Клуб одиноких сердец Митрофанова Мария

Глава тринадцатая

Рэйли сидела в своей машине в темноте недалеко от дома Брен, так сильно вцепившись в руль, что ее пальцы онемели. Она должна ехать домой. Она должна поехать домой и забыть о Лиз. С Паркер все в порядке. Кэндис, Лиз и Брен догадаются отвезти ее обратно в клинику, если ей станет плохо. Ей не нужно возвращаться туда. Ей не нужно снова встречаться с Лиз. Ей не нужно, чтобы какая-то искаженная версия ее прошлого снова появлялась в ее жизни, издеваясь над ее ошибками и предлагая исправить их.

Рэйли подскочила, когда кто-то забарабанил в стекло. Когда она выглянула наружу, она встретилась взглядом с Лиз.

— Открой дверь, — попросила Лиз.

— Она не заперта.

После секундной запинки Лиз открыла дверь и уселась на переднее сиденье.

— Что ты тут делаешь?

— Думаю. А ты?

— Гуляю.

— Не стоит тут гулять в одиночестве.

Лиз покачала головой.

— Все вокруг вдруг начали относится ко мне, как к инвалиду.

— Не нужно рисковать, даже если это безопасный район.

— Я не об этом.

— А, — Рэйли сжала челюсти. — Это тоже причина быть поосторожнее.

— Давай проедемся.

Рэйли удивленно посмотрела на нее. Лиз пристегнула ремень и расслабилась на пассажирском сиденье, свободно положив руки на колени. Тем не менее, ее голос был очень напряженным.

— Куда? — спросила Рэйли.

— Все равно.

— Хорошо. — Рэйли завела мотор и опустила верх машины. — У меня в бардачке есть свитер, если нужно.

— Мне не холодно, — сказала Лиз.

Больше они не разговаривали, пока Рэйли вела машину по почти пустым улицам Западной Филадельфии, мимо зоопарка, мимо поворота на Плато Белмонт и спортивные площадки, и дальше на запад по Ривер Драйв. Рэйли заехала на пустую парковку около реки, которая разрезала город на две части и заглушила мотор. Двигатель, охлаждаясь, издавал громкие тикающие звуки. Ночной воздух был горячим и неподвижным. Река текла среди деревьев, как черная бархатная лента, ее поверхность сверкала в лунном свете, а на берегу порхали светлячки.

— Я все неправильно сделала, — наконец сказала Лиз. — Прости, что я не сказала раньше.

— Мне кажется, пару раз ты пыталась, но я, очевидно, тебя не слушала, — с горечью сказала Рэйли. Может быть, Энни тоже пыталась ей сказать? Боже мой, да что с ней не так?

— Я собиралась сказать тебе вчера, но потом… этот поцелуй. Последнее, чего я от себя ожидала — это то, что мне захочется целоваться с кем-нибудь, — призналась Лиз. — А потом мой здравый смысл просто испарился.

Рэйли покачала головой.

— Я врач и я поверила тебе, что у тебя кишечный грипп. Боже, я бы так и не узнала.

— Я сама узнала только пару недель назад — как раз в тот день, когда мы встретились — и так как мы с Джулией расстались, я никому об этом не говорила.

— И ты меня совсем не знаешь. Нет никаких причин, чтобы ты должна была говорить мне.

— Есть очень хорошая причина, — запальчиво сказала Лиз.

— Какая?

— Ты поцеловала меня, и я не сказала тебе «нет».

— Ну что же, теперь ты мне все рассказала.

С грустью Лиз приняла тот факт, что поцелуев больше не будет. Учитывая все то, что происходило сейчас в ее жизни, это было к лучшему. Рэйли не была из тех, с кем можно завести короткий ни к чему не обязывающий роман, и, как бы Лиз не хотелось, она и сама была не такая. Особенно сейчас, когда она ждала ребенка. Но нельзя оставлять эту боль и напряжение между ними.

— Ты сказала, что Энни умерла от удара.

Рэйли смотрела перед собой, чувствуя, как ее желудок поворачивается и откуда-то со дна сознания поднимается старая боль.

— Да.

— И она была беременна?

— Да.

Лиз хотела узнать больше, но видела, как тяжело Рэйли говорить об этом. С минуту она размышляла о том, что прошлое не стоит ворошить, но каким-то образом она понимала, что Рэйли постоянно помнит об этом, что смерть Энни преследует ее и ночью и днем.

— Но ты не знала.

— Нет. Рэйли содрогнулась и стала смотреть на лунные блики на воде. Она никогда ни с кем не говорила про Энни. — Еще в детстве у Энни обнаружили тяжелую форму диабета. Как и многие люди с потенциально смертельными заболеваниями, она отказывалась признавать, насколько это серьезно. Из ее рассказов я узнала, что она дважды чуть не умерла из-за диабетической комы, потому что не принимала лекарства. Когда она стала старше, с этим стало поменьше проблем, но она все равно вела себя неадекватно. Она всегда делала все так, как ей хочется.

— Должно быть, ее болезнь доставляла тебе много трудностей… вам обеим.

— Энни всегда играла жестко. Каждую минуту она проживала, как последнюю, и можно было лишь жить ее сумасшедшей жизнью или остаться позади, — вздохнула Рэйли. — Эта ее дикость тоже очень привлекала. Я ничего не делала для того, чтобы обуздать ее.

Лиз так хотелось плюнуть на дистанцию, разделяющую их и взять Рэйли за руку. Голос Рэйли дрожал, выражая потерю и самообвинения, и, кроме этого, такое замешательство, что Лиз стало больно. Но она и так уже перешла границы, чего делать не стоило, особенно с Рэйли, у которой было так тяжко на душе.

— Ты была очень молода.

— Нет, мне было двадцать три, когда мы встретились. — Рэйли откинула голову назад. Черное небо, усеянное звездами, простиралось на такое расстояние, которое и представить себе было невозможно. Под этим огромным небом она вдруг ощутила себя маленькой, одинокой, и потерянной. — Я не видела признаков. Не замечала, что она беременна. Я не заботилась о ней. — Она повернулась и посмотрела на Лиз. — Я не заботилась о ней, и она умерла.

— Она ведь не сказала тебе, Рэйли.

— Она не сказала мне, потому что знала, что я не хотела, чтобы у нее был ребенок.

Лиз закрыла глаза, слова Рэйли отпечатались у нее внутри четко и жестоко, как и тогда, когда Джулия позвонила из Калифорнии и попросила ее отменить прием у гинеколога. Я не хочу ребенка, Лиз. Я не хочу, чтобы ты забеременела.

Эти слова поразили ее. Услышав их сейчас снова, она только убедилась, насколько она была права, когда сказала «нет», независимо от того, чего хотело ее тело. Теперь ей нужно было думать за двоих — за себя и за ребенка, которому она решила дать жизнь. Она была одна, и все-таки их было двое.

— Мне жаль, — прошептала Лиз, и ей действительно было жаль — Энни, Рэйли и себя саму, из-за того, что она так никогда и не узнает, к чему могли бы прийти их с Рэйли отношения.

— Готова ехать обратно? — спросила Рэйли, как будто понимая, о чем она думает.

— Да.

Брен включила настольную лампу и повернула ее так, чтобы свет падал только на монитор компьютера. Она выключила верхний свет, когда заметила, что Паркер и Кэндис заснули. Кэндис свернулась в углу дивана, ноги Паркер лежали у нее на коленях, одну руку она положила на колено Паркер. Они выглядели привязанными друг к другу даже во сне, и были достаточно молоды, для того чтобы выглядеть как подростки. Паркер зашевелилась и тихо застонала, и Кэндис сразу открыла глаза.

— Милая, ты в порядке? — шепнула она.

Паркер пробормотала что-то бессвязное, и ее дыхание снова выровнялось. Кэндис закрыла глаза.

Брен улыбнулась, представив, как смутится Кэндис, если ей сказать, какой она бывает нежной, когда не следит за своим поведением. Кэндис всегда притворялась сильной и даже грубоватой, но нетрудно было разглядеть, что за этим прячется, если постараться. Обычно никто не видел этого, или просто не хотел. Паркер, кажется, не заботила эта маска Кэндис, или она не верила в нее. Брен задумалась, сколько времени пройдет, пока Кэндис поймет, что Паркер другая, и что с ней у нее все по-другому.

Когда Брен уверилась в том, что они обе опять заснули, она открыла почту Мелани Ричарде, чтобы просмотреть сообщения за день. Она ответила на некоторые технические вопросы от редактора, внесла даты сдачи книги в календарь, а потом стала изучать письма от незнакомых корреспондентов. Один из заголовков привлек ее внимание.

Re: Любовница Джей

Адрес был незнакомый. [email protected]. Сообщение короткое.

— Чего боится Джей?

Брен подвела курсор к кнопке «удалить», потом засомневалась, глядя на вопрос. Это не Джей боится. Но она не могла выдать себя подобным образом, она ведь даже друзьям об этом ничего не рассказывала. Почему тогда этот незнакомец, казалось, уже все знал? Ее пальцы дрожали. Ей нужно было проигнорировать это сообщение и двигаться дальше, оставаясь в безопасности, но вместо этого она ответила, пытаясь вырваться из стен, которые она сама создала.

Джей не боится. Она ждет любовницу, которая будет настолько смелой, что сможет освободить ее.

Она отправила сообщение, потом закрыла глаза, страстно желая, чтобы это письмо растворилось в воздухе до того, как достигнет цели. Что она делает?

Пискнул сигнал почты, и Брен подскочила на месте. Ее сердце бешено забилось. Она почти боялась прочитать ответ. Брен открыла глаза и засмеялась над своей глупостью. Пришла новостная рассылка от CNN. Просто чтобы доказать себе, что это глупости, она обновила страницу, зная, что новых писем нет. Она была не права.

— Я не боюсь. А ты?

Прошла минута. Две. Четыре. Брен не двигалась, ее пальцы недвижно зависли над клавиатурой.

— Боюсь чего? — написала она.

Ее почтовый клиент был настроен так, чтобы автоматически получать почту каждые пять минут. Она могла бы сама обновить почту прямо сейчас, но не стала. У нее было пять минут, чтобы встать и отойти от компьютера. Она могла бы выключить его и к утру она бы уже была сама собой, а не Мелани Ричарде, запутавшейся в мире женщин без лиц, которые склонялись перед ней, чтобы доставить ей удовольствие. Единственным звуком в комнате было дыхание двух спящих женщин.

Ее почта загрузилась.

— Чтобы освободить меня. Я жду.

Пока минуты уходили, и Брен сопротивлялась желанию ответить, она стала дышать свободнее. Ей нравились игры, даже одиночные, и она увидела в этом игру. Ее сложно было соблазнить рассказать хоть что-нибудь о себе, но ей понравилась эта попытка. Почта снова загрузилась.

— Блу Даймонд Лаунж. В любой день после десяти вечера.

Брен выдохнула и быстро закрыла программу, потом отодвинула стул подальше от стола, как будто могла убежать от слов на экране. Блу Даймонд Лаунж находился на Делавер

Авеню, в двадцати минутах езды от ее дома.

Лиз на цыпочках зашла в кабинет Брен, Рэйли за ней. Обратно они ехали в такой же тишине, как и, когда ехали к реке. Несмотря на дистанцию, разделяющую их, Лиз постоянно осознавала, что Рэйли рядом с ней и что она упрямо смотрит только вперед. Жесткая линия подбородка и напряженные плечи говорили о гневе, но Лиз не могла понять, в чем его источник. Ее грусть, сожаление и даже угрызения совести Лиз понимала. Она узнала не все, но они сегодня раскрыли друг перед другом больше ран, чем могли вынести, поэтому она молчала.

— Привет, — шепнула Лиз Брен, которая сидела за своим столом со странно пустым выражением лица. Может быть, она спала с открытыми глазами. — Брен?

Брен развернулась на стуле в их сторону и моргнула, как будто приходя в себя. Она улыбнулась.

— Вы пришли, чтобы разбудить спящих красавиц?

— Красавица не спит, — шепнула Кэндис, — только чудовище.

Паркер заворчала и попыталась пальцами ноги ударить Кэндис по животу.

— Чудовище проснулось и разозлилось!

— В твоем состоянии не стоит возбуждаться, — предупредила ее Кэндис.

Паркер засмеялась и сразу застонала от боли.

— Боже мой, не смеши меня. А. Черт.

Рэйли обошла Кэндис и подошла к Паркер. Она встала на колени около дивана и положила одну руку на голову Паркер.

— Дыши через рот и постарайся больше не смеяться. От этого давление в голове усиливается.

— Извини, я не хотела, — быстро сказала Кэндис. — С ней все в порядке?

— Кто-нибудь может включить свет? — спросила Рэйли. — Паркер, закрой глаза.

Лиз потянула за переключатель света, зажигая лампы на люстре в центре потолка.

— Достаточно?

— Да, хорошо. — Рэйли пару минут изучала лицо Паркер. — Глаз болит? Не веки и не скула, а само глазное яблоко?

Паркер задумалась и Кэндис обеспокоено подвинулась к ней поближе.

— Нет, — вымолвила, наконец, Паркер. — Все вокруг болит, а глаз нет.

— Он двигается у тебя под веками? Я не хочу, чтобы ты открывала глаза, потому что из-за этого внутриглазное давление сейчас может повыситься.

Паркер снова сомневалась, и Кэндис просунула руку под ее пижамные штаны и погладила ее лодыжку. Брен предложила ей пижамные штаны, чтобы одеть вместо софтбольных шорт, и они были для нее слишком узкими и короткими.

— Если ты не уверена, Паркер, — сказала Кэндис, — мы можем вернуться в отделение скорой помощи.

— Нет, нет. Я в порядке, — Паркер хотела приподняться, но Рэйли осторожно остановила ее.

— Лежи, — сказала Рэйли. — Если ты попытаешься сесть таким образом, то давление может усилиться. Если ты хочешь сесть, сначала перевернись набок, и пусть кто-нибудь тебе поможет.

— Сколько же это будет длиться, — проворчала Паркер. — Утром мне надо на работу.

Лиз засмеялась.

— На этой неделе тебе не стоит выходить на работу. Ты распугаешь всех клиентов.

— Ну по крайней мере, мне нужно поработать дома. У меня на столе прямо сейчас куча бумаг.

— Отек будет усиливаться еще сорок восемь часов, а потом начнет уменьшаться, — сказала Рэйли. — Мы приложим лед сегодня, и чем дольше ты будешь его держать, тем быстрее пройдет синяк. Может быть, к концу недели ты сможешь показаться в солнечных очках.

— Уже лучше, — Паркер закрыла глаза, было видно, что она очень устала.

Рэйли встала.

— Думаю, нам всем можно расслабиться. С ней все в порядке. Если что-то изменится, звоните.

Кэндис извлекла себя из-под ног Паркер и встала.

— Спасибо.

— Да ладно, я только рада, что она не будет играть на следующей неделе. У нас будет на пару очков больше, когда она снова сможет играть.

— И не рассчитывай, — мрачно буркнула Паркер.

— Ну, — сказала Рэйли, вдруг смутившись, — я, пожалуй, пойду. — Она посмотрела на Лиз. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила Лиз, хотя была уверена, что они прощаются навсегда. Она смотрела, как Рэйли уходит, потом тяжело опустилась в большое мягкое кресло. — Ну что за ночь.

— Так куда ты ходила? — спросила Брен.

Кэндис посмотрела на них.

— Я что-то пропустила?

— Ничего, — сказала Лиз. Я ходила прогуляться и встретила Рэйли. Мы проехались на ее машине, вот и все. Она извиняющимся взглядом посмотрела на Брен. — Извини. Ты волновалась?

Брен покраснела.

— Я должна была волноваться, но я была немного занята и пока ты не вернулась, не поняла, что ты уходила. Но твой мобильный телефон всегда при тебе, да?

Лиз завела глаза.

— Да. Обещаю, я всегда буду на связи.

— Итак, — медленно сказала Кэндис, — я заметила некоторое напряжение между тобой и Рэйли.

Лиз посмотрела на Паркер, пытаясь понять, слушает ли она их.

— Она спит, — сказала Кэндис. — Я слышу по дыханию.

Брен улыбнулась.

— Мы наконец-то поговорили, — холодно сказала Лиз. — Так сказать, вряд ли что-то, кроме хорошенькой дозы реальности может ограничить либидо.

Кэндис покачала головой.

— Милая, разве ты до сих пор не научилась тому, что не нужно подчинять желание размышлениям и самоанализу.

— Что сказала Рэйли? — перебила ее Брен.

— Это слишком сложно.

— Тоже мне новость, — буркнула Кэндис.

— Кэндис, — сказала Брен, с легкой угрозой в голосе.

Кэндис подняла руки вверх.

— Ладно, сдаюсь. Я буду молчать. Это мучительно, но я справлюсь.

Лиз не смогла удержаться от смеха, и это было странно сейчас, когда ее наполняло столько грусти.

— Говоря вкратце, она все еще не может забыть бывшую девушку, которая внезапно умерла.

— О, это плохо, — сказала Брен.

— Да, это проблема, — сказала Кэндис.

— Как давно это было? — спросила Брен.

— Достаточно давно. Несколько лет назад.

Брен задумчиво кивнула.

— Что ж, иногда мы готовы двигаться дальше, но сами не осознаем этого, и чтобы понять это, нужно кого-то встретить.

Лиз посмотрела на нее, не понимая, о ком, кроме Рэйли, она говорит.

— И кроме того, она не хочет детей.

— Да, это камень преткновения, — равнодушно сказала Кэндис.

— Да, — согласилась Лиз.

Брен ничего не сказала.

— Так, — сказала Кэндис, очевидно, готовая сменить тему, — как мы будем праздновать твой день рожденья, Брен? Ты до сих пор не сказала, куда ты хочешь пойти.

Брен медленно улыбнулась.

— Куда угодно, куда мне хочется, да?

— Ну кроме неба.

— Тогда хорошо. Я хочу в «Блу Даймонд».