Время перемен Мазин Александр

Артём оставил для деда сообщение, взобрался на плоскую часть крыши особняка, улегся на пластиковый коврик и стал смотреть, как прыгают огоньки на выведенной вровень с крышей панели геотермального щупа, установленного еще во времена прадеда и вот уже полсотни лет исправно выжимавшего электроэнергию из разницы температур между поверхностью и подземными глубинами. Во времена прадеда это было модно: поставить во дворе персональную геотермалку. Модно, престижно и очень патриотично, поскольку именно геотермалки были подводной частью айсберга, коим являлся союзный договор между Россией и Японией. А платой за аренду Курил было обязательство Японии установить на территории России миллион геотермальных вышек.

Проблему дешевого извлечения геотермальной энергии никто специально не решал. Само как-то решилось, когда команда американских физиков (сплошь выпускников Московского физтеха) еще в начале века придумала, как обеспечить устойчивую сверхпроводимость при средних температурах. Наиболее важными последствиями этого чисто теоретического исследования стали необычайно емкие аккумуляторы и эти самые геотермалки. Небольшое усилие в области керамопластиков, немножко инженерной мысли – и готово. Берешь длинную-длинную трубу, вгоняешь ее в землю на километр-другой – и качаешь электрический ток. Не очень большой, но зато годами и без затрат. Буровые работы даже в те времена окупались за несколько месяцев. Казалось бы, вот она, дешевая, чистая и доступная для всех энергия. Ан нет!

Умные дяди из американских коридоров власти сказали:

«Низ-зя!»

Почему? Да потому что как раз к этому времени США закончили «демократизацию» арабского мира и взяли под контроль большую часть нефтяных месторождений планеты. И вдруг оказывается, что нефть из мощнейшего рычага правления мировой экономикой вот-вот станет всего лишь сырьем для химической промышленности, а миллиарды галлонов бензина, керосина и солярки, потребные для сотен миллионов двигателей внутреннего сгорания, больше никому не нужны, поскольку сами двигатели, с появлением основанных на сверхпроводимости практически «безразмерных» аккумуляторов, в одночасье стали экономически невыгодны.

Вашингтон развил бурную деятельность, в результате которой на геотремалки в США был наложен запрет «как на экологически сомнительный и опасный способ получения энергии». И всем прочим странам ставить геотермальные вышки категорически не рекомендовалось «в целях сохранения экологического баланса планеты». А нарушение «рекомендации» могло повлечь за собой «санкции». Поскольку «нарушение экологического баланса планеты затрагивает интересы США». Вот так вот!

Только Япония рискнула проигнорировать «рекомендацию». Теснимые Кореей и Китаем, лишенные собственных энергоносителей потомки самураев изо всех сил пытались удержаться на плаву. В общем-то, у них не было выбора. Уповали на то, что не станет Пентагон бомбить Токио. Американская промышленность нуждалась в японской значительно больше, чем японская – в американской. Да и в самой промышленности США доля японских предприятий была не маленькая. Итак, Япония поставила у себя вышки – и к две тысячи четырнадцатому году на Островах не осталось ни одного автомобиля с двигателем внутреннего сгорания. А цены на японские товары упали на двадцать процентов. Более того, Япония ухитрилась перекупить патент на геотермалки. Вот только лицензии на строительство вышек никто не покупал. Даже Китай. Нарушение запрета могло закончиться для нарушителя плачевно. Например, интервенцией и заменой правительства на «лояльных к интересам США» марионеток.

Так что еще неизвестно, кому была выгодней установка геотермальных вышек в России – самой России или Островам. Наверняка наши союзники надеялись подтолкнуть прочие страны к нарушению запрета.

И точно. Года не прошло, как их специалисты уже монтировали вышки в ЮАР. Следующими были панамцы. И дело пошло. Когда, пять лет спустя, в Долгопрудном была поставлена «юбилейная» миллионная вышка, геотермалки «росли» уже по всей Европе, не говоря уже об Азии. И с каждых десяти рублей дешевой геотермальной электроэнергии пара копеек падала на счет держателя патента, то бишь Японии. Все справедливо. Но Гриве всегда было немножко обидно: ведь главная идея принадлежала не японцам, а нашим физикам, сманенным заморскими богатыми дядями, потому что дома им было просто невозможно ни работать, ни зарабатывать.

Ладно, дело прошлое. Больше такого не будет.

Грива смотрел на мигающие огоньки, на вертушку-флюгерок… Глаза как-то сами собой закрылись, и Артём уснул.

Снилось ему тихоокеанское побережье, широченный Эл-Эйский пляж, уставленный длинными палатками из серебристой светоотражающей ткани. Точно такой, каким Артём видел его шесть лет назад, когда Хокусай привез стажера-полевика посмотреть собственными глазами, как выглядит «феномен спонтанной деструкции». Чтобы будущий офицер «Алладина» знал, за что будет сражаться.

Разрушения, нанесенные «ифритом», в том эпизоде были далеко не самыми страшными и квалифицировались специалистами как «последствия умеренной тяжести». И они могли быть еще меньшими, если бы власти Лос-Анджелеса и городов-сателлитов вовремя приняли меры и оповестили население. Разрыв «озонового экрана» – не какая уж страшная вещь. От опасного ультрафиолета защитит практически любая поверхность: тент, зонт, крыша машины, плотная ткань, даже стекло. Тем более что две из трех «дырок» пришлись на «безопасные» территории. Одна снова превратила в пустыню несколько десятков квадратных километров Невады, вторая вообще открылась над океаном, а вот третья «угодила» в Эл-Эй.

Если бы власти позаботились о том, чтобы вовремя убрать людей с пляжей… Но калифорнийские политиканы решили, что закрытие пляжей может повредить туристическому бизнесу, и ограничились «рекомендацией отдыхающим ограничить пребывание на солнце». Впоследствии политиканам выдали по полной программе, но это вряд ли утешило десятки тысяч людей, получивших тяжелые поражения кожи, изуродованных, ослепших…

Медики из Международного комитета чрезвычайных ситуаций прилетели в Эл-Эй через час после прорыва экрана, а Хокусай с Гривой – утром следующего дня.

Специальный координатор с ходу включился в работу. Гриве выдали комбинезон из светоотражающей ткани, а самого его передали в распоряжение Службы Безопасности. Весь день Артём патрулировал пустынный пляж, следя, чтобы никакой идиот не отправился прогуляться под опасным солнышком.

Вот и сейчас, во сне, Грива шел вдоль набережной, мимо бесконечного песчаного пляжа, пестревшего разноцветным мусором: брошенными ковриками, одеждой, воздушными змеями (убирать пляж было некому), мимо недавно вечнозеленых, а теперь желтых или вовсе сбросивших листву пальм, мимо ослепительно белых вилл… И вдруг увидел вдалеке, у самой кромки океана, человека в обычной одежде, даже без головного убора.

Грива закричал, но человек его не услышал. Тогда Артём сам побежал к нему, медленно, утопая в песке… Зацепился ногой за растяжку медицинской палатки и упал.

Когда Артём поднялся, человека у края прибоя больше не было. Грива завертел головой, высматривая его… И вдруг увидел совсем близко, у самого входа в палатку. Но человек почему-то в палатку не заходил, а наоборот, медленно брел прочь. Грива видел его голый, гладкий, ярко-красный, как сырое мясо, затылок…

– Стой! – крикнул Артём.– Вернись, дубина!

Но человек как будто не слышал. Артём догнал его, схватил за руку…

Человек медленно обернулся. Кожа на его лице сошла, висела лохмотьями.

«Его надо в госпиталь, срочно…» – мелькнула мысль. В этот день Артём видел сотни таких лиц. Таких, но не совсем. Два глаза обожженного были плотно зажмурены, но третий, темно-синий, блестящий, словно линза в стволе импульсника, глядел прямо на Артёма.

– Ты… Ты куда?…– растерянно пробормотал Грива.

Губы трехглазого приоткрылись, обнажив короткие острые клыки.

– Домой,– по-русски велел трехглазый.– Иди домой, новый человек. Скоро у тебя не будет дома…