Опасная игра Уилсон Жаклин
– Точно.
Кид кивнул. На лице его появилась добродушная улыбка.
Эти приграничные жители были превосходными актерами – они так искренне смотрели друг на друга, так правдоподобно и естественно улыбались! Послушать их – встретились давнишние друзья. Во всяком случае, в данный момент не стоило опасаться, что Чэмп Диксон перейдет к немедленным действиям. Судя по всему, он сам считал, что для него же будет лучше выбросить такие мысли из головы. По крайней мере, на какое-то время.
– Я нарочно убрался с тропы, если хочешь знать. Дай, думаю, пропущу человека, – сообщил Кид.
– Вот оно как, значит? – протянул Чэмп.
– Ну вот, видишь, я рассказал тебе, как было дело, – продолжил Малыш, – ты же меня знаешь, Чэмп, я парень стеснительный. Терпеть не могу, когда незнакомые люди дышат мне в затылок или наступают на пятки. А потом, ведь как бывает? Встретятся люди на тропе и ну болтать да сплетничать, а время уходит. Ужас! Я этого не люблю! Дак Хок тоже. Она у меня нетерпеливая! – При этих словах Кид немного тщеславно, хотя и по-доброму улыбнулся, отчего простодушный вид, который он напустил на себя, стал еще убедительнее.
– Понимаю, – кивнул Чэмп и внезапно широко улыбнулся в ответ. – А знаешь, ты прав! Я тоже терпеть не могу толчею на дороге! Ну вот мы и поняли друг друга. А теперь, если не возражаешь, давай вернемся туда, где привязаны мои лошадки.
– Идет, – согласился Кид. – Похоже, Диксон, у тебя там целый караван!
– Да уж, – усмехнулся Чэмп Диксон. – Богом клянусь, эта парочка скакунов, захоти я только, понесется так, что пыль поднимется столбом. Да что я тебе рассказываю? Сам знаешь, парень, если собрался в дальнюю дорогу, меньше чем тремя лошадьми не обойтись! – Он поднял голову, посмотрел на дерево, с которого на него прыгнул Кид, и охнул. – Господи, да ведь на нем и белке-то не усидеть!
– А я и не сидел, – пояснил Малыш. – Я… Как это сказать?… Обвился вокруг вон той ветки и висел на ней. – Он ткнул куда-то через плечо большим пальцем, по-прежнему не отрывая глаз от своего противника.
Чэмп Диксон кивнул, заулыбался и громогласно заявил:
– Ты и раньше обожал это дело. Знаешь, у меня немало знакомых парней, которые отлично знают пустыню, а в горах, к примеру, теряются, как малые дети. Держу пари, старина, ты тут уже не раз побывал и поосмотрелся. А вон идет твоя Хок, мой мальчик. Ну и красавица же она у тебя! – с восхищением проговорил он.
В конце тропы с высоко поднятой гордой головой показалась Дак Хок. При виде хозяина глаза ее радостно и лукаво засияли. Можно было подумать, кобыла счастлива, что смогла помочь ему в той небольшой шутке, которую он только что разыграл.
– Я собираюсь перекусить, – сообщил Диксон. – Но насколько понимаю, ты уже подзаправился? Может, вернемся? Поболтаем о прежних днях, а, дружище?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Кид.
Они вернулись на то же самое место на берегу ручья, где еще совсем недавно сидел Малыш. Обе лошади принялись с аппетитом щипать свежую, сочную траву, и вдруг на Кида снизошло какое-то сонное оцепенение. Привалившись спиной к скале, он вытянул ноги и зевнул.
Диксон в это время невозмутимо жевал толстый ломоть мяса, заедая его жареной кукурузой.
– Держу пари, ты страсть как любишь карабкаться по скалам, – вдруг сказал он.
– Ну, – протянул Кид, немного подумав. Веки у него явно слипались. – Давай лучше начистоту. Встретил я тут одного малого, который рассказал, будто как-то ночью своими ушами слышал, что ты говорил обо мне. И при этом не особенно выбирал выражения.
– А кто этот парень, который рассказал тебе такую чушь? – злобно клацнув зубами, поинтересовался Диксон.
– Кто он такой? Ну, имени его я не запомнил. Если бы знал, что понадобится, тогда, конечно, не забыл бы. А так нет.
– Дураки те, кто повторяют чужие слова. Беды с ними не оберешься! Мало того, что все перепутают, так еще и наврут!
– Так оно и есть! – серьезно подтвердил Кид.
– А сколько человек из-за такой ерунды поплатились жизнью?!
– То-то и оно, – с тем же выражением на лице отозвался Кид.
– Поэтому если скажешь мне, кто этот проклятый обманщик, который заявил, будто бы я…
– Ну, – перебил Кид, – боюсь, не смогу тебе этого сказать. Да и потом, какая разница, даже если все, что он говорил, правда? А то я не знаю, как это бывает, когда день за днем в одиночку держишь путь по горной тропе? Потом, когда встретишь приятеля да пропустишь вместе с ним пару стаканчиков, чтобы на душе стало теплее, болтаешь без удержу. Тому бедняге явно смелости не хватало, вот и потребовалось себя подогреть. Держу пари, ему мерещилось, что он одной рукой может мир перевернуть, а на самом-то деле этот сопляк и в луже бы захлебнулся, как слепой котенок.
Столь красочное сравнение заставило Чэмпа Диксона широко и добродушно ухмыльнуться.
– А вот я, – заявил он, – могу тебе сказать все без утайки. Пришел тут как-то ко мне человек и сообщил, что слышал, будто ты назвал Диксона, то есть меня, ни на что не годным стариком! Пришло, дескать, время вышвырнуть его с тропы, а коли желающих не найдется, то он… то есть ты с радостью возьмешь это дело на себя.
– Неужто я такое говорил? – удивился Кид и лениво проследил за легким, кудрявым облачком возле самого горизонта, словно советуясь с ним, что ему ответить. Но ждать помощи от неба было по меньшей мере наивно. Потому он сказал: – Ладно, Чэмп, твоя взяла. Расскажу тебе, как было дело. Этот малый болтал без умолку, как человек, который не в своем уме. Держу пари, сейчас он уже ничего и не вспомнит. Но я-то не сошел с ума, да и пьяным никогда не бываю – кому, как не тебе, это знать! Так что, клянусь, я никогда и ничего такого не говорил. Хотя бы потому, что мне и в голову бы не пришло сказать такое о тебе. Старик?! Скажешь тоже!
– Так, значит, не говорил? – уточнил Диксон.
– Нет.
Наступила пауза. Двое мужчин не сводили друг с друга горящих глаз.
– Послушай, – не выдержал Диксон. – Вроде ты никогда не врешь.
– Да, – кивнул Кид. – Так оно и есть.
– Что же, выходит, ты никогда ничего против меня не имел?
– Именно так, старина. Никогда, поверь.
Вдруг Чэмп Диксон вскочил на ноги.
– Ну, сдается мне, пришло время кое с кем разобраться! – рявкнул он. – Надо же, врут и не краснеют! Погодите, дайте только до вас добраться, уж я вам ваши лживые языки мигом поотрываю! Кид, старина, а я-то, грешным делом, подумал… Ну, да Бог с ним! Давай руку, дружище, и забудем об этом!
Глава 8
Большое дело
После того как они обменялись рукопожатиями, Диксон стал, казалось, совсем другим человеком.
– Этот грязный пес, что сказал мне… – начал он грозно.
– Только не говори мне, как его зовут, – остановил его Кид. – Знаешь, Чэмп, от таких людей в мире и без того достаточно бед.
– Но как же так? А если этот парень рассказывает о тебе всякие небылицы?
– И что? Прикажешь убивать каждого, кто это делает?
– Да, в общем, ты прав. Но ведь каков мерзавец!
– Это точно. Только вот ведь что, Диксон, подумай сам – человеку без кола, без двора обижаться не приходится. Обязательно найдется желающий вымазать его грязью. Нельзя же рассчитывать прожить всю жизнь и не запачкаться, верно?
Чэмп Диксон ухмыльнулся.
– Это Моррисон шепнул мне, что ты поехал сюда, – объявил он. – А я, признаться, не верил, пока сам не убедился. Черт возьми, Малыш, послушать тебя, так все эти городские – просто ангелы небесные по сравнению с бедолагами вроде нас, которые, можно сказать, проводят жизнь в седле!
Кид пожал плечами.
– Господи, да ведь среди них полным-полно таких, которые перережут тебе глотку и не охнут! – взорвался Чэмп. – Неужто ты этого не знаешь?! А здесь, на тропе… сам видишь! Дьявольщина, да ведь и минуты не прошло, как мы с тобой уладили это дело!
– Может, ты и прав, – сказал Кид.
– И потом, эти парни, которые, можно сказать, не слезают с седла… Ведь общество попросту выкинуло их, и все только из-за подлости вот таких мерзавцев, а вовсе не потому, что они чего-то натворили.
– Я это уже не раз слышал, – откликнулся Кид. – Только вот что-то не больно верится.
– Ну, раз так, послушай, как это было со мной, – предложил Диксон. – Когда-то я был, что называется, порядочным человеком и дела мои шли неплохо. Имел маленькое ранчо. Не поверишь, но в те времена у меня и мысли не было нарушить закон. Ранчо мое было неподалеку от Пекоса… там, внизу, в долине. Чудесное маленькое ранчо, говорю я тебе…
Кид заметил, как взгляд Диксона смягчился. Воспоминания затуманили ему глаза. На мгновение Чэмп перенесся мыслями в счастливое прошлое.
– Даже жена у меня была. Я разводил скот и жил припеваючи. Коровы жирели день ото дня, и у нас было все, что нужно людям, чтобы быть счастливыми. А потом появился Пи Джеффорд – ему, видишь ли, понадобилась моя земля! Я отказался продать ранчо. Тогда он сговорился с этим вонючим скунсом, Диком Оригеном, пообещав, что щедро заплатит за каждую корову, которую ему удастся увести с моей земли. Много времени тому не понадобилось. Я разорился, и банк за долги отобрал мое ранчо. А моя жена… Очень скоро она поняла, что даром тратит время возле парня, которому в жизни больше ничего не светит. Недели не прошло, как у меня не стало ни ранчо, ни жены, ни счастья. А почему? В чем я виноват? Разве я совершил какое-то преступление? Да нет, просто на моем пути встал этот мерзавец, который делал вид, будто он честный человек. А сам уничтожил меня, вышвырнул из жизни, как ненужную тряпку. Вот тут-то я и решил, что общество наше кое-что мне задолжало. И теперь оно отдает долг, так я это понимаю.
Кид молча кивнул. Потом свернул цигарку и о чем-то задумался, выпуская струи голубоватого дыма. Наконец сказал:
– Послушай-ка, Чэмп…
– Да? Что такое?
– Вот мне тут пришла в голову одна мыслишка. Хочешь, чтобы твое ранчо вернулось к тебе и все стало как раньше?
– Ах, вот это была жизнь, Малыш! Смотреть, как пасется твой скот…
– Сгонять его? Тебе это нравилось, верно?
– Лучшей жизни я не знал!
– Послушай, Чэмп, я сейчас не об этом! Мне бы хотелось, чтобы ты вспомнил совсем другие деньки – к примеру, тот вечер, когда ты в Карнедасе вскрыл сейф в Первом Национальном, неужто не помнишь? Во всяком случае, так мне рассказывал Билл Джексон.
– Конечно помню. Вечерок был что надо! – Короткий смешок замер на губах Диксона. – Вот это было дельце, старина! Умирать буду – не забуду тот вечер!
– Скажи, разве твое ранчо когда-нибудь приносило тебе такие деньги?
Чэмп уже открыл было рот, чтобы ответить, но передумал и уставился куда-то вдаль.
– Разве на твоем ранчо ты когда-нибудь испытывал что-нибудь подобное? – настаивал Кид.
И снова Чэмп промолчал. Тогда Малыш продолжил:
– Чэмп, в моей жизни не было безжалостного шерифа, который заставил меня выйти на большую дорогу. Никому и никогда не удавалось ограбить меня, одурачить или выставить дураком, – никому на свете!
– Знаешь, ведь тяжелые времена могут толкнуть человека на многое! – робко вставил бедняга Чэмп.
– Тяжелые времена меня миновали, – покачал головой Кид. – Денег у меня всегда хватало. Я вырос в хорошей семье. С детства ходил по персидским коврам и мог каждый день в половине пятого пить чай, а по вечерам ездил в оперу, сидел в ложе и любовался на дам в атласе и жемчугах. Но все это было не по мне. Тьма-тьмущая роскошных туалетов и слишком мало мест, куда можно было пойти.
Чэмп слушал приятеля затаив дыхание. Губы его были плотно сжаты, глаза потемнели. Но вдруг он заговорил:
– А здесь? Что здесь-то такого, кроме пустыни, где, того и гляди, хватит солнечный удар, и гор, где по утрам зуб на зуб не попадает? Что ты получил? Стертые ноги да вечно ноющую спину?! Кругом грязь, грязь без конца! Разрази меня гром, Кид, порой мне приходит в голову, что я с радостью променял бы нынешнюю жизнь на какой-нибудь укромный домишко, только бы в нем стояла медная ванна да чтобы горячей воды было сколько душе угодно! Черт меня подери, порой эта жизнь слишком тяжела для меня!
– Да, – кивнул Малыш. – Эта жизнь тяжела для всякого, кто ее не любит. Пусть они забирают себе мягкие ковры, теплые клозеты и чай в постели, мне не жалко! А я готов не задумываясь отдать все это и многое другое за то, чтобы иметь возможность самому подстрелить себе бифштекс, а потом поджарить его на костре и съесть еще горячим! Кому-то, может, и нравится жить с кем-то рядом. А я предпочитаю быть один. Кто-то подглядывает за другими, стараясь выглядеть точь-в-точь как его кумир. А я буду лучше любоваться тем, как бегут мустанги и дикие горные кошки – вот на кого хотелось бы мне походить! Они кричат, что живут по закону! А я вне закона! Я выше закона, Чэмп! Я плюю на закон, потому что он не стоит моего мизинца! – Зевнув и потянувшись, Кид пробормотал: – Глупо это, должно быть, звучит. Ну что ж, зато я сказал все, как думаю. Знаешь, я ведь ни разу не был дома с тех пор, как уехал. И никогда не вернусь, лучше окончу мои дни в седле. Я – отрезанный ломоть. Даже свое настоящее имя забыл. И зато свободен, свободен как птица, старина! – И он расхохотался. И столько было в его смехе пьянящего счастья, что Чэмп невольно улыбнулся тоже:
– Ты – сам по себе, Малыш. Но не от тебя первого я такое слышу, уж можешь мне поверить. Слава Богу, что тебе хоть не пришло в голову петь осанну чистому горному воздуху, волшебной красоте заката и тому подобной чепухе! А то я уж было испугался не на шутку!
– Знаю. Я заметил, так что решил обойтись без этого.
– А где ты успел побывать?
– На юге. Мы с Хуаном Жилем, португальцем, погуляли в Юкатане. Очень жарко, скажу я тебе. Зато золотишко есть. – Малыш снова зевнул.
– Намыл небось?
– Немного. Впрочем, пришлось потом купить мула, чтобы вывезти то, что я намыл.
– Это ты о золоте?!
– Да. Как раз столько бедняге Хуану Жилю удалось намыть на старой шахте. Терпеливый он парень, этот Хуан!
– Так ты что же, избавился от него?
– Пришлось. В один прекрасный вечер он чуть было не перерезал мне глотку. Видишь ли, видимо, он решил, что моя доля мне не понадобится.
– И что ты с ним сделал?
– Обвязал веревкой вершины двух деревьев, согнул их, а потом привязал парня за ноги к каждой. Конечно, когда они распрямились, то не разорвали его на две половинки, но и удовольствия большого он не получил, за это я ручаюсь! Вот так я его и оставил – болтающимся между небом и землей и орущим на всю округу. А потом взял мулов, все золото, ради которого Хуан хотел пустить мне кровь, и убрался восвояси. Он клялся и божился, что выпустит мне кишки. Я слышал, что ему все-таки удалось выпутаться. Отделался только сломанными ногами.
– Но сейчас ты, похоже, не торопишься, – заметил Чэмп.
– Что ты хочешь? Отсюда до Юкатана далеко, – усмехнулся Кид. – Не могу же я ехать день и ночь напролет.
– Да уж, только, сдается мне, ты даже в пустыне умудряешься искать удовольствие, верно?
– Точно, – вздохнул Кид. – Держу пари, даже старый добрый Мехико пару раз краснел из-за меня. А мне-то казалось, что он забыл об этом пару сотен лет тому назад. А ты чем занимался?
– Я тоже когда-то торговал слитками, – признался Диксон. – И веришь, хорошо брали, если, конечно, удавалось заехать достаточно далеко на Восток. Но в последнее время проклятые шерифы и их помощники что-то совсем озверели. Поэтому я решил заняться другим делом.
– И чем же, если не секрет?
– Захват прав на воду. Это тебе что-то говорит?
– Еще бы! Только в этом нет ничего нового.
– Само собой. Так даже лучше. Это игра, в которую играли и будут играть до тех пор, пока люди не вызубрят все ходы на память.
– Тебе это нравится?
– А почему нет? По крайней мере, даже забавно.
– Тогда расскажи, как ты это делаешь.
– Да очень просто. Приглядываюсь и выбираю в округе такие ранчо, на которые у их хозяев не особенно законные права. А здесь у многих сомнительные права на землю. Кое-кто купил ее у индейцев или у какого-нибудь обнищавшего испанского аристократа, а то и у мексиканцев, да к тому же в соответствии с ихними законами, то есть по-нашему – незаконно. А бывает и так, что землю берут у тех, кто поселился здесь давно, потом разорился дотла и вот хочет убраться поскорее – такие готовы сбыть ее за бесценок. А потом выясняется, что они и прав-то на нее никогда не имели, потому что не подавали заявок. Мы сначала осматриваемся, то есть я и Шей, выбираем подходящие ранчо, а потом в один прекрасный день сваливаемся этим олухам как снег на голову и захватываем участок с самой лучшей водой, объявив его гомстедом[4]. Сам посуди: ни на одном сколько-нибудь крупном ранчо по соседству с ранчо Милманов нет ни единого нормального ручья или реки. Объяви этот участок с водой своим, и что им делать? Покупать воду у соседей? Можно, конечно, гонять туда каждый день скот на водопой, но это черт знает сколько миль, представляешь? Разумеется, можно обратиться к закону, только вряд ли что из этого получится. Само собой, они рады перерезать нам глотки, но знают, что за это грозит пеньковый галстук. Поэтому кое-кто просто сам уходит. Вот так, старина, тот случай, когда бедному переселенцу приходится защищать свои права. – Чэмп Диксон коротко хохотнул, восхищаясь своей ловкостью, и продолжил: – Да, вот так, Малыш, все в соответствии с буквой закона. А Шей действует заодно с одним пронырой законником, который может с легкостью доказать, что черное – это белое. Да и к тому же у него всегда под рукой парочка негодяев, готовых под присягой подтвердить все, что угодно, даже сколько волос было в бороде у старика Ноя. Так что если доходит до суда, шанс один к двум, что решение будет в нашу пользу. Обычно дело кончалось тем, что беднягам приходилось платить за каждую каплю воды, которую выпивали их коровы, а мы с Билли катались как сыр в масле. Ну, что скажешь, дружище, разве это не жизнь? Присоединяйся, и тебе кое-что обломится! – И вдруг он побагровел, осекся на полуслове. В первый раз Диксон заметил, что Кид не сводит с него глаз, а на лице у него уже нет прежней улыбки.
Глава 9
Предложение
– Хорошая жизнь, – протянул Малыш, – если кому-то она по душе.
– Да ладно тебе! – с нарочитым оживлением произнес Чэмп. – Самая лучшая, какую я знаю.
– Стало быть, Шей – твой босс?
– Да, Шей – мой босс.
– И что он за человек, по-твоему?
– Отличный парень. Где он только не бывал, а уж знает столько, что ни в одной книге не вычитаешь.
– Честный?
– Ни на грош не обманет.
– То есть лучше не бывает?
– Для меня не бывает! И не любит зря болтать. Не любит попусту тратить время. Заставляет работать до седьмого пота, но и платит исправно.
Кид кивнул:
– Ты, похоже, без ума от него?
– Я? Просто он мне нравится, я так и говорю. Знаешь, Кид, я уже заработал у него не одну тысячу, можешь мне поверить!
– Ну что ж, – проговорил Малыш, – в конце концов, я на него в обиде только за одно.
– За что?
– Как-то раз он отправился из Лос-Анджелеса в Аризону, взял с собой двух лошадей, двух мулов и одного из наших старожилов – Пита Колемана. Думаю, для Шея тогда настали плохие времена. Во всяком случае, когда он пересек пустыню, с ним был только один мул. Старик Колеман, две лошади и второй мул – все исчезло, словно растаяло в воздухе. Так вот, мне хотелось бы знать, что произошло с Колеманом, а еще больше хотелось бы услышать об этом от самого Билли Шея.
– Так давай вернемся в Драй-Крик и спросим его самого. Скорее всего, на обратном пути у них были неприятности или уж не знаю что. Однако Шей не такой человек, чтобы увиливать от прямого ответа. Поедем, вот увидишь, он все тебе объяснит!
– Ой ли? – недоверчиво прищурился Кид. – Дело в том, что я только что из Драй-Крика. Пытался поговорить с Шеем, но только из этого ничего не вышло. Мне показалось, что ему не очень-то хотелось беседовать со мной. По правде говоря, он выпрыгнул со второго этажа и пустился наутек, только чтобы избежать этого разговора.
Диксон уставился на собеседника непонимающим взглядом. Вдруг глаза его сузились, а лицо потемнело от гнева.
– Ты хотел пристрелить Шея, верно? – внезапно спросил он.
– Пристрелить? – задумчиво повторил Кид. – У меня нет привычки стрелять в людей. Просто хотел задать ему несколько вопросов. Но мне показалось, что у него вдруг возникли срочные дела где-то в другом месте.
– Ты ненавидишь Шея?
– Ничуть. Просто хотел задать ему несколько вопросов.
– Почему же ты не остался в Драй-Крике?
– А ты остался бы ночевать в логове горного льва?
Чэмп неохотно кивнул.
– Жаль, – проворчал он, – жаль, что ты упустил этот шанс, Кид. На твоем месте я бы все-таки вернулся в Драй-Крик и попытался бы помириться с Шеем. Глядишь, со временем вы и поладили бы. В конце концов, чтобы выжить в этих проклятых местах, надо водить дружбу с Билли Шеем.
– Слушай, будь другом, когда увидишь его, задай ему сам этот вопрос, – попросил Малыш. – В конце концов, это все, что меня интересует. Я бы много дал, чтобы узнать, что произошло на самом деле.
– Подозреваешь, что Шей надул его?
– Надул?! – переспросил Кид. На губах его заиграла мягкая улыбка. – Побойся Бога, Чэмп! Колеману шел седьмой десяток. Кому нужно было надувать старика?
Диксон пристально вгляделся в лицо Малыша и невольно поежился. Ему показалось, что в голосе того прозвучала стальная нотка.
– Я ничего об этом не слышал, – проворчал он. – А этот Колеман, он что, твой приятель?
– Колеман-то? Да нет, не то чтобы приятель. По правде сказать, я не так уж хорошо его знал. Как-то раз он накормил меня, когда я подыхал с голоду, вот и все. В другой раз, когда меня уже, можно сказать, хватали за пятки, помог улизнуть. А еще как-то раз спас мою шкуру, когда шайка головорезов чуть было не прикончила меня. Вот, собственно, и все наше знакомство.
Диксон нахмурил брови, помолчал немного и встал.
– Похоже, я понял, что ты имеешь в виду, – сказал он. – Постараюсь выяснить все, что смогу, насчет этого Колемана, а потом дам тебе знать.
– Спасибо, – кивнул Кид, сверкнув белоснежными зубами. – Это очень любезно с твоей стороны, Чэмп.
– Скажу тебе еще одну вещь, Малыш, – добавил Диксон. – Если хочешь сохранить свою шкуру в целости и сохранности, либо уноси отсюда ноги, либо постарайся как-то поладить с Билли Шеем.
– Похоже, он тут все прибрал к рукам, верно?
– Да, он тут все прибрал к рукам, ты угадал.
– Рад это слышать. Надеюсь, нам удастся поладить. Да, передай ему еще кое-что от меня при встрече, хорошо?
– Конечно, с радостью.
Кид поднял голову, и Диксон с содроганием заметил, что на лице его все та же странная, мягкая усмешка.
– Передай, что если я на днях не дождусь от него ответа, то вернусь и вытряхну из него всю правду о Колемане.
– Вытряхнешь?! – удивился Чэмп.
– Да, – подтвердил Кид, – именно так. А коли он не пожелает ответить, отыщу ответ в его сердце или в печенке, если ему так больше нравится. Ну а если не отыщу… Что ж, по крайней мере, накормлю собак досыта. Вот и все, что я прошу передать ему, старина.
Малыш и не заметил, что при последних словах Диксон нахмурился и осторожно отодвинулся. Потом он вдруг вскочил на ноги и ринулся к лошадям. Накинул одной из них седло на спину и вдруг замер, пристально разглядывая подпругу.
В это время Кид неторопливо седлал Дак Хок, уголком глаза украдкой наблюдая за Диксоном. Затем перевел взгляд в ту сторону, куда то и дело поглядывал его приятель, и тоже замер. На вершине холма вдруг что-то ярко блеснуло, будто кто-то забавлялся, пуская солнечных зайчиков. Повернувшись, Малыш перехватил устремленный на него взгляд Диксона.
– Да, – кивнул Кид, все еще улыбаясь, – похоже, у твоего приятеля Шея тут все схвачено. Вон он, старина, на том холме, и, сдается мне, ты ему нужен. Поторопись, пока дает тебе шанс, да не забудь передать ему то, что я просил.
Не ответив, Чэмп одним прыжком вскочил на лошадь. Однако в последнюю секунду, помедлив, натянул поводья и обернулся к Малышу.
– Хочу напоследок дать тебе совет, – пробурчал он, – и это не будет стоить тебе ни гроша. Боюсь, очень скоро ты наживешь себе неприятности, парень. Так что лучше убирайся отсюда подобру-поздорову. Лично я против тебя ничего не имею. Ты, можно сказать, мне всегда был по душе. Поэтому и прошу тебя сейчас – уезжай!
Кид выслушал его. Лицо его по-прежнему оставалось невозмутимым.
– Верю тебе, старина. Намекаешь, что лучше мне убраться прежде, чем ты снова пустишься по моему следу? Верно?
– Можешь считать и так. Ты воображаешь, что знаешь чертову пропасть вещей? Но на самом деле не знаешь ничего, поверь мне. Устроил Шею небольшую встряску и уже возомнил себя Бог знает кем? Только все это ерунда! Он не стал сражаться с тобой, потому что ему не позволила это сделать гордость. Но когда Билл захочет твоей крови, вот увидишь – он будет драться! Только Шей не любит пачкать руки – предпочитает для грязной работы нанимать других. Так что поберегись, Малыш! И прощай! Я и так уже сказал больше, чем нужно. – Он повернул коня, дал ему шпоры и поскакал по тропе, ведущей в Драй-Крик.
Кид постоял, глядя ему вслед. В душе его боролись самые разные чувства: жалость, презрение и нечто вроде сочувствия. Помешкав немного, он вскочил в седло и направился в другую сторону. Малыш ехал медленно, опустив голову, погрузившись в раздумья.
Глава 10
Самодельная подкова
Дружеское предупреждение Диксона он воспринял всерьез. Спустя полчаса Кид свернул с тропы и двинулся наискосок, то терпеливо взбираясь на холмы, то ныряя в сплошные заросли кустарника, но при этом не забывая внимательно оглядываться по сторонам. Многое занимало его мысли. Но больше всего не давала ему покоя судьба Чэмпа Диксона.
Он знал, что этот человек уже давным-давно стал в здешних местах чем-то вроде живой легенды. Малыш много слышал о нем, и вот, наконец, они повстречались лицом к лицу. И, как это часто бывает, место легенды занял живой человек со всеми своими достоинствами и недостатками. Кид почувствовал, как в душе шевельнулось легкое сожаление, словно великан из сказки превратился в обычного человека.
И в то же самое время он никак не мог выкинуть из головы другое. А что было бы, если бы умница Дак Хок не почуяла приближения этого хитрого и кровожадного, как индеец, Диксона? В том, что тогда случилось бы, у него не было ни малейших сомнений. Скорее всего, Чэмп не упустил бы случая подтвердить свою репутацию парня, который с первого выстрела попадает в бычий глаз. Только мишенью в этот раз был бы он, Кид. Такой уж человек этот Диксон! Живет только ради славы, как сам ее понимает. Но в первую очередь, вдруг догадался Малыш, ему нужны зрители. Вот тут-то он бы из шкуры вон вылез, ринулся бы в заведомо безнадежную схватку, и пропади все пропадом! И не исключено, что вопреки всему вышел бы победителем…
Как ни странно, но от этой мысли на его душе неожиданно потеплело.
Вдруг в следующую секунду кобыла оступилась, захромала, а он кубарем скатился с седла, чтобы посмотреть, в чем дело. А еще через мгновение понял, что произошло, Дак Хок потеряла подкову.
Кид сокрушенно покачал головой. Местность, по которой они пробирались, была изрезана трещинами, тут и там наружу торчали острые зубья скал, так что ехать дальше нечего было и думать. Лошадь без подковы просто не выдержала бы такой дороги. Ведь если даже по каменистой тропе без нее далеко не уедешь, подумал он, то что же говорить о бездорожье, в котором они оказались?
Поразмышляв немного, Малыш вытащил из седельного мешка толстый кусок кожи, ремешок из оленьей шкуры и в мгновение ока соорудил нечто вроде индейского мокасина. Затем напялил его на ногу кобыле и, снова вскочив в седло, направил ее туда, где до самого горизонта вереницей тянулись холмы.
Теперь он ехал более осторожно, внимательно вглядываясь вперед и стараясь выбирать дорогу. Потом круто свернул, спустился в заросшую деревьями лощину. И хотя солнце еще стояло в зените, цепляясь раскаленным диском за вершины высоких гор, здесь, в самом сердце долины, под сплошным зеленым шатром прохладной листвы царил полумрак. С непривычки после яркого солнца Кид заморгал. Бархатная темнота, окружившая его со всех сторон, была настолько глубокой, что вначале он не видел ничего – только далеко впереди слабое мерцание света, такого же тусклого, как отблеск вечерней звезды, появляющейся на небе сразу после того, как раскаленный шар солнца скатывается за горизонт.
К этому свету он и направился, предоставив кобыле возможность самой выбирать дорогу. Казалось, она не хуже хозяина понимала, чем грозит ей потеря подковы, и внимательно смотрела, куда поставить ногу.
Вскоре Малыш увидел впереди слабо мерцающее озеро, на краю которого вырисовывался смутный силуэт дерева. Темная масса кустов, спускаясь вниз, к подножию, покрывала склон холма, надежно укрыв от любопытных глаз крохотную лачугу, похожую скорее на домик сказочного гнома, чем на человеческое жилище.
Однако, подъехав поближе, он убедился, что на самом деле хижина больше, чем ему показалось с первого взгляда. Рядом с нею был устроен навес для хранения дров, а позади – небольшой корраль. И все же от всего этого не веяло обычным теплом человеческого жилья. Казалось, обитатели хижины так и остались чужими на этой земле, отвоеванной ими среди леса и гор. Одна лишь свобода, которую они получили, поселившись в этом диком краю, все еще удерживала их здесь.
Кид негромко позвал:
– Трейнор! Трейнор!
– Кто здесь? – хрипло гаркнул чей-то голос в ответ.
– Друг.
– Ну так входи, друг!
Дверь распахнулась. Держа высоко над головой горящую лампу, на пороге появился человек. Малыш тронул лошадь каблуками и подъехал еще ближе, так, чтобы свет лампы упал на его лицо.
Высокий чернобородый мужчина с такими широкими плечами, что с легкостью мог бы вскинуть на спину эту жалкую хибарку, пытался разглядеть, кто перед ним. Ему не было и тридцати, но на вид можно было бы дать больше. Страшные морозы зимой и ужасающая жара летом наложили на его лицо неизгладимый отпечаток, печаль и усталость навеки поселилась в глазах.
– Я уж было совсем позабыл, как выглядит твоя берлога, Бад, – улыбнулся Кид.
При звуках знакомого голоса Трейнор поднял лампу повыше и чуть не выронил ее из рук.
– Да это Кид! – шумно выдохнул он.
– Тихо! – зашипел тот и, соскользнув с седла, радостно пожал руку хозяина.
– Все в порядке, – заверил Трейнор. – Тут нет никого, только мать с отцом да мой двоюродный брат, но он совсем малыш. Помнишь, я говорил, что собираюсь забрать их из Драй-Крика? Представляешь, Дейви только и рассказывает, что о тебе. Ну, тот самый паренек, которому ты дал покататься на Дак Хок, помнишь? Эй, Дейви! Иди сюда, малый! Посмотри, какой тут сюрприз для тебя!
Мальчишка вылетел на порог. Взглянув на улыбающееся лицо Кида, ярко освещенное светом масляной лампы, он вытаращил глаза и изумленно заморгал. Рот его широко открылся.
– Чтоб я сдох! – проговорил наконец Дейви. – Так ведь это сам Кид! Привет! Вы ведь еще меня не забыли, верно?
– Конечно не забыл, – торжественно откликнулся Малыш. – Такого парня, как ты, старина, я не забуду до конца моих дней. Послушай, Бад, у меня проблема – кобыла где-то по дороге потеряла подкову.
– Прямо на тропе?
– Нет. Если бы так, я бы вернулся и отыскал. У тебя не найдется лишней подковы?
– Было когда-то несколько штук. Где-то валяются, если ржавчина не съела. Поищем, может, и найдем. Эй, Дейви! Там, на стене, помнится, должны были висеть одна или две. Ты ведь еще не забыл, Кид, что у меня за домом кузница? Правильно сделал, что приехал, дружище.
– Да уж, вспомнил о ней, когда до твоей берлоги было еще миль пять-шесть, – признался тот. – Всегда говорил, у человека, который устраивает в таких местах кузницу, с головой все в порядке.
Бад довольно ухмыльнулся:
– Это мой старик придумал. Помнишь, он когда-то мечтал, что станет разводить коров? Вот с тех пор у нас и кузница. Инструмента там – тьма-тьмущая! Можно подумать, папаша собирался перековать весь скот в округе. А уж планы строил насчет ранчо еще до того, как подал заявку на эту землю. Не поверишь, решил даже вначале поставить мельницу, а уж потом дом!
– Мельницу? Для чего? – удивился Кид.
– Как – для чего? Ты что, шутишь? Зерно молоть!
– Какое зерно, Бад?
– Господи, да разве ты не заметил?! Тут же тысячи акров… целые поля, дружище! И воды хватает. Мы перегородили тот ручей, что в овраге, устроили запруду. Мельница у нас водяная! Да что я тебе говорю – сам увидишь! У моего старика ума палата, скажу я тебе! Куда мне до него! Мне бы только за коровами ходить да муку молоть, а вот думать да решать, в особенности заранее, нет, это не для меня! Но что-то я разболтался! Пойдем, отдохнешь немного.
– Нет, – покачал головой Малыш. – Мне предстоит дальняя дорога. А вот и Дейви с подковами!
Дюжина или две подков были разложены полукругом по земле в бледном круге света от масляной лампы. С первого взгляда Кид отобрал две из них. Повинуясь его команде, кобыла безропотно подняла ногу. Он стащил с ее копыта жалкое подобие мокасина и примерил одну из подков. Она подошла.
– Вот и ладно! – обрадовался Бад. – Как для нее делали!
– Она без подков не может, – объяснил Кид. – Такая нежная, прямо леди! Правда, Хок? Ты уж ради нее постарайся, старина, сделай на совесть, чтобы моей девочке удобно было! Где тут твоя кузница?
Читать бесплатно другие книги:
