Столкновение Сапегин Александр

— Здравствуйте…, - тихо промолвил Вадим, опускаясь на корточки между надгробиями и ладонью стирая пыль с портретов стариков. — Давно не виделись, деда. Привет, бабуль. Знакомьтесь — это Элиэль. Эля, если по-нашему, прошу любить и жаловать.

Просидев несколько минут на голой земле в абсолютной тишине, Вадим обернулся к Элиэль, которая застыла немым столбиком за его спиной. В чувствах девушки царил полный раздрай. Эльфийка за всё время не произнесла ни звука и, казалось, лишний раз боялась дышать. В голове Вадима что-то забрезжило, какая-то мысль упорно чесала черепную коробку изнутри. Робко улыбнувшись, Элиэль положила руку на плечо Белова, а тот мысленно взвыл. Упорная мысль таки достучалась до его разума.

«У-у-у, ё-о-о!»

Представление предкам было одним из полузабытых ритуалов у орков и эльфов, обитающих на Иланте. От последних он и пошёл гулять по племенам и народам. Вадим мысленно схватился за голову — только что он заявил на Элиэль свои права и та, похоже, совершенно не против. М-м-мать, мать! Где-то на краю сознания во все тридцать два скалилась электронная ехидна.

— Я принесу цветы на твою могилку, — вышла на связь Ши. — Замечательный день, наконец-то я наслажусь сценой убийства собственного пилота! Так и быть, подпалю лазером погребальный костёрчик, считай уломал.

— Ши!

— Что Ши?! Жене сам скажешь, и прими смерть, как мужчина! — оставив последнее слово за собой, биомех, хихикая, заблокировала связь. Вот язва!

Накрыв ладонь эльфийки своей, Вадим встал с земли.

— Пойдём сдаваться, — сказал он. — Надеюсь, Ирина нас не убьет.

Элиэль полыхнула щеками и смущённо потупилась.

Облокотившись локтём на высокий пень, оставшийся от спиленной несколько лет назад лиственницы, старейшина Эльгранд наблюдал за следопытами. Взвалив на плечи жердь с привязанным к ней псаном, они тащили внезапную добычу в посёлок.

Надо же, выжила собачья морда. Хотелось бы знать, где он умудрялся скрываться от поисковых групп?

— Там ещё двое было, — подскочив к старейшине, доложился старший патруля, который прочёсывал близлежащие сопки. Высыпав на протянутую ладонь Эльгранда выбитые клыки, он провёл ладонью по горлу. — Их «того», а этого живьём взяли. Лаялся сильно и магичил, пришлось обломать.

Старейшина, плотоядно усмехнувшись, подошёл к подвешенному на жерди врагу. Псан оскалил пасть и нечленораздельно зарычал.

— Какой замечательный сюрприз и подарок Ллос. Рычи-рычи, Плетущая будет довольна. В яму его и глаз не спускать! Головами отвечаете!

— Есть! — вытянулся во фрунт командир патруля.

Эльгранд проводил взглядом группу с добычей и кивнул личной охране. Следовало поставить в известность Владыку. Старый дроу совершенно не горел желанием играть за спиной Вадима. Доверие потерять легко, восстановить намного сложнее.

Вопреки ожиданиям, Ирина никого не убила. Выслушав новость и признание, она одарила голубков нечитаемым взглядом, сграбастала Элиэль в охапку и утащила её в дом. Вадим сунулся следом, но был жестоко обломан. Дверь в детскую захлопнулась перед его носом. По просьбе Ирины, Элиэль тут же наложила несколько запирающих заклинаний и установила полог от подслушивания. Вадим мог легко взломать и первое и второе, но не стал этого делать. О чём шла речь за закрытыми дверями, так и осталось тайной за семью печатями.

— Досталось тебе, касатик? — полный ехидных ноток, жалеющий голос Ши ворвался в сознание Белова.

— И не говори. Никто меня не любит, одна ты меня ценишь…, местами, и то не всегда. И за что я к тебе, язве такой, питаю нежные чувства?

— Это признание, милый?

— Не дождёшься! Чур, меня, чур!

— Всегда так, все мужики — козлы! Даже самые лучшие. Девушка, понимаешь, вся в хрустальных мечтах, а ты их вдребезги.

— Я, вообще-то, хотел в твой левый ступоход порыдать за неимением подходящей жилетки под рукой.

— Ну, как я могу отказать тебе в такой малости? Только на сочленения слёзы не лей — заржавеют. Иди ко мне, яхонтовый мой, пожалею тебя, утру сопельки. Может, Эльгранд по голове погладит и скажет пару ласковых, он тут тебя битый час дожидается.

— Обломщица. Все бабы — ведьмы!

— Да, мы такие!

— Злая ты.

— Ты батонами шевелишь? Что Эльгранду передать?

— Передай ему мой пламенный привет.

— А у самого язык отсохнет?

— Иду я…

Выслушав старейшину, Вадим надолго задумался.

— Хорошо, готовьте ритуал, — наконец, выдал разрешение он. — Положим его под главный алтарь.

— Господин, — наклонился вперёд Эльгранд, — скажите, вы ведь посвятите храм многим богам, не только Плетущей? Я правильно понимаю?

— Всё верно, Эльгранд.

— Я задам нескромный вопрос: почему?

— Что ты знаешь о нашей истории, Эльгранд? Понятно, — вздохнул Вадим. — Помнишь, я говорил о монополии на чудо? До катаклизма на Земле проживало около шести миллиардов человек. Вдумайся — шесть миллиардов! Из них около двух с половиной миллиардов христиан различных конфессий: православные, католики, протестанты и прочие. Полтора миллиарда мусульман, которые тоже делятся между собой на суннитов и шиитов, не помню точно, сколько буддистов, индуистов и остальных. Земля — это кипящий, плавильный котёл народов, идеологий и религий. Вся наша история пронизана войнами за веру и борьбой против иноверцев и язычников. Христиане непрерывно воюют с мусульманами, мусульмане притесняют христиан, индуистов и буддистов. Фанатиков хватает со всех сторон. Каждая из конфессий объявляет себя истинно верной. Знаешь, одних Крестовых походов, в узком смысле войн, направленных на захват Иерусалима, города в котором Гроб Господень, было восемь штук. А ещё были крестовые походы против Руси — моей родины, были походы пастушков, походы детей, под эгидой Церкви и с именем Христа на устах шли в походы против османов, гуситов и на Варну. Мусульмане объявляли священный Джихад и резали подряд всех иноверцев. Миллионы людей сходились в битвах на протяжении всей истории. Единственная Церковь, которую сложно обвинить в развязывании религиозных войн, — Вадим достал из-под рубахи простой серебряный крестик на засаленном шнурке, — Православная, но и её назвать белой и пушистой у меня язык не поднимается, прости меня Господи. Изгнание Идолов и Крещение Руси изобилует кровавыми сценами и предательством. Раскол тоже не пошёл православию на пользу. Вот ты можешь представить, Эльгранд, дроу, сжигающих себя? Нет? Что так? Не отвечай, это был риторический вопрос. В истории России есть такие моменты, хвастаться которыми совсем не хочется. Страна сильно пострадала от церковного раскола, в чём его суть я описывать не буду. Важно здесь другое, христиане, не поддержавшие реформы, стали называться раскольниками или старообрядцами. Они считали, что хранят древнюю православную веру. Их подвергали троекратным пыткам, затем сжигали в древесных срубах. Тысячи человек предали этой мучительной казни, но и старообрядцы, чтобы не предать веру предков и свои убеждения, принимали огненное крещение, сжигая себя живьём. До сих пор две ветви православия не примирились…, - Вадим сорвал травинку, пожевал. — Церковь отрицает чудо. Есть Божественные проявления, чудеса не признак одобрения Бога, но только исполнение Его воли, понимаешь? С точки зрения Церкви я совершаю грех, — Вадим спрятал крестик под рубаху. — Я крещёный, меня бабушка крестила. Чьей волей я стал магом и шаманом не мне судить… Так сложилось, что в своих странствиях по мирам я столкнулся с другими религиями и богами. Трудно остаться истинно верующим, когда общаешься с духами, творишь ворожбу и магию. Тайли-матерь, Близнецы, Ллос, Перун, Один…, с точки зрения христианства и мусульман — это языческие боги. Боюсь представить, какой пойдёт накат на Храм, посвящённый этим богам и на того, кто его будет возводить. — Вадим опять выпростал крестик и зажал его в кулаке. — Меня предадут анафеме.

Вадим и дроу долго молчали, каждый думая о своём.

— На Землю пришла магия, — разомкнул уста Вадим. — Желаем мы того или нет, но она навсегда изменила привычную картину и мировоззрение всех, без исключения, землян. Как быстро Бог, которому возносят молитвы и чаяния миллионы, проявит себя? Я думаю момент появления паладинов и прочих, осенённых божественной благодатью, не за горами. Духовная энергия миллионов не улетит в пустоту, она, так или иначе, вернётся обратно. Не будем забывать о фанатиках, не станем ли мы для них мишенью? Миллионы и жалкие тысячи, несоизмеримое количество, согласись. Поэтому я хочу, чтобы наш Храм стал окном, дверью, если хотите в Горний Мир, чтобы любой молящийся в нём имел возможность обратиться к божественной сущности и получить ответ или помощь. Лес — это гигантский концентратор, он может предоставить такую возможность. По крайней мере, мы можем попытаться. С магией к нам пришли орки, дроу, эльфы и люди других миров. Оставить их без своих богов тоже нельзя. Строительство храма или храмов вытекает из простой логики, что я в меру своих скромных сил и способностей попытаюсь сделать, — грустно улыбнулся Вадим. — Лучше решить вопрос централизованно и возглавить процесс, чем пустить его на самотёк. Замнём вопрос, храмы появятся независимо от нашего желания, но тогда инициатива и управление будут безвозвратно утеряны.

— Так в чём проблема, Владыка? — развёл руками Эльгранд. — Станет у вас на пару богов и храмов больше, церквям от этого ни тепло, ни холодно. Мы и все дроу, пришедшие в ваш мир, вряд ли составим христианам конкуренцию.

— Вижу, что ты не понимаешь, а я озвучил уже, что проблема в магии.

— В магии?

— Именно, Эльгранд, в магии. Монополия на чудо рухнула, — до Эльгранда стала доходить глубина ямы, описываемая Вадимом. — Любая религия, любая конфессия может получить осязаемые доказательства своей истинности. Как ты понимаешь, магия предоставляет безграничные возможности. В какой-нибудь зачуханной Засрании, разрушенной войной, цунами или космической бомбардировкой, или громоногами из параллельного мира, появляется пророк или новый Мессия, от взмаха руки которого проливаются дожди и высыхают реки. Новый слуга бога начинает собирать вокруг себя людей, дарит им надежду и утешение, собирая с них ману и наделяя последователей силой. Что дальше? А дальше история начинает развиваться по спирали. Земляне быстро вспомнят многовековой опыт приведения заблудших душ в лоно истинной церкви. Бог один, значит, Истинная Церковь тоже одна, а остальные еретики и отступники. Ату их, ату! Вы неправильные христиане, а уж вбить язычникам в головы правильные постулаты это самое богоугодное дело, ничего, что перчатка латная, а вбивание происходит огнём и мечом — огонь очистит грешные души. Лес рубят, щепки летят. На небесах отделят козлищ от агнцев. Причём все эти деятели — пастухи человеческих душ, будут вершить непотребства, будучи свято уверены, что приводят людей к Истинному Богу и спасают души от тьмы невежества. То же самое справедливо к мусульманам, только последствия стоит возвести в квадрат, так как там фанатиков на порядок больше. Вот и получается, Эльгранд, что каждый считает свою религию самой правильной. Чьи слуги и адепты первыми овладеют магией, те и станут у подножия небесного трона. Закрепятся там, именем Христа или Аллаха освобождая остальной мир от Ереси и Невежества. Возможно, я утрирую и слишком нагнетаю обстановку, паникую почём зря, но мне картина видится именно так, и, боюсь, ошибаюсь я лишь в мелочах.

Вадим встал с лавки и отряхнул штаны. Следом вскочил старейшина.

— Ты со мной, Эльгранд?

— Я с Вами, Владыка! — низко поклонился дроу.

— Владыка! — пряча глаза, улыбнулся Эльгранд.

— Да?

— Примите искренний дар вашим жёнам от всех дроу, — старейшина двумя руками протянул маленькую деревянную коробочку, украшенную замысловатой резьбой.

— Блин, — с досадой сплюнул правитель Леса. — Когда успели разнести?

Эльгранд ничего не ответил, по-прежнему продолжая держать на лице «японскую» улыбку.

Принимая подарок, Вадим, отдавая дань уважения, низко поклонился в ответ:

— Идите, Эльгранд, через три часа, на закате начинаем церемонию.

Краски для вечернего ритуала Вадим растирал сам, чужие руки тут не годились. Работая пестиком, он в старинной ступке, хранившейся у бабы Поли с незапамятных времён, измельчил охру, потом отыскал у старого угольника возле бондаревского дома кусок чёрного антрацита и принялся за него.

Раздевшись до пояса, Белов сидел у широкого дубового чурбака, на котором обычно колол дрова, и корпел, мерно постукивая по чёрной массе, превращаемой его усилиями в пыль. Под навесом, в тени, да после установки соответствующего заклинания было комфортно: ни жарко, ни холодно — в самый раз.

— Владыка! — рядом с Беловым нарисовался старший телохранитель.

— Чего тебе? — буркнул Вадим, высыпая угольную пыль в плошку. Сполоснув пестик и ступку в оцинкованном ведре с водой, он вытряхнул из картонной корочки несколько белых мелков.

— Владыка, — подобострастно склонился дроу.

— Стангранд, — сдувая с чурбачка просыпавшийся уголь, Белов исподлобья уставился на телохранителя вопрошающим взглядом, — будь добр, не тяни кота за причандалы, пожалей животное и мои нервы. Так что там?

— Владыка…

— Прибью, — обречённо выдохнул Вадим, перехватывая ступку так, чтобы садануть ею в лоб дроу. Ушастый предусмотрительно попятился, выйдя из зоны досягаемости. — Стангранд, не доводи до греха!

— К вам представители администрации и…

— И? — приподнял бровь Вадим, отложив инструмент и споласкивая руки в ведре. С работой можно завязывать. Наклёвывался незапланированный перерыв, от органов власти за хорошо живёшь не отмашешься.

— …и посланники Гардара с сопровождением. Четверо гражданских, шесть военных.

— Так-так-так, — пробормотал Белов, лязгая носиком подвешенного на столбце рукомойника. — А эти черти за каким лядом нагрянули?

— Не могу знать, Владыка, — ответил Стангранд, как и все дроу, обладавший тонким слухом. — Требуют пропустить.

— Требуют? Требуют, значит…, придётся уважить гостей. Не нравятся мне эти визитёры, лучше я сам к ним выйду. Нечего им на подворье делать и носы совать, куда ни попади. — Если визит чиновников и служивых от комендатуры и гражданской администрации не вызывал вопросов, то гости из параллельного мира ставили перед необходимостью задуматься о причинах, послуживших поводом внезапного интереса гардарцев к бывшему десятнику и посещения иномирного захолустья.

— Ши? — активировал нейросвязь Вадим. — Есть какие-нибудь гипотезы?

— Слишком мало данных, а пустопорожними домыслами и гаданием на кофейной гуще я не занимаюсь, — ответила инк. — Будь осторожней, напарник, неспокойно мне.

— Не тебе одной. Плохо, — задумчиво потеребил нижнюю губу Вадим, — в радиоперехватах ничего не мелькало?

— Чисто. Голяк, а на дипломатических и спецканалах блокпоста у портала через каждый час меняют шифровку, я элементарно не успеваю взламывать.

— Принял. Собирай парней, Стан, боевая тревога!

— Есть! — войдя в ускорение, дроу испарился с быстротой молнии, оставив после себя лишь медленно оседающую пыль.

— Ши, как там девчонки?

— Секретничают до сих пор, засиделись подружки. А тебе лень следилку запустить?

— Не в том дело, Ши, — вздохнул Вадим. — Придержи их в случае чего, пожалуйста. Особенно Элю, Ирина та сама никуда не полезет. Сделаешь?

— Сделаю, куда я денусь.

Через пять минут, запаковавшись в боевой комбинезон и подвесив к поясу трофейный меч, Белов вышел на улицу к гравитационной платформе с опознавательными знаками экспедиционного корпуса Гардара, припарковавшейся у мэллорновой ограды. Пара дроу во главе со Станграндом бдила с двух шагах позади патрона, ещё трое, подвесив боевые и щитовые не активированные магические конструкты, заняли позиции за мэллорновой стеной. Губы Вадима сложились в ироничную улыбку, давно ли он точно так же встречал благовещенских братков? Сколько воды утекло с тех пор? Целая жизнь прошла, если задуматься. Сердце в груди ёкнуло и затрепетало, гардарцы подогнали грузовой вариант, которым осуществляют переброс тяжёлой техники. В грузовом отсеке помещалось отделение десанта в тяжёлой экипировке, бронеход или пара биомехов.

«Это жу-жу неспроста», — подумал Вадим, пронзая взглядом полковника Семиярого, нескольких десантников и новоназначенного главу администрации — Виктора Элунда, памятного по шлюзовой камере портальной установки в подземном научном центре. С Виктором прибыл переводчик и секретарь, водитель джипа пофигистически смолил сигарету. Военные прикатили на «Тигре», всего, как доложил Стангранд, в земной части делегации было десять человек, не считая прикрытия. За спинами десантуры, то тут, то там мелькали орки из групп силовой поддержки. Подняв на минуту ментальные щиты, Вадим просканировал чувства и эмоции окружающих: беспокойство, возбуждение, азарт и напряжение, спокойствие, сдержанный интерес, раздражение на грани гнева, злость, приправленная высокомерием и неприязнью. Очень интересно, эмоции чётко делились на три группы: позитивные, нейтральные и негатив. От «наших», как Вадим окрестил вояк и чинуш, в основном веяло первой и второй, от гардарского транспорта сильно несло негативом, нейтральными эмоциями и ледяным спокойствием, причём, как определил доморощенный эмпат, злилось в машине два человека. Характерно, что вектора эмоциональной неприязни оказались разными: веер первого и самого сильно направлялся наружу. Кто-то испытывал, мягко говоря, сильную неприязнь к «варварам», злясь за незапланированную поездку к чёрту на кулички. Второй вектор бурил обладателя первого и землян. По всему выходило, что у визитёров один человек терпеть не может «грязных животных», второй ненавидит не только варваров снаружи, но и своего земляка за компанию.

Платформа качнулась, тонко завыли сервоприводы главной аппарели. Издав предупреждающую трель, аппарель опустилась на землю, глухо щёлкнули фиксаторы, из грузового транспорта выбралось четыре человека: незнакомый Белову тысячник, два штурмовика в латах и гражданская штафирка, считавшая себя главной здесь и сейчас — это от неё на милю вокруг несло высокомерием и презрением. В машине у аппарели замерло ещё две фигуры в боевых скафандрах. Как всё серьёзно. Память услужливо подложила Вадиму воспоминание о посланнике в гражданском — Свен Зяблик, молодой техник-инженер и нейрохирург в одном флаконе, старший мнемоник группы медсопровождения биомехов. Протеже неких высокопоставленных столичных аристократов. Та ещё гнида и сволочь, садист, не скрывающий своей гнилой сущности. Среди обслуживающего персонала бродили слухи, что родной отец Зяблика отказался работать с сыном в одном коллективе, а так как папочка оказался более ценным специалистом, младшего Зяблика попросили из престижной лаборатории. Пришлось хлыщу нарабатывать репутацию на фронте.

Зяблик тоже признал бывшего пилота, сумевшего выскользнуть из рук командующего корпусом. Мстительно ухмыльнувшись, он сделал два шага вперёд и представился.

Вадим никак не прореагировал, на мнемоника, полностью отдав внимание военному коменданту:

— Здравствуйте, Герман Константинович, Виктор, — полупоклон, — рад вас видеть. Не просветите меня о причинах визита делегации Гардара?

Вперед вышел Виктор:

— Запрос на встречу с вами пришёл ещё вчера, визит согласован с руководством, получены разрешения от МИДа и генерала Санина. Вот все бумаги, пожалуйста.

Зная его характер, психологический портрет-то никуда не делся, обзаведясь лишь новыми страницами, и догадываясь о нелюбви к прошлому «работодателю», Санин, а скорее всего его зам — Ланцов, заранее подстраховались, выдав соответствующие распоряжения. Визит не дипломатический, переговоры с будущим союзником протекают успешно, разве можно отказать им в такой малости? Люди хотят встретиться с бывшим бойцом, отлично зарекомендовавшим себя на поле боя — видимо накопились вопросы. Запросы и соответствующие бумаги они предоставили честь по чести, вот и снизошло начальственное повеление не препятствовать, но руку держать на пульсе, а ухо востро. Всякое случается, Белов горазд на финты, да и от иномирных гостей всякого можно ожидать. Твари они наукой неизученные, лучше перебдеть…

— А кто-нибудь поинтересовался, горю ли я желанием встречаться с гардарскими вивисекторами? — чувствуя скрытое второе дно и недосказанность, спросил Вадим, которому очень не понравилось направленное на него внимание, ощущаемое от нескольких удалённых источников. Снайперы, что ли? Похоже на то.

— Что вы хотите сказать? — практически без акцента, мягко спросил Виктор, что выдавало в нём изрядный опыт переговоров и намекало на старшинство среди российского контингента.

— Если командование Гардара хотело оскорбить меня, то оно с блеском выполнило поставленную задачу, а вы, по незнанию, поддержали их авантюру. С вами согласовывали кандидатуры? — придерживая на губах безукоризненно вежливую улыбку и невозмутимый вид, с которым совершенно не сочетался арктический холод в глазах, спросил Вадим и сам же ответил:

— Позвольте угадать, вы их, в отличие от меня, видите первый раз и чести знать лично или быть представленными не удостоены. Смею вас заверить, от незнания персоналии одного господина вы немного потеряли. Это вас извиняет, Виктор и Герман Константинович. Я ничего не имею против господина тысячника и штурмовиков, как-никак нам пришлось воевать и проливать кровь в одних рядах. По моему скромному мнению они заслуживают искреннего уважения, чего не скажешь о последнем члене делегации, облачённому в партикулярное платье. Персонально мне господин Зяблик глубоко…, мягко говоря, очень глубоко неприятен. В иных обстоятельствах, и в другом месте у него имелись все шансы перейти на следующую ступень эволюции — стать тем, чем он фактически является… Не будем омрачать нашу беседу кровью и неаппетитными подробностями. Затянувшееся присутствие господ военных из экспедиционного корпуса и гражданского специалиста объясняется тем, что мне интересна причина столь пристального внимания подчинённых Великого князя к моей персоне. В противном случае они ближе мили не смогли бы приблизиться к моему дому.

Видя, что Белов не обращает на них никакого внимания, гардарцы занервничали. Белые горошины наушников, торчащие из левых ушей и меняющиеся эмоции по ходу диалога говорили, что гости получают синхронный перевод от переводчика или бортового инка. Побелевший от гнева Зяблик прикусил нижнюю губу. Держать «лицо» его не учили.

Искоса глянув на последователя доктора Менгеле, Вадим зацепился взглядом за нездоровый лихорадочный румянец на щеках и блеск чуть выпуклых глаз мнемоника.

— «Искры счастья», он под мухой, — пришло от Ши по нейросвязи. — Популярная дурь среди столичной богемы и элиты. Погружает в лёгкую эйфорию и расширяет горизонты сознания.

— Не заметно, злобой и говнищем чуть не брызжет, эйфорией не пахнет. Ты где? — задал вопрос Вадим, внешне никак не показав ментального диалога с собеседницей.

— Хм, контрафакт или побочный эффект от некондиционного товара, в сырости держал. Сзади тебя, за мэллорнами. Мальчики Стана по доброте душевной накрыли меня оптическим куполом и набросили «заглушку» на ступоходы. Не бойся, наш разговор не перехватят, инженерное техобеспечение не в курсе маленького нюанса ментальной синхронизации. По паспорту нейросвязь работает не дальше кабины пилота. Сахарный мой, ты же сохранишь наш маленький секрет?

— Интересные у тебя познания, так и хочется по первой половине задать несколько вопросов в целях общего просвещения и повышения образованности. В следующий раз попытаю тебя, а пока не отсвечивай, пожалуйста.

— Я сама незаметность, милый, — ответила Ши и отбилась.

Между тем, Зяблик, оскорблённый показательным игнором, решил не размениваться на политесы. Сделав три шага вперёд, он встал между Вадимом и Элундом. Бросив осуждающий взгляд, так и не представленный Белову, тысячник остался на месте. Вадим мысленно хмыкнул. Гардарцы сами заявили, что визит к дипломатическим никоим боком не относится, соблюдать протокол и этикет не требовалось. Пусть теперь не обижаются. Кто сказал, что он сказочно обрадуется и распахнёт объятья мнемонику, любившему проводить процедуры «очистки памяти» без анестезии? Она с обезболивающим-то не из приятных, а без него втройне неприятней. Запихнув пилотов в капсулы, чуть не кончая, Зяблик наслаждался их мучениями. Маньяка ненавидели и сторонились свои же коллеги, но на фронте выбор специалистов невелик, выбирать не из кого, тем более мнемоник активно вёл научную работу и проводил исследования. Его труды о высшей нервной деятельности человеческого мозга пользовались спросом в научных кругах. Жаль за бронированными дверями передвижного научно-медицинского комплекса методы, недоброй памяти доктора Менгеле, не видны. Маньяк от науки в прямом и переносном смысле обожал работать по живому. Подручного «материала» у него было с избытком.

— Позвольте прервать вашу занимательную беседу, господа. — Потеряв всякое терпение, вклинился Зяблик. — Я не намерен торчать здесь до скончания века! В соответствии с рескриптом Великого Князя и по заданию командования экспедиционного корпуса мне поручено освидетельствовать исправность и забрать на базу биомеханический шагоход. Номер седьмой, — оттопырив губу, обратился Зяблик к Вадиму, тот дёрнулся, как от удара. За последние дни он подзабыл, что когда-то имя ему заменял номер. «Номер семь», седьмой бионик в серии пилотов биомехов, ходячее приложение к машине. — Вы передадите собственность армии Гардара добровольно или нам применить силу? Учтите, по итогам прошедших переговоров, правительство России согласно с передачей боевой техники, незаконно попавшей в ваши руки. В соответствии с рескриптом…

— Нет!

— Что ты сказал, холоп?!

— От мёртвого осла уши вам, а не Ши! — отступил на шаг Вадим, заранее оговорённым жестом подавая Стангранду сигнал полной боевой готовности. Земля под ногами Вадима задрожала, угрожающе заскрипели деревья, то тут, то там на поверхность полезли пока ещё тонкие корни. — Убирайтесь и передайте Великому Князю, что биомеха он получит только через мой труп. Проваливайте! — прорычал Вадим.

Так дела не делаются. Так нельзя! Что же они, ироды творят? Он ведь согласился помогать… Неужели Санин и уроды в верхах не понимают, что Ши не машина? Нет, хрена им лысого, а не Ши!

— Накоси — выкуси! — сдерживаясь из последних сил, чтобы не долбануть по своим и чужим чем-нибудь убойным из арсенала некромантов, Вадим скрутил кукиш.

— Да что вы стоите? Хватайте это отрепье! Исполняйте приказ! — брызжа слюной и выхватывая из-за спины ручной пульсатор, крикнул Зяблики.

Внезапно, пропуская стремительную тень, относительно тонкоствольные деревья позади Белова разошлись в стороны. Скорость, с которой двигался биомех, трудно было представить от тяжёлой и внешне неповоротливой машины.

— А-а-а! — закрываясь руками, истошно завизжал Зяблик. Широкий металлический ступоход с хрустом вдавил мнемоника в землю. Вадима и Элунда накрыло брызгами крови. Перекрывая директрисы стрельбы, взметнулись вверх султаны земли, лес оживших корней закрыл своего хозяина от снайперов.

— Собаке собачья смерть! Ну, кто ещё желает комиссарского тела? — перед биомехом сформировалось голографическое изображение девушки-комсомолки времён гражданской войны. Облачённая в хромовые сапоги, галифе, кожаную куртку и перепоясанная узкими ремнями портупеи, девица поигрывала зажатыми в кулаках маузерами. Сцена могла бы сойти за шутку, если бы не расплывающаяся из-под ступохода биомеха грязная маслянистая лужа и готовое к стрельбе на поражение вооружение. Чуть подвывающий ротор турболазера добавлял весомости аргументам и отбивал всякое желание тянуть руки и к яростной девице и к грозному шагоходу. Опутанная корнями платформа и задыхающиеся от «удушения» военные и гражданские, окончательно хоронили мысли о причинении вреда Белову и его сбрендившему роботу. Орков мягко, не нанося травм и увечий, блокировали «мальчики» Стангранда.

Сняв с людей удушение, Вадим подошёл к тысячнику и вздёрнул его за воротник.

— Камера включена? — вымороженным до абсолютного нуля голосом спросил он.

— Что? — тысячник с трудом оторвался от черного глаза рельсового пулемёта на левом манипуляторе Ши, чьё бездонное око грозило навсегда затянуть в себя душу.

— Камера телеметрии включена? — раздельно повторил Белов на гардарском.

— Так точно! — пришёл в себя тысячник.

— Записывай, сегодня же передашь главнокомандующему. Я, Белов Вадим Михайлович, свободный муж, гражданин независимого государства, Владыка Таёжного Леса и сюзерен клана дроу. За незаконный захват и удержание вопреки моей воли и желания. За лишение памяти и беззаконные научные эксперименты, проводимые Зябликом, подчинённым Великого Князя. За применение пыток и насильственные операции, проведённые свободному мужу и Владыке Леса, чьё сословие, согласно Дворянскому Уложению и Правды, приравнивается к дворянскому, а достоинство к княжескому. За причинение морального и физического вреда. За вооружённое нападение на мой Лес, обстрел посёлка, за нанесение увечий. За причинение тяжких моральных травм моим женам и угрозе их жизни и жизни не рождённого дитя. За неспровоцированную агрессию. За оскорбление моей чести и достоинства вызывающими и оскорбительными словами из уст княжеского посланника, вещавшего, в соответствии с рескриптом, от имени по поручению Великого Князя. Согласно Правды, и по Уложению, приравнивающему меня к свободному мужу и гражданину, более шести месяцев проливавшему кровь за Гардар, и имеющему право на обращения в верховный суд и на защиту Закона, требую виру с Великого Князя Ратибора согласно Правды! Если Великий Князь Ратибор откажется признавать виру, то рассудит нас Суд Богов! Записал? Передай ещё: кроме того, в счёт уплаты виры я требую передачи мне на веки вечные в безраздельное личное пользование биомеха с седьмым бортовым номером. Теперь проваливай!

Вадим щёлкнул пальцами, гибкие корни выпустили добычу. Взвыв приводом, платформа рванула с места, вскоре скрывшись за бесконечным частоколом гигантских древ.

— Уходите, — прежде чем скрыться за мэллорновым забором, бросил он через плечо Элунду и полковнику Семиярому. — Идём, Ши. Стан, проводи товарищей, которые нам совсем не товарищи…

— Вадим, что это было?! — кинулась к мужу Ирина.

— Ничего, Солнышко моё, с чем я бы не справился. Успокойся уже, — Обняв жену за плечи и поцеловав макушку, Вадим тут же сменил тему. — Лапушку нашу не разбудили?

— Нет, — беспокойство в глазах Ирины сменилось ласковой теплотой. — Мы надудонили, покушали и теперь спим.

Тут из детской послышалось сдавленное кряхтение.

— Ой, — Ирина отовралась от мужа и убежала к дочке. — Покакала, моя хорошая…

— Что это было? — почему-то вопрос вызвал чувство дежавю, за исключением того, что от Элиэль так просто не отделаться. Вадим указал эльфийке на входную дверь.

— Ши, перекинь запись Эле на гаджет, — попросил он, когда они подошли к металлической громаде биомеха. — А теперь скажи, зачем ты его убила?

— Затем, дурья твоя башка, чтобы их не ухлопал ты! — перед Элиэль и Вадимом материализовалась голография инженера-механика в рабочем комбинезоне. — Ты мне чуть мозги по нейросвязи не вынес. Пришлось принимать меры.

— Подробней, пожалуйста, — попросил Белов, присаживаясь на дубовый чурбак, на котором недавно измельчал уголь и минералы для краски. Пискнувшая Элиэль была усажена на колени мужа. — Привыкай, включи запись на своём ручном компьютере, — шепнул Вадим. Эльфийка зарделась, Ши хихикнула в кулачок. — Ты, мила моя, глазки мне не строй, я жду.

— По закону, я — армейское имущество, к тебе никакого отношения не имею, кроме того факта, что ты являешься моим пилотом, но его к делу не пришьёшь.

— С этим разобрались, хотя я не понял…

— Убийство Зяблика целиком и полностью ложится и ставится в вину армии, объявить встречную виру за прихлопнутого задохлика тебе не смогут. Я же, как машина, вне юрисдикции судов. Случается, что ИНКи, особенно первых серий, слетают с катушек. Моё неадекватное поведение и комиссаршу объяснят именно таким заскоком. Так-то, милый.

— Спасибо, Ши.

— Обращайся, — девушка на голографии пожала плечами. — Я уже привыкла вытаскивать твою задницу из разных передряг. А то ты притих последние дни, я уже начала терять квалификацию.

— Всё-всё, прекращай, мне уже стыдно, — замахал руками Вадим, опасаясь, что биоэлектронная язва оседлает любимого конька и начнёт полоскать ему мозг. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но моя разбуженная паранойя исходит горючими слезами. Это была провокация?

— Скорее всего, — покладисто согласилась Ши. — Устроители хорошо изучили твою психологическую карту у медиков и мнемоников, иначе появление Зяблика трудно объяснить. Те, кто закрутил интригу, рассчитывали на другой результат. Прости, но я спутала им карты, хотя определённых целей они добились. Каких, я пока не готова сказать. Считаешь, ход с вирой был лишним? Не знаю, касатик, трудно сказать. В уравнении слишком много неизвестных. Предлагаю продублировать требование виры письменно, заверив её у юриста или нотариуса. Взбаламутим болото, глядишь чего и всплывёт. В любом случае хуже уже не будет, а на мировую пойти никогда не поздно, в следствии взаимного удовлетворения сторон.

— Что ж, принимается, — кивнул Вадим, нырнув носом в пахнущие цветами волосы Элиэль. — Но один пункт виры останется неизменным… нет, два пункта.

— Два? — удивилась Ши. — Давай по порядку.

— Ты и мой десяток, я не привык разбрасываться своими людьми и подругами.

— Ой, милый, ты такой няшка, так бы и затискала! — под тихие смешки Элиэль, расплылась голография в улыбке от уха до уха.

— Чур меня обниматься с девушками твоих пропорций, после этого переломанных костей не сосчитать. Ты вон Зяблика слегка по голове погладила, и где он теперь? Ладно, девочки, посмеялись — хватит. Эля, всё записала? Хорошо, свяжись с Саниным, только не говори мне, что у тебя нет персонального канала выхода на него. Передай нашу беседу и запись Ши. Если это он сыграл, то пусть знает, что за ним огромный косяк, а если не он, то тем более должен быть в курсе последних событий. Идём дальше. Ши, ты из нас троих самая сведущая, тебе и карты в руки. Я виру имею в виду. Эля, организуешь нотариуса? Меня волнует ещё один вопрос. Ши, тебя могут взять под контроль дистанционно?

— Теоретически, внутренняя начинка, как ты понимаешь, никуда не делась. Но как это будет на практике?

— Мне не нравится даже теоретическая возможность. Будем думать…, руны, защитные контуры… Надо исключить даже малейший шанс.

— Я могу помочь, — шевельнулась Элиэль, оборачиваясь к Вадиму. Белов проклял свою идею усадить эльфийку на колени и возблагодарил богов за плотный комбинезон, скрывший изменения в геометрии организма. Считав параметры биометрии, Ши картинно возвела очи горе и принялась вовсю стебаться по нейросвязи. Кто бы сомневался, Вадим сказочно удивился бы, не начни его подкалывать персональная язва. — У меня в базе данных есть множество расчетов рунных схем и защит. Достаточно нанести их на броню или корпус. Раз активировал, а там установил аккумулятор маны и подпитывай потихоньку. Можно ещё усилить и довооружить Ши с помощью магических накопителей из кристаллов и обойм с готовыми «капсулами» конструктов, как на тяжёлых доспехах.

— Инициатива наказуема, — улыбнулся Вадим. — Ши, ты как, не против татушек и бижутерии?

— Глупый вопрос, какая женщина откажется от того, чтобы выглядеть эффектно? Эля, брось ты этого дурака, пусть толчёт свои мелки. — Ши протянула манипулятор, стянула эльфийку с колен Вадима и поволокла её в сторону дома. — Пойдём, покажешь мне схемы, а то я уже прямо вся горю от нетерпения. Заодно с Ирой посоветуемся, ты с ней на порог выйди. А то если я в дом войду, меня Вадим любить перестанет. Слушай, а на поясничное сочленение нанести можно? А чтобы бабочку напоминало? Ой, а я бы ещё под блистером, на лобовой броне что-нибудь в виде портретика моего любимого пилота хотела, так можно сделать? А на плечевом поясе правого манипулятора набить «Люблю Вадика» с завитушками, можно даже без рун, мне для красоты. Лучше аэрографией? А лазерная термочеканка…

Вадим закрыл лицо руками и что-то тихо бормотал про себя. За сараем покатывались телохранители, причём Стангранд ржал громче всех.

— Господин, не шевелитесь!

Вадим скосил глаза вниз на чёрную как смоль макушку Бетры. Высоченная орчанка, тезка помощницы Миледи, наклонившись вперёд и чуть оттопырив нижние девяносто, разрисовывала обнажённый торс Белова замысловатыми узорами.

— Дышать хоть можно? — съязвил Вадим.

— Можно, но лучше не дышать, — не осталась в долгу орчанка.

Эйша, дожидающаяся своей очереди, растянула губы в подобии улыбки. Возведя очи горе, Белов обречённо вздохнул. Раз ритуал и будущий Храм признаётся общим, то исполнять его должен служитель нескольких богов. Проводящий обряд не должен отдавать предпочтение какому-либо божеству. На данную тему между илантийцами всех мастей и дроу разгорелся настоящий теологический бой. На тело Вадима, плотоядно облизываясь, нацелились дроу и орки, они же в первых рядах скрестили копья словесных аргументов, остальные шли прицепом. Орки напирали на то, что хозяин Леса является официально признанным шаманом и жрецом Тайли, дроу приводили убойный довод, указывая неразумным оппонентам, что Владыка в первую руку их сюзерен. Вассальная клятва на крови перебивает служение чужим богам. Если бы Владыка не пришёлся по нраву грозной и справедливой Ллос, плетущей нити жизни и смерти, никакая клятва бы не закрепилась магически, так что клыкастые могут идти лесом и полем. Страсти накалялись, спор вот-вот грозил перерасти в натуральный мордобой, предотвратить который смогла Элиэль, ввернувшая фразу о замужестве светлой эльфийки, поклоняющейся Близнецам, за неким товарищем, которого делят без спросу и разрешения. Проглотив слова и аргументы, спорщики мгновенно заткнулись, дружно уставившись на невозмутимую эльфийку, подпирающую ствол мэллорна. Отлепившись от дерева, Элиэль вошла в круг. Улыбнувшись окружающим так, что ни у кого не осталось сомнения в её превосходстве, она заявила что не против того, чтобы муж предстал перед богами хоть голым, хоть в перьях, но дабы прекратить всем надоевший спор, предлагает отдать решение на волю случая. Принимая доводы сторон, Элиэль нашла их справедливыми, правы и те и другие, но ни она, ни первая жена не видят иного выхода, кроме как бросить монетку. Люди и нелюди быстро освободили площадку перед воротами поместья, скрытыми мэллорновой оградой. Элиэль великодушно уступила дроу и оркам право на нанесение ритуальных узоров на мужа, за что заработала очки репутации и благодарственные взгляды с обоих сторон. Никто не взял во внимание роль Эльгранда, что-то шептавшего на ухо Элиэль несколько минут назад. Скрывшийся за стволом древа старейшина чему-то довольно улыбался. Всё идёт как надо. От дроу в круг вышла Эйша, орки выдвинули Бетру-воительницу. Щёлкнул ноготь, отражая боковой насечкой солнечные лучики, в небо взвилась пятирублёвая монета. Провожаемая многочисленными, прикипевшими к ней взглядами, пятирублёвка на мгновение зависла на высоте трех метров от поверхности и устремилась к земле. Ударившись о мелкий камушек, монета долго вращалась безумным волчком, в конце концов отдав выигрыш решке. Орчанка выиграла, забрав себе фронт работ на груди и руках, дроу выпала спина.

Из-за чего весь сыр-бор, спросите вы? В отличие от собственноручно изготовленной основы для краски, нанести на себя ритуальные узоры не получалось хоть ты тресни, требовалась помощь знающего лица, вот заинтересованные стороны и определяли, кто будет этой особой или особами. Делили шкуру, так сказать. Впрочем, Эйша была вне конкуренции у дроу и здесь вопросов не стояло. Как сказано выше, от коалиции илантийских наёмников выступила орчанка Бетра.

Помимо того, что Бетра слыла сильной фехтовальщицей и мастером магического поединка, она являлась жрицей Тайли третьего круга посвящения и шаманшей по совместительству. О последних пунктах прозрачно намекали татуировки, цветными змеями до плеча обвившие руки орчанки и красный геометрический узор магической печати неофитки, посвящённой в таинства Богини, поселившийся между объёмных грудей жрицы. Были ещё варианты, но как оказалось, в дополнение к прочим талантам, Бетра владела даром художницы и специально обучалась при храме искусству нательной росписи.

Прикусив кончик языка, и обмакнув указательный палец в плошку с оранжевой краской: охрой, разведённой яичным белком, орчанка нанесла последний штрих на стилизованное изображение Солнца, вокруг которого разместились земля, птица, волк, рыба, огонь и человек. Оценив работу, Бетра отошла в сторону.

— Владыка, — перед Вадимом склонилась Эйша. — Позвольте, Владыка…

Тёмная эльфийка сжала ладонь повелителя Леса, в руке дроу мелькнула серебряная игла. Будто заправский лаборант, она ловко уколола палец Вадима и выдавила несколько капель крови в обычную глиняную миску с тёмным маслянистым составом. Кровь, попавшая на маслянистую массу, вспыхнула и зашипела. Эйша извлекла из-за пояса кисточку, волос для которой она срезала с головы Вадима четверть часа назад.

— Будет сильно щипать, — уведомила жрица. — Терпите, Владыка.

Обмакнув кисть в кроваво-красный состав, Эйша вывела на коже Вадима первый круг паутины. На лице парня не дрогнул ни один мускул, внешне он оставался расслабленно ленивым котом, но мысленно рычал на все лады. Спину резало раскалённым ножом. Эйша перешла на второй круг, оставаться бесстрастным становилось труднее. Это не краска, а огонь в чистой форме. Третий круг… лава покатилась по жилам. Чёткие ровные линии разделили паутину на сектора. Огонь проник в ноги, пламя свило гнездо в голове. Эйша макала и макала кисть в дьявольский состав, Вадиму казалось, будто он весь горит с ног до головы, только палёным волосом не воняет, того гляди и он вспыхнет. Вокруг паутины сплеталась рунная вязь, опытная рука жрицы соединила в круг первую и последнюю руны. Быстрое скольжение в сэттаж не дало вырваться из горла болезненному стону от взорвавшейся внутри атомной бомбы, мир поплыл, краски стали насыщенней, ауры окружающих заполыхали всеми цветами радуги, засветились стволы мэллорнов, мириадами кружев и линий вспыхнули магические потоки. Миска с остатками жгучей дряни и кисть полетели в костёр, разожженный на окраине поляны. Взревев, будто в него плеснули несколько литров бензина, пламя вытянуло языки вверх.

— Владыка, — в глазах рухнувшей на колени Эйши читался безграничный пиетет и уважение. За выставленным на первый план чувством прятался тщательно скрываемый страх, рядом с ним разместились гордость и ещё целый букет эмоций.

— Встань, Эйша, нечего колени протирать. Ну, чего ты опять от меня утаила?

Жрица потупила взор, но подниматься не спешила

— Вы… Полный круг, рунные врата и запирающий ключ без подготовки способен выдержать только жрец высшего ранга посвящения. Молю о милости, Владыка и отдаю жизнь в ваши руки, — Эйша, как приговорённая к усекновению головы, убрала с шеи волосы. — Простите, что усомнилась.

— Встань, — холодно сказал Вадим, пытаясь поймать взгляд паникующей Эйши, приготовившейся к смерти. — Никак не успокоишься, да? Понимаю, тяжело переступить через себя и свои убеждения. Недоверие это твоя вторая натура, но я разочарую тебя. Сегодня умрёт только жертва. Когда-нибудь твоё отсутствие веры в других выйдет тебе боком и убьет тебя. Я поклялся защищать вас, напрасное пролитие крови не входит в перечень произнесённых обетов. Идём.

Вадим подошёл к необычайно молчаливой Ши.

— Я не узнаю тебя, подруга.

— Я сама себя не узнаю, — желчно ответила Ши. — Я- машина, а почему меня тогда трясёт?

— Ты не машина.

— А кто я?!

— Ты — дура! Ещё раз назовешь себя машиной, я тебя по болтику разберу, доберусь до грецкого ореха, который ты ошибочно называешь мозгом и буду долбать его, пока не вобью в тебя прописную истину, что машины не переживают!

— Фу, спасибо! — Ши манипулятором картинно стёрла несуществующий пот с блистера кабины. — Успокоил! Вот умеешь ты подобрать правильные слова и угомонить истеричку. На, держи, свою железяку, задолбалась я его таскать.

Биомех протянула Белову трофейный меч, зажатый в кистевом захвате левого манипулятора.

— Собакоголового крысёныша упокоишь этой зубочисткой, а то ради чего я его таскаю в кабине, как занозу в заднице? Потопали, народ ждёт хлеба и зрелищ. Ты глянь, милый, тут половина деревни собралась. Они-то чего припёрлись?

— Ты же уже сказала, пейзане охочи до зрелищ.

— Ну да, ну да. Чего встал? Шевели батонами, не повезу я тебя. Я сегодня не в настроении.

— Злюка, — ехидно усмехнулся Вадим.

Положа руку на сердце, Таёжный — это большая деревня, раскинувшая крылья-улицы посреди широкой пади. Отдельные топорщащиеся перья переулков забегали в узкие распадки или вытягивались вдоль среброструйных горных речек. На карте края и в списке административно-территориальных образований Таёжный обозначался посёлком. Ещё точнее — посёлком городского типа, но как бы не пыжились картографы и не надували щёки чиновники, деревенская суть из поселения не выдувалась никакими ветрами перемен. Новые веяния и война с иными мирами раздвинули границы дворов и околиц, прирастив к ним военную базу, госпиталь, лагерь адаптации и подготовки иномирных и местных магов, лагеря беженцев, но дух оставался прежним. Самая последняя кумушка узнавала максимум через пятнадцать минут после свежего чиха, сарафанное радио работало намного оперативней официальных средств массовой информации. Весь посёлок, от мала до велика был в курсе, что дроу и присоединившиеся к ним иномирцы с Иланты на закате устраивают церемонию закладки храма, посвящённого своим богам. Отец Варсонуфий — настоятель православного храма, относящегося к Приамурской митрополии, неодобрительно качал головой и оглаживал тщательно расчёсанную лопатообразную бороду, но в процесс не вмешивался. Глядя на человеческие и нечеловеческие ручейки, потянувшиеся в сторону Слободы дроу, так в народе прозвали район проживания длинноухих вассалов Белова, священник в уме прикидывал фронт работ по приведению в лоно Церкви новой паствы. Солнце клонилось к закату, но никто в посёлке не думал о сне.

Над лесом плыл мерный звук бубнов и тамтамов. Отбивая ритм, сотни орков выплясывали вокруг широкой поляны, определённой под будущий храм. Детям степей вторили рожки и бубны людей и эльфов. Завидев Вадима, дроу, облачённые в подобие египетских набедренных повязок схенти, синхронно ударили в крутые бока металлических инструментов, чем-то напоминающих ханг. Несколько десятков обнажённых воинов, с хеканьем и горловым пением, вынесли и установили в центре поляны плоский валун.

Взяв в руки бубен, который ему с поклоном передала Бетра, Вадим сломал какофонию и задал общий ритм, в который органично влились бубны и тамтамы орков (и откуда они их столько взяли?), тихой поступью медного колокола вплёлся звук хангов и трели рожков. Окружающий мир обрёл глубину, казалось, что умерли всё звуки, кроме протяжного голоса бубна, зовущего вдаль. Бум, бум, бум-бум… Звук вытягивался в луч, мерцал и вспыхивал яркими светилами в голове, выкладывался в звёздную тропу и цеплял за душу, погружая Вадима в глубины своего «я». Закрыв глаза, он кружился по поляне, с каждой секундой всё глубже и глубже погружаясь в транс. Удары в бубен сливались с ударами сердца, Вадим начинал терять границу между собой и духом Леса. Мэллорны в километровом радиусе от поляны пульсировали в такт биения сердца Хозяина и симбиота. Яркие фосфоресцирующие сполохи пробегали от корней до макушек деревьев. Потоки маны закручивались вокруг поляны видимым простому глазу вихрем. Давление магии тяжёлыми лапами придавило на плечи окружающим и продолжало расти.

Внезапно бубен замолчал, следом смолк многоголосый оркестр.

— Приведите его! — не открывая глаз, хрипло сказал Вадим. Меч будто живой прыгнул протянутую руку.

Ряды дроу расступились, пропуская процессию с пленником. Короткую колонну возглавляла Эйша. Подручные жрицы приволокли псана к жертвенному алтарю. Раскачиваясь в такт только одному ему слышимому ритму, Вадим приказал развязать руки твари и выдать ему меч. Интуитивно он чувствовал, что обычное жертвоприношение неправильно, здесь и сейчас верным будет поединок. Боги, до которых он пытается достучаться открыв путь в астрал, с большим удовлетворением взглянут на поединок, чем на зарезанного на алтаре жертвенного барана. Да, в их честь, но где изюминка, смак и цимес?

— Я сказал, дайте ему меч! — пророкотал Вадим.

Кто-то из орков бросил псану клинок. Тот, схватив оружие, оскалился во всю пасть и без подготовки и разминки кинулся на противника. Враг был на три головы выше, быстр и чудовищно силён, намного сильнее среднестатистического человека, орка или дроу. Меч просвистел в нескольких миллиметрах от лица Вадима. Уклонившись от молниеносного выпада, Белов мягко отвел меч противника в сторону и стремительно шагнул вперёд. Поднырнув под оружную руку противника, Вадим чиркнул кончиком своего клинка по сухожилиям на правой лапе псана, которую тот так неосторожно подставил. Приговорённый к закланию во славу богов враг попытался оглушить Белова навершием меча, а потом добить, но парень уклонился, полосонув на отходе по внутренней стороне руки недруга в районе плеча. Всё же он быстрее выползня из преисподней. Отвод клинка, длинный шаг назад и разрыв дистанции. Плюясь густой пеной изо рта, псан зарычал. В горячке боя он не почувствовал, что неприятель лишил его подвижности. В попытке достать верткую муху и сократить дистанцию, он прыгнул вперёд и обречённо взвыл, когда нижняя конечность ему отказала. Оступившись, псан качнулся вперёд, размазанная серебристая полоска перечеркнула короткую шею. Конец поединку. Клыкастая башка нарочито медленно отделилась от тела. Фонтан крови оросил гранитный валун. Толпа взвыла в экстазе. Из земли выстрелили белесые змеи корней и уволокли труп под гранитный алтарь.

— Боги! — обезличенно воззвал Вадим. — Во мя вашей славы преподношу эту жертву!

Торнадо из потоков маны ужался до узкого вихря, словно рапира пронзающего чернеющее небо, чудовищная энергия потекла через Вадима, а на поляну вышла Эйша. Полоснув ножом по ладони, она окропила валун своей кровью. Жрица читала или напевала какой-то речитатив, но Вадим не слышал слов, их забивал рёв бушующей магии. Светящийся мэллорновый круг вырос до пятнадцати километров в поперечнике. Приборы на научной базе сошли с ума, на портальной установке сбились параметры. Дежурная смена, опасаясь сбоев, от греха подальше, отдала рапорт в Москву и вывела оборудование из работы. За Эйшей на окровавленную траву ступил Эльгранд. Кровь старейшины оставила отметину на камне, валун засветился. Выплавленные на его гранях руны сверкали ярче солнца. Вадим и Лес удерживали ману. За старейшиной потянулся бесконечный поток дроу, орков, эльфов и людей. Живая спираль закручивалась и раскручивалась вокруг камня, добровольно отдавая кровавую жертву, присутствующие взывали к богам. Мимо стоящего на алтаре Вадима шли мужчины и женщины, старики и дети, среди иномирцев попадались беженцы из Японии и жители посёлка, которых захватил всеобщий безумный угар. Плотность магического поля, поддержанного молитвами, возрастала с каждой секундой. Внезапно воздух над поляной засветился, в мир полилась энергия астрала. Толстые корни мэллорнов и ожившие ветви лесных великанов накрыли присутствующих настоящим куполом и не дали выжечь находившихся под их сенью и защитой. Гибкие корни на глазах сплетались в стены. Древесный монолит собирался в арки и колонны, формируя настоящий архитектурный ансамбль. Сгибаясь под навалившейся тяжестью, народ шаг за шагом отступал назад, пока на поляне никого не осталось, кроме Белова.

Когда давление магии стало воистину неимоверным, Вадим почувствовал постороннее внимание. Первой его достигла ироничная насмешка и ленивое снисхождение, потом вызвала гнев липкая надменность и брезгливость к мелкой букашке, возомнившей себя вправе обращаться к богам. Невидимая лапа попробовала пригнуть его к земле, но опершись на меч, Вадим устоял, тут же его окатило волной одобрения и проявлениями симпатии, некто могучий сдержанно признавал его доблесть. Ледяной водой в лицо обрушились презрение и отвращение, порывом ветра налетели досада и, как ни странно, признательность и возбуждение, в груди разжигала пламя чужая ярость, чувствовалось замешательство и вспыхнувшая надежда. Теплым огоньком душу согрела радость, непонятное великодушие и признание. Теплом жизни и холодом смерти до самого основания обдало разум и нутро. Пробившееся через калейдоскоп чувств высокомерное нечто требовало стать на колени, но его оттёр хор голосов и затолкал назад. Зыбкая грань миров лопнула, зов докатился до глубин астрала и привлёк обитающих в нём могущественных сущностей. Перун, Ллос, Хыраду, Тайли, Близнецы и кто-то ещё, сознание меркло под чужим напором.

Храм продолжал расти из земли. Вспахав дёрн, на поверхность поднялся гранитный и мраморный песок, через несколько секунд застывший ровной поверхностью с причудливым узором на ней… сами собой свивались стены, источаемая из корней смола на глазах застывала и превращала их в лакированную кладку с замысловатым орнаментом. Храм рос, смыкая своды над камнем и бессознательным телом на полу. Простым смертным дорого обходится внимание высших сущностей…

Тело осталось внизу. Как бы подтверждая постулат превосходства духовного над телесным, светящийся абрис нематериального воплощения попирал физическую оболочку ногами. Доказательством общности души и её временного вместилища служила толстая нить, можно сказать стальной канат, связывающий между собой материальную и энергетическую оболочки Белова.

Сам «выход погулять» для Вадима, бывшего шаманом, был далеко не нов и давно потерял остроту и новизну, но кое-что заставляло испытывать некоторую оторопь и неуверенность. Вроде как стандарт: инициированный внешним воздействием транс, покинутая «оболочка», богам или их аватарам проще и легче вести беседы о высоком с представителем энергоинформационного мира, а вот того, что собеседник окажется не с пустыми руками, пожалуй, не ожидал никто. Ну, кроме одной дамы, чей тёмный силуэт то и дело мелькал на задворках. Её ехидно-злорадные смешки раз за разом прорывались через плотную ментальную стену изумления и какого-то замешательства. Меч. Кто бы мог подумать, что работа древних кузнецов дроу окажется духовместима. Внешне простая железяка оказалась вещью в себе и даже более того. За сотни лет клинок обрёл собственную душу, отражение которой покоилось в призрачной руке Вадима. Точная копия стального собрата светилась ярким неоновым светом. Вот сюрприз так сюрприз, но на этом неожиданности сегодняшнего вечера не заканчивались.

Зависнув у верхней точки самовозводящегося свода храма, который сплетался из тысяч гибких корней, Вадим ощутил несколько мощных энергетических и ментально-эмоциональных жгутов с сотнями тончайших нитей, связывающих его сосредоточие с материальным миром. Тончайшие красные струнки пронзали стены строения и скрывались снаружи. Струны вибрировали надеждой, где-то на краю восприятия к ней примешивались отчаяние, гордость, неверие, блаженство, паника и страх — все чувства, выплескиваемые толпой, окружающей растущий Храм. Постепенно эмоциональный коктейль сменялся цементирующей радостью и общим восторгом с возбуждением.

В отличие от невесомых струнок, жгуты дарили душевное тепло, от них веяло милой сердцу прохладой, ласковым морским бризом, наполненным любовью и поддержкой. Потрясающе, как он раньше не замечал этих якорей? Просто не обращал внимания или не до того было? Непонятно. Погрузившись ещё глубже в транс, Вадим легонько прикоснулся к первому каналу. Мысленный отклик с той стороны принёс ободряющую улыбку и полыхнул зеленью глаз — Ирина. Элиэль, Наталья и близнецы, необхватные канаты Леса и Полюшки, стальной трос связи с Ши. Прочная цепь клинка, нашедшего хозяина. Красные нити вассальных клятв дроу, миллионы невесомых паутинок привязки к миру.

Улыбнувшись, Вадим обратился к давящим теням божеств. Высшие сущности жали одним своим присутствием, заставляя признать их власть, встать на колени и склонить голову, но Белов, держась из последних сил, не прогибался под их волей. Внезапно окружающее пространство дрогнуло, что-то неуловимо изменилось в мире, давление невидимого пресса ослабло, и парень почувствовал облегчение.

Что произошло? Вселенная духов подёргивалась ритмичной зыбью и покрылась цветными сполохами северного сияния. Красиво, обворожительно. Колебания усиливались с каждой секундой, прожектора в вышине сверкали ярче и ярче. Задрожали красные струны вассальных клятв и связей с тёмными эльфами, нестерпимым светом полыхнули каналы Леса и Элиэль, нагрелся трос Ши, зазвенел меч. Вадим интуитивно настроился на безмолвный ритм и, ощутив небывалый прилив сил, выпрямился и расправил незримые плечи.

Первым запел Эльгранд…, за ним песню подхватила Эйша, за жрицей в небо взлетел чистый голос Элиэль. Вскорости на общий ритм пела вся, впавшая в эйфорию, толпа. Люди, эльфы, дроу и орки, даря поддержку хозяину леса, одновременно взывали к богам.

Умудрённые опытом, горечью потерь и радостью побед люди говорят, что на войне нужно смотреть глазами врага. Только взглянув на себя с другой стороны, можно увидеть свои телодвижения так, как видит их противник. Так следует поступать всегда, тем более супостат непременно оценивает себя твоим взглядом. Учитывай, что враг априори опытен и очень силён, объегорить его под сурдинку или на дурничка не получится. Ни в коем случае нельзя недооценивать противника, потому что он, в первую очередь, отбрасывает в сторону эмоции, руководствуясь холодным жёстким расчётом и голой логикой. Божества, к которым взывали Белов и толпа снаружи, прямо не причислялись к врагам, но и союзниками их пока назвать было нельзя. Между тем им нельзя отказать в изощрённом уме и умении пользоваться логикой, оставляя чувства на периферии. Чуждые и далекие и… такие близкие. Вряд ли они обратят внимание и услышат комариный писк трусливой размазни. Слабые никому не интересны, тем более высшим сущностям, часто живущим страстями смертных, как это не парадоксально. Всем подавай зычный глас, воинскую доблесть, ум и хитрость, умение пользоваться головой и умение жертвовать. Война не война, но Вадим всем нутром стремился донести до божеств, что рабом становиться не собирается и другим не даст, он не планирует усмирять свои амбиции, зато готов пройтись по чужим…

«С Богами так не разговаривают!» — донеслось до Вадима в ментале, буквально мигом позже всплывшую в сознании фразу-усмешку настигло одобрение кого-то сильного, ценящего воинскую доблесть и мужество, за ним пришло согласие, божества пришли к решению. Белова затопили задавленная ярость и притушенный гнев, приглушенное раздражение и ироничное веселье. Приятной волной омыла душу внезапная поддержка, липкими щупальцами в «я» проникла похоть, сладкой патокой прикоснулось к губам возбуждение от близкого женского присутствия. Энергия горнего мира неудержимым потоком хлынула под своды храма, окаменевшие альковы сами собой покрывались рунами и знаками божеств. Лес, ставший фильтром и концентратором одновременно, сбрасывал излишки энергии на окраины, захватывая мириадами ростков всё новые и новые площади. Над Таёжным начал формироваться защитный энергетический купол.

Очнулся Вадим также внезапно, как впал в транс. Усилием воли разогнав кровь в онемевших членах, неожиданно легко вскочив на ноги и вложив меч в ножны, он, не оглядываясь по сторонам пошёл на выход. Вопреки ранним домыслам, внутри Храма оказалось достаточно светло, не напрягая зрение можно было читать газету, набранную мелким шрифтом. Уже на выходе, Вадим остановился и таки сбросил с разума тяжёлую одурь. Встряхнувшись, он пробежался взглядом по светящимся мягким светом стенам, барельефам с изображением божеств и переплетениям рун. Восхитительно. Изнутри Храм получился на диво красив и соразмерен, в в целом напоминая архитектурным решением православные храмы. Видимо Вадим подсознательно задал изначальную канву. Впрочем, лично он был не в претензии, могло быть и хуже. Слава Богу… или богам, последние не размазали наглеца тонким слоем. Тьфу-тьфу-тьфу. Низко поклонившись центральному алтарю, Вадим преодолел последние метра и окунулся в вечернюю прохладу.

Пение смолкло будто по мановению волшебной палочки. Сотни пар глаз требовательно уставились на Белова, но после взглядов особ с иных планов, парня было не пронять. Взмахом руки добившись полной тишины, он сохраняя достоинство, низко поклонился присутствующим:

— Благодарю вас за поддержку и веру в меня, в свои и мои силы, спасибо! Вместе мы смогли достучаться до небесных чертогов! Боги вняли нашим молитвам и воззваниям и явили милость. Пусть первыми в Храм войдут жрецы и шаманы.

Толпа пришла в движение. Белов посторонился, пропуская под стрельчатую арку Эйшу, Бетру и десяток других, незнакомых ему служителей и последователей различных культов и богов. Проходя мимо него, все они кланялись первожрецу и косились на него заинтересованными и одновременно жалеющими взглядами, но ни один из присутствующих не посмел нарушить торжественность момента. Пропустив делегацию в храм, Вадим бочком-бочком нырнул в тень и накрылся незаметности.

— куда собрался? — донеслось до него. — А ну стоять!

Из-за дерева невесомыми тенями выступили Ши и Элиэль, причём последняя вольготно разместилась на сгибе левого орудийного манипулятора. Спелись, голубушки! Стоило ожидать.