Иконы Штоль Маргарет

Глава 20

Богоматерь ангелов

Я покидаю Общество Благожелателей, мчась со всех ног. Краем глаза вижу строй солдат-симпов, шагающих по середине улицы.

Почему симпы стреляют в меня? Почему именно сейчас?

Я разрезаю толпу, которая уже стремительно редеет. Я слышу звуки новых выстрелов. Люди кричат, отчаянно разбегаясь во все стороны. Я не останавливаюсь.

Лукас. Где Лукас?

Зачем бы симпам стрелять в него?

Я поворачиваю за угол, в какой-то переулок, и ныряю за мусорные контейнеры. Несколько минут спустя в тень рядом со мной прыгает Лукас.

Мы лежим там, тяжело дыша, а солдаты бегут мимо нас по ярко освещенной улице.

– Почему? – Это первое слово, которое я в состоянии выговорить.

– Не знаю.

– Они ищут тебя или меня?

Я надеюсь, что ответа у него нет.

Лукас молчит. Я думаю о старике, который предсказывал мне будущее, о том, как кровь сочилась из его груди, о том, как опрокинулось его тело.

Я трогаю свой карман, ощущая твердые комочки нефрита. Теперь все передо мной расплывается, и я пытаюсь смахнуть слезы с лица, но они продолжают течь.

– Ты знаешь, зачем придумали Дока? – спрашивает Лукас.

– Он виртуальный врач. – Док сам мне это говорил.

– В пять лет я нашел в своей постели гадюку. Когда мне было одиннадцать, мой преподаватель выпил стакан молока, предназначенный для меня, и тут же упал замертво от цианида. В тринадцать кто-то выстрелил в меня прямо среди бела дня, и тогда мы перебрались на Санта-Каталину.

– Это ужасно.

– Док не просто медик. Он мой телохранитель. Людей, которые хотят, чтобы я жил, столько же, сколько тех, кто хочет, чтобы я умер. Это часть моего повседневного существования. – В голосе Лукаса такой же ужас, какой ощущаю я.

– Но ты по-прежнему здесь, разве не так?

Я прислоняюсь к нему спиной, прямо посреди мусора, в тени, в переулке. Я позволяю теплу Лукаса перетекать в меня и обратно.

– Мне очень жаль, Дол. Мне жаль, что я втянул тебя в это. Мне следовало быть поосторожнее. Мне следовало отправиться сюда одному.

Но он этого не сделал, да и не должен был. Во всяком случае, именно это он чувствует. И я его понимаю. А потому не произношу ни слова.

Немного погодя мы осторожно выходим обратно на улицу. Мы идем, опустив головы, и держимся в тени. Народ уже снова заполнил мостовую и тротуары, и временное затишье после инцидента с солдатами сменилось обычным гамом и суетой. Толпа и шум теперь лишь успокаивают. Страшна только тишина. И я рада, что она кончилась.

Вскоре мы добираемся до какой-то стены, сооруженной из песчаника, – она тянется на целый квартал, а то и больше. Я провожу пальцем по гладким прямоугольникам светлого камня, уже искрошившегося. Я смотрю вверх и вижу ряд позеленевших бронзовых колоколов. Кое-где еще можно рассмотреть медный цвет под патиной времени. Местами. Изредка.

– Здесь, – говоит Лукас. – Вот это я и искал.

В стене есть калитка, и она закрыта, несмотря на то что здание выглядит заброшенным.

– И что теперь?

– Вот это.

Лукас толкает калитку, и давно заржавевшее железо подается под его рукой. Калитка, как и почти все в Хоуле, представляет собой нечто сломанное и бесполезное и всего лишь сохраняет слабое воспоминание о той предназначенной для определенных целей вещи, какой была когда-то.

Мы входим в запущенный двор, откуда широкие низкие ступени ведут к массивному зданию из песчаника слева и к пустому, пересохшему фонтану справа. Там же, справа, но дальше, виднеется ряд строений – разоренные магазинчики с настежь распахнутыми дверями.

Лукас шагает позади, направляя меня к какой-то лишь ему известной цели. Я чувствую его руки на плечах, две теплые точки, но в целом мне холодно, хотя и светит солнце.

– Сюда, вот сюда. А теперь… посмотри вверх!

Я поднимаю голову к небу – и в голубой воздух передо мной взвивается фасад какого-то собора.

И она тоже здесь. Теперь я понимаю, зачем мы сюда пришли. И Лукас прав. Она более чем прекрасна.

Каменная статуя – печальная Дева – смотрит на меня сверху вниз.

– Богоматерь Ангелов. Так когда-то называлось это место. Очень, очень давно, – объясняет Лукас.

– Она изумительна.

Лукас вскидывает голову – так, чтобы мы смотрели на Деву под одним углом.

– Посмотри на ее нимб. Там наверху дыра, и он как будто сделан из самого неба, видишь? Мне это нравится больше всего.

Я не знаю, то ли это действительно Дева, то ли какой-то ангел. В любом случае в каменной крыше над головой фигуры и в самом деле круглая дыра, и я понимаю, что Лукас прав.

У нее небесный нимб.

– Тебе это нравится? Она нравится?

Голос проникает в мое ухо, но я не отвечаю. Я не могу говорить.

Ее нимб сделан из неба. Из того самого неба, которое прислало к нам монстров, самих Лордов.

Дева и монстры. Мир и смерть.

Ангелы и пришельцы.

Дева укутана апельсиновым цветом и алой бугенвиллеей, беспорядочно разросшейся над фонтанами и камнями площади.

– Лукас…

Это все, что я в силах произнести. Его ладони скользят по моим плечам, и вот уже он обнимает меня за талию, и я прислоняюсь к нему…

– Это ведь и есть настоящая Икона, да?

Я узнаю этот голос. Лукас отдергивает руки, и мы испуганно оборачиваемся.

– Я хочу сказать, это вроде как позволяет посмотреть на все под другим углом.

Площадь перед собором уже не пуста. Рядом с нами стоит Фортис. А за его спиной – ряд людей, которым я не нахожу определения. Это не симпы. И они не похожи на грассов. Они – нечто другое.

– Мои друзья по Сопротивлению. Я подумал, что вам пора наконец встретиться. В особенности теперь, когда вы сами пришли в их дом. – Фортис делает широкий жест рукой. – Славное местечко, а? Мне здесь нравится, все эти фонтаны и цветы… – Он срывает цветок бугенвиллеи. – Рыжий, как моя первая жена. Мне всегда нравились рыжие.

Я смотрю на Лукаса:

– Он? Так мы для того и пришли? Встретиться с Фортисом?

Я не могу в это поверить. И уж конечно, я не ожидала ничего подобного от Лукаса.

Тот пожимает плечами:

– Это ведь ты говорила, что веришь ему, верно?

Мерк усмехается:

– Ну же, вперед, мисс леди! Мои друзья сказали, что весь день следили за тобой. А потом потеряли, после той неприятности с джентльменом из Общества Благожелателей. Просто позор!

– Заткнись, Фортис!

Мне не нравится то, каким тоном он говорит. Как будто все имеет один вес и ничто не значит больше, чем другое. Этот цветок красный. Этот человек мертв. Для него все это всего лишь слова. Наверное, все мерки таковы, предполагаю я.

– Но они просто хотят кое о чем с тобой поговорить. Так что меньшее, что ты можешь сделать, это войти и съесть одно-два печенья и выпить чая.

Я понемногу начинаю различать лица в толпе. Та женщина с площади, что продавала сласти. Старик, помогший мне купить питье у красной телеги. Женщина, продавшая нам напиток. Даже несколько стариков из Общества Благожелателей стоят здесь же в толпе. Я узнаю их зеленые ватные куртки.

Странно видеть здесь всех их – некое пестрое сборище потерянных душ во дворе разрушенной церкви посреди водоворота Хоула.

– Один глоток, – говорит Лукас, и это решает все.

Мы с Лукасом следуем за Фортисом и входим через огромную дверь в то, что некогда было церковью. Я бросаю последний взгляд на Богоматерь, но она не произносит ни слова. Однако, словно подавая некий знак, ее небесный нимб превращается в облачный.

Я говорю себе, что не следует верить знакам, и позволяю тяжелой двери захлопнуться за моей спиной.

Но это ложь.

Потому что знакам я верю.

Внутри церкви никакой церкви нет. На самом деле это здание – кафедральный собор или когда-то было кафедральным собором. Потолок взмывает вверх, помещение словно расширяется, пока я наконец не осознаю, что мы вошли с другой стороны. Я стою, глядя вдоль центрального прохода в апсиду, где стены крестообразно разрезают пространство. Как в нашей миссии, только в сто раз больше. Я вижу, что здесь все просторно и величественно. Остатки чего-то вроде позолоты, в глубине – резная усыпальница. Я представляю, что некогда здесь стояли ряды скамей, заполненные молящимися людьми. Не животными, с улыбкой думаю я.

Если бы у них тут были свечи, я бы зажгла одну в память Рамоны-Хамоны.

Но сейчас скамей нет, есть лишь ряды коек. Столы, на которых расстелены карты. Группы ребятишек и взрослых людей тут и там. И здесь тоже царит своего рода хаос, как на рыночной площади, и в торговых рядах, и в самом Хоуле.

Только стены хранят молчание. Огромные квадраты камней неподвижны, а мы рядом с ними так малы.

Фортис ведет меня в какую-то нишу, где на полу расстелен толстый ковер и разбросаны вышитые подушки. Полосы шелковой ткани с ярким рисунком свисают сверху, прикрывая вход, который на самом деле – просто брешь в стене. Я позволяю себе сесть рядом с Лукасом перед низким столиком, уставленным искусно сделанной медной чайной посудой. К чаю прилагается блюдо довольно сухих с виду печений.

Фортис устраивается напротив нас.

– Спасибо, что пришел, приятель. Я был удивлен, получив твое сообщение.

– В самом деле? После того, как ты явился к нам? И что же удивительного в том, что мне захотелось нанести ответный визит?

– Твое любопытство меня не удивляет. Куда более удивительно то, что ты смог отправить мне весточку. Я не из тех, кого легко отыскать.

– Кстати о визите, а как ты вообще нашел это место? – спрашиваю я, с подозрением глядя на Лукаса.

– Я расспрашивал, – пожимает он плечами.

– Расспрашивал кого? – не отстаю я.

– Так, всех вокруг.

Он смотрит на Фортиса, и тот усмехается:

– Я постарался оставить несколько намеков. Эта проклятая программа, твой дружок в Посольстве… Черт знает как трудно было ее взломать, но это моя лучшая работа, пожалуй.

– Ты говоришь о Доке?

Конечно, это должно быть так. Лукас просто не мог ничего сказать кому-то другому. Он должен был попросить Дока выследить Фортиса.

Я поворачиваюсь к Лукасу – просто не могу удержаться.

– Нечего тогда и удивляться, что люди в точности знали, где мы находимся весь день. И ясно, почему появились солдаты и убили старика, с которым я разговаривала. Я не знаю, как работает вся эта справочная система в Посольстве, но наверняка же если что-то известно одной ее части, то и все остальные части тоже это знают.

– Нет, это был не Док. Он куда умнее. Ты не знаешь его так, как я. – Теперь в голосе Лукаса звучит вызов.

– Он не умный. Он даже не человек.

Не знаю почему, но уже в третий раз за этот день я чувствую, как начинаю моргать, смахивая горячие, жгучие слезы.

– Это, милая, всего лишь вопрос семантики. – Фортис наполняет свою чашку.

– Док ничего бы не сказал обо мне!

Лукас хватает нечто вроде сладкой булочки и запихивает в рот.

– И ты знаешь, почему это так?

– Он Док!

Фортис поднимает чашку. Это некий тост.

– Мне кажется, что это верно относительно старого ублюдка.

Он опустошает чашку. Я подозреваю, что это вовсе не чай.

– Технически это не может быть верным, поскольку термин «ублюдок» широко используется в жаргоне применительно к ребенку, рожденному вне законного брака. – Знакомый голос исходит от Лукаса, который нажимает какую-то точку на черном кожаном браслете, который он носит на запястье, скрывая свои метки. – Я не был рожден вне брака, не был ребенком и, если уж на то пошло, вообще не был рожден в традиционном смысле этого слова.

– Док?!

– Да, Дол.

– Так ты все это время был здесь?

– Строго говоря, нет. Если под «быть здесь» ты подразумеваешь физическое присутствие. Я на самом деле ни здесь, ни там. Так можно выразиться на разговорном языке.

– Ох, приятель, ты меня утомляешь! – Фортис поднимает чашку в сторону бестелесного голоса. – Cogito ergo sum[9], приятель. Cogito ergo sum.

– Спасибо, Фортис.

– Лукас носит тебя на себе? – Это звучит глупо. Но я не против.

– Это переносное устройство. А в ухе у меня наушник. Я же говорил тебе. Он что-то вроде моего телохранителя. Как, ты думаешь, я весь день находил дорогу? Откуда я всегда знаю, где найти тебя?

– Просто ты умный. И подвижный. Просто ты уже бывал в Хоуле, а я никогда не бывала.

Я продолжаю упрямиться. Мне не нравится осознавать, что именно происходит вокруг меня.

Но тем не менее, вопреки всему, мне нравится Док, – и при этом какая-то часть моего «я», глубоко внутри, не знает, что я чувствую по отношению к Лукасу. Сразу многое, думается мне. Я просто не могу разобраться, что из всего этого имеет наибольшее значение.

Фортис откидывается на подушки:

– Если вы, влюбленные пташки, дадите мне возможность кое-что сказать, я, пожалуй, смог бы вам помочь.

Лукас хмурится:

– Ты хочешь сказать, тебе кажется, что мы могли бы помочь тебе?

– Разве я сказал именно это? – Фортис вздыхает. – Я рассудительный парень. Я делаю разумное предложение. Я всего лишь говорю, что вы должны меня выслушать и потом сказать, что вы об этом думаете, хорошо?

– Откуда нам знать? – Лукас отодвигает от себя чашку.

– Знать – что? – Фортис вскидывает брови.

– Что ты рассудителен. Или что нам следует тебя слушать.

– Или что симпы – или кто там стрелял в нас – не движутся сюда, чтобы снести нам голову прямо сейчас? Пока ты нас тут держишь и заставляешь слушать свое вранье? – Я просто не в силах сдержаться и выпаливаю все это одним духом.

– Что скажешь, Док? – Лукас не сводит глаз с Фортиса.

– Это было бы логично, да. Даже желательно, чтобы цели торговца были поставлены в сравнение с целями особ, ответственных за сегодняшнее дневное насилие.

– Зачем, например?

Становится ясно, что Лукас и Док тесно общаются уже очень, очень давно.

– Готов процитировать. Троянская война. Демосфен. Смотри также Сун Чу, «Искусство войны», раздел «Создание стратегических возможностей».

– Ладно, это уж слишком. Мне бы не хотелось спорить с Сун Чу.

– И тем не менее, – продолжает Док, – если ты считаешь, что денежное вознаграждение является конечной целью любого торговца при любом раскладе, это не так. Я не верю, что именно прибыль является его мотивом.

– Это почему же? – Улыбка Лукаса гаснет.

– Потому что, – отвечает Док, – Фортис вообще не торговец. Это лишь уловка, личина. Выдумка.

– О? – Я таращусь на мерка, и правда доходит до меня точно в тот момент, когда я слышу слова. Лишь на короткое мгновение я их опережаю.

– Он руководитель Сопротивления.

СУД ПОСОЛЬСКОГО ГОРОДА

ВИРТУАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ:

Описание личных вещей покойного (ОЛВП)

Гриф: совершенно секретно

Проведено доктором О. Брэдом Хаксли-Кларком, виртуальным доктором философии

Примечание: Выполнено по личной просьбе Посла Амаре

Исследовательский отдел Санта-Каталины № 9В

См. также прилагаемый отчет о судебном вскрытии

ОЛВП (продолжение; см. предыдущую страницу)

Список на момент смерти включает:

35. Несколько агитационных листовок Посольства, приложены копии текстов:

СТРОИМ РАДИ ЛУЧШЕГО ЗАВТРА —

ЭНЕРГИЯ ДЛЯ ЛЮДЕЙ!

Страницы: «« « ... 1112131415161718 » ... »»