Давай займемся любовью Тосс Анатолий

– Чего это? – не поверила хозяйка.

Мы с Лехой с интересом ожидали, как же наш подозрительно непьющий сантехник объяснит дотошной хозяйке стоящий перед домом «Запорожец».

– Нельзя мне, – повторил бригадир, – в завязке я.

– Зашился, что ли? – вздохнула хозяйка с пониманием.

– Ага… Вроде того, – кивнул Роман.

А вот мы с Лехой выпили. И под борщик, и под картошечку, и за искусство, и особенно за скромные полевые цветы. И Зина выпила с нами, и подливала нам, и подливала себе.

Уже когда мы все втроем толкались в коридоре, натягивали на свои раздобревшие, осоловевшие тела верхнюю одежду, Зина, вернувшись в очередной раз из сортира, где в очередной раз любовалась нашим с Лехой творением, проговорила умиленно:

– Красота-то какая. Завтра девчонок позову, пусть полюбуются. Они наверняка тоже захотят, так я им твой, Ром, телефон дам?

– Ну да, ну да, – закивал бригадир, а потом предостерегающе поднял вверх указательный палец. – Только ты их предупреди, чтобы они не того, не пользовались покаместь произведением, – проговорил он скороговоркой и взялся за ручку входной двери.

– Почему? – не поняла Зина.

– Так оно высыхать семьдесят два часа будет, – пробурчал Ромик. – Если не дотерпите, смоется произведение полностью. Надо ему подсохнуть дать. – И он начал торопливо открывать дверь, в одной руке чемоданчик, в другой, ручка двери.

– А как же я? – растерялась Зинаида.

– Ну как-нибудь, – на ходу пробурчал бригадир. – Приспособь что-нибудь на пока.

– Что?! – уже кричала ему в спину хозяйка.

– Сама знаешь… Кастрюлю там или чего… – Ромик обернулся. – Только ничего в унитаз не спускай. Семьдесят два часа. А то размоешь искусство. Я тебя предупредил.

И мы ушли и оставили озабоченную Зину одну, наедине с подсыхающим вместе с масляной краской сортиром.

Пока «Запорожец» отогревался, мы сидели, нахохлившись, на промерзших сиденьях.

– Не уложились, – недовольно пробурчал Ромик. – Лишний час переработали. Все из-за вашего цветочка.

– Зато лишнюю десятку добыли, – оптимистично заметил Леха. – За неполных четыре часа заработали тридцать рублей. Блеск. Где еще столько добудешь?

– Да, – согласился Ромик, – ее подругам, как ни странно, ваш цветочек может понравиться. Тогда вообще, глядишь, карьеру можно будет раскрутить. – Мы все засмеялись, даже Ромик, хотя он и не пил ничего.

– Представляете, сколько в Москве унитазов, – проявил я деловую смекалку. – И никакой конкуренции.

Ромик закивал, мелко трясясь от смеха.

– Это вы вообще здорово придумали, с цветочком. Хотя в любом случае вы полные мудилы…

Напоминание про недавно разбитый унитаз привело к новому взрыву хохота. От него просто некуда было деться в маленьком, согревающемся от наших теплых тел, мелко дрожащем «Запорожце».

– Ромик, а зачем мы тебе понадобились? – подал чуть позже голос Леха с заднего сиденья. – Ты же сам этот сортир мог полностью обустроить. Ну и заработать втрое.

Вопрос был серьезный, и смех понемногу стих.

– Во-первых, с друзьями надо делиться, – разумно пояснил бригадир. – А потом, правильный подход в таком деле заключается в том, что самому все сделать невозможно, надо наемный труд использовать. Ленина с Марксом проходили?

– Значит, ты нас эксплуатировал? – спросил я.

– А вы что, не почувствовали? – поинтересовался знаток «Капитала».

И мы с Лехой, не сговариваясь, ответили одновременно, почти хором:

– Не-а, не почувствовали.

Бизнес с полевыми, расписными унитазами, кстати, так у нас и не получился. Зина на следующий вечер позвонила бригадиру и сообщила, что девчонки вчера не вытерпели все-таки. Всем, конечно, красота ваша понравилась, но они же выпили, сначала «Пшеничной», потом чайком побаловались, то да се, в общем, терпели, терпели и не удержались.

«Не могла же я для них для всех посуду приспособить, – оправдывалась хозяйка. – Вот цветок и смылся. И не только цветок, еще и лужа на полу образовалась. Такое ощущение, что стебелек течь дал».

«Я ж тебя предупреждал, что потечет, – проговорил Ромик. – Там у тебя ребята технологию импортную применили, чтобы все правильно вышло. А по технологии нельзя было пользоваться. Я ж тебя, Зин, предупреждал, семьдесят два часа. Но если ты, конечно, желаешь, чтобы они восстановили тебе красоту, позвони завтра, я с ребятами переговорю».

Но Зина не позвонила ни завтра, ни послезавтра, вообще никогда. Видимо, ее любовь к искусству имела все же разумный материальный предел.

– Ну что, куда вас отвезти? – спросил Ромик, когда «Запорожец» наконец разогрел свои застоявшиеся внутренности. – Могу на «кольце» выбросить, а могу на Маяковке. Я к Юльке сейчас поеду, мы с ней уже два дня не виделись.

Я, как известно, жил с родителями на Преображенке (вернее, за Преображенкой, на Открытом шоссе), а Леха где-то в Перове. Про Перово тогда ходила такая шутка, якобы там, в районном Дворце пионеров, висел большой, на весь вестибюль, плакат, на котором большими буквами был выведен короткий стишок:

Говорили, что за этот стишок директора Дворца пионеров сняли с работы. Леха утверждал, что плакат действительно висел, он его сам видел, когда школьником ходил в этот самый дворец заниматься в кружке «Юный биолог».

– Так куда вам? – повторил Ромик.

Но тут Леха перегнулся с заднего сиденья вперед, лицо его оказалось прямо между нашими, моим и Ромика.

– Мужики, есть идея! – воскликнул он воодушевленно. – У нас в университетской группе сегодня сэйшен. Вечеринка в смысле. Все собираются у Таньки Филиновой. Давайте завалимся туда.

Предложение, конечно, было соблазнительное, вечер хоть и катился к ночи, но по нашим ощущениям заканчиваться ему еще было рано. Но, с другой стороны, как-то неловко заваливаться на чужой праздник, на который нас к тому же никто не звал.

– Вот я вас и зову, – возразил Леха. – А чего, все нормально, бутылка у нас есть, так что придем не с пустыми руками. А потом, у нас девчонок куча, а ребят всегда не хватает, они только рады будут.

– Симпатичные девчонки-то? – задал я самый важный вопрос.

– Есть и симпатичные, – заверил меня Леха.

– Ну чего, поедем? – спросил я Ромика, но он заколебался.

– Я Юльке обещал. Она и так ждет, я уже час как должен был быть у нее.

– А ты позвони, скажи, что сегодня не получится, скажи, что с ремонтом у Зины задерживаешься. Ведь мы запросто могли задержаться, если бы не ромашку, а розочку стали из цемента вылепливать.

– Да нет, я ее не обманываю. Мы с ней договорились с самого начала, что не обманываем друг друга, даже в мелочах. Принцип такой. А иначе зачем все это надо?

Я покачал головой, случай, конечно, был тяжелый, неподъемный был случай.

– А можно, я ее с собой возьму? – задал Ромик неожиданный вопрос.

Даже Леха не сразу ответил.

– Да ты что, старик, – вмешался я, – совсем, что ли, крыша поехала? Ты чего, полностью зациклился на ней? Леха же сказал, что там много девчонок будет, все биологички к тому же.

– Биологини, – поправил меня Леха.

– Да не понимаете вы ни хрена. – Ромик хотел было махнуть рукой, но в «Запорожце» особенно не размахнешься, и рука повисла на руле. – Я целый день у станка простоял. Вернее, у разных станков. Утром несколько часов программу для кафедры писал – раз станок. Потом для девок наших семинар проводил – два. А до этого, кстати, я час к семинару готовился. У Зины с вами намучился – три. Да и кроме того, еще кучу дел переделал, даже перечислять нет смысла. И так почти каждый день. Нет у меня сил на любовные приключения. Мне бы отдохнуть, привал сделать. Потому что завтра снова в бой. Как там у поэта, покой нам только снится, – процитировал недавний бригадир, и мы с Лехой переглянулись, в цитировании стихотворных строк Ромик ранее замечен не был.