Охотник на ведьм Баумгертнер Ольга

7. В час до заката

– Элишка, – тихо позвал я, заходя в квартиру.

Всюду чувствовалось ее присутствие и все же... Словно она только что ушла.

– Черныш...

Рыжик выбрался из-за пазухи, принюхиваясь.

– Его нет, хозяин.

– Собирай вещи.

Я бросил сумку на постель и положил туда все свои вещи из гардероба. Рыжик нагрузив самую большую сковороду съестным с грохотом поволок ее из кухни в потайную комнату. Взяв по пути ноутбук, я забросил его вместе с сумкой туда же. Рыжик, пыхтя, потащил столик с фильмами.

– Оставь! Может ты еще холодильник захватишь с собой.

– И постель, и джакузи, а как же! – гнусаво откликнулся он. – Чего добру пропадать...

– Там все это есть.

– А чего я тогда надрываюсь?

– Понятия не имею, – я присел на постель.

Чертяка с ворчанием впихнул-таки в комнату журнальный столик и захлопнул дверь.

– Чего мы ждем? – он запрыгнул ко мне на колени и осторожно тронул лапками мои пальцы.

Я не ответил. Прошло несколько минут. На поддоннике возникла тень, и, отворив незапертое окно, в спальню запрыгнула Элишка. Довольная, раскрасневшаяся от мороза, хотя закутанная в одеяло, задрапированное наподобие римской тоги. Руки она держала за спиной.

– Ты уже вернулся? – она с лету чмокнула меня в губы, и улыбка тут же исчезла с ее лица. – От тебя пахнет... ты целовал другую!

– Я пытался делать ей искусственное дыхание...

Она облизнула губы.

– Кровь... Она умерла?

– Это была Марьяна.

Элишка опустила руки. В одной из них был горшочек с живой маленькой елочкой, украшенной тонкими блестящими гирляндами и мишурой, в другой какой-то сверток.

– Скоро Рождество, – она растеряно протянула мне все это.

Рыжик подхватил елочку и деловито потащил прочь. Выбравшийся из складок элишкиного одеяния Черныш взял сверток и поспешил за братцем.

– Вы справляете человеческие праздники?

– Всегда чувствуешь себя глупо, когда все остальные веселятся, – она села рядом, прижавшись ко мне, и я нежно ее обнял.

– Нам надо уходить отсюда.

Она удивленно на меня посмотрела.

– Пожалуй, я рассорился со своими работодателями, – пояснил я.

– Мы уедем в другой город?

– Мне нужно еще три дня, чтобы закончить дела.

Я поднялся, выглянул в окно. У подъезда остановились два черных микроавтобуса. Матиаш вышел из одного и посмотрел наверх.

– Пора, – я увлек за собой Элишку.

Мы перескочили через журнальный столик, приземлившись прямиком на диван. Элишка ойкнула, когда одна ее нога угодила в полную холодных продуктов сковороду. Черныш захлопнул на нами дверь. Свет отключился, и мы на несколько мгновений оказались в полной темноте. Когда вновь загорелась лампа, чертик распахнул дверь, выкатывая столик, Рыжик потащил сковородку на кухню, а я сумку в спальню. Элишка выглянула наружу.

– Ничего не понимаю... – она вышла из комнатки, но ее взору предстала та же самая квартира.

И лишь когда она добралась до окна, из которого открывался вид, она поняла.

– Мы теперь на первом этаже! На той же самой улице, только в соседнем доме напротив! Янош они поднимаются туда!

– И никого они там не найдут, – я устроился на подоконнике, наблюдая за действиями охотников.

Не прошло и получаса, как они вышли оттуда и уехали. Матиаш был хмур и крайне раздражен.

– И сколько у тебя таких квартир? – Элишка смотрела, как Рыжик пытается состыковать два одинаковых журнальных столика.

– Только две – больше бы не понадобилось, – я забросил в пустой гардероб вещи.

Элишка поставила на столик елочку и вновь протянула мне сверток. Я распаковал и воззрился на нее.

– Где ты это нашла? – я держал в руках толстый, увесистый том, на черном бархате обложки которого серебром было выведено название «Сон в летнюю ночь».

Это было подарочное коллекционное издание, выполненное на мелованной бумаге с изумительными цветными иллюстрациями. Элишка, видя мое изумление, и что мне, без сомнения, ее подарок понравился, заулыбалась.

– Ты ведь не будешь сердиться, но мне пришлось украсть его для тебя из книжного магазина, потому что у меня нет денег...

– Милая, – я привлек ее к себе.

Лежа в постели, я целовал ее тонкие пальчики совсем недавно так нежно ласкавшие меня.

– Ты немного похож на Оберона из фильма, – пошептала она. – Не лицом, конечно, – характером.

– Что? Вот еще! Я никогда бы не стал подсовывать свою жену в постель к ослу.

Элишка засмеялась, вырвала пальцы из моих рук, и ее коготки заскользили по моей коже, чуть царапая.

– Ты такой же коварный.

– Конечно, – я улыбался, гладя ее бархатные щечки тыльной стороной ладони и чуть вздрагивая от ее уколов. – Ты не забыла? Если я не выпускаю когти, это не значит, что у меня их нет...

– Ужинать давно пора, – в два голоса захныкали чертенята, устроившиеся у нас в ногах. – Сколько можно любиться?

Я лишь шикнул на них.

Ранним утром, еще затемно, я шепнул Элишке, что скоро вернусь, и направился в дом Марьяны. Охотники уже побывали здесь – двери и окна были опечатаны, вещи в лавке и квартире перерыты, некоторые из них они забрали. Но вот главное они не нашли. Я откинул половик перед прилавком и повел ладонью. На полу вырисовались очертания люка, через миг его крышка откинулась. Я взял с одной из полок масляный фонарь, на который никто не обратил внимания, зажег и спустился вниз. Пройдя длинный каменный коридор, я остановился перед обитой металлическими полосами дверью и отомкнул засов. Дверь, недавно смазанная, легко поддалась под нажатием и, распахнувшись, с грохотом ударила о стену камеры. Двое людей поднялись с матрасов, жмурясь с непривычки от света. Наконец, они разглядели меня.

– Ян!

– Доброе утро, Доминик, Петр, – я поставил фонарь на пол между нами.

– Не разберешь тут утро или нет, – буркнул Доминик.

– Вот уж не ожидали тебя увидеть... – заметил Петр. – Да и твою ведьмачку уже тоже – заморила нас совсем голодом. Если то, что она приносила, можно было назвать едой...

– Марьяну убили. Руки давайте...

Они вытянули руки, загремев совсем уж средневекового вида кандалами.

– Ничего себе, она для вас раздобыла... – я щелкнул по железу пальцем, и оно рассыпалось ржавой пылью.

– Ты нас освобождаешь что ли? В честь чего это?

– Я поссорился с Матиашем, так что не вижу смысла дальше держать вас здесь.

– Может, хоть объяснишь, что произошло? – спросил Петр.

– А разве не ясно?

– Та девка, с которой мы тебя видели, все-таки очаровала тебя, – Доминик почесал двухнедельную щетину на подбородке. – И ты, разумеется, не смог убить ни ее саму, ни ее чертову семейку. Это заклятие, кажется, называется «ложная смерть»? Нам Марьяна рассказывала, объясняя наше воскрешение. С ведьмами у тебя, конечно, эффектней получилось – море крови, вопли, ощущение боли...

– Что-то вроде того, – не стал отрицать я.

– Но почему ты не убил нас, когда надо было?

– Вы ведь тоже не убили меня, когда надо было, – отозвался я в тон Петру. – Кроме того, я всегда считал вас своей семьей.

– И тем не менее ты упрятал нас сюда из-за какой-то стервы, – Доминик разминал руки, тря запястья, где остались следы кандалов.

– Ты не прав. Элишка – она хрупкая и беззащитная, у нее-то и ведьмовских сил – кот наплакал.

– Но ее мамаша и сестра... Ты же читал их дело.

Я пожал плечами.

– Из-за чего ты поругался с Матиашем? – спросил Петр.

Я достал телефон – связь, хоть и слабенькая, все же проникала сквозь толстые стены подвала.

– Он вам лучше обрисует ситуацию... Доброе утро, Матиаш, извини, что разбудил. У меня для тебя маленький сюрприз в лавке Марьяны, – я нажал отбой и добавил: – Вы поосторожнее, он на взводе – еще начнет палить без разбору.

Я поднял фонарь, и мы выбрались наружу.

– Что будешь делать дальше, Ян? – Петр внимательно смотрел на меня, и я знал, что несмотря на все, что произошло, он беспокоится обо мне. – Ты вернешься в колдовской род?

– Шутишь? После всего-то? Клара бы самолично растерзала меня, если бы это ей было по зубам, – я задул фонарь, на улице уже заметно посветлело. – Ну все, мне пора.

Доминик пожал мне руку, а Петр так и вовсе прижал к себе.

– Мальчик, – прошептал он глухо. – Береги себя и прости, если что было не так.

– Вы тоже будьте поосторожнее, – я высвободился и на миг застыл на пороге. – Передай Матиашу – он недавно назвал меня лучшим охотником. Пусть поразмыслит над своими собственными словами.

Я исчез среди крыш. Устроившись в густой тени чердачного окна, я увидел, как несколько черных силуэтов скользят по узким переулкам. Наконец, они оказались в тупичке.

– Доминик?! Петр?! – до меня долетел изумленный возглас Матиаша, узнавшего охотников, стоящих на улице у входа в лавку.

– Да, как ни удивительно, но это мы, – откликнулся Петр.

– Но как?!

– Можно, мы сначала что-нибудь съедим и примем ванну, а то кажется мы подхватили вшей в подвале этой ведьмы, – предложил Доминик.

– Где Ян?

– Станет он тебя дожидаться, – проворчал Петр.

– Есть сигареты? – спросил Доминик. – Курить хочется до смерти.

Я усмехнулся и направился домой.

В полдень меня разбудил телефонный звонок. Я машинально взял трубку.

– Да?

– Я тебя тоже разбудил, Ян? – в трубке послышался голос Матиаша.

– Что надо? – несколько грубо поинтересовался я.

– Мне удалось потолковать с Кларой, и мы, пожалуй, смогли кое в чем договориться. Она сказала, чтобы я ни в коем случае не позволил тебе послезавтра оказаться на вышеградской скале.

– Ты дурак! – я бросил трубку.

Но он позвонил снова.

– Ты дурак, потому что старая ведьма водит тебя за нос! – и прежде чем он успел что-либо сказать, вновь нажал отбой, а следом и вовсе отключил телефон.

Рядом зашевелилась проснувшаяся Элишка. Я потянулся и посмотрел в потолок, понимая, что сон ушел. Я поднялся, принял душ и занялся готовкой позднего завтрака. Элишка шлепая босыми ногами появилась на кухне и согнав со стула чертенят, не поделивших кусок ветчины, уселась за стол.

– Это они звонили? Что им надо?

– Скучно им без меня, – я налил нам кофе.

– Почему ты не выбросишь этот телефон к дьяволу? – Элишка захрустела поджаренными хлебцами.

– Я не выбрасываю вещи до тех пор, пока считаю их необходимыми.

– Ты еще будешь общаться с ними? – она нахмурилась.

– Да. Всегда полезно знать точку зрения врага, тем более, что это можно сделать на расстоянии.

– По-моему, их точка зрения уже известна, если они хотели тебя убить.

– Сейчас это желание несколько подкорректировано.

Элишка некоторое время молча ела.

– Что находится за семью дверями? – спросила она.

– Это тайна.

– Ты мне не доверяешь?

– Нет, я просто сам не знаю...

Элишка с изумлением воззрилась на меня.

– Хочешь сказать?!

– Ну не то что бы не знаю, – я понял, что ее возмутило. – Там хранится мое истинное имя.

– Твое имя? – с недоумением повторила она. – Но зачем... Разве это так важно? У тебя прекрасное имя!

– Да конечно, оно самое популярное в Чехии.

– Разве оно стоит стольких жизней?

– Сейчас ты мне очень напомнила твою сестру.

– Прости, Янош, но я всего лишь хочу понять, – Элишка встревожено смотрела на меня.

– Вместе с именем вернется частица моей памяти.

– Памяти? – совсем уже ничего не понимая удивилась она.

– Ш-ш, – я взял ее руку и прижал к своим губам, задавив порыв, рассказать ей. – Я не хочу тебя пугать. Пожалуйста. Так будет лучше, если ты не будешь знать.

А потом подарил ей колечко – ободок образовывали золотые стебли переплетенных трав, а темно-синие камни, такие же сверкающие, как глаза Элишки, являлись лепестками ирисов.

– Это же настоящие сапфиры, – изумлено прошептала она.

– Во всем мире только одно такое кольцо, – я поцеловал ее.

Оставив Элишку дома, я отправился в Вышеград, чтобы заранее оглядеться. Каким образом, интересно, Матиаш хотел помешать мне? Небо вновь расчистилось, сияло солнце. Когда я неспешно добрался до скалы, время близилось к вечеру. Я поднялся по тропе наверх. Подо мной текла Влтава, а дальше лежала предвечерняя Прага, и красная черепица на крышах домов еще больше алела в лучах заката. Над пропастью дул ледяной ветер, и я поднес ладони ко рту, согревая их дыханием.

– Ты не поторопился, назвав меня дураком? – спросил Матиаш за моей спиной.

Я обернулся. Рядом с Матиашем стояла Клара.

– Какая милая картина, – произнес я, продолжая дуть на озябшие пальцы. – Никогда бы не смог представить, что вы сможете мирно стоять рядышком...

Матиаш, обнажая клинок, шагнул ко мне.

– Не вздумай смыться, Ян. Ты на прицеле, но этот раз, будь уверен, пули тебя достанут. Нас тут много, разумеется. Но сперва – отдай ключи и прикажи своим чертям убраться от тебя.

– Досадно, Матиаш, но все перечисленное осталось дома, – я вывернул карманы. – У меня даже ножа нет с собой.

– Тогда я поторопился назвать тебя лучшим охотником, – Матиаш крепче сжал рукоять, еще ближе подбираясь ко мне.

– Ты даже не представляешь, насколько верны были твои слова, – я неодобрительно покачал головой.

К рыже-алым отсветам заходящего солнца присоединились тонкие красные лучики забегавшие по мне красными муравьями.

– Славно перестраховались, – заметил я. – Ты смог договориться не только с Кларой, но и с Ондрием.

– Это оказалось чрезвычайно легко, особенно после того как ты пристрелил Диану и Томаша. Он считал их особо важными агентами.

– А ведь ты так и не понял из-за чего вся эта кутерьма...

– Не слушай его! – оборвала меня старая ведьма. – Он мастак заговаривать зубы. Лжец, предатель!

Матиаш подошел ко мне уже на расстояние вытянутой руки. Я мельком оглянулся – до пропасти всего три шага.

– Даже не думай дергаться, шагнешь в сторону – и из тебя сделают решето.

– Что ж, мне так и стоять, как барану на закланье?

Матиаш внимательно смотрел на меня, и в его глазах появилось некоторое недоумение.

– Тебе не страшно умирать, а, Ян?

Я рассмеялся, прижмурив глаза на солнце. Я опередил Матиаша на короткий миг. Он вскрикнул от боли, когда его грудь пронзили мои когти. Но и его клинок вошел в мою плоть.

– Сдохни! – Матиаш, обливаясь потом, валился на меня, всаживая нож еще глубже.

Я смеялся.

– Почему?!

Он заглядывал мне в глаза, ему было чертовски больно и страшно, но еще больше его пугало внезапно обрушившееся на него непонимание, и расширившиеся его зрачки наполняло отчаяние. Он пытался найти страх и у меня, но не находил. Пытался найти подтверждение своей победы, но и этого не видел.

Я смеялся уже тише и слабее, но так же с видом непобежденного. Облизывая губы, я впервые попробовав свою кровь на вкус. Мне стало даже в чем-то жаль Матиаша. Ведь когда человек совершает роковую ошибку...

– Ян, будь ты проклят! Какого черта тебе сейчас смешно? Что ты сделал? Что ты сделал, ублюдок?! Какую еще свинью подложил? Отвечай, сволочь!

– Ты чувствуешь свое сердце в моей руке, Матиаш? – сквозь смех прошептал я. – Но я не сожму ладонь и не раздавлю его. Может, даже твоя новая союзница сумеет вытащить тебя с того света... Потому что не хочу забирать тебя с собой...

Дрожа от ужаса, Матиаш, опустил взгляд.

– Почему? – спрашивал он, начиная терять сознание.

Но до самого моего последнего вздоха он не услышал ни единого ответа.