Стрелы ярости Ричес Энтони
На лице старика забрезжила догадка. Остальные вожди нахмурились, силясь понять смысл сказанного.
– У тебя есть заложники?
Кальг печально покачал головой.
– Ах, Бренн, Бренн, за кого ты меня принимаешь? Конечно, я взял заложников. Поскольку вы все виновны в нашем поражении, каждый из вас должен заплатить за него свою цену. Если вы предадите меня, вы предадите ближайших членов своих семей. Ваши сыновья никогда не станут мужчинами. Ваши жены не согреют вам постели. Ваши дочери не выбегут вам навстречу. И, если говорить начистоту, жизнь их будет безрадостна. Я послал своих людей, чтобы они об этом позаботились. – Он широко раскинул руки, обводя присутствующих жестокой улыбкой. – Ну что, кто хочет доставить мою голову своим римским друзьям?
Десять долгих секунд никто не двинулся с места.
– Похоже, ни у кого нет желания. – Он приблизился к сидящему старейшине, и улыбка на его лице сменилась мрачной гримасой. – Тогда вернемся к делу. Чтобы у вас не возникло соблазна вонзить нож мне в спину, предупреждаю, что если люди, удерживающие ваших родных, не получат от меня условного сигнала, то жизни дорогих вам людей оборвутся, как если бы вы сами их зарезали.
Во взгляде Бренна мелькнул ужас, смешанный с отвращением.
– Думаешь, ты сможешь вечно править нами, Кальг?
– Вечно, Бренн? Конечно, нет. Мне надо продержать вас в повиновении лишь до тех пор, пока мы не закончим начатое дело. У римлян здесь двадцать тысяч разозленных солдат. Они находятся в незнакомой для себя местности, где их окружают враждебные племена, а легионы с юга и запада не останутся здесь навсегда. При первых же признаках волнений в их собственных областях они двинутся в обратную дорогу, оставив на границе лишь Шестой легион и ауксилиев. К концу лета мы выгоним их за Вал и тогда посмотрим, захотят ли ваши люди мира с римлянами. Я изрублю захватчиков на куски. Римляне пожалеют о том, что пришли на наши земли, я заставлю их бежать отсюда, поджав хвосты. Лучше бы ты, Бренн, и вы, дурни, меньше думали о вечности и больше о том, что случится в ближайшие дни.
Марк все еще обсуждал с друзьями предстоящий поход в Арабский городок, когда явился ординарец префекта и сообщил, что префект Скавр просит центуриона явиться в его резиденцию. Марк вернулся в свое жилище, переоделся в чистую тунику и поспешил вверх по склону холма. Вечерние сумерки сменила ночная мгла, и на улицах крепости зажгли факелы. Его провели в комнату префекта, где он, к своему удивлению, обнаружил, что Скавр сидит напротив Фронтиния, а на коленях у него лежит вынутый из ножен меч. В дальнем конце комнаты стояла небольшая статуэтка, окруженная кольцом свечей. Статуя изображала человека, убивающего быка: его левая рука оттягивала голову животного назад, а правая – вонзала кинжал ему в горло. Примипил кивнул на кресло, стоящее напротив.
– Садись, центурион.
Марк вопросительно посмотрел на обоих и сел на предложенное ему место. Он уже догадывался, зачем его вызвали.
– Прости, что пришлось оторвать тебя от общения с друзьями, Марк Валерий Аквила, но в данных обстоятельствах было бы глупо с моей стороны не принять мер предосторожности.
Марк понимающе кивнул, не сводя глаз с префекта.
– Ты ведь знаешь, почему я тебя вызвал?
– Ты раскрыл мой секрет, префект, и хочешь поговорить со мной прежде, чем принимать окончательное решение.
Старший офицер поднял бровь.
– Ты полагаешь, я еще не принял решения?
– Именно так. Если бы ты решил меня арестовать, меня бы привели к тебе силой, со связанными руками и потом заперли бы в клетку, чтобы я не сбежал. А если бы ты решил оставить все как есть, меня бы тут не было, а вы с примипилом обсуждали бы, как сделать так, чтобы моя тайна не выплыла наружу. Обнаженный меч у тебя на коленях говорит о том, что ты либо не доверяешь мне, либо сомневаешься в своих силах. Или и то и другое одновременно.
Скавр рассмеялся, бросив взгляд на Фронтиния.
– Уверенность не покидает тебя даже перед лицом казни, Валерий Аквила?
– Я свыкся с мыслью о неправосудной смерти, подобной той, что выпала на долю моего отца, матери, брата, сестер, дяди и двоюродных братьев несколько месяцев назад. Трудно бояться так долго, префект.
Он замолчал, ожидая, когда заговорит префект. Скавр посмотрел ему в глаза, чуть пожал плечами и произнес:
– Как и ты, я родился и вырос в Риме, но отличие от тебя появился на свет в небогатой семье, хотя и принадлежу к старинному и знатному роду. Наша семья впала в немилость в Год четырех императоров[3]. Сто лет назад мой предок имел несчастье поставить не на того, кого следовало, и император Веспасиан заставил его заплатить за это высокую цену. Нашей семье чудом удалось выжить. Мы перенесли трудные времена, но нас по-прежнему обходят чинами и наградами. Наш род, возникший семь веков назад, во времена свержения последнего царя, влачит жалкое существование. Моя мать умерла родами, а отец погиб на северной границе, сражаясь с германцами, когда я был совсем еще ребенком, поэтому я воспитывался в доме дяди, где был для всех обузой. Меня не встречали с распростертыми объятиями. Естественно, я стремился всеми силами выбраться из этого положения, и мне удалось найти богатого и влиятельного покровителя.
Он помолчал, оглядывая слушателей с усмешкой на губах.
– Вы хотите знать, чем мне пришлось расплачиваться за его милости. Что такого я мог предложить старику, за что он ввел меня в свой дом и обходился со мной как с родным сыном? Какова была плата за мое новое положение и прочие благодеяния? – Он резко рассмеялся. – Больше половины жизни я ловлю на себе косые взгляды и слышу прозрачные намеки, но на самом деле мой благодетель просто поверил в меня. Он вырвал меня из жизни, которая должна была стать разочарованием для всех, не только для меня, и поднял мне голову, чтобы я увидел вершины, на которые мог бы подняться. Он смотрел в глаза обиженного подростка и видел воина, ждущего своего часа.
Скавр указал мечом на статую, окруженную яркими огоньками свечей.
– Он внес лишь одно изменение в мою жизнь, совершенно ничтожное в сравнении с теми, что выпали на твою долю, Валерий Аквила, но оно повлияло на меня не меньше, чем то, через что пришлось пройти тебе. Он воспитал меня приверженцем бога Митры, Солнца Непобедимого, истинного бога солдат, и таким образом дал мне в жизни цель, которой мне недоставало. Не буду утомлять вас рассказом о том, какие перемены произошли в моей жизни после того, как я стал приверженцем Митры. Скажу лишь, что желание восстановить свое доброе имя привело меня на путь, по которому я до сих пор следую: служение Митре и верность воинским принципам, которые соблюдал мой покровитель и его братья. Все те, кто служит моему богу, стали и моими братьями тоже. – Он замолчал, бросив долгий взгляд на статую, а потом продолжил: – Я вижу в тебе такую же неугомонную целеустремленность, что была у меня пятнадцать лет назад и которую мой покровитель направил на службу нашему богу. Ты можешь вершить великие дела, Валерий Аквила, а можешь идти прежней дорогой до тех пор, пока тебя в конце концов не найдут и не подвергнут мучительной смерти вместе с теми, кого ты считаешь своими братьями. Пока ты остаешься здесь, каждый новый день будто подбрасывание монеты. Рано или поздно выпадет орел и погубит все, что тебе дорого. Я предлагаю тебе выбор: стать служителем благородного бога, стремясь к воинскому идеалу, или оставаться здесь и ждать того часа, когда твое убежище будет обнаружено.
Он замолчал на минуту, вопросительно подняв бровь.
– Ты предлагаешь мне защиту, префект?
Префект улыбнулся, блеснув белыми зубами в полумраке комнаты.
– Я предлагаю нечто большее, Валерий Аквила. Я предлагаю тебе дружбу, нечто вроде родства, если хочешь так это называть. Я не могу заменить тебе семью, но могу дать общность, к которой ты сможешь принадлежать, не подвергая ее опасности одним своим присутствием.
– И в качестве цены за эту сделку ты предлагаешь мне убраться отсюда и оставить этих людей?
– Когда придет время, ты покинешь это место.
Марк озабоченно наморщил лоб.
– Есть одна женщина…
Скавр кивнул.
– Я знаю. Примипил Фронтиний просветил меня на этот предмет. В будущем, если захочет, она сможет сопровождать тебя, куда бы ты ни отправился. Митре нужны солдаты, а не отшельники. В твоей жизни будет место и для бога, и для женщины.
Марк медленно, задумчиво кивнул.
– Щедрое предложение, префект Скавр. Как именно ты сможешь защитить меня от императорского сыска?
Скавр едва заметно улыбнулся.
– Учитывая твой незаурядный талант привлекать к себе внимание, защитить тебя будет непросто. Со временем ты лучше поймешь, какие силы охотятся за тобой и какие силы стоят за мной, но пока просто доверяй мне. Так что ты решил?
Несколько долгих мгновений Марк смотрел на глубокие тени по углам комнаты.
– Я сделаю, как ты скажешь, префект. Я буду подчиняться твоим приказам и готов по мере сил служить твоему богу.
Скавр решительно кивнул.
– Хорошо. Возможно, так мы сумеем спрятать тебя от ищеек императора и обезопасим твоих друзей и командиров. А как нам отвести от тебя внимание общества – это совсем другой вопрос.
Глава 2
Первая стрела пролетела мимо, просвистев над головами последней шеренги. Из четырех других, выпущенных секундой позже, одна мелькнула прямо перед четырьмя ошарашенными бойцами в хвосте колонны, еще одна, пущенная слабо, упала, не долетев, а две последние нашли свои цели среди марширующих солдат. Первая чиркнула по металлическому набалдашнику щита, закинутого на плечо, и срикошетила в горло бойца следующей шеренги, а вторая пробила икру воину, идущему на три шеренги дальше. Он, ковыляя, вышел из строя, пропрыгал еще пару шагов и опустился на одно колено. Опцион центурии, шедший, как обычно, в хвосте колонны, указал своим посохом с медным набалдашником на небольшую рощицу и крикнул, предупреждая центуриона:
– Лучники.
Юлий моментально выхватил из ножен меч и направил его в сторону деревьев.
– Шлемы и щиты! Выставить заграждение!
Он повернулся к центурии, шедшей во главе колонны, показывая Дубну знаками, чтобы тот послал своих людей обойти лучников справа, через рощу, которая подходила почти к самой дороге, потому что кромка леса изгибалась от того места, где стояли лучники варваров.
– Дубн, заходи справа! Доберись до этих мерзавцев!
Еще одна стая стрел пересекла пространство между лесом и дорогой, ударившись в щиты, спешно сдвинутые из походного положения в боевое. Юлий, не обращая внимания на летящие рядом стрелы, скомандовал:
– Пятая центурия, лицом к врагу! Готовиться к атаке. Девятая будет атаковать из-за деревьев справа от нас.
Войска подчинились приказу без размышлений. Дисциплина, вколоченная долгими годами тренировок и сражений, поддерживалась криками и тычками опционов и офицеров. Пятая центурия наступала на лучников с левого фланга, пробираясь сквозь кустарник между дорогой и лесом и высоко подняв щиты для защиты от стрел, градом сыпавшихся из-за деревьев. Солдаты Девятой центурии быстро наступали справа через лес, высматривая в чаще лучников-повстанцев. Марк, который шел рядом с Дубном, выхватил копье у ближайшего солдата и помчался вперед, обгоняя самых быстрых из бежавших впереди бойцов. На бегу он огибал огромные дубы, продираясь сквозь устилавший землю колючий кустарник.
Наступление Пятой центурии по открытому пространству обратило в бегство бригантских лучников, которых было не больше полудюжины. Они планировали лишь уколоть ауксилиев, а не ввязываться в открытый бой. Отступая, лучники обернулись, выпустили последний залп по наступавшим римлянам, а потом пустились бегом, стараясь укрыться в густом лесу. Марк, который к этому моменту опережал Дубна и его людей на добрых двадцать шагов, замедлил бег и, наметив взглядом последнего из отступающих варваров, с грацией и силой резко выпрямил руку. Лучник уже отворачивался, чтобы пуститься наутек от римских солдат, и лишь краем глаза заметил какое-то смутное движение. В следующее мгновение копье, вылетевшее из-за деревьев, пробило ему бедро. Он повалился на землю, корчась от боли. В несколько прыжков Марк оказался рядом с поверженным врагом. Глядя, как остальные лучники скрываются под пологом леса, он вложил меч в ножны. Когда подошли Дубн и Юлий, Марк, уперев руки в бока, стоял над лежащим на земле варваром, и дыхание его уже стало ровным.
– Отличный бросок. За это надо будет выпить, когда придем в Арабский городок. Даже кость не задета.
Юноша недовольно вытянул руку вперед, развел пальцы и снова сжал их в кулак, разглядывая костяшки пальцев, испещренные шрамами, оставшимися еще с той поры, когда телохранители отца учили его боевым искусствам.
– Похоже, я теряю навык, Юлий. Ведь я метил ему в спину.
Его товарищ невесело засмеялся.
– Да, горько сознавать, что ты промахнулся почти на локоть, когда бросал копье на бегу между деревьями, но все равно у нас редкая добыча… – Он протянул руку в сторону варвара, извивавшегося от боли, – живой пленник. Немного подпорченный, согласен, но вполне живой и в состоянии ответить на пару вопросов.
Он взялся за древко копья и повернул его в ране. Пленник завопил, его глаза чуть не вылезли из орбит от боли. Центурион улыбнулся ему в лицо.
– Больно? Не хочешь нам что-нибудь рассказать?
Пленник сердито зарычал и злобно плюнул в покрытую доспехом грудь центуриона. Юлий улыбнулся еще шире, разглядывая плевок на блестящих металлических кольцах доспеха.
– О! Неплохо!
Услышав за собой чей-то голос, Марк отвернулся от лежащего на земле пленника. Руфий пересек границу между дорогой и кромкой леса и теперь стоял в тени деревьев. Он поднял стрелу, внимательно осмотрел ее зазубренный край, а потом небрежным тоном обратился к своим товарищам:
– А стрела-то наша. Похоже, они не все сгорели, когда мы подожгли склады в Шумной лощине. Думаете, с их стороны это была небольшая вылазка или нас хотят заманить в ловушку? В мое время они часто так делали.
Юлий безразлично пожал плечами.
– В твое время, Руфий? Нет, друг мой, это маленькая вылазка, и ничего больше. На нас напали простые деревенские дурни, а не татуированные охотники за головами из долины Тавы. Думаю, им наскучило стрелять по белкам. Раненые есть?
Пожилой воин мрачно кивнул.
– Мы потеряли одного солдата – захлебнулся собственной кровью еще до того, как подоспел медик. У другого стрела застряла в ноге, но ее несложно извлечь, когда придем в Арбею.
Центурион с отвращением покачал головой, присел на корточки рядом с пленником и, отбросив в сторону его руку, бессмысленно теребившую рану, обратился к варвару на его родном языке.
– Лучше не трогай. Когда вынешь копье, будет гораздо больнее. – Он взялся за древко, и лежащий на земле пленник зажмурился в ожидании боли. – А теперь, дружок, скажи нам, из какой ты деревни. И поскорее, потому что мы и так тут задержались, а нам надо спешить по своим делам.
Раненый закрыл глаза и отрицательно замотал головой. Слеза сбежала по его щеке. Юлий легонько шлепнул его по лицу и покачал головой в притворном огорчении.
– Перестань, сынок, ты все расскажешь рано или поздно, так что выложи все сразу, избавь себя и нас от неприятных моментов.
Варвар уныло опустил голову.
– Вы все равно убьете меня. Так кончайте скорее…
Марк присел рядом с Юлием. Окинув опытным взглядом рану пленника, он заговорил:
– А ведь он прав.
– Отвали, Два Клинка. Я выну из него название этой поганой деревушки, а потом…
– А что потом? Сровняешь ее с землей? Поубиваешь всех взрослых мужчин? Жителей там, наверно, уже не осталось: они ушли оттуда сразу, как только его приятели вернулись и рассказали о том, что случилось. Если захотим наказать их всех за преступления нескольких человек, то получим еще больше врагов, чем сейчас.
Юлий поднялся на ноги и сердито указал в сторону пленника.
– Так что ты предлагаешь, Марк? Как еще объяснить этим мерзавцам, что если они будут на нас нападать, то горько пожалеют об этом?
Юноша пожал плечами.
– Хочешь – убей его, а хочешь – вынь копье из его ноги, и пойдем своей дорогой. Убив его, ты ничего не добьешься, только еще десяток врагов прибавится.
Юлий неодобрительно посмотрел на него.
– Предлагаешь оставить его в живых, хотя он вместе с сообщниками напал на нас из засады и убил одного из наших солдат?
Марк показал на рану пленника.
– У него копье в ноге. Думаю, это справедливое наказание. За свой поступок он будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Не сможет больше бегать и, скорее всего, так и останется хромым. Следующие тридцать лет он будет платить за свою глупость. В их понимании он станет не мучеником за правое дело, а постоянным напоминанием о том, что бывает, когда переходишь дорогу кому не надо. Медик!
Он взялся за древко и слегка потянул, аккуратно высвободив наконечник из ноги перепуганного варвара, а потом передал оружие Дубну. Глаза раненого закатились, он потерял сознание и повалился на землю. Марк повернулся к медику, явившемуся по его приказу.
– Перевяжи ему ногу, чтобы остановить кровотечение.
Вытерев руки пучком травы, молодой офицер повернулся к своим коллегам.
– Ну, вот и все. Он выживет, но останется калекой до конца своих дней и будет обузой для своего племени. Это будет хорошее напоминание для всех окружающих. Если хочешь играть в кости с важными людьми, подумай, каковы будут ставки. Пойдем посадим раненых на телегу и вернемся на дорогу в Арабский городок. Я вдруг понял, что мне надо выпить.
К тому времени как тунгрийские офицеры устроили своих солдат на ночлег и смогли наконец направиться в харчевню, на стены укрепленного порта Арабского городка уже спустились сумерки. Темные силуэты казарм и конюшен смутно темнели на фоне красного закатного неба, а единственная лоцманская лодка в порту стояла у деревянной пристани, выступающей в Германское море. Тишина и спокойствие совсем не походили на невообразимый хаос, что царил здесь летом, когда войска заходили сюда за пополнением, припасами и амуницией, которые везли изо всех северных провинций империи. В то время в порт приходили корабли с пехотинцами и кавалерией, лошадьми, оружием, доспехами, обувью, щитами и многим другим, собранным с военных складов и легионов, сосредоточенных на германской границе: римским войскам в Британии необходимо было компенсировать потери, понесенные Шестым легионом в Битве утраченного орла. Впервые на их памяти в офицерской харчевне стояла тишина. Можно было отдохнуть от пьяных дебошей, которые устраивали новоприбывшие офицеры, твердо намеренные упиться до бесчувствия перед долгими месяцами вынужденного воздержания.
Едва лишь тунгрийские центурионы расселись вокруг очага, собираясь приятно скоротать вечер, как дверь отворилась, и в харчевню вошли два офицера. Скинув плащи, пришельцы предались минутному блаженству, оказавшись в теплом помещении после уличного холода. Руфий, сидя на стуле, обернулся, чтобы их поприветствовать.
– Мне кажется, я вас где-то видел? Вы откуда?
Старший из офицеров кивнул.
– Вторая тунгрийская когорта. Я – Терций, а это – Аппий.
Руфий встал и протянул руку.
– Я – Руфий, служил в Шестом легионе, а теперь принят в Первую тунгрийскую когорту. Эти молокососы называют меня Дедом. Вот этот крупный экземпляр – Юлий. По причинам, о которых я оставлю вам догадываться, он также известен под кличкой Нужник. Он командует нашей передовой центурией. Еще один амбал – это наш новый центурион Дубн. Тихий молодой человек в углу, с двумя мечами на поясе зовется Два Клинка.
Терций сузил глаза.
– Два Клинка? Как у гладиаторов?
– Точно как у гладиаторов. Только быстрее. Гораздо быстрее.
Терций поднял бровь.
– Хотел бы я на это посмотреть.
– Ты пропустил последнее представление. Теперь придется подождать до следующего раза. Когда он размахивает ими на полной скорости, вокруг льется много крови. В последний раз мы это видели в Битве утраченного орла. Кстати, о ней… Подавальщик! Вина нашим друзьям! Вы спасли наши шкуры на этом сраном холме, и мы этого не забыли.
Вошедшие пододвинули стулья и удобно расположились у стола. Подавальщик поспешил поставить на стол еще две чаши с вином.
– Тост.
Терций поднял чашу.
– За утраченного орла.
Все выпили. Терций вытер губы рукавом и снова заговорил:
– А правда, что тому, кто сумеет вернуть орла, полагается кругленькая сумма?
Руфий кивнул. Терций сделал еще один большой глоток.
– Это хорошо. Скоро мы все отправимся его искать. А заодно и еще голову того идиота, который его отдал. Вот встретим нового префекта, вернемся к остальной когорте и почти сразу же отправимся на север, чтобы посмотреть, как обстоят дела вдоль главной дороги, ведущей к Трем горам.
Марк Трибул Корв скривился и опустил глаза.
– В чем дело, приятель?
Руфий бросил косой взгляд на товарища.
– Не все так плохо думают о покойном легате Солемне. Мы были там, когда этот говнюк Перенн заманил Шестой легион в ловушку, соврав, что дорога свободна. А еще он пытался убить нашего префекта, да только Дубн запустил топором в спину несостоявшегося палача и свалил предателя с лошади на расстоянии тридцати шагов. Бросок отменный вышел… – Он едва заметно кивнул Марку, призывая его к сдержанности, и снова повернулся к новым знакомым: – А что там новый префект? Откуда его прислали?
Терций отхлебнул еще вина.
– Судя по всему, из Германии. Говорят, никому спуску не дает, сам всегда в первых рядах. Мы пришли с двумя центуриями, чтобы сопроводить его к Скале, где он примет командование когортой, и мы двинемся на север. А вас прислали за подкреплением?
– За двумя центуриями настоящих тунгрийцев, вымуштрованных, экипированных и готовых к походу, – пророкотал Юлий. – Нам этого хватит, чтобы восстановить прежнюю силу после потерь в Битве утраченного орла. А больше в порту никаких войск не осталось, если не считать парочки центурий хамианских педиков, теребящих свои луки в соседней казарме. И это, считай, повезло. Сейчас столько желающих получить пополнение, что нам могло бы вообще ничего не достаться. Но наш бывший префект теперь во главе Шестого легиона, а это кое-что значит. Дед и Два Клинка командуют нашими двумя пустыми центуриями, которые расформировали, чтобы пополнить оставшиеся восемь, и мы пришли забрать новых солдат. А Дубн и я отправились с ними за компанию, чтобы по дороге с ними не случилось ничего плохого. Ну и, как оказалось, правильно сделали.
Терций мрачно кивнул.
– Лучники варваров между Белой крепостью и Красивым видом?
– Да. Мы потеряли одного убитым, а другого раненым. А вы?
– Двое раненых. Похоже, местные друг перед другом похваляются. Они знают, у нас нет времени, чтобы ловить их на месте преступления. Но когда-нибудь доиграются… – Он отправил себе в глотку остатки вина. – Моя очередь. Еще вина, подавальщик, а мне – пива. И побольше.
После часа возлияний офицеры Второй тунгрийской когорты поднялись на ноги. Аппий, почти все время молчавший, склонил голову в воинском приветствии. Вино развязало ему язык.
– Мы вынуждены просить прощения, братья, но нам пора на гостиный двор. Там у нас назначена встреча с нашим новым офицером. Будем надеяться, что этот разумнее прежнего идиота. Может, ему удастся прожить дольше.
Несмотря на то что выпито было немало, Руфий насторожился, невзирая на внешнюю апатию. Он предупреждающе пнул Марка ногой под столом и хитро улыбнулся новым знакомым.
– До нас доходили сплетни. Правда, что ли? Префект Басс действительно на копье от своих напоролся?
Терций скривился, но Аппий продолжал безудержно болтать:
– Ну, если так ставить вопрос, то я не знаю, что там случилось. Но если сказать, что Басс слишком часто ссорился с кем не надо, то придется признать, что бывают такие офицеры, которым не стоит во время сражения поворачиваться спиной к подчиненным. Больше мне нечего добавить. Удачи вам с новобранцами. И осторожней с лучниками.
Он взял шлем и потянул свой плащ, вытаскивая его из общей кучи, и в этот момент на пол упала фибула Марка. Аппий нагнулся и поднял с пола золотой щит, с восхищением оглядел тонкую работу, перевернул, прочел слова, выгравированные с обратной стороны, и только потом с извиняющимся видом спросил:
– Простите, это отстегнулось от чьего-то плаща.
Марк протянул руку и с натянутой улыбкой засунул фибулу в карман, не обращая внимания на укоризненный взгляд Руфия.
Офицеры Второй тунгрийской когорты вышли из харчевни. На улице похолодало. Аппий запахнул свой плащ поплотнее и подтолкнул сослуживца локтем:
– Ты видел, какой у этого тихони меч? Не длинный, кавалерийский, а другой, с рукоятью в форме головы орла. Красивая побрякушка. Похоже, это ему покойный легат клинок оставил, остается только гадать, по какой причине. И пряжка, которая стоит немалых денег, если продавать в хорошем месте. На другой стороне интересная надпись: «Не мерзни, мой сын», и снизу выгравирован орел – аквила. Он точно не из местных. Интересно, это не он крутил шашни с женой Басса еще до того, как префекту спину продырявили?
Терций задумчиво покачал головой.
– Понятия не имею. Но даже в этом случае я бы не стал его винить. Говорят, что она – сладкий кусочек. Но мы уже пришли. Помалкивай, говорить буду я.
Они вошли в гостиный двор. Их проводили в заднюю комнату, освещенную светильниками, где крупный мужчина лениво поедал жареную курицу. Его густая темно-рыжая борода лоснилась от жира. При их появлении он вытер лицо и руки полотенцем.
– Садитесь, господа. Вина?
Терций сел в кресло, сделав сослуживцу знак, чтобы он последовал его примеру.
– Спасибо, префект. Немного выпить не помешает.
Старший офицер подождал, пока служитель нальет вина и удалится, а потом поднял свою чашу в приветственном жесте. В голосе звучали жесткие нотки, требующие внимания и повиновения.
– Так вы из Второй тунгрийской? Мне сказали, что ваши бойцы проверены в битвах. Мне повезло получить когорту в такое время, когда варвары еще не усмирены и можно добыть в бою немало славы. Я также слышал немало интересного про Вторую тунгрийскую: будет что обсудить, когда мы двинемся к северу от Вала и у нас будет много свободного времени. А пока что я хотел прояснить кое-какие вопросы.
Терций поставил чашу и выпрямился в кресле.
– Мы к твоим услугам, префект…
– Фурий. Грацил Фурий. Начнем по порядку. Какова численность когорты?
– Семьсот двадцать четыре человека, пригодных к несению службы.
Префект поджал губы.
– Численность неполная. Были потери?
– Да, господин. Все в Битве утраченного орла.
– Почти центурия. Как хорошо, что я позаботился о пополнении и закрепил за нами центурию отличных новобранцев. Тоже тунгрийцев.
Терций обменялся взглядами с Аппием.
– Это хорошая новость, господин. Я ранее слышал, что все оставшееся в порту пополнение уже разобрано.
Такая сдержанная реакция позабавила Фурия, и он фыркнул.
– Не надо разводить со мной дипломатию, центурион. Я знаю, они предназначались для нашей братской когорты, но я отыскал коменданта порта, который распределяет пополнение, и помог ему пересмотреть свои взгляды по этому вопросу. Он изменил свое решение, как только увидел горстку золотых монет.
Терций непроизвольно нахмурился.
– У нас с Первой когортой сложились хорошие отношения, префект. Я не уверен…
– Полагаю, ты не просто не уверен, центурион. Ты считаешь, что, уводя пополнение у Первой из-под носа, мы поступаем недостойно, возможно, даже бесчестно…
Теперь центурион увидел расставленную перед ним ловушку и был очень осторожен в выборе слов.
– Вовсе нет, господин. Я просто подумал, что в первой когорте не хватает больше двухсот пятидесяти человек, вот и все. Их примипил очень огорчится, если заберем почти половину их пополнения.
Фурий хитро улыбнулся.
– Ты участвовал в Битве утраченного орла, центурион?
– Да, господин.
– И это там моя когорта понесла потери, которые нам надо восполнить?
– Да, господин.
– Правильно мне рассказали, что, если бы не своевременное вмешательство Второй когорты, Первая была бы затоптана варварами?
Терций понял, куда клонит начальник.
– Совершенно верно, префект, мы спасли их шкуры, это правда. Один из их центурионов так мне и сказал меньше часа тому назад. Но Первая когорта приняла на себя основную тяжесть сражения…
Фурий развел руками.
– Ну вот, получается, что мы потеряли целую центурию, выручая Первую когорту из неприятного положения, а все пополнение достанется им? По-твоему, это правильно?
Терций знал, чью сторону следует принять в этом споре.
– Конечно, нет, господин. В таком случае нам надо встать с рассветом и заранее быть готовыми к неприятному спору. Мы видели офицеров, которые прибыли за пополнением, и нам бы не хотелось попадать им под горячую руку.
Фурий понимающе улыбнулся.
– Я так и думал. Комендант обещал разбудить и построить нашу центурию с первыми лучами солнца, поэтому давайте немного поспим. Свободны, господа. Еще только один вопрос.
Офицеры выжидающе молчали.
– Я слышал от разных людей, что одна из здешних когорт прячет беглеца из Рима. Похоже, этот человек – последний, кто остался в живых из целой семьи, которую император посчитал нужным ликвидировать. Незадолго до своего падения отец отправил сына на северную границу. Тот, кто выдаст предателя, будет осыпан императорскими милостями, вероятно, даже получит повышение. Поэтому тот, кто укажет мне на этого человека, будет щедро вознагражден. Очень щедро.
Офицеры Первой тунгрийской когорты встали рано и явились в пересыльные казармы, когда солнце только-только показалось над горизонтом. Они ожидали, что никого из офицеров не будет на месте, но, к своему удивлению, застали там коменданта порта, отвечавшего за прием и распределение новобранцев.
– Приветствуем. Мы прибыли за двумя центуриями пехоты, зарезервированными за Первой тунгрийской когортой по приказу легата Эквития, командира Шестого имперского легиона. Скажи нам, где они, и мы заберем их с твоего довольствия.
Комендант оказался лысеющим мужчиной лет сорока в форме легионера. Он поднялся со своего стула и с виноватым видом, прихрамывая, двинулся им навстречу.
– Прошу простить, господа, у меня осталась только одна центурия. Как вы знаете, все нуждаются в пополнении…
Он сжался под враждебными взглядами четырех центурионов. Юлий подошел к нему поближе, подняв палец в знак того, что не нуждается в дальнейших извинениях.
– Мы были здесь вчера, центурион, уже после того, как ты спрятался в свои покои. И своими глазами видели две центурии отборной пехоты, готовой отправиться в путь. Как так получилось, что на следующее утро осталась всего одна?
Он поднял бровь, ожидая ответа. Его собеседник беспомощно развел руками.
– Час назад заходил префект в сопровождении двух центурионов. Он приказал выделить ему центурию тунгрийцев, чтобы восполнить боевые потери. Мне оставалось только повиноваться.
Руфий подтолкнул Дубна.
– Давай, дружище, ты знаешь, что надо делать.
Могучий молодой центурион, пройдя мимо коменданта, принялся внимательно разглядывать деревянные половицы. Руфий говорил небрежным тоном, все его внимание, очевидно, было приковано к стенам казармы, едва различимым в туманном утреннем свете.
– Мы все понимаем, комендант, ты распоряжаешься одним из самых ценных ресурсов во всей округе. Наверное, это большой соблазн, если учесть, что ты застрял в этом вшивом порту, а до пенсии осталось лет пять, не больше? И вот к тебе приходит старший офицер и предлагает некую комбинацию кнута и пряника, предлагая выделить ему лишнюю пару дюжин солдат. И ты задумываешься: зачем тебе получать на свою голову лишние неприятности, когда можно еще и подзаработать. Ведь так? И как же зовут этого офицера?
Комендант следил за перемещениями Дубна с нарастающей тревогой.
– Он… подписался как…
Трясущимися пальцами он открыл таблички с записями, торопливо просматривая выцарапанные на воске слова.
– …как префект Фурий, Вторая тунгрийская когорта.
Юлий стал еще мрачнее.
– Проклятая Вторая когорта! Я должен был сразу догадаться! Их новому префекту палец в рот не клади. Дядюшка Секст будет в ярости, когда узнает.
– Нашел!
Дубн приподнял кинжалом болтающуюся половицу и, засунув руку в пространство под полом, достал кошелек. Он перебросил его Руфию, который взвесил на ладони маленький кожаный мешочек.
– Хм, приятно оттягивает руку. Должно быть, сумма немаленькая. Как говорится: не бери маленьких взяток, чтобы не рисковать из-за ерунды. Да, риск, между прочим, немалый.
– Но я…
Читать бесплатно другие книги:
