История призрака Батчер Джим

Глава пятидесятая

Я всплыл из памяти, вздрогнул и огляделся в замешательстве. Я всё ещё находится в разуме Молли на этом киношном мостике. Было тихо. Абсолютная тишина. Ничего не двигалось. Изображения на экране и различные Молли застыли на месте, как манекены. Вообще то, всё, что происходило в сражении, происходило со скоростью мысли — молниеносно. Была только одна причина, что всё здесь остановилось вот так, прямо посредине действия.

— Несколько бессмысленно для этого линейного времени, а? — мой голос прозвучал резко и грубо.

У меня за спиной послышались шаги, и в комнате стало светлее и ярче. Через мгновение, не было ничего, кроме белого света, и мне пришлось поднять руку, чтобы заслонить от него глаза.

Затем свет несколько угас. Я поднял глаза и обнаружил себя в безликом белом пространстве. Я не был даже уверен, что я стоял, если я вообще стоял на чём-нибудь. Не было ничего, кроме белого цвета...

...и молодого человека с волосами цвета тёмного золота, которые неряшливо свисали над серебристо-голубыми глазами. Его скулами можно было резать хлеб. На нём были джинсы, старые сапоги, белая рубашка и джинсовая куртка, и никто из молодых пижонов не был в состоянии стоять с такой совершенной, безмятежной неподвижностью, как он.

— Вы привыкли к линейному времени, — сказал он.

Его голос был звучный, глубокий, мягкий, почти с музыкальным тембром, который вы иногда слышите по радио.

— Это был самый лёгкий способ, чтобы помочь тебе понять.

— Разве ты не слишком низкий для архангела? — спросил я его.

Уриил улыбнулся мне. Это был вид выражения, от которого   цветы спонтанно зацветали, а младенцы начинали хихикать.

— Соответствующий. Должен лично признаться, что я больше поклонник Звёздных Войн, нежели Звёздного Пути. Простое разделение добра и зла, ясность прекрасной правды и прекрасной несправедливости — это расслабляет. Заставляет меня чувствовать себя молодым.

Я просто уставился  на него и попытался собраться с мыслями. Память, теперь, когда она была у меня снова, была крайне ярка. Боже, этот бедный ребёнок. Молли. Я никогда не хотел причинять ей боль. Она была готова помогать и сделала всё с открытыми глазами — но Боже, я не хотел, чтобы это происходило с ней. Она так много страдала, и теперь я мог видеть почему — я мог видеть, почему безумие, которое она симулировала, могло быть гораздо более настоящим, чем она полагала.

Должно быть, поэтому Мёрфи не доверяла ей так сильно. У Мёрфи были превосходные инстинкты на людей. Она, видимо, почувствовала что-то в Молли, почувствовала боль и отчаяние, которое вело её, и это было как предупредительный флажок для Мёрфи. Что причинило бы Молли ужасную боль, столкнись она с подозрением и недоверием, однако вежливая Кэррин, возможно, догадывалась об этом. Эта боль, в свою очередь, довела бы её до совершения поступка, который лишь увеличил бы подозрения, в этом круге агонии.

Этого я никогда не хотел для неё.

Что я наделал?

Я спас Мэгги, но если бы при этом я уничтожил свою ученицу? Тот факт, что я поручил убить себя сам, никак не влияло на нравственность моих действий. Вы не можете просто ходить вокруг да около и выбирать, кого спасти, а кого уничтожить. В основе подобных решений лежат зло и врождённое высокомерие, имеющие такие глубокие корни, что этого следует избегать — независимо от того, какими благими были ваши намерения.

Я понял, почему Молли пыталась заставить меня поговорить с Томасом. Она знала, как знал и я, что Томас попытается помешать мне покончить с собой, независимо от моих мотивов. Но она была права и в другом тоже: он был моим братом. Он заслужил большего, чем я дал ему. Именно поэтому я не думал о нём ни разу, после возвращения в Чикаго. Как я мог вспомнить брата, не вспомнив стыда за то, что лишил его своего доверия? Как я мог думать о Томасе, не думая об истине того, что я сделал?

Вообще-то, я бы сам не поверил, что я такой человек, который заставит себя забыть и игнорировать что-то, вместо того чтобы столкнуться с суровой реальностью, какой бы болезненной она не была.

Думаю, и я не совершенен.

Молодой человек напротив меня терпеливо ждал, видимо, давая мне время, чтобы собраться с мыслями, ничего не говоря.

Уриил. Я должен был знать с самого начала. Уриил — архангел, о котором мало что знают большинство людей. Большинство не знают его имени — и это, очевидно, ему даже нравится. Если Гавриил — вестник, Михаил — полководец, Рафаил — целитель и духовный лидер, то Уриил — мастер шпионажа, призрак Небес. Уриил совершает все виды тайных работ Всевышнего. Когда появлялись таинственные ангелы для борьбы с библейскими патриархами, не раскрывая свою личность, когда смерть обрушилась на первенцев Египта, когда ангела послали в коррумпированные города зачистить их от всевозрастающего гнева, рука Уриила была причастна.

Он был самым тихим из ангелов. На мой взгляд, это указывало на то, что он был самым опасным.

Он заметил меня несколько лет назад и даровал мне силу под названием Огонь души. Я выполнил дело или три  для него с тех пор. Он снисходит с раздражающими, загадочными советами время от времени. Он мне, конечно, нравился, но он также всё мне осложнял — таким ужасным образом, что я никогда не знал раньше. Было чувство чего-то... страшно абсолютного в нём. То, что не уступит и не изменится, даже если бы сама вселенная разрушилась. Стоя в его присутствии, я всегда чувствовал себя так, словно стал настолько хрупким, что я мог бы улететь с пылью, если бы архангел чихнул или случайно дёрнул не тем мускулом.

Что, учитывая власть, которой он обладал, по всей вероятности, было более или менее точно.

— Всё это? — я спросил, махнув рукой в целом, — должно было привести меня туда? К тем воспоминаниям?

— Ты должен был понять.

Я посмотрел на него и сказал устало:

— Эпическая. Неудача. Потому что я не понимаю, о чём ты говоришь.

Уриил наклонил назад голову и рассмеялся.

— Это одна из тех вещей, суть которой путешествие, а не цель.

Я покачал головой.

— Ты... Ты потерял меня.

— С другой стороны, Гарри: ты нашёл себя.

Я уставился на него. Потом рванул себя за волосы и сказал:

— Аррргх! Разве ты не мог дать мне прямой ответ? Есть какой-то закон вселенной, который заставляет вас быть так ненормально таинственными?

— Вообще-то, несколько, — сказал Уриил, всё ещё несколько удивлённый. — Всё служит для вашей защиты, но есть некоторые вещи, которые я могу сказать.

— Тогда скажи мне почему, — сказал я. — Зачем всё это? Зачем обманом выпнули меня обратно в Чикаго? Зачем?

— Джек сказал тебе, — сказал Уриил. — Они обманули. Весы должны были быть уравновешены.

Я покачал головой.

— Тот офис, в Меж-Чикаго. Он был твой.

— Один из многих, — сказал он, кивая. — У меня есть много работы, которую нужно сделать. Я принимаю на работу желающих помочь мне.

— Что за работа? — спросил я.

— Та же самая работа, что я всегда делал, — сказал Уриил. — Я и мои коллеги работаем для обеспечения свободы.

— Свободы чего? — спросил я.

— Воли. Выбора. Различие между добром и злом бессмысленно, если у вас нет свободы выбора между ними. Этой мой долг, моя цель в Созданном, защищать и лелеять этот смысл.

Я сузил глаза.

— Значит... если вы вовлечены в мою смерть... — я наклонил голову к нему. — Так это потому, что кто-то заставил меня сделать это?

Уриил качнул рукой в жесте что-то-вроде и повернулся, чтобы сделать несколько шагов.

— Принуждение подразумевает чужую волю, подавляющую твою собственную, — сказал он, оглянувшись через плечо. — Но есть больше чем один путь, когда твоя воля будет поставлена под угрозу.

Я нахмурился в ответ, затем сказал, с возникнувшим пониманием:

— Ложь.

Архангел повернулся, его брови приподнялись, будто я был несколько туповатым студентом, который удивил своего учителя проницательным ответом.

— Да. Именно. Когда верят лжи, она ставит под угрозу вашу свободу воли.

— Ну и что? — спросил я. — Капитан Джек и Команда Чистилища выезжает на помощь каждый раз, когда кто-то говорит неправду?

Уриил засмеялся.

— Нет, конечно, нет. Смертные свободны лгать, если они того желают. Если бы они не могли, они бы не были свободными.

Его глаза очерствели.

— Но для других нормы жёстче. Их ложь является намного более смертельной, намного более могущественной.

— Я не понимаю, — сказал я.

— Представь существо, которое было тогда, когда первый смертный только сделал первый вдох, — сказал Уриил.

Жёсткие, сердитые вспышки света плясали вокруг нас, заметные даже на фоне безразмерной белизны.

— Тот, кто наблюдал за тем, как человечество поднимается из пыли, чтобы разнестись везде и изменить сам лик мира. Тот, кто видел рождение десятков тысяч смертных жизней, рост, старение и конец.

— Кто-то вроде ангела, — сказал я спокойно.

— Кто-то вроде, — сказал он, улыбнувшись мельком. — Существо, знающее всю жизнь смертных. Способное знать его мечты. Его страхи. Сами его мысли. Такое существо, столь сведущее в человеческой натуре, в смертных способах мышления, может достоверно предсказать, как именно данный смертный будет реагировать на что-либо.

Уриил указал на меня.

— Например, как он будет реагировать на простую ложь, сказанную в самый нужный момент.

Уриил махнул рукой, и мы вдруг оказались в подсобном помещении в Святой Марии. Только я не лежал на доске на кровати. Или, скорее, я делал именно это — но я также стоял около Уриила, у двери, глядя на себя.

— Ты помнишь, о чём ты думал? — спросил Уриил.

Я помнил. Фактически, я помнил с идеальной чёткостью.

— Я думал о том, что и раньше терпел поражения. Что люди даже умирали, потому что я терпел неудачу. Но те люди никогда не были моей собственной плотью и кровью. Они не были мои ребёнком. Я проиграл. Я был избит. — Я покачал головой. — Я помню, как сказал, что всё было кончено. И это всё было твоей ошибкой, Гарри.

— Ах, — сказал Уриил, когда я закончил последнюю слово, и он поднял руку. — Теперь смотри.

Я взглянул на него, затем на образ меня, лежащего в этой койке.

— Я не... — я нахмурился.

Было что-то странное в тенях в комнате, но...

— Здесь, — сказал Уриил, поднимая руку.

Свет засиял от него, как от внезапного восхода солнца. Он озарил  комнату, оттеняя всё в ней ярким контрастом — и я увидел это.

Тонкая тень присела рядом с кроватью, смутная и трудно различимая, даже со светом Уриила — но она была там, и она наклонилась, как бы шепча мне на ухо.

И это всё было твоей ошибкой, Гарри.

Мысли, память, откликнулись на мгновение в моей голове, и я вздрогнул.

— Эта... эта тень. Это ангел?

— Когда-то был, — сказал он, его голос был нежен и бесконечно печален. — Давным-давно.

— Один из Падших, — вздохнул я.

— Да. Кто знал, как лгать тебе, Гарри.

— Да, хорошо. Обвинять себя за плохие вещи не совсем, гм... абсолютно нехарактерно для меня, мужик.

— Я знаю — как это было, — сказал он, кивая на тень. — Она сделала ложь более сильной, используя твой опыт против тебя. Но это существо знало, что оно делает. Всё дело во времени. В тот самый момент, в том настроении, одного шепотка в твои мысли было достаточно, чтобы подтолкнуть тебя к решению.

Уриил посмотрел на меня и слабо улыбнулся.

— Это добавило достаточно гнева, достаточно самообвинений, достаточно вины и достаточно отчаяния к твоим мыслям, чтобы ты решил, будто саморазрушение было единственным из оставшихся тебе вариантов. Он забрал твою свободу, — его глаза снова посуровели. — Я пытаюсь препятствовать таким вещам, где только возможно. Когда я не могу, я позволяю чашам уравновеситься.

— Я всё ещё не понимаю, — сказал я. — Как возвращение меня обратно в Чикаго на несколько ночей уравновесит что-то?

— О, это не так, — сказал Уриил. — Я боюсь, что могу действовать только в отражении незаконного действия.

— Вы... просто шепчете мне на ухо?

— Чтобы шептать семью словами, по сути, — сказал он. — То, что ты сделал... было изобретательно.

— Изобретательно? — спросил я.

— Я никакого прямого участия не принимал в твоём возвращении. По моему мнению, это должно было случиться — но не было нужды в твоём возвращении в Чикаго, — сказал Уриил спокойно. — Ты вызвался сам.

Я закатил глаза.

— Ну да. Да ладно. Потому что трое моих друзей могли умереть, если бы я этого не сделал.

Уриил внезапно выгнул бровь, глядя на меня. Тогда он потянулся к карману своего пиджака и достал сотовый телефон. Он послушал пару гудков, затем включил громкоговоритель, и я услышал телефонный звонок.

— Мёрфи, — ответил баритон капитана Джека.

— Что это мне Дрезден рассказывает о трёх своих друзьях, которым причинят вред?

— Дрезден, — сказал Джек отсутствующим голосом, будто копаясь в памяти и ничего не найдя.

Уриил казался слегка нетерпеливым. Он не купился на это.

— Высокий, худой, беззаботный, и отосланный назад в Чикаго, чтобы найти своего убийцу.

— О, верно, он, — сказал Джек. — Тот парень.

— Да, — сказал Уриил.

Была бесхитростная пауза, а затем Джек сказал:

— Что насчёт него?

Уриил, да будет благословенно его ангельское сердце, закрыл на мгновение глаза и сделал глубокий, успокаивающий вдох

— Коллин... — сказал он, порицательным, родительским тоном.

— Я, возможно, упомянул что-то об этом, — сказал Джек. — Уверен. У парня есть много друзей. Друзья бегают сражаться с монстрами. Я полагаю, по крайней мере, трое из них могли получить травмы, если бы он не был там, чтобы поддержать их. Это казалось разумным.

— Коллин, — сказал Уриил, в его голосе смешались океан разочарования и чайная ложка гнева. — Вы солгали.

— Я предположил, — ответил капитан Джек. — Я заставил сделать его правильную вещь, не так ли?

— Коллин, наша цель состоит в защите свободы, а не решать, когда она должна использоваться.

— Всё что я ему сказал, было технически правдой, более или менее, и я сделал работу, — сказал Джек упрямо. — Посмотрите, сэр, если бы я не был идеален, я не работал бы здесь в свою очередь. Теперь сечёте, о чём я?

И затем он повесил трубку. По громкой связи. С долбаным архангелом.

Я ничего не мог с собой поделать. Я не сдерживал рвущийся наружу хохот.

— Меня попросту обманули с выполнением этой... Звёзды и камни, вы даже не знали, что он... Большой плохой ангельский мальчик, и вам затянули шерстью глаза...

Я оставил попытки говорить и только смеялся.

Уриил посмотрел на телефон, потом на меня, а затем снова спрятал небольшое устройство, явно в замешательстве.

— Не имеет значения, как хорошо, я полагаю, я знаю вашу природу, Гарри. Им всегда удаётся найти способ, чтобы испытать моё терпение.

Мне потребовалась минута, чтобы получить контроль над смехом, но я осилил.

— Послушайте, Ури, я не хочу сказать...

Архангел посмотрел на меня так холодно, что слова застыли в моём горле.

— Гарри Блэкстоун Копперфилд Дрезден, — сказал он спокойно, и он произнёс абсолютно верно, озвучив моё имя с той же абсолютной силой, которая так нервировала меня прежде. — Даже не пытайся вольничать с моим именем. Часть, которую ты отбросил, оказывается, является довольно важной для того, кем и чем я являюсь. Ты понимаешь?

Я не понял. Но пока он это говорил, я знал — не только подозревал, но и знал — что этот парень может уничтожить меня вместе с планетой, на которой я стоял, простой мыслью. Фактически, если то, что я читал об архангелах, правда, то Уриил, вероятно, может расщепить все планеты. Как бы, абсолютно все. Везде.

И я также знал, что то, что я только что сделал, оскорбило его.

И... и напугало.

Я сглотнул. Мне понадобилось две попытки, но мне удалось прошептать:

— Разве мы сегодня не просто мистер Радость?

Уриил моргнул. Он посмотрел немного менее уверенно на мгновение. Затем сказал:

— Мистер Радость... вполне приемлемо. Я думаю.

Я кивнул.

— Извините, — сказал я. — Насчёт вашего имени. Я не понимал, что это было так, гм...

— Интимно, — сказал он спокойно. — Чувствительно. Имена обладают огромной властью, Дрезден. И всё же смертные бросаются ими направо и налево, как какими-то игрушками. Это иногда всё равно, что смотреть на игру ребёнка с ручной гранатой.

Тень улыбки коснулась его лица, когда он взглянул на меня.

— Некоторые в большей степени, нежели другие. И я прощаю тебя, конечно.

Я кивнул ему. Затем после момента тишины спросил:

— Что произойдёт теперь?

— Это зависит от тебя, — сказал Уриил. — Ты всегда можешь работать на меня. Я верю, ты нашёл бы это вызовом твоим способностям сделать что-то, а я бы в значительной степени использовал какие-то из твоих талантов.

— Как долго? — спросил я. — Я имею в виду... как парни капитана Джека? Это навсегда?

Уриил улыбнулся.

— Коллин, как и другие, со мной потому, что он ещё не готов столкнуться с тем, что по ту сторону. Когда он будет готов, он сделает этот шаг. Сейчас он не готов.

— Когда вы говорите о том, что будет дальше, что вы имеете в виду, собственно?

— Часть с такими словами как навсегда, навечно и суд.

— Ох, — сказал я. — Вот, Что Будет Дальше.

— Именно.

— Итак, я могу остаться в этом Между, — сказал я спокойно. — Или сесть на тот поезд.

— Если ты согласишься, — сказал Уриил, его глаза были серьёзными и полными решимости, — то ты ответишь за последствия всего, что ты совершил, пока был жив. Будет учтено всё, что ты сделал. Твоя судьба, в итоге, будет определена твоими действиями при жизни.

— Вы говорите, что если я не буду работать на вас, я буду должен принять то, что суждено?

— Я сказал, что ты не сможешь избежать последствий своего выбора, — ответил он.

Я нахмурился, глядя на него. Потом сказал:

— Если я сяду на поезд, он может просто увезти меня в Ад.

— Я не могу говорить с тобой об этом, — сказал он. — Что будет дальше, определяется верой, Гарри. Не знанием.

Я сложил руки.

— Что, если я выберу призрачную рутину?

— Ты не сможешь, — ответил Уриил. — Но даже если ты сделаешь это, то я бы указал тебе на то, что твоя духовная сущность почти распалась. Ты не продержишься долго, как тень, и у тебя не будет сил, чтобы помочь своим близким и защитить их. Если ты потеряешь рассудок, то ты можешь даже стать опасным для них, но если это твоё желание, я могу содействовать этому.

Я покачал головой, пытаясь придумать. Затем сказал:

— Это... зависит.

— От?

— Моих друзей, — сказал я тихо. — Моей семьи. Я должен знать, что с ними всё в порядке.

Уриил чуть задержал на мне взгляд, затем покачал головой и открыл рот, чтобы заговорить.

— Стоять, — сказал я, указывая на него пальцем. — Не смейте приказывать мне делать этот выбор в незнании. Капитан Джек дал мне полуправду, которая отправила меня снова бегать по Чикаго. Другой ангел сказал мне ложь, которая убила меня. Если вы действительно так беспокоитесь о моей свободной воле, то вы будете готовы помочь мне сделать свободный, осознанный выбор, как если бы я был взрослым. Так что либо признайтесь, что пытаетесь подтолкнуть меня в нужном вам направлении, либо затолкайте свои принципы в свой рот и сделайте, как Призрак Нынешнего Рождества.

Он долго и пристально смотрел на меня, его лоб пошёл складками.

— С твоей точки зрения... да, я действительно думаю, что это выглядит именно так.

Затем он решительно кивнул и протянул мне руку.

— Возьми меня за руку.

Я послушался.

Белое пространство уступило реальности ещё раз. Вдруг я оказался рядом с Уриилом в укрытии Собирателя Трупов, на лестнице, куда переместилась окончательная битва. Молли была на вершине лестницы, прислонившись спиной к стене. Её тело согнулось и напряглось, грудь вздымалась отчаянными вдохами. Кровь бежала из обеих ноздрей и заполнила белки глаз, превратив их в бесчеловечно выглядящие сине-красные камни. Она хватала ртом воздух и издавала задыхающиеся крики, вперемешку с обрывками слов, которые не имели никакого смысла.

Уриил сделал ту штуку рукой снова, и внезапно я смог видеть Молли ещё более ясно — я видел, что какая-то отвратительная масса сдавливала её, как питон, сжимающий добычу. Она состояла из нитей какого-то склизкого студня, фиолетового, чёрного и покрытого пульсирующими прыщами, пахнущие порчей и гнилью.

Собиратель Трупов.

Дуэль Молли с Собирателем Трупов шла полным ходом.

Тело Баттерса лежало у ног Молли, без жизни и движения. Его тень — теперь я мог видеть, была связана, впритык связана потоками тёмной магии Собирателя Трупов — стояла также, когда я видел его в последний раз, смотря в ужасе на своё тело. Здесь же ниже, в электрощитовой комнате, Мёрфи и волки были связаны потоками той же тёмной магии, что и Баттерс, которые лишили их всех сознания.

Молли застонала, и мой взгляд метнулся на верх лестницы, как раз когда её ноги подкосились. Она соскользнула вниз по стене, её глаза дико вращались. Рот начал двигаться более уверенно, голос становился всё сильнее. И мрачнее. В течение приблизительно двух секунд с губ Молли срывался полный ненависти хохот Собирателя Трупов. Эта отвратительная слизистая масса просто стала проникать в кожу девушки.

— Сделай же что-нибудь, — сказал я Уриилу.

Он покачал головой.

— Я не могу вмешиваться. Это сражение было выбором Молли. Она знала чем рискует и решила рискнуть ими.

— Она недостаточно сильна, — рявкнул я. — Она не сможет с таким справиться.

Уриил выгнул бровь.

—  Ты считаешь, что она не знала об этом с самого начала, Гарри? Всё же она решилась на это.

— Потому, что она чувствует вину, — сказал я. — Потому, что она винит себя в моей смерти. Она в той же лодке, в которой был и я.

— Нет, — сказал Уриил. — Не Падший сбил её с пути.

— Нет, это был я, — сказал я, — но только потому, что один из них заполучил меня.

— Тем не менее, — сказал Уриил, — тот выбор был твоим — и её.

— И ты просто будешь стоять тут? — спросил я

Уриил скрестил руки и постучал кончиком пальца по подбородку.