Календарь Сергеев Сергей

У Вселенной информационно-энергетическая мерность,

И человек в ней не песчинка, а гибрид,

но не лошак и тем более не лигр,

Инфоэрг, или даже психоинф.

Пятое измерение, календы психолоша

Пролог. Не машина времени, но почти…

Сертификационный центр «Архимед групп», разговор двух сотрудников.

– Из-за жажды наживы люди напрочь потеряли совесть.

– Это ты о чём?

– Да вот заключение по экспертизе пишу, а душа не лежит.

– Так не пиши.

– Шеф давит, проплатили много. К тому же, если подойти формально, всё в рамках правил. Непонятно, как они патент на изобретение получили.

– А что такое?

– Есть такой прибор торсионно-резонансный магнитометр, который производит замер характеристик магнитных полей путём создания резонансных частот. Так вот испытуемый образец – копия, но делает всё наоборот, не измеряет колебания, подстраиваясь, а возбуждая внешние поля, закручивает их под себя.

– Для каких целей?

– Чтобы скачивать из информационного поля Земли психическую энергию.

– Воздействие оказывает?

– Да нет, слабомощный. Разве что где-нибудь в районе бермудского треугольника прочувствуется. Ну, я на всякий случай введу ограничения: применять только с улавливателями излучений.

– Таких примеров тьма, изобретают для одного, а реально задействуется совершенно в ином качестве. В прошлом веке был такой прибор ЛИПА – лазерный измеритель прозрачности атмосферы, а использовали его как оптико-электронную станцию, создающую помехи ракетам при наведении на цель.

– А у этого не только применение странное, но и название труднопроизносимое – «Эгрегоростратум».

– А мне оно видится составленным из двух слов: эгрегор – душа вещи, так сказать «ментальный конденсат» и стратум – от латинского «ярус», «пласт». Говоришь, собираются с его помощью что-то скачивать? Тогда всё зависит от человека и его целей по использованию прибора, какие пласты намерен вскрывать: духовные, что-то близкое к любви или совсем порочные…

– А молодость не задумывается о возвышенном, сейчас у них всё виртуальное. Вот только нет с приставкой «кибер» любви и совести. К сожаленью, кибердуша и киберсекс есть. Но, у них же всё игра. Они влюбятся и не поймут, что это за болезнь, будут в киберпространстве прессовать друг друга до изнеможения.

– Я думаю, природа всё выправит.

– Как? Ведь они ничего не видят в реале. Они в киберпространстве.

– Ну, не знаю… Возьмёт Вселенная и проникнет в киберпространство.

– Если только так…

Фобии Мамонова Антона

«Гейм овер». Он снова ошибся. И не сейчас, в игре, а когда выбирал место учёбы. Всё, что работало на спокойствие, теперь становится амбивалентным.

– И всё из-за этой сучки! – Срывая с головы интерфейс мыслей, Антон яростно швыряет его в стену. В который раз он проигрывает однокурснице. – Я не пойму, что в ней такого? Или во мне?

Образ всплыл мгновенно. Яркая, неординарная, пепельные дреды, а взгляд… как два лазера, не просвечивают, жгут.

– Ник Никоч, скажи, кто она?

– Уточните вопрос, мой повелитель, – заработало интерфейсное приложение компьювизора.

Развернулась голограмма обнажённого по пояс молодого мужчины, стилизованная проекция под демоническую сущность.

– Что уточнять? Каждый раз одно и то же! – взводился ещё больше Антон.

– Уточните ник объекта, – продолжал методично шлифовать параметры задания голографический собеседник.

– Баст! Баст, если ты забыл! – Мамонов, не сдерживаясь, закричал на голограмму.

– Вы имеете в виду Яну Рубину?

– Да, я хочу иметь её, и не в виду! – в запале он высказал крамольную мысль, таившуюся на задворках подсознанья.

– Яна Рубина, учащаяся первого курса КИКСа, интеллект девяносто восемь процентов, семнадцать с половиной лет, место рождения город Хабаровск, повышает свой уровень с программиста на психолога, достижения: победитель конкурса интеллектуалов, чемпион колледжа онлайн игры «Цивилизация Ников», хобби – виртуальные игры…

– Заткнись! Ничего нового, – прервал собеседника Антон.

– Кто она такая, чтобы издеваться над Мамоновым? Как она может… – от злости он потерял нить рассуждения, – ребро мужское… стать выше Адама!

Неожиданно ему стало страшно, ярость вызвала давно позабытое чувство, а это нехороший признак, предвестник более сложных проблем.

– Ты можешь выдать что-нибудь новенькое из её окружения?

– Дружеский круг общения: подруга Василиса, проживает в одном номере с ней, друзья Самойлов Ян и Тёмкин Святослав…

– Очнись! Где твой интеллект?! Я просил новенькое, а не известное всем давно, – перебил его Антон, но тут же сник и смирился, – ладно, сколько там уже натикало?

– Два часа сорок три минуты семнадцать секунд…

– Заглохни, надоел своей нудной тупостью, сейчас скажешь спать пора.

Голограмма свернулась. Антон перешёл в спальню своего люксового общежитского номера. Заснуть проблематично из-за перевозбуждения. Мысли крутятся вокруг одного: как поставить на колени эту красивую и умную стерву. «А ведь мог и не встретить никогда…», – он так не понял подтекста этой шальной мысли, что в ней удивительнее для него – сожаление или открывшаяся истина.

Вспомнилось, как после окончания школы выбирал место учёбы, разъезжая с отцом по Европе. Как не хотелось очутиться в круге неравных ему, и уловки для убеждения предка «купить» колледж в России. Сорбонна, Цюрих, Инсбрук, а отложилась только Вена, последний пункт поездки.

Венский университет. Они ходят с отцом по залам, знакомясь с учебными кафедрами. Католический факультет, выставка история христианства.

– Прошу внимания! – студентка-экскурсовод посторонилась, чтобы всем стоящим в полукруге был виден стенд. – Под стеклом вы наблюдаете уникальную по своей значимости христианскую святыню, знаменитый хитон Господа нашего Иисуса Христа! В евангелие от Иоанна сказано: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак, сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нём жребий, чей будет». (Ин. 19, 23–24) У этого библейского текста есть мифологическое продолжение: «Бросили они жребий, и загоревал тот, не звавшийся по имени, а лишь по кличке Каин, от завистливого нрава своего. Сослуживцами осмеянный поутру из-за старой туники, наизнанку одетой, и узревший хитон тот тканый. Отметил тоску взора его сотник: «Что опечалился так, иль Царя Иудейского пожалел?» – «Хитон не достался…» – «Царь обещал воскреснуть, попросишь у него новый, пойди, потолкуй, где встретиться вам, пока всего лишь на переходе он…» – снова смеялись над ним. Но не успел ничего спросить стражник у распятого, тот вкусил уксуса и молвил напоследок: «Свершилось!» Преклонилась голова, и дух испустился, Каина расстроив сильнее. А в прошествии субботы понеслась молва о воскресшем из мёртвых Иисусе, и помутился рассудок Каина, ибо твердил он постоянно о переходе, и никто не мог понять его смысла. И вещают с тех пор: дух того стража, не видящим в жизни главного и сущего, а второстепенным прельщающимся завистникам и отступникам, стал покровителем».

– Скажите, а это настоящий? – задала вопрос курносая абитуриентка сделавшему намеренную паузу экскурсоводу.

– Нет, это копия. Святыня находится в германском городе Трир, – отвечая, девушка поправила в ухе переводчик, так как вопрос был на польском.

– Так в чём же смысл этого мифа? – вклинился в диалог курносый папа.

– Ну, как же, – слегка удивилась студентка, – миф провозглашает истину христианам: «Делите наряды спасителя, не видя главного, не одежды оставил он нам, а новую веру и свою любовь…», учит умению отличать главное от второстепенного.

Все остальные претенденты на обучение рассматривали хитон молча.

– Пап, что мы здесь делаем? – взмолился Антон вполголоса.

– Интересно. Вот миф, например, – шептал в ответ отец.

– Пап, ты веришь во всякую чушь. Миф – выдумка. Пошли в зал информатики, здесь мне всё равно не учиться.

Они вдвоём свернули налево по стрелке указателя. Но зал вычислительной техники и информатики был сразу за залом психологического факультета, а здесь царил лёгкий полумрак. Отец и сын, отмерив несколько робких шагов, остановились, чтобы осмотреться. В этот момент раздался приветливый голос ведущего:

– Дорогие гости, вам улыбается судьба, делая вас участниками знаменательного события, сегодня мы открываем памятник основателю психоаналитической школы, основоположнику теории о бессознательных психических процессах Зигмунду Фрейду!

Раздались несмелые аплодисменты.

– Пусть современная наука и опровергает таких корифеев как Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд, находя противоречия, как в теории относительности, так и в учении взаимодействия сознательного и подсознательного, но никто не возьмётся отрицать, что первенство в названных областях принадлежит этим двум выдающимся личностям.

То, что ведущий назвал памятником, с трудом можно было причислить к таковым. Голубая сфера вращалась в центре зала, периодически выворачиваясь наизнанку одним полюсом, другим – она пожирала саму себя. Иногда из своих недр она выбрасывала что-то подобное себе. Это извержение обычно походило на шар, продвигаясь от нижнего полюса к верхнему, пропадало в тёмной воронке, засасываясь внутрь большой сферы.

– Только представьте на миг, – призывал ведущий, – большая сфера есть не сознаваемое нами и связанное с космосом, а что рождает оно, меньшее – сознание. Мысли, чувства и желания, выдавленные из большого, преобразуясь, визуализируются в сознании, расширяя его и продвигая к вершине, чтобы затем обновлённое качество поглотилось информационной составляющей неосознаваемого, то есть Вселенной.

Ведущий возвышался на постаменте, а за его спиной – модель взаимодействия сознания и бессознательного. Посетители окружили голубую сферу, внимательно рассматривая завораживающее действо. Одна молодая особа смело подошла к сфере, кончиками пальцев коснулась её поверхности. В том месте, где произошло касание, сфера взбугрилась и потемнела. Явно обладая интерактивностью, она шла на контакт.

– Девушка, осторожно! Подсознание по Фрейду агрессивно в сексуальном отношении, оно может ваше любопытство неверно позиционировать.

– О-о, как интересно, – обрадовалась соискательница приключений, трогая выпуклость снова, гладя её как бильярдный шар.

Шишка, моментально вырастая, охватила руку девушки, та взвизгнула, отдёргивая кисть. Голубой огонь с руки перекинулся на одежду, делая её голубой и прозрачной. Девушка поневоле превратилась в нудистку. Её реакция озадачила окружающих: вместо того, чтобы прикрыться, девушка стала наоборот привлекать внимание, истерично крича, топая и махая руками. Неистовство не помогало сбивать голубой налёт. Более того: синие брызги разлетались в стороны, попадая на рядом стоявших зевак. С их одеждой происходило то же самое – они становились голыми. Одни отчаянно отбивались от чего-то невидимого, другие истошно кричали, приплясывая на месте.

Все в зале повернулись на источник шума. Нагие мужчины и женщины, искрящиеся голубизной, смеялись над кричащими людьми в одежде, явно не в себе, и топающими, как умалишённые.

– Вот наглядный пример, совсем по Фрейду, – комментировал ведущий, – легко подменяя действительность голографиями, ирреальное оказывает влияние на индивидуума, обманывая его сознание.

Он хлопнул в ладоши, и часть круга, состоящая из оголённых мужчин и женщин, исчезла – это были голограммы. Оставшиеся молодые люди и их родители успокоились и стали осматривать себя, улыбаясь и восхищённо ахая.

– Однако, шутки у них, – удивился отец Антона.

– Видишь, папа, какие у них нравы, а ты всё агитируешь меня учиться здесь, – ухватился за высказывание отца Антон.

– Что ж, возможно, твои доводы разумны. В России спокойней и привычней будет. Никто из Мамоновых за границей не учился, но в люди всё равно выходили. Придётся подыскать для тебя колледж на родине.

Он повернулся лицом к сыну, продолжающему зачарованно смотреть на голубую сферу.

– Пошли лучше полюбуемся реальной архитектурой, всё-таки это Вена, – и потянул Антона за рукав к выходу.

Воспоминания не отвлекли от тревожных мыслей, наоборот, взволновали, доедая остатки спокойствия и будоража сознание: «Всё напрасно! Чего не хотелось, то и произошло. Как говорят в одной известной среде: меня опустили, и с каждым разом всё ниже мой статус, теперь я неравный в этом круге!» Ища оригинальные способы забыться, ум предложил мантру для сна. «Ом агасти…ом агасти…?» – так и не вспомнив последнее слово, Антон всё же заснул.

Снилось, что здание общежития, скукоживаясь, уменьшается. Происходят странные метаморфозы, как в игре. Клик, и всё поменялось. Шестнадцатиэтажный дом превратился в смирительную рубашку. Антон мужественно рвёт её длинные рукава. Они отрываются, свобода! Но тяжело дышать, рубашка сжимает грудь, и руки виснут, как плети.

И вдруг голос:

– Выиграл ты у отца. Хитон твой… Свершилось!

Вздрагивая от яростного желания сорвать рубашку, Антон проснулся. Мокрый от пота. Липкий. Дрожащий. Дрожь создаёт ощущение холода.

– Чёрт, это просто сон! – успокаивал он себя.

Но подспудно приходило иное: «Неужто опять?».

Злой и надменный голос внутри твердил: «Это всё из-за неё! Тварь! Нужно придумать, как раздавить гадину!» Ему возражал тихий и мягкий: «Можно просто подружиться, а вдруг это любовь?». «Давай! А она скажет тебе: не продаюсь! Ты забыл, как она это делает? – «Ну и что? Ты боишься быть отвергнутым?» – «Нет, но лучше втоптать её в грязь, а затем подать руку!» – «И что будет потом?» – «Не знаю, но спокойствие вернется!».

Антон встал, чтобы сменить футболку. В ванной посмотрелся в зеркало. Курчавые тёмные волосы слиплись колечками на лбу. Рука, смахивая мокрые пряди, задержалась, пальцы затеребили серёжку в левом ухе, потирая в ней янтарь. Вдруг пришло озарение: «Хобби у неё…а вот мы…». Мягкий внутренний голос с укоризной: «Это нечестно, не по правилам, не по совести!» Злой и грубый: «Да нет такого понятия в реальности, это выдумки для слабаков, как и все мифы вообще!».

«А идея ничего, впереди два месяца каникул на разработку, должно получиться», – настраивался Антон на хороший сон.

Ян Самойлов и генерал Власов

Три месяца спустя.

Глухой удар по стеклу заставил молодого человека поднять светловолосую голову, устремляя взгляд на экран.

Включились сканеры, и голографическая проекция окна с прилегающим внешним пространством сошла с экрана, материализуясь прямо перед ним.

По лоджии металась птичка, её голограмма порхала рядом на расстоянии вытянутой руки, казалось, протяни ладонь и поймай. Но молодой человек покинул удобное кресло, направляясь в сторону настоящего окна. Ему страстно хотелось всё оценить своими глазами.

Реальность уступала голографии в яркости, но воздействие шло не через глаза; что-то другое, как магнитом, тянуло его к оконному проёму. Это что-то действовало изнутри, от порхающего объекта незримой нитью исходила живая психическая энергия – то, чего всегда недостаёт голографическому прототипу.

Тем временем синичка, качнув своей тяжестью натянутые верёвки, покрутив головой в поисках съестного и, не найдя что клюнуть, улетела. Пейзаж обновился. Ниточка оборвалась, подзарядка психики прекратилась. Ян собрался уже вернуться на место, но непонятное чувство, нечто вроде зарождающейся ассоциации, связать которую с чем-то конкретным пока не удавалось, задержало его. Прежняя картинка так и стояла перед глазами.

Визуализация зацепила Яна двумя несуразностями: бельевые верёвки и синичка-непоседа. Если первая – предмет быта из прошлого, то вторая – в действительности природный каприз.

Верёвками на лоджиях уже давно не пользовались, и подыскать им новое функциональное назначение в 2032 году сложно: стиральный автомат выдаёт уже выглаженное бельё в пакетах.

Часто заглядывая на форум «Кекса», молодой человек знал и о том, что общага прежде была частным жилым домом; перед заселением учащихся в здании произвели капитальный ремонт. Строители жили в его комнате, и верёвки на лоджии – это исторические следы их пребывания.

Визуализация пробудила желание пообщаться, и он, развернувшись, пошёл вглубь комнаты, на ходу бросив:

– Форум, пожалуйста!

– Какую тему изволите поднять, – услужливо подключился голографический собеседник.

– Что-нибудь про синичек… – обронил Ян, не глядя в сторону голограммы, имеющей вид юноши с бородкой и в пижаме, иронический символ «домашней мудрости».

– Есть всего две строки по никам. Ник «Слайдер» сообщил: «Задолбали синички! Что с ними произошло, откуда они взялись?» Ему ответил ник «Мистик»: «Примета народная есть, зима ранняя будет, а в лесу жрать нечего, вот их разведчицы шарятся по окнам…»

– И это всё? – слегка удивился Ян.

– Есть отзыв на эти два ника, читать? – спросил собеседник.

– Кто выставился?

– Ник «Мамон».

– Опять пошлость или чёрный юмор. Вот, кто задолбал своим интеллектом. Читай, раз уж озвучил…

– Ник «Мамон»: «Про синь-ичек… Вы все обычная «серость». Птичкам не нравится цвет психической энергии дома, потому что портят его такие «психи» как вы, верящие во всякую ерунду».

– На этот ник, конечно, нет отзывов? – уточнил Ян.

– Этот ник закрывает тему…

«Да, с энергией верно подмечено, что-то в этом есть», – мысленно прокомментировал реплику Ян, вспомнив свои ощущения у окна.

После небольшой паузы он, глядя, как в лицо настоящего человека, произнёс голограмме:

– У синичек, похоже, также проблемы с календарём?

– Простите, Ян, а у кого ещё проблема с календарём? – за время произнесения фразы веки у голограммы опустились пару раз, но ощущение взгляда это не создало.

– Ой, не тупи, выключу! – живо возмутился Ян, качая головой.

– Боюсь-боюсь! – подыграла голограмма, наклонившись в повиновении всем корпусом.

– То-то же! Ну, что там с календарём?

– Капризы природы: раннее появление синичек на зимовье.

– Вот, это уже лучше. А как ты смотришь на то, что пора сменить календарь?

– Вас не устраивает календарь?

– Не-е. А кого устроит такой неритмичный бардак?

– Простите, Ян, но мне сложно строить диалог, вы используете ненормативный сленг…

– Ты знаешь, как только лето, дни несутся сломя голову, отдохнуть не успеешь, опять в шахту…

– Простите, Ян, а как хотели бы вы?

– О-о! Ник Никоч, ты своей правильностью меня уже задолбал, как те синички город, но они хоть пропитание ищут, а чего ты? Поэтому заканчиваем общение: отключиться!

– До свидания, выполняется установка «отключение»!

«В отношениях с машиной хорошо – раз и смолкла, – удовлетворённо отметил Ян, – вот с родоками такое не проходит».

Второй курс КИКЗа Ян Самойлов начинал в цейтноте, вопреки воле родителей растянув каникулы на пару недель, и теперь ему ничего не оставалось: лишь напряжённый труд и сетование на календарь.

Колледж интерактивных коррекций знаний (КИКЗ) – экспериментальный проект. Его предназначение – исправлять казусы очередной школьной реформы. Новейшая концепция Министерства образования – определять способности младенцев путём сканирования мозга, для индивидуального и углубленного изучения школьных предметов, – породила конфликт между личностью и сущностью: душа ребёнка, имеющая своё предначертание, нередко противилась чуждому выбору.

Специалисты окрестили проблему синдромом «Капут антропологии»: отказ окончивших школу от дальнейшего обучения в вузах по навязанной профессии и невозможностью переквалифицироваться в иные по уровню знаний. Ян выбрал колледж сознательно – чтобы сбросить иго математика и стать историком.

Хотя здание нашпиговано датчиками, «большой брат» следит за пристойностью, учащиеся на быт не жалуются, комфорт огромного шестнадцатиэтажного общежития на уровне, заселены по два-три человека в квартиру, каждый в отдельной комнате. А Самойлов вообще расположился в просторном одиночном номере-квартире с лоджией.

Условия и трудолюбие позволили Яну наверстать многое. Сегодня он подошёл к самому трудному докладу с темой: «Русский коллаборационизм[1] во Второй мировой войне». Странная тема, но таковы издержки позднего старта, лишь она оставалась не занятой.

По его информации, он уже нагнал Яну, с её психологическим портретом императора Августа. Точно не опередит кареглазого брюнета Свата – Тёмкин уже всё сдал. Сват переходит из актёров в дипломаты. Яна называет их: «Два весёлых гуся», белый и чёрный.

«Что ж, вернёмся к нашим…», – Ян тормознул себя, игнорируя слово «баранам». В процессе усаживания в кресло подыскивался приемлемый синоним, закончилось всё одновременно, – «…голограммам!» Улыбнулся рифме – не стремился, сложилась сама.

Для составления доклада использовался компьювизор – устройство, совмещающее в себе функции телевизора, средства видеосвязи и, естественно, компьютера. Подобранное Яном огромное количество материала поначалу засосало его, как трясина, притормозив продвижение к цели. Удачно помогли методические рекомендации, предложив сосредоточиться на одном характерном образе представителя движения. Генерал-лейтенант, Власов Андрей Андреевич и оказался таким представителем.

Ознакомившись с биографическими данными, фотографиями, выдержками из мемуарных текстов, Ян, уже для создания непосредственно голограммы Власова, переключился на специализированную панель компьювизора.

Поёрзав в кресле и убрав улыбку с губ, надел на голову интерфейс мыслей (транссканер) для управления компьювизором. Провесил голографическую панель в центральном пространстве комнаты для удобства работ с текстами и фотографиями, заменяя плоские изображения объёмными.

Работа над голограммой Власова, прерванная синичкой, возобновилась. Лицо и фигура уже приобрели окончательный вид, но Ян продолжал придирчиво рассматривать плод своего творчества: «Вот и ничего, повернём: фас, профиль, сзади, снова анфас. Боевой генерал! Недаром столько женщин у него было. Спросим потом у Яны, импонирует ли он ей как мужчина».

Мысленно отослал галочку в рабочий блокнот Ник Никоча.

– Так, теперь ещё раз лицо. Вытянутое, большой и широкий нос. Что про такие носы говорится? Страстные любовники. Что ж, тогда это соответствует действительности.

– Ник Никоч! – позвал он собеседника.

– Я уже здесь, сударь! – начала материализовываться голограмма юноши в пижаме.

– Только без визуализации, вербально, – предупредил Ян, – мне хватает пока и одного светящегося столбика.

– Как вам угодно! – голограмма моментально свернулась.

– Перечисли всех любовниц генерала Власова, – приказал он ему.

– Ульяна Осадчей подала на алименты для дочери. Супруга Чан Кайши…

– Эх, как круто! – удивился Ян, – Ты там ничего не перепутал?

– Никак нет, все данные из архива!

– Хорошо, продолжай.

– Наложница – шестнадцатилетняя китаянка. Агнесса Павловна Подмазенко, военврач, родила ему сына Андрюшеньку. Воронова Мария Игнатьевна, шеф-повар военторга. Немка, вдова погибшего врача войск СС, госпожа Адельхейд Биленберг. Случайные разовые связи перечислять?

– Нет, достаточно. Поройся в записях, что я там тебе оставил?

– Задать вопрос Яне…

– Уже вспомнил, исчезни, – перебил его Ян, – отвлеклись и достаточно.

Он снова углубился в работу.

«Так на чём остановился? Движение… А пусть программа сама определит ему тип походки. Голос – звучный бас, есть фонограмма его выступлений, оставим всё на откуп синтезатора речи».

Ян встал, отходя на шаг от панели, он мыслью сдвинул её ещё дальше от себя, примерно на пару метров, голова слегка наклонилась, чтобы в новом ракурсе осмотреть стоящую перед ним в полный рост голограмму генерала Власова.

– Что ж, недурно! – с удовлетворением отметил он. – «Теперь можно и вплотную заняться психофизической составляющей объекта, как там их: атропомофических… нет, антрофических… тьфу, язык сломаешь!»

– Ник Никоч, какие свойства голограммы мы будем создавать?

– Антропоморфические свойства голограммы, – моментально ответил собеседник.

– Ну да, вот такие и будем!

Это и будет стержнем всего доклада, вокруг которого выстроится всё остальное. Голограмма сама изложит текст о представителе движения коллаборационизма и его соратниках, но выглядеть она должна естественно и убедительно, и кроме слов ещё изливать психическую энергию, вместо отсутствующего эмоционального фона. В этом-то и вся суть интерактивного доклада.

«Что о нём известно?» – углублялся Ян в тему личности Власова. Различные источники по-разному характеризуют Власова, получается – много правд, а истина…

Размышления прервал неожиданно вспыхнувший экран голограммовизора, прозванный для краткости «глюком». Египетская богиня Бастет сошла с экрана в комнату, увеличиваясь до размера человека. Спроектированная Яной голограмма богини, как и полагалось по мифологии, имела фигуру женщины с небольшой авторской импровизацией в верхней части тела, её голова была от другой кошки, любимой, по кличке Баст.

– Привет, ну, хвались, ваятель? – голосом Яны обозначился её квазипрототип.

Общаться голограммой такого типа Яна позволяла себе только с хорошими знакомыми и друзьями.

– Кошкам привет. Вот полюбуйся, – обрадовался Ян гостье.

– О! Это и есть генерал Власов? – словно мяукнула голограмма.

– Как он тебе? – подмигнул Ян.

Рубиной генерал явно не приглянулся, оттого кошачья мордочка поморщившись, выдала:

– Гусятки! У вас одно и тоже на уме. Тёмный мне старика Мессинга предлагал в папики…

– Кто такой Мессинг и зачем он Свату?

– Ну, ты и сырок, такой фетиш двадцатого века не знаешь. Иллюзионист, выдававший себя за телепата-мистика. Сват готовит тусу, Мессинг будет ведущим.

– Ладно, проехали. Ты очень кстати объявилась, хочу воспользоваться страстиком, чтобы прочесть информационные поля моментов пленения Власова и последующего суда, но меня тревожит настройка. Поможешь? – Ян выглядел слегка смущённым от своей просьбы.

– И мыслите вы однотипно и проблемы у вас одинаковые, и тому нужен истинный дух факира. Слушай, я что к тебе вломилась: на твоей лоджии верёвки натянуты, Васька постирала блузку из натурального шёлка, причём вручную, а в инструкции по уходу рекомендована натуральная сушка. Можно воспользоваться? – обманув ожидания хозяина, Яна перескочила на встречную просьбу.

– Чем?

– Верёвками на лоджии…

– Пользуйтесь. Только не верится, что у автомата отсутствует функция натуральной сушки, – дополнил он разрешение незлобным комментарием.

– Имеется. Но наша цель – сравнить натуральность, и потому сейчас мы с Васькой переместимся к тебе.

– Хорошо, – согласился Ян, пожимая плечами.

Надо отметить, что общение с девчонками колледжа у него не складывались так, как это было в школе. Здесь все считали себя на ступень выше и сформировавшимися, а противостоять личностям слабого пола он ещё не научился.

Экран погас, исчезла кошечка, и тут же поступил запрос охранного компьютера:

– Посетители в номер Василиса и Яна, допустить?

– Да, да, я жду их, – отправил он ответ, снимая с головы транссканер.

Стало слышно, как заработал лифт, пережиток прошлого века; новые быстры и бесшумны, бюджетные противоречия страны как всегда на высоте: роботы-слуги, колонии на Луне и старый, с инвентарным номером 001, подъёмник в госучреждении. Лифт долго поднимался на десятый этаж, а затем, щёлкнув, остановился, с грохотом открылись двери. Через несколько секунд девчонки, миновав прихожую, вошли в комнату.

Первой показалась Яна, за ней, с вытянутыми вперёд руками, Васька.

Если Яна выглядела обычно, то Васька, держащая перед собой влажную блузку, отличалась повышенной импульсивностью и весёлостью. На её правом запястье выделялся пластиковый браслет, к украшениям явно не относящийся.

«Биоритмик», – догадался Ян.

Обменялись приветствиями.

– Открывай, – кивнула Василиса в сторону лоджии.

Ян засуетился, стал надевать заново транссканер.

– До чего ты опустился, – иронично пошутила Василиса, – ничего своими руками делать не можешь, обязательно всё через тюбетейку и визарь.

Не выдержав Васькиного наскока, Ян оставил в покое интерфейс мысли, рука проворно открыла защёлку на двери, но ворчания не сдержал:

– Однако вы быстры, недаром спортсмены.

– Кто спортсмены? – переспросила Васька, просачиваясь мимо него на лоджию.

– Конкретно ты, – открывая ей шире дверь, уточнил Ян.

– Я похожа на спортсменку? Ты мне льстишь, Янчик.

– А зачем биоритмик?

– А, вот в чём дело. Это совсем не то, что ты думаешь, это… – и она, обернувшись, вопросительно посмотрела на Яну.

– Ты вешай свой блузон, я всё ему втолкую, – включилась подружка в диалог.

Васька, кивнув, продвинулась к верёвкам.

– Это наша новейшая разработка, – с энтузиазмом начала разъяснять Яна, – усилитель радости, первая модель.