Кого за смертью посылать Успенский Михаил

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Недавно я ходил по астралу и наткнулся на блокированные уровни.

Василий Головачев

…Когда Жихарю случалось попасть во что-нибудь непонятное (а было это многажды), он каждый раз вспоминал свою недолгую, но причудливую жизнь в диком племени туруру. Жихарь честно признавал, что и многоборцы, и соседи ихние, и люди прочих земель ушли от туруруйцев не слишком-то далеко. Ясно, что стальной меч лучше дубины, а стальной топор надежнее каменного. Но в остальном-то человек остается человеком! Что в наши дни, что во Время Оно – порядки примерно схожие: сильный давит слабого, богатый – бедного, дурак – умного. Нигде хлеб не дается даром, нигде сын отцу не указывает, нигде вода в гору не течет.

Только туруруйцы, видать, так долго жили вдали от иных племен, что сохранили странные понятия и обычаи.

Они, к примеру, полагали, что кроме них никто больше на белом свете не живет, а проломившегося к ним сквозь лесные заросли Жихаря долгое время считали смышленым зверем, безволосой обезьяной.

Они не верили, что хворобу на людей наносит поветрием, что может она получиться от холодной погоды или тухлой воды, что охотника запросто способен задрать лесной хищник, что на скользком камне легко подвернуть ногу. Нет, говорили туруруйцы, это все от злого колдовства – и болезни, и хищник, и досадный камень. И начинали такого колдуна искать, и находили, и наказывали дубиной по голове. В иные годы изводили чуть не половину племени…

Еще туруруйцы считали, что они не только люди, но одновременно и красные попугаи ара-ра. И сколько не надсажал богатырь голос, восклицая: «Где – вы, а где – попугаи?» – дикари мнения своего не меняли.

Были, конечно, и весьма разумные законы, которые не грех бы перенять и другим людям: так, зять в течение всей жизни не имел права разговаривать с тещей. О хозяйственных делах можно было потолковать и при помощи рук, а без слов мир в семье сохранялся надежнее.

Но более всего удивило богатыря отношение бесштанных охотников к своим охотничьим собакам. Псы у туруруйцев водились крупные, смышленые, неутомимые, надежные – часто даже сами приносили добычу.

Но когда собака вдруг начинала притаскивать пойманных зверят и птиц в больших количествах, охотник брал дубину, уводил друга-добытчика в лес и там, причитая, приканчивал.

Жихаря сперва возмутила такая жестокая неблагодарность. Но потом ему растолковали, что вот эта собака, благодаря своему нюху, чует близкую смерть хозяина, и поэтому старается заготовить побольше еды для поминального пира. Вот ее и того…

Но встречались и ленивые псы. Таких опять, к удивлению чужеземца, потчевали дубиной. А вот эта собака, говорили туруруйцы, тоже чует погибель своему владельцу, оттого и перестает выполнять свои обязанности – чего стараться-то? Вот ее и того…

Колобок потом объяснил Жихарю, что дикие туруруйцы таким образом, намного опередив знаменитых любомудров, открыли закон диалектики, при котором у всякого явления оказывается две стороны: вот это хорошо, да не очень. И наоборот: вот это плохо, да не очень. Спорщик, владеющий диалектикой, всегда выигрывает – подобно борцу, который коварно намазался маслом и выскальзывает из самого крепкого захвата.

…Без диалектики объяснить появления Яр-Тура в Навьем Царстве было никак нельзя.

– Да, дорогой сэр Джихар, представьте себе – я здесь разговариваю с вами и одновременно нахожусь в Яви, уныло пируя в обществе сэра Лю, сэра Сочиняя и других достойных людей. Вот как раз сейчас мы слушаем, как ваш придворный бард исполняет старинную эльфийскую балладу о могучем Танкодроме, сыне Номинатора, полюбившем прекрасную Электродрель…

– Не крути, – сказал Жихарь. – Что с твоими латами? Из какой сечи тебя сюда забрали? Что с моим городом? С моей семьей?

– Сэр брат! Да вы мне не верите! Сэр Хонипай, подтвердите правдивость моих слов!

– А что я? – отозвался Колобок. – Я тоже ничего не понимаю. Либо Смерть снова вернулась в мир и мы закопались под землю напрасно, либо…

– Лучше не знать вам сейчас правды, дорогой Джихар, – это может отвлечь вас от поисков…

Они стояли перед невысокой дверью, обитой медными пластинами. Дверной проем был словно бы вырезан в тумане, по-прежнему влажном и холодном.

– Откуда мне знать, кто ты на самом деле? – сказал Жихарь. Он, как ни всматривался, не мог отличить этого Яр-Тура от того, с кем попрощался на своем подворье.

– Помнится, в подземельях Вавилона мы вам поверили, – сказал король. – А ваше тогдашнее положение было в чем-то подобно моему нынешнему…

– Может, ты меня в спину ударишь? Я здешних порядков не знаю… Те, кто нас встретил, мне сильно не понравились…

– Это бывший человеческий сброд, сэр Джихар, – толпа, ждущая подачки от живых родственников. Они и при жизни норовили устроиться за чужой счет, и здесь могут только горланить и требовать. Настоящие люди и в здешнем царстве остаются при деле – иные охотятся, иные упражняются в воинских искусствах и полезных ремеслах, иные спорят о загадках мироздания. Но мы сейчас напрасно тратим время…

– Чего ж ты меня на земле не предупредил, что встретишь здесь?

– Я полагал, что вы догадались, – вздохнул Яр-Тур.

– О чем? – заорал Жихарь.

– Добрый сэр Лю ничего вам не объяснил?

– Ничего… А чего объяснять?

– Понятно, – сказал король. – Он не захотел отягощать вас еще одной заботой… Возможно, он был прав – то, что я вам сейчас скажу, не ослабит уже ни вашей руки, ни вашей решимости…

– А говорил – время дорого, – напомнил Жихарь.

– Сэр брат, в тот самый миг, когда мой презренный племянник, предатель и мятежник Мордред, уже насаженный на мое копье по самое кольцо рукояти, ударил своего короля сбоку по голове, и рассек меч преграду шлема и черепную кость, – в тот самый миг Смерть и покинула наш мир. А я остался один-одинешенек между мертвыми и живыми… Если только про человека, одновременно существующего в двух мирах, можно так сказать – один-одинешенек… Легче вам стало от этой правды, сэр Джихар?

– Чего ж ты за мной не послал, если начался мятеж? – вот и все, что нашел в ответ Жихарь.

– Это было сугубо семейное дело, брат… Внутреннее…

– Я, выходит, посторонний… Значит, если суждено мне отыскать и воротить в мир Смерть, то ты тогда…

– Не думайте об этом, сэр Джихар! Я не стал бы совсем показываться вам здесь на глаза, если бы не боялся, что вы с вашим спутником заблудитесь в тумане…

– А может, и нет, – вдруг сказал Колобок.

– Что – нет? – Побратимы уставились на Гомункула.

– Я говорю – может, король потом с нами останется. На нашей стороне.

– Да! Конечно! – с подозрительной радостью отозвался Яр-Тур. – Потом сэр Лю с этой славной старушкой поставят меня на ноги, и мы совершим еще немало славных подвигов…

– Все! – сказал Колобок. – Я черствый. Я бессердечный. Мне наплевать на ваши людские дела. Мы зачем сюда пришли? За Смертью. Вот и давайте ее искать. А то бороду вырву – мне сподручно! – пригрозил он богатырю.

Жихарь скрипнул зубами, зажмурился и попробовал сосчитать до десяти, но опять не смог.

– Что за дверью? – спросил он.

– Здешний владыка – лорд Наволод, – ответил король. – Он здесь первое лицо…

– А ты видел это лицо? – спросил Жихарь. – Может, он с живым и разговаривать не станет? Да и откроется ли дверь? Да и пропустят ли нас к нему?

– Дверь не закрыта, – сказал король. – Но мертвецы туда почему-то не суются. А лорда Наволода я не видел, да и никто из здешних, насколько я знаю, не видел…

– Заодно и познакомимся, – сказал богатырь и толкнул дверь.

Место, где они очутились, не походило ни на что, виданное ими доселе.

– Это лес? – спросил Жихарь.

– Больше похоже на корабельную верфь, – сказал Яр-Тур. – Но откуда столько пыли?

– Эх, люди! – ухмыльнулся Колобок. – Это же полки для бумаг, просто очень длинные и высокие. Архив какой-нибудь… Значит, тут и пыль должна быть, и паутина, и мыши эти мерзкие…

– Хозяин! Эй, хозяин! – закричал Жихарь, не больно-то и сам заботясь о вежливости.

Никто ему не откликнулся.

– В какую сторону идти? – озадачился богатырь.

– Не имеет значения, – пожал плечами Яр-Тур. – Полки тянутся и направо, и налево.

– Поглядите под ноги – нет ли следов? – подсказал Колобок и погасил свой фонарик.

Следы скоро нашлись – обыкновенные человеческие следы, не какие-нибудь там копыта или лапы с перепонками и когтями, а невеликие, неглубокие, без каблуков – вроде как домашние тапочки.

– Не может быть, чтобы владыка мертвых да без сапог щеголял – это кто-нибудь из слуг наследил, – предположил богатырь. – Здешний хозяин должен быть высок ростом – вон полки-то куда уходят!

– Что гадать – пошли по следам, – сказал король.

Жихарю страсть хотелось узнать, что за грамоты пылятся на полках – старинные летописи, указы, новеллы, устареллы? Но следовало торопиться.

«Верно мне Карина говорила, что я равнодушный и бесчувственный, – думал Жихарь. – Кабы она не спала, то враз бы догадалась, что с побратимом неладно. Поэтому он и в баню не пошел – не желал показать смертельные раны… Да ведь и Лю говорил, что Яр-Туру не нужны уже никакие лекари… Но для дураков, видно, надо все объяснять прямыми словами – намеков мы не понимаем…»

Наконец пыли в богатырский нос понабилось столько, что Жихарь открыл рот и трижды чихнул.

Чиханье, тем более троекратное, и на земле бывает неспроста, оно предвещает всякие неожиданные события…

– Тихо! – сказал Колобок. – Впереди я слышу голос…

– Я, кажется, тоже, – отозвался король.

– …Три миллиарда восемьсот сорок миллионов двести двадцать семь тысяч сто девяносто пять… Три миллиарда восемьсот сорок миллионов двести двадцать семь тысяч сто девяносто шесть…

– Видите его? – шепнул Колобок.

Впереди, опершись на полку и задрав вверх лысую голову, стоял человек низменного роста в полосатых портках, серой рубахе и меховой бабьей душегрейке. На немалом носу человека сидели стеклышки в оправе. И обут он был именно в тапочки.

«А вот он считает – и у него получается!» – удивился Жихарь. И кашлянул в сторонку – как бы тоже от пыли.

Человек не испугался, не вздрогнул – лениво повернул голову, склонил небритый подбородок и поверх стекол уставился на пришельцев.

– Надо же! – воскликнул небритый. – Представляете – количество умерших от голода в сто девяносто тысяч раз превышает количество скончавшихся от переедания!

– Здравствуйте, сэр! – поспешно, чтобы Жихарь чего-нибудь не ляпнул, воскликнул Яр-Тур.

– Желать здоровья в этих местах бессмысленно, но все равно спасибо, – сказал человек. – И сдается мне, что вы, как бы сказать, не совсем…

– Верно, добрый сэр! Князь Джихар, – он тычком в спину заставил богатыря поклониться, – так вообще живой, да и я частично… Мы ищем сэра Наволода…

– Это я и есть, – сказал владыка мертвых. – Вообще-то сюда входить запрещено, да и никто не осмеливался – вот я и снял стражу с дверей и задействовал ее для учета… Знаете, многие мне не верят, но Смерть – это прежде всего учет! Строжайший учет!

– Да мы, твое княжеское величие, и пришли сюда за Смертью, – сразу приступил к делу Жихарь. – Где она тут у вас прохлаждается?

Он очень обрадовался, что повелитель Навьего Царства не оказался рогатым драконом или там большой черной жабой.

Наволод и засмеялся совсем по-человечески:

– Как это – где? Да вот же она – повсюду! И налево она! И направо она! И вверху – она! Во всех видах, в любых качествах! Вам какую именно надо? И чью? Соседа, друга, врага, предка, свою собственную? Справок мы не выдаем, но познакомиться с делом – почему бы и нет?

– Нам ничью, – сказал Жихарь. – Нам – вообще.

– Нам – ту самую, – уточнил Яр-Тур. – С косой, с песочными часами…

– Особые приметы – безносая, – вспомнил Жихарь.

– Не слушайте их, князь, – вмешался Колобок. – Мы пришли сюда выяснить, отчего все живое на земле перестало умирать, а существование белковых тел ничем не ограничено…

Наволод снял очки с носа и поднес их вплотную к Гомункулу – то есть к Жихаревой груди. Мертвечиной от князя не пахло.

– Это что такое? Говорящий ноутбук? Какая забавная вещь!

– Я не вещь, князь, – поморщился Колобок. – Неужели вы, здешний владыка, ничего не знаете? Что произошло со Смертью?

Князь Наволод водрузил очки на нос и улыбнулся.

– А, вот вы о чем, – сказал он. – Действительно, в последнее время что-то не пополняются ряды моих подданных… Разумеется, я не мог не заметить этого! Но нет худа без добра – теперь у меня появилась возможность привести все умертвия в систему, разделить на классы и разряды… О, я уже многое успел! Вот, извольте сами полюбоваться…

Он запросто подхватил короля и Жихаря под локотки и повлек вдоль рядов полок.

– Вот здесь, – кивнул он влево, – у меня те, кто умер насильственной смертью. А в тех рядах, так сказать, естественники… Их, как вы можете видеть, гораздо меньше.

– А и много же народу скончалось! – ахнул Жихарь. – Кабы люди не мерли – земле бы не сносить!

– Да, количество дел поначалу подавляет, – кивнул Наволод. – Я сперва даже не знал, как подступиться… Но число папок отнюдь не соответствует количеству покойников, потому что с каждого дела снимается несколько копий в другие разделы – по возрастам, по эпохам, по странам… Скажем, великий Сенека, вскрывший себе вены по приказу Нерона, одновременно значится и в классе погибших насильственной смертью, и в семействе пораженных холодным оружием, и в отряде самоубийц, и в разряде жертв тирании, и в демографическом отчете по Римской империи, и в алфавитном каталоге, и в картотеке выдающихся личностей, и…

Жихарь обвел взглядом бесчисленные полки, и у него потемнело в глазах.

– Да как ты не путаешься в этих грамотах, князь? – решил на всякий случай польстить он Наволоду, – Я и живых-то своих подданных переписать все никак не удосужусь… Голова!

– Стараюсь, – скромно сказал владыка мертвых. – Должен же кто-то этим заниматься. У меня порядок! А будет еще лучше!

– Кому? – печально спросил Яр-Тур.

– Людям! Кому же еще? Здесь собраны полные, исчерпывающие сведения. Никаких загадок истории я не признаю. В делах названы имена всех убийц – прямых и косвенных. Любой обитатель Навьего Царства легко может выяснить, кто шарахнул его сзади дубиной, или переехал на тракторе, или накапал отравы в утренний кофе…

– И много желающих? – гадким голосом спросил Колобок.

Наволод несколько смутился.

– Вообще-то сюда никто не допускается, – сказал он. – Во избежание беспорядков среди спецконтингента. И так безобразий хватает… Чистое знание мало кого интересует. Кроме того, существует принципиальная возможность изъять свое собственное дело, а оно может послужить пропуском наверх…

– Мотай на ус! – шепнул Жихарю Колобок. А вслух добавил: – Совершенно правильное решение, князь. Нечего здесь посторонним шляться!

– Кроме того, это необыкновенно интересное занятие, – продолжал владыка мертвых. – Знаете, к примеру, какой вид самоубийства считается самым редким? Угадайте навскидку?

– Во-от такенной жемчужиной подавиться! – не растерялся богатырь.

– А вот и нет! – хихикнул князь Наволод. – Самый редкий у меня самоубийца – Жужупалов Анатолий Витальевич, тридцати одного года, без определенных занятий, – он с пешеходного виадука помочился на провода высокого напряжения!

Богатырь ничетошеньки в этой смерти не понял, но про себя решил, что отныне справлять малую нужду будет только в отведенных для этого местах.

– Здесь, под красной меткой, у меня отказники, тут невозвращенцы, а вот эти – без вести пропавшие…

– Разве так бывает? – насторожился Яр-Тур.

– Редко, но бывает, – сказал Наволод. – Бывает так, что мир живых человек покинет, а досюда не доберется… Ищем, розыск объявляем… Облавы устраиваем… Явь прочесываем, даже в Правь, бывает, забираемся…

Жихарь собрался было спросить насчет Кощея, но вовремя спохватился, страшась сдуру подвести парнишку.

– А отказники – кто такие? – вместо этого спросил он.

– Это которые умирать не хотят, – просто ответил владыка мертвых.

– Новое дело, – сказал Жихарь. – Как будто кто-то хочет! Мало ли чего человек хочет или не хочет!

– Они ОЧЕНЬ не хотят, – пояснил князь Наволод, да только яснее не стало.

– А невозвращенцы? – спросил Колобок.

– Это просто негодяи, – насупился навий князь. – Мы их за хорошее поведение поощряем отпуском на родину, а они, неблагодарные… – Он махнул рукой. – О них и говорить не стоит. Хотя на первый взгляд казались вполне порядочными людьми – Белая Дама, Палач Города Праги, Блоксхолмское Привидение, сэр Ральф Ричардсон, Семеновна-Покойница… Даже, можете себе представить, Майкл Фарадей! Казалось бы, ученый, материалист – а любит побродить по лабораториям Королевской ассоциации, вмешивается в эксперименты…

– Нигде порядка нет, – посочувствовал Жихарь. – Но вот скажи нам, в конце-то концов, куда Смерть подевалась? Честно скажи, как князь князю!

– Да я уже и сам начинаю беспокоиться, – сказал Наволод. – Я ведь ей не начальник. Я здесь так… Вроде главного тюремщика. Мое дело – обеспечить учет, питание, обмундирование, режим. Тюремщики же судьями не распоряжаются… Да бросьте вы о ней да о ней! Здесь такие разговоры считаются неприличными. Вы лучше сами по архиву погуляйте, поглядите, как я все тут славно устроил… Вот, смотрите – на этой полочке у меня те, кого растерзали разгневанные женщины. В основном тут греки: Орфей, Дионис-Загрей, Мавроди Сергей Пантелеевич… О! Я вам сейчас дело Каспара Хаузера покажу! Мне же тоже похвалиться охота…

– Удивляюсь, как ты в князья-то попал, – сказал Жихарь.

– Да, сэр Наволод, не в обиду вам будь сказано, вы не слишком походите на сюзерена… Скорее на сенешаля…

– Да уж так получилось, – развел руками навий князь. – Пришел мой час, мне и предложили вместо Смерти эту должность… Я ведь на земле был выдающийся статистик! Мои картотеки славились повсеместно!

– Постой-постой, так ты что – живой, что ли? – догадался богатырь.

– Живой, разумеется. Я и разговариваю с вами по-человечески, а не навыворот – разве не заметили? Честно говоря, меня вполне бы устроила должность Главного Архивариуса, а княжение мне в тягость…

– И мне, – признался Жихарь. – Родная душа, выходит. Только помог бы ты нам Смерть вернуть, а? К кому же обращаться, как не к тебе?

– Да я бы и рад… Ребята, бросьте это дело! Пойдем в мои палаты, попируем всласть, потом я вас по Костяным Лесам прогуляю – встретитесь с замечательными покойниками, поглядите на наши порядки, выскажете замечания и предложения…

– Здесь можно бродить веками и эонами, – сказал Колобок. – Но нам нужно возвращаться. Все понятно – зря нас сюда наладила твоя старушенция, попала пальцем в небо… То есть в землю…

Конечно, Жихарю страх хотелось погулять по Нави, увидеть того же хитроумного Дыр-Танана или хотя бы знакомцев по Времени Оному, сравнить увиденное с рассказами бывалых здесь людей… Хорошо побратиму: он еще досыта в Костяных Лесах побродит… Какие, однако, глупости приходят в голову! Нашел кому завидовать!

– Боюсь, на выходе у вас могут возникнуть затруднения, – сказал навий князь. – Все равно вернетесь ко мне. Не выпустят вас отсюда, из одной лишь зависти не выпустят…

– Прорвемся, – пообещал Жихарь. – Ну нету, княже, у нас времени! Понимаешь?

– Конечно, понимаю. Здесь вообще нету Времени.

– Да и нынешней жизни на земле не позавидуешь: скоро она ничем не будет отличаться от здешней, – сказал Яр-Тур.

– Пошли, пошли, – торопил Колобок и даже весь напрягся в своих постромках, словно мог утянуть богатыря за собой.

– Постой маленько, – сказал Жихарь. – Князь Наволод, если ничем больше помочь не сможешь, так скажи хотя бы – где неклюд Беломор? У тебя он или еще нет?

Навий князь наморщил лоб, пощелкал пальцами в пыльном воздухе, прислушался к неким мнимым звукам.

Потом покачал головой.

– Нету его здесь, – сказал он. – Жив ваш Беломор. Но встретиться с ним вряд ли кому удастся…

– Это почему?

– Сами посмотрите…

С этими словами владыка мертвых запрокинул голову и снял очки.

Жихарь, Колобок и Яр-Тур тоже поглядели вверх. Над рядами высоченных полок висел полный месяц, и был он, по сравнению с земным, близко-близко – впрочем, богатырю и королю уже доводилось такое видеть, когда на самодвижущейся телеге они неслись по небу, преследуя Дикую Охоту. Ясно различались кольцевые горы, белые сверкающие пятна, серые равнины, черные тени и провалы…

– Смотри-ка – здесь тоже Луна, а я и не знал! – воскликнул уязвленный своим внезапным невежеством Гомункул.

– Увы, ненадолго, – сказал Наволод. – Луна светит нам только в ваши безлунные ночи…

– Да это понятно, – нетерпеливо сказал Жихарь. – Но вот где же там Беломор?

– Странно, – сказал Наволод. – Глаза у вас вроде бы молодые… Да вон же он! Видите – пятнышко в четвертом квадранте, ближе к краю… Должно быть, на другую сторону торопится – там легче дышать…

– Вижу! – объявил король.

– И я! – обрадовался Колобок. – Верно, ползет какой-то старичок, посохом подпирается… Лысый, совсем как я!

Но Жихарь, как ни щурил глаза, как ни выпучивал их, ничего узреть не мог.

Потом все-таки различил на самом краю ничтожную фитюлечку…

– Ну-ка лучше я полезу да посмотрю, – решительно сказал он, подошел к ближайшему стояку, поставил ногу на самую нижнюю полку и вознамерился карабкаться дальше.

– Сэр брат, до Луны весьма далеко! – позвал его Яр-Тур. – Это лишь кажется, что до нее рукой подать! Вернитесь, дружище!

– Назад! Уходим! – вякнул Колобок.

– Это бессмысленно! – крикнул владыка мертвых. – До нее триста тысяч километров!

Но Жихарь никого не слушал. Он озверел от долгого бездействия, от напрасных разговоров, от ожидания…

– Дубина! – стонал Колобок. – Слезай вниз! Уходим скорее!

– Помалкивай, горбушка! – огрызнулся богатырь.

Колобок вывернулся в своей сбруйке, уперся ножками в богатырскую грудь, а лапки его неожиданно вытянулись и с неожиданной же силой вцепились в богатырское горло.

– Эк! Эк! – только и мог сказать Жихарь перед тем, как серебряный шар наверху погас и все погрузилось в безмолвную тьму…

– Просыпайся! Задохнешься! Что я с тобой, с полумертвым, делать буду?

Очнись! Воздуха совсем мало осталось! Обманула нас твоя Армагеддоновна!

Нарочно пустила по ложному следу!

Ладошки Гомункула больно колотили Жихаря по щекам, дергали за бороду, щипались и царапались.

– Встань! Заберись повыше! Там еще маленько дыхания осталось! – орал Колобок. Потом силком поднял богатырю веки. В синем свете фонарика показалась все та же погребальная камера, смертное ложе, скифские дорожные припасы…

– Да отцепись ты! – Жихарь вскочил, сделал несколько глубоких вздохов.

Кровь колотилась в висках. – Так мы никуда не ходили! – с ужасом догадался он.

– Вот именно! Давай скорей вылезать! Хватит у тебя силы, должно хватить! Я недаром велел положить много еды! Жри давай! Набирай свою хваленую Святогорову силу!

Все прочие беды и несчастья мигом вылетели из головы многоборского князя, когда он представил, что придется здесь застрять навеки в обществе болтливого черствого хлеба.

Он не стал даже доставать кинжал – схватил первый попавшийся окорок, впился в него зубами. Колобок заботливо подсовывал ему просяные лепешки – свою лишенную разума родню. Покончив с первым окороком, богатырь осушил огромный кувшин пива, потом снова принялся за мясо, запивая его кислым молоком и не думая, что от этого может приключиться в животе, ел, словно мчался в бой или взбегал на крутую гору, как будто хотел уважить гостеприимного друга или обожрать врага…

– Никто на свете так много и так быстро не ел – разве что огонь! – похвалил его Колобок.

…А на вершине свеженасьшанного кургана беспечные скифы тоже пировали, справляя тризну по ушедшему вожаку, причем пировали стоя. После безуспешных попыток сломать крестец водяному коню Налиму у них все ныло и мозжило. Даже переминаясь с ноги на ногу, степные витязи кряхтели от боли.

Сам конь Налим с невинным видом отдыхал у подножия кургана, дожидаясь по уговору хозяина.

И тут, как мог бы выразиться сказитель Рапсодище, «мать-земля под ними всколебалася».

Сперва скифы на это даже ухом не повели – решили, что их просто покачивает от пива, взбодренного мозголомкой – Жихарь поклонился им целым бочонком. А потом, изумленно поглядев друг на друга раскосыми и жадными очами, не устояли и покатились по склону кургана.

Покатились они вовремя – из-под земли полетели толстые бревна наката, послышался нелюдской рев и пронзительное пищание – то помогал богатырю голосом Колобок.

– Всех убью, один останусь!

– Правду и в земле не скроешь! Богатырь распахнул курган изнутри – как крышку котла отворил.

От свежего воздуха ему сперва стало еще хуже, он опустился на могильную землю и лег, раскинув руки.

Колобок поудобнее уселся ему на грудь. Жихарь раздышался и все вспомнил.

– Значит, не были мы в Навьем Царстве? – спросил он первым делом. От яростного жевания ныли скулы.

– Значит, не были, – всхлипнул Колобок.

– А как же вопрошающие покойники? Князь Наволод? А Яр-Тур мой где? Там остался?

– Не было никакого Яр-Тура, – признался Колобок. – Мы ждали-ждали, да и уснули. Мне, к примеру, опять всякие детские ужасы снились – заяц, волк, медведь, лиса-гадина… Успела-таки хватить меня зубами за бочок, я проснулся и давай тебя будить…

– Постой, – сказал Жихарь. – Я же не мог сам такого придумать, чтобы мертвецов распределять по разрядам. А сколько неведомых имен услышал! А Беломора на Луне увидел!

– Это все твое подсознание, – снисходительно объяснил Колобок. – Или, проще сказать, коллективное бессознательное. У всякого свое представление о посмертном существовании. Бытие определяет сознание – так?

– Так! – согласился Жихарь, потому что слов для спора не нашел.

– Ну вот. А небытие, стало быть, определяет подсознание. Очень просто.

– Спасибо, просветил. Значит, не ходили мы в Навь?

– Ну… это как посмотреть…

– Так ходили или нет? – Богатырь начал уже серчать.