Обратная сторона. Том 2 Вавикин Виталий

Глава девятая

Шериф Бенджамин Бригс поднялся с кровати и осторожно сделал первый шаг. Ноги подогнулись, и он неуклюже взмахнул руками, словно тряпичная кукла. Стены мелькнули перед глазами. Шериф упал на пол, шумно выдохнув скопившийся в легких воздух. Кости заныли.

– Чертова болезнь! – проворчал он.

Последним воспоминанием, за которое он мог поручиться, перед тем как реальность перестала существовать, было как он выходит из патрульной машины и идет в свой дом, надеясь, что аспирин поможет избавиться ему от всех недугов. Затем наступила темнота. Кажется, он ползком добрался до кровати, решив, что у него случился инсульт или инфаркт – в пятьдесят лет такое происходит довольно часто. Люди идут по улице, хватаются за грудь или голову, и еще до того, как толпы зевак собираются вокруг бездыханного тела, отправляются разговаривать с богом.

Сейчас, лежа на полу, шериф видел сброшенный с прикроватной тумбы телефон. Он валялся рядом. Когда он полз к кровати, то, возможно, и пытался позвонить в больницу и попросить приехать и спасти его, но сейчас силы начинали возвращаться. Если это и был инфаркт-инсульт, то все уже осталось в прошлом.

Шериф увидел сброшенную с тумбы вместе с телефоном фотографию Беверли – своей дочери, радовавшей его каждый месяц письмами с рассказами о том, как протекают ее учебные годы в колледже, и разозлился на себя за то, что смахнул ее с тумбы. Разбить телефон было не так жалко, как разбить рамку, в которую была вставлена фотография дочери. После пятидесяти человек иногда понимает, что у него мало что осталось, кроме воспоминаний и подарков разъехавшихся детей.

– Донна! – встревоженно закричал Бригс, смолк, прислушался. Жена не отвечала. – Донна! – страх придал сил, и он начал подниматься. Сначала на колени, слушая, как хрустят суставы, затем, опираясь на кровать, на ноги. – Донна! – голос разнесся по старому дому, отзываясь тишиной. – Донна! – шериф покачнулся. Голова закружилась. – Донна! – он звал свою жену, чувствуя, что мысли о ней помогают ему держаться на ногах. – Донна! – шериф заставил себя не обращать внимания на слабость, сделал на тряпичных ногах один шаг, другой. – Донна! – он схватился за дверной косяк, выглянул в коридор. – Донна… – дыхание со свистом вырвалось из его легких.

Иногда, во время редких, но отнюдь не легких скандалов, жена, бывало, уходила в комнату дочери и проводила там ночь. Холодная кровать приводила Бригса в чувства лучше, чем тысяча пришедшихся в цель слов. Он был горяч, вспыхивая с пол-оборота, но и успокаивался так же быстро. Утром они с женой встречались на кухне и завтракали, притворяясь, что прошлым вечером ничего не произошло.

– Донна!

Пошатываясь, Бригс пошел по коридору в комнату дочери, надеясь, что и сейчас найдет жену именно там. Голова кружилась, и по дороге он уронил дешевый неуклюжий торшер, услышав, как разбился стеклянный плафон, и сорвал со стен пару репродукций известных европейских художников, в творчестве которых Бригс так и не смог найти то очарование, которое находила жена.

– Донна! – он толкнул дверь в комнату дочери, выругался, повернул ручку и снова толкнул. Жена лежала на кровати, укутавшись бледно-алым одеялом, и шерифу показалось, что она не дышит. – Донна, – слезы навернулись на глаза. – О Донна, пожалуйста… – шериф почувствовал, что силы покидают его.

Собрав волю в кулак, он сделал несколько шагов и упал на колени возле кровати, выставив вперед руки, чтобы не разбить о край кровати лицо. От толчка рука жены выскользнула из-под одеяла. Шериф тупо уставился на бледную кисть.

– О Донна… – слезы покатились по его щекам.

– Бен? – голос жены прозвучал так тихо, что Бригс списал это на галлюцинацию, далекое воспоминание, которое больше никогда не повторится. Донна открыла глаза и испуганно посмотрела на мужа. – Бен, что с тобой?

– Донна? – сердце в груди подпрыгнуло, встало поперек горла. Дыхание перехватило. Шериф поднял голову, увидел, что жена жива, и начал спешно вытирать слезы. – Я думал… Думал… – он замялся.

Донна смотрела сквозь него. Мир был погружен в туман, за его пеленой она не видела ничего. Лишь слышала голос Бригса, чувствовала его запах.

– Я думал… – Бригс обнял ее, стараясь не раздавить в своих объятиях. Когда же в последний раз он был так рад, что она рядом с ним?! Десять? Двадцать лет назад? В памяти ничего не осталось, да и не нужно было. Он жил здесь и сейчас. Его губы прижались к горячему лбу Донны.

– Что со мной случилось, Бен? – спросила она, пытаясь вспомнить, как оказалась в кровати, и не понимая, чем вызвана такая внезапная нежность супруга.

– Ты заболела, – шериф снова поцеловал ее в лоб, подавил желание прижаться губами к ее губам. – Но теперь все будет хорошо, – он не врал. Он правда верил, что если Донна не умерла, вернее, ожила чудесным образом, после того как он уже вообразил ее похороны, то теперь с ней все будет в порядке. – Ты поправишься, – Бригс вспомнил разбитую рамку с фотографией дочери и подумал, что Донна очень сильно обидится на него за это. Мысль об этом вызвала новый поток слез, подступивший к глазам. Пусть кричит сколько хочет, пусть ругает его! Как же приятно слышать ее голос! Как же приятно знать, что она жива! – Я люблю тебя! – впервые за последние годы сказал Бригс.

– О господи, Бен! – Донна удивленно сжалась в кровати. Что-то нежное поднялось из груди в самый центр мозга, родив желание обнять супруга, прижать к груди. Но сил хватило лишь на то, чтобы чуть-чуть приподнять руки. – Я тоже люблю тебя, Бен, – сказала она немного растерянно, потому что ничего другого сейчас сделать не могла. Слова показались ей такими простыми, что она удивилась, почему в последние годы они не пользовались этим словосочетанием, которое приносит столько теплых чувств. Бригс увидел, как слезы собрались в невидящих глазах жены.

– Тебе больно? – спросил он, осторожно поглаживая ее щеку.

– Нет, – она покачала головой, и крупная серебряная капля скатилась по щеке на пальцы супруга. – Все хорошо. Я просто счастлива, – Донна облизнула сухие губы. Жизнь возвращалась, выползала из темной ямы беспамятства, и вместе с жизнью возвращались желания и потребности. – Так сильно хочется пить, – прошептала она, пытаясь вспомнить, где на кухне стоят стаканы, на какой полке в холодильнике стоит пакет с соком.

– Я сейчас принесу, – Бригс решительно поднялся. Как странно порой случается в жизни – сначала силы ему придавал страх, теперь силы черпались в источники любви и заботы.

Пошатываясь и со все большей осторожностью делая каждый новый шаг, он пошел на кухню, отыскал стакан, наполнил его холодной водой. Шериф собирался вернуться к жене, когда услышал звук подъехавшей к дому машины. Поставив стакан на стол, он подошел к окну, отодвинул занавеску и выглянул на улицу. На подъездной дорожке к дому стоял небесно-голубой «Шевроле». Бригс близоруко прищурился, пытаясь разглядеть вышедших из машины людей.

– Надеюсь, что он здесь, – сказал Дэйвид Маккоун, глядя на машину шерифа.

Еще одну патрульную машину они видели на окраине города. Остов машины. Помощник шерифа ехал домой, когда потерял сознание, и машина съехала с дороги, ударившись в старое дерево и распоров о камни бензобак. Такую теорию случившегося выдвинул агент Хэлстон, хотя Дэйвид не особенно слушал его. Если бы не сестра, то он вообще не стал бы их слушать – очнулся бы в палате, набрался сил и сразу же сбежал с фабрики. Но Луиза умела убеждать. Хотя вид у нее был крайне странным. Она то смотрела на него как-то слишком внимательно, словно пытаясь увидеть что-то за кожей, то отводила глаза, боялась даже поднять их.

Дэйвид обернулся, награждая Хэлстона недобрым взглядом.

– Останьтесь здесь. Я сам поговорю с ним, – сказал он. Хэлстон хотел возразить, но счел, что сейчас лучше не спорить. Как много жителей города нуждаются в вакцине? Как много их жизней висит на волоске? И сколько этих жизней оборвется, если они не будут действовать чуть быстрее?

– Хорошо, – согласился Хэлстон. Дэйвид кивнул, как будто одержал важную победу, и направился к дому шерифа.

Данинджер вышел из «Шевроле» и закурил. «Еще один тихий, осенний день», – подумал он. Лицо Дэйвида было скрыто темными лоскутами теней. Скоро он начнет видеть вместо теней маски монстров. Луиза видит – значит, это ждет и его, если, конечно, Макговерн не найдет причину видений и не вылечит их. Данинджер вспомнил Даяну и подумал, что если она не ошиблась… Если они оба не ошиблись, то большинство жителей Форестривер выживут. А если нет? Он попытался представить, как поведет себя Дэйвид Маккоун, если найдет шерифа мертвым. Ничего хорошего ожидать от этого не стоило.

Дэйвид оглянулся, встретился взглядом с Данинджером, и Данинджер понял, что ничего хорошего ждать не стоит в любом случае. Они все равно не оправдали доверия. Время, отведенное им на урегулирование ситуации, кончилось, и если в городе не введут вовремя карантин, то беды не миновать. Дэйвид отвернулся, поднялся по ступеням и постучал в дверь дома шерифа. Бригс вздрогнул. Разнесшийся по дому звук показался ему неестественно громким.

– Шериф Бригс! – позвал его Дэйвид. Шериф знал, что это Дэйвид, но не узнавал его голос, который растягивался, превращаясь в нереальную какофонию звуков. – Шериф Бригс, это Дэйвид Маккоун!

Шериф услышал, как кто-то повернул входную ручку. Закрыл ли он дверь? Он затравленно огляделся. Кобура и кольт остались в спальне. Если бы шериф мог, то он побежал бы туда, но он не мог. Сил с трудом хватало неуверенно передвигать ноги, но страх делал свое дело.

– Шериф Бригс? – Дэйвид открыл дверь и осторожно заглянул в дом. Далекие шаркающие шаги раздались где-то далеко, хотя это, возможно, было лишь разыгравшееся воображение. – Шериф? – снова позвал Дэйвид, надеясь, что сейчас услышит знакомый голос, но ему ответила лишь тишина.

«Если он умер, то фабрика не сможет отвертеться от ответственности!» – гневно подумал Дэйвид. Воображение нарисовало ему труп шерифа. Такой же, как те трупы, которые ему показал агент Хэлстон в морозильной камере, убеждая, что необходимо провести вакцинацию. «Это будет их смертный приговор!» – Дэйвид почувствовал, как в нем начинает закипать гнев, попытался успокоиться, заставив себя думать о сестре, и это помогло. Немного, но гнев угас, его угли зашипели, уступая место злости и тревоге.

– Шериф Бригс? – позвал Дэйвид так тихо, что сам едва смог услышать свой голос. Если Бригс мертв, то не стоит тревожить память порядочного жителя своими криками. Но шериф был жив.

Он вытащил кольт из кобуры и, провернув барабан, убедился, что он заряжен. За последние десять лет он ни разу не выстрелил из кольта и сейчас не собирался что-то менять. Но этот голос! В голове вспыхнули и распустились чудовищными цветами детские страхи. Этот голос! Этот неестественный голос! Шериф прижался спиной к закрытой двери, убеждая себя не выходить из комнаты. У него, должно быть, бред после болезни. Но вместо ожидаемого успокоения, шериф почувствовал, как волнение нарастает. А если нет? Кто знает, что случилось на фабрике? Какие люди или нелюди могут находиться сейчас там? Детские страхи усилились. «Соберись, черт возьми! – велел себе шериф. – Ты уж не мальчик. У тебя есть взрослая дочь и жена, которая перенесла тяжелую болезнь». Мысль о Донне заставила его открыть дверь. Если он будет прятаться в своей комнате и ждать, пока опасность не пройдет мимо, пока кто-то, представившийся Дэйвидом Маккоуном, но с голосом, не принадлежавшим ему, ходит по дому в поисках жертвы, то какой же он шериф?

Бригс заставил себя выглянуть в коридор. Если ему и суждено встретиться со своими страхами, то почему бы не сделать это прямо сейчас? Кольт в правой руке показался неестественно тяжелым. Он обхватил кисть левой рукой, поднял оружие, вышел из комнаты. Тень человека со странным голосом выглядывала из кухни, приближалась. Шериф замер. Дэйвид огляделся, желая избавиться от ощущения, что в доме ничего кроме смерти нет. Но все вокруг говорило об обратном. Ни запахов еды, ни остывающего кофе в чашках.

– Шериф Бригс? – он произнес это скорее от отчаяния, чем желая позвать шерифа.

Город, по которому они ехали с агентами, напоминал ему заброшенные города из фильмов ужаса: ни людей, ни машин, ни домашних питомцев. Если шериф умер, то возможно, умерли и другие. Может быть, даже все, кроме Рега Белинджера, Луизы и его самого. Они останутся единственными уцелевшими. Им придется уехать отсюда, сбежать, избавиться от своих ужасных воспоминаний. Но куда? Здесь у него была целая жизнь. Он провел в этом городе лучшие годы. А что сделала фабрика? Забрала у него все это!

Дэйвид сжал кулаки и ударил в стену, чтобы снять напряжение. Пальцы обожгла боль, возвращая в чувство. Если он найдет труп шерифа, то как ему быть? Что делать? Что говорить агентам? Притвориться, что ничего не случилось? Что он никого не нашел? Дэйвид представил лица агентов. С Данинджером они утром курили во дворе фабрики, и он показался ему не таким враждебным, как агент Хэлстон, и не таким подозрительно любезным, как Макговерн. Но глупо надеяться, что выкуренная сигарета превратит их в единомышленников. Если ситуация накалится, то Данинджер встанет на сторону своих друзей. Да. У него есть только сестра и Рег. Но что они смогут сделать с Регом вдвоем против целой фабрики рабочих, да еще этих агентов из Вашингтона?

Дэйвид тряхнул головой, понимая, что уже похоронил в мыслях шерифа Бригса. Еще ничего не узнал, не увидел его труп, а уже планировал, что будет делать, если шериф мертв. А если нет? Дэйвид решительно шагнул вперед, намереваясь проверить комнату шерифа.

Бригс увидел, что тень приближается. Еще мгновение – и появится ее хозяин. Он затаился, осторожно положил палец на курок, прицелился. Кольт стал тяжелее. Руки задрожали. Еще один шаг Дэйвида. Сердце Бригса сжалось. Утро пробивалось на кухню сквозь шторы. Он стоял в полутьме, надеясь, что у него будет время рассмотреть незнакомца, прежде чем незнакомец заметит его. Дэйвид увидел контур человека.

– Шериф Бригс? – позвал он, надеясь, что это не трюк его разыгравшегося воображения. Его голос долетел до шерифа искаженной какофонией звуков. Тень Дэйвида вздрогнула.

Бригс заморгал, пытаясь избавиться от видения. Тень поднялась по телу Дэйвида, подобралась к его лицу, исказила черты, превратила их в дьявольскую маску. Сердце забилось, едва не выпрыгивая из груди. Незнакомец не был Дэйвидом. Не мог им быть!

Крупные капли пота покатились по лицу шерифа. Ладони вспотели. Кольт стал еще тяжелее. Теперь на то, чтобы удержать его, у шерифа уходили почти все силы.

– Шериф Бригс? – позвал Дэйвид, сделал шаг вперед, радуясь, что его опасения не оправдались. – Шериф… – громыхнувший выстрел заставил его поперхнуться на полуслове. Где-то рядом прожужжал рой разозленных пчел. За спиной звякнуло разбившееся окно.

Хэлстон выругался и выхватил оружие. Данинджер уронил недокуренную сигарету.

– Шериф, не стреляйте! – заорал Дэйвид, падая на колени.

Его голос, долетевший до Бригса, развеял последние сомнения. Первый выстрел оказался случайностью, но теперь он не промахнется. Встав на одно колено, он снова прицелился. Тени на лице незнакомца заскользили в головокружительном хороводе. Что это? Кто это? Зачем эта тварь пришла в его дом? Шериф нажал на курок. Рука дрогнула, и вылетевшая из ствола пуля разбила люстру на кухне.

– Господи! – закричал Дэйвид, отползая назад, пытаясь оказаться вне видимости шерифа. Стекла от разбитой люстры порезали ладони. Пол окрасился кровавыми отпечатками. – Не стреляйте!

Шериф выстрелил в третий раз. Пуля попала в край стола, окатив Дэйвида брызнувшими щепками. Он попытался подняться, поскользнулся на стеклах и собственной крови из ладоней, упал, пополз в сторону выхода, толкаясь ногами. Шериф выругался, разочарованный промахами. Незнакомец скрылся. Хлопнула входная дверь. Дэйвид выскочил из дома, столкнулся с Хэлстоном, едва не сбив его с ног. Кровоточащие ладони оставили следы на дорогом костюме агента.

– Что с тобой? Ты ранен? – спросил Хэлстон, пригибаясь и не выпуская из вида окна дома. Схватив Дэйвида, он потащил его за «Шевроле».

Шериф поднялся с колен. Ноги стали ватными, и он с трудом смог заставить их передвигаться, чтобы подойти к окну. Стоя возле стены, он отодвинул в сторону край занавески и выглянул на улицу. Незнакомец, притворявшийся Дэйвидом Маккоуном, прятался за «Шевроле». Шериф помнил эту машину. Машину агентов ФБР. Он узнал ее. Узнал он и агентов. Их образы. По крайней мере, одного. Чуть выше среднего роста, уверенного в себе. В памяти вертелось имя, но вспомнить его не удавалось. Затем Хэлстон выглянул из-за машины, и шериф увидел, что его лицо покрывают такие же тени, как и те, которые были на Дэйвиде… Нет, на том, кто притворялся, что он Дэйвид. Но что они здесь делают? Что им нужно от него? Зачем они пришли в его дом?

Шериф увидел оружие в руках Хэлстона, и сомнения развеялись. Мысли стали трезвыми и чистыми. «Не нужно было ждать. Не нужно было давать этой проклятой фабрике шанс», – с тоской подумал шериф. Сейчас эти люди-тени войдут в его дом, убьют его, убьют жену. Мысль о Донне заставила его содрогнуться. Нет, он не может позволить им сделать это. Только не Донну! Только не ее. Шериф высунул в разбитое окно дуло кольта и наудачу выстрелил в «Шевроле». Боковое стекло осыпалось мелкими осколками.

– Ну, это уж слишком! – Хэлстон выглянул из-за багажника «Шевроле», оценивая расстояние до дома шерифа. – Что на него нашло, черт возьми?! – заорал он на Дэйвида. Дэйвид не ответил. Порезанные ладони продолжали кровоточить. Кровь крупными каплями падала в пыль. – Что ты сказал ему?

– Ничего, – голос Дэйвида прозвучал слишком тихо, чтобы Хэлстон смог услышать его.

Данинджер посмотрел на его ладони, пытаясь определить, не получил ли Дэйвид других ранений. Хэлстон снова выглянул из-за машины. «Если шериф спятил, то это может иметь куда более серьезные последствия, чем разбитое стекло в «Шевроле», – думал он, представляя, как спятивший шериф Бригс ходит по городу и добивает всех, кто смог подняться после болезни.

– Нужно остановить это, – буркнул он, поднимаясь на ноги. – Шериф Бригс! Положите оружие и выходите с поднятыми руками! – прокричал агент. Его голос долетел до шерифа искаженным до неузнаваемости эхом. – Шериф Бригс! – Хэлстон прислушался. Ни ответа, ни новых выстрелов.

Шериф прижался спиной к стене, оценивая свои шансы на спасение. В барабане остались два патрона. Другого оружия в доме нет. Донна никогда не любила оружие. Скольких трудов ему стоило убедить ее, что приносить в дом служебный револьвер – это необходимость. Шериф вытащил из ящика нож для разделки мяса, засунул его за пояс. Страх и желание защитить свою жизнь и жизнь Донны придавали сил. Не настолько, чтобы он был уверен, что сможет оказать сопротивление в рукопашном бою, но на ногах он все же держался, и кольт стал не таким тяжелым, как прежде. Тени. Тени пришли за ним! Пришли в его дом. За его жизнью.

– Убирайтесь! – крикнул он в окно.

– Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками! – долетел до него далекий, искаженный голос Хэлстона.

«Как бы не так!» – подумал шериф, жалея, что не может позволить себе выстрелить еще раз.

– Оставайтесь за машиной, – велел Хэлстон Данинджеру и Дэйвиду.

Он снова прикинул расстояние от «Шевроле» до входной двери в дом шерифа. Мышцы напряглись. Он сможет. Главное – добраться до крыльца…

– Нет, Джефри! – Данинджер схватил его за руку, заставляя остановиться. – Подожди! Что если шериф видит то же, что и мы с Луизой? – спросил он, заставляя себя смотреть на уродливое, искаженное тенями лицо агента. Хэлстон скривился.

– А что вы видите с Луизой? – спросил Дэйвид, забыв на мгновение о том, что из разбитого окна в них целится шериф.

– Ничего хорошего, – отмахнулся от него Данинджер как от назойливой мухи.

– Ничего, что заслуживало бы внимания, – подметил Хэлстон и снова попытался подняться на ноги. Данинджера сильнее сжал его руку. – Хочешь проверить свою теорию?! – потерял терпение Хэлстон. – Пожалуйста! Можешь войти в дом и убедить шерифа сдаться. Я не возражаю, – он сказал это просто так, надеясь, что сможет успокоить адвоката, но сомнения, мелькнувшие на лице Данинджера, натолкнули агента на мысль, что адвокат действительно обдумывает это предложение. – Ладно. Забудь, – спешно пошел на попятную Хэлстон. – Считай, что я ничего не говорил, – он высвободил руку и снова выглянул из-за «Шевроле».

– Шериф Бригс! – прокричал Данинджер, выходя из-за машины с поднятыми руками.

Он не был героем, но у него была теория, которая пока подтверждалась. Неважно, что все это может быть лишь зрительным обманом. Сейчас в доме находится человек, который верит, что видения реальны, потому что никто не объяснил ему, что это не так. А Хэлстон уж точно не станет ничего объяснять. К тому же была еще Даяна. Она тоже верила в эту теорию. И Луиза. – Шериф Бригс, я хочу просто поговорить!

– Какого черта ты делаешь?! – Хэлстон схватил адвоката за руку, пытаясь усадить обратно за машину. – Он же пристрелит тебя! – агент никогда не любил Данинджера, но желать ему смерти – это слишком.

– Шериф Бригс! Я безоружен. Я хочу просто поговорить! – Данинджер прислушался, но ответа не было.

Кто-то где-то стоял с оружием в руках и, возможно, именно сейчас решал, нажать на курок или нет.

– Я знаю, что с вами происходит! Знаю, что вы видите. Но посмотрите на меня! С моим лицом ничего не происходит. Позвольте мне войти и все объяснить вам, – Данинджер высвободил руку, за которую держал его Хэлстон, и сделал осторожный шаг в сторону дома.

Мишень из него была просто изумительной, и шериф боролся с искушением спустить курок. Единственным, что его останавливало, были слова этого человека о том, что он якобы понимает, что происходит, да и на монстра он не был похож…

Ну что ж, пусть попытается. Пусть войдет и все объяснит, если сможет. Пустить ему пулю в лоб никогда не поздно.

Данинджер подошел к входной двери и осторожно повернул ручку.

Я вхожу в дом, шериф Бригс! – предупредил он и только после этого перешагнул через порог.

Шериф Бригс стоял возле холодильника, и черное дуло кольта было нацелено Данинджеру в грудь.

– У меня нет оружия, – напомнил Данинджер и осторожно распахнул пиджак, чтобы шериф мог убедиться в правдивости его слов.

Шериф недовольно хмыкнул, прищурился. Если бы агент принес с собой оружие, то у него было бы чуть больше шансов на защиту – он мог бы забрать его пистолет себе, повысив количество своих боеприпасов, а так…

– Вы видите что-то странное, верно? – спросил его Данинджер, опуская руки.

– Не делай этого! – предупредил его шериф. Данинджер подчинился.

– Что-то черное, – продолжил он. – Подобно теням, скрывающим лица людей, ведь так? – Данинджер замолчал, ожидая, когда шериф кивнет. Если он не кивнет, то шансы выйти отсюда живым устремятся к нулю. Но шериф кивнул. – Я тоже вижу это, – сказал Данинджер, сдерживая вздох облегчения. – И Луиза Маккоун. Думаю, она первой заразилась из местных жителей. Каким по счету были вы, я не знаю, но можете не сомневаться – вы тоже инфицированы.

– Инфицирован? – шериф растерянно тряхнул головой, вспоминая Дэйвида Маккоуна. – Хочешь сказать, что превращусь в монстра?

– Никто ни в кого не превращался, шериф Бригс. Виной всему вирус. Мы не знаем почему, но вакцина, которую принимали работники фабрики, агент Хэлстон и Дэйвид Маккоун, каким-то образом заставляет тех, кто не принимал вакцину, но был заражен вирусом, видеть в них монстров.

– Так ты тоже видишь это? – шериф недоверчиво прищурился. – Что-то мне не верится. Если все так, как ты говоришь, то что остановило тебя от принятия вакцины?

– Время, шериф, – Данинджер понимал, что если продолжит рассказывать, то, возможно, уже никогда не сможет убедить шерифа не обвинять во всем фабрику, но сейчас это было не главным. – Помните, что случилось с доктором Дэем?

– Он умер, – повысил голос шериф Бригс, и капли слюны вылетели у него изо рта.

– Он умер потому, что вакцина была введена слишком поздно, – попытался обыграть слова оппонента Данинджер. – Я испугался, что со мной может произойти то же самое, и отказался от вакцинации. Агент Хэлстон принял вакцину, чтобы оставаться на ногах и, возможно, выработать иммунитет. Дэйвид Маккоун был очень плох, и мы боялись, что он не сможет победить вирус самостоятельно, поэтому провели вакцинацию.

– Так ты утверждаешь, что все это галлюцинации? – спросил шериф, не переставая целиться гостю в грудь. – Почему тогда я не вижу свою жену монстром?

– Потому что она не принимала вакцину. Мы не знаем, почему это происходит. Макговерн работает сейчас над тем, чтобы исправить эти последствия, разработать новый препарат и…

– И сделать еще хуже, – шериф скривился. Гнев на фабрику остался, но Данинджер перестал казаться врагом. Что-то внутри говорило, что он не врет.

– Нам нужна ваша помощь, шериф, – Данинджер чувствовал, что побеждает в этой дуэли слов и оружия. – Пока в городе не ввели карантин, необходимо обойти как можно больше домов и проверить, кому еще нужна помощь, – он сказал о карантине специально, чтобы шериф понял, что скоро власть над городом перейдет из его рук к ФБР. – Давайте уберем оружие, пока никто не пострадал, и забудем о том, что случилось.

– Так я не попал в этого… Дэйвида.

– Нет, шериф, – Данинджер увидел, как на лице Бригса мелькнуло разочарование.

– Он ворвался в мой дом, и я подумал… – он замялся, понимая, что объяснить свое желание пристрелить человека с тенями на лице будет сложно. – Можешь опустить руки, – сказал он Данинджеру и положил кольт на стол. Стакан, приготовленный для жены, попался на глаза. Шериф взял его, посмотрел на Данинджера. – Можешь выйти и сказать своим друзьям, чтобы вылезали из-под машины, а я пока пойду навещу жену. Она у меня больна и… – он нахмурился, сделал шаг в сторону детской комнаты. – И знаешь что, после того, как ты успокоишь своих друзей, скажи им, чтобы остались в машине. Как бы там ни было, но пускать их в дом я не собираюсь. Придешь один, и мы поговорим.

– Хорошо, – Данинджер вышел из дома.

Свежий осенний воздух пьянил и вызывал головокружение. Рубашка под пиджаком взмокла от пота. Хэлстон выглянул из своего убежища за машиной и наградил его вопросительным взглядом.

– Все в порядке, – сказал Данинджер, достал сигарету и закурил.

– Он сдастся?

– Он согласился помочь нам, – сигарета успокаивала, и Данинджер чувствовал, как ноги перестают дрожать. – Только обсуждать план вакцинации города он будет лишь со мной, – он затянулся еще раз, выпустил густой дым в синее небо.

– Какого черта, Уэл? – Хэлстон подошел к адвокату, пытаясь решить, стоит заходить в дом шерифа или нет.

– Не думаю, что это хорошая идея, – остановил его Данинджер. – Шериф согласился помочь, но не согласился впустить вас в дом. Вы с Дэйвидом для него всего лишь люди со странными лицами. Понимаешь?

– Ты что, рассказал ему всю ту чушь, что говорил мне о своих видениях?

– О наших видениях, Джефри. Моих, Луизы, теперь шерифа Бригса.

– Ну хватит с меня! – Хэлстон шагнул к входной двери в дом шерифа. – Он вооружен? – взгляд, устремленный к Данинджеру, стал колким.

– Он оставил оружие на кухне, – Данинджер еще раз затянулся. Хэлстон взялся за дверную ручку. – Но если ты арестуешь его, Джефри, то кто поможет нам провести вакцинацию жителей города? Думаешь, без шерифа они пустят тебя в свой дом? – он демонстративно повернулся к нему спиной, продолжая курить. – Решать, конечно, тебе, но сейчас шериф со значком для нас куда важнее, чем шериф в наручниках. Так что спускайся с крыльца и жди меня в машине, – еще одна затяжка. Успех с шерифом вскружил голову.

Хэлстон стиснул зубы. Почему они всегда идут на поводу Данинджера? И что самое обидное – в чем-то он был прав.

– Меня, я так понимаю, шериф тоже видеть не хочет? – спросил Дэйвид не то Данинджера, не то Хэлстона. – Вот только… – он прищурился. – Может быть, кто-нибудь объяснит мне почему?

– Почему он хотел тебя убить или почему он не хочет пускать тебя в свой дом? – теперь Данинджер начинал действовать на нервы не только Хэлстону, но и Дэйвиду Маккоуну. – Думаю, пока я разговариваю с шерифом, у агента Хэлстона будет время, чтобы объяснить тебе, – он выбросил сигарету и вошел в дом шерифа, закрыв за собой дверь.

Дэйвид посмотрел на Хэлстона, убедился, что агент не собирается ничего объяснять и, развернувшись, пошел прочь от дома шерифа. «К черту объяснения!» – думал он. В голове и так все стало ясно. Луиза поверила людям на фабрике, и что теперь? Она видит вместо своего брата монстра. Хорошо еще, у нее нет оружия, а то она, возможно, попыталась бы убить его, как это сделал шериф. Но ведь шериф не принимал никакой вакцины… Или же принимал?

– Куда ты?! – позвал Дэйвида Хэлстон.

Дэйвид обернулся. «Этим агентам нельзя верить. Никому нельзя верить», – решил он. Дом на другой стороне улицы казался безжизненной декорацией, для которой никто не позаботился написать сценарий о жизни хозяев.

– Там живет семья Кевина Лордса! – Дэйвид махнул рукой в сторону дома. – Хочу посмотреть, как они.

– Давай дождемся шерифа, – предложил Хэлстон.

– Шерифа? – Дэйвид презрительно хмыкнул, вспомнив рой разъяренных пчел, пролетевших рядом с его щекой в доме шерифа. – А откуда ты знаешь, что он не попытается вышибить мне мозги еще раз? – он не стал ждать ответ, заранее зная, что ответа нет. Шериф спятил, и этим все сказано.

Дэйвид открыл невысокую калитку, поднялся на крыльцо. У двери он остановился, прислушался. В доме царила тишина, заставляя вспоминать тишину в доме шерифа. Тишину, которую позже нарушил оружейный выстрел.

– Миссис Лордс? – позвал Дэйвид после того, как постучал и не получил ответа. – Миссис Лордс, это Дэйвид Маккоун. Я знаю, что вы больны и вам нужна помощь, – он толкнул дверь, вошел в прихожую.

Лампочка под потолком горела, хотя солнечного света, проникавшего в незашторенные высокие окна, было бы достаточно. Дэйвид заглянул на кухню. Прошел по коридору к комнате Кевина Лордса. Спальня родителей находилась чуть дальше. Дэйвид заглянул в комнату друга. Кровать была заправлена. Голубые джинсы висели на спинке стула. Дэйвид облегченно вздохнул, прошел дальше по коридору, заглянул в комнату родителей Кевина. Они лежали на неширокой кровати под одеялом, прижавшись друг к другу, словно молодые любовники. Лица их выглядели измученными и усталыми. Волосы были мокрыми от пота. Дыхание со свистом вырывалось между сухих губ.

Дэйвид закрыл дверь и вышел из дома. Хэлстон ждал его на пороге, готовый в любой момент ворваться в дом.

– Они живы? – спросил он Дэйвида, хотя хотел спросить, не умерли ли они. Дэйвид кивнул. – Хорошо.

– Что хорошо? – Дэйвид смотрел на него, не скрывая пренебрежения. – Они лежат там как мертвые, и я не знаю, будут ли они живы, когда я зайду в этот дом спустя день.

– Мы разберемся в этом, – пообещал Хэлстон. – Сейчас доктор Макговерн готовит новую порцию вакцины…

– А что если никому эта вакцина не нужна? – Дэйвид шагнул вперед, и Хэлстон подумал, что мальчишка сейчас попытается ударить его.

– Послушай меня, Дэйвид. Скоро в городе введут карантин и все образуется.

– Не хочу я никого слушать, – Дэйвид обошел Хэлстона, лишь в последний момент избежав столкновения.

Хэлстон понимал, что нужно его остановить, задержать, но что-то говорило ему, что делать это бессмысленно. Остановить Дэйвида можно только угрозой, принудив его вернуться в машину, но ничего хорошего из этого не выйдет. Единственное, что он может сейчас сделать, так это предупредить его, чтобы был осторожен. Неожиданно теория Данинджера о вакцине перестала казаться фантастической и невероятной.

– Не забывай, как повел себя шериф, когда увидел тебя! – крикнул Хэлстон Дэйвиду. – Другие тоже могут повести себя так же!

– Чушь! – не оборачиваясь, крикнул Дэйвид, но сомнения остались.

Что если Хэлстон прав? Что если весь город, который он двадцать восемь лет считал своим, больше никогда не примет его, не позволит вернуться? И все почему? Кулаки Дэйвида сжались. Зачем они отвезли его на свою дьявольскую фабрику?! Почему не спросили, хочет он принимать вакцину или нет?! И кто все это начал? Хотелось обвинить Хэлстона или Данинджера, а лучше доктора из «А-синтез»… Дэйвид вспомнил свою сестру. Почему она так поступила с ним? Но разве она знала, что все получится именно так? Нет. Она просто волновалась за него. Просто хотела его спасти. А эти агенты, эти… Дэйвид затрясся от разочарования, что не может подобрать для них достаточно оскорбительное слово. Они убедили Луизу, что вакцина – это единственное, что может спасти ее брата. И конечно, она согласилась. Она ведь просто женщина, девчонка. Она глупа, но вины за случившееся на ней нет.

Дэйвид шел по вымершему городу, вглядываясь в пустые глазницы безжизненных домов. Нет, жизнь в этих домах была, просто люди не могли подняться с кроватей. Они не умрут. Не посмеют! Его город вернется. Все будет хорошо. Дэйвид подумал, что было бы неплохо вернуться и уговорить сестру оставить фабрику, вернуться домой, объединиться и помочь горожанам пережить этот черный день. Но сначала он хотел встретиться с теми, кто был не болен. Не мог же вирус подчинить себе весь город?!

Дэйвид вспомнил соседей и единомышленников, собравшихся у фабрики. Их было не больше десятка, когда они утром проезжали мимо палаточного лагеря, раскинувшегося у стен фабрики. Да. Если где-то и стоит искать тех, кто сохранил здравый рассудок, в отличие от шерифа, то лучшего места не найти. К тому же он должен предупредить их, что шериф спятил и теперь, скорее всего, заодно с агентами ФБР, которые поддерживают и защищают фабрику. Теперь Дэйвид не сомневался в этом.

Благодаря вирусу он проник в логово врага, в самое его сердце. Болезнь началась в «А-синтез». В том, что в округе пропали все птицы, виноват «А-синтез». И «А-синтез» хочет ввести всем то, что они называют вакциной. Далекая мысль мелькнула в голове Дэйвида: «Может быть, они хотят восстановить нас друг против друга?» Он рассмеялся, радуясь, что смог разгадать этот замысел. Что ж, придется разочаровать их, раскрыв коварные планы.

Дэйвид оставил пустынную дорогу и начал дворами пробираться к фабрике. Возле дома семьи Гуэн он остановился, решая, обходить их двор или пойти напрямик. Во дворе они держали добермана, и встречаться с этой собакой Дэйвид хотел меньше всего. Но если сейчас день, то собака должна быть на привязи. Дэйвид перемахнул через забор, огляделся, завернул за дом. Если идти в обход, то он потеряет как минимум четверть часа. Он остановился и посмотрел на конуру. В черном проеме не было ничего, кроме тьмы.

«Может быть, доберман помер?» – с надеждой подумал Дэйвид. Собака была старой, и история о ней уходила своими корнями в детство Дэйвида. Так почему бы ей не помереть? От вируса или от старости – неважно.

Дэйвид сделал шаг вперед, стараясь держаться подальше от конуры. Внутри что-то зашевелилось, хотя возможно, это ему просто показалось. Он сделал еще один шаг, не сводя глаз с конуры. Доберман зарычал, попытался подняться. На нетвердых лапах он вышел из конуры, щурясь от яркого света. Человек пах чем-то знакомым. Распухший язык вывалился из открытой пасти. Дэйвид выругался и вжался в стену, оценивая длину цепи. Доберман затрясся. Дэйвид подумал, что сейчас собака упадет и умрет, но вместо этого она пригнулась и ринулась вперед. Движение было настолько стремительным, что окажись цепь чуть длиннее, и острые зубы, нацеленные на горло Дэйвида, достигли бы цели. Цепь натянулась, останавливая прыжок добермана. Собака упала, жалобно заскулила, оглядываясь, снова учуяла запах Дэйвида, заскребла по земле передними лапами, пытаясь сократить разделявшее их расстояние.

Ошейник сдавил горло. Доберман захрипел. Отошел назад и снова прыгнул вперед. Цепь звякнула. Дэйвид выругался, увидев, как пошатнулся вбитый в землю крюк, на котором держалась цепь. Доберман отошел назад и повторил попытку. Крюк начал выходить из земли. Не желая досматривать, чем все это закончится, Дэйвид побежал. С третьей попытки доберман вырвал из земли крюк и побежал следом за незнакомцем. Дэйвид слышал, как лязгает цепь, волочившаяся за доберманом.

«Не оборачиваться! Не оборачиваться!» – велел себе Дэйвид. Спасительный забор приближался, но вместе с ним приближалась и собака. Дэйвид закричал, и страх придал ему новых сил. Доберман лязгнул зубами, предвкушая, как вцепится в сочную плоть убегающей жертвы. «Мне конец! Конец!»

– Отстань от меня, чертова псина! – завопил Дэйвид.

Он прыгнул вперед, отталкиваясь руками от забора. Колючая проволока, которую старик Гуэн натягивал, чтобы мальчишки не лазали в его сад, впилась в порезанные в доме шерифа ладони. Дэйвид не почувствовал боли. Страх превратил его тело в инструмент спасения. Ржавые вилы старого мини-комбайна мелькнули перед глазами. Еще немного, и Дэйвид мог вырвать об эти вилы глаз или распороть живот. Он упал на землю, чувствуя, как от падения из легких вышел весь воздух. Сил осталось только на то, чтобы обернуться и посмотреть в глаза своей смерти.

Доберман зарычал, чувствуя, что скоро настигнет свою цель. Если бы преследование продлилось еще пару минут, то он бы упустил свою жертву, обессилев от долгой погони. Но сейчас… Доберман сжался, оттолкнулся от земли, вложив в свой прыжок все силы, что остались в нем. Цепь звякнула. Тело добермана перемахнуло через забор. Зубы нацелились в горло Дэйвида. Колючая проволока осталась позади.

Время застыло, позволив Дэйвиду увидеть капающую изо рта пса слюну, услышать его тяжелое дыхание. Затем цепь, волочившаяся за доберманом, зацепилась за растянутую по забору колючую проволоку, дернула хозяина, останавливая его полет. Доберман как-то по-человечески взвизгнул, тело его изогнулось в падении. Ржавые вилы старого комбайна проткнули брюхо. Доберман повис на ржавой стали, завертелся. Дэйвид увидел, как острие оттягивает старую шкуру на спине пса, выходит наружу. Доберман лязгнул зубами, все еще пытаясь добраться до своей цели. Он не умирал, отказывался умирать. Вместо этого он начал скрести лапами о землю, пытаясь освободиться, затем понял бесцельность этих попыток и попробовал подпрыгнуть, чтобы избавиться от остановившей его преграды.

– Господи, – прошептал Дэйвид, отползая подальше от бессмертной собаки.

Доберман подпрыгивал все выше и выше. Дэйвид не сомневался, что рано или поздно ему это удастся. – Да что же здесь происходит?! – он поднялся на ноги и спешно пошел прочь.

Доберман за спиной зарычал. Дэйвид обернулся, убедился, что пес не освободился, и побежал, стараясь не обращать внимания на разодранные ладони, снова начавшие кровоточить. «Этого не может быть! Такого не бывает!» – вертелось у него в голове.

Он вспомнил, как мальчишками они лазали в сад Гуэна. Тогда доберман был молод и зол как дьявол. Цепь трещала, и мальчишки играли в слабака, испытывая судьбу, споря, кто дольше простоит перед доберманом и не убежит. Дэйвид увидел как наяву новенький крюк, вбитый Гуэном в землю, чтобы посадить Дьявола на цепь. Сейчас Дьявол вырвал этот крюк. Дэйвид подумал, что если бы крюк не поддался, то тогда не устояла бы цепь. А ведь мальчишками они подолгу стояли перед молодым и сильным псом, поднимая после на смех струсивших слабаков. Неужели они действительно могли пострадать тогда? Неужели пес все это время мог сорваться со своей привязи? Нет, не мог. Но тем не менее сорвался. Сорвался, когда стал старым и немощным.

Дэйвид вспомнил рассказ Данинджера о домашних животных, которые убивают друг друга на улицах города. Сегодня утром Дэйвид не придал этому значения – люди из больших городов часто приезжают к ним и рассказывают всякие небылицы. И эта история, скорее всего, просто еще одна небылица. Но сейчас Дэйвид так не думал. «Так значит, все это вирус!» – мысль придала Дэйвиду сил, и он побежал еще быстрее. Если бы доберману по кличке Дьявол все-таки удалось освободиться, то он вряд ли бы смог догнать свою жертву. Легкие обжигал нестерпимый огонь, голова гудела, но ноги несли тело быстрее и быстрее, словно оно было легким и воздушным. Болели лишь порезанные и разодранные ладони. Кровь вытекала сквозь пальцы, капала на землю, оставляя за Дэйвидом кровавый след.

«Такого не бывает!» – звенело у него в голове, а город мелькал перед глазами безумным хороводом. Шериф стреляет в него. Доберман набрасывается, срываясь с привязи. «Чертова фабрика!» – Дэйвид обернулся, ожидая увидеть преследовавшего его добермана. На мгновение ему показалось, что он видит, как собака бежит за ним, а позади нее тянутся вывалившиеся из распоротого живота внутренности. Но это был просто страх, который способен породить любую фантазию. Дэйвид снизил скорость, попытался перевести дыхание, перешел на шаг. Ладони заныли, заставляя его сжать пальцы в кулаки, чтобы остановить кровь.

Когда они были мальчишками, то пугали друг друга историями, что ржавый гвоздь может вызвать столбняк и человек умрет, потому что горло его распухнет и он не сможет дышать. Сейчас детские страхи вызывали улыбку, и вспоминать о детстве было куда приятнее, чем пытаться разобраться в том, что происходит вокруг.

Дэйвид увидел собравшихся у фабрики людей и облегченно выдохнул. На какое-то мгновение ему показалось, что весь мир восстал против него и в палатках у фабрики он никого не найдет. Останется один на один с шерифом и доберманом по кличке Дьявол. Он подошел ближе.

Стивен Крамп прищурился, вглядываясь в силуэт приближающегося человека. Собственное тело казалось ему вялым, почти что ватным. Ноги грозили в любое мгновение подогнуться. Перед глазами мелькали черные пятна, напоминавшие, что смерть стоит где-то рядом и подбрасывает в воздух монетку, решая, жить ему или нет. В прошлую ночь эта монетка взмыла вверх как минимум десяток раз. Стивен даже слышал, как смерть разочарованно вздыхает, отпуская ему следующий час жизни. Но смерть умела ждать. Она стояла у входа в палатку и наблюдала за жертвой.

Стивен лежал и думал, что если только хоть на одно мгновение он перестанет желать жить, то смерть придет и заберет его. Но он не перестал надеяться. Он хотел жить. Хотел выйти из палатки и встретиться с девушкой своей мечты, которая ждала его где-то далеко. Определенно ждала. В жизни всегда так бывает. Кто-то, где-то, когда-то, но человек этот есть. Стивен уже готов был полюбить ее. Полюбить этот несуществующий образ. Полюбить фантазию. Потому что когда кого-то любишь, со смертью проще бороться. Смерть боится любви. Бежит от любви. И возвращается лишь когда уходит любовь. Возвращается к разочарованию и ненависти, к опустошенности и одиночеству, встает в изголовье и начинает ждать. Но только не тогда, когда есть любовь. Поэтому Стивен хотел любить, хотел посвятить всего себя этой любви. Любви к девушке, которую он когда-нибудь узнает. Обязательно узнает.

Спал ли он в эту долгую ночь? Возможно. Но даже во сне он не переставал думать о своей фантазии. И смерть отступила. Стивен понял это, потому что услышал ее далекие шаги. Она пошла куда-то дальше. Отправилась в мир, собирать свою бесконечную жатву. И Стивен был рад этому. Был рад знать, что смерть оставила его, устремив свой взгляд в сторону кого-то другого. Хорошо ли это – желать смерти незнакомому человеку? Нет, но Стивен и не желал. Он желал жизни себе. А что смерть ушла к кому-то другому, так это неизбежность. Процесс не остановить. Кто-то умирает, кто-то рождается. Такова жизнь и такова смерть. И так будет, пока вращается мир.

Стивен приподнялся и тихо попросил воды. Перед тем, как окружающий мир перестал существовать, оставив его один на один со смертью, он видел Кевина Лордса, видел девушку по имени Бэт. У нее были длинные белые волосы, и когда вокруг наступила тьма, то волосы эти стали белее. Так, по крайней мере, казалось Стивену. Но сейчас никого рядом не было.

Он набрал в легкие застоявшегося прохладного воздуха и позвал еще раз. Тишина. Стивен приподнялся на локтях, перевернулся на живот, снова позвал и, не получив ответа, пополз к выходу из палатки. Силы покинули его в тот самый момент, когда ему удалось расстегнуть старую, непослушную молнию. Наступила темнота, но когда он очнулся, тело отдохнуло и позволило ему выбраться из палатки.

Невдалеке горел костер, и Стивен порадовался, что не остался один. Если кто-то разжег пламя, то кто-то здесь еще жив – в какой-то момент Стивен подумал, что смерть забрала всех в обмен на его жизнь. Осеннее утро только начиналось, и на траве выступила роса. Она умывала лицо Стивена, пока он полз к костру. Несколько шезлонгов были пусты. Переносной стул перевернут. Стивен вздрогнул, увидев лежащего на земле человека. Он подполз еще ближе. Винсент Дилено выглядел мертвым, и Стивен собирался проползти мимо, чтобы заглянуть в одну из палаток, когда из горла Винсента вырвался слабый хрип. Он открыл глаза и посмотрел на Стивена мутным взглядом.

– А мы думали, ты умер, – услышал Стивен его слабый голос. – Я должен был наблюдать за фабрикой, но кажется, что эта чума добралась и до меня.

Грудь Винсента поднялась, опустилась. Стивен подумал, что следующего вздоха не последует – такой долгой была пауза, но грудь неожиданно снова поднялась, однако глаза остались закрытыми. Несколько минут Стивен лежал, бездумно вглядываясь в огонь. Костер должен был скоро прогореть, поэтому он потратил часть оставшихся сил, чтобы подбросить в огонь новую партию дров. Когда древесина затрещала, Стивен пополз к ближайшей палатке.

Эдди Блуноут тихо постанывал. Стивен слышал его голос, узнавал его. Он расстегнул молнию на палатке и увидел, что Блуноут не стонет – это было его дыхание: тяжелое и свистящее.

– Крамп! – красные, налитые кровью глаза Блуноута наградили его удивленным взглядом. – А мы думали, ты умер.

– Да. Это я уже слышал, – Стивен улыбнулся, обрадованный тем, что Блуноут выглядит не так плохо, как Винсент Дилено. – Какого черта здесь вообще случилось? – спросил он Блуноута. Тот приподнялся на локтях, продержался так несколько секунд и снова упал на спину.

– Чертова чума! – буркнул он, надеясь, что болезнь на этот раз действительно отступает. – Ну ничего. Скоро силы вернутся. Если Лордс смог оклематься, то и я смогу, – он поморщился, с завистью вспоминая визиты Кевина Лордса. Друг навещал его, принося воду и еду. Есть он не мог, но вода приходилась кстати.

– Так с Кевином все в порядке? – спросил Крамп, взвешивая, хочет ли он, чтобы смерть обошла этого прыщавого недоростка стороной. Блуноут открыл рот, собираясь что-то сказать, зашелся кашлем, прослезился.

– Кевин заболел первым, – сказал он хриплым, свистящим голосом. – Мы ухаживали за ним, а потом…. – Еще один приступ кашля. – Потом эта чума стала валить нас одного за другим. Слава богу, никто не умер. Я надеюсь, что никто не умер. По крайней мере до того, как я отключился, все были живы.

– И сейчас живы! – услышал Стивен голос Кевина Лордса. Друг подошел к палатке и помог ему подняться. Из расцарапанных локтей Стивена текла кровь. – Подожди, я принесу пластырь, – он выглядел повзрослевшим на десяток лет. Взгляд целеустремленный, лицо сосредоточенно, брови нахмурены. – Будет немного больно, – предупредил Кевин, обрабатывая раны на локтях Стивена. – Чертова фабрика! – ворчал он, накладывая пластырь. – Чуть всех нас со свету не сжила, – он огляделся по сторонам. – Ну ничего. Как только все поправятся, мы перестанем ждать и начнем действовать. – Кевин вспомнил шерифа, который уехал от них с сильным жаром. Где-то далеко мелькнула мысль, что если шериф не переживет болезнь, то лидером может стать он сам. Но мысль ушла так же внезапно, как и появилась. Быть лидером – слишком большая обязанность и ответственность. Пусть лучше лидерами будут другие, а он постоит где-то рядом с ними и разделит лавры, если все закончится удачно, или даст задний ход, если что-то пойдет не так.

Лордс поднялся и пошел осматривать другие палатки. «Хорошо, что вирус не поразил всех в одно время», – думал он, поглядывая на ворота фабрики. Если бы кто-то заметил, что в их рядах потери, то возможно, с фабрики снова начали бы выезжать грузовики, и вся затея с блокадой потеряла бы смысл, а так удавалось создавать иллюзию, что ничего не случилось.

Кевин поежился, вспоминая, как ходил за продуктами и водой. Город был пуст, мертв. Он хотел зайти в свой дом, но не решился. Если его родители умерли, то пусть об этом ему скажут потом. Он не хочет смотреть на их бездыханные тела. Это слишком жестоко. Еще была обида на Дэйвида Маккоуна и Рега Белинджера. Они начали все это, но когда ему нужна была их помощь, пропали.

Стивен смотрел, как Лордс ходит от палатки к палатке, и пытался представить, что происходит сейчас на фабрике. Если вирус вернулся, несмотря на то, что ему давали вакцину, значит, то же самое происходит и на фабрике. Жаль, что нельзя сейчас ворваться туда. Скорее всего, власть перешла бы к ним без боя, а потом…. Потом будет не так просто.

Стивен попытался подняться на ноги. С третьего раза ему это удалось. Он постоял шатаясь около минуты, затем робко, как ребенок, который делает первые шаги, попробовал идти. Ноги подогнулись, и Стивен повалился вперед, больно ударившись о землю. В сознании вспыхнула злость. Он заскрежетал зубами и снова попытался подняться. Постоял около минуты и сделал робкий шаг, готовясь к падению. Он ударился, но на этот раз не так сильно, заскрежетал зубами и настырно начал подниматься в третий раз. На пятой попытке желание победило слабость.

– Кевин! – позвал Стивен и, когда Лордс обернулся, сказал, что хочет помочь.

Следующий час они ходили по лагерю, ухаживая за больными. Стивен думал, что приступ альтруизма отнимет последние силы, но вместо этого контроль над телом начал возвращаться. Он больше не был грудным младенцем, который едва способен на то, чтобы ползти. Он превратился в тряпичную куклу, набитую ватой.

В последней палатке Стивен увидел мужчину с белыми, открытыми глазами. Взгляд его был устремлен вверх. Мертвый взгляд.

– Господи, Кевин! – прошептал Стивен. – Я думал, ты сказал, что никто не умер.

– Это не наш, – скривился Лордс, и Стивену показалось, что он сейчас плюнет на мертвеца. – Это охранник с фабрики. Он пытался сбежать, но смог дойти только до нашего лагеря. Затем потерял сознание и спустя два часа умер. Не знаю, что там происходит, но судя по всему, им еще хуже, чем нам!

Лордс ушел, а Стивен еще долго стоял и смотрел на мертвеца, не в силах отвести глаза. Затем он почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и поплелся к окраине палаточного лагеря. Его вырвало три раза. В основном водой, которую он выпил. Стивен вытер рот рукавом свитера и посмотрел на фабрику. Что-то недоброе витало в воздухе. Казалось, что он даже видит это. Что-то, что может перерасти в кошмар, ужас.

Стивен увидел, как из своей палатки выбрался Эдди Блуноут и поплелся к костру. Из соседней палатки Кевин Лордс помог выбраться Бэт Редклиф. Она обнимала его за шею, и со стороны они выглядели как влюбленная пара. Стивен отвернулся, стараясь не думать о том, что произойдет, когда у них хватит сил пробраться на фабрику. На этот раз никто не остановит их. И вновь ощущение чего-то недоброго заполнило сознание. «Лучше бы меня снова стошнило», – подумал Стивен.

Далекий призрачный силуэт приближался к нему с другой стороны лагеря. Он шел, погруженный в какую-то странную дымку. Стивен зажмурился, протер глаза. Дымка рассеялась. Это был Дэйвид Маккоун. Стивен нахмурился. Что-то заставило его усомниться в том, что видели его глаза. Да и видели ли? Силуэт подходил все ближе и ближе, но ясности это приближение не приносило. Наоборот, перед глазами начинали маячить какие-то странные пятна. Они прятали от него лицо приближающегося человека.

– Дэйвид? – настороженно позвал Стивен Крамп давнего друга. – Дэйвид, это ты? – он всегда гордился своим хорошим зрением, но сейчас что-то было не так. Не так с его глазами. Не так с человеком, напоминавшим ему Дэйвида Маккоуна. – Скажи, что это ты, Дэйвид! – потребовал Стивен.

– Конечно, это я! – сказал Дэйвид, пытаясь отдышаться после гонки с доберманом. Он подошел, отмечая болезненный вид друга. – Вижу, у вас тоже не все в порядке?

– У нас? – Стивен еще раз протер глаза. Пятен стало меньше, это позволило наконец-то разглядеть лицо. – Где ты, черт возьми, был, Дэйвид? Лордс сказал, что не видел тебя уже два дня.

– Где был? – Дэйвид замялся, вспоминая шерифа Бригса. Сомнения вернулись. Но если даже Хэлстон прав, то почему Стивен Крамп не кричит, не пугается его?

– Что-то не так? – насторожился Стивен.

Дэйвид искоса посмотрел на него, вспоминая рабочих на фабрике, которые умерли, не получив вакцину.

– Ты ведь работал на фабрике, так? – сказал он, чувствуя, как растет неконтролируемое беспокойство.

– Конечно, я всем говорил, но…

– И ты получил вакцину? – взгляд Дэйвида стал колким. – Когда меня привезли на фабрику, я оказался в палате, где лежали рабочие, у которых была повторная вспышка вируса. Так вот те, кто не успел получить новую порцию вакцины, умерли. Понимаешь? – он замолчал, но мысли продолжали роиться в голове.

– Что я должен понять? – спросил Стивен.

– Почему ты жив? – Дэйвид понимал, что это не совсем то, о чем стоит спрашивать друга после случившегося, но по-другому не мог.

– Но ты ведь тоже жив, – растерянно пожал плечами Стивен. – И Кевин, и Бэт, и Дилено… – он нервно сглотнул. – И твоя сестра.

– Причем тут моя сестра? – Дэйвид затравленно огляделся по сторонам. В памяти всплыл звук пролетевшей рядом с лицом пули.

– Я просто говорю, – Стивен прищурился, пытаясь понять, что не так с лицом старого друга. Что-то незримое, темное, мрачное. – Давай лучше я отведу тебя к Кевину. Он почти выздоровел, и с ним ты сможешь поговорить, – он примирительно поднял руки. – Я, если честно, еще туго соображаю, да и с глазами, что-то не так.

– С глазами? – и снова Дэйвид вспомнил шерифа. Не дожидаясь ответа, Стивен развернулся и поплелся в центр лагеря, к костру.

– Кевин! Эй, Кевин, посмотри, кого я привел! – он улыбался, видя, как Лордс медленно оборачивается, не понимая, почему испуганно округляются глаза старого друга.

Лордс отшатнулся, не удержался на стуле, повалился на спину, вскочил на ноги, прищурился, вглядываясь в уродливый облик незнакомца, которого привел Стивен Крамп. Крик непроизвольно поднялся к горлу. Бледное лицо, большие глаза.

– А-а-а! – крикнул Лордс, стих, проглотил вставшую поперек горла слюну. – А! – коротко, почти беззвучно. Дэйвид сжался. Этот страх…. Он видел его на лице шерифа. Ошибки быть не может. Хэлстон прав. Они все будут видеть в нем монстра, уродца, чужака.

– Нет, не смотри на меня! – крикнул он Лордсу и отвернулся, пряча лицо за воротником куртки. – Не смотри! Спроси Стивена, что он видит. Спроси его, кто я!

Лордс пытался перевести взгляд с монстра на Стивена Крампа, но не мог. Ему казалось, что если он хоть на мгновение выпустит его из вида, то это будет стоить ему жизни.

– Скажи ему, Стивен! – беспомощно взмолился Дэйвид. – Скажи!