Из ниоткуда в никуда Бушков Александр

Карты

Глава I

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Подземный завод произвел на Сварога впечатление несравнимо большее, нежели Арсенал. И не оттого, что оказался раза в четыре крупнее. Из-за своего вида. Бесконечные анфилады высоких сводчатых залов заполнены самой что ни на есть диковинной на вид машинерией, где ничему названия с ходу не подберешь. Все это, конечно, сейчас не работало, но, по объяснениям Мяуса, могло быть пущено в ход в любой момент — у каждого диковинного агрегата с тупым терпением роботов стояли кучки Золотых Гномов (вот уж которую сотню лет).

Из чистого любопытства Сварог приказал запустить один из не похожих на станки станков — ради экономии времени выбрав самую маленькую по размеру, а значит, и самую быструю в изготовлении боевую единицу из Арсенала. Гномы тут же засуетились, одни полезли куда-то вверх по спиральным лесенкам, другие принялись что-то нажимать и крутить. Внутри прозрачных цилиндров завертелись синие спирали, покрытые разноцветными шариками, наполовину торчавшие из высоких ящиков шестерни пришли в размеренное движение, крутились туманные диски, перебегали цепочки огоньков. Буквально через пару минут откинулась передняя крышка невидного серого ящика размером с коробку для ботинок, и оттуда на блестящей пластине выехал Золотой Воробей. Убедившись, что он не горячий, Сварог хозяйственно прибрал его в карман и двинулся дальше под бесстрастный баритон Мяуса.

И вскоре не на шутку обрадовался, обнаружив устройство по производству таких богато украшенных и комфортных летающих лодок — летавших, как оказалось, не так уж высоко, но быстро. Ну да, Фаларен давно должен был придумать какое-то средство передвижения, чтобы не гонять по пустякам Вентордеран. Сварогу эти штуки пришлись как нельзя более кстати: до сих пор, чтобы попасть от точки «Ворота» в Велордеран, и ему самому, и его гостям приходилось именно что гонять Вентордеран, как такси — лиг двести. Теперь проблема снималась: наштамповать десятка два лодок и поставить их возле «Ворот». Свои быстро научатся с ними обращаться, а чужие сюда не попадут.

Не теряя времени, он велел сделать десятка два лодок и доставить их к указанной точке. Пошел дальше. Натолкнулся на очень интересный цех — где, если можно так выразиться, мастерили диверсантов и шпионов. Совершенно безобидная, обычная на вид шелудивая лошадка может, получив приказ, шарахнуть лучевым ударом так, что окружающим мало не покажется. Облезшая собака, подобравшись к пороховому погребу, взорвется сама и погреб взорвет (похоже, именно до этих технологий самостоятельно додумались те, в Горроте). Ну, и так далее — безобидные овечки, ничем не примечательные коты, свиньи, сороки и прочая живность, на которую никто никогда и не подумает. Правда… По некотором размышлении Сварог пришел к выводу, что и эта диверсионная шатия-братия в данный момент бесполезна, поскольку точно так же не может быть использована против Горрота — опять-таки выдашь себя, показав, чем располагаешь…

Вот роботы-шпионы в виде той же разнообразнейшей живности вполне могут быть употреблены в дело. В какой-нибудь из комнат Акобара Брашеро с сообщниками обсуждает планы и строит козни — а в дальнем темном углу примостилась самая обычная вроде бы мышка, записывающая каждое словечко. Или над «запретной» частью дворца вдруг начнет кружить самая обыкновенная ворона. Стоит попробовать. Но не раньше, чем выяснится, что произошло с Золотой Щукой. Кто их там знает, горротских умельцев — вдруг они в состоянии моментально засекать такие устройства?

Один нюанс: во всем огромном заводе так и не нашлось устройств, способных производить ручное оружие наподобие карманных бластеров или более солидных по габаритам стрелялок. Какие бы военные кампании в свое время ни планировал Фаларен, пехотой он при этом явно не собирался пользоваться — в чем, быть может, и был тогда прав. Одних боевых машин вполне достаточно. И, как показывает история, найдется превеликое множество людей, готовых перейти на сторону завоевателя, пусть даже такого экзотического…

Выйдя из подземелья (вход в которое, как и в Арсенал, был замаскирован безобидным изящным павильоном), направляясь к Велордерану, Сварог в который уж раз подумал, что покойный предшественник, несмотря на все его пороки, был чертовски неглуп. Спрятав под землю завод и Арсенал, он словно бы убавлял Хелльстаду серьезности. Нельзя ведь сказать, что наверху вовсе уж ничего не знали о Хелльстаде. Невидимая защита Хелльстада простирается не на такой уж большой высоте, и пролетающий над ней наблюдатель мелких деталей, конечно, не рассмотрит, но уж замки-то узрит. В досье, беззастенчиво извлеченном из компьютеров Кабинета Канцлера (оно оказалось чуточку полнее, чем соответствующее досье восьмого департамента), прилежно описаны и оба замка, и военно-морской санаторий (назначения коего, как следовало из глубокомысленных, но бесполезных аналитических обзоров, так и не поняли в обеих конторах) — санаторий стоял словно бы сам по себе, Фаларен его навещал пару раз в год, и только. Ну, лично для Сварога тут было все ясно: короля иногда охватывала ностальгия по прежним временам, и он проводил там ночку.

Ну, и большинство неразумных обитателей Хелльстада можно было рассмотреть с высоты так, чтобы составить о них некоторое представление — имелись отчеты о наблюдениях и за глорхами, и за гармами, и много за кем еще. А уж когда в свое время Фаларен по известному капризу решил устроить в Велордеране настоящий королевский двор, для чего собрал сотни три придворных и прислуги, легко догадаться, что среди них оказались не только разведчики земных королей, но и люди восьмого департамента и Канцлера. Толковой информации от них от всех, как опять-таки легко догадаться, не поступило и на копейку. Поскольку ничего они не могли видеть, кроме замка с парком, за пределы коего их не выпускала система защиты. Ну, а компьютерный центр так и остался тайной даже для тех, кто прекрасно знал слово «компьютер»…

Одним словом, Фаларен в свое время неплохо все просчитал: с одной стороны, Хелльстад благодаря своим чудищам внушает панический ужас, с другой, он в чем-то и неинтересен: ничего любопытного для профессионалов, один замок летает, другой стоит, есть еще Орлиное Гнездо и санаторий. Пожалуй, нужно сохранять эту традицию и далее…

Не входя в компьютерный зал, он заглянул внутрь. Ну что ж, нормальная деловая обстановка: на компьютере, что расположен у правой стены, увлеченно работает Элкон, а в противоположном конце зала на совесть трудится Литта. Никто, конечно, и не собирался в сжатые сроки обучать ее компьютерной грамоте — к чему? Ей просто-напросто показали клавишу, с помощью которой она могла менять фотографии, и другую — чтобы при появлении нужной остановить ее на экране. Для данной ситуации вполне достаточно…

Да уж, Литта трудилась на совесть — насколько мог рассмотреть Сварог со своего места, фотографии сменяли друг друга уже секунд через пять вместо запланированных пятнадцати: ну, собственно, этого времени вполне хватит, уж своего-то покровителя-мучителя она должна опознать моментально…

Сварог недовольно поморщился: рядом с ней, на хрупком столике стояли бутылка, бокал и блюдо с пирожными. Впрочем, не похоже, чтобы она этим злоупотребляла, бутылка едва почата, и Литта в рабочем азарте не обращает на нее внимания. Ладно, пусть ее, легонький стимул не помешает…

Он подошел, опустился в «королевское» кресло. Элкон повернулся к нему с видом довольно-таки торжествующим.

— Что, есть кое-какие успехи? — спросил Сварог.

— Посмотрите, командир, — Элкон подал ему три фотографии. — Брашеро пока что нет, но вот эти трое, она клянется, общались с ним подолгу и чаще других, собирались на совещания в тщательно охраняемых комнатах, не вылезали из «запретной» части замка… Ближайшие сотрудники, тут и голову ломать нечего.

— Действительно… — проворчал Сварог, разглядывая фотографии.

Одни мужчины, понятно (он и раньше как-то подсознательно считал, что женщин к такому делу не допустят). Ничем особенно не примечательные физиономии, как говорится, безусловно отмеченные печатью интеллекта, один выглядит на тридцать, двое других — на сорок с лишним. И, что интересно, на каждом рабочая одежда Магистериума: строгие синие камзолы, украшенные на груди давным-давно знакомой эмблемой, заключенной в полумесяц колбой.

— Ах, вот оно как… — произнес сквозь зубы Сварог. — Ну что же, весьма логично. Что бы там ни происходило, в ход пущены какие-то высокие технологии, в которых получивший домашнее образование самоучка уж никак не силен… Вот только интересно, как они ухитряются долго отсутствовать в Магистериуме, — а ведь долгое отсутствие на рабочем месте там не приветствуется, это даже я знаю. Фанатики науки порой и выходные прихватывают для работы, и часть отпуска…

Элкон ухмыльнулся как-то загадочно:

— А им, собственно, и нет более нужды присутствовать в Магистериуме. Они, изволите ли знать, все поголовно покойники. А покойник на рабочем месте присутствовать никак не может…

— Объясните, — спокойно сказал Сварог. — Вы ведь наверняка успели все проверить.

— Да, сейчас добираю мелочи… — он продемонстрировал снимки тех, что постарше. — Вот это — лорд Кларин, маркиз Чейби и лорд Селерт, граф Донар. Оба занимались антигравитацией и парой сопутствующих дисциплин. Оба погибли на вимане Магистериума, когда отправились на пару миллионов километров от Талара производить какой-то сложный эксперимент. Никаких следов: вимана не то чтобы даже на мелкие кусочки разлетелась, а превратилась во вспышку излучения. Расследование ничего не дало: о сути эксперимента было известно очень мало. Тамошняя ученая публика обожает, кроме плановых работ, заниматься еще и самодеятельностью. На это в Магистериуме смотрят сквозь пальцы: иногда самодеятельность таковая дает неплохие результаты. Правда, после подобных катастроф с человеческими жертвами обычно закручивают гайки… но очень быстро все возвращается на круги своя.

— Так, — сказал Сварог. — И когда сей прискорбный случай произошел?

— Около семи лет назад. Буквально за пару месяцев до разгрома лабораторий Ледяного Доктора и его гибели. Вот только наша прекрасная беглянка, — он повел подбородком в сторону Литты, — клянется, чем угодно, что ошибиться никак не может, что за два года во дворце они ей примелькались и последний раз она их видела аккурат перед поездкой на Ковенант…

— Вот, значит, как, — проворчал Сварог. — Мученики науки, очередные жертвы страсти к познанию… А Третий? Тоже нечто в этом роде?

— Не совсем, — сказал Элкон. — Окстон, барон Кальдр. Один из лучших электронщиков Магистериума. Пропал без вести где-то в Полуденном Каталауне. У него была одна страсть — охота. И отправлялся он на землю, как многие, не регистрируясь, а значит, без устройств связи и «маяков». Его, конечно, искали, и долго, но никаких следов не обнаружили. Любил охотиться в одиночку, без ловчих и егерей. Исчез он примерно за неделю до… всей шумихи с Ледяным Доктором.

— Шустрые покойнички… — сказал Сварог. — Который год творят черт-те что, вместо того, чтобы смирнехонько пребывать там, где покойникам и полагается…

— Тут одна загвоздка, — сказал Элкон. — Какие бы то ни было контакты с Ледяным Доктором не отслеживаются… А впрочем, это еще ни о чем не говорит. Ледяной Доктор несколько лет развлекался без всякого за ним наблюдения, им и занялись-то буквально за месяц до… событий… А из чистого любопытства его посещали слишком многие…

— Вот оторвите мне голову, но Брашеро, очень похоже, из той же шайки, — он с досадой покосился на Литту. — Если так, вряд ли сильванец… Много ей осталось?

— Менее четверти, — сказал Элкон. — Знаете, командир, мне пришло в голову… Тут могут быть чисто технические причины. Гербовые книги расположены по алфавиту, соответственно, по алфавиту и снимки подбирались. Его фамилия может начинаться на одну из самых последних букв алфавита.

— Может быть, — проворчал Сварог. — Зато в Горроте, такое впечатление, он — самая первая буква алфавита… — Он усмехнулся. — Ну как, установили с ней очень дружеские отношения?

— Собственно, она сама их установила, — стараясь говорить как можно безразличнее, ответил Элкон. — Едва я прилетел, и стали знакомиться. Ну, у меня же были инструкции… Пришлось выполнять.

Сварог хмыкнул:

— Превозмогая себя, со внутренним борением, стиснув зубы…

— Ну, я бы так не сказал… — в тон ему ответил Элкон. — Вообще-то она ничего, столько пришлось пережить, даже жалко чуточку…

— Ну да, — сказал Сварог, — это и была задача номер один: сделать так, чтобы все жалели бедняжку. По совести говоря, она и в самом деле оказалась в безвыходных обстоятельствах, но это еще не означает, что с ней надо сюсюкать и водить вокруг нее хороводы. Если бы она не почувствовала, что ей там становится горячо, и дальше наслаждалась бы всеми прелестями королевского положения. Она хорошая актриса, Элкон, учтите. Ничего не пыталась у вас выведать? Пусть намеками…

— Абсолютно ничего, я бы заметил. Вы же сами предупреждали, чтобы я был начеку в этом именно смысле…

— Ну и отлично, — сказал Сварог. — Справку насчет энергетических мощностей подготовили?

— Давно, она ведь совсем коротенькая получилась…

Сварог внимательно прочитал справку, занявшую не более половины листа. Благо читать там было особенно нечего. С одной стороны — масса объекта, с другой — мощность. Количество энергии, каковая потребовалось бы, чтобы превратить токерета в создание, ничем не отличающееся размером от обычного человека, — и соответствующим образом, в том же масштабе, увеличить их снаряжение — от автоматов и вертолетов до подводных лодок.

— А выводы?

— Я не энергетик, вы же знаете, — сказал Элкон. — Но с хорошими специалистами проконсультировался — конечно, не объясняя им сути дела. И обдумал кое-что… Чтобы представлять для нас достаточно серьезную угрозу, отдельными диверсионными группами никак не обойдешься. Нужны тысячи солдат нормального размера… и, скажем, несколько десятков подводных лодок… а то и чего-то еще. Мы ведь до сих пор не знаем, что у них в рукаве. Ну, допустим, немалое число истребителей, которые ждут своего часа. Как бы то ни было, я бы рискнул предположить, что у них самих столь колоссального количества энергии нет. Иначе давно бы решились… Я тут кое-что прикидывал. Даже если застроить половину Токеранга ядерными реакторами, все равно такого количества энергии им не получить, — он усмехнулся. — У них же и реакторы должны быть маленькими. Есть другой путь: энергосборники, улавливающие всевозможные виды космического излучения и превращающие их в этакие «энергетические консервы». Вот это вполне реально. Примерно так, как мы давно уже концентрируем апейрон. Одна немаловажная деталь: чаши энергосборников, судя по старым техническим энциклопедиям, которые я просмотрел, должны быть немаленьких размеров, десятки уардов в поперечнике, и располагаться либо на орбите, либо на поверхности земли. Сами энергохранилища можно и под землю упрятать, это, в конце концов, несущественно. Вот так это выглядело в старину, когда мы еще не открыли принцип концентрации апейрона. Иллюстрация из Музея техники.

Он коснулся клавиши, и на экране появилась висящая в усыпанной звездами космической черноте ажурная чаша. Элкон пояснил:

— Вон та красная точка справа — вимана. Для иллюстрации масштаба.

— Да… — сказал Сварог. — Оценил. Тут добрая сотня уардов в поперечнике… Они еще где-нибудь остались?

— Зачем? — пожал плечами Элкон. — Все до единого демонтированы пару тысяч лет назад.

— А подробная документация? Рабочие чертежи?

— Все в Музее техники.

— В открытом доступе? — спросил Сварог, чувствуя, как по спине пополз неприятный холодок.

— Конечно, — сказал Элкон. — Какой смысл был их секретить?

Он вдруг уставился на Сварога, чуть побледнев.

— Вот именно, — сказал Сварог. — Тоже подумали о том же самом, а? Ну да, тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы связать очевидные вещи. Полная документация и все чертежи в открытом доступе, как музейный хлам. Кучка не самых бездарных ученых из Магистериума, старательно инсценировавших свою смерть. И немаленькая территория Горрота, абсолютно недоступная для наблюдения. Вот там энергоприемников можно установить чертову уйму, где-нибудь в горах — Литта, кстати, упоминала про какое-то «Горное гнездо», не так уж далеко от столицы… На той части Итела, что входит во владения Горрота — и, соответственно, недоступна наблюдению, — можно пришвартовать не то что десятки, сотни подлодок, которых мы до последнего момента просто не увидим.

— Вы уверены? — тихо спросил Элкон.

— Ни в чем я не уверен, — сказал Сварог почти грубо. — Просто выдвигаю версию… смею думать, не самую дурацкую. Должен же быть какой-то — и весьма серьезный — мотив, из-за которого токереты вдруг стали оказывать горротцам нешуточные услуги вроде нападения на Батшеву? Такие вещи никто не делает из чистой филантропии, это я вам как король говорю. Союз двух государств всегда подразумевает взаимную выгоду. Быть может, для Токеранга она в первую очередь в том и заключается, чтобы получить от Горрота необходимую энергию? Это многое объясняло бы…

— Но если так, мы в скверном положении… — сказал Элкон.

— Мы в хреновейшем положении, если это так, — сказал Сварог. — Я имею в виду в первую очередь Талар. Для Империи это, полагаю, не так уж и страшно… но, в любом случае, как только они вылезут из-под защиты Горрота, будет серьезная война. Неба это не коснется, я полагаю, а вот Земле от такой войны придется ох как несладко… — он наклонился вперед и впился взглядом в глаза собеседника: — Или вам, Элкон, как многим, тоже наплевать, что будет с Землей?

— Не наплевать, — сказал Элкон, бледный, серьезный, не отводивший глаз. — Честное слово. Я здесь… — он замялся, подыскивая нужное слово, — прижился. Конечно, не так, как его высочество принц Элвар, но все же… Нет, не наплевать! Командир, вы сами нас учили… Я готов драться…

— С кем? — вкрадчиво спросил Сварог. — Вот то-то, что молчите. С кем, мы теперь примерно представляем. Но вот как… — он похлопал юного сподвижника по колену. — Не паникуйте, Элкон. Хуже нет, когда начинается паника и опускаются руки. Есть кое-какие шансы… Что?

Он обернулся к Мяусу, объявившемуся поблизости с каким-то очень уж выжидательным видом. Хотя роботам эмоции и не свойственны, но сейчас Мяус удивительным образом напоминал Интагара.

Золотой Кот самым недвусмысленным образом, едва заметно повел головой в сторону коридора.

— Погодите минутку, — сказал Сварог, резко вставая. — Тут какие-то дела…

Он вышел в коридор, прошел шагов пять и плюхнулся на роскошный мягкий диван. Мяус ловко запрыгнул следом.

— Простите, ваше величество, — сказал он, — но я не знал, можно ли о таких вещах говорить при господине Элконе. Я имею в виду Золотую Щуку и прочее из Арсенала…

— Никогда не следует, — сказал Сварог твердо.

Он доверял своим ребятам, но до поры до времени о существовании Арсенала должен был знать только он один. Слишком молоды, сподвижнички. Он бы и от Яны это скрыл, но тут уж никуда не деться — она кое-что видела, не так давно ее охраняли Золотые Филины и Золотой Дракон. Правда, и Яна не знает, сколько золотых тварей в Арсенале, и про Арсенал не знает…

И тут до него дошло. Он едва не вскрикнул:

— Что со Щукой?

— Она только что вернулась, ваше величество, — бесстрастно ответил Мяус. — Она сделала видео акции… Желаете просмотреть?

— Нет, потом, — нетерпеливо сказал Сварог. — Докладывайте.

Выслушав все, он не испытал особенно ликования — но громадное облегчение было налицо. Сварог откинулся на спинку, вжавшись затылком в мягчайшую обивку диванной спинки, прикрыл глаза, это, конечно, никакая не победа. Это просто Очень Хорошая Новость…

Золотая Щука, как и положено роботам, задание выполнила педантично, не рассуждая и не своевольничая. Проникнув в пределы Горрота на десять лиг и, оказавшись в совершенно безлюдных местах, она подвсплыла, выпустила перископ и долго, тщательно осматривала берег, пока не убедилась в совершеннейшем отсутствии на приличном расстоянии вокруг человеческих особей. Зато на бережку имелось строение (судя по описанию Мяуса, дряхлый рыбачий сарайчик), а возле него на воде — привязанная к столбику лодка.

По ней-то Щука в полном соответствии с инструкцией и шарахнула зажигательным лучом на трети мощности, спалив всю надводную часть в мгновение ока (что вполне могло сойти за удар молнии). После чего Щука (опять-таки в полном соответствии с инструкциями) развернулась и направилась обратно на малой скорости — она должна была уйти на глубину, если ее кто-то или что-то атакует. Но никаких атак не последовало, и она благополучно покинула горротские территориальные воды — в точности как не так давно случилось со Сварогом на «Рагнароке».

Ну что же, это, пожалуй, и называется: «Мы еще побарахтаемся». Хелльстадские наблюдательные системы, как и системы ларов, на территории Горрота не действуют — но если оружие ларов в Горроте бессильно, то хелльстадское действует исправно. И «Рагнарок», и Золотая Щука и побывали там, и оружие пускали в ход, и ушли незамеченными.

Что ж, если не будет другого выхода, если окажется, что дальше бездействовать просто нельзя, придется рассекречиваться. Расконспирироваться. «Дорожные знаки» — это, конечно же, какая-то сложная система, быть может, как раз и накрывающая Горрот этакой «шапкой-невидимкой». Любая сложная техническая система, охватывающая целую страну, просто обязана иметь единый центр управления, это вам скажет любой инженер. И есть сильные подозрения, что этот центр как раз и расположен в «запретном дворце», чтобы был под рукой. А возможно, там что-то еще, не менее интересное.

Дюжина Золотых Драконов над дворцом — и от тех загадочных зданий камешка не останется. А вот потом… Потом невозможно предугадать, как сложатся отношения с Канцлером, обнаружившим вдруг, какой боевой благодатью Сварог располагает. И наплевать. Главное, не будет той жуткой войны, которая может развернуться. Тут уж собственные удобства — на десятом плане…

Если смогла наблюдать Щука, значит…

— Мяус, — сказал Сварог. — Сколько потребуется времени, чтобы изготовить… ну, скажем, пятьдесят Золотых Шмелей?

Почти без промедления Мяус ответил:

— Около полутора часов, государь.

— Отлично, — сказал Сварог. — Немедленно отдайте распоряжения. Когда они будут готовы, в общий поиск их не включайте. Вечером я им дам конкретные задания и укажу маршруты.

— Будет исполнено, ваше величество.

Даже не разведка боем — крохотное подобие коей выполнила Щука. Просто разведка. Если все пройдет гладко…

Он подхватился с дивана, услышав в компьютерном зале визг Литты. Кинулся туда, не успев ни о чем подумать.

Когда он ворвался в компьютерный зал и добежал до дальнего его края, Литта уже не визжала. Ничего страшного с ней не происходило, наоборот — откинувшись в кресле, блаженно улыбаясь, она наполняла свой бокал. Встретив взгляд Сварога, нимало не смутилась, долила золотистого вина почти до краев, с большой сноровкой осушила, кивнула на экран:

— Вот, господа мои, извольте получить. Амель, граф Брашеро. Собственной поганой персоной.

И стала наливать себе снова. Сварог ей не препятствовал. Они с Элконом, стоя за ее спиной плечом к плечу, разглядывали фотографию мужчины лет сорока с небольшим. У Сварога отчего-то создалось впечатление, что этого человека он уже видел, хотя такого не могло быть. Просто, надо полагать, Литта очень точно описала то в лице, что Асверус в одном из стихотворений о статуе древнего владыки поименовал «надменный пламень».

Да, действительно… Красивое, жесткое и волевое лицо человека, убежденного, что все остальные — глина, из которой можно лепить все, что угодно. Те трое, сразу видно, гораздо жиже. А это — несомненный главарь, и к старухе Грельфи не ходи. Серьезный попался противничек…

И на нем тоже — синий камзол Магистериума с золотой колбой в золотом полумесяце. Окружить бы этот гадюшник боевыми драккарами и всех до одного взять… Есть сильные подозрения, что это — затаенная мечта не только Сварога, но и Канцлера, увы, невыполнимая по причине чертовой Хартии Вольностей. Есть сильные подозрения, что и сегодня кое-кто из тамошних подвижников науки совершенно зря разгуливает на свободе…

— Правда, я молодец? — спросила Литта, хмельно поблескивая глазами. — Получайте урода…

— Молодец, — сказал Сварог.

После чего решительно отобрал у нее бутылку с бокалом и поставил под стол по соседству.

— Эй! — негодующе воскликнула Литта. — Я же его нашла!

— Найти-то нашла, но работу не закончила, — сказал Сварог, глянул на зеленые циферки в правом нижнем углу экрана. — У тебя еще триста с лишним непросмотренных физиономий. Может оказаться, увидишь еще кого-нибудь знакомого. Пара бокалов для тебя — пустяки, винцо слабенькое, голова должна быть ясной…

Литта недовольно надула губки, но Сварог, считавший себя кое-каким знатоком женской натуры (поскольку полных знатоков женской натуры нет, не было и не будет), кое-какие меры перед визитом сюда принял — не касаемо такого вот случая, просто в рамках материального стимулирования. Сунул руку в карман, вытащил за кончик расстегнутое ожерелье, прихваченное в одном из сундуков Вентордерана, покачал им перед глазами девушки:

— Хорошо закончишь работу — будет твое.

Глаза у Литты округлились. Сварог прекрасно ее понимал: дело, конечно, не в прекрасной работе неведомого ювелира. Просто брильянты, неизвестно как и от кого попавшие к Фаларену, наверняка превосходили величиной любые, какие ей только в Горроте дарил Брашеро.

— Быть не может… — завороженно выдохнула Литта. — Они настоящие?

Сварог усмехнулся, спросил укоризненно:

— Как по-твоему, я похож на человека, способного подсунуть очаровательной женщине стекляшки? — подтолкнул ее к креслу. — Ну, давай, тут работы самое большее на полчасика… — повернулся к Элкону: — Ищите еще одного покойника, граф. Чует мое сердце: перед нами — очередной воскресший покойничек…

Увы, минут через пять он выглядел чуточку сконфуженно: поторопился во всеуслышание хвастаться чутьем, а оно возьми и подведи… На сей раз (быть может, разнообразия ради) перед ними оказался не воскресший покойник, а человек, вроде бы числившийся среди живых.

И человек, действительно, незаурядный… Лорд Кобарт, герцог Тольдер, четырехсот восьмидесяти двух годочков от роду, когда-то — одно из светил Магистериума, академик и орденоносец, один из лучших в Империи специалистов по А-физике (то есть тому разделу физики, что занимается апейроном). Однако лет сто назад герцог, уж бог весть по какому побуждению, решил уйти из большой науки в большую политику. Благо по знатности рода обладал хорошими связями при дворе, к тому же один из его прапрадедушек был незаконным отпрыском тогдашнего императора. (Чем здесь, как и когда-то в средневековье на Земле, принято не стыдиться, а гордиться, даже в герб официальным образом добавляется особая геральдическая фигура под названием «повязка лазоревая с четырьмя зубцами в правом верхнем углу»). Поначалу все вроде бы шло гладко, но потом все внезапно расстроилось. Располагай Сварог с Элконом только официальными сведениями из Гербовой книги, пришлось бы долго ломать голову в тщетных попытках догадаться, отчего столь блестяще начавшаяся карьера вдруг сорвалась под откос. Но у них имелись под рукой и архивы восьмого департамента, и доступ к бумагам Кабинета Канцлера. История, в общем, банальная: набрав кое-какой вес при дворе и сколотив свою партию, герцог начал всерьез копать под Канцлера, целя на его место. Каким бы он ни был научным светилом, придворным интриганом оказался не самым способным: под Канцлера не раз копали и более матерые волчары, с юных лет окунувшиеся в дворцовые интриги. И всякий раз проигрывали. В официальных документах это, конечно, именовалось деликатно: «его величеству императору благоугодно было удовлетворить прошение лорда Кобарта, герцога Тольдера, об отставке его со всех занимаемых постов». Глядя на вещи циничнее, нет сомнений, что Канцлер попросту с треском вышвырнул за дверь незадачливого конкурента. Герцог после того, в общем, не впал в меланхолию, не запил и уж тем более не покушался на самоубийство — хотя с подобными честолюбцами случалось и первое, и второе, и третье. Он просто-напросто вернулся в Магистериум, со всем пылом продолжал прежние изыскания и даже стал открывателем «эффекта Кобарта», за каковое достижение и получил академика (Сварог с Элконом решили не уточнять, что это за эффект такой, — во-первых, к их делам это наверняка не имело никакого отношения, а во-вторых, вряд ли поняли бы, в чем там суть). Одним словом, научная карьера герцога протекала просто блестяще…

До поры до времени. Примерно семь лет назад научные круги двух планет сотрясла сенсация: Кобарт, как оказалось, в глубокой тайне не один год занимался каким-то проектом, при успехе которого взмыл бы, переводя на привычные Сварогу аналогии, в Ньютоны, Эйнштейны или Фарадеи. А оказалось вдруг, что время и силы потрачены зря: направление тупиковое, исходные предпосылки ошибочны, идея изначально была пустышкой. И все такое прочее. Сварог с Элконом и тут не пытались ничего понять, но оба слыхивали, что в случае подобных ударов судьбы иные научные светила и петлю на шею накидывали…

Кобарт оказался покрепче духом. Покушаться на свою драгоценную жизнь он не стал, но официально ушел из Магистериума, вообще из науки и форменным образом подался в отшельники — как в свое время Ройл и еще несколько человек. Разница оказалась в том, что Ройл прочно обосновался на прекрасно известном всем необитаемом островке, а Кобарт пошел дальше: улетел на Сильвану, где со временем потерялся из виду: сначала жил в каком-то захолустном гиперборейском городишке, потом переселился в вовсе уж глухую деревушку, а там и затерялся в безлюдных чащобах. Ни одна из спецслужб его не разыскивала, поскольку к этому не было никаких поводов, так что теперь ни одна живая душа в Империи понятия не имела, где обитает отшельник и жив ли он вообще…

Ну, а отшельник, как прекрасно знали все здесь присутствующие, тем временем вел в Горроте отнюдь не отшельническую жизнь во дворце усаженной им на престол поддельной королевской четы, ставши, никаких сомнений, подлинным хозяином королевства. И при этом с помощью считавшихся мертвыми неплохих специалистов Магистериума заворачивал что-то масштабное, непонятное и безусловно направленное отнюдь не на то, чтобы принести Империи пользу или одарить ученый мир настоящим эпохальным открытием…

— И вот вам в завершение хороший документик, — сказал Элкон. — Характеристика, в свое время написанная кем-то из аналитиков Кабинета Канцлера: «Интеллект высшей степени, честолюбие непомерно, полное отсутствие каких бы то ни было морально-этических принципов».

— Веселая бумажка, — кивнул Сварог, — такой экземпляр способен натворить дел, если его вовремя не остановить… И лучше всего, поверьте моему опыту, пулей в лоб… Ладно. Литта пусть занимается своим делом, а вы, пока она перебирает благородные рожи, войдите в архив Музея техники, благо открыт для всеобщего доступа. Подберите мне материалы по энергоприемникам, накопителям энергии и всему, что с ними связано. Технологии изготовления, сроки монтажа, типичные образцы, необходимый для обслуживания персонал и все такое прочее…

Он похлопал юного сподвижника по плечу, вышел в коридор и плюхнулся на тот же мягчайший диван, возле которого торчала роскошная пепельница в виде хрустальной чаши на золотой ножке. Фаларен не курил, но Мяус, едва освоившись с этой привычкой Сварога (естественно, принятой им с полным отсутствием эмоций), сделал логические выводы и набил весь замок пепельницами (среди них оказалась вовсе уж экзотическая, передвижная, проворно семенившая за Сварогом, когда он расхаживал по замку с сигаретой во рту. Сначала она Сварога раздражала, но потом он притерпелся и пришел к выводу, что штука все же полезная).

Что теперь у нас на очереди? Конечно же, Токеранг. Пока что совершенно неясно, как подступиться к шайке Брашеро (будем по привычке именовать его так и дальше), есть лишь первые наметки, зато Токеранг — под рукой. И есть идеи, которыми следует озаботиться в первую очередь.

Проход в пещеру с земли безусловно существует, и он, надо думать, мало похож на кротовью нору — уж если по нему в свое время свободно пролетали вертолеты, пусть и размером с кошку… Его, конечно, предосторожности ради могли тогда завалить… а могли и не завалить, должны же были сообразить, что не с Фалареном имеют дело, а с очередными рисковыми бродягами, осмелившимися проникнуть в Хелльстад… Ладно, оставим труды Золотым Шмелям. Сейчас следует подумать о другом входе. Подводном.

Пещера глубока, более трехсот уардов. Если подумать и прикинуть… Дно Итела — это, собственно говоря, потолок Токеранга, его, если можно так выразиться, небосклон. Вряд ли подводные лодки поднимают в Ителе со дна пещеры, громоздить подъемники в триста уардов высотой было бы чудовищно нерационально.

Гораздо проще другой вариант: устроить базу подлодок где-то «под потолком» пещеры, в одной из ее стен, чтобы оттуда лодки через какую-то систему шлюзов попадали в реку. Работка тоже, конечно, адова — но, поскольку подлодки давным-давно плавают по Ителу, она однажды была проделана… Должны быть шлюзы, скорее всего, хорошо замаскированные, как в Фиарнолле. Но поскольку это все же не магия, а техника…

Сварог жестом подозвал смирнехонько сидевшего на другом конце обширного дивана Мяуса.

— Я уже знаю, что у Золотых Щук есть и радары, и сонары, — сказал он. — А как насчет детекторов металла?

— Имеются, государь, — сказал Мяус. — Щуки в свое время предназначались в первую очередь для разведывательных, а уж потом боевых задач.

— Отлично, — сказал Сварог, достал из воздуха карту Хелльстада и разложил на диване меж собой и собеседником. — Выведите в Ител всю сотню Золотых Щук. Все внимание — вот этому участку, — он провел указательным пальцем по той части Итела, что протекала над Токерангом. — Пусть тщательнейшим образом исследуют и дно, и оба берега под водой. Должны существовать какие-то шлюзы, люки, через которые подлодки попадают наружу и возвращаются назад, и они наверняка из металла… Это логично?

— Это логично, — согласился Мяус. — Однако существуют еще и сверхпрочные синтетические материалы, государь. Крепче любого металла. Мне ничего неизвестно о наличии у противника таковых, но он может ими располагать…

С легкой руки Сварога он давненько уж употреблял в отношении токеретов именно что слово «противник».

— Действительно, — сказал Сварог. — Это тоже следует учитывать, черт их знает, тамошних умельцев… Золотые Шмели способны находить пустоты. А Щуки?

— Точно так же, государь.

— Отлично, — сказал Сварог. — Из чего бы у них ни были люки, в любом случае за ними — пустоты… Поэтому пусть с самого начала работают по двум направлениям: ищут и металл, и пустоты. Самым тщательнейшим образом исследовать каждый квадратный уард берегов и дна… А, вот что! До этого подлодки токеретов встречались под водой с нашими объектами?

— Нет, ваше величество. Появление подлодок впервые зафиксировано сто восемьдесят лет назад — а наши, как вы изволите выражаться, объекты не выходили в реку пятьсот лет.

— Отлично, — сказал Сварог. — Отсюда вытекает, что токереты наверняка вообще о них не знают… Так вот: если подлодки и наши Щуки встретятся, Щукам ни в коем случае не вступать в бой. Пусть всей стаей на полной скорости уходят в сторону Пограничья. Чтобы токереты не связали их с нами и не поняли, что это именно мы их ищем. Пусть думают, что это работают лары… Все. Вопросы есть?

— Никаких.

— Тогда за работу, — сказал Сварог.

…Вот и сидел он сейчас один-одинешенек в кабине виманы, стоявшей в горной долине на гланской территории, лигах в пяти от горротской границы. Места были глухие, безлюдные, едва перевалило за полночь, и над горами романтически сверкала россыпь звезд — только Сварогу на эти романтические пейзажи было наплевать. Нет, не на свидание пришел, а собрался посреди ночи баловаться энтомологией. Прикладной энтомологией, если точно. Проще говоря, запустил в Горрот полсотни Золотых шмелей, разбитых на три вереницы, тремя разными маршрутами. Одна ушла влево, на Бористайскую равнину, чтобы осмотреть сверху несколько деревенек и довольно крупный город, центр пограничной провинции — не с какой-то конкретной целью, просто чтобы выяснить, удастся ли сделать это незамеченными и безнаказанно. Вторая шла над Ителом, над самой водой, третья, держась низко, огибая самые высокие горные вершины, двигалась прямехонько над горным хребтом Каррер — опять-таки чтобы выяснить, можно ли им проникнуть в Горрот и уйти целехонькими. Сварог в данном случае рассуждал со здоровым цинизмом полководца: Золотых шмелей при необходимости можно клепать сотнями, потеря этих нисколечко его не ослабит, да и на него в случае чего вряд ли подумают: до самых последних дней ни одна живая душа на Таларе, в том числе и он сам, представления не имела о существовании Шмелей. Подумают, если что, в первую очередь на ларов, пустивших в ход что-то новенькое… Ну, если вернутся целыми и невредимыми — совсем хорошо…

Впрочем, до сих пор, хотя Шмели углубились на добрую сотню лиг в глубь горротской территории, тревожных звоночков не прозвучало: на трех экранах, висевших перед ним прямо в воздухе, исправно отображалось то, что попадало в объективы Шмелей-флагманов. Никакого внешнего энергетического воздействия Шмели не испытывали — проще говоря, никто не щупал их радарами или схожими приспособлениями. Вот это, правда, ни о чем еще не говорило: у горротских умельцев могли отыскаться технические сюрпризы, на которые детекторы Шмелей попросту не рассчитаны. Как, например, вся наблюдательная сеть ларов не могла отследить «черные камни». Но как бы то ни было, пока что все шло благополучно. На правом экране — голые скалы, расселины, пики и крутые каменные откосы, на центральном — безмятежная гладь Итела с редкими рыбацкими суденышками и речными пароходами, на левом — провинциальный центр (Шмели кружили над ним на высоте уардов двухсот — кто бы их рассмотрел невооруженным глазом в такую темень?) Все нормально пока.

Ничего нельзя, конечно, утверждать точно, но Сварог крепко сомневался, что в Горроте устроили что-то вроде системы радарного наблюдения за воздушным пространством королевства. Зачем, если вдуматься? Те, в Горроте, и так знают, что любые летающие машины ларов камнем рушатся, едва оказавшись над страной. Чего же им в таком случае бояться? Снольдерских самолетов? Ну да, во время последней военной кампании, столь бесславно завершившейся для Сварога, его самолеты (обычные самолеты земного производства) летали над горротской территорией, и с ними ничего не случилось, кстати. Но вряд ли в Акобаре видят серьезную угрозу в них. Их и сотни не наберется…

К тому же горротских умельцев мало, чертовски мало. Правда, не четверо, как поначалу считали, а шестеро. Уже в самом конце Литта опознала еще двоих старых знакомых — чьи фамилии начинались с двух последних букв алфавита. Маркиз и граф, опять-таки питомцы Магистериума, не достигшие и трехсот, оба, как тут же уточнил Элкон, считались весьма способными энергетиками. Как и следовало ожидать, один числился в империи мертвым, другой — без вести пропавшим. Маркиз опять-таки стал жертвой какого-то крайне рискованного эксперимента, затеянного им на свой страх и риск: его лаборатория, располагавшаяся в отдельном маноре, вдруг полыхнула так, что ни от экспериментатора, ни от его аппаратуры практически ничего и не осталось, да и здание разнесло едва ли не в щебенку. Комиссия Магистериума (и втайне работавшие параллельно с ней спецы из Техниона) пришли к выводу, что столкнулись с классическим несчастным случаем. Маркиз, очередная жертва науки, был официально признан мертвым. С графом обстояло чуточку иначе. Он взял да и пропал без вести где-то в Ронеро. Тут уж расследование вел восьмой департамент, но ничего не добился. Кружили слухи, что граф по примеру многих небожителей крутил роман с некоей придворной красоткой и (не первым уже) стал жертвой ревнивого обожателя красавицы, имевшего скверную привычку подсылать к соперникам наемных убийц. Ни источника слухов, ни конкретных имен установить так и не удалось — зато было известно, что похожие случаи не редкость. Так до сих пор и числится пропавшим без вести. Между прочим, и «гибель» маркиза, и «пропажа без вести» графа произошли опять-таки буквально за пару месяцев до гибели Ледяного Доктора.

Поскольку вся процедура отняла не более суток с небольшим, а результаты дала отличные, Сварог велел Элкону проделать то же самое со снимками сильванских ларов соответствующего возраста: ученые обеих планет вовсе не держатся отчужденно друг от друга, наоборот, дружат и сотрудничают самым тесным образом. Вполне может оказаться, Брашеро имел сообщников и на Сильване.

Ну, а пока что… На сегодняшний день картина выглядит так: в Горроте давно и старательно работают один из лучших А-физиков и один из лучших электронщиков Империи, два крупных специалиста по антигравитации и парочке сопутствующих дисциплин, два серьезных энергетика. Вообще-то там с ними крутится еще и Орк, но уж он-то ни в какой серьезной работе участия принимать не может — всем прекрасно известно, что какими бы то ни было научными знаниями герцог не обременен, положенный трехлетний курс обучения прошел только потому, что это категорически обязывает всех без исключения, а вот в Лицей, как очень и очень многие, идти отказался, хотя наставники вроде бы и обнаружили у него способности к океанографии. Да уж. Орк и океанография — это как-то решительно не вяжется. Как не вяжутся Орк и любая другая наука. Вероятнее всего, он им нужен просто-напросто как авантюрист высшей марки, «лаборант по грязным делам», ха… Такие в подобном предприятии необходимы не менее, чем ученые мужи…

Какими же делами может заниматься компания с таким подбором участников? Одно можно уже, пожалуй, считать доказанным: они создали некую защитную систему, выводящую из строя на территории Горрота любую технику ларов, — пресловутую сеть «дорожных столбов». Но это, конечно же, не самоцель, они попросту обеспечили себе защиту от посторонних ушей и глаз, чтобы заниматься без помех… чем? Быть может, и в самом деле, договорившись с токеретами о взаимных услугах, создают энергонакопители? А в Токеранге именно то предприятие именуется «Проект „Нормальный размер“»?

Если так, то главный вопрос: на какой они стадии? Пока Сварог добирался сюда из Хелльстада, успел изучить подготовленные Элконом документы из архива Музея техники. Понял не все, но главное усвоил. Чаша энергоприемника — немаленьких размеров и монтируется из множества фрагментов. А они, в свою очередь, изготовлены из сплавов, которые на Земле никто пока что не в состоянии производить. (Энергоприемник — сооружение, объемом примерно равное пяти-шести железнодорожным цистернам (каковы они в мире, покинутом Сварогом). Опять-таки — сложные сплавы, особым образом изготовленные хрустальные и эбонитовые диски в немалом количестве, электронная аппаратура, кабели, наконец… Откуда кучка людей, пусть поголовно талантливых ученых, все это возьмет? Создать все в Горроте при помощи технологий ларов невозможно — потому что никакие технологии ларов там не работают. Некие сообщники за облаками, потихонечку штампующие у себя в манорах фрагменты и детали и переправляющие их в Горрот? Возможно, не столь уж бредовая гипотеза. Это «хваталки» строжайше запрещены законом, а в данном случае речь идет об экспонатах из Музея техники. Никто и не встревожится, узнав, что некий благородный лар решил построить у себя в маноре точную копию древнего энергоприемника. Как никто не тревожится, зная, что барон Киларни собрал у себя в маноре огромную коллекцию земных паровых машин (все экземпляры — действующие). Мало ли чудаков с самыми экзотическими хобби? А детали энергоприемника тем временем потихонечку переправляются в Горрот…

Нужно, пожалуй что, дать приказ соответствующему отделу восьмого департамента проверить всех подобных чудаков. Посоветоваться на сей счет с Канцлером. Принять еще кое-какие меры…

Погасив окурок, Сварог надел лежавшую на соседнем кресле королевскую тиару и дал Золотым Шмелям приказ возвращаться. Не стоило в первую же попытку наглеть и лезть на рожон. Проникли в глубь Горрота на сотню лиг — и достаточно. Теперь посмотрим, как они будут возвращаться…

Они вернулись все до единого — целыми, невредимыми, незамеченными. Что вселяло некоторый оптимизм и позволяло строить планы на будущее…

Глава II

ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ

Заложив руки за спину, Сварог стоял у высокого окна, в кабинете на последнем рабочем этаже Велордерана и смотрел вниз то ли с некоторой завистью, то ли с легким раздражением. Пожалуй, оба чувства присутствовали.

Там, внизу, раскинулся роскошный парк, приведенный в идеальнейшее состояние. Чащобы прорежены, проложены аллеи, в иных местах кустарник лишь прорежен, зато в других аккуратно подстрижен в виде геометрических фигур и зверей, дорожки из разноцветных камешков чуть ли не сияют, идиллически журчат ручейки, разбрасывают радужное сияние невысокие водопады, бьют фонтаны, украшенные начищенными бронзовыми статуями, а то и целыми скульптурными композициями, новехонькими выглядят горбатые мостики, пестреют клумбы, аккуратно подстриженные обширные лужайки кажутся с высоты бархатными полотнищами…

На одной из таких лужаек продолжались безмятежные забавы: Яна, в черных штанах и белой рубашке с кружевным жабо, азартно играла в догоняшки с палевым щенком размером с крупную овчарку — тем самым сиротой, которого Сварог без всякого сопротивления забрал у гармов. Совсем малыш, но кое-какие способности уже включились, как тогда у Акбара на «Божьем любимчике», — и потому вместо щенка, уже настигнутого Яной, почти ухитрившейся ухватить за шиворот, вдруг возникала туманная полоса, вмиг ускользавшая из рук императрицы и вновь становившаяся палевым щенком в десятке уардов от нее. Акбар лежал тут же, положив голову на лапы, снисходительно наблюдая за этой возней. Временами, для разнообразия, щенок подскакивал к нему, пытался хватить то за бок, то за ухо — но буквально отлетал после короткого гулкого рявканья (у гармов, как и у собак покинутого Сварогом мира, считалось в порядке вещей в воспитательных целях гаркнуть как следует на расшалившегося сопляка). Всем было весело и беззаботно, не то что Сварогу, которому предстояло несколько часов работы: далеко не все бумаги в пролистанном им «досье Асверуса» были исполнены безукоризненным почерком канцеляристов, иные словно курица лапой нацарапала — а изучить следовало все…

Он присмотрелся. Охрана, разумеется, бдила. На фоне зелени прекрасно можно было различить полдюжины гармов, сидевших так, что они образовали упиравшийся в стены замка полукруг с радиусом уардов в сотню. Ни Золотых Филинов, ни Дракона Сварог из своего окна не видел — кружили высоко. Вполне возможно, он перегнул палку с безопасностью, поскольку и так постоянно включены системы, накрывавшие не только дворец, но и парк пятью колпаками защитных полей — с пятью разными функциями. Однако и себе слово дал, и Канцлеру пообещал: за пределами обоих замков Яна без охраны ни за что не покажется. Он не боялся чего-то конкретного — просто хотел довести безопасность до предела, пусть даже до абсурда. Одну он в свое время не уберег…

Сама Яна поначалу откровенно высмеивала вслух доведенные до абсурда меры безопасности. Сварог, чтобы не вступать в пустые дискуссии, попросту дал ей послушать запись разговора с Литтой — после чего Яна чуточку посерьезнела и перестала критиковать его заботу о ней, по крайней мере, вслух.

Ага, вот… Справа, над кудрявыми кронами деревьев, прошел Золотой Филин — неспешным, спокойным полетом. Поднялся выше, исчез с глаз. Сварог в который уж раз подумал о вторжении в горротский королевский дворец с помощью «ограниченного контингента» своих золотых птичек. Никакой армады вторжения. Дворец вплотную примыкает к реке, от гранитной набережной отделен лишь широкой лестницей ступенек в пятьдесят. Предположим, что у набережной вдруг всплывает «Рагнарок», из распахнутого грузового люка (есть такой позади рубки, примерно пять на шесть уардов) взлетают всего-то десятка три Золотых Филинов и обрушиваются на дворец, уничтожая расчеты нацеленных на реку двух десятков пушек и полудюжину ракетных установок, нанося лучевые удары по «запретной» части дворца. Тем временем по той самой лестнице парадный вход во дворец атакуют полсотни морских пехотинцев. Примерно столько людей и Филинов грузовой трюм в состоянии вместить, а то и побольше поместится. Ну, а «Рагнарок» при необходимости поддерживает огнем воздушные и наземные силы. Тем временем по центральной, нейтральной, никому не принадлежащей части Итела подходят пароходы с десантом…

И в который уж раз сам себе привел все прежние возражения. Без авиационного прикрытия, то бишь Филинов, слишком рискованно затевать такое предприятие, даже имея «Рагнарок». Они просто необходимы на тот случай, если во дворце отыщется, кроме банальных пушек и ракет с «горродельским огнем», еще что-то, сделанное уже умельцами, и, вполне возможно, способное причинить существенный ущерб даже «Рагнароку». «Рагнарок», в конце концов, всего лишь обычная субмарина, не располагающая ни защитными полями, ни прочими роскошествами. Обычная субмарина, пусть даже снабженная серьезным оружием и построенная из сверхпрочных сплавов. Мало ли что может отыскаться в заначке у противника. «Штурмовая авиация» просто необходима — но светить ее нельзя. Конечно, Канцлер не подозревает об истинных размерах Сварогова золотого воинства, можно бы с наивным лицом и соврать: мол, в Хелльстаде всего-то три десятка этих симпатичных птичек, ранее служивших личной охраной покойному королю. А больше нету и взять неоткуда. Но с Канцлером, человеком умнейшим и хитрейшим, в такие игры играть опасно… Невозможно просчитать его реакцию и последствия. Так что оставляем этот вариант на самый, самый, самый крайний случай. Когда окажется, что если его не применить, — все рухнет.

Есть и другой вариант, правда, чисто теоретический. Перед нами — не обычное государство, где в случае гибели или пленения какого-нибудь важного генерала управление тут же подхватят дюжины две других. Горротских кукловодов слишком мало, по пальцам можно пересчитать — а значит, решения принимают и приказы отдают буквально двое-трое субъектов — в первую очередь Брашеро, конечно, и парочка его особо доверенных лиц. Вот если бы удалось каким-то лихим налетом повязать эту пару-тройку ключевых фигур, что, несомненно, парализовало бы всякое сопротивление… Вот только как это устроить? Сварог решительно не представлял. Даже бледного подобия толкового плана в голову не приходило…

Сердито фыркнув, он отвернулся от беззаботной идиллии за окном, отошел на пару шагов. Одно движение пальца — и окно плотно закрыли тяжелые вишневые портьеры. Второе — и кабинет окутан «пологом тишины», обеспечив полную звукоизоляцию от окружающего мира. Третье — и в наступившем полумраке над столом вспыхнула люстра.

Сварог сел за стол, где стоял лишь небольшой компьютер и лежала пухлая стопа пожелтевших от времени листов — «досье Асверуса», как это в обиходе именовалось. Хотя, ради исторической точности, так следовало бы называть вторую половину бумаг — начинали дело совсем другие люди (правда, так и оставшиеся безымянными).

Зато (хотя с историческими событиями сплошь и рядом случается совсем наоборот) достовернейше известно имя обитателя Талара, первым в истории не просто увидевшего подлодку токеретов, но ухитрившегося остаться в живых и обо всем рассказать. Вот оно, в первой же бумаге — Миррар Корб, подшкипер правого борта рыболовного гукора «Ласточка», вышедшего на промысел в составе «плавучей мастерской», принадлежавшей некоей фирме под названием «Артилас Снорр и сыновья»… стоп, стоп! А собственно, что это за такая «плавучая мастерская»? Никогда раньше такого термина не слышал — а впрочем, как-то не особенно интересовался рыболовством, для этого есть соответствующие департаменты…

Пришлось отложить пока что бумаги и взяться за компьютер. Особых трудов не потребовалось, хватило минут десяти, чтобы разобраться с системой таларских рыболовных судов, общей для всех держав континента.

В расчет не берется «мелочь пузатая», то есть всевозможные шаланды, баркасы и прочие корытца, кустари-единоличники, никогда почти не отходящие от берега далее, чем на четыре-пять морских лиг. Рыболовный флот открытого моря делится на три категории.

В официальных бумагах употребляются казенные термины, но в обиходе, как частенько случается, приживаются свои словечки. «Сотняги» — те, кто уходит от берега на сотню морли с лишком. «Пятисотки», соответственно, морли на пятьсот. Третья, элитная категория — это целые флотилии океанского плавания, принадлежащие богатым промышленникам. А «плавучими мастерскими» они именуются оттого, что пойманную рыбу обрабатывают прямо в море: примерно половина кораблей забрасывает неводы, на остальных устроены засолочные, коптильни, приспособления для вяленья. Как правило, именно такие флотилии ловят рыбу самых дорогих, деликатесных пород — а ее косяки обычно держатся далеко в открытом море.

Одна такая флотилия и вернулась неожиданно в Ронеро, не заполнив и половины трюмов. Ее капитан-управляющий и упомянутый подшкипер, что характерно, даже не к хозяину отправились первым делом докладывать, а из порта поехали в Морское бюро (прямо об этом не говорилось, но у Сварога осталось впечатление, что означенный подшкипер в Бюро как раз и подрабатывал).

В самых расстроенных чувствах он стал излагать такое, отчего допрашивавший его дежурный чиновник недоверчиво задумался. По словам Корба, «Ласточка» стала вытягивать невод, судя по весу, с неплохой добычей. За чем он и присматривал, надзирая в силу судовой роли именно за правым бортом.

Вот только добыча оказалась, мягко скажем, странная… Среди месива серебристых, бившихся мерлангов поблескивало металлом нечто странное: заостренная с двух сторон труба длиной уардов в десять, с какой-то странной «башенкой» наверху, дергавшаяся, как живая. Один ее конец запутался в сети, и вся она как-то странно гудела, рычала, взревывала, но не как животное, а словно бы «по-пароходному» (к тому времени уже лет двадцать как появились первые пароходы, и было с чем сравнивать). Никто прежде такой штуки не видывал, но на животное оно ничуть не походило. Подшкипер Корб, как ему и надлежало по должности, велел не толпиться у борта всем скопом, не таращить зря глаза, а вернуться к лебедкам и вытаскивать невод на палубу — ну, а там разберемся. Сам он побежал доложить капитану — что его и спасло.

Он был в паре шагов от капитанского мостика, когда сзади громыхнуло так, «как он в жизни» не слышал. Подшкипера подняло в воздух, по высокой дуге вышвырнуло за борт, он, не потерявши сознания, кое-как выплыл на поверхность, где и уцепился за какой-то брус — третий раз попадал в кораблекрушения, навык имелся.

Когда стал оглядываться, ошарашенный, «Ласточки» на воде не было, вместо нее плавала куча обломков — за некоторые цеплялись те, кому точно так же повезло, ну, конечно, крики стояли, вопли…

А потом настала жуткая тишина и сразу вскоре — размеренное стрекотание, словно заработала исполинская швейная машинка. Выглянув из-за своего бруса, Корб увидел врезавшееся в память на всю жизнь: по широкой дуге, обходя обломки, двигалась то ли другая, то ли та же самая штука — и перед башенкой у нее ожесточенно плевался огнем двойной стволик, и это, безусловно было какое-то оружие: подшкипер хорошо видел, как рыбаки, цеплявшиеся за обломки, вдруг, брызжа кровью, разжимали руки и камнем уходили ко дну. Сообразив, что движется эта непонятная смерть в его сторону, подшкипер нырнул как мог глубже, видел, как над ним прошла узкая длинная тень, оставлявшая за кормой пенистый след, — и, когда дышать стало абсолютно нечем, вынужден был выгрести на поверхность, а там уже стояла полная тишина, ни единой живой души — и непонятный предмет исчез без следа…

Прочитав все это, Сварог не сомневался, что подлодок было две. Первая, если ей качественно опутало винт сетями, ни за что бы не смогла высвободиться. Дело не в размерах. Даже на покинутой им Земле самые современные субмарины, случалось, угодив винтами в рыбачьи сети, становились беспомощными. Конечно, подлодок было две — и одна явно подорвала себя по милой привычке токеретов, а вторая постаралась, чтобы не осталось свидетелей. Если у них там стояла спаренная автоматическая пушка — для людей нормального размера ее снарядики были чем-то вроде разрывной пули…

Капитан-управляющий мог добавить немного: на одном из кораблей-коптилен, находившихся поблизости, услышали отдаленный взрыв, увидели взметнувшийся над морем столб воды — и, зная, что где-то там дрейфует «Ласточка», пошли в ту сторону. Вместо «Ласточки» они увидели плавающие по воде обломки, клочья сетей и цеплявшегося за какую-то деревяшку подшкипера Корба. Когда его подняли на палубу, вел он себя, как безумец, — хватал за одежду всех, кто оказался рядом, кричал, что нужно немедленно уплывать, иначе всех достанут подводные железные чудовища. (Сам Корб, как из его показаний следовало, решительно ничего такого не помнил и уверял, что внятно и членораздельно предупреждал об опасности).

Капитан оказался в сложном положении. С одной стороны, не стоило возвращаться в порт с наполовину наполненными трюмами.

С другой… Крайне убедительно выглядели даже не бредовые вопли подшкипера, а плававшие вокруг обломки «Ласточки». И могучий взрыв, что ни говори, действительно был. Меж тем на «Ласточке» не было ничего, способного так взорваться, превратив корабль буквально в груду щепы… К тому же морской волк не раз слышал о случаях, когда в океане в невод попадали самые загадочные предметы — иногда безопасные, а иногда — не к ночи будь помянуты. На эту тему давненько сложился обширный свод морского фольклора, где правда, как водится, самым причудливым образом перемешана с легендами. К тому же экипаж, посмурневши, стал едва ли не в полный голос поговаривать, что лучше бы унести ноги, пока не случилось чего-нибудь похуже. Естественно, вспомнили и вовсе уж ни к селу ни к городу — Серую Погибель, которая, всем известно, появляется только на рассвете…

Предпочтя не доводить дело до бунта, капитан приказал ставить паруса и передать остальным кораблям, что флотилия возвращается в Джетарам. Ну, а с дергавшимся подшкипером поступили испытанным способом — залили в глотку бутылку рому, да и потом, на протяжении почти всего обратного пути, держали в состоянии полного алкогольного опьянения — это проще, чем привязывать к койке и отряжать кого-нибудь в качестве сиделки.

Как явствовало из штампов и резолюций, в Морском бюро отнеслись к показаниям подшкипера крайне прохладно. То ли на дежурстве торчал особо закоренелый бюрократ, то ли сработала инерция человеческого мышления: коли уж никто прежде ни о чем подобном прежде не слышал… К тому же подшкипер допустил большую ошибку: вместо того чтобы держаться спокойно и говорить убедительно, он начал биться едва ли не в истерическом приступе, крича, что говорит чистейшую правду и требует, чтобы его слова довели чуть ли не до самой королевы…

В результате чего на бумагах с его показаниями очень быстро оттиснулся штамп «оставить без последствий» — правда, поскольку в этой конторе ни одна казенная бумажка, раз начатая, уже не пропадала, ее отправили в архив «третьего разряда хранения» (где через пять лет должны были списать и спалить в печи). На том дело вроде бы и кончилось.

Вот только месяцев через пять в Джетарам пришел корвет «Альбатрос» — и его капитан, не мешкая, немедленно кинулся в Морское бюро. Куда, впрочем, и так должен был в первую очередь явиться с докладом. Открытым текстом об этом не говорилось, но, судя по некоторым данным, корвет выполнял какое-то хитрое задание в рамках военно-морской тайной войны: не зря же, как выяснилось с первой же страницы, корвет был выкрашен в темный цвет, шел под черными парусами и темной ночью оказался на якоре у одного из «бесхозных» островов Девайкир, незаметный с моря на фоне леса. Давно известно, что возле островов Девайкир крутится масса интересных дел…

Капитан бодрствовал среди ночи (еще одно косвенное свидетельство, что речь там шла о чем-то интересном). И потому он сначала собственными глазами, а потом в подзорную трубу разглядел примерно в четверти морской лиги от берега три странных суденышка, идущих кильватерным строем. Больше всего они походили на погруженные наполовину толстые трубы длиной уардов в десять, и над каждой торчало что-то вроде башенки, и за кормой у каждой клокотала взбаламученная вода — хотя там не удалось высмотреть ничего, похожего на пароходное колесо. Более того, у башенок стояли люди и было установлено нечто вроде пушек — но люди-то, учитывая масштаб, были не выше мизинца, да и пушки крохотные. Капитан несколько минут наблюдал, как эти странные кораблики шли параллельно берегу, потом флагман погрузился и пропал с глаз, а два других двигались тем же маршрутом, пока не исчезли за мысом…

В завершение капитан уточнил, что его слова могут подтвердить наблюдавшие ту же самую картину шесть человек ночной вахты, один из них офицер, а также «известная Морскому бюро фигура — по возвращении с места пребывания». Шпиона высаживали, точно…

Вот к этому рапорту отнеслись гораздо серьезнее — еще и оттого, что помянутые шестеро, допрошенные порознь, дали в точности такие же показания. Да и капитан, такое впечатление, был на хорошем счету и в сочинении морских побасенок не замечен…

Машина закрутилась. Кто-то — то ли жаждавший выслужиться молодой карьерист, то ли старый бюрократ с отличной памятью — вспомнил о подшкипере Корбе и его показаниях. Показания срочно извлекли из архива, а самого подшкипера не без долгих трудов отыскали в Джетараме, где он, списанный после той истории на берег, служил ночным сторожем на одном из складов той же фирмы. Описания, в принципе, совпадали. Всех восьмерых заставили изобразить на бумаге, как уж вспомнят и как получится, описания этих штук. Рисунки опять-таки выглядели крайне похожими.

Вот тогда уж в Морском бюро призадумались не на шутку. На завтра же в Адмиралтейство ушел пространный отчет, в котором кто-то неглупый, помимо прочего, написал: «Судя по показаниям свидетелей, означенные предметы явно несут на борту какое-то оружие и потому могут представлять безусловную опасность для военного и торгового флота». Было это сто двадцать восемь лет назад, так что ронерским морякам выпала честь стать первооткрывателями токеретов (Снольдер подключился к этому лишь два года спустя, похоже, получив кое-какие сведения через свою агентуру).

Из Адмиралтейства прибыл проверяющий в немаленьком, пусть и не адмиральском чине. И написал в отчете, что свидетели ему представляются надежными, а ситуация — крайне серьезной. Именно на его бумаге была наискось, размашистым, небрежнейшим почерком изображена резолюция: «Согласен. Начать расследование, по возможности, взять пленных». Подпись оказалась совершенно неразборчивой, но давно известно — чем выше начальство, тем сквернее у него почерк, к тому же резолюция была наложена зелеными чернилами, какими в Адмиралтействе пользуются только адмиралы.

И дело закрутилось… Нельзя сказать, чтобы оно блистало особенными достижениями. Некий гран-коммодор из Морского бюро, которому поручили заниматься подлодками (впрочем, повсюду употреблялся термин «загадочные подводные суда»), когда из Адмиралтейства у него потребовали план действий, честно признался, что не в состоянии пока что составить толкового. Потому что решительно не представляет, где искать эти подводные суденышки, как и какими средствами. Письменную выволочку он получил, но не особенно сильную, надо полагать, работник был дельный, да и в Адмиралтействе сидели не идиоты. Сварог на их месте, пожалуй, тоже не метал бы громы и молнии.

После некоторого замешательства некоторые наметки все же были составлены. Работать стали так, как любая спецслужба на их месте. Для начала обшарили все архивы, где могло оказаться что-то полезное. Такового не обрели. Выяснилось даже, что подобных крохотулек на подводных судах не существует даже в морском фольклоре. После чего был составлен особо секретный циркуляр, предназначавшийся исключительно для командиров военно-морских кораблей: внешний вид такой-то… при обнаружении вести наблюдение… если благоприятствует ситуация, взять в плен, а то и захватить подлодку… одновременно куча агентов низшего разряда, из тех, кто отирается по портовым кабакам, получила задание: помимо прочего, прислушиваться, не прозвучат ли такие-то и такие-то разговоры… Ну, и, как водится, через агентуру в соседних государствах выяснить, не известно что-либо там. Пожалуй, это все, что можно предпринять в такой ситуации. О Токеранге, естественно, никто не подозревал, токеретов считали обитателями океана, вроде русалок — только до сих пор не попадавшимися на глаза…

У Сварога появилась версия, которую он пока что не мог проверить. Подлодки, старательно зарисованные очевидцами сто двадцать восемь лет назад, и те, что он видел сам, изрядно отличались внешним видом. Нынешние выглядели как-то современнее, что ли. Вполне возможно, что те, старые, были еще не атомными, а дизельными. Вполне возможно, что сто двадцать лет назад токереты только начали морские плавания. Почему бы и нет?

На протяжении следующих двух лет ни малейших успехов добиться не удалось. Агентура из портовых кабаков ничего толкового в клювике не притаскивала, сведений от капитанов не поступало.

В конце концов, кто-то — видимо, от бессилия — обратился к стагарским колдунам, но хотя и получили приличное вознаграждение, ясности не внесли: трое подряд твердили, что о таком морском волшебстве отроду не слышали и не знают, чтобы кто-нибудь слышал. Так что это, очень может быть, и не волшебство вовсе. И вообще, если бы им предъявили кусочек такого суденышка, а то и самого «крохотульку», можно было бы сказать хоть что-то определенное, а так…

Правда, один-единственный случай за эти два года можно было отнести, уж, безусловно, не к успехам, но к точной информации. Бригантина «Косатка», входившая в состав ронерского военно-морского флота (и, очень похоже, выполнявшая у островов Девайкир какую-то хитрую миссию наподобие той, с которой ходил «Альбатрос»), вдруг посреди ночи вышла на связь посредством таша (они как раз начинали входить в обиход), и капитан сообщил, что преследует в бухте именно такое подводное суденышко, чье изображение имеется в секретном циркуляре, переданном ему, как и прочим капитанам, два года назад. Еще через пару минут капитан доложил, что обстреливает неприятеля из обоих носовых орудий.

Потом замолчал навсегда. Когда вышли все сроки возвращения «Косатки», Морское бюро отправило в ту бухту замаскированный под жемчуголов корабль. И в первый же день ныряльщики обнаружили у самого берега, на глубине уардов пятнадцати, лежащую на дне «Косатку» с огромной пробоиной в левом борту. Судя по отчету командира, оказавшегося цепким и въедливым, часть обнаруженных там же, на дне, скелетов выглядела так, словно их расстреляли чем-то вроде разрывных пуль…

В общем, дело застопорилось. И очередная бумага из заметно похудевшей, даже более чем наполовину стопы, была краткой и недвусмысленной: передать дело из Морского бюро во второй стол дворцовой стражи — хотя самому Бюро по-прежнему держать это дело на заметке. Собственноручная подпись королевы Дайни Барг и ее малая печать. И еще одна бумага за ее же подписью: поручить дело капитану Асверусу…

Почему получилось именно так, не было нужды ломать голову. Сварог тут же наткнулся на подробный рапорт Асверуса — судя по канцелярским штампам, грифу и пометкам, извлеченный из совсем другого дела, относившегося как раз к разведке дворцовой стражи. Начиналось все с доноса, отправленного Асверусу неким «Звездочетом» — судя по орфографии и стилю, человеком с образованием (ну, и такие среди стукачей не редкость). Означенный Звездочет подробно описывал, как некий граф Дольфи, знаменитый в столице мот и повеса, в последнее время в узком кругу постоянных собутыльников стал похваляться, что открыл-де новый вид убийства (а то и цареубийства), от которого любого, даже монаршую особу, не способна спасти никакая охрана. Уж кого-кого, а дворцовую стражу такие штукари интересовали в первую очередь… (К тому же этот Звездочет, судя по некоторым деталям, не лакеем при графе служил, а именно что был своим в том самом узком кругу постоянных собутыльников — следовательно, дворянин, не иначе).

Асверус отреагировал немедленно. Судя по дате, он назавтра же вызвал агента на явочную квартиру, и тот накатал пространный доклад о крайне интересных событиях, чуть ли не каждый вечер происходивших в особняке графа за крепко запертыми дверями. Для того самого узкого круга — с которого предварительно была взята клятва хранить тайну, иначе проговорившийся умрет самым загадочным образом и никто никогда не докопается до истины.

Сварог не сразу догадался, что напоминает ему эта история. Потом сообразил: рассказ отца Алкеса о событиях в Равене восемнадцатилетней давности. Почти то же самое, разве что с некоторыми вариациями. Оказывается, виконт Башар не первым это придумал…

По обстоятельному рассказу Звездочета, граф развлекал своих близких друзей крохотными человечками.

У него была особая комната, где крохотулек в клеточках содержалось десятка три, мужчины и женщины. Все там было продумано до мелочей: арены для гладиаторских боев, театральные сцены, освещение, пластины увеличительных стекол. Все это умещалось на нескольких столах, так что можно было переходить от зрелища к зрелищу. Все почти как у Башара: воины, когда в доспехах, когда без, дрались самым настоящим боевым оружием — и невезучие гибли, женщины исполняли танцы с раздеванием, а иногда крохотулек обоего пола, роскошно одетых, усаживали за пиршественный стол, заканчивавшийся, к потехе зрителей, преизрядной оргией. Иногда крохи, одетые егерями, охотились на мышей и прочих мелких зверюшек (в отличие от своего последователя, граф их все же крысами и змеями не травил).

Звездочет первым делом попытался выкупить у приятеля парочку крохотулек, справедливо полагая, что в этой просьбе не будет усмотрено ничего подозрительного — кому же не захочется такую игрушку? Однако граф (разговор проходил один на один), посерьезнев, ответил, что это решительно невозможно. Крохи эти ему подарены со строгим наказом никому не передаривать. Их, собственно, и показывать-то не следовало, но граф не смог удержаться, чтобы не продемонстрировать такую диковину ближайшим друзьям. Так что виконту (ага, Звездочет все-таки был дворянином) лучше не требовать невозможного и никому постороннему не рассказывать, иначе чревато самыми скверными последствиями…

«Он крепко сжал мою руку, — писал Звездочет, — и, ухмыляясь, сказал:

— Представь, что такая кроха проберется к тебе, дружище, в дом с достаточно длинным мечом… Кто его заметит и кто потом найдет?

— Тьфу ты, — сказал я. — Это и есть твой совершенный способ цареубийства?

— Но ведь согласись, самый совершенный способ? — засмеялся он. — От таких и в королевском дворце никакая стража не спасет. Ты не подумай, я ничего такого не замышляю, я просто рассуждаю отвлеченно…

— А это, часом, не нечистая сила? — спросил я осторожно.

— Вздор! — захохотал граф. — Самые обычные люди, только маленькие.

— И где таких ловят? — спросил я. — Ты не представляешь, как мне хочется завести такой театрик! Дольфи, мы с тобой сто лет знакомы, старые друзья… Где-то же их таких ловят? Что угодно отдал бы…

Он словно бы задумался и даже чуточку протрезвел.

— Что угодно, говоришь… — сказал он задумчиво. — Ну, душу они у тебя просить не будут, они не по той части… Говорю тебе, тут нечистой силой и не пахнет… А вот услугу оказать можешь. Есть, знаешь ли, один горный король, о котором никто не слышал, потому что он не любит публичности… Нужны ему, понимаешь ли, разные мелкие услуги. А он в обмен, кроме золота, может тебе отдать пару дюжин таких вот… которые у него, как у нас простолюдины. Интересует?

— Еще бы, — сказал я. — Если без всякой нечистой силы.

— Говорю же, никакой нечистой силы… Вот, кстати… У тебя ведь загородный дворец стоит на самом берегу Итела?

— Из окна до воды доплюнуть можно, — сказал я. — Только пользы от него никакой: обветшал так, что дешевле снести и новый построить, но дядюшка за него держится и мне его отписал с условием до его смерти не перестраивать…

Страницы: 12345678 ... »»