Особенности эльфийской психологии Патрикова Татьяна

— Не мешай, — увидел, что я недоволен таким обращением со своей гостьей, и тут же добавил, глядя в глаза: — Пока.

Я сдался. Ника кинул в нашу с ним сторону осторожный взгляд и снова посмотрел на Мурку. На этот раз с вызовом. Ответил.

— Совсем без потерь. Их и не было.

— Не считая того, что вы собирались подставить Карла, — вмешался Ир, к нам тут же обернулся от окна Барсик. Выгнул красную бровь.

Ир быстро пересказал им с Муркой наши логические выкладки, а я смотел на Нику. Пока их не было, она рассказала, что всегда мечтала учиться в университете, причем именно нашем. Но с ранней юности ей все говорили, что это невозможно. Девушка задалась целью во чтобы то ни стало уничтожить несправедливость по отношению к их расе и к тем, другим существам, которые тоже входили в список запрещенных. Единомышленники нашлись быстро. Теперь эта юная, даже по меркам мерцающих, особа стала одной из идейных вдохновителей их движения. Сильным и деятельным деткам необходимо было преподать наглядный урок толерантности, чтобы не решали проблемы революционным путем и не вдавались в откровенный террор. Поэтому, пока они рассуждали между собой, я подбирал слова. Ника уже в открытую спорила с командорами и Иром и ничего, похоже, не боялась. Смелая, решительная девочка. Уже за одно это ее можно было зауважать.

— Ир, когда ты планируешь защищаться?

— Что? — растерялся мерцающий, увлеченный спором совсем на другую тему.

— Я думаю, тебе уже можно было бы не примазываться к «колокольчикам». Разве теперь так уж принципиально прятаться до защиты?

— Уже нет, — помедлив, ответил Ир, и тут же уточнил: — Но я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Давай возьмем ее на место Иры. — Я кивнул на притихшую Нику. — Сразу несколько плюсов. Во-первых, под присмотром. Во-вторых, убедиться, что мирный путь может быть куда эффективнее насильственного. В-третьих, у тебя высвободится уйма времени и ты быстрее закончишь работу. А почему требуется быстрее?

— Потому что на общей волне твоя диссертация прозвучала бы очень в тему, — неожиданно поддержал меня Барсик, первым осознавший, к чему я клоню.

Ир прищурился, глянул на меня.

— Что, не терпится спровадить отсюда?

Я закатил глаза к потолку и, схватив мерцающего, успевшего отойти в сторону Ники, за руку, притянул к себе.

— Про отселение я ничего не говорил, — заметил, склонившись к нему.

Он посмотрел на меня своими желтыми кошачьими глазами, почти сразу вернулся в истинную форму из своего светлого мерцания, как только появился на пороге моей кухни в обществе командоров.

— Что значит «возьмем на место»? И кто такая Ира? — Ника старалась произнести фразы возмущенным тоном, но я видел, как горели ее глаза. У Ира они тоже так иногда горели, когда он по-настоящему становился одержим какой-то идеей.

Пришлось улыбнуться девушке и отпустить так и не сказавшего ничего мерцающего.

— Ира — староста класса «колокольчиков». Светлая эльфийка. Ир некоторое время играл ее роль.

— Я передам тебе мерцание, — неожиданно согласился Шутвик и снова шагнул к соотечественнице. Та, помедлив, встала со стула.

Мы с командорами с одинаковым изумлением наблюдали за тем, как она подошла к мерцающему вплотную. А тот накрыл ладонью ее затылок. Девушка как-то по-особому обхватила ладошками его лицо, так, что указательные пальцы оказались в области основания шеи, а большие на висках. Потянулась к нему. Он склонился к ней. Если бы я не смотрел на них сбоку, подумал бы о поцелуе. Но до этого не дошло. Они просто замерли с приоткрытыми губами, почти соприкасаясь ими, но только почти. И тогда струйка сизого дыма вырвалась изо рта Ира и проникла между губами Ники. Когда она полностью втянулась в рот девушки, мерцающие синхронно моргнули и одновременно отступили друг от друга.

— Какое… — Ника запнулась, глядя сквозь Ира стеклянными глазами, — многоуровневое мерцание. Я…

— Еще юная для такого. Знаю, — кивнул на это Ир, ведя себя с девушкой куда спокойнее, чем в первое время. — Но только в таком мерцании можно обмануть камни.

— Обмануть? — Девушка вскинула голову и впилась глазами в его лицо.

— Да, — сказал Ир и вдруг принялся объяснять: — В своей научной работе я описываю принципы функционирования магического устройства, которое может стать аналогом камней. В отличие от них, оно не ошибется.

— Что?! — вскричала Ника и метнулась к нему, схватила парня за грудки и возмущенно вопросила: — Тогда с какой стати мне помогать тебе, если ты хочешь лишить нас и этого шанса?

— Считаешь жизнь, превращенную в бесконечное мерцание и притворство, шансом? — холодно уточнил он, и девушка разжала руки. Отступила. Посмотрела на меня. Я не понял этого ее взгляда, зато понял Ир.

— Да, — сказал он. — Ты отказываешься или уходишь через его мир к своим.

— Если откажусь, смогу попробовать поучиться с этими вашими «колокольчиками», которые разбили в пух и прах весь наш почти удавшийся план, так? — уточнила она.

— От чего откажешься? — вмешался я.

— От тебя, — мерцающие одновременно повернулись ко мне и сказали это почти хором.

Вот, блин! Так и знал, что от подозрительно добренького Ира можно ожидать любого подвоха!

— Слушай, а тебе не кажется… — начал я, обращаясь к нему.

— Не кажется, — отрезал мерцающий и глянул на командоров. Мурка все еще сидел, Барсик стоял у него за спиной. Потом посмотрел на Нику. — Твой выбор. Если мерцаешь, то прямо сейчас можешь отправляться в общежитие. Командоры тебя проводят. Если нет…

— Мерцаю.

Ир тут же удовлетворенно улыбнулся. А я поставил себе зарубку на память. Вот выпровожу гостей, и все ему выскажу. Все.

— Умная девочка, — похвалил мерцающую Ир.

И потом даже помог ей настроиться на мерцание. Я смотрел на все это, смотрел. Потом махнул рукой и ушел в свою комнату, сочувственно взглянув на прощание на помятых со сна командоров. Мурка кивнул мне, а Барсик фыркнул. В общем-то все как обычно. Я, кажется, уже привык.

Ир, пришедший в комнату минут через двадцать, застал меня лежащим поверх одеял на нашей с ним общей кровати. Лежал я лицом к стене. Но в ночной тишине услышал, как он вошел. Поэтому спросил:

— Не боишься, что она за эту ночь перевернет твою комнату вверх дном?

— Это не моя комната. Это комната Иры. Там нет настоящих личных вещей, — сказал он и включил компьютер.

Похоже, мерцающий тоже понимал, что уснуть так просто не получится. Столько потрясений для одного дня — это, пожалуй, и для него слишком, что уж говорить обо мне. Сил не хватило даже на то, чтобы сбегать в душ и заползти под одеяло. Навалилась апатия. Меня уже не настолько злило поведение Ира, вздумавшего от меня отваживать Нику всеми доступными способами. Подумав об этом, я кое-что вспомнил.

— Предчувствия не оправдались?

— Нет. Полностью себя оправдали, — помедлив и успев пару раз щелкнуть мышкой, ответил он.

— И что случилось? — спросил, не сумев уговорить себя повернуться к нему. Казалось, что вообще нет сил шевелиться. Наверное, вплотную подошел к нервному истощению. Совсем мои ребятки меня доконали. Или это я сам себя доконал, как посмотреть.

— Кар ходил в гости к Лие, Алый в ответ отправился к Машке. Светлые пронюхали и сегодня чуть стеной на темных не пошли, объявив во всеуслышание, что Лия — подстилка темного. Кар бы этого придурка прибил. Уже меч вытащил, но вмешалась Иля. Не пустила и разобралась по-своему. Завтра они тебе сами расскажут, я думаю, — сжато просветил Ир.

Я вздохнул. Конечно, замечательно, что ребята начали активно налаживать контакт, но, если они каждый раз будут на уши всю общагу ставить, это не есть хорошо, ведь так?

— Ты чего не спишь? — неожиданно спросил Ир от компьютера.

— А ты? — задал встречный вопрос.

Он не ответил. Я уже решил, что и не ответит никогда, но неожиданно обнаружил, что Ир рядом. Прямо за спиной. Присел ко мне на диван.

— Не обижайся. Она просто не подходит для тебя. Ну хочешь, уже завтра познакомлю тебя с замечательной девушкой?

Прежде чем я хоть что-то сумел понять, с губ сорвались жестокие, почти злые слова:

— Никогда больше не смей даже заикаться об этом. Если я когда-нибудь буду с кем-нибудь из вашего мира, то сам сделаю выбор, как бы тебе ни хотелось сделать его за меня, понял?

— А ты сможешь? Сможешь хоть к кому-то из нас отнестись серьезно? — спросил он.

— Нет, — это простое слово тяжело мне далось. Я смял в пальцах наволочку подушки, на которой лежал, и прошептал, не в силах придумать, как еще ему объяснить: — Серьезно не получится, Ир. Как бы мне того ни хотелось. Для девушки из вашего мира я смогу быть лишь временным увлечением.

Он ничего мне на это не сказал. Не уточнил. Просто встал с кровати и ушел обратно к компьютеру. Услышал, как скрипнуло под ним компьютерное кресло. И почувствовал себя последней сволочью. Конечно, он так и не понял, о чем я. Услышал совсем не то, что должен был, если бы знал настоящую причину. Но как, как я мог ему сказать? Он ведь не поймет, уверен. Попытается все исправить. А я не хочу. Сегодня, после визита к родителям, я окончательно понял, что не хочу. Вот и все. Но…

Сам не знаю, как так происходит. Наверное, это сильнее меня. Встал. Пошел к нему. Ир сидел перед компьютером и даже мышкой не щелкал. Просто пустыми глазами пялился в экран. Обидел его. Он ко мне со всей душой, а я оттолкнул. Похоже, стал для него первым и единственным другом в жизни. То, что у них было с Барсиком — не более чем приятельские отношения, выгодные им обоим. Со мной все по-другому, он готов открыться мне. Да уже открылся. Как я теперь смогу смолчать?

Подошел к нему сзади. Компьютерное кресло у меня невысокое. Мои руки удобно легли на плечи мерцающего. Он вздрогнул, замер, а я сказал. Голос звучал надтреснуто, почти хрипло. Негромко. Кто же сможет орать, обрекая и себя, и его? Но в первую очередь, конечно, себя.

— Помнишь женщину, которая подарила нам Бандита? Сколько, по-твоему, ей лет? — начал издалека — не мог иначе.

Он, не задумываясь, ответил:

— Триста, может быть, триста пятьдесят.

— Нет. Не знаю уж, почему ни твой, ни мой переводчик наше с тобой представление о возрасте друг друга не переводят… — начал я, но он перебил, пытаясь спешно объяснить, глотая окончания и не всегда договаривая предложения до точки.

— Потому что переводчики не фиксируют временные промежутки… Они живут колониями, больше всего напоминающими изумрудную породу с вкраплениями кварца… Они — камни, по сути своей… Для них не существует времени в нашем понимании. Оно для них всегда стоит на месте… в этом… в этом все дело… — и тут же, без перехода, спросил меня: — Это важно?

Вздохнул.

— Бабушке Шуре восемьдесят с хвостиком. В моем мире люди редко доживают до таких преклонных лет. Иногда еще до девяноста, но сто — это уже недостижимый идеал, да и, начиная с семидесяти, — это глубокая старость. Моему отцу сорок восемь, мне двадцать три. У вас один курс — восемь лет. В лучшем случае меня хватит на два таких курса. Через шестнадцать лет мне будет уже под сорок, изменится мировоззрение, изменюсь я сам, и внешне, и внутренне, а вы останетесь все такими же. Ты останешься, — еще тише добавил я. Потом не удержался, склонился к его волосам и на миг прижался губами к макушке. Отстранился, выдохнул: — Прости, — попытался отойти, но он перехватил мою руку у себя на плече. Обернулся.

— Но ведь можно найти способ продлить… — начал Ир, но я отрицательно покачал головой.

— Не хочу смотреть, как умирают мои младшие брат и сестра, а я остаюсь вечно молодым и здоровым.

— Но они…

— Ир, это не обсуждается.

— Так, значит, поэтому только мимолетное увлечение? Прихоть? А я? Дружба как? Не хочешь видеть, как они умирают, но согласишься, чтобы я смотрел, как умираешь ты? — Его глаза сузились.

Я осторожно высвободил руку, в которую мерцающий успел вцепиться. Покачал головой:

— Давай не будем травить друг другу душу, хорошо? — развернулся и ушел в душ.

Скоро уже утро, а сна ни в одном глазу. Беда просто. А ведь завтра у нас матч. Да и командоров мы с Иром вытащили из постели из-за Ники. Бедолаги. Вот уж кому не позавидуешь. Именно такими мыслями я забивал голову только затем, чтобы не думать, что только что произошло в спальне. Чтобы всерьез не задумываться о предложении Ира. Пока был у родителей, успел пообщаться с братом. Ему исполнилось шестнадцать, он в десятом. В следующем году в универ поступать. Отец снова против. Меня в пример приводит, дескать, не пойди я в этот вертеп разврата, не слетел бы с катушек и по парням таскаться бы не стал. Разубеждать отца бесполезно. Но Илюшке я своей судьбы не желаю. Зарабатываю теперь прилично, если что, заберу брата к себе, и будет от меня в универ ездить. Как при этом быть с моей новой работой и особо ретивыми мерцающими друзьями, потом придумаю. Решать проблемы по мере их поступления — вот мой девиз.

Глава двадцать седьмая

Гном не играет в футбол

Андрей и Марфинус

Проспали мы безбожно. Но, судя по всему, не мы одни. Матч был назначен на утро, но, когда мы с Иром, не выспавшиеся, голодные и злые, наспех одевшись, выползли из моей уютной квартирки и добрели до оборудованного за эту неделю футбольного поля, выяснилось, что раньше чем в три часа пополудни никто играть не собирался. Сообщил нам об этом удрученный таким поворотом дел Фарид. Разумеется, мы с Иром оба тут же заползли обратно. Ради такого случая мой мерцающий друг даже не поленился портал от казарм прямо в класс открыть. Можно, конечно, было тут же забраться в кровать, но желудок на подлете к вожделенной подушке выдал предательскую трель, и Ир чуть ли не пинком загнал меня на кухню, заявив, что сам готов сожрать носорога. Я тут же заинтересовался, что же это за зверь такой, если мой переводчик так перевел название. Ир окинул меня скептическим взглядом и заявил, что в самое ближайшее время вплотную займется моим образованием. Напрягся, особенно в тот момент, когда он в сторону еще и добавил: «А то так и помрешь неучем». Конечно, мерцающий, как и я, прекрасно помнил наш вчерашний разговор, но вчера перед сном мы оба постарались о нем забыть. Были так вымотаны, что получилось. И вот сегодня с утра вспомнилось.

Ир завозился у плиты, ставя чайник, я сделал вид, что срочно потребовалось что-то из холодильника. Это позволило замять неловкость от повисшей после его слов неприятной паузы. Но осадок все равно остался. Я выпрямился, вынул зачем-то томатный сок, хотя по утрам обычно чай употребляю. Ир закончил возиться с чайником и повернулся к холодильнику. Мы так и замерли напротив друг друга. Нас спас стук в дверь. К выходу с кухни я был ближе, поэтому пошел открывать.

В классе меня ждали Машка, Алый и какой-то неизвестный мне темный. Напрягся еще больше, чем с Иром. Что там у них еще могло произойти? Темный с любопытством разглядывал наших котят, которые затеяли шуточную возню прямо на первой парте. Я кивнул ему и с вопросом уставился на стоящих у моей двери «колокольчиков».

— Прошу тебя ему помочь, — огорошил Машка, и мне от неожиданности захотелось икнуть, не с перепугу, а просто так, от избытка впечатлений. Такая простая, казалась бы, фраза, но Машмул как-то исхитрился столько в нее вложить, что я чуть воздухом не подавился.

— Он имеет в виду, что мы напрашиваемся на коллективную терапию, — объявил Алый тоном благородного рыцаря.

Сделал еще хуже. Потому что после этих слов мне еще сильнее поплохело.

— Что у тебя там? — выглянув из-за моего плеча, полюбопытствовал Ир тоном хозяйки дома и хранительницы очага, и я понял, что ноги меня как-то плохо держат. Привалился к косяку и вздохнул.

— Что там у вас? — выдавил, не позволив полноценно вмешаться Иру.

— Несчастная любовь, — оповестил Машка и выжидающе уставился на меня.

Подумав, я отчего-то, не иначе как по собственной глупости, решил, что от меня не убудет. Подумаешь, любовь. Что я, любви, что ли, на своем веку не видел? Одни командоры чего стоят.

Оттеснив Ира плечом, позволил им войти. Незнакомый мне темный прошел в квартиру последним. Собственно, с этого момента для меня начался новый виток проблем. Что ж я, маленький, не сдох? Или, роди меня, мама, обратно, а?

Беда с этими темными. Любить хотят, но не умеют. Да и научить вроде пока некому. Вот я с ними теперь и маюсь.

Темный представился Марфинусом Ваппере Рим-Доль. Я сказал, что буду звать его Марфой. Он пожал плечами с таким видом, словно ему в тот момент была что воля, что неволя… И глянул на Машку. Я заинтересовался и потребовал, чтобы первым объяснил происходящее Машмул. Разумеется, мы в этот момент уже сидели в моей гостиной, а Алый был волшебным пенделем отправлен на кухню в помощь Иру. Нечего всяким там светлым моих темных пациентов смущать.

По словам Машки, который, как я уже знал, редко стеснялся в выражениях, история выходила грустная.

Марфа учился на последнем курсе. Но до второго совершеннолетия ему было еще как до Пекина раком. До этого Великая Мать Дома Рим-Доль не особо интересовалась его успехами. Но в начале семестра неожиданно оповестила беднягу, что осознанно приберегала его для собственной дочери. После этого Марфа впал в отчаяние, по словам все того же Машмула, на которого темный, среагировав на фразу, зыркнул, как на врага народа. Но, что характерно, промолчал. А дальше все было просто. Марфа, прекрасно понимая, что ждет его с дочерью главы клана — властной и ледяной, как айсберг, Ингианисой — решил найти для души и тела отдушину. И его выбор пал на Машмула. Дальше Машка все так же откровенно поведал мне о том, что, в отличие от сородича, переступит порог второго совершеннолетия очень скоро и что у него уже растет дочка и есть жена. И он прекрасно знает, каково это, жить с темной эльфийкой. Понимает и искренне сочувствует старшекурснику, но быть чьим-то там утешением не нанимался, его бы самого кто утешил. Вот и весь расклад.

Дальше мне пришлось как заправскому хирургу работать пинцетом. Почему? Да потому что было не так-то просто вытянуть из темных эльфов, чем же им обоим так не любы темные эльфийки. Что в этих раскованных, на мой взгляд, и сногсшибательных красавицах не так? В чем червоточинка?

Выяснил на свою голову. Стало еще хуже, чем было. Теперь картина представилась совсем безрадостной. Первой моей мыслью было, что бабам не стоит в руки власть давать, это и ежу понятно. Но я одернул себя. Это во мне говорили века закостенелого патриархата, который только недавно преодолели феминистские взгляды. И все же женщины дроу были не правы, планомерно, из века в век, особыми методами воспитания, о которых мне на пару поведали Машка и Марфа (последний сначала пытался отмалчиваться, но, видя, как откровенен со мной сородич, тоже вставил пару весьма говорящих комментариев), превращая мужчин в скот. Да-да, именно в тупой, слепо следующий их приказам скот. Мало кто находил в себе силы и твердость вырваться из-под гнетущей ножки Великой Матери. Однако следует отдать темным должное, были и такие.

Суть состояла в следующем.

— То есть получается, они превращают постель в поле боя, я правильно понял? — уточнил у парней, и оба, как ни странно, единодушно кивнули. Разумеется, мне все услышанное показалось странным.

— А что тебя удивляет? — тут же вопросил Машка.

— Просто, у нас все обычно наоборот. Это мужчины в постели друг с другом ведут вечную борьбу за первенство.

— А что нам делить? — поинтересовался Марфа и бросил осторожный взгляд на Машку. Тот в свою очередь скосил на него глаза и громко фыркнул. Именно в этот момент я понял, что эти двое не так уж и давно были любовниками. Пока я об этом думал, Марфа продолжил: — Если кто-то решил впустить другого в свою постель, это только его выбор. Выяснять при этом, кто из них сильнее и почему, просто не имеет смысла, — темный задумчиво добавил: — В большинстве своем.

Понятно. Это он так изящно обозначил, что пары бывают разные. И любителей садо-мазо никто не отменял. Вернемся к нашим ушастым. Подумав, я попытался все для себя обобщить.

— На выходе получаем следующее: ты, — я посмотрел на Марфу, — не столько на самом деле увлечен Машкой, сколько хочешь с его помощью отвоевать у будущей жены хотя бы толику своей независимости, так?

Марфа внимательно глянул на меня, потом отвернулся к окну. Оба эльфа облюбовали мой диван. Я же по заведенной совсем недавно привычке снова занял кресло.

Сколько он там молчать собирался, я ждать не стал. Спросил в лоб, чтобы нанести для себя на картину мира последний, решающий штрих.

— А если бы она не была будущей Владычицей вашего с ней Дома, у нее был бы шанс тебе понравиться? Ну хоть чуть-чуть?

— Был бы, — неожиданно твердо ответил за сородича Машка.

Бросив на него вопросительный взгляд, попытался было уточнить, но тут снова заговорил Марфа.

— Она красива, умна… — Он запнулся, помолчал и добавил: — Очень сильная, очень. У меня никогда и в мыслях не было превзойти ее в чем-либо. Буду подчиняться, буду ее верным сподвижником, смогу помочь ей зачать сильных детей, но…

— Это как работа, — сказал ему я. — Но хотя бы за закрытыми дверьми, хотя бы под одеялом, где вас только двое, хочется нежности.

— Да. Поэтому думал, что смогу найти полноценного партнера в другом эльфе. — И Марфа посмотрел на Машку. Тот собирался снова фыркнуть в сторону, но чуть не подавился воздухом, когда от двери в его сторону полетела странная реплика Алого, появившегося словно из ниоткуда. Я уже и забыл, что их с Иром отправили с партзаданием на кухню.

— Ты ведь не так мне все объяснял! — В голосе светлого прозвучало обвинение.

Разумеется, ни я, ни Марфа не поняли, о чем это он. Похоже, между Машкой и Алым произошло что-то, о чем я не знал. Беспредел! Ни на секунду одних оставить нельзя.

— И о чем вы? — тут же встрял, не дав открывшему рот Машмулу сказать ни слова.

Алый смутился и отвел глаза. По всей видимости, он сам уже жалел о собственной несдержанности.

— Ходят слухи, что они теперь любовники, не зря же полдня вдвоем вчера провели, — за обоих ответил вдруг Марфа.

Пришлось громко фыркнуть и отбрить темного, кинувшего в сторону светлого ревнивый взгляд отвергнутого возлюбленного. Очень сомневаюсь, что у Машки к Марфе было нечто большее, чем самый банальный, чисто спортивный интерес. Однако темный старшекурсник считал себя отвергнутым. Очень интересно.

— О, это вряд ли, — сказал и бросил взгляд сначала на Машку, заерзавшего на диване, потом на Алого, который, все еще стоя в дверях, не знал, куда глаза деть. — Скорее под шумок пообщались на всесторонние темы. Вот наш Аленький и рискнул высказаться, я прав?

— Как всегда, — хмыкнув, объявил Машмул и расплылся в снисходительной улыбке, адресованной как Марфе, так и Алому.

Светлый пожал плечами, недовольно скривился и сообщил, глядя на меня:

— Ир просил передать, что, если ты не закончишь в ближайшее время и завтрак остынет, узнаешь, почем фунт лиха. Последнюю фразу мой переводчик как-то странно перевел, так, что я напрямую процитировал.

— Это наше местное устойчивое выражение, — улыбнувшись, как последний придурок, прокомментировал я.

Надо же, какая у меня в доме хозяюшка завелась. И главное, не выгонишь теперь. Друг, как-никак, хоть и немного странный.

— Так вот, о любовниках, — весело произнес, окинув всех присутствующих эльфов задумчивым взглядом. — Расклад у нас с вами будет следующий. Приглашаете вашу Ингу на матч, я с ней там общаюсь и честно пытаюсь обставить все так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Ведь, как я понял, если бы она не оказалась такой холодной и недостижимой, ты был бы не против общения с ней? — последний вопрос я адресовал Марфе.

Темный вздохнул.

— Она красивая, — сказал, словно самому себе, не обращая внимания на постороннее присутствие. — Когда-то я искренне восхищался ею.

— Когда-то? — уцепился за фразу.

— Когда еще не знал, что стану ее мужчиной.

— Понятно, — выдохнул и на какое-то время погрузился в раздумья.

Как оказалось, не так все гладко в Темном королевстве, хотя, если хорошенько подумать, у светлых тараканов не меньше, чем у темных, но с любовью у них все же как-то попроще будет. Беда просто. Я понимал парня, я ему сочувствовал, но и девушку, которой его на заклание отдали, тоже, наверное, можно понять. Если судить по нашей Иле, то темная Владычица изначально знает о своем окружении все. Поэтому, скорее всего, эта барышня, которую я с легкой руки окрестил Ингой, в курсе, как ее нареченный отреагировал на известие о скорой свадьбе. И, видимо, ее это задело, обидело. Возможно, она испытывала вполне человеческий букет эмоций. Я, по крайней мере, могу всех своих эльфов судить только чисто с человеческой стороны. И, если она на самом деле увидела себя отвергнутой и униженной таким его поведением, ничего удивительного, что повела себя с ним как отмороженная сука. По крайней мере, с моей точки зрения. И единственный способ помочь обоим — постараться убедить их, что, прежде чем разворачивать между собой полноценную холодную войну, нужно хотя бы попытаться поговорить друг с другом.

Пока я думал, Машка неожиданно виноватым голосом произнес:

— Ты извини меня, что так все получилось…

— А? — растерянно взглянул на темного. Тот дернул плечом и принялся каяться дальше:

— Я сначала и Марфинусу сказал, что раньше понедельника ты с ним пообщаться не сможешь. Но вчера… — Темный запнулся. — Вчера, когда все в холле собрались, решил, что лучше сразу обо всем договориться. Поэтому и заявил Владычице, что ты с ее мужчиной сегодня говорить будешь.

— Забей, Машуль, — расплывшись в улыбке, махнул рукой. И выполз из кресла. — Ну что, пойдем дегустировать, что там нам Ир сварганил?

— Предлагаешь разделить с вами пищу? — подозрительно осторожно уточнил у меня Марфа.

Я смутился. Что-то не то было в его словах и в том, как он при этом глянул на Алого.

— А что в этом такого?

— Они светлые.

Ах, вот оно что!

— Подумаешь, — фыркнул я. — Видел бы ты, как у меня светлые с темными в футбол играют.

— Футбол?

— Ага. Так что, приходи на матч, сам убедишься.

— Матч? А что это?

— Сейчас расскажем! — объявил повеселевший Алый и скрылся в коридоре.

Мы с темным последовали за ним.

Напоминаю. На кухне у меня два стула. Всего два. Так что за стол посадили Марфу, как гостя, и Ира, которого никто не рискнул подвинуть, а мы с Алым и Машкой, которые сели по обе стороны от меня, облюбовали пол под окном, причем так удачно пристроились, что мало того, что схарчили все за один присест, так еще и похихикали над Иром, так и норовившим к нам присоединиться, вот только ему места у батареи уже не хватило.

Марфа смотрел на нас всех квадратными глазами. Конечно, где еще увидишь, как темный в лице Машки внаглую отбрехивается от беззлобных дружеских нападок двух светлых. Причем Алый припоминал ему какую-то обещанную нежность, на что Машка скалил зубки и утверждал, что, прежде чем понять, в чем разница между светлой нежностью и темной, нужно попробовать. И конечно, предложил светлому устроить пробы прямо здесь. Алый тут же демонстративно оглядел мою куцую кухню. И заявил, что, кроме пола, для этого дела ничего не подойдет, но на полу он не согласен. На что Машка демонстративно промолчал, видимо дожидаясь, когда все присутствующие вернутся к еде, но в первую очередь Алый. И именно поэтому светлый подавился, когда Машка снисходительным тоном многоопытного мужчины заявил, что для таких нежных мальчиков, как наш Душистый, вполне подошел бы и стол. После таких нервных потрясений, с горем пополам откашлявшись (мне даже пришлось хлопать беднягу по спине), светлый начал икать. Вот смеху-то было! Причем он фыркал, бросал в нашу сторону возмущенные взгляды, но мы с Машкой продолжали нагло хихикать. Ир улыбался и сверкал глазами, все еще стараясь держать марку перед старшекурсником, которого, конечно, никто не посвящал в тонкости нашего уже общего бытия, а Марфа хмыкал в кулак, судя по всему, тоже стесняясь проявлять свои чувства открыто. Но в целом завтрак прошел замечательно. Мне кажется, всем понравилось. Даже Марфе, который, уже выходя из квартиры вместе с «колокольчиками», вдруг обернулся ко мне и сказал:

— Весело у вас, — и почти тут же скрылся в черной дыре портала. Машка только и успел ему крикнуть, чтобы к трем часам к полигону коммандос подходил.

Оставив Алого и Машку в классе кормить наших оголтелых кисок, подбежавших к ним с таким видом, словно их сутки, а то и двое не кормили, закрыл дверь и, несмотря на то, что по времени еще не было даже полудня, понял, что устал. Да, все эти эльфийские проблемы с утра пораньше просто так мимо не проходили. Наверное, в этом была и моя вина. Я пропускал все через себя. А ведь не профессионал и по образованию ни разу не психолог. Если бы не принимал чужие проблемы так близко к сердцу, возможно, было бы легче. И даже не возможно, а скорее всего. Но как тут не принимать, если у них там все так запущено? Да и не мог я иначе. Они же мои друзья. Пусть младшие, хотя, в плане возраста, это еще спорный вопрос, и все же.

— Ир, а ты массаж головы делать случайно не умеешь? — рискнул окликнуть мерцающего из прихожей. Конечно, это была неудачная попытка пошутить, но из кухни неожиданно донесся голос Ира, прозвучавший вполне благосклонно:

— Посуду помоешь — сделаю.

Вау! А он что, правда, умеет? И сделает?

Ир

Мир медленно сходит с ума, а я ощущаю себя многомудрым старцем, наблюдающим этот процесс со стороны. Но на самом деле не так уж я и мудр. Да и не так уж стар. Правда, если сравнивать наш с Андреем возраст… становится плохо. Точнее, грустно. Когда сегодня по моей вине мы оба вспомнили вчерашний разговор, стало не по себе. Причем как мне, так и ему. Никогда бы не подумал, что срок жизни у них настолько короткий. Хотя если вспомнить, какая у них тут атмосфера, дым, гарь и прочие неблагоприятные для жизни факторы, могу понять, откуда ноги растут. И все-таки это уму непостижимо. Как он сказал — два курса? Максимум два. Я оказался не готов к этому известию.

Зато теперь многое стало ясно. Особенно отношение Андрея ко всем нам и к окружающему его миру. О чем это я? О том, что он воспринимает нас как что-то временное — маленький, непродолжительный этап. И не боится смерти, потому что по нашим меркам она и так ходит за ним по пятам. У меня кровь стынет в жилах, когда об этом думаю. И становится только хуже от того, что я пока не знаю, что с этим делать. Но очень надеюсь на спасительное слово «пока».

Что же дальше? Конечно, я не ожидал, что придется кормить сразу троих взрослых эльфов, одним из которых являюсь я. Плюс еще и Андрей, тоже любитель пожевать. Хотя утром мы все любители, если подумать. Сказать, что Машка меня удивил — ничего не сказать. Не ожидал, что он притащит к Андрею своего сородича, причем так, с ходу. Конечно, я слышал, что он вчера говорил леди Рим-Доль, но по недомыслию не придал в первый момент значения. Зря, как оказалось.

Но Андрей не упал в грязь лицом. И, судя по довольным лицам всех участников этой, с позволения сказать, групповой терапии, к какому-то общему знаменателю они все же пришли. Мне бы радоваться, но хватило одного взгляда, чтобы заметить — психолог устал. И это несмотря на то, что мы с ним меньше двух часов назад проснулись. Судя по всему, такие терапии из него все силы выжимают. Плохо. Я ведь трезво понимаю, что от него теперь не отстанут. Что «колокольчики», что другие. Да и я уже не планирую выпускать его из своего поля зрения. Но об этом пока лучше даже не думать. Осмыслю, когда найду способ продлить его жизнь и когда сумею убедить этого упрямца поддержать меня в моем стремлении.

Улыбнулся собственным мыслям. Андрей утопал провожать эльфов, которых за глаза частенько называл ушастиками. Нет, я в чем-то с ним согласен, такие выдающиеся уши для их мира, конечно, нонсенс. Но ведь ребята тоже не железные, могут обидеться. Правильно делает, что в лицо не говорит. Хотя в плане деликатности у него иногда тормоза не срабатывают. А то, вспомню, как он брал огонь на себя, когда коммандос чуть к открытому боевому столкновению не перешли, и вздрогну. Без всяких преувеличений.

Из прихожей донесся голос Андрея. У меня достаточно чуткий слух, чтобы уловить в его интонациях усталость, но в то же время я слышал в нем желание пошутить. Мне нравилась идея с этой шуткой. Он думал, что я не умею того, о чем он так ненавязчиво просит? Зря, зря. Очень даже умею. Улыбнулся, ставя в раковину последнюю тарелку, и опустился до маленького подкупа — сказал, что сделаю ему массаж головы, если он так желает, но только тогда, когда помоет посуду.

Андрей с кислой миной на лице вернулся ко мне. Посмотрел, как я демонстративно уселся за освобожденный от тарелок стол, скривился, но послушно подошел к раковине. Такими темпами я его быстро выдрессировал. Не то что бы мне так уж принципиальна была эта посуда, но, если ему хотелось получить для себя что-то приятное, пусть морально приготовится к эквивалентному обмену.

Наблюдая за тем, как споро он убирает в верхний шкаф одну чистую тарелку за другой, задумчиво проронил, не испытав и десятой доли того интереса, который пытался изобразить.

— И что там у них случилось? — не думаю, что что-то серьезное. Наверное, Машка этого парня, которого Андрей Марфой прозвал, с кем-нибудь не поделил, вот и привел, чтобы помириться. Но слова Андрея, сказанные после непродолжительной паузы, поставили меня в тупик. Это как?

— Марфу хотят женить на Инге, — начал он слегка рассеянно, убрав очередную помытую тарелку в шкаф, и продолжил, взявшись за грязные вилки: — Он не то что бы не хочет. Девушка, как я понял, вполне ничего себе. Но отмороженная на всю голову. Не то что наша Иля. Вот он в панике и кинулся искать отдушину. Выбрал Машку. Машка, понятное дело, такой подход сородича к личной жизни не оценил. К тому же у него самого там что-то неладно в браке, вот и решил по доброте душевной их обоих сдать мне на опыты.

— Стоп-стоп-стоп… кого сдать? Кому сдать? Что ты собрался делать с двумя темными?

— Как что? — Андрей обернулся ко мне и вдруг весело подмигнул: — Любовь и взаимопонимание между ними налаживать. Своими прямыми обязанностями занимаюсь, между прочим. Как я понял, бабы их так и норовят даже в постели командовать. А какому мужику это понравится? Поэтому они терпят, дожидаются полного совершеннолетия и линяют к таким же, как они, мужикам. Никогда бы не подумал. У нас, конечно, совсем не так. Но и матриархат у нас в последний раз царил в дремучей древности. Однако исправить такое положение вещей хотя бы для этих двоих я могу попробовать.

— Ты ненормальный, — резюмировал я, с трудом продравшись через его путаные объяснения.

Странно, обычно Андрей изъяснялся куда как понятнее. Неожиданно испугавшись, встал со стула и подошел к нему со спины. Андрей в этот момент как раз задвигал ящик, в который убрал вилки и два ножа. Почему два? Да потому, что я заставил Алого помогать мне чистить картошку. И гордился этим. А то наш светлый белоручка воззрился на меня так, словно в первый раз в жизни в глаза клубень и маленький нож для его очистки увидел.

— Ага, — подозрительно вяло отозвался Андрей, слабо улыбнувшись, — есть такое дело. Просто… Ир? — Он наконец заметил, что я стою вплотную к нему, и бросил через плечо изумленный взгляд. — Что-то не так?

— Со мной все так, а с тобой? — внутренне все сильнее паникуя, уточнил я.

Он закрыл глаза. На мгновение, но все же. И неожиданно покладисто признался, а то я уже начал размышлять, какими правдами и неправдами вытягивать из него подноготную.

— Просто устал, словно всю ночь мешки ворочал. Да и Машка с этой темноэльфийской несчастной любовью…

— Жалеешь их?

— Сочувствую. — Его голос смягчился. Таким тоном учитель поправляет нерадивого ученика. В другой раз я, возможно, и обиделся бы, но в этот неожиданно для себя самого улыбнулся. И поспешил сменить тему.

— Кстати, ты еще не видел форму, которую мы с Лией для ребят сотворили?

Улыбка Андрея стала шире, и он рывком повернулся ко мне лицом:

— Вот на поле и увижу.

— Понравилось поле-то? — намекая, что сегодня утром он уже видел наш полигон преображенным, спросил я.

— Что, тоже лапку приложил, чтобы оно стало настолько похожим на полноценный стадион?

— Ты еще спрашиваешь? — фыркнув, взял его за руку. Но не просто так. Хотел убедиться, что его нынешнее состояние и правда в пределах нормы. Ладонь теплая, глаза смотрят с улыбкой, но внутри, где-то глубоко-глубоко, что-то прячется. Вот с этим мне бы хотелось познакомиться поподробнее, но давить на нашего горе-психолога я не желал. Додавился уже. Надолго теперь хватит. Как вспомню вчерашние признания об их истинном возрасте… все леденеет внутри.

— Ты, кажется, массаж хотел, — напомнил, отпустив его руку.

Он вернул улыбку. С сомнением протянул, что массаж-то он хотел, только не уверен в квалификации массажиста. Оскалились, как два дурака. Мне не жалко, как ни странно. А его на всякие дурачества никогда не приходится уговаривать.

Отвел в спальню. Вообще в квартире Андрея эта комната у меня самая любимая. Не знаю почему. Возможно, потому, что я в ней бывал чаще, чем в остальных. Вздох вырвался помимо воли. Но Андрей куда больше был поглощен сейчас своими собственными мыслями, чем окружающим миром. Зря. Не люблю, когда обо мне забывают. И если пренебрежение со стороны других еще как-то могу стерпеть, то от него не намерен.

Усадил друга на нашу с ним незаселенную постель, забрался на кровать с ногами и устроился на коленях позади него. Андрей попытался пригнуть голову, но я ему не дал. Обхватил его лоб одной рукой и заставил запрокинуть. Мы встретились взглядами. Для него я сейчас был вверх тормашками. Отчего-то смешно. Улыбнулся. Тихо, почти с лаской, попросил закрыть глаза. Он подчинился. Видя такую покладистость, не удержавшись, склонился ниже и с легкой издевкой шепнул ему на ухо:

— Не бойся, милый, больно не будет…

И тут он, словно с цепи сорвавшись, согнулся пополам и начал не хихикать, а внаглую ржать. И что самое интересное, я точно так же, громко и заливисто, смеялся вместе с ним. Это так на меня не похоже. Поймал себя на мысли, но остановиться не получилось. В какой-то момент осознал, что мы сидим с ним и тупо обнимаемся, хлопая другу друга по плечам и спинам. Удивительно — как ему удалось так сильно изменить меня всего за две недели нашего знакомства? Что же будет дальше? Даже страшно представить.

Андрей и Ир

Ир и массаж, массаж и Ир, и между ними знак плюс, да-да, это именно то, что доктор прописал. Можно даже сказать — рецепт на все времена. Давно я так не млел в чьих-то умелых руках. Похоже, мерцающий на самом деле знал, что делал. Я не удержался и в лоб спросил, где он таких полезных навыков нахватался. И конечно же этот вредный гад мне лишь хитро улыбнулся, но признаваться не стал. Правда, я не то чтобы сильно на ответе настаивал. В тот момент уже был, мягко говоря, невменяем. Разморило меня знатно. Как там говорится: «После сытного обеда по закону Архимеда?..» Вот-вот. У меня то же самое, с той лишь разницей, что до обеда я не дотянул, лишь с горем пополам пережил завтрак.

Не знаю, сколько бы так нежился, навалившись на Ира спиной и расслабленно болтая в воздухе ногами, если бы к нам не пришли. На этот раз в мою мирную обитель заявился Умка. Когда на его непривычно деликатный стук открыл входную дверь, у гнома был такой вид, что я в первый момент так и не сумел определиться — сразу пугаться или подождать немного, послушать, что скажет.

Оказалось, что мои головорезы, а конкретно — Том и Улька, застращали беднягу так, что он пришел ко мне спрашивать высочайшего соизволения присутствовать на футбольном матче, который обещал быть легендарным. Пришлось растолковывать несчастному гному, что на матч может прийти любой желающий и что ребята просто над ним так подшутили. Пока я все это объяснял, из спальни царственно выплыл Ир собственной персоной. Проблема в том, что гном наш был еще не в курсе относительно мерцающей сущности нашего милого секретаря ректора. Это я Ира милым назвал? Чур меня! Чур!

Так вот, Ир, разумеется, и не подумал мерцнуть в светлого — то ли на самом деле был так занят собственными мыслями, что не услышал, с кем я тут разговариваю, то ли просто расслабился со мной и забыл — с кем не бывает? Тем не менее оставшееся время до нашего выхода в большой и светлый мир мы провели у меня в гостиной за просвещением незадачливого гнома. Он так натурально ахал и причитал, когда Ир в свойственной ему отчужденной манере повествовал обо всем, что мы натворили общими стараниями за эти две недели, что я только тем и занимался, что сдерживал себя, чтобы не заржать над ним в голос. Не хотел обидеть хорошего парня. В том, что наш Умка именно хороший, я даже не сомневался.

В общем, кое-как все разъяснив, Ир предложил попить на дорожку чайку. Я в мыслях, втайне от мерцающего, снова любовно обозвал его хозяюшкой и вслед за ними с Умкой потопал на кухню. На этот раз на полу сидели все трое. Сначала Умку, как положено, усадили за стол, Иру я великодушно предоставил в личное пользование второй стул, а сам опять ушел под окно. Глянув на меня, мерцающий налил себе большую кружку чаю и присоединился ко мне. Гном мялся, мялся, потом плюнул и опустился на пол рядом с нами. Вместе мы на удивление душевно посидели. Умку неожиданно прорвало на откровенность, и он под конец стал смотреть перед собой огромными глазами, полными слез. Конечно, благородный гном не заплакал. Но то, что ему тошно и горько, было видно невооруженным глазом. Ир от переизбытка чувств жался ко мне, как котенок, пока Умка рассказывал нам свою печальную историю.

Оказывается, он прибыл в университет со светлыми мечтами и радужными надеждами, от которых к выпускному курсу не осталось ни следа. И вот в его жизни возникли мы, то есть все мы, вместе с «колокольчиками», и мечты неожиданно появились вновь. Он больше не чувствовал себя изгоем. Захотелось творить не вопреки общественному мнению, как он делал все это время, чтобы хоть как-то оправдать усилия, затраченные на годы учебы. Нет, теперь ему хотелось творить.

Под конец Ир неожиданно вызвался помочь Умке, напомнив, что тот обещал на следующей неделе презентовать свой экспресс-проект по мелиорации нашего класса. Когда мерцающий использовал именно слово «презентовать», я тут же понял, что он хочет сделать, и напрямую спросил, не задумал ли наконец опробовать вторую техническую игрушку, которую при моем откровенном попустительстве приволок из моего мира. Конечно же я имел в виду мультимедийный проектор. Ир мои подозрения подтвердил. Этим мы отвлекли Умку от невеселых мыслей. Ир потащил гостя знакомиться с компьютером.

Судя по всему, мерцающий увидел в гноме если не родственную душу, то нечто очень схожее. Да и вообще, как я понимаю, по возрасту Умка Иру был ближе, чем те же «колокольчики». Хотя если вспомнить об их продолжительности жизни, все это весьма и весьма относительно. В общем, на выходе мной от щедрот своих была выдана Умке фанатская дуделка, которую мне когда-то друзья на день рождения подарили. И вооруженный ею гном потопал за нами с Иром на футбольное поле, там началась настоящая потеха.

Но сначала немного о самом поле. Разумеется, за те пять дней, что темные вместе со светлыми под руководством увлекшегося идеей Фарида переделывали его под себя, оно преобразилось до неузнаваемости. В общем, сейчас некогда пустынный полигон коммандос превратился в нечто весьма сильно напоминающее летнее футбольное поле в детском пионерлагере, в котором мне пару раз еще в школьные годы удалось побывать.

Что, собственно, было сделано? Во-первых, очерчено, как положено, само поле. Со всей подобающей разметкой. Во-вторых, установлены ворота. Причем сетка, которую Фарид собственноручно нацепил на металлические каркасы, была из какого-то особого антимагического материла. Так что, притянуть или затолкать мяч в ворота магией, как объяснил мне наш сметливый джинн, было нереально чисто технически. А дальше пойдет самое интересное — зрительские места.

Разумеется, в этом мире никому не пришло в голову сколачивать лавочки и сидушки из подручного материала, о нет, тут мои эльфы извратились по самое не могу. Кто уж их надоумил, не знаю, но точно не Умка. На этой стадии он в нашу футболотерапию еще не включился. Короче, сидеть предлагалось на чем-то растительном, отдаленно напоминающем наши всем известные мухоморы. Только такие вот красно-белые грибы имели размеры кресла или даже полноценного дивана. На тех, что поменьше, следовало сидеть по одному, на тех, что побольше, можно было расположиться компанией. Но вся фишка заключалась в том, что эти грибочки были относительно интеллектуальны. О чем это я? Да о том, что, если мысленно отдавался приказ рассмотреть поле с более высокой точки, ножка гриба начинала вытягиваться. Нет, расти до бесконечности грибочки не собирались. Но позволяли несколько скорректировать точку обзора. В общем, сказка, а не места для болельщиков.

Именно на одном из таких грибов и расположилась темная эльфийка. Что я могу о ней сказать? Она была темной. Да-да, именно такой, какими я их себе представлял. Черная кожа, не шоколадная, а именно черная. Белоснежные волосы, забранные в высокую прическу. Хищные монгольские скулы, миндалевидные глаза прирожденной убийцы, тонкие губы, как ни странно, смотрящиеся чувственно на узком благородном лице. О подобных когда-то, если верить книгам, говорили: породу за версту видно. Именно такой породистой темной и была леди Ингианиса Рим-Доль. Подойдя к ней, я сразу сказал, что буду звать ее Ингой, и протянул руку, представившись Андреем.

Разговор предстоял тяжелый. Я именно на такой себя и настраивал, а все оказалось до безобразия легко. Вот что значит по-настоящему мудрая женщина. Нет, я, конечно, всеми конечностями за патриархат и все такое, бабам власть давать нельзя и вообще, но то — наши бабы, земные, человеческие; эльфийские — другие. Поэтому им, наверное, можно еще и не такое.

Так вот, Инга. Проблема у нее была та же, что у Марфы. Как зеркальное отображение. Он возненавидел ее с первого слова, когда только услышал, что именно ей предстоит стать его нареченной. Она обиделась. Справедливо, могу заметить. Я бы тоже обиделся, если бы меня вот так, ни за что ни про что. Хорошо помню, как задевало пренебрежение Барсика, который в ту пору презирал всех людей без исключения. Я тоже злился и горел желанием сделать все в точности до наоборот.

Как мне удалось вытянуть признание из Инги? Ответственно заявляю — тянуть не пришлось. Как только я в лоб спросил, так ли ей принципиально всегда, даже в постели, где они с Марфой по определению только вдвоем, быть отмороженной сукой, все стало на свои места. Девчонка в первый момент подавилась воздухом. Еще бы, ни одна темная эльфийка не ожидает такого к себе обращения. На что мне пришлось пояснить, пока она приходила в себя, что раз у них мужики — на вторых ролях, а бабы — на первых, то и говорить я с ней буду как с человеческим мужиком разговаривал бы, если бы приперло. На это заявление темная отреагировала подозрительно благосклонно. Кивнула и согласилась выслушать без возмущения, угрожающего сверкания глаз и напускной ярости. Тихо, мирно, по-семейному. Я тут же заподозрил подвох, но выяснил, что к чему лишь к концу первого периода.

Что могу сказать — зрелище было знатным. Это про матч. К тому, что влюбленные эльфы и, в особенности, эльфийки — это зрелище не для слабонервных, привык уже давно и даже уже как-то научился с этим жить и местами бороться. Так вот, сначала пара слов про само действо, потом продолжу рассказ о разговоре, который был вынужден вести по ходу оного.

Страницы: «« ... 2223242526272829 »»

Читать бесплатно другие книги:

Земля – арена вселенной, на которой продолжается борьба между добром и злом, та борьба, которая нача...
Перед вами уникальная книга, составленная из четырех блоков: дневники, повести и стихи, связанные об...
«В корабле снова что-то разладилось. В том не было никакого сомнения. Двигатель вместо тихого, ровно...
«Незнакомец приподнял стакан:– Пусть ваши выводы всегда плавно вытекают из предпосылок.– За это я вы...
«Мой покойный шурин Говард явился мне во сне и сказал:– Привет, Том! Давненько не виделись. Я по теб...
«Несчетные столетия назад, до первых фараонов, до того, как континенты обрели нынешние очертания, а ...