Янычары. «Великолепный век» продолжается! Павлищева Наталья
– Что за клетушки тебе выделила Эсме? Узнаю султанскую сестрицу: она любит унижать тех, кто от нее зависит. А ты куда смотрела?!
– Мне вполне достаточно этих комнат.
– Конечно, если ты не способна ничего потребовать от Эсме Султан, то до конца своей никчемной жизни будешь ютиться в этой конуре. У меня рабыни живут просторней.
Эме понадобилось усилие, чтобы не нагрубить в ответ. Прошло уже немало времени с тех пор, как она стала рабыней, но привыкнуть к своему бесправному положению девушка так и не смогла.
– Ты была у шехзаде Селима?
– Да, Повелитель брал меня с собой.
– Как живет мой сын?! Что с ним?
Эме с изумлением смотрела на султаншу. Что это с ней, ведь Михришах Султан бывает у Селима достаточно часто, даже в это утро уже побывала.
Сдержалась, чуть склонила голову.
– Шехзаде здоров, условия у него лучше этих, – Эме насмешливо обвела взглядом свою комнату.
Михришах Султан разозлилась окончательно: эта никчемная девчонка еще и насмехается?!
Султанша зашипела в лицо Эме, словно рассерженная гусыня:
– Тебя для чего приставили к Повелителю?! Чтобы ты с ним беседы вела? Или для того, чтобы дело сделала? Ты уже который день имеешь к нему доступ, но даже в спальню не попала. Бездарная! Столько сил и средств на тебя потратили, а ты ни на что не способна…
И тут произошло то, чего не ожидала ни Михришах Султан, ни Далал, ни даже сама Эме. Девушка, слушавшая выговор со смиренно склоненной головой (а как же иначе, ведь перед ней госпожа), вдруг выпрямилась и оказалась ростом вровень с самой султаншей. Глаза ее гневно засверкали, лицо исказила насмешка:
– Султанша, вы забыли, что я вам (она сделала ударение на это слово – «вам») больше не принадлежу. Я принадлежу Повелителю, и только он и главная женщина гарема Эсме Султан могут упрекать меня в чем-то!
Подбородок Эме поднялся, бровь изогнулась. От их скрестившихся взглядов, кажется, посыпались искры. Служанки в ужасе вжались в стены, стараясь стать как можно незаметней.
– Еще посмотрим, что ты можешь и чего стоишь! – фыркнула Михришах Султан.
Полы одежды султанши взметнулись, но у двери она все же на мгновение замерла и приказала:
– Далал, немедленно вернись на свое место!
Ответ султанше дала Эме:
– Повелитель приказал Далал быть рядом со мной неотступно. Вы оспариваете приказ Повелителя?
На мгновение в комнате повисла звенящая тишина, потом Михришах Султан буквально бросилась к двери. Невиданно – рабыня посмела возразить, а уничтожить ее немедленно не было никакой возможности. От возмущения у султанши едва не случился апоплексический удар. Она возвращалась к себе с раздувающимися от гнева ноздрями точеного носика, сверкающими глазами и сжатыми губами.
Евнух, спешивший позади, мысленно жалел служанок, которым сейчас придется туго…
– Ты только что нажила смертельного врага… – тихо произнесла Далал, когда дверь за Михришах Султан закрылась.
– Все равно, – обессиленно вздохнула Эме.
– Она тебе этого не простит. Султанша очень опасна.
– Пусть. Уж лучше бы сразу в Босфор. Устала, от всего устала.
Эме ушла во вторую комнатку и без сил повалилась ничком на постель. У нее действительно больше не было сил, и девушка прекрасно понимала, что Михришах Султан сделает все, чтобы погубить строптивицу.
Далал немного посидела молча, потом осторожно поинтересовалась:
– Когда это Повелитель говорил тебе, чтобы я была рядом? Он вообще обо мне знает?
– Какая разница, говорил или нет? Но о тебе знает.
Далал еще посидела и снова осторожно заметила:
– Знаешь, почему она бесится?
– Шехзаде Селим в неволе. Но там и правда неплохо, разве что выйти нельзя.
– Не только поэтому. – Голос Далал снизился до шепота. – Послушай меня внимательно. Сейчас у Повелителя один наследник – шехзаде Селим, но со дня на день должна родить Айше. Если будет мальчик, то наследника станет два. Это угроза жизни и Селима, и самого султана.
– Султана почему?
– Ты думаешь, заговор Кубата и Хамида-паши один? Нет, есть еще и еще много будет. Айше, конечно, не Михришах Султан, но и ей готовы помочь. Юсуф-паша поддержит Айше и ее сына против султана, я точно знаю.
Эме хотела спросить, откуда старухе об этом известно, но поняла – не выдаст, и спросила другое:
– Но зачем им младенец на троне?
– Младенец на троне означает, что империей правят те, кто его на трон возвел.
– И что будет, если их заговор удастся?
– Они не торопятся: должен родиться мальчик, а лучше еще один – у Айше или другой послушной наложницы. Тогда дни султана окажутся сочтены.
– Но почему?!
– Он слишком многое попытался поменять в империи, такого не прощают те, кто потерял свою выгоду от перемен. Думаешь, почему Кубат и его люди встали против?
– Султан им подарки не сделал, когда на трон взошел.
– А почему не сделал? – Старуха все еще шептала, чтобы ее не было слышно за дверью.
– Денег не было.
– Их и нет. Казна пуста, а янычары – это пустое место сейчас, они проигрывают одно сражение за другим, за что одаривать? Но я тебя не о том предупредить хотела.
– Что еще? – В голосе несчастной Эме уже послышалось отчаяние.
– Сейчас у Повелителя один союзник – шехзаде Селим, я говорю о Топкапы. А у шехзаде одна защита – его дядя. И все же сейчас султанше выгодней уничтожить султана, чтобы возвести на трон единственного наследника – ее сына. Немного погодя будет поздно. Вот чего надо бояться.
– Но как?!
– Что – как? Уничтожить? Да разве мало ядов?
– О чем ты говоришь?!
– Накшидиль, я не шучу, это вполне возможно. Ты не сумела вытащить шехзаде Селима из Клетки, наоборот, поссорилась с султаншей, теперь недолго до беды. Хотя, если бы и вытащила, все получилось бы так же.
– Ты говоришь страшные вещи.
– Девочка, ты в гареме не первый месяц, но от своей наивности не излечилась. Здесь если имеешь право на престол, то ты или у власти, или уничтожен.
– Селим… шехзаде знает об этом?
– Думаю, догадывается. Повелитель прислушивается к тебе?
– Иногда кажется, что прислушивается.
– Если бы ты сумела предупредить его об опасности, но так, чтобы не навредить шехзаде.
Эме и сама подумала об этом, вздохнула:
– Я попытаюсь. Как Михришах Султан может навредить Повелителю, ведь его охраняют такие грозные дильсизы?
– Ядом. Повелитель не слишком осторожен, его довольно легко отравить. Знаешь, если бы не поссорилась с Михришах Султан, то тебе такой поворот оказался бы на руку.
– Что ты говоришь?! Нет, я поговорю с султаном. Отправь Омера спросить, примет ли меня Повелитель.
– Тогда прикажи Пинар не выходить из наших комнат, запри ее на замок.
– А это зачем?
– Она обо всем доносит Михришах Султан. И не вини девочку. Боюсь, у нее не было выбора.
– Запирать нельзя, Михришах все поймет. Нужно отправить ее за чем-нибудь надолго. Придумаешь?
Далал рассмеялась довольным дробным смехом:
– Ты начала чему-то учиться.
– Жизнь всему научит, – вздохнула Эме.
Конечно, султан принял свою наложницу, удивившись ее просьбе.
– Повелитель, мне нужно сказать вам что-то наедине.
Абдул-Хамид сделал знак Махмуд-бею. Тот и дильсизы мгновенно исчезли.
– Прошу, присаживайся, – султан повел рукой, приглашая Эме на диван. Она присела, страшно волнуясь и даже не отстегнув яшмак.
– Что-то важное, Накшидиль?
– Да, Повелитель.
– Я Абдул-Хамид, ты забыла?
– Нет, но я… Вам угрожает опасность.
– От кого?
– Если вы позволите, я не буду называть имена. У меня нет доказательств, если я ошибаюсь, это станет очернительством.
Султан не понял по-французски слово «очернительство», переспросил, Эме пришлось повторить иначе. Абдул-Хамид внимательно выслушал ее взволнованное, сбивчивое объяснение, кивнул:
– Ты хочешь сказать, что меня могут отравить, чтобы освободить место на троне до рождения сына у Айше? А если у нее родится дочка?
– Не знаю…
– Тебе что-то известно или это догадки?
– Догадки.
– Сама сообразила или подсказали?
– Подсказали, – честно призналась Эме.
– У тебя толковая подсказчица. А почему ты вдруг решила рассказать об этом мне?
– Но… я…
Эме не знала, что ответить.
Абдул-Хамид встал, сделав знак ей, чтобы сидела, чуть постоял, задумчиво глядя в окно, и вдруг поинтересовался:
– О чем был спор у вас с Михришах Султан сегодня? Об этом?
Эме почувствовала, что ей попросту не хватает воздуха. Оказывается, каждый ее шаг, каждое слово становятся известными султану? Разве это не Клетка?!
Он, видно, понял сам, усмехнулся:
– Омер хотел пригласить тебя от моего имени к ужину, но не стал этого делать, потому что у тебя была Михришах Султан. Так почему она вылетела, как разъяренная тигрица? Ты невежливо обращаешься со своей бывшей хозяйкой?
Глаза Абдул-Хамида смеялись. Эме тоже не выдержала, улыбнулась:
– Михришах Султан впервые получила от меня отпор. А еще, Повелитель, я сказала, что вы приказали моей советчице быть постоянно при мне.
– Я согласен, но повтори просьбу, как нужно.
– Абдул-Хамид, – смутилась Эме.
– Вот так лучше. То, что ты сообщила, я знаю и сам. Если Айше родит сына, то Михришах Султан будет мешать и он тоже. Обо мне и говорить нечего, только Михришах Султан ошиблась: наследнику дадут чуть подрасти. Михришах Султан я мешаю уже сейчас, ведь пока ее сын единственный наследник престола.
Султан хлопнул в ладоши, в кабинете появился главный евнух Али, по кивку Абдул-Хамида тут же исчезнувший.
– Знаешь, какой я нашел выход? Против Михришах Султан у меня есть средство. Отныне шехзаде Селим будет принимать еду вместе со мной. А сегодня и с тобой тоже. Она не решится отравить и собственного сына, иначе зачем все старания.
Эме слышала только одно: она будет ужинать в обществе Селима!
Это не укрылось от Абдул-Хамида, его чело чуть нахмурилось. С трудом сдержав сокрушенный вздох, он поинтересовался:
– А твоя советчица не объяснила, что ты нажила себе смертельного врага?
– Объяснила.
– Потому и ты будешь принимать только ту пищу, что принесут с моего стола. Запомнила? А еще лучше – вместе со мной. Так тебе поневоле придется видеть меня чаще. И шехзаде Селима тоже, чего тебе очень хотелось бы. – Глаза султана снова смеялись. – Пойдем, первая трапеза нас уже ждет.
Первый раз они обедали вдвоем. Сначала девушка не знала, как себя вести, но постепенно разговорилась. Султан искренне интересовался не только устройством другого государства (тут Эме могла объяснить не все, потому что сама многого не знала), но и повседневной жизнью. Обычаи, манеры, взаимоотношения, привычки, какие-то мелочи…
Эме была слишком юна, чтобы знать все и толково отвечать на вопросы Повелителя, но она старалась. Чем-то гордилась, о чем-то сообщала почти насмешливо, вот, мол, мы какие, а чего-то стыдилась… На многое стала смотреть иначе.
На следующий день обед был подан в небольшой комнате с тремя диванами. Когда Эме вошла туда, шехзаде Селим уже ждал. Абдул-Хамид сделал вид, что не понял смущения своей наложницы:
– Накшидиль, ты не можешь не знать шехзаде Селима, потому я разрешаю тебе снять яшмак.
И все же понадобилось усилие, чтобы не выдать себя с головой. Эме старалась не только не смотреть на любимого, но и не думать о том, что это он сидит рядом. Султан помог: он завел беседу на тему французского застолья, пытаясь выяснить, что же подают при дворе.
Эме невольно рассмеялась:
– Я не бывала при дворе, Повелитель.
– Абдул-Хамид, – поправил тот. – Расскажи, чем кормили тебя дома.
Она рассказывала, вспоминая консоме и паштеты, воздушные суфле и нежные булочки бриошь, фаршированную дичь и банановые пирожные…
– Ты знаешь, как это готовить? Даже если нет, – махнул рукой султан, – я прикажу, чтобы из французского посольства принесли книгу рецептов. Ты присмотришь за поваром, чтобы мне тоже приготовили консоме.
– Повелитель, почему вы сказали, что плохо владеете французским? Вы прекрасно говорите и понимаете.
– Ты к кому сейчас обращалась?
Эме улыбнулась:
– К вам.
– Забыла, как меня зовут?
– Нет.
– Тогда обращайся, как приказано.
– Абдул-Хамид, почему вы сказали, что не владеете французским?
– Владею, но разве это мешает учению? Практика никогда не повредит. Плохо, что ты не разговариваешь по-турецки. Эсме Султан сказала, что завтра с утра принесут твой костюм для верховой езды. Если все в порядке, поедете покататься.
Селим с изумлением смотрел на обоих. Кажется, Накшидиль совсем не боялась султана, она держалась много свободней, чем с Михришах Султан, улыбалась, отчего на щечках даже появлялись две очаровательные крошечные ямочки. Было ясно, что султан и его наложница вот так беседуют не первый раз.
Время от времени Эме бросала на Селима смущенные взоры, при этом ее щеки слегка загорались пламенем, но Абдул-Хамид делал вид, что этого не замечает.
– Я пытался предложить покататься с вами и шехзаде Селиму, но Эсме Султан воспротивилась, ей кажется, что сначала лучше женщинам побыть одним. Кстати, вот и она…
В комнату действительно вошла Эсме Султан, удивленно застыла:
– Повелитель, вы не один…
– Проходи, Эсме, присаживайся. Поужинаем вместе. Я только что сказал Накшидиль, что ее костюм завтра обещают принести и что вы, возможно, поедете кататься.
– Поедем, Повелитель.
– А тебе тоже надо напоминать, что у меня есть имя?
– Но…
– Селим зовет меня дядей, хоть я посадил его под замок. Накшидиль зовет по имени, после напоминания, конечно. Как предпочитаешь ты? Можешь братцем.
Было легко и спокойно, даже Селим расслабился, его напряжение спало.
– Накшидиль, расскажи нам о Мартинике и о Франции тоже, – попросил Абдул-Хамид.
И султан, и его сестра живо интересовались жизнью в далеких странах. Если о Франции они довольно много знали, то о Вест-Индии не слышали почти ничего. Гора-вулкан Мон-Пеле, которая время от времени взрывается, сбрасывая свою верхушку и выбрасывая столб пламени, растения и животные, которых не было в Стамбуле, обычаи индейцев… К собственному разочарованию, Эме быстро осознала, что слишком мало знает о своей родине. Когда жила на Мартинике, стоящим казалось только то, что происходило в далекой Франции, в Старом Свете, а вот теперь приходилось судорожно вспоминать, чем от него отличается Новый.
Эме вспомнила рассказы неаполитанцев об извержениях Везувия и Этны, о том, что были погублены целые города. Султан рассказывал о том, что прочитал в Атласе морей Пири Рейса – дивные земли, удивительные животные.
– Дядя, этот Атлас еще у вас?
– Да, конечно, Селим, Али Хикмет принесет тебе его и еще много арабских книг о путешествиях.
Вечер пролетел незаметно. Им не были нужны музыканты, все четверо даже забыли о еде, беседа оказалась интересней.
– Брат, мне пора уходить… – Эсме просто подумала, что султану хочется остаться вдвоем с девушкой, но он кивнул:
– Да, вы с Накшидиль можете идти, а мы с Селимом еще немного поговорим.
Когда вышли за дверь, Эсме осторожно поинтересовалась:
– У тебя так долго длятся запретные дни? Как же ты завтра поедешь верхом?
– Нет, у меня их не будет еще полмесяца.
– Тогда почему Повелитель не оставил тебя у себя?
– Он… решил не торопиться.
Несколько мгновений Эсме Султан внимательно изучала лицо девушки, потом покачала головой:
– Так может поступить только мой брат. Он сильный мужчина, за полтора года, что он вне Клетки, уже три наложницы родили ему дочерей, и Айше носит сына. Странно, что он тебя не хочет, вон как поглядывал…
– Хочет, только не торопится.
Эме решила больше ничего не говорить, но и обманывать приятную ей женщину тоже не хотелось.
Эсме рассмеялась. Удивительно, она лет на пять моложе Абдул-Хамида, но, несмотря на весьма солидный для гарема возраст, казалась молодой и жизнерадостной женщиной. Увидев ее впервые, Эме даже подумала, что сестра султана моложе Михришах Султан, и очень удивилась, узнав, что красавице скоро пятьдесят.
Михришах Султан в голову бы не пришло ездить верхом, а вот Эсме Султан обрадовалась, что появилась возможность покататься не только с евнухами, но и с молодой Накшидиль.
На следующее утро хорошо сшитый костюм для верховой езды и впрямь доставили в гарем. Пинар и Селви хихикали, помогая Эме одеться и нелепо одергивая на ней амазонку. Пришлось даже прикрикнуть на них.
Далал смотрела придирчиво, но осталась довольна:
– Ты красивая даже в такой одежде.
– Почему «даже»? – рассмеялась Эме. – Я только в этом и хороша.
Далал только отрицательно покачала головой, но спорить не стала.
Надев привычную для себя одежду, Эме воспрянула духом. Она подхватила юбки и покрутилась по комнате, насколько позволял небольшой объем помещения. Пинар хихикнула:
– Вы как женщины из французского посольства… Покружитесь еще!
Так ее и застала служанка, присланная от Эсме Султан. Девушка невольно ахнула:
– Вы великолепны! Сразу видно, что вы европейка.
Сама служанка оказалась француженкой, попавшей в неволю при похожих с Эме обстоятельствах, только плывшей в Венецию, звали ее Жанной, а теперь Юлдуз, то есть «звезда».
Чтобы не подвергать гарем ненужному беспокойству, поверх амазонки Эме накинули большой плащ. Конечно, все равно гарем знал о необычном наряде новой наложницы, но Эсме Султан умела держать недовольство и любопытство гарема в узде, дальше пары охов дело не пошло.
– Ты ездишь в дамском седле? – поинтересовалась Эсме Султан, придирчиво оглядев Эме.
– Да, конечно.
Когда они уже выехали за городские стены, Эсме поинтересовалась:
– Иначе себя чувствуешь в европейской одежде?
– Да, конечно. А почему вы так свободно владеете французским?
Эсме рассмеялась:
– Моя мать – француженка, ее звали Агнесс, и я многих знаю во французском посольстве. Хочешь сходить туда на карнавал?
– А можно?! – ахнула Эме.
– Если позволит Повелитель и если дашь слово не пытаться сбежать. Не стоит, брат от тебя без ума, сделает все, что захочешь. А ты влюблена в шехзаде Селима?
– Нет, что вы…
– Это видно сразу. Думаю, если ты хорошо попросишь, то Повелитель отдаст тебя племяннику. Только не стоит делать этого.
– Почему? – невольно поинтересовалась Эме.
– Потому, что тогда ты попадешь в полную зависимость от Михришах Султан. А ты ей сегодня нагрубила. Она такого не забывает, даже Селим не спасет. – Эсме Султан покосилась на Эме и вдруг рассмеялась: – Правильно сделала! Не давай себя в обиду этой ведьме. Самая большая ее ошибка – отдать тебя Абдул-Хамиду. Чего она хотела. Чтобы ты убедила выпустить шехзаде Селима? Но Повелитель сделал бы это и так. Он Селима готовит после себя на трон. Даже если Айше родит пятерых мальчиков одного за другим, трон все равно займет Селим. Так заведено – после смерти султана новым султаном становится либо его брат, либо, если братьев больше нет, старший сын старшего брата.
Некоторое время они ехали молча, потом Эсме Султан вздохнула:
– Абдул-Хамид хороший и добрый, но судьба обошлась с ним жестоко. Я думала, хоть в конце жизни счастье узнает, а ты другого любишь…
– Но ведь у Абдул-Хамида много красивых наложниц.
– Смешная ты. Разве в красоте дело? Конечно, Повелитель влюбился в твою красоту, но оберегает-то он тебя из-за более крепкого чувства. Каково мужчине терпеть, имея возможность овладеть такой красотой?
Беседовать с султаном интересно. Его разумный наставник, который теперь учил шехзаде Селима, Али Хикмет, постарался, чтобы в Клетку Абдул-Хамиду приносили книги вовсе не только религиозные и не только на турецком. За многие годы опальный шехзаде научился читать по-французски и по-итальянски, блестяще выучил арабский и фарси, овладел математикой и хорошо разбирался в науке управления государством и экономике огромного хозяйства.
Постоянная игра в шахматы научила его логически мыслить, размышления над методами управления в других странах вплоть до Древнего мира подсказали, что нужно изменить в своей собственной.
Абдул-Хамид долгие годы смотрел на Османскую империю словно со стороны или с высоты птичьего полета. Он много читал книг о путешествиях и дальних странах. Это помогло понять, что мир огромен и владения Османов, как бы они ни были велики, всего лишь его часть.
Он читал об устройстве других государств и порядках в далеких землях, о том, как набираются, обучаются, оснащаются и воюют чужие армии, и учился на этом чтении. Конечно, н всему можно научиться по книгам, многие из них написаны очень давно, но научиться мыслить получилось. Али Хикмет не мог нахвалить своего ученика.
Теперь Али Хикмет хвалил шехзаде Селима, но наставник стар, слишком стар, чтобы успеть выпестовать нового султана. Он даже сказал Абдул-Хамиду:
– Я лишь начну, а дальше ты сам. Только не допускай его до трона, пока не будет готов. Если получится долго – живи долго.
Абдул-Хамид только посмеялся:
– Все в воле Аллаха!
– Если ты будешь стараться, Аллах продлит твои дни до нужного срока. Вокруг шехзаде слишком много людей, готовых дать дурной совет.
Об этом всем догадывался, но не знал наверняка Селим. Это понимала, но совсем не интересовалась такими мелочами, как воспитание будущего султана богобоязненным и совестливым, его мать Михришах Султан.
Зато ее интересовало другое: не будет ли слишком поздно, когда наступит то самое время готовности к трону для Селима? Абдул-Хамид получал представление о жизни из книг, не общаясь с реальными людьми. Это опасно. Михришах Султан все это время была на земле, жила земными помыслами и интересами, и ее восприятие действительности разительно отличалось от султанского, султанша была куда реалистичней.
Раскрытие заговора только подсказало Михришах Султан, что нужно действовать самостоятельно, не опираясь ни на янычар, ни на чиновников.
Хамид-паша и Кубат казнены. Многие янычары тоже. У Михришах Султан просто не осталось тех, с кем можно договориться. Будь Селим на свободе, она нашла бы способ бежать с сыном в Европу, привлечь силы европейских монархов, чтобы посадить Селима на трон раньше, чем это сделают сторонники маленького Мустафы.
Когда-то по Европе скитался принц Джем – брат султана Баязида. Не желая согласно закону Фатиха убивать своего младшего брата после собственного восшествия на престол, Баязид позволил Джему бежать в Европу и многие годы платил огромные средства папе римскому на содержание почетного гостя-пленника. Джем просто жил у папы римского Александра (Родриго Борджиа), потом в Неаполитанском королевстве, а потом таинственным образом умер.
Вернее, ничего таинственного в смерти от обыкновенной дизентерии не было, но разве можно не заподозрить в убийстве принца Джема знаменитого отравителя Борджиа (которого, правда, и близко рядом с Джемом в день смерти принца не было, но ведь всем известно, что Борджиа умел рассчитывать момент смерти своих врагов на многие месяцы вперед)? Джем умер у французов в их военном лагере, обвинили в его гибели папу римского, но не французского короля и не султана Османской империи. Все верно, султану Джем не мешал.