Столкновение Сапегин Александр

Часть I. Шагая в пламя

Пролог

Мир Живаны[1]. Гардар[2]. Центр военных медицинских технологий…

Высокий мужественный мужчина с благородной сединой на висках и с богатырским разворотом плеч, которые распирали идеально пошитый мундир без каких либо знаков различия, вплотную прильнул к прозрачной перегородке из бронестекла, способного выдержать выстрел в упор из крупнокалиберного пулемёта. Напоминая своей неподвижностью статую, он, прищурив холодные льдисто серые глаза, наблюдал за операционной. Специалисты центра, облачённые в костюмы биологической защиты, в которых их земной коллега, не без натяжки, мог опознать «внука» ЕОВО-10 — одноразового костюма биологической защиты, применяемого в России, «колодовали» вокруг остеклённого пенала, внутри которого лежал опутанный сонмом различных трубок и датчиков молодой человек. Разница между костюмами крылась в фильтрующей маске со встроенными нанофильтрами, чуть маслянистой, на первый взгляд, тончайшей антибиоплёнке, размазанной по верхнему слою защитных одежд и теплопроводящих перчатках на руках медиков.

Переступив с ноги на ногу, мужчина обернулся к такому же, как и он пару секунд назад, молодому неподвижному адъютанту, подпиравшему стену в пяти шагах позади начальства:

— Технология отработана?

— Так точно, Ваше Выс…, - начал было адъютант, но лёгкий взмах руки прервал словоречие.

— Это какой?

— Седьмой, — не заглядывая в планшет, правильно интерпретировал вопрос адъютант. — Спектр ауры объекта значительно сдвинут в фиолетовую область, хотя, в отличие от предыдущих «образцов», у «седьмого» отмечены крупные аномальные включения других цветов. Учёные присваивают ему примерно четвёртый уровень владения магией.

— Кудесник…, значит, — заложив руки за спину, качнулся на носках старший из собеседников. — Четвёртый уровень…, не слишком ли? Проблем от него не будет?

— Нет, специалисты гарантируют стопроцентную послушность и подчинение всем закладываемым директивам.

— Хорошо, если так…, что с первыми подопытными?

— Номер «один» в восстановительной ванне после аварии биомеха. Номера[3] «два» и «три» на полигоне, осваивают технику. Остальные на послеоперационной реабилитации.

— На полигоне…, хорошо. Интересно-интересно, давайте взглянем на их возможности.

— Прошу следовать за мной.

Из тёмного угла вышел сотрудник учреждения в форме, которую украшала эмблема организации на левой стороне стилизованного под полувоенный френч костюма, и приложил ладонь к панели считывателя, установленного у двери. Аппаратура, сверив отпечатки пальцев и ДНК, дала добро на выход. Дверь бокса для высоких гостей мягко отъехала в сторону. Через несколько секунд помещение опустело.

Медики в операционной, не отрываясь от пациента и парящих в воздухе голопроекций, покосились на тонированное стекло, тень за которым перестала отвлекать их от работы. Когда власть предержащий гость отправился инспектировать следующий участок, люди, независимо друг от друга, вздохнули с облегчением. Поговорка о кухне, солдате и начальстве остаётся актуальной и для других миров.

— Давление падает, — сказал один из сотрудников, протягивая руку к сенсорной проекции и нажимая виртуальную кнопку. Повинуясь команде, аппаратура впрыснула отмеренную дозу лекарств в систему для внутривенных вливаний.

— Ввести наниты, — отдал команду ведущий врач, наблюдая за развёрнутой голографической проекцией головного мозга и нервной системы оперируемого.

— Введены, — отдал рапорт один из ассистентов.

В трёхмерную проекцию головного мозга пациента добавился дополнительный цвет, обозначавший зоны размещения нанороботов. На второй проекции наниты оплели позвоночный столб, внедрившись в нервные окончания.

— Началось формирование вторичных и дублирующих искусственных нейросвязей, — сказал медик-оператор нанитов, занимающий кресло за широким пультом управления.

— Отторжение? — повернув голову к оператору, задал вопрос ведущий врач.

— Отторжения нет…, - спокойно ответил оператор, но через несколько секунд тон его голоса повысился:

— Наблюдаю регенерацию отсечённых нервных окончаний, повысилась активность головного мозга… Внешние датчики фиксируют изменение магического поля.

Чувствительная медицинская аппаратура и разработанные кудесниками магические приборы заполошно регистрировали многочисленные отклонения от заданных параметров. Организм невольного пациента пытался активно бороться с чужим вмешательством, «переваривая» чудовищные дозы медикаментов, пропуская через себя мощные магические потоки и уничтожая полчища нанитов. Медики едва успевали исправлять возникающие отклонения, нарастающие словно снежный ком. Персоналу стало казаться, что проще подать в автоматический дозатор добрую порцию смертельного яда, чем справиться с защитной реакцией оперируемого, но врач, ведущий операцию, привык бороться до конца. Организм человека в камере превратился в настоящее, но невидимое невооружённым глазом поле боя. В какой-то момент куцые, истощённые борьбой за выживание внутренние резервы человека подошли к концу, и лидерство в сражении перешло к детям технологии. Нано и медикаментозное вмешательство больше не встречало того, ошеломительного, по-началу, сопротивления. Ведущий врач, в нарушение всех мер безопасности, снял лицевую маску с капюшоном и вытер заливавший глаза пот.

— Вторичные и дублирующие связи сформированы, отмечаю прохождение нейроимпульсов без помех, — в голосе оператора сквозила усталость. — Центры памяти купированы, нервные цепи переведены на искусственный блок.

— Фу, я уже думал — всё, — протянул один из молодых ассистентов. — Давно у нас биоутилизатор не запускали. Жаль было бы такой материал на компост выбрасывать.

— «Материал»? — к молодому медику развернулся коллега постарше, за лицевой маской которого угадывалась рыжеватая поросль на лице, а из-под капюшона на глаз выбилась такая же рыжая прядь. — Свен, а тебя точно женщина родила?

— Зорян, только не надо мне мораль читать! Думаешь, мне нравится, чем мы тут занимаемся? Знаешь, мне так проще: относиться к ним, как к бездушному обезличенному «материалу». Или тебя вдруг загрызла проснувшаяся совесть? Долго же она у тебя спала. Не бойся, на хольмганг они тебя не вызовут.

— Заткнись, Свен! — глухо прозвучал голос ведущего врача. — Господин Зяблик, следите за нейроконтактами. Запорете работу, я вас лично в гараже вожжами высеку. Не посмотрю, что папа в управлении не последняя шишка. Работайте!

В операционной раздалось несколько приглушенных масками смешков, Свен Зяблик обиженно стрельнул глазками в сторону грозного ведущего врача, попутно совмещающего ответственную должность строгого родителя нервного ассистента. Надув губы, благо под маской не видно, младший представитель семейства Зяблик отвернулся к проекции перед собой.

На висках, затылке, шее и вдоль позвоночника рослого мускулистого парня, чьё безвольное тело занимало операционный стол, проступили блестящие точки нейроконтактов, необходимых для будущей синхронизации с биомеханическими машинами и устройствами. Через небольшой отрезок времени аналогичные точки сформировались на руках и ногах. Наниты свою работу исполняли чётко, не терзаясь сомнениями и не вступая в споры с моралью и нравственными принципами.

— Как думаешь, Рольф, выгорит? — Спросил Зорян старшего Зяблика, указав подбородком на опутанное трубками и датчиками тело.

— Надеюсь, если ты в целом.

— В целом.

— Понимаешь, если копать вглубь, то мы можем легко справиться с иномирцами. За пять минут. Сбросить с орбиты кассету с термоядерными боеголовками в Зону и никакой их бог или маг не устоят, но что останется нам? Ядерная пустыня? Согласись — это не дело (Зорян согласно кивнул), тем паче это наши земли. Лучше так. Больше крови, но с гарантированным результатом. Я не знаю, откуда вытащили наших пациентов, как говорит Свен «материал». Затрудняюсь ответить, да и службе безопасности лишней работы, а себе проблем приваливать не собираюсь. Мне всё равно! Можно сколько угодно испытывать сострадание к несчастным, — говоривший потёр переносицу, — ведь, может статься, чего тут от Богов таить, они пушистые невинные овечки, по случайности угодившие в лапы разведгрупп… Только это впустую. Повторюсь: я этого не ведаю и ведать не хочу! Я знаю одно: если выгорит, с их помощью мы сохраняем тысячи жизней наших солдат и знатно подсобим Гардару в войне с длинноухими. Так что лично я готов разменять несколько десятков загубленных судеб невинных иномирян на тысячи спасённых жизней здесь. Моя совесть чиста и невинна аки младенец перед подобным разменом, она даже в кошмарном сне и на Рагнарёк в день последней битвы богов не вякнет. Кроме того, во всём надо искать положительные стороны.

— Это какие?

— Положа руку на сердце, Гардару требуется встряска, коллеги! Мы застоялись и начали скатываться в болото. Хорошо, что враг появился из вне, а не началась очередная войнушка с соседями. Вторым положительным моментов являются дороги в другие миры. Будьте покойны, умные люди уже по заслугам оценили нежданную милость богов. Миров явно больше одного и там может оказаться в достатке пахотных земель, пригодных для выращивания хлеба и фруктов. Мясом мы себя обеспечиваем сполна, да в прериях дичь не переводится, а вот хлеб и фрукты там не растут, к тому же, вполне может статься, недра там тоже не пустыми окажутся. И не только недра… Девки у длинноухих уж больно симпатичные. Новая кровь нам совсем не помешает, как думаете, коллеги? Не мы эту войну начали, но мы её закончим.

— Победитель получает всё. Знаешь ты за что зацепить, — ухмыльнулся под маской Зорян. — Девки у них и вправду справные, есть за что подержаться, токмо наложницы из них, как пить дать, шибко ершистые получатся.

— Ну, тебе пока никто не предлагает, а когда предложат — не зевай. Конь ты у нас молодой, не одну кобылку осчастливишь, чай удом[4] не исколешься. — Отсмеявшись, ведущий врач взглянул на проекцию. — Заговорились мы, коллеги, предлагаю вернуться от приятных слов к неприятному к делу.

— Блок безопасности сформирован, — отчитался оператор, высвечивая на схеме нарост, появившийся в районе седьмого шейного позвонка. Дублирующий блок безопасности высветился на сердечной сумке, напоминая своим видом небольшую кровяную бляшку.

За толерантным и политкорректным словосочетанием пряталась обычная система ликвидации. Создатели живых марионеток учитывали возможность бунта непослушных кукол. Человеческий мозг таит в себе множество неразгаданных тайн и даже наисовременнейшие нанооковы, наложенные на него, не казались кукловодам надёжным средством. К тому же пациентам медицинского центра самой Судьбой была уготована армейская стезя, по пути на которой никто не застрахован от тяжёлого ранения и плена, а разговорить, при должном умении и старании можно любого… В крайнем случае любой мало-мальски опытный некромант подымет умертвие, вытащив на свет все его тайны, но только в том случае, если мозг будущего зомби серьёзно не пострадал. Данную информацию военные следователи почерпнули у длинноухих пленников, применив к ним самые передовые методы воздействия и убеждения, после чего в проект оружия возмездия внесли пару незначительных изменений, смертельных для самого оружия и делающих невозможным их допрос и посмертное поднятие.

— Что-то долго вы.

В операционную вошло несколько человек в костюмах с эмблемами мнемоников[5].

— Заканчиваем, — ответил Рольф Зяблик, последний раз проверяя на голограмме работу нанитов.

— Были проблемы? — спросил старший сменщиков.

— Почитай журнал и посмотри запись. Долго рассказывать. Вкратце — упорный парнишка.

— Что можешь рекомендовать?

— Память мы ему заблокировали, но я бы рекомендовал устраивать еженедельную чистку и обновление новой личности. У него бешеная регенерация, да и некоторые другие показатели запредельны. По-хорошему его бы поизучать годик с лупой и микроскопом. Но…, сам понимаешь, мы люди подневольные.

— Что, совсем-совсем ничего себе не оставил? Что-то с трудом верится или я тебя, Рольф, хитреца такого, совсем не знаю. Жучара прожженный.

— Спасибо на добром слове, Ник, ты всегда готов поддержать товарища. Образец ДНК мы взяли, и банк спермы пополнили, клонирование с искусственным оплодотворением никто не отменял. Обращайся, если что. Мы закончили. Реабилитационную ванну через сколько заказывать?

— Надеюсь, пять часов нам хватит, так что на восемь вечера.

— Договорились. Удачи тебе.

— И тебе, через час в третью операционную восьмого пациента доставят. Хе-хе, не расслабляйся.

Земля. Россия. Н-ск. Научный центр…

Невесомые пылинки, поблёскивая тонкими иглами тусклого отражённого света, льющегося с дежурного светильника, устало танцевали в ленивом вентиляционном потоке. Воздух, подчиняясь неторопливому вращению лопастей вентилятора, скрытого за мелкоячеистой сеткой, подобно морским волнам, набегающим на берег, налетал на танцующих, заставляя их ускоряться и выделывать акробатические па. Пока утомлённый вентилятор проворачивал свои крылья-лопасти, пылинки успевали отдохнуть, чтобы снова сорваться в краткий безумный пляс и опять, потеряв силы, остановить хоровод.

Гармонию танца изредка нарушали далекие яркие огненные сполохи и красочные огни сигнальных проблесковых маячков с расположенных внизу портальных площадок. Пронизывая стеклянный купол обзорной галереи, свет устремлялся дальше, теряясь в непроглядной тьме гигантской пещеры, и слабо верилось, что это чудо света создано природой и человеческими руками, а не промыслом богов.

Вдруг, нарушив царящий в полусонном царстве покой, открылись задвижки вентрукавов и апатичный вентилятор раскрутил лопасти, гоня в галерею поток кондиционированного воздуха, пропущенного через систему фильтров очистки и обеззараживания. Зашипев подобно рассерженному коту, отъехала в сторону входная дверь, чуткий датчик среагировал на движение, послав сигнал на первую в ряду светодиодную панель. Из развернутого зева на освещённое пространство шагнул высокий представительный седовласый мужчина в строгом деловом костюме. Не обращая внимания на красоты за стеклом, мужчина, о чём-то размышляя и хмуря брови, прошёл к противоположному выходу. Остановившись на секунду, он провел магнитной карточкой по узкой щели возле двери и прильнул глазом к выдвинувшемуся сканеру. Красный огонёк над проходом мигнул, сменив цвет на зелёный. Бронированная створка, способная выдержать выстрел в упор из крупнокалиберного орудия, резво откатилась в стенной паз.

Миновав тамбур, в котором ему пришлось спрятать зеркальный блеск туфель под матовой тканью бахил, он очутился в зале, полном людей, экранов и голографических макетов. Приветственно кивнув сотрудникам и коротко махнув офицерам из службы безопасности, чтобы те не вставали, он прошёл мимо занятого персонала, быстро нырнув в коридор, который бы гармонично смотрелся в какой-нибудь передовой клинике, а не в подземельях. Впрочем, аналогично можно было сказать обо всём научном комплексе, закопанном в землю на девяносто девять процентов. Несмотря на свою внешнюю неказистость, отображаемую на объёмных моделях, подземная часть научного центра воплощала в себе самые передовые достижения не только человечества, но и некоторых других цивилизаций.

— Александр Владимирович!

Навстречу генералу Санину выскочил взлохмаченный пузанчик с роскошной окладистой бородой и мирским именем Юрий Пивков. За примечательной внешностью скрывался начальник третьего портального комплекса, он же глава отдела математических расчётов и анализа. Что поделать, людей катастрофически не хватало. Кадровый голод обрушился на научный центр во всей своей неприглядной красе, к тому же заведение было вечным «донором» для растущих, словно грибы после дождя, многочисленных «дочек» в других мирах. Вот и бывшему священнику, иерею — отцу Георгию, пришлось сложить с себя сан и влиться в коллектив, который он покинул на заре девяностых. Бывший коллега Керимова, после развала Советского Союза и закрытия перспективной разработки, забросил на верхнюю полку математику с научной работой, ударившись в вопросы веры. Через год от него ушла жена, а Тобольская Православная Духовная Семинария пополнилась великовозрастным семинаристом. Так бы и прошла жизнь отца Георгия на ниве служения Господу и лечения человеческих душ, если бы не старый научный руководитель, вспомнивший о молодом коллеге, когда-то подававшем большие надежды. Спецслужбы быстро разыскали искомую личность, которая к тому времени имела чин иерея и служила настоятелем храма в одном из провинциальных городков. К Пивкову Керимов поехал лично. О чём они говорили осталось за рамками официальной истории, но через неделю штат научного заведения пополнился новым работником. Оказалось, что за прошедшие годы математик не растерял былых навыков, наоборот, приобрёл дополнительные. Будучи священником, он научился чувствовать людей и находить с ними общий язык. Как-никак сан предполагал наличие дара сопереживать и находить отклик в человеческих душах. Как-то незаметно для себя самого и окружающих, Юрий Пивков выдвинулся на ведущие роли, так что никто не возмутился, когда росчерком пера Керимова за ним закрепилось кресло начальника отдела, а потом оно расширилось до жёсткого дивана начальника третьей группы, занимавшейся чистыми научными изысканиями и работой по исследованию новых параллельных миров. Помимо общеизвестных задач, «Троечка» трудилась по широкому перечню вопросов, основными из которых были строительство и блокирование межмировых и подпространственных порталов. Отдельной темой шла защита от блокирования в результате стороннего воздействия. Работа велась на стыках нескольких школ, с применением как технологии, так и магии. Пивков сумел воодушевить коллектив, настроив людей на достижение результата. У смешного добросердечного пузанчика оказались в наличии не только добрые слова, но ежовые рукавицы и стальной характер.

— Александр Владимирович! — пригладив торчащие во все стороны волосы, по которым горючими слезами заливалась не одна расческа, Пивков засеменил рядом. — Товарищ генерал…

— Говори уже, Юрий Матвеевич, что у тебя опять за промысел Божий наклёвывается? — полушутя спросил Санин и тут же вскинул руку ладонью к собеседнику. — Юрий Матвеевич, прошу прощения, но давайте коротко и по существу.

— Нужен генератор на один гиг, Александр Владимирович.

От такой заявки Санин несколько оторопел и остановился, Пивков, по инерции, проскочил чуть дальше, смешно взмахнув руками и запоздало затормозив. Развернувшись к генералу, он, переплетя пальцы, сложил пухлые кисти на объёмном животе, вперив в командование влажный просящий взор маленького щенка, обиженного несправедливостью мироздания. В глазах учёного читалось, что отказа он не приемлет и лучше согласиться сразу, чем навлечь на себя неотвратимое, как кара Господня, проедание плеши. Санин незаметно скосил взгляд в сторону, но бывший священник не оставил своей жертве путей к отступлению. Ничего себе у батюшки запросы!

— Юрий Матвеевич, я не ослышался?

— Смею вас заверить, Александр Владимирович, что со слухом у вас всё в порядке. Генератор, тип «три», мощностью один гигаватт. Лучше, конечно, пятый тип…

— Юрий Матвеевич, скажите на милость, а где я вам его возьму? Если только Бог явит нам чудо на вашу молитву и то не факт…

— Не поминайте Имя Господа всуе, — выставил иглы, оскорблённый до глубины души, Пивков. — Грех…, кх-кхм, есть чудо, на Диане в Новгороде монтируют электростанцию под электроснабжение промышленного района. Они получили четыре генератора. Мощность станции закладывалась с большим запасом и четыре гига сейчас им многовато, а у нас недостаток мощности не даёт закончить эксперименты по защитным полям и обратной направленности переходных процессов…

Санин понял, что спорить бесполезно. У деятельного «батюшки» давно заготовлен ворох аргументов и все просчитано на десять шагов вперёд. Кроме прочих добродетелей Пивков обладал талантом не мытьём, так катаньем добиваться своего. Или он сей дар у себя выпестовал? Не важно. Генерал отвёл взгляд в сторону и сказал:

— Хорошо, подготовьте записку, я завизирую.

Как по мановению волшебной палочки в пухлых ручках математика возникла тонкая чёрная кожаная папочка с парой заранее подготовленных бумаг. Достав из кармана чернильный «Паркер» с золотым пером, Пивков протянул его генералу. Для проформы помурыжив просителя и прочитав визу Керимова, нанесённую ранее, а так же штампик с согласованием заместителя руководителя центра по хозяйственной части, Санин наложил в левом верхнем углу резолюцию и расписался.

«Паркер» из рук и учёный исчезли быстрее, чем Санин открыл рот, желая поинтересоваться местом нахождения Керимова. Широкая спина бывшего священника, прикрытая шлейфом длинных волос, мелькнула за углом, в следующий миг пневматическая дверь отсекла дробный топот ног. Генерал остался один.

— Мда-м…, однако, — было глубокомысленно брошено в пустоту. — Электровеник заказывали?

Убрав с лица непрошеную улыбку, Санин в три шага дошёл до приёмной Керимова. Секретарша отсутствовала, видимо выполняла поручение руководства или отошла по какой-либо нужде, благо хозяин кабинета оказался на месте.

Керимов сидел в кресле, гипнотизируя взглядом непочатую бутылку коньяка, возвышавшуюся посреди стола. Подняв взгляд усталых покрасневших глаз на гостя, он приглашающее махнул рукой, ткнув сосискообразным пальцем на одно из кресел.

— Усугубляешь, Евгеньевич? — усевшись туда, куда указали, задал вопрос Санин, первым начав традиционную дружескую пикировку. Сторонний наблюдатель, незнакомый с собеседниками, занимающими далеко не последние по значению «кресла» во властной российской вертикали, был бы крайне удивлён внешней несерьёзностью разговора и был бы не прав в оценках. Взаимное пикирование оставшихся на один на один, без чужих ушей, начальников позволяло сбросить напряжение и капельку расслабиться от давящего на них груза ответственности. — Тантрически нажираешься?

— Это секс бывает тантрическим, — ответил Керимов, вернувшись к пожиранию взглядом емкости с янтарным напитком. — Ещё бывает секс по телефону и порнороманы для тех, кто не смог дозвониться до девчонок.

— То есть, сейчас ты занимаешься порнографией?

— Ей и занимаюсь, насилую мозг извечным русским вопросом: нажраться в хлам или не нажраться? Или наклюкаться в зюзю, в дупель, в доску, в сиську…

— Я понял тебя, понял, — замахал руками генерал. — Евгеньевич, веришь, нет, но я тебя целиком и полностью поддерживаю. Вот те крест!

Санин размашисто перекрестился.

— И поэтому ты трезв, как стёклышко, хотя мечтаешь очутиться на донышке вот этой самой симпатичной бутылки из-под настоящего армянского марочного коньяка десятилетней выдержки?

— Хорошобыдаещёбывобмимкуссногсшибательнойблондинкой, — скороговоркой сказал Санин, мечтательно прикрыв глаза.

— Чего-чего? — не понял Керимов.

— Говорю, что ещё бы блондинка под бочок не помешала.

— Джентльмены предпочитают блондинок? Да ты — эстет, как я погляжу. На простую русскую Маню-колхозницу уже не тянет за старостью лет? Хлебни драконьей крови, специалисты советуют. — Замолчав, Илья Евгеньевич круговыми движениями потёр виски. — Ну, Бонд, Джеймс Бонд, с чем пожаловал? — Керимов сгрёб коньяк со стола, убрав бутылку в несгораемый сейф.

— Дело есть.

— Кто бы сомневался. Ты всегда заходишь по делу, нет бы, хоть раз по-дружески заглянул, на рыбалку позвал или пикничок организовал… Ладно, излагай.

— Нужна бригада «полевиков» с аппаратурой слежения.

— Так-так, и зачем кровавой гэбне понадобились яйцеголовые умники?

— Эх, Евгеньевич, прихватят тебя когда-нибудь за длинный язык и насуют по сусалам.

— Ты по делу гуторь, товарищ генерал-лейтенант.

— «Кровавой гэбне», как вы метко выразились, товарищ учёный, нужно поиметь несколько сметливых непугливых ребят.

— Есть такие, поскребём по сусекам. Опираясь на намёки о не пугливости, делаю вывод, что работать придётся в жарких местах? Где, если не секрет?

— Под Новосибирском, на границе «зоны Дроу». Спутниковый мониторинг, по понятным причинам, не подходит в силу большого количества помех. Работать придётся с землицы или с вертолёта.

— Очень интересно. Колись, Владимирович, что там опять случилось или мне придётся из тебя подробности клещами вытягивать? Заметь, клещи и допросы — это твоя епархия, а не слабых белоручек с логарифмическими линейками.

— В твоих руках, уважаемый «белоручка», логарифмическая линейка выглядит изощрённым пыточным приспособлением, вам бы с вашей внешностью на большой дороге блок-посты организовывать. Грабить богатых и пугать бедных.

— Хорошее предложение, запоздалое только.

— Оп-па! Уже? И кого вы грабанули, Илья Евгеньевич?

— Почему сразу я? Умные люди предпочитают таскать каштаны из огня чужими руками. Пару дней назад я подкинул Пивкову несколько интересных идей. По глазам вижу, мой Робин Гуд успел выпустить по твоей карете обойму бронебойных стрел и прочитать душеспасительную проповедь о помощи ближнему… и дальнему. Доброе слово, подкреплённое аргументом в виде пистолета…, Аль Капоне знал, как давить на человеческие слабости и пороки. Хотя наш батюшка вместо пистолета привык размахивать крестом, но убойность его аргументов от этого не снизилась. Чего просил?

— Цидулю подписать, челобитную малую.

— Тю-у, — разочарованно присвистнул Керимов. — Всего-то?

— На генератор. Из новых ворованных разработок. На гигаватт всего, хотя замахивался на трёхгигаваттный, пришлось урезать осётра.

— Вот это правильно, вот это по-нашему! Центр давно испытывает дефицит свободной мощности. По последним расчётам нам не хватает около десяти мегаватт. Так что, какого осётра ты урезал, Владимирович? Как он тебя без штанов не оставил, не понимаю. Это ж как конфетку у ребёнка отобрать. Надо нашего монаха Тука наградить бочкой эля. Ладно, не куксись и на «батюшку» не обижайся. Говоришь, нужны отчаянные ребята? Таки их есть у меня. Командирую с твоими орлами пятую группу. Парни они стреляные, подмётки на ходу рвут.

— Спасибо, Илья, уважил, мои, как ты говоришь, «орлы» особливо о Капустине просили. Ты им, можно сказать пряничек медовый подарил.

— Всегда пожалуйста. Просто твои соколы ясные поперёд батьки удочки уже закидывали. За пару минут до тебя я отдал команду, так что они уже монтируют аппаратуру. Можешь расслабиться. Ты скажи, что-то серьёзное?

— Как сказать, — оставив шутливый тон, Санин пожал плечами и достал из кармана коробочку компьютера суперновейшей разработки. Положив навороченный девайс на стол, он нажал кнопочку на боковой панели. В тридцати сантиметрах над поверхностью вспыхнуло голографическое изображение окраины небольшого дачного посёлка. Островерхие домики прятались под широкими лапами ярко зелёных сосен. Снимали сверху. По-видимости использовалась камера БПЛА. — Похоже, Илья, у нас новый игрок нарисовался. Сам глянь.

Положив руки на стол и всем весом откинувшись на спинку жалобно скрипнувшего кресла, Илья Евгеньевич внимательно наблюдал за короткой схваткой разведывательной группы дроу с четырёхметровыми роботами. Победителями в скоротечном сражении вышли творения технической цивилизации. Наплечные лазеры и турели на руках, очереди из которых скашивали необхватные деревья, не оставили застигнутым в расплох тёмным эльфам ни шанса. Потом камера кружащегося на километровой высоте беспилотника наехала на человекоподобные машины и учёный поменял сложившееся мнение о роботах. Внутри механических монстров, укрывшись толстыми бронестёклами находились люди. Обычные на вид люди.

— Это не может быть Игрум? — обеспокоенно спросил Керимов. Игрум в Персии и Игрум под носом, в грум в Персии и Игрум под носом, в Новосибирске — это две совершенно разные вещи.

— Нет. Ты не хуже меня знаешь их технику и вооружение. К тому же, обрати внимание на символы, нанесённые на корпусы устройств. Знаки напоминают руны. Слово «Футарк» тебе ничего не говорит? Руны чередуются с другим письмом, — Санин увеличил масштаб, — которое очень похоже на древнеславянскую кириллицу. Как тебе расклад?

— Забавно, что дальше? Твои спецы из аналитиков работали над м-м, «сюжетом»? Что бают?

— Работали. По их оценкам мы имеем честь лицезреть высокомобильную разведгруппу, но это не всё, — генерал замолчал, собираясь с мыслями, — судя по характеру перестрелки, владельцы механоидов уже сталкивались с нашими длинноухими «друзьями», и встреча народов получилась далекой от дружественных лобызаний в дёсны. Заключение дано на основе наблюдения за боестолкновением, тут я повторяюсь, и реакцией механоидов на дроу. Огонь мехи открыли моментально, без предупреждения. В пользу факта, говорящего о конфликте первых и вторых, свидетельствует несколько трофеев, отбитых у длинноухих во время последнего рейда в «зону». Десантники, при поддержке трёх «звёзд» магов, в виде трофея, взяли два орудия. «Рельсовых» орудия, Евгеньевич, на которых были выбиты знаки, аналогичные письменам, что нанесены на мехов. Возле отжатых стволов они положи расчёты из зомбаков не первой свежести в военной форме неизвестного образца.

— Понятно…, надеешься на потенциального союзника?

— Не я, Евгеньевич, — Санин поднял взгляд к потолку и подкрепил взгляд жестом, указав направление пальцем. — Союзники, откровенно говоря, нам не помешают. Мы не можем сражаться на несколько фронтов. Я не военный, Евгеньевич, но умным людям привык доверять. Те, кто разбираются в этих вопросах, говорят, что ни Игрум, ни псаны за Землю ещё серьёзно не брались. Предположим, дроу мы задавим, хотя я бы предпочёл договориться и переманить их на нашу сторону, один фиг пустых миров как блох на шелудивой собаке и отдать один из них нам ничего не стоит, но…, ты сам знаешь длинноухих. Пока им в рыло по полной не насуют, они не успокоятся. Евгеньевич, твоим ребятам ставится задача нащупать трек в мир механоидов и определить координаты.

— Не беспокойся, парни сделают всё возможное. Будем надеяться, что в том бедламе его не размыло геомагнитным штормом.

— Связи так и нет? — спросил Санин, имея ввиду Иланту.

— Маяк мы видим, но пробиться через помехи не получается и вряд ли получится, пока тут всё более-менее не уляжется.

— Какие прогнозы?

— Месяц — самый оптимистичный.

— Ты как?

— Держусь, мне-то проще. В любом случае все мои в безопасности. Наших много там осталось?

— Школьники, в основном. Молодёжь — первокурсники магических школ. Около двух тысяч человек.

— И всё? А твоя эльфийка?

— Не моя. Здесь она, в Таёжном. Успели переправить до того, как началась свистопляска.

— В Таёжном? Что она там делает? Хотя…, да, меллорны, Лес. Самое место для эльфа.

— Она там сейчас за правую руку Хозяйки.

— Хозяйки? — брови Керимова поползли вверх.

— Хозяйки, Евгеньевич. Отстал ты от жизни, внешним миром совсем не интересуешься. Парнишка, устроивший мелкий армагеддец в Хабаровске, успел жениться. Наш пострел везде поспел. Это ведь благодаря ему мы получили орков… Интересно то, что Лес принял его жену. Эля поделилась информацией.

— А где сам?

— На Иланте, две недели назад был в коконе дугара. Знатно его псаны потрепали, краше в гроб кладут. Жуткое зрелище, Илья. У пацана половина лица в хлам, глаз выбило, а он, плюётся кровью, но пытается улыбаться. Хрень Господня! Я бы так не смог. Он же один их держал, Илья…

Тяжело вздохнув, Санин выключил компьютер. Оба мужчины около минуты молчали, занятые тяжёлыми думами.

— Владимирович, — нарушил молчание Керимов, — поясни, пожалуйста, ситуацию с «передвижками». Россия опять спасает мир? Четыре комплекса перебазировали в Японию.

— Себя мы спасаем, Илья. Ты производственник? Нет? Так я и думал. И я не производственник, и ни шиша не смыслю в промышленности и управлении предприятием. Между тем мы разворачиваем промышленные базы сразу в нескольких мирах. Вот, компьютеры следующего поколения на Диане научились делать, но это пшик, Илья. Капля в море! Где брать людей и заводы? А ведь их ещё научить надо, составить технологический процесс, наладить взаимодействие и логистику, у меня пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы описать, что нам ещё надо. Японию трясёт, проснулись вулканы. После орбитальной бомбардировки там разруха. Цунами смыли целые города, но не всё, слава Богу, Будде, Аллаху и прочим. Азиаты умные люди, покумекали, почесали маковку, и пришли на поклон, а мы ткнули пальцем, кого и что будем спасать в первую очередь. И они согласились на наши условия. Илья, мы своего населения уже под двадцать с копейками миллионов эвакуировали, ты представляешь, что творится в промышленном секторе? Подобное уже было в сорок первом, но сейчас ситуация ничуть не лучше — весть мир летит в тартарары. Чем быстрее мы построим заводы там и, как следует закрепимся, тем быстрее возьмём к ногтю доброхотов здесь. Японцы умеют работать и заводы, до которых мы сумеем дотянуться, все перетащим, вместе с рабочими и инженерами. Ну, и часть населения прихватим, куда без этого…

Земля. Н-ск. Научный центр. Два месяца спустя…

На скрытом в полумраке лице Керимова единственным ярким пятном оставались глаза. Если присмотреться, то в его тёмных зрачках можно было разглядеть линии вращающейся над столом непонятной трёхмерной проекции. Несведущему человеку нагромождение цветных фигур ничего не сказало бы, разве что напомнило детский калейдоскоп, но для немногих специалистов, работающих под крылом Керимова, детское развлечение заставило бы обратить на себя пристальное внимание, отбросив в сторону остальные дела.

— Василий Николаевич, вы проверяли…, гх-м, просчитывали устойчивость контуров модели у математиков? — Керимов подался вперёд, перестав выглядеть записным злодеем, скрывающимся в тени. От мелькнувшего в голове сравнения Василий Николаевич Иону внутренне улыбнулся.

— Модель составлена на основе их расчётов и данных полевых исследований. Мы опирались на работы и натурные замеры группы Капустина.

Керимов набычился. Вдавив подбородок в грудной отдел, он, исподлобья, ещё раз оценил результат полуторамесячной работы нескольких отделов.

— Меня волнует устойчивость физических процессов и как всё это согласуется с временными векторами? — усиливая вопрос жестом, Илья Евгеньевич ткнул пальцем в центр голографической конструкции.

— Если, так называемую, центральную ось зафиксировать в двух точках и поддерживать встречными пробоями, то мы получаем устойчивый канал, с общей точкой выхода для нескольких временных потоков. При отсутствии второго якоря и подпитывающего пробоя, конструкция жизнеспособна недолго. Расчёты дают нам не более часа, затем следует схлопывание, но и это, как вы понимаете, уже много, — стараясь выглядеть невозмутимо, пожал плечами Иону.

— Да-да, — покивал головой Керимов, отчего вжатый в борцовскую верхнюю часть груди подбородок расплывался оладьями. — В упрощённом варианте мы получаем несколько соосных порталов, открытых одновременно и имеющих общую точку выхода при разных точках входа. Оригинально.

— Не совсем верно. Если грубо, то мы имеем детскую пирамидку с кольцами, насаженными на единый стержень. Это как лифт, связывающий этажи у здания. Порталы компонуются в единую систему, с выходами на главной проекции. Причём выходы размещаются очень близко друг к другу, но не сливаются. Именно такую картину мы наблюдали под Новосибирском два месяца назад. Что-то… или какой-то внешний фактор инициировал пробой из другого мира…, словно…, - Иону, подбирая аналогию, растопырил пальцы и покрутил правой рукой перед лицом, — словно строил портал на маяк. Таким образом получился своеобразный портал, затронувший несколько миров.

Василий Иону замолчал, загадочно поблёскивая глазами.

— Ну, хватит в меня стрелять глазками, — рыкнул Керимов. — Не томи, выкладывай уже, чего вы ещё накопали.

— Мы, наконец, смогли просчитать трек и зафиксировать отправную точку.

— Так-так, — чувствуя подвох, Илья Евгеньевич обеими руками опёрся на стол. — Не тяни резину, Василий Николаевич!

— Портал строили с Иланты.

— Иланта…, странно…, всё очень странно, — пробормотал Керимов, на несколько секунд уйдя в себя. — Как давно?

— Около двух месяцев назад. Эмпирическим путём мы подобрали характеристики, математики…

— Василий, только не говори мне, что вы загрузили модель на портальную установку, — перебил подчинённого заметно взволновавшийся Илья Евгеньевич.

— Хорошо, не говорю, но час назад мы добились устойчивого наблюдательного «окна». В данный момент третья группа работает над организацией бесперебойной связи с нашим центром в Южных Скалистых горах и консулом в Эниэ — столице Первого Леса, и с консулом в Тантре.

— Василий Николаевич, вот с этого и надо было начинать! А-а, что с вас взять, — отключив проектор, главный научный руководитель центра обречённо махнул рукой и двинулся на выход. Иону семенил следом, на ходу поясняя некоторые нюансы. — Кто из них имеет прямой выход на драконов? Да, Санину сообщили?

— Нет, он на Диане. Вернётся к вечеру.

— Ланцов на месте, пригласите его в операторский зал третьей группы. — Не оборачиваясь, сказал Керимов. — Василий Николаевич, не надо бежать за мной, зал и без вас найду, вы Ланцова обеспечьте, без заместителя Санина никаких сеансов связи. Вы меня поняли? Василий, давай-давай, в темпе вальса. Одна нога здесь, другая там!

— Чем порадуешь?

Санин появился через пять часов. Уставший, с мешками под глазами, пропахший потом, душистой травой, растущей на Диане, дизельным выхлопом и морскими ветрами. Генерал-лейтенант инспектировал строительство нового исследовательского центра на одном из островов, удалённом от Новгорода-на-Диане на сто морских миль.

— Есть три новости: хорошая, плохая и так себе. С какой начать? — Спросил Керимов, помогая секретарю метать на стол вазочки с вареньем и рассыпчатым печеньем. Разгрузив поднос, Настя быстро обернулась за кофейником, сливками и сахаром, после чего она покинула кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

— Давай с хорошей, — втягивая носом терпкий аромат свежесваренного кофе, ответил генерал.

— С хорошей, так с хорошей, — Керимов разлил напиток по чашкам, — наладилась устойчивая связь с Илантой. С порталами пока похуже, время работы и перемещаемый вес временно ограничены. Мощности хватает перемещать не более центнера при пятнадцати секундах устойчивой работы, потом происходит схлопывание. Установке требуется дополнительная мощность, так что выцыганенный генератор пригодится. Надеюсь, за три дня поменяем поляризаторы и электрику, срочно нужны сверхпроводящие кабели, если без них, то потребуется уложить в параллель второй комплект кабелистики. Получили от драконов две с половиной тысячи доз обработанной крови и в четыре захода перетащили несколько центнеров чешуи и лекарств на основе листьев и сока меллорнов.

— С чего такая щедрость? Подозрительно, тебе не кажется, Евгеньевич?

— С чего, спрашиваешь? А это уже вторая новость.

— Это ты так плавно переходишь к плохим вестям?

— К им самым. Твоего протеже нет на Иланте.

— Какого протеже? — удивился Санин, отставив горячую чашку в сторону.

— Белова.

— Та-ак, давай подробней.

— Кровью драконы пытаются загладить вину.

— Это я понял. Илья, я хочу знать, что они натворили и каким образом это связано с Беловым.

— Как я понял из объяснений сына, его окружение заинтересовалось способностью Белова выращивать меллорны и давать жизнь Лесам. Там у них целая свалка «бульдогов» образовалась, ведь до этого считалось, что на подобное способны только «истинные» драконы. Кое-кто из драконов проявил излишнюю инициативу, которая совсем не понравилась твоему мальчику. Он хоть и в коконе дугара сидел, но связи с миром не терял, так как помимо меллорнов ещё и дугарами, как оказалось, управляет… Или управлял…, неважно. Подслушав не предназначавшийся для чужих ушей разговор, он задал стрекача в сторону древнего портального комплекса, который сумел активировать, пробив портал до Земли. Подробностей мне сказали, я так подозреваю, без пикантных эксцессов не обошлось. Остаётся непонятным, как Белов узнал о древнем портале?

— Дай догадаюсь, — казалось, Санин забыл об остывающем кофе. — В переводе на наше время побег случился два месяца назад, так?

— Так.

— Хреново, Илья. Рассуждая логически, я подозреваю, что парень, со своим везением влипать во всё жидкое и липкое, влип и на этот раз. Вопрос, куда влип?

— Пока без ответа, Владимирович. Вариантов здесь два и это новость из разряда «так себе». Либо он в лапах дроу, либо угодил в манипуляторы механоидов. И, да — мы нашли их мир. Их цивилизация представляет несомненный интерес.

— Хм? — отхлёбывая кофе, Санин вздёрнул левую бровь.

— Это первый маготехнический мир.

— Закрепи за ним третью группу и подключи лингвистов. Всю информацию немедленно передавать в оперативный центр. И ещё, Илья, все записи пропускайте через «Интуит».

— Интуит?

— Это оперативно-информационный комплекс, определяющий лица. Сегодня вам его установят.

— Хочешь попытаться найти своего парня?

— Да, Илья, мы перед ним в долгу. Я перед ним в долгу.

Земля. Россия. Пос. Таёжный…

На старой, но свежеокрашенной деревянной лавке, которая неизвестно какими путями оказалась в посёлке беженцев, сидел невысокий худощавый старик. Его седые волосы от каждого дуновения ветерка легко взлетали над глубокими залысинами, покрытыми старческими пигментными пятнами. Держа спину прямо, старик зорко следил за компанией сорванцов десяти-двенадцати лет, гонявших что-то живое в мелкой лужице.

Недалеко от детей, в десяти метрах выше, по нижней ветви мэллорна прохаживались часовые с автоматами и ганнерами в руках, но старику было спокойней самому видеть внуков, зная, что с ними всё в порядке. Меч, доставшийся ему от деда, внуки и невестки, больше него ничего у него не осталось.

Вообще, мечей в роду было два, но древний клинок основателя рода Сакаи остался на Родине. Ещё десять лет назад Тетцузо Сакаи передал клинок старшему сыну. По преданию меч был выкован в период Камакура[6] великим мастером Масамунэ из провинции Сагами. Древний клинок сотни лет передавался от отца к сыну как величайшее сокровище. Прошли столетия, сильный род постепенно захирел. Из всего богатства остались только мечи и несгибаемый самурайский дух.

Тетцузо погладил лежащий на коленях старинный клинок, смертоносная сталь которого скрывалась под расписными ножнами. Элегантное тати, родившееся в горне и на наковальне кузнеца в начале девятнадцатого века в период синсинто[7] отозвалось едва слышным в самой глубине души звоном благородной стали и тихим шелестом прохладой кожи, обволакивающей ножны. Уже в те времена Сакаи не могли похвастать богатством, служивое сословие сильно обеднело после наступления периода Эдо[8], но прапрадед предпочёл расстаться с деньгами, чем уронить честь самурая, оставшись без клинка. Самурай шёл по следу воров, выкравших родовую святыню. Ками в тот раз оказались на стороне Садааки Сакаи и воры жестоко поплатились за самонадеянность. Предок вернул древний меч, но род всё равно скатился в нищету. Длительный мир не способствует богатству.

Сам Тетцузо с пелёнок бредил небом, мечтая летать выше облаков, тем самым нарушая новую семейную традицию. С конца девятнадцатого века все Сакаи служили во флоте Его Величества — Божественного Тенно. Отец и дед воевали с русскими и с китайцами, они облекли род и себя неувядающей славой побед, но он не видел себя на мостике боевого корабля, вопреки всем наказам отдаваясь грёзам о штурвале самолёта.

Жизнь постоянно ставила какие-то препоны. Отец был против выбора сына, но мечту о небе не сломали жизненные неурядицы.

Третий сын Нисиваси Сакаи родился слабым и болезненным. Ребёнок часто болел в детстве, отец не возлагал на него особых надежд, но упрямый Тетцузо через боль и страдания шёл по намеченному пути. Занятия в додзе мастера Оки Коямы выправили здоровье молодого человека. Чтобы платить сэнсею, Тетцузо брался за самую грязную и тяжёлую работу, ибо отец и дед не имели возможности отрывать деньги от семьи. Прошли года и младший, самый слабый сын Нисиваси превратился в грозу драчунов и забияк. Когда Императорский флот нанёс поражение гайдзинам[9] в Пёрл-Харборе, потомку древнего самурайского рода исполнилось восемнадцать лет. В газетах славили подвиги пилотов, разбомбивших американский флот. В конце концов получив благословение деда, Тетцузо записался в лётную школу. Его наставником был сам Тетцузо Ивамото[10], знаменитый ас, имевший на своём счету множество побед.

Тёзка знаменитого пилота воочию представлял, как он будет крушить и сбивать самолёты заносчивых янки, но мечтам не суждено было сбыться. За день до выпуска будущий пилот-истребитель неудачно сломал ногу. Его друзья получили направления и отправились в войска, а он в госпиталь. Больше никого из своего выпуска он не видел. Два года потребовалось на полное восстановление после сложного перелома и обивание порогов, в попытке доказать, что он годен и способен пилотировать. В конце сорок четвёртого года судьба сжалилась над ним…, Тетцузо получил направление в Манчжурию.

Плохо или хорошо, но первый пилот самурайского Рода Сакаи почти ничего не помнил о службе в Квантунской армии — последствия контузии. Десятого августа сорок пятого года близкий разрыв советского снаряда вычеркнул из памяти Тетцузо несколько лет жизни. Позже память частично восстановилась, но Маньчжурия и Хутоурский УР, по-прежнему, вспоминались отрывками. Он не помнил, как, почему и с какой целью оказался в укрепрайоне, но войну с Россией и наступление советских войск встретил именно там. Советы напали без объявления войны, связь была нарушена, а капитан Оки Масао[11]— начальник артиллерии, тянул с приказом об открытии огня*. И капитан, и женщины из ополчения «Кокушин гиюнтай»[12], и многие офицеры до последнего надеялись, что это только провокация со стороны русских. Они оказались неправы…

Контуженного пилота извлек из-под обломков и кусков бетона простой русский солдат. Японец не знал, сколько он провалялся без сознания. Закопченный, весь в пыли и саже, с кровавыми разводами на щеках и с глубокой кровоточащей царапиной на лбу, пожилой русский сидел, прислонившись спиной к холодному бетону, и чему-то улыбался. Может быть тому, что остался живым в царившем вокруг аду?

Уже в плену Тетцузо узнал, что капитан Масао дрался до последнего. Восемнадцатого августа русские захватили редюит группы Менхушань и уничтожили сопротивляющиеся остатки гарнизона, залив в вентиляцию бензин и горючую смесь.

Потом был лагерь военнопленных, пересылка, ещё один лагерь, холод и голод суровой зимы сорок пятого — сорок шестого годов и строительство домов в Хабаровске. Восемь лет он провёл Советском Союзе. Впоследствии, полученные у советов специальности очень помогли бывшему лётчику, которому пришлось взять на себя тяжкую ношу главы семьи. Отец вернулся с войны одноруким калекой, а братья сложили головы на полях сражений. Дед, в возрасте восьмидесяти двух лет, умер в пятьдесят втором году.

С той поры пролетело больше полувека, Тетцузо воспитал двоих сыновей и совершенно не думал о том, что ками пожелают, чтобы он вернулся в Россию. Судьбе было угодно, чтобы Соичи — младший сын, до этого успешно избегавший женитьбы, в девяносто девятом году вернулся из длительной командировки в Россию с русской женой. Седовласый старик поворчал немного, но принял невестку. Стройная и светловолосая Аня приняла японский уклад, быстро выучила язык, вскорости устроившись в Токио экскурсоводом в туристическую фирму. Невестка говорила и писала на трёх языках — русском, английском и японском, что очень помогало ей в работе. Тетцузо даже на смертном одре самому себе не признался бы, что русская невестка нравится ему больше, чем Намико — жена старшего сына.

Через три года Аня подарила старику двух внуков-близнецов. Мальчиков назвали Ивао и Синдзи. По-русски Ваня и Саша. С тех пор прошло десять лет. Так бы и катилась жизнь бывшего лётчика и строителя по накатанной колее до самой смерти, не замечая политических войн в парламенте, экономических коллизий и прочих неурядиц, но, как в фильмах-катастрофах, жестокие беды обрушились на Японию. Цветущая страна подверглась разрушительным землетрясениям и цунами. Города превратились в дымящиеся развалины. Одна из гигантских волн убила сыновей Тетцузо. Соичи и Сабуро утонули под обломками дома старшего сына, где их завалило во время землетрясения. Вместе с домом сгинул древний меч. Благо ками за день до катастрофы надоумили невесток с детьми навестить старика, и они не пострадали. Мир корчился в судорогах после орбитальной бомбардировки, устроенной инопланетянами. Япония погружалась в хаос, в один момент из магазинов исчезло продовольствие, не хватало самого необходимого. В стране объявили военное положение, и старшие внуки записались добровольцами в силы самообороны. Старику казалось, что весь мир отвернулся от его родины, но по радио объявили об открытии пунктов эвакуации. На помощь гибнущей стране пришли русские, которые организовали несколько портальных площадок. Бойцы сил самообороны на грузовиках и автобусах вывозили людей. В первую очередь вместе с семьями эвакуировались инженеры и высококлассные рабочие, разбирались и вывозились заводы. Тетцузо уже не надеялся на помощь и готовился встретить смерть с гордо поднятой головой, только внуков жалко, как они? Но Аня каким-то чудом дозвонилась родственникам в Россию, и административная машина закрутила шестерёнками. Через три дня перед домом Сакаи остановился автобус в сопровождении армейского броневика из которого выбралось несколько офицеров, двое из них оказались русскими, и пятеро солдат сил самообороны. Солдаты помогли собрать женщинам нехитрые пожитки и погрузить их в автобус. Старый самурай взял с собой только старинный фамильный меч. Через полтора часа автобус съезжал с транспортного пандуса передвижной портальной установки под Комсомольском-на-Амуре.

В Комсомольске их уже встречали родственники Ани, один из которых оказался высокопоставленным военным, он-то и поспособствовал эвакуации племянницы. Со слов невестки Тетцузо понял, что Сергей Иванович хотел переправить родных в один из миров, но из-за каких-то непонятных энергоколебаний установке не хватает мощности для открытия «окна» в другой мир. Поэтому им придётся подождать несколько дней или отправиться в Хабаровск, где работает ещё одна установка — мощней, чем на Комсомольском эвакуационном пункте. В любом случае ждать придётся и там и тут, но в Хабаровске живут родители Ани, заодно, оказией, старики познакомятся со свёкром, раз за четырнадцать лет не сподобились съездить в Японию. Сама Анна вместе с сыновьями трижды приезжала домой. Вот всем кагалом он их и отправит на Диану.

Долго они не рядили, беженцы быстро пересели в микроавтобус, Сергей Иванович выписал пропуск, и машина с молодым парнем за рулём выехала с территории эвакуационного пункта. Через пять часов транспорт въехал в город, который Тетцузо покинул шестьдесят лет назад. Японец во все глаза смотрел на дома за стеклом, пытаясь найти в них знакомые черты…

Родители Ани — Виктор Михайлович и Ксения Сергеевна Аверьяновы, встретили родственников из Страны Восходящего Солнца хорошо. Жили они в большом частном доме из красного кирпича на городской окраине с поэтическим названием Красная речка. Места хватило на всех с избытком.