Связанные одной тайной Леонтьев Антон

– Волки, – сказал ей в детстве отец, – в лесу не убийцы, а защитники. Настоящий волк всегда охотится не в стае, а в одиночестве. Таков его удел. Это самый сильный хищник.

– И он совсем никого не боится? – спрашивала Таня. На что отец отвечал:

– Ну отчего же… Например, других волков, более сильных. Или охотника. Но даже тогда настоящий волк открывает сезон охоты. Ибо хоть он и боится, но знает – победа останется в итоге за ним. Ведь волки никогда не сдаются. Как и мы.

– А мы что, волки, папочка? Мы же всего лишь Волковы!

И, прижимая к себе дочку, отец пояснил:

– Да, мы Волковы… То есть волки… И ты – одна из нас, из волков.

Книга 1

Об этом разговоре, имевшем место, когда ей было лет пять, Таня Волкова вспомнила, когда отмечала в последний раз свой день рождения.

День рождения, приходившийся на седьмое сентября, Таня отметила в последний раз в возрасте десяти лет – и с той поры никогда более не праздновала его. Еще бы, ведь в тот день она лишилась всей свой семьи…

Однако начинался этот день, которого она очень ждала и который считала самым чудесным праздником на свете, именно так, как ей и мечталось. А мечтала Таня быть маленькой принцессой. И в тот день стала ею…

Накануне, прекрасно понимая, что родители – в первую очередь отец – вовсю готовятся к предстоящему торжеству, Таня делала вид, будто не замечает ни телефонных звонков, ни поспешно шмыгающую экономку, ни уже доставленных, но все еще спрятанных в зимнем саду корзин с живыми цветами.

Ее старший брат Дима, которого Таня любила и боялась одновременно, бормотал себе что-то под нос об «этих девчоночьих фантазиях», однако Таня знала, что он тоже приобрел ей подарок и спрятал его у себя в комнате. Откуда знала? Все очень просто: девочка залезла в шкаф брата и обнаружила завернутую в прозрачный розовый целлофан куклу. Огромную, ростом с нее саму!

И все же было так приятно делать вид, словно ничего не замечаешь. И не понимаешь, что все родственники и домочадцы озабочены только одним: предстоящим днем ее рождения! Тем более что тогда был не обычный день рождения, а самая что ни на есть круглая дата.

Правда, на десятый день рождения брата ничего такого торжественного не случилось, хотя Таня, которая была младше Димы на шесть лет, смутно помнила события тех лет. Они ведь тогда не жили еще в этом замечательном особняке, больше похожем на настоящий замок, а обитали на квартире в Москве, впрочем, тоже далеко не маленькой.

Таня знала, что отец относится к Диме излишне строго, а вот ее собственным желаниям потакает. Еще бы, ведь она была его любимицей… Кажется, Дима даже ревновал ее к отцу. Однако ведь он сын и наследник, а она – юная принцесса!

То, что ее отец был важным человеком, Таня уже давно поняла. Важным и богатым. Впрочем, о том, что такое быть бедным, она имела весьма условное представление. Потому что все, кто обитал в закрытом поселке под Москвой, были людьми обеспеченными. Но даже среди них ее отец выделялся.

Как выделялся и их особняк, построенный по эскизам мамы. Мама, в отличие от отца, была человеком строгим, несколько отстраненным, иногда даже жестким. Но Таня знала: если сама она принцесса, то мамочка – настоящая королева.

Она как-то увидела в одном из иностранных глянцевых журналов (кстати, мама их терпеть не могла, издания выписывала младшая сестра отца, жившая с ними под одной крышей) удивительно похожую на маму даму – очень красивую, строгую и такую… такую восхитительную. Дама была в небывалом серебристом платье, со сказочной тиарой в волосах и необычайно красивым ожерельем вокруг тонкой шейки. А на груди у нее алела лента с орденом-звездой, в центре которой как бы изготовился к прыжку крылатый лев. Статья была на французском, однако Таня, которой родители и наняли настоящую гувернантку-парижанку, без труда поняла, о ком шла речь и кем являлась эта сказочная, столь похожая на маму дама – это была великая княгиня Клементина Бертранская.

И Таня дала себе слово, что, когда вырастет, станет такой же, как эта Клементина. А точнее, такой же, как мама.

Да, она ждала своего десятого дня рождения, считая дни после того, как ей исполнилось девять. Ведь именно тогда Танечка подслушала разговор родителей, в ходе которого отец убеждал маму на первый круглый юбилей дочурки устроить настоящий бал.

Таня ждала всю зиму. И даже лето, обычно столь упоительное, с полными долгими каникулами, показалось ей назойливой прелюдией к сентябрю, на седьмой день которого и приходился ее юбилей.

Летом они побывали на Лазурном Берегу, в том самом Великом княжестве Бертранском, правительницей которого была легендарная Клементина. И, надо же, им даже довелось увидеть ее. Правда, издали – окруженная целым выводком фотографов княгиня, на сей раз в джинсах, простой рубашке и с развевающимися на ветру волосами, ступала на причал с небольшого катера, который доставил ее с белоснежной гигантской яхты, замершей на рейде в волнах бирюзового моря.

Клементину сопровождали какая-та расфуфыренная дама, кажется, известная французская актриса, а также пожилой господин, вроде бы известный голливудский актер. Глаза княгини были скрыты темными очками, а со всех сторон их осаждали репортеры, старавшиеся сделать очередной снимок одной из самых известных женщин планеты.

Таня с мамой сидели в кафе, с террасы которого открывался отличный вид на акваторию княжества. За суматохой, связанной с прибытием Клементины, мама не наблюдала, предпочитая читать толстенный роман на французском какого-то ужасно умного экзистенциалиста. И только когда Таня, стараясь разглядеть Клементину, слишком подалась вперед, перевернув чашку с caf au lait, мама оторвалась от чтения и произнесла с легким укором:

– Ты же знаешь, что если хочешь стать такой, как и она, то и вести себя должна соответствующе!

Танечка зарделась, чувствуя, что на глаза навернулись слезы. Пришлось просить у мамы разрешения отойти в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Она как раз смачивала водой кофейное пятно на своем платье, когда дверь внезапно отворилась, и кто-то вошел. Таня, подняв глаза и глянув в зеркало, остолбенела – позади нее стояла Клементина Бертранская.

Мягко улыбнувшись девочке, княгиня приложила палец к губам. А затем подошла ближе, положила на столик необычайно стильную сумочку из кожи неведомого пресмыкающегося и сняла очки. Так, без очков, она выглядела другой – такой беззащитной, уставшей и даже… Даже разочарованной.

– Ваша светлость, я очень рада встрече с вами… – пробормотала Таня, внезапно стыдясь своего французского произношения и соображая, так ли надо обращаться к Клементине. Но в той журнальной статье, кажется, ее титуловали именно так…

Княгиня, снова улыбнувшись, раскрыла сумочку, извлекла из нее крошечную золотую коробочку, увенчанную разноцветными камнями, нажала на один из них, в результате чего крышка беззвучно откинулась. Таня заметила внутри нечто, напоминавшее конфеты. Или таблетки. Клементина взяла одну, потом, поколебавшись, вторую, быстро положила их в рот, а затем элегантным движением зачерпнула из-под крана воды и запила таблетки.

– Вам нехорошо, ваша светлость? – спросила тихо Таня.

Клементина, несколько мгновений стоявшая с закрытыми глазами и словно набиравшаяся сил, вдруг переменилась. В нее словно влилась жизненная энергия. Дама распахнула глаза, обрамленные длиннющими черными ресницами, и, обернувшись к своей маленькой поклоннице, сказала:

– Нет, мне хорошо. Очень хорошо!

У нее был чарующий французский. Впрочем, с явной американской интонацией. Ну да, княгиня же была родом из-за океана, наследница семьи миллиардеров…

– Ты ведь из России? – спросила вдруг Клементина.

И Таня смущенно кивнула, подумав: неужели, несмотря на все старания парижской гувернантки, ее прононс так выдает русское происхождение?

Клементина опустилась перед ней на корточки, взяла в свои ладони руки Тани.

– Ты милая красивая девчушка. У меня есть дочка, твоя ровесница… Тебя и ее объединяет одно – вы сами можетеопределять свое будущее!

Таня не знала, что сказать. И вдруг поняла, что эта красивая, богатая, обожествляемая всем миром женщина глубоко несчастна. Но как же так? Выходит, стать принцессой еще не значит поймать за хвост синюю птицу счастья?

– Но ведь вы должны быть счастливы… – вырвалось у нее.

Клементина усмехнулась, и Таня почувствовала, как княгиня сжала ее пальцы.

– Счастлива? А что такое счастье? Ты не замечаешь его, пока оно есть, и падаешь, словно сраженная пулей, когда оно вдруг уходит. Разве вся мишура, которой полна моя жизнь, это счастье? Я ведь не могу быть рядом с человеком, которого люблю и которого одновременно боюсь! Кстати, он, как и ты, тоже родом из России…

Таня молчала, чувствуя, что ладони княгини все сильнее сдавливают ее руку. Но не отталкивать же Клементину, не звать же на помощь… И странно, почему женщина ведет речь о своем любимом из России, если она замужем за сюзереном Великого княжества Бертранского?

Из-за дверей дамской комнаты донесся с каждым мгновением нарастающий гул. Клементина встрепенулась и процедила:

– Стервятники на подлете. Как же я их ненавижу! Раньше я задавала тон, но потом все переменилось, и тон стали задавать они. Запомни – никогда и никому не разрешай определять ритм своей жизни. И не бойся отказаться от всего, чтобы начать все с начала. Но знай – рано или поздно все закончится, и сказка превратится в кошмар. Что, однако, означает и возможность обратной метаморфозы: кошмара в сказку…

Княгиня резко выпрямилась, замерла, глядя в зеркало и словно оценивая себя, прищурилась. Потом быстрым движением надела очки – и в мгновение ока снова стала неприступной и стильной аристократкой, иконой моды, украшением обложек гламурных изданий.

– Уверена, девочка, у тебя все будет хорошо. Только помни о цели своей жизни… И иди к ней! – обронила она. Затем нагнулась и поцеловала девочку в щеку.

Таня почувствовала тонкий аромат эксклюзивных духов. И ощутила, как Клементина повесила ей что-то на шею.

– Но какая она – цель в жизни? – спросила девочка, трогая подушечками пальцев цепочку, подарок княгини.

Внезапно дверь дамской комнаты распахнулась, на пороге возникло несколько особ женского пола с фотоаппаратами. Подскочили работники кафе и стали освобождать Клементине дорогу в толпе беснующихся репортеров, которые преследовали ее везде, не оставляя в покое даже в дамской комнате. Княгиня грациозно шагнула вперед. А затем, на секунду обернувшись, быстро произнесла, говоря как будто в пустоту, но на самом деле обращаясь к Тане:

– А вот это тебе предстоит выяснить самой! И даже если итог будет неутешительный, не стоит отчаиваться. Потому что…

Окончание фразы, видимо, бывшее квинтэссенцией ее странной беседы с незнакомой девочкой, Таня не разобрала, слова княгини потонули в стрекоте аппаратуры папарацци.

Преследуемая стаей репортеров, названных ею стервятниками, Клементина исчезла столь же неожиданно, как и появилась. Таня же, все еще не в состоянии поверить тому, что встретилась со своим кумиром, сжимала в руке то, что повесила ей на шею Клементина.

Затем девочка повернулась к зеркалу и увидела на цепочке медальон. Кажется, старинной работы. Кажется, золотой. Но, главное, что помимо ювелирной эта вещица имела и иную, гламурную, ценность: еще бы, ведь аксессуар принадлежал самой княгине Бертранской!

Таня захотела рассмотреть подарок поближе, размышляя о том, что она, конечно же, оставит его себе и будет хранить, как зеницу ока, только вот маме знать о нем вовсе не обязательно. Ведь мама наверняка отберет у нее презент Клементины и, чего доброго, со словами благодарности на отточенном французском отошлет украшение в великокняжеский дворец правителей Бертрана…

Но тут дверь снова распахнулась, и в дамскую комнату ввалилась какая-то девица. Вид у нее был необычный – вся в скрипучей коже, коротко стриженные волосы, правая половина которых выкрашена в ярко-красный, а левая в ядовито-зеленый цвет, на носу крошечные очочки с розовыми стеклами.

– Малышка, ты ведь здесь была, когда сюда вошла красивая тетя? – прокуренным голосом спросила странная особа, являвшаяся, вне всяких сомнений, одной из папарацци. – Скажи мне, что она делала? Женщина ведь доставала из сумочки коробочку и вытаскивала оттуда таблетки? Сколько она их приняла?

Зажав в кулаке медальон, Таня вдруг поняла, что заключила с Клементиной пакт. Та, как фея в сказке, превратила ее, Золушку, в принцессу. А принцессы и феи должны держаться вместе!

Мотнув головой, Таня таким образом подозвала к себе репортершу.

Та, жадно втягивая носом, в котором покачивалось кольцо, воздух, уже чуяла небывалую сенсацию, видела разворот в ведущих бульварных изданиях всего мира: «Клементина Бертранская – наркоманка! Показания эксклюзивного свидетеля!» Папарацци подумала: пусть другие рыщут по побережью, стараясь напасть на след укатившей невесть куда княгини, эта девчушка, на которую никто не обратил внимания, сейчас живо ей выложит, что видела, а из этого можно будет сделать сногсшибательный материал и продать его за такую сумму, что закачаешься!

– Она что-то говорила? Называла имена? Может, сказала, что собирается встретиться с кем-то? Скажем, со своим любовником? – сыпала вопросами репортерша.

Таня жестом показала, что сообщит ей тайну на ухо. Доверчивая папарацци приблизилась вплотную, наклонилась, и Таня, набрав в легкие воздуха, изо всей силы завопила прямо в ухо беззастенчивой особе:

– Нет! И оставьте меня в покое, не то я пожалуюсь полиции, скажу, что вы пытались меня похитить!

Взвыв, оглохнувшая репортерша шарахнулась в сторону – и налетела на дверцу дамской комнаты, которую раскрыла мама Тани, входя внутрь. Девица, кряхтя, вылетела вон.

– Танечка, все в порядке? – заволновалась мама.

Сжимая в ладони медальон, девочка кивнула:

– Конечно, мамочка, только вот я платье запачкала. Может, вернемся в отель, чтобы переодеться?

Медальон Таня рассмотрела только вечером, обнаружив на нем изображение трубящего в рог ангела. Вещица не показалась девочке очень красивой, однако явно была старинной работы. Без сомнения, именно такие и носят принцессы – настоящие принцессы.

Однако украшать свою шею медальоном Клементины Таня не могла, иначе бы мама тотчас напала на нее с вопросами. Вернувшись в Россию, она спрятала его у себя в комнате среди кукольных украшений. И только по вечерам, украдкой, зная, что в комнату никто не войдет, примеряла медальон, чувствуя себя настоящей принцессой.

Накануне своего десятого дня рождения Таня тоже примерила медальон. А потом легла в кровать, подумав, что надо не забыть его снять. Но глаза девочки закрылись сами собой, и она не заметила, как заснула. А вновь их открыла, поняла, что уже настало утро. И обнаружила, что вся комната заполнена разноцветными воздушными шариками, которых вечером не было.

Таня потянулась, зевнула – и вдруг из-за шаров раздались смех, знакомые голоса, и из-под них вынырнули родители.

Отец поднял дочку с кровати и прижал к себе. Мама, улыбаясь, стояла рядом. Тут же был и Дима с огромной куклой, и тетя Ника, сестра отца, державшая небольшой торт.

– Вот тебе и исполнилось десять лет, моя красавица! – объявил отец, поставив Таню на пол. Его взгляд упал на медальон, и он спросил: – А что у тебя за безделушка такая?

В этот момент заиграла музыка, Таня быстро произнесла:

– Мамочка подарила…

Отец улыбнулся и снова подхватил свою принцессу на руки.

Потом последовали поздравления от остальных. Конечно же, от взгляда мамы не ускользнул медальон, но Таня с ответом на ее вопрос не растерялась, сообщив, что это презент отца. Мама ничего не сказала, чуть заметно нахмурилась. Таня знала, что она не разрешала мужу дарить дочери настоящие драгоценности, а что медальон не игрушечный, золотой, было видно сразу.

Девочке сделалось страшно – ведь рано или поздно, пусть и не сегодня, в день рождения, но уж точно завтра, мама заведет с отцом беседу о недопустимости подобных подарков, – и ее неуклюжая ложь откроется. И что тогда? Поразмыслив, Таня пришла к выводу, что отец ее не выдаст. Сделает вид, что в самом деле подарил имениннице медальон, выслушает упреки мамы, а потом, поцеловав ее, вернет расположение супруги. Папа же никогда не был суров с дочкой, он не отнимет у нее медальон. Тот самый медальон, который наверняка принесет Тане счастье – и сделает ее настоящей принцессой.

И в тот день она действительно превратилась в принцессу. Еще бы, ведь отец позаботился обо всем! К неудовольствию мамы, он нанял целую команду парикмахеров и визажистов, которые расположились в одной из комнат особняка. После завтрака и поздравлений со стороны прислуги стилисты занялись своей единственной клиенткой – Таней, которая восседала на золоченом, обтянутом темно-синим бархатом стуле с высокой спинкой. Вокруг были установлены старинные зеркала, и среди них сновали парикмахеры, визажисты, колдуя над именинницей.

А потом приехал известный столичный модельер, который привез сразу семь платьев. Все они полностью соответствовали размерам Тани. (Как отцу втайне удалось заполучить их, девочка понятия не имела.) Платья были разные, но их однако объединяло одно: любое могла бы надеть принцесса.

Тане предстояло сделать нелегкий выбор: отдать предпочтение одному из семи творений Дома моделей. Каждое было уникально, каждое могло бы стать нарядом юной принцессы, но Таня попыталась понять, какое же из них выбрала бы если не княгиня Клементина, так ее дочка, являвшаяся принцессой по рождению.

Отец, в честь дня рождения дочери отменивший все деловые встречи, давал ей советы, и Таня поняла: судя по всему, ему хочется, чтобы она отдала предпочтение тяжелому розовому платью с массой рюшей и оборок. Однако ее внимание привлекло другое платье, немного похожее на то, в котором Клементина Бертранская позировала фотографу для того портрета в журнале.

Кажется, модельер остался доволен ее выбором, а вот отец несколько огорчился. И тогда Таня сказала ему:

– Папа, поверь, настоящая принцесса выбрала бы именно его! Отец засмеялся и поцеловал ее.

Вечером, когда уже стемнело, состоялось главное событие: тот самый бал, торжественный прием по случаю ее первого круглого дня рождения. Для подобных мероприятий в особняке имелся громадный зал, в обычное время используемый в качестве спортивного. Сейчас, с дивными подвесными картинами, в стиле рококо, убранный цветами, уставленный старинной мебелью, помещение и вправду походило на бальный зал сказочного замка.

И повелительницей этого сказочного замка была она, Таня! О, это было упоительное ощущение! Однако девочка постоянно помнила слова княгини Клементины о том, что все рано или поздно заканчивается, что любая сказка может превратиться в кошмар.

Неужели и эта сказка, главной героиней которой является Таня, тоже способна вдруг превратиться во что-то ужасное?

Принимать поздравления и подарки от прибывших гостей было очень приятно. Правда, детей возраста именинницы среди приглашенных практически не было. И Таня понимала: все эти облаченные в пиджаки, смокинги и даже фраки дяди, а также тети, наряженные в немыслимые платья, блиставшие бриллиантами и распространявшие запахи парижского парфюма, которые сюсюкали с ней, желали всего самого наилучшего и, ахая, восхищались ее видом принцессы, на самом деле старались угодить вовсе не ей, а другому человеку – организовавшему праздник отцу.

Михаил Степанович Волков был очень важным и влиятельным человеком. О том, в какой именно области, Таня имела весьма туманное представление. Знала только, что отец общается с сухими финансистами, и с разбитными звездами эстрады, и со знакомыми ей по телевизионным передачам политиками, и с какими-то насупленными, бритоголовыми, неразговорчивыми типами.

– Деточка, какая же ты большая стала! Настоящая принцессочка! Дядя Вольдемар тебя даже не сразу-то и узнал. С днем рожденьица, расти большой, не будь лапшой, – проквакал невысокий полный мужчина в военном френче, хватая Таню за локоть.

Пальцы у него были влажные, такие же неприятные, как и он сам. Его лицо и визгливый голос были знакомы девочке – это как раз был политик из телевизора. Чувствуя его кислое дыхание, она инстинктивно сжала медальон, покачивавшийся на обвивавшей ее шейку золотой цепочке.

– Миша, а у меня ведь сынок имеется, – добавил противный тип, глядя в сторону отца Тани, – чуть постарше, чем твоя дочка! Они станут красивой парой, когда подрастут. Однозначно! Давай породнимся, сватами станем, детей поженим? Ведь хорошая мысль, Миша! Разве нет? Однозначно!

Политик, уже заметно накачавшийся дармового коллекционного шампанского, все норовил обслюнявить именинницу, а его рука упорно ползла с шеи девочки на спину и ниже.

– Принцессочка, пойдешь за моего Кирюшу? Кирилл, иди сюда, познакомься со своей будущей женой!

К ним подошел высокий, полноватый, нескладный подросток, некрасивое лицо которого было обильно усеяно пламенеющими угрями.

– Поцелуй ее, Кирилл. Ну же, целуй! Тили-тили тесто, жених и невеста! И правда, они пара, как дельфин и русалка. Однозначно. Горько, горько! И с днем рожденьица! Однозначно!

Дядя Вольдемар толкал сыночка в сторону Тани, и тот, как зомби, растопырив руки, повиновался идиотским приказаниям своего напившегося родителя. Ни целоваться, ни тем более становиться невестой прыщавого Кирюши Таня не намеревалась, но понимала, что политик делает это неспроста – наверняка в самом деле желает породниться с семьей могущественного Михаила Волкова.

Краем глаза Таня заметила, что отец, беседовавший с изящной прима-балериной Большого театра, услышал вопли пьяного депутата и, прервав беседу, с каменным лицом наблюдает за происходящим. При этом лоб и щеки отца постепенно обретают багровый оттенок, что не сулит ничего хорошего. В первую очередь, разошедшемуся дяде Вольдемару.

Тане нисколечко не было жалко ни самого приставучего политика, ни его туповатого прыщавого сынка. И девочка знала, что отец, всегда уделявший большое внимание своей физической форме, в два счета способен расправиться с перешедшим грань нормального общения мужчиной. Знала эта и мама, стоявшая на другом конце зала и сейчас нервно теребившая тонкое жемчужное ожерелье, в ожидании скорого урагана.

Но Тане не хотелось, чтобы день рождения – ее день рождения! – был ознаменован малоприятной сценой или, не дай бог, дракой. Потому что сегодня дом Волковых ее замок, и хозяйкой этого замка являлась именно она.

Поэтому, увильнув от дебиловатого сынка депутата, все еще пытавшегося поймать ее и в самом деле поцеловать, Таня подскочила к пьяному политику и, встав на цыпочки, крикнула:

– За вашего прыщавого Кирюшу я ни за что замуж не пойду! Слышите, дядя Вольдемар? Ни за что! Однозначно!

Последнее слово она гаркнула с такой силой, что мужчина шарахнулся, оступился и налетел на официанта, который перевернул на него поднос, уставленный бокалами с шампанским. Под всеобщий смех политик грохнулся на пол, приземлившись в лужу алкоголя. Мама сделала знак квартету скрипачей, и те заиграли что-то пронзительное. Музыка заглушила чертыхания дяди Вольдемара, требовавшего расстрелять неумеху официанта, мол, его действия это происки Госдепа, однозначно. Подскочившие секьюрити подняли политика, поставили на нетвердые ноги и вместе с прыщавым сынком проводили из зала.

Мама перестала теребить ожерелье, а лицо отца приняло нормальный оттенок. Таня вздохнула и улыбнулась – все в порядке. Но, однако же, как сложно быть хозяйкой приема… Как сказал бы дядя Вольдемар – однозначно!

Восстановился мир, прием продолжился. Таня ощутила счастье – полное и безмерное. Так хорошо, когда вокруг тебя любящие люди и все поздравляют тебя с днем рождения…

Внезапно что-то переменилось, и девочка не сразу поняла, что именно. А потом ей стало ясно, что появились новые гости, причем незваные… Она увидела вошедшего в зал высокого мужчину с темными, уже начинающими седеть волосами. Элегантный господин был облачен в смокинг и держал в руке огромную коробку, перевязанную большим цветным бантом. Рядом с ним шагала девочка примерно такого же, как и сама Таня, возраста.

Вроде бы ничего примечательного, еще один гость, представитель столичной элиты, коих на приеме пруд пруди. Однако Таня заметила, что присутствующие стали изо всех сил пялиться на него. А когда тот, дружелюбно улыбаясь, посмотрел по сторонам, принялись делать вид, будто заняты разговорами, но при этом бросали на него удивленные взгляды.

Таня знала прибывшего мужчину. Это был дядя Леонид, один из друзей отца, точнее, самый близкий друг. Во всяком случае – до недавнего времени. А сопровождала его дочь, носившая такое же, как она, именинница, имя.

Таня увидела, что мама, рука которой опять начала теребить ожерелье, отошла от группки гостей и, тревожно взглянув на отца, тотчас нахмурившегося, двинулась в сторону нового посетителя. А еще заметила, что отец на мгновение растерялся. Таким Таня своего папу никогда не видела. Таким сбитым с толку и встревоженным. Хотя знала, отчего тот встревожился.

Дядя Леонид был лучшим папиным другом, кажется, если не детства, так точно с юности. Они являлись партнерами, вместе занимались бизнесом. Каким именно, Таня не имела понятия, помнила однако, что до недавнего времени дядя Леонид частенько наезжал к ним в особняк. И его дочку тоже хорошо знала – тезка была практически ее ровесницей и, в отличие от отпрысков прочих представителей элиты, ничуть не заносчивой и хорошо воспитанной.

Да, так было, но это осталось в прошлом. Потому что папа и дядя Леня поссорились, причем, кажется, очень серьезно. Что стало причиной их размолвки, Таня не знала. Не так давно отец собрал свое семейство в кабинете и заявил, что у них у всех появился враг – дядя Леня. Таня тогда осторожно спросила, значит ли это, что она больше не увидится с его дочкой. И папа, не долго думая, заявил, что Таня ей не пара, и о дружбе надо забыть. Мама попыталась что-то возразить, а вот тетя Ника, сестра отца, всецело поддержала брата, назвав дядю Леонида мерзавцем, преступником и убийцей. После чего Тане было велено покинуть кабинет. Более всего ее тогда разозлило, что брату Диме разрешили остаться, а ее, словно ребенка, выставили за дверь. Ну еще бы, ведь она была девчонкой…

Правда, Тане удалось подслушать часть разговора, шедшего за закрытыми дверями. Но потом около кабинета возник один из телохранителей отца, а при нем, конечно же, нельзя уже было прикладывать ухо к замочной скважине, поэтому Тане не оставалось ничего иного, как ретироваться. Но того, что она услышала, хватило. До нее донеслись фразы, что Леонид «перешел запретную черту», «решил нарушить договоренности», «попытался прибрать к рукам чужую сферу влияния» и «возомнил себя самым главным». И отец, как она поняла, был готов «принять меры». Что за меры, она представления не имела…

С тех пор миновало несколько месяцев, и всяческие контакты с дядей Леней прекратились. Таня переживала потерю подруги, но изменить ничего не могла. Как-то однажды заикнулась о том, можно ли позвонить ей и пригласить в гости или самой съездить к ней, а мама сухо ответила: глупости, она должна вообще забыть, что у нее была такая подруга.

И вот дядя Леонид в сопровождении дочери появился на ее дне рождения, хотя было ясно, что их никто сюда не приглашал. Таня, получившая возможность бросить взгляд на список приглашенных, видела несколько вымаранных имен, и два из них принадлежали именно тем гостям, что сейчас вошли в зал.

Вслед за дядей Леней в зале появились охранники отца, и один из них запустил руку в карман пиджака. Девочка прекрасно знала, что он там щупает – кобуру с пистолетом. Не хватало еще, чтобы ситуация снова вышла из-под контроля после недавней ужасной сцены с дядей Вольдемером! Подумав так, Таня вслед за мамой направилась к дяде Лене.

– Уверяю тебя, при данных обстоятельствах совершенно неподходяще… – донесся до нее тихий голос мамы. А дядя Леня, улыбавшийся во все тридцать два белоснежных зуба, казалось, не слушал, что она вещала. И, отстранив ее, обратился к Тане:

– Ах, вот и наша маленькая принцесса! Танюша, поздравляю тебя с днем рождения! Разреши-ка мне тебя обнять…

Передав коробку с бантом дочери, он вдруг подхватил Таню и закружил именинницу в воздухе – точно так, как делал ее собственный отец. А тот медленно подошел к ним, и на его лицо легло странное выражение. Помимо этого от внимания Тани не ускользнуло, что телохранители практически отсекли их маленькую группу от других гостей, как бы взяв в кольцо. Что же это значит?

– Здравствуй, Леонид, – долетел до Тани голос отца, тихий, но в то же время угрожающий. – Вот уж кого не ожидал увидеть.

Дядя Леня, поставив Таню на пол, поцеловал ее и, избегая смотреть на бывшего друга, с едва заметной усмешкой тоже негромко ответил:

– Что же, Миша, в жизни всегда так – происходит то, чего меньше всего ожидаешь.

Затем он взял у дочери подарок и вручил его имениннице.

– Это для тебя, Танюша, от всей нашей дружной семьи. Мы ведь друзья до гробовой доски, не так ли?

Таня взяла перевязанную бантом и завернутую в цветную бумагу коробку, заметив, что к ней двинулся один из телохранителей. Но отец подал ему знак, и мужчина замер на месте. Отец сам подошел к дочке и забрал у нее коробку, спросив:

– И что там внутри, Леонид?

Тот усмехнулся, в его глазах мелькнула обида.

– Во всяком случае, не бомба. Я же люблю твою Танюшу, как свою родную дочку! Ты разве не помнишь, что я ее крестный? И с каких времен крестного не приглашают на день рождения крестницы, тем более на первый юбилей?

Дядя Леня был прав – он действительно был крестным отцом Тани. А крестной матерью тетя Ника.

– Хочешь убедиться, что я не принес взрывное устройство? – спросил с усмешкой дядя Леня. – Ладно, пусть твои сатрапы проверят подарок… А ты, что, Миша, полагал, я подобно тебе, забуду о своей крестнице? Сам-то ты – крестный отец моей Танюши, однако о ее дне рождения в июле и думать забыл! А вот я о круглой дате твоей Танечки прекрасно помнил и к нему подготовился. Потому что не придерживаюсь, в отличие от тебя, Миша, мнения, что наши разногласия надо переносить на детей. Впрочем, если мы тут нежеланые гости, то можем прямо сейчас уйти.

Лицо отца дрогнуло, он принял решение и, подойдя к дяде Лене, произнес:

– Добро пожаловать на наш семейный праздник!

Однако руки не протянул.

Снова заиграла музыка, прием потек своим чередом. Телохранители отца исчезли, а сам хозяин дома отошел в сторону с новым гостем. К имениннице подошла дочка дяди Лени, которая была старше ее на два месяца. Таня всегда радовалась встрече с ней, однако теперь не знала, как себя вести. Потому что поведение отца было очень странным.

– Мы ведь по-прежнему подруги, не так ли? – спросила тезка и улыбнулась. – Кажется, наши отцы что-то не поделили, но это же не имеет отношения к нам. Хочешь посмотреть, какой подарок мы тебе привезли? Я его сама выбирала!

Таня, конечно же, хотела. Поэтому девочки покинули зал, ушли в одну из пустынных соседних комнат. Развязав бант и сняв яркую оберточную бумагу и открыв коробку, Таня обнаружила игрушечный замок. Выглядел он как настоящий – с мебелью, тронным залом и даже с драконом. Причем устроен замок был так хитро, что можно было, словно в шкатулку, заглянуть внутрь, в любую из комнат. Центральной из которых являлась, конечно же, комната его повелительницы-принцессы. У Тани от подарка захватило дух: именно о таком она мечтала!

Девочки тотчас стали увлеченно возиться с игрушечным замком. В помещение заглянула мама, желая удостовериться, что все в порядке. При этом, несколько конфузясь, вручила Тане-гостье небольшой сверток в золоченой бумаге с розовым бантом. Поцеловав ее в лоб, поздравила с прошедшим днем рождения и пожелала всего самого наилучшего.

– Большое спасибо, тетя Маргарита! – ответила дочка дяди Лени. – Вы сегодня чудесный праздник устроили. А на мой десятый день рождения мы поехали во Францию, папа снял на один вечер замок на Луаре…

Таня заметила, что подруга, в отличие от нее самой, подарок не распаковала. Наверняка это книга или какая-нибудь безделушка: что-то иное вряд ли можно было так быстро подобрать.

– Однако приглашенных было мало, только самые близкие родственники, – продолжила гостья, когда поздравившая ее тетя Маргарита ретировалась. – А у вас другое дело. Вот уж праздник так праздник!

– А почему к вам больше никто не приехал? – спросила Таня.

И дочка дяди Лени пояснила:

– Ну, ты же в курсе того, что наши отцы рассорились друг с другом. Мой папа боялся, что твой папа, угрожавший ему смертью, приведет в исполнение свой план.

Именинница, которая как раз держала в руке игрушечную принцессу, стараясь посадить ее на трон, вздрогнула.

– Что ты такое говоришь? – воскликнула она. – Мой папа твоему не угрожал! Это твой решил перейти запретную черту и, вдруг возомнив себя самым главным, прибрать к рукам чужую сферу влияния!

Подруга тяжело вздохнула:

– Танюша, неужели ты не понимаешь, что это не так? Без моего папы твой папа никогда бы не достиг тех высот и того влияния, которое у него сейчас имеется. А что касается угрозы для нашей жизни… Ты, наверное, не в курсе, что через восемь дней после моего дня рождения на моего папу было совершено покушение? Автомобиль, в котором он должен был находиться, сначала обстреляли, а потом взорвали. И только по счастливому стечению обстоятельств отца в автомобиле в тот момент не было. Однако погибли два охранника, его личный шофер, а также верная секретарша. А будь папа вместе с ними, он бы тоже погиб.

Эти ужасные слова Таня-гостья проговорила спокойным, даже чересчур спокойным, тоном, а ее лицо озаряла добрая теплая улыбка. От этого контраста у Тани-именинницы по телу побежали мурашки. И, конечно же, от голословного обвинения в адрес ее отца.

– Но какое отношение имеет к покушению мой папа? – в сердцах заявила девочка, все еще пытаясь усадить игрушечную принцессу на трон. От волнения у нее дрожали руки, и она просто швырнула фигурку на стол. – У твоего отца, который не соблюдает закон, наверняка много врагов!

Тезка вспыхнула:

– Преступник не мой папа, а твой! Потому что именно он устроил покушение на моего папу! Хотел убить своего лучшего друга, потому что тот умнее и способнее его, к тому же пытался выйти из-под его контроля!

– Неправда! – закричала Таня.

– Конечно же, правда! – крикнула в ответ гостья. – Твой отец преступник, у него руки в крови. Раскрой глаза, Танюша, твой отец – криминальный авторитет. Теперь-то он стал крупным бизнесменом, однако как был убийцей, так им и остался, ведь все, кто встал на его пути, вдруг становились жертвами заказных убийств. Как всех других конкурентов, он пытался убрать с дороги и моего папу. Но не вышло! Потому что мой папа намного умнее и лучше, чем твой!

Таня не знала, что ответить. Похоже, ее подруга в курсе того, что происходит в жизни родителей. И гораздо лучше осведомлена, чем занимаются их отцы. Однако никто не давал дочке дяди Лени права заявляться на чужой праздник и обвинять чужого отца в таких страшных вещах! Конечно, Таня, смотревшая телевизор, прекрасно знала, что такое «заказное убийство» и «убрать с дороги конкурента». Но ее папа, ее добрый любимый папка, никак не может быть убийцей! Как смеет эта лжеподруга произносить подобные вещи!

– Не лги! – заявила она в сердцах. – Это твой отец…

И замерла, не зная, что сказать.

Другая Таня зло усмехнулась и передразнила ее:

– Не лги, не лги… Господи, какая ты наивная! Или, как правильно говорит мой папа, глупенькая… Все вы, Волковы, такие – жадные и глупые. Твой отец – убийца! А все эти людишки, которые сегодня подобострастно поздравляют тебя, мелкую пигалицу, с десятым днем рождения, заявились сюда только потому, что боятся твоего отца и лебезят перед ним. Ты им и даром не нужна!

Таня почувствовала, что по ее щекам струятся слезы. В отличие от сцены с дядей Вольдемаром, свидетелей этого разговора не было, однако ее праздник был безнадежно испорчен. И виноваты в том исключительно два человека – дядя Леня и его дочурка, заявившиеся на праздник, на который их не приглашали.

– Твой отец тоже убийца! Он ведь сидел в тюрьме! За разбой! – выпалила она, вспомнив фразу, которой как-то обменялась мама и тетя Ника.

Экс-подруга усмехнулась:

– А твой, можно подумать, не сидел, Танюша. Причем попал на зону в первый раз по гораздо более гадкой статье – за изнасилование. Ты знаешь, что это такое?

Таня оцепенела. Известие, что ее папа сидел в тюрьме, было как гром среди ясного неба. Нет, нет, наверняка эта дрянная девчонка все сочинила, причем с одной целью – досадить ей.

– Врешь! – закричала она.

А дочка дяди Лени язвительно продолжила:

– Ах, да ты, кажется, ничего не знаешь? Конечно, ведь в семье тебя считают несмышленышем, принцессой, наследницей, поэтому правды не говорят. Да, твой папаша мотал срок на зоне, как принято говорить. За изнасилование! А ты знаешь, что на зоне таких, как он, не любят? Знаешь, что с ними там бывает? Их «опускают». Разъяснить тебе, юной идиотке, смысл этого слова? И твоего папаню «опустили», причем многократно. А место таких «опущенных» у параши, возле которой он и провел срок своего заключения!

Не выдержав, Таня бросилась к своей тезке и закатила ей пощечину. Та, охнув, схватилась за багровую щеку, заговорила еще злее:

– Вот вы какие, Волковы, бешеные! Чуть что, сразу нападаете! Правильно сказал папка: таких волков, как вы, стрелять надо! И все равно, твой опущенный папаша был у параши! Твой опущенный папаша был у параши!

Она выкрикивала мерзкую дразнилку, явно провоцируя Таню. Та же, взглянув на чудесный игрушечный замок, врученный дядей Леней и его дочкой, вдруг схватила одну из башен и с хрустом отломала ее.

Другая Таня, смолкнув, уставилась на это. А затем в ужасе заголосила:

– Ты что делаешь, дура? Знаешь, сколько подарок стоил? Его для тебя в лучшем парижском магазине покупали!

– Да хоть миллион! Или даже сто миллионов! – ответила Таня, с наслаждением отламывая другую башню и ударяя кулаком по тронному залу. – Теперь замок мой, что хочу, то с ним и делаю. А я решила, что превращу его в груду мусора! И верну вам с твоим папашей, который сам сидел даже не у параши, а прямо внутри, в параше! Мне папа рассказывал, его каждый день по двадцать раз «опускали»…

Значение сего глагола Таня не ведала, однако, поняв, с каким гадким удовольствием использует его бывшая подруга, решила, что он обозначает нечто постыдное и преступное.

– Неправда! – закричала дочка дяди Лени. – Мой папа был в тюрьме главным!

– В какой только, спрашивается, параше главным? – взвизгнула Таня и, с корнем выдрав часть крепостной стены с навесным мостом, швырнула ее на пол. – Наверное, так и быть, во всех!

Настал черед другой Тани залиться слезами. Не зная, что бы сказать и предпринять, она схватила сверток, который вручила ей Маргарита Волкова, разорвала обертку и вытащила книгу.

– Стихи! Анна Ахматова! Твоя маманя, кажется, считает себя великой поэтессой, не так ли? Спасибо еще, что сборник своих стишат не преподнесла. Впрочем, если бы преподнесла, мы бы нашли ее книжке единственно верное применение – в качестве туалетной бумаги!

И она стала методично вырывать страницы из томика, комкать их и швырять в лицо Тане.

А та, бросив замок со стола на пол и потоптавшись на нем, ответила:

– Молчала бы лучше, Танюшенька! Потому что у меня мама хотя бы есть, а вот у тебя… Кем она была, проституткой или сумасшедшей? А, знаю, сумасшедшей проституткой!

Кто такая проститутка, Таня была в курсе – тетя Ника просветила. Как и в том, что матери у другой Тани нет, якобы умерла при родах. Хотя взрослые шептались, что это только идиотская романтическая версия, а на самом деле дядя Леня обрюхатил какую-то шлюху и наркоманку, к тому же наполовину свихнувшуюся, та родила ему дочурку, а сама свалила невесть куда.

– А твоя мама… твоя мама…

Другая Таня все собиралась с мыслями, глотая слезы и воздух. Но в голову ей явно ничего не пришло, и она громко зарыдала. Тане Волковой стало даже тезку жаль. Наверное, она перешла ту самую запретную черту, которую переходить было нельзя. Но ведь бывшая подруга сама виновата, первая начала ссору, обвинив ее папу в ужасных вещах!

Тронутая искренними слезами дочки дяди Лени, Таня подошла к ней, желая успокоить. Но та отпихнула протянутую руку и вдруг бросилась на нее, повалив на пол. Тезка оседлала именинницу и стала изо всех сил молотить кулаками по ее груди.

Тане удалось отшвырнуть бывшую подругу, оказавшуюся самым настоящим врагом. Теперь девочки стояли друг напротив друга – с растрепанными волосами, расцарапанными лицами, в порванных платьях. Первой опомнилась Таня Волкова, промолвив:

– Слушай, мы, кажется, зашли слишком далеко…

Но другая Таня закричала:

– Вы, бешеные волки, всегда так – когда понимаете, что вас загнали в угол, давите на жалость, при этом пытаясь достичь только одного: выбрать удобный момент и напасть на других, чтобы перекусить им глотку!

Такой свою тезку Таня не знала. Та была всегда тихой, хотя и странноватой девочкой. А сейчас перед ней была настоящая маленькая ведьма.

– Вот ты и грызи глотку! – снова обозлившись, заявила Таня. – Себе и своему папане! А теперь я предлагаю тебе покинуть мой прием. Потому что делать вам обоим тут нечего.

Другая Таня внезапно успокоилась, словно вспомнив о чем-то. При этом ее взгляд скользнул к полуразрушенному игрушечному замку, лежавшему на полу.

– Эх, Танюша, мне тебя жаль. Потому что ты многого не знаешь и, думается, уже не узнаешь, – промурлыкала она, приводя в порядок прическу. – Ибо скоро, очень даже скоро, наступят совершенно иные времена! На любого бешеного волка найдется свой охотник с ружьем!

Таня хотела спросить, что ее тезка имеет в виду, потому что уж слишком разительно отличались последние страшные слова от прочих диких высказываний, однако в тот момент дверь распахнулась, на пороге возникла ее мама. Хозяйка дома в руках держала поднос с несколькими пирожными и хрустальный кувшинчик с соком. Она остолбенело замерла на пороге, заметив, как выглядят девочки и во что превратились подарки.

– Спасибо вам за стишки, тетя Маргарита, однако Ахматову я и без вас наизусть знаю, – бросила Таня-гостья, проходя мимо нее. – И кстати! Как бы вы ни старались, ваши вирши были и останутся пачкотней избалованной богачки. Ведь печатают вас только потому, что у вашего мужа есть деньги, и потому что он бандит, которого все боятся. Всего вам наилучшего!

С этими словами девочка удалилась, гордо вскинув голову и так и не взглянув на Таню. Мама, быстро поставив поднос на стол, взяла дочь за локоть и, пребольно сжав его, строго спросила:

– Что тут произошло?

– Танька первая начала! – ответила именинница, вырывая локоть. – Такие ужасные вещи говорила…

– Она могла говорить какие угодно вещи, но ты не должна уподобляться ей, – заявила мама. – Надо было позвать меня. Ты же, как я вижу, поддалась на провокацию. Это плохо, очень плохо! Я думала, моя дочь гораздо умнее.

Последнее, что Таня хотела слышать, так это упреки от мамы. Поэтому девочка развернулась и, не слушая ее грозных окриков, побежала прочь. Внезапно ей все надоело – и прием в свою честь, и роль принцессы. Неужели и в настоящей жизни так: вдруг кто-то может прийти и бабахнуть кулаком по замку, в котором ты живешь, не подозревая, что он кукольный и что ты – всего лишь марионетка?

Таня взлетела на второй этаж, желая попасть к себе в комнату и запереться там, но вдруг услышала в соседнем коридоре громкие голоса. Прокравшись туда, девочка увидела папу и дядю Леню. Судя по всему, их общение, как и ее собственное общение с Таней, протекало весьма бурно.

– Леонид, повторяю, ты зашел слишком далеко! Твои требования неприемлемы! – громыхал голос отца.

– Это ты, Михаил, зашел слишком далеко, когда попытался ликвидировать меня! – в тон ему отвечал дядя Леня. – Что молчишь, сказать нечего? Да если бы ты и уверял меня, что вовсе не ты организовал покушение, я бы все равно тебе не поверил! Потому что мы оба, и ты, и я, прекрасно знаем: именно ты, только ты!