Город влюбленных Манн Кэтрин
– Ты знаешь меня. Ты знаешь, как я тогда хотел заботиться о тебе. Я страдал из-за того, что мой отец не заботился о моей матери. Неужели я мог подложить розу тебе в машину?
Селия убрала упавший на глаза локон, посмотрела на него, все еще с трудом дыша:
– Хорошо, я верю тебе, извини. Хотя в глубине души я хотела бы, чтобы это был ты, я бы тогда меньше волновалась.
– Все будет хорошо. Всякий, кто захочет причинить тебе вред, будет иметь дело со мной, – ответил Малколм, стараясь не думать о прошлом. Сейчас другие времена. На его счете в банке совсем другая сумма. – Полиция осмотрит твой автомобиль и перекроет парковку, если что-то будет не в порядке.
– Десять минут назад ты сказал, что полиция не сможет обеспечить мою безопасность.
Ее темно-коричневые локоны струились по его руке, такие же нежные, как раньше. Малколм убрал руку, пока был еще в силах сделать это. Он, может, и не верил больше в силу любви, но очень верил в силу влечения.
– Нам все равно нужно сообщить в полицию. Где твой отец? В суде?
– На диспансеризации у врача. У него проблемы с сердцем. Он подумывал уйти в отставку после дела Мартина. – Она откинулась на кожаное сиденье. – Я в это не верю.
Он открыл мини-бар и вытащил бутылку.
– Никто теперь тебя не тронет. – Он дал ей прохладной воды. – Мы в бронированном автомобиле с пуленепробиваемыми стеклами.
– Папарацци докучают? – Селия взяла бутылку, стараясь не коснуться пальцев Малколма. – Нравится жить как под стеклом?
– Я делаю, что хочу. – У него теперь была свобода, выходящая далеко за рамки богемной жизни.
– Тогда я рада за тебя. – Она сделала глоток, все страхи как будто улетучились.
Но Малколма нельзя обмануть, хотя с годами Селия научилась скрывать свои эмоции гораздо лучше, чем в юности.
– Завтра последний день занятий в школе. Поехали со мной в Европу. Ради твоего отца или твоих учеников, но не дай гордости помешать тебе принять мое предложение.
Она вертела бутылку в руках, смотрела на него из-под своих пушистых ресниц.
– А не будет ли это слишком эгоистично с моей стороны принять твое предложение? Ты ведь тоже подвергнешься опасности?
Ах. Малколм постарался сдержать улыбку. Она не сказала «нет». Что-то изменилось; он чувствовал это. Она раздумывала над его предложением.
– Та Селия не беспокоилась бы по этому поводу. Она бы просто рванула вперед, и мы бы вместе справились с этой проблемой.
Автомобиль качнуло на дороге, и от толчка Селия невольно прижалось к Малколму. Он инстинктивно обнял ее, и тут же все в его душе забурлило. Ее миндальный аромат… нежные груди, прижавшиеся к его боку… ладонь на его торсе. Боже, когда она так смотрит на него, он бы отдал все на свете, чтобы обладать ею. Ее широко раскрытые карие глаза излучали ту же самую энергию, что наполняла его вены.
Прикусив губу, Селия отодвинулась подальше.
– Мы выросли и должны поступать разумно, – строго сказала она, устанавливая бутылку в подставку. – Я не могу так просто поехать с тобой по Европе. Это просто… нереально. Что касается учеников, как ты заметил, учебный год заканчивается, и если эти угрозы действительно связаны с делом, которое ведет мой отец, то все должно разрешиться до конца лета. Понятно? Все логично. Но спасибо за приглашение.
– Перестань благодарить меня, – резко произнес он.
Это был его шанс искупить свою вину, и, черт побери, он не упустит его.
Лимузин ехал по знакомым улицам города, и, слава богу, выбоины на дорогах теперь были совсем небольшие. Тут мало что изменилось; лишь несколько семейных забегаловок объединились в ресторанную сеть около небольшого торгового центра.
Малколм и не подозревал, что его так сильно влечет к Селии. Он мог добиться любой женщины, и за эти годы у него было множество романов. И вот он здесь, и ему хочется именно эту женщину.
– Малколм? – Голос Селии вернул его к реальности. – Почему ты приехал сейчас? Я не верю, что ты на самом деле все эти восемнадцать лет следил за каждым моим шагом.
Резонный вопрос. Он действительно следил за ее жизнью все эти годы.
– Я думал о тебе всю эту неделю. Этот день.
Селия на мгновения закрыла глаза, потом откликнулась:
– Ее день рождения.
Он не мог говорить, поэтому лишь кивнул. На лице ее отразилась боль, первая подлинная эмоция, которую она проявила с тех пор, как увидела его.
– Прости.
– Я тоже подписал бумаги.
Малколм отказался от родительских прав. Он знал, что у него нет выбора. Ему повезло избежать тюрьмы, но он жил в строгой изоляции в исправительном заведении военного типа в Северной Каролине.
– Но ты ведь не хотел. – Селия коснулась его руки, вместо деланого спокойствия в ее глазах читалась глубокая уязвимость. – Я понимаю тебя.
Он изо всех сил старался удержаться и не броситься к ней, чтобы поцелуями прогнать эту боль в ее глазах.
– С моей стороны было бы эгоистично упорствовать, когда у меня не было будущего и никаких возможностей помочь вам обеим. – Малколм поежился на сиденье и задал вопрос, который мучил его все эти годы: – Ты вспоминаешь о ней?
– Каждый день.
– А про нас с тобой? – продолжал расспрашивать он, изучая ее руку, все еще лежащую на его запястье. – Ты ни о чем не жалеешь?
– Я сожалею, что причинила тебе боль.
Он положил ладонь на ее руку и крепко прижал:
– Поехали со мной в Европу. Ради твоей безопасности. Чтобы отец так не волновался. Чтобы прошлое больше не преследовало нас. Время настало. Позволь мне сейчас помочь тебе, как я не смог сделать тогда.
Селия покусывала нижнюю губу, и он чувствовал, что победа близка…
Лимузин остановился у ее дома. Она на миг закрыла глаза и высвободила руку. Взяла с пола сумку.
– Мне надо побыть дома, подумать. Это все так неожиданно.
Она не отказалась наотрез, и это уже хороший знак. Малколм добьется своего. Он теперь всего добивается. Слава и положение приносят свои плоды.
Он выскочил из машины и пошел провожать Селию до двери. Он не собирался заходить в дом и оставаться на ночь, но хотел удостовериться, что с ней все в порядке. Он инстинктивно обнял ее за талию, пока они шли к небольшому флигелю за особняком с колоннами.
– Тебе уже известно, где я живу? – поинтересовалась она.
– Это не секрет.
Малколм всегда удивлялся ее выбору жилища. Это был вовсе не огромный дом, принадлежащий ее отцу. Маленький флигель белого цвета был безумием с точки зрения безопасности. Снаружи плохо освещенная лестница вела к главному входу над гаражом. Малколм пошел за Селией следом, стараясь не смотреть на ее покачивающиеся бедра и мерцающие в солнечном свете шелковистые темные волосы.
Она остановилась на тесной площадке перед дверью, повернулась к нему:
– Спасибо, что проводил меня и вызвал полицию. Я правда искренне тебе благодарна.
Сколько раз он целовал Селию на прощание, пока ее отец не начинал включать и выключать свет на пороге? Малколм не мог даже сосчитать. Ему ужасно хотелось снова привлечь ее к себе и испытать ту негасимую страсть, что бурлила в его венах, но теперь он умел держать себя в руках. У него была более важная цель.
Селия уедет из страны вместе с ним.
Он протянул руку за ключами:
– Дай только проверю внутри и уеду.
Недалеко, правда.
Малколм больше не был тем подростком-идеалистом. Каждый день он думал о том, как появится перед домом Селии. Как докажет, что не сделал ничего плохого. Он всегда был порядочный человек, которого лишили семьи.
Малколм и в страшном сне не мог вообразить, что станет поп-звездой и лицо его будет смотреть со всех афиш. Он занимался этим ради денег.
Однажды после концерта у него в гримерке появился бывший директор интерната и предложил сумасшедшую идею.
Богемный стиль жизни Малколма, путешествия по всему миру служили прекрасным прикрытием для работы внештатным агентом Интерпола.
– Дай, пожалуйста, ключи.
Секунду поколебавшись, Селия положила ключи в его ладонь. Малколм открыл замок – он мог открыть его и без ключа благодаря кое-каким полезным навыкам – и распахнул дверь. Перед ним предстало просторное и светлое помещение, наполненное свежим лимонным ароматом. Окна прикрывали легкие полупрозрачные шторы, в центре стояло старинное пианино.
Малколм шагнул внутрь, чтобы убедиться, что тут нет никаких роз или чего похуже. Селия отключила сигнализацию. Шестое чувство подсказывало Малколму, что что-то здесь неладно, но его нюх был притуплен присутствием Селии, и, черт возьми, это было недопустимо.
Сосредоточившись, он понял… Боже мой…
Он кинулся к Селии:
– Ты не выключила свет, уходя из дома?
Она ахнула:
– Нет. Я всегда выключаю.
Он загородил ее собой и тут увидел… что на диване сидит человек.
Ее отец.
Малколм чуть было не отпрянул от удивления. Судья Патель постарел. Малколм понимал, что с годами человек меняется, но видеть его сейчас таким было как-то… неуютно. Он терпеть не мог этого человека, иногда даже ненавидел, но в душе понимал, что у них сейчас общая цель: обезопасить Селию.
Глава 3
Селия готова была поклясться, что слышит раскатистый смех судьбы.
Она поочередно смотрела то на отца, то на Малколма, ожидая ссоры. Они никогда не ладили. Малколм всегда хотел, чтобы она была хозяйкой своей судьбы. Родители же баловали ее и излишне оберегали. Они считали, что ей не следует встречаться с Малколмом.
Тем не менее их нежелание лишь усилило ее решимость быть с ним.
Может, они теперь поумнели? Селия очень надеялась на это. При мысли о возможном конфликте ей стало не по себе, особенно сейчас, на исходе тяжелого дня, который и без того лишил ее душевного спокойствия.
Малколм кивнул ее отцу:
– Добрый вечер, сэр.
– Дуглас. – Отец поднялся и протянул руку: – Добро пожаловать на родину.
Они пожали руки, восемнадцать лет назад об этом и помыслить было нельзя. Они держали себя корректно, хотя и несколько настороженно. В последний раз, когда они встречались, отец дал Малколму в челюсть, узнав о беременности дочери, а мама рыдала на диване. Малколм не дал сдачи, хотя был по меньшей мере сантиметров на пятнадцать выше ее отца.
Боясь нарушить хрупкое перемирие, Селия повернулась к Малколму и слегка коснулась его руки:
– Все в порядке. Ты можешь идти, и большое тебе спасибо.
Он склонил голову и тихо произнес:
– Завтра обсудим. Но не отказывайся только потому, что это мое предложение. – Открывая дверь, снова кивнул ее отцу: – Всего доброго, сэр.
И все? Он действительно ушел? Без скандала? Селия была потрясена тем, как спокойно закончилась неожиданная встреча. Она была в шоке от того, сколь важно было для нее их нормальное расставание. Тем не менее в голове у нее продолжала звучать последняя фраза Малколма.
Селия повернулась к отцу. Уют родного дома стал успокаивать ее, прогоняя прочь тревоги прошедшего дня.
Этот небольшой флигель был меньше особняка, в котором она выросла, или тех модных курортов, которые, если верить газетным сплетням, посещал Малколм. Но Селия гордилась им. Она обошла все аукционы по продаже винтажных вещей, все блошиные рынки и смогла создать такую обстановку, которая подчеркивала ее любовь к антиквариату и музыке.
Дом Селии стал своего рода отражением ее собранной по кусочкам души, в которой лучшие мгновения прошлого уживались с надеждами на будущее. Отбрасывая худшие дни, признавая свои ошибки, она становилась свободной и могла радоваться своим успехам.
И с этой свободой становилось легче оказываться наедине с отцом. Теперь ей не надо было оправдываться, сейчас она лишь беспокоилась за него.
– Папа, что ты здесь делаешь? Я думала, ты у врача.
– Новости быстро разлетаются. – Он подвинул диванные подушки и откинулся назад; выглядел он уставшим: мешки под глазами и складки на лбу. – Когда я узнал о неожиданном визите в школу Малколма Дугласа, то велел доктору поторопиться с анализами.
Иногда она все еще не могла поверить в то, что отец уже седой. Так же как и тому, что ее непреклонный отец был ростом всего метр семьдесят. Он всегда выглядел таким импозантным. Но когда умерла мама, отец сразу сдал и стал все больше походить на дедушку Пателя – только без индийского акцента.
Мама и папа Селии были старше родителей ее друзей. Она была поздним ребенком, сестра умерла до ее рождения. И Селия не раз задумывалась над тем, что, будь жива ее старшая сестра, родители, возможно, и не зачали бы ее.
Селия никогда не сомневалась в их любви и не чувствовала себя просто заменой ребенку, которого убил рак. Но потеря заставила их излишне опекать ее и баловать.
Она взглянула на свои изящные серебряные часики.
– Он появился в школе меньше часа назад. Ты, должно быть, просто с места сорвался.
– Я же говорю, городок у нас маленький.
В Азалее, штат Миссисипи, было трудно сохранить тайну, и тем удивительнее казался тот факт, что Селия умудрилась родить ребенка и отдать его в приемную семью и при этом не стать предметом обсуждения всего города. Малколма отправили в исправительное учреждение казарменного типа в Северную Каролину, а ее – в Швейцарию, по программе обмена. На самом деле она до самых родов жила отдельно и училась на дому.
Селия сглотнула ком в горле и присела на подлокотник дивана:
– Что доктор говорит по поводу твоей недавно появившейся одышки?
– Я здесь. Доктор Грэхэм не отпустила бы меня, если бы не была уверена, что я в порядке. – Он поправил свои круглые очки, на пальцах у него были следы чернил. Отец не доверял компьютерам и делал копии по старинке – на бумаге. – Меня больше волнуешь ты и твои опасения, что кто-то угрожает тебе.
Ее опасения? Он тоже сомневается?
– Насколько серьезно это дело Мартина? – спросила Селия.
– Ты же знаешь, я не могу об этом говорить.
– Но это важно.
– Каждый судья мечтает провести какой-то очень важный процесс, особенно перед уходом в отставку. – Он нежно похлопал ее по руке. – Так, хватит отвлекать меня. Зачем Малколм Дуглас приехал?
– Он узнал об этом твоем деле, и каким-то образом до него дошла информация о моих заявлениях в полицию. Меня это удивило, потому что там никто не принимает меня всерьез. – Может, после сегодняшнего случая они наконец придадут этому должное внимание?
– И Малколм Дуглас – поп-звезда мировой величины – прибегает к тебе после восемнадцатилетней разлуки? – В его карих глазах сквозила озабоченность.
– Я знаю, выглядит странно. – Селия покачала ногой скамеечку, переделанную из старого кожаного барабана. – Если честно, я думаю, это просто совпало с другой датой.
– Какой датой?
Ей стало больно оттого, что он не помнил.
– Папа, сегодня ей семнадцать лет.
– Ты все еще думаешь о ней?
– Конечно.
– Но ты не говоришь об этом.
– Зачем? Папа, у меня все в порядке. Правда. Мне надо поставить годовые оценки и сдать их руководству.
Отец хлопнул себя по коленям:
– Тебе следует вернуться домой.
– Теперь мой дом здесь, – тихо напомнила она. – Я согласилась, чтобы ты оплачивал более надежную сигнализацию. У тебя в доме такая же, ты сам знаешь, раз выбрал пароль. Пожалуйста, иди к себе и отдохни.
Селия переживала за отца, ее беспокоили бледность его лица и усталая понурость плеч.
– Папа, я думаю поехать отдохнуть сразу после окончания учебного года.
– Если ты вернешься домой, то будешь на всем готовом. – Он настаивал, а она продолжала отказываться. Селия так решила для себя в день окончания университета, когда ей исполнилось двадцать четыре. Ей потребовалось еще два года, чтобы осуществить задуманное, но, слава богу, она смогла сделать это.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, только пойми меня правильно и не обижайся.
– Тогда говори скорее, потому что у меня уже поднимается давление.
Она набрала воздух в легкие и выпалила:
– Малколм предлагает мне поехать с ним в турне.
Он удивленно вскинул седые брови, снял очки и стал протирать их салфеткой.
– Он предложил это из-за твоих заявлений в полицию?
Селия раздумывала, рассказать ли отцу о розе, но по тому, как быстро он узнал о приезде Малколма, было ясно, что скоро он узнает и о маленьком «сюрпризе» в ее машине.
– Сегодня мне снова угрожали.
Он сразу перестал тереть очки, затем не спеша надел их:
– Что случилось?
– Купон в цветочный магазин. – Она попыталась казаться спокойной, чтобы не волновать отца, но голос ее дрожал, и она, скорее всего, не смогла скрыть свое состояние. Тем не менее изо всех сил продолжала изображать непринужденность. – В следующий раз они подбросят голову лошади, как пародию на «Крестного отца».
– Это не смешно. Ты должна вернуться домой.
Селия видела, как пульсируют вены на его висках, и все больше осознавала, что ее присутствие осложняет его положение.
– Малколм предложил мне свою охрану. Я думаю, бешеные фаны не уступят наемным киллерам.
– Это тоже не смешно.
– Я знаю. – Ей тоже было не смешно. – Боюсь, он прав. Я ставлю тебя в уязвимое положение и подвергаю риску моих учеников. Если я поеду с ним в турне по Европе, это поможет утрясти многие проблемы.
Селия не хотела волновать отца, но признавалась себе, что это решение принимает не только ради него. Малколм предлагал не просто защиту. Он давал шанс разобраться с их прошлым. Он был прав.
Но смогут ли они в самом деле провести вместе все это время? Турне, которое длится почти месяц?
– Это единственная причина? – уточнил отец.
– Тебя интересует, испытываю ли я еще какие-то чувства к нему?
– А испытываешь?
– Я с ним столько лет не общалась…
Малколм не искал ее после рождения ребенка, и это было обидно.
– Ты будешь и дальше упрашивать меня вернуться домой? – произнесла Селия, сменив тему.
– Нет. Поезжай в Европу. – Отец смотрел на нее глазами мудрого судьи. – Закончи эту главу своей жизни, чтобы не мучиться больше неопределенностью. Я хочу перед смертью быть уверенным, что на душе у тебя спокойно.
– Я спокойна, – сказала она и поспешила добавить: – И счастлива.
Отец встал со вздохом, поцеловал ее в лоб.
– Ты все правильно сделаешь.
– Папа…
– Спокойной ночи, Селия. – Он нежно похлопал ее по руке, направляясь к вешалке. – После моего ухода поставь на сигнализацию.
Она последовала за отцом, ошеломленная, не в состоянии поверить тому, что только что услышала.
Селия закрыла дверь и набрала код сигнализации. Шум в коридоре заставил ее отпрянуть. От страха у нее заныл живот, и она схватила лежавшую на стуле гитару, собираясь использовать ее как бейсбольную биту. Селия потянулась было к сигнализации, когда из спальни вышла огромная тень.
Мужчина.
Малколм.
Он усмехнулся:
– Твоя сигнализация никуда не годится.
Он увидел, как залились краской гнева щеки Селии, когда она убрала руку от сигнализации. Она положила гитару обратно в кресло.
– Ты жутко меня напугал.
– Прости. – Он зашел в гостиную, комната была украшена старинными музыкальными инструментами, на которых ему очень хотелось попробовать поиграть. В другой раз. Сейчас у него дело к Селии. – Я, кажется, ясно дал понять, что беспокоюсь за тебя.
– Поэтому проник ко мне в дом?
– Просто чтобы показать, какая у тебя дрянная защита. – Малколм отключил сигнализацию, взобрался на ближайшее дерево и залез к ней в окно – все это заняло меньше десяти минут. – Подумай об этом. Если я – обычный музыкант – могу проникнуть к тебе в дом, что уж говорить о профессионале?
– Я поняла. – Она указала на дверь. – Теперь, пожалуйста, уходи.
– Но ты по-прежнему здесь, в этом плохо охраняемом домике. Моя совесть неспокойна. – Он лениво побродил по комнате, изучил холст над камином, рисунок с музыкальными инструментами и, пониже на каминной арке, висевшую на крючочке старинную флейту-пикколо. – Судя по твоему разговору с папочкой, ты не хочешь переезжать к нему.
– Ты подслушивал?
– Да. – Малколм взял флейту и подул в нее, быстро сыграл гамму – она неплохо звучала для инструмента, которому было почти двести лет.
– У тебя ни стыда ни совести. – Селия выхватила флейту у него из рук и повесила обратно на стену.
– Мне не стыдно, и я беспокоюсь за тебя. – Он отодвинул в сторону бронзовый пюпитр, на котором были разложены многочисленные партитуры, написанные от руки, – очевидно, для учеников, с пометками Селии, – и сел на фортепианный стул напротив пианино. – Раз мы говорим начистоту, я все слышал, и даже твой отец советует тебе принять мое предложение.
– Мне не нужно его разрешение.
– Да ну?
Она присела в кресло-качалку рядом с пианино.
– Ты пытаешься манипулировать мной, – заметила Селия.
– Я пытаюсь обеспечить твою безопасность и да… – Он нежно взял ее руку. Совсем невинный жест. Так?
Не так. Ее шелковистая кожа напомнила ему, как в свое время он изучал каждую клеточку ее тела.
– Может, по ходу дела мы уладим прошлые недоразумения.
– Их было слишком много.
Он согласился:
– Тогда не решай сгоряча, подумай над этим.
– Обсудим утром?
– За завтраком. – Малколм еще раз сжал ее руку и, вставая со стула, отпустил. – Где тут постельное белье?
Она пораженно посмотрела на него, ее руки пытались разгладить замявшиеся полы сарафана.
– Ты напрашиваешься ночевать у меня?
– Ты предлагаешь мне спать на крыльце? – Сначала Малколм собирался ночевать в лимузине, но потом передумал. – Я мог бы забронировать нам пару номеров в отеле или мини-гостинице, но туда долго добираться. Нас могут увидеть. Моему импресарио нравится, когда я мелькаю в прессе. А мне? Мне – не очень.
– Будет неловко, если нас увидят вместе в отеле. – Ее пальцы мяли ткань, которую Селия только что разглаживала.
– Очень. – Он присел рядом на корточки, стараясь не соприкоснуться с ней, не сейчас, когда все его тело молило о поцелуе. – Давай я останусь на ужин и потом переночую на диване. Про Европу не будем говорить, пока ты сама не захочешь.
– Что думает по поводу твоей поездки подруга?
Подруга? Сейчас он не мог думать ни о ком, кроме Селии.
– Опять эти дурацкие газетные сплетни. У меня нет «подруги». Это выдумал мой импресарио, чтобы придать мне солидности.
Отношения создавали много проблем, и Малколм считал ниже своего достоинства заводить интрижки с крутящимися вокруг него фанатками. Он «встречался» с женщинами, чьи менеджеры сотрудничали с его импресарио, все это было для рекламы. Что касается секса, у него были женщины, которые не делали из этого проблему, женщины, которым не нужна была огласка и осложнения. Женщины, как и он, уставшие от сказок про любовь.
– Так ты поэтому здесь? – Селия продолжала нервно теребить подол сарафана, слегка задирая его и обнажая ослепительно волнующий кусочек икры. – Ты сейчас один, и как раз так совпало?
Ее тон начал беспокоить его.
– Неужели так трудно поверить, что я волнуюсь за тебя?
– Мне хорошо в моем мире. Мне комфортно одной.
– Значит, у тебя никого нет?
Черт, зачем он это спросил? Это все ревность.
Селия молчала слишком долго.
– Кто? – глухо произнес Малколм.
Читать бесплатно другие книги:
