Одна на две жизни Романова Галина
Его действительно не было в городе уже давно. Живя своей болью, Агния не могла даже точно сказать, когда видела его в последний раз.
— Меня это не интересует!
— А я занимался делами моего брата.
— Замолчи! — Она зажала уши руками. — Не хочу больше ничего слышать! Убирайся вон!
— Я могу уйти, — помедлив, Ариэл встал из-за стола. — Но неужели ты не хочешь узнать…
— Я ничего не хочу знать! Я хочу, чтобы ты ушел! Сию минуту! И оставил меня в покое!
— Но это…
— Вон! Вон из моего дома! — закричала Агния.
Ариэл раздраженно дернул щекой, как от пощечины.
— Как прикажешь, — холодно промолвил он, направляясь к двери и срывая с гвоздя свой плащ. — Провожать меня не надо. Я отлично знаю дорогу!
Распахнул пинком дверь, напугав притаившуюся снаружи Лиманию. Его подкованные сапоги быстро прогрохотали вниз по ступеням. Хлопнула входная дверь. Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием пламени в камине.
Две тени, держа на плечах лопаты, неслышно пробирались по аллеям кладбища. Заканчивался серый осенний вечер, холодная ненастная ночь вступала в свои права. Луны не было видно за облаками, деревья в вышине качали ветвями, словно пытались разогнать тучи и расчистить небо. Где-то выла собака. Ей вторили странные заунывные голоса.
— Слышишь? — Тот, что шагал позади, тронул своего напарника за плечо.
— Что?
— Вой! Это… как думаешь, кто это, Фил?
— Почем мне знать? Собаки, наверное.
— Нет, — подумав, промолвил мужчина. — Собаки так не могут. Как считаешь, это не вилы?[4]
— Поздновато для них, — ответил Фил. — Сейчас осень, а они выходят только весной и летом. Пришли! Вот тут его закопали.
Могила была усыпана цветами так, что издалека напоминала курган. Надгробный камень был еле заметен среди букетов. Мужчины стали осторожно разгребать завал, действуя быстро, но аккуратно.
— Тогда… может быть, — голос его напарника дрожал, — это шезрулы?
На сей раз Фил замер, прислушиваясь к его словам.
— А все может быть, — протянул он. — Про них даже вездесущие лепрехуны почти ничего не знают.
В империи жило несколько нелюдских рас — козлоноги (самыми известными среди которых были сатирры и рогачи), тролли, ликантропы, лепрехуны. Большинство из них, будучи подданными империи людей — «человеков», — находили свое место в обществе, работая сторожами, грузчиками, уборщиками, рассыльными, нанимаясь приказчиками в лавки и прислугой в дома, занимались фермерством, мелким кустарным ремеслом или перебивались поденной работой.
Но была среди них одна раса, которая существовала как бы сама по себе. Это были шезрулы. Разбросанные по всей империи и раньше не имевшие отдельного государства, они жили своей жизнью, занимались своими делами и никому не позволяли узнать правду о себе. Кем были шезрулы на самом деле, чем жили — люди питались только слухами, один другого чуднее. Самым неправдоподобным — и самым живучим — был слух о том, что шезрулы на самом деле духи, по каким-то причинам обретшие плоть.
— Смотри!
Фил выпрямился, и лопата сама выскользнула у него из рук. В их сторону не спеша двигалась высокая белая тень. Она походила на необыкновенно худого человека с очень длинными руками и ногами.
— Шезрул! — не своим голосом завопил напарник Фила, кидаясь прочь.
— Вот дьявол, — выругался тот, складывая пальцы в фигу. — Сгинь! Сгинь, нечисть! Сгинь, погань! Сгинь, пропади, рассыпься!
Тень продолжала идти. Более того — внезапно рядом с нею оказалась еще одна, поменьше, с размытыми очертаниями. Она вырвалась вперед, взмывая в воздух, и Фил развернулся и со всех ног бросился бежать, прижимая лопату к груди.
В ту ночь Агния отправилась в постель с особым чувством. Расчесала волосы, надела новую ночную сорочку с кружевами, серебряную цепочку — подарок супруга — слегка тронула помадой губы. Потом легла на середину кровати, натянула одеяло до подбородка и стала ждать.
Как всегда, ждать пришлось недолго. Не успели часы в гостиной пробить одиннадцать раз, как в комнате резко похолодало. Пронесшийся по комнате сквозняк заколыхал занавески на окне. На удивление громко зашелестел листвой старый клен, росший под окном. Одна ветка качнулась, стукнула в стекло. Трещавший в углу сверчок испуганно смолк.
Агнию пробрала дрожь. Закрыв глаза, она ждала. Несмотря на пуховое одеяло, было холодно, словно уже наступила зима, а она забыла закупить угля.
А потом чьи-то ледяные пальцы коснулись ее лба. Проползли до переносицы, потом вниз, до самого кончика носа, добрались до губ.
«А-Агния…»
Столько нежности было в этом тихом шепоте, что захотелось плакать. Но слез не было — они замерзли сразу, как появились, склеив ресницы так, что открыть глаза молодая женщина не смогла бы при всем желании. Но она и не собиралась этого делать. Просто лежала и чувствовала, как попеременно то в холод, то в жар кидает ее тело от прикосновения призрачных рук.
«Агния, — нежный голос совсем близко, — моя Агния… Как бы я хотел…»
А как хотела она! Эти прикосновения сводили с ума. Тело отзывалось на ласки призрака, которые становились все откровеннее. Она попыталась застонать, но не смогла открыть рот и лишь замычала что-то. Ледяные пальцы скользнули ниже, до шеи, ключиц… Минуя сорочку, добрались до груди. Ни одеяла, ни одежды для них просто не существовало. Агния тихо взвыла, когда две ледяных ладони легли на ее груди. Как бы хотелось, чтобы это был настоящий, живой Марек! Если бы можно было повторить хотя бы одну из тех ночей!
«Агния, — снова этот сводящий с ума шепот, — моя прекрасная Агния! Если бы ты знала, как я скучаю без тебя!»
«А я! Как скучаю я!» — хотелось крикнуть в ответ, но она не смогла — губы опять обожгло льдом.
На этот раз прикосновение было долгим и причиняло боль — словно она целует на морозе железную скобу, как в детстве, на спор с соседскими мальчишками, — но боль быстро переросла в наслаждение. Агния застонала, чувствуя, что одновременно холодные пальцы призрака отпускают ее грудь и скользят ниже, к животу и бедрам. И она подалась навстречу, послушная, готовая на все и сходящая с ума от призрачных ласк. Вот сейчас холодные пальцы дотронутся до самого сокровенного и…
И все кончилось.
Ощущение чужого присутствия ушло. Она словно вынырнула из водоворота тяжелого сна. Но это был не сон. Тело ныло, требуя продолжения ласк. Губы болели, а тоска в груди стала такой нестерпимой, что Агния разрыдалась. Опять одно и то же! Почти каждую ночь к ней являлся призрак умершего мужа. Почти каждую ночь он ласкал ее, шептал нежные слова, заставлял снова и снова переживать любовный жар — и исчезал так же внезапно, как и появлялся.
Чувствуя себя опустошенной, обессиленной, бесконечно усталой, Агния долго лежала в постели без сна, ожидая, не вернется ли призрак. Миновало еще часа два прежде, чем она погрузилась в сон.
И ей приснился Марек.
Муж часто приходил во сне. В большинстве случаев ей виделось одно и то же — она бежала по пустой незнакомой улице за удаляющейся фигурой. Кричала, звала, протягивая руки. А он уходил, не оборачиваясь. И в темноте, среди клочьев тумана, нельзя было даже понять, он это или кто-то иной. Во сне Агния мучительно мечтала догнать наконец-то эту фигуру и узнать, за кем она гонится.
А в эту ночь все было иначе.
Она стояла на той же пустынной улице. Только что — и это Агния знала совершенно точно — она видела знакомую фигуру. Но куда та пропала? Неизвестно. И спросить не у кого. Женщина вертела головой, прислушивалась к звенящей тишине, ловила хотя бы тень, чувствуя нарастающий ужас. Она понимала, что осталась совсем одна, что у нее нет даже цели, куда бежать. И что если не придет помощь, она может остаться тут навсегда.
Внезапно кто-то окликнул ее по имени.
«Агния…»
Она бы узнала этот голос из тысячи, несмотря на то что прозвучал он глухо, словно из бочки.
— Марек?
«Агния», — повторил он.
— Где ты? — Она завертела головой, пытаясь что-то разглядеть. Но в темноте за клочьями тумана виднелись только силуэты домов, мрачные и неподвижные. Ни тени, ни шороха…
«Агния!»
— Где ты? Я не вижу тебя!
«Иди ко мне! Помоги мне!»
— Марек. — От облегчения она готова была разрыдаться. — Где ты? Я иду! Я…
«Сюда!»
Глухой голос доносился откуда-то сбоку, с той стороны, где высились темные дома. Не раздумывая, женщина бросилась на голос, протягивая руки.
«Агния…»
Впереди показался силуэт. Нездешним огнем горели знакомые глаза. Он здорово изменился — волосы стали почти белыми, нет, не седыми, а именно молочно-белого приятного цвета. Черты лица истончились, обрели прозрачность и нежность. Агния подумала, что, если бы у Марека была сестра-близнец, она могла бы выглядеть именно так.
— Марек!
«Иди ко мне!» — Он протянул руки.
— Я иду! Марек, я иду!
«Я жду…»
Она бросилась бежать, смеясь и плача одновременно…
И еле успела затормозить на самом краю невесть откуда взявшейся ямы. Вскрикнула, взмахнула руками, изо всех сил рванулась назад, отступая…
И проснулась.
Занимался серый осенний рассвет. Небо от края до края закрывали облака, но дождя не было. Несколько минут Агния лежала в постели, глотая слезы и вспоминая свой сон. Было одновременно сладко и страшно. А еще тоскливо. Впервые за долгое время она увидела лицо мужа, услышала его голос. Он звал ее. Если бы не эта яма… Если бы знать, что она там, можно было перепрыгнуть нежданное препятствие. «Прости меня, Марек! — подумала Агния, глотая слезы. — Прости! Я такая трусиха! Я не смогла…»
Полежав еще немного, она тихо встала с постели. Ни за что не хотелось приниматься. Но душа тосковала. Немного утихомирить боль могло только посещение родной могилы. Можно еще заглянуть в храм, попросить о помощи. А если откажут, отправиться к гадалкам. Может быть, хоть кто-то подскажет, что происходит?
ГЛАВА 2
Не успела она сойти с крыльца, как над ухом прозвучал негромкий голос:
— Агни?
Молодая женщина вздрогнула. Маленькая сумочка-кошелек выпала из руки, и Ариэл проворно нагнулся, поднимая ее.
— Ты что тут делаешь? — прошипела Агния, досадуя на себя за свой страх.
Здесь, днем, среди людей, она боялась его гораздо меньше. Хотя ее дом и стоял в глубине Капустной улицы, но в пяти сотнях шагов раскинулся широкий Радужный проспект, по которому туда-сюда сновали экипажи. Мимо шли прохожие, вприпрыжку торопились по свои делам мелкие служащие — люди, сатиры, представители других рас. Достаточно было одного ее возгласа, чтобы привлечь внимание. Конечно, нелюди не ввяжутся в ссору двух людей, но могут позвать патруль.
— Тебя ждал. — Ариэл выпрямился, протягивая ей ридикюль. — Куда направлялась?
— Не твое дело! — Она выхватила сумочку из руки, демонстративно распустила завязки, проверяя содержимое. В одном отделении были деньги — десяток империалов и несколько мелких монеток. Агния позвенела мелочью, но наткнулась на холодный взгляд чуть прищуренных глаз и передумала пересчитывать свои «богатства» на улице.
— Тебя проводить?
— Вот еще. Сама прекрасно дойду!
Отступив в сторону, она наткнулась каблучком на ступеньку крыльца, покачнулась — и тут же жесткие пальцы сжали ее локоть.
— Ну вот видишь! На ровном месте спотыкаешься! — Ариэл рывком заставил ее выпрямиться. — Нет уж, позволь тебя проводить!
Он коротко свистнул, взмахнул рукой — и фиакр, стоявший у обочины на противоположной стороне улицы, поравнялся с ними. То, что мужчина нанял его заранее, не вызывало сомнений и оставило неприятное впечатление. Оказывается, он все спланировал.
— Так куда ты едешь? — Ариэл протянул руку, помогая забраться на сиденье. Не желая принимать его помощь, Агния запрыгнула внутрь сама и уже оттуда ответила:
— На кладбище.
— К нему? Понимаю! Гони к Невинным Душам!
Одним прыжком Ариэл запрыгнул внутрь. Фиакр рванулся с места. Застоявшийся конь пошел широкой рысью, словно участвовал в бегах.
Внутри на кожаном узком сиденье было достаточно просторно — в ряд могли усесться трое, а коли потесниться, то и четверо пассажиров. Агния отодвинулась как можно дальше от своего спутника и принялась усердно рассматривать через окно дома, людей, козлоногов, рогачей. Рассеянно читала вывески над лавками и яркие афиши. Ей не хотелось разговаривать. Ариэл, правда, несколько раз пытался что-то сказать, но она не обращала на его слова никакого внимания, и в конце концов он замолк.
Когда фиакр остановился у ворот кладбища Невинных Душ, мужчина выбрался первым и Агнии пришлось дотронуться до его руки — иначе он бы просто не выпустил ее наружу. Но, оказавшись на земле, она решительно выдернула ладонь и зашагала в сторону большого собора Праматери Скорбящей.
К началу службы они опоздали. На хорах уже пели величальный гимн, священник провозгласил молитву, приветствуя собравшихся, и теперь произносил речь, благословляя свою паству, а люди стояли и сидели неподвижно, внимая его речам. Прежде чем найти свободное место на скамьях, Агния окунула пальцы в купель со «слезами Матери», коснулась ими глаз, лба и губ. К ее удивлению, Ариэл сделал то же самое. Обычно он отличался редкой нечувствительностью к подобным обрядам.
— Что? — уловив ее удивленный взгляд, ответил он. — Мар был моим братом… хоть и не родным. И я так и не смог проводить его, как подобает.
— Ты вообще ничего не делаешь так, как подобает! — не удержалась Агния от подколки.
— Да, — без тени улыбки кивнул он. — В прошлом я совершил много ошибок. И самая большая из них…
— Т-ш-ш! — зашипела на них какая-то дама под такой же темной вуалью вдовы. — Имейте совесть!
— Ничего, — скривился Ариэл. — Думаю, Праматерь простит одного из своих сыновей.
Агния присела на краешек соседней скамьи, с неудовольствием отметив, что ее спутник пристроился рядом. В прошлом он не был столь набожен, но думать о характере этого человека не хотелось. Молодая женщина опустила на лицо вуаль, склонила голову, внимая звукам органа и ловя отдельные слова из речи священника. Она сидела у самого выхода, сюда долетали только обрывки фраз, поэтому ничто не мешало ее мыслям.
Венчались они не здесь, а в небольшом храме Благой Вести. Пронизанный светом, льющимся из разноцветных витражных окон, он был таким маленьким, что не мог вместить всех желающих, несмотря на то что у жениха и невесты было мало родных. Родители, замужняя сестра и несколько подружек невесты, всхлипывающие тетушки и еле держащийся на ногах от старости дядюшка жениха, несколько его университетских приятелей, ректор в качестве почетного гостя. Остальные ждали на улице, теснясь в распахнутых дверях, и устроили молодым бурную овацию, когда те появились на пороге церкви.
Целый дождь цветов, зерен и мелких монеток хлынул на Агнию, и она спрятала лицо на плече мужа. Марек обнял ее, привлекая к себе:
— Ты что?
Она подняла глаза, чувствуя, что на них наворачиваются слезы.
— Ты плачешь?
— От счастья, — прошептала она тогда. И Марек двумя пальцами поднял ее лицо за подбородок и поцеловал в губы на глазах у всех.
— Обещаю, — торжественно сказал он, — что, пока я жив, ты будешь плакать только от счастья!
Тогда ей казалось, что счастье будет длиться вечно. И первые два месяца она действительно была счастлива, просыпаясь каждое утро с мыслью о том, что в ее жизни есть самый лучший мужчина на свете, которого она будет любить всю жизнь.
А потом он однажды ушел. Собрался, сказал, что отправляется в важную экспедицию, что его не будет несколько дней, но это разлука временная, а потом… И ушел, чтобы вернуться мертвым. И с тех пор в ее жизни не было счастья. Были только слезы…
Они и сейчас навернулись на глаза, и, не в силах сдерживаться, Агния заплакала, пряча лицо в ладони и стискивая зубы, чтобы не зарыдать в голос. Она ничего не могла поделать со своей болью, но люди осуждали подобное, и она научилась сторониться посторонних. Держалась в отдалении, никуда не выходила без крайней нужды, перестала общаться с подругами и родными. Ей не хотелось, чтобы рядом был хоть один человек. Лимания не в счет, она же сатирра из племени козлоногих.
Сквозь слезы Агния почувствовала, как крепкие пальцы сжали ей локоть. Сопровождавший ее мужчина встал, заставив подняться тоже, увлек за собой к выходу, пока отчаянные рыдания не нарушили молитвенные песнопения.
Двери храма были распахнуты настежь, и после полумрака неяркий осенний денек казался похожим на летний солнечный полдень. Ариэл оттащил Агнию в сторону, достал из кармана камзола надушенный платок, отвел ее руки от заплаканного лица и вытер ей щеки.
— Не реви. Слезами горю не поможешь!
— Много ты понимаешь! — Она вырвалась, достала собственный платок. От этого так разило фиалками и еще чем-то приторно-сладким, что хотелось чихать. Кто бы мог подумать, что у такого мужчины платок будет благоухать, словно оранжерея в королевском дворце! — Тебе не приходилось…
— Ну да, — кивнул Ариэл. — Мне не приходилось сначала терять родителей, потом семью, затем любимую женщину, а под конец младшего брата… Да успокойся ты! Мар умер почти четыре месяца назад. Уже ничего не исправишь, остается только смириться и…
— Нет! — воскликнула она. — Я не смирюсь! Я люблю Марека и буду любить его вечно! До самой смерти! Он — моя единственная любовь! Одна на всю жизнь!
— Ну и глупо! Он умер. Понимаешь? Умер! А ты — жива. И надо продолжать жить.
— Моя жизнь кончилась…
— А моя — нет. И я намерен жить дальше! И любить.
— Вот и живи. — Агния отвернулась, сердито глядя на подъездную аллею и примыкавшее к храму кладбище Невинных Душ. К нему вели два подхода — со стороны храма, то есть в двух шагах от ступенек, и с противоположной стороны, от высокой ограды и окраинных улиц. — А меня оставь моей судьбе!
— Чахнуть в четырех стенах, проливая слезы и предаваясь скорби? Нет уж.
— Уйди! И забери свой платок!
Скомкав надушенный фиалками и жасмином кружевной лоскуток, она швырнула его в лицо Ариэла.
— Платок? — Он ловко поймал влажный комок. — Но он не мой! — развернул отороченный кружевом прямоугольник, внимательно осмотрел вышитую в уголке монограмму. — «О. Л.» Интересно, кто это такая? Может быть, Оливия Лаймери? Или Октавия Лансеро?.. Хм… — Он понюхал краешек. — Нет, по-моему, это все-таки герцогиня Ольторн… Как там ее звали? Лариса?
Агния с изумлением смотрела на этого наглеца и циника. А тот, поймав ее взгляд, вдруг улыбнулся и небрежно сунул платок в карман с таким видом, словно это была простая тряпочка:
— Ты ревнуешь?
— Нет. — Она отвернулась. — Ты мне безразличен. И оставь меня! Мне надо к Мареку.
— На могилу?
— В гости! — воскликнула она, чувствуя, что еще чуть-чуть — и расплачется снова.
Взгляд зацепился за продавщицу, у ног которой стояли две большие корзины, полные ярко-желтых и ядовито-розовых лохматых осенних цветов. Агния со всех ног кинулась к продавщице, но Ариэл ее опередил. В три прыжка обогнав спутницу, он бросил торговке империал, выхватил из корзины несколько цветов и быстро протянул их ошеломленной его поступком женщине. Цветы Агния не приняла.
— Прости меня. У меня не хватило духа прийти на твою свадьбу. У меня не нашлось времени как подобает проводить в последний путь Мара, но никогда не поздно признавать свои ошибки…
— Признавать, может, и не поздно. А вот исправлять…
— Не будем здесь ругаться. — Ариэл взял ее под локоть. — Пойдем лучше к нему!
Агния смирилась и безропотно позволила увлечь себя по дорожке.
Вблизи храма могилы были старые. Многие каменные плиты глубоко ушли в землю, некоторые надгробные камни были покрыты мхом и серо-желтыми пятнами лишайника. Старые деревья смыкали ветви над ними, роняя первые осенние листья. Общий День поминовения еще не настал, и большинство могил выглядело неухоженными. У братьев-молельщиков не хватало рук, чтобы обихаживать все огромное кладбище — ведь они должны не только порядок наводить, но и молиться над покойниками и утешать скорбящих родственников.
Ариэл крепко держал одной рукой Агнию за локоть, в другой руке неся цветы.
— Покажи мне дорогу, — сказал он. — Я точно не знаю…
— Ты ни разу у него не был?
— Почему? Заходил. На другой день после похорон, и еще чуть позже, когда… ну, это мои личные дела.
Она кивнула, не желая расспрашивать. В конце концов, что ей до этого человека?
Дорога со стороны храма была почти в два раза дольше, и в какой-то момент молчать стало невыносимо.
— Ты… давно приехал?
— Нет. Позавчера. Закончил свои дела — и сразу к тебе. Понимаю, что должен был сделать это раньше…
— Ты мне ничего не должен. Я нормально жила без тебя…
— Ага, нормально, как же! Сидела взаперти, проливала слезы… Ты похудела и стала такой бледной. Я сначала подумал, что ты болеешь…
— Мне не для кого жить.
— А для себя? Ты молодая, красивая… Ты могла бы…
— Могла бы что? Второй раз выйти замуж? — Агния остановилась, в упор посмотрела на Ариэла.
— Ну хотя бы! Мар оставил тебе небольшое состояние. Правда, оно довольно скромное…
— Мне хватает! А какое тебе дело до моего состояния? — Внезапно Агния вспомнила, что, насколько она знала, своего дома у Ариэла не было. Пока был студентом, как и Марек, жил в общежитии, а когда его отчислили… Где он ночевал в промежутках между посещениями более успешного брата? — Ты охотишься за ним?
Бледные губы на обветренном лице изогнулись в улыбке:
— Если бы я охотился за состоянием, то давно бы женился. Мне не нужны деньги. Мне нужна ты.
«Мне нужна ты!»
Однажды она уже услышала эти слова, сказанные тем же самым тоном. Только тогда был вечер.
До свадьбы оставалось всего два или три дня. Уже было готово платье — верхнее, теплого кремового цвета, с золотым шитьем, и нижнее, собранное в мелкие складочки. Портниха не успевала, и к Агнии приехала сестра, чтобы помочь пришить кружева. Тут же хлопотали подруги — без конца перебирали в шкатулках и ящиках комодов мелкие вещи, щебетали о чем-то своем. Внизу носились слуги — кроме Лимании для предстоящих торжеств были наняты еще трое козлоногов.
Один из них как раз и поднялся наверх, к людям, постучав в дверь:
— Госпожа, вас там про-о-осят! — На человеческом языке он говорил с заметным акцентом.
Агния посмотрела в окно. Смеркалось.
— Кто?
— Мужчина. Че-э-элове-э-эк!
Подруги, копавшиеся в ее белье, тихо захихикали. По традиции жених последние три дня не должен был видеть невесту. Во всяком случае, официально и наедине.
— Проси сюда.
— Не-э-эт! — Сатир покачал головой. — Он не-э-э согласе-э-эн!
— А кто это? Он назвался? Сказал, что ему надо?
— Не-э-эт, — затряс головой сатир. — Он ничего не-э-э сказал.
— Ты пойдешь? — Сестра подняла голову от шитья.
— Я быстро. — Агния набросила на плечи шаль. Весна была ранней и теплой, снег уже почти весь растаял, лишь в парках и на задних дворах в тени кое-где оставались грязные сугробы. Но вечером в передней было прохладно.
Узкие ступеньки старой деревянной лестницы спускались вниз, в темноту. Сбоку под лестницей был проход на кухню, к комнатам слуг, кладовой и ванной, а также узкий, заставленный ящиками и корзинами путь на задний двор, такой грязный, маленький и заброшенный, что Агния давно уже оставила всякую мысль сделать его ухоженным и разбить там садик. Возле самой двери маячила темная фигура. Из-под щегольски заломленной шляпы блеснули светлые глаза.
Это был не Марек, и Агния остановилась на полпути, держась за перила. Миновало почти полгода с той первой встречи в общежитии, и за это время она почти никогда не видела до этого Ариэла без Марека, успев привыкнуть, что он — всего лишь говорящая тень, навязчивый и подчас бесцеремонный спутник ее жениха.
После того случая он почти всегда вел себя вполне пристойно, как друг. Не раз и не два он сопровождал Марека и Агнию на свидания и очень редко возмущался, когда его под благовидным предлогом отсылали ненадолго прочь — поискать на соседней улице свободный экипаж, сделать заказ в кафе, сбегать на угол в бакалею за приправами для бульона или к аптекарю за настойкой от простуды. Он жил в смежной комнате с Мареком и, по словам молодого человека, стал чаще появляться в лабораториях, проявляя странное рвение к занятиям. То ли решил взяться за ум, то ли преследовал свои цели. Первое впечатление оказалось немного обманчивым, и, хотя раз или два случались досадные происшествия, Агния постепенно привыкла к родственнику своего жениха и сейчас встретила его вполне спокойно.
— Ты… здесь?
— Долго же тебя пришлось ждать. — Он улыбался, но голос был серьезен.
— Я занята. У меня… гости.
— Понятно.
Он не сводил с нее пристального взгляда.
— Говори, что тебе надо.
— Ничего. Просто хотел на тебя посмотреть. Спустись.
Она переступила на несколько ступенек пониже. Протянув руку, Ариэл взял ее за запястье.
— Ты ищешь Марека? — догадалась Агния. — Но его здесь нет.
— Я знаю. Он в лаборатории, с профессором Молосом. У них там очередной эксперимент. — Он презрительно скривился, всем своим видом показывая, как относится к такому рвению. — Мне не нужен Марек. Мне нужна ты.
— У тебя проблемы?
— У меня только одна проблема — ты. И твоя свадьба.
— Не понимаю. — Агния попыталась высвободить руку из его цепких пальцев, но Ариэл подтянул девушку ближе, вынудив спуститься еще на одну ступеньку. Теперь их лица оказались на одном уровне.
— Ты все прекрасно понимаешь. — Светлые глаза оказались очень близко. — Послушай, у меня не будет возможности сказать тебе это в другое время. Уже завтра будет поздно… Но ты должна знать… Не выходи за Марека, не надо!
— Что ты говоришь? — Агния не поверила своим ушам.
— Не выходи за Марека! Ты нужна мне!
— Ты бредишь, — осенило Агнию, — ты простыл. Весенняя погода такая непредсказуемая. У тебя жар. Тебе нужно лечь в постель, позвать лекаря и…
— Мне не нужен лекарь! — вскрикнул Ариэл, свободной рукой хватая девушку за талию и притягивая к себе. — Мне нужна ты!
Взвизгнув, Агния свободной рукой ударила его по лицу.
— Уходи! — вырвавшись, она отбежала на несколько ступенек вверх, цепляясь за перила лестницы.
— Прости. — Он сделал движение, хватая ее подол. — Постой! Я… не хотел. Вернись! Ты нужна мне.
Наверху скрипнула дверь.
— Агния? — послышался голос сестры. — Что происходит? Ты кричала?
— Все хорошо. — Девушка попятилась, не сводя глаз с оставшегося внизу Ариэла и со страхом прикидывая, что будет делать, если он бросится следом.
Не бросился. Стоял как вкопанный, не сводя с нее горящих глаз. И уже когда она оказалась наверху, рядом с сестрой, хлопнул дверью, выскочив за порог.
До самой свадьбы Агния потом не находила себе места. В каждом скрипе двери ей чудились шаги Ариэла. Каждый резкий звук означал его приход. Она с замиранием сердца искала его среди гостей, и когда все вышли из дома, чтобы ехать к церкви, бросила пристальный взгляд на улицу — нет ли там знакомой худощавой фигуры. По дороге тоже смотрела по сторонам, вглядывалась в лица пришедших с Мареком гостей. Ариэла не было. Он не появился ни во время обряда венчания, ни потом. Лишь когда садились в фиакр, чтобы ехать на свадебный пир, девушке показалось, что в глубине аллеи мелькнула знакомая темная тень в надвинутой на глаза шляпе. Но как раз в этот момент ее отвлекла рыдающая от счастья мать. А когда Агния снова посмотрела в ту сторону, тени — или человека — уже не было. Девушку окружали только знакомые светлые, счастливые лица. Рядом был Марек, несколько минут назад ставший ее мужем. Жизнь казалась прекрасной.
— Мне нужна ты.
Она вздрогнула, услышав эти слова, так напугавшие ее каких-то полгода назад:
— Перестань.
— Но это правда!
— А мне какое дело? — Агния быстро зашагала по аллее кладбища. — Ты мне никто. Оставь меня в покое.
— Ты мне нравишься, — сказал он ей в спину.
Она вздрогнула, но не сбавила ход.
— Знаю.
Читать бесплатно другие книги:
