Конец какка-ду (Нанотехнологи погубят капитализм) Тюрин Александр

1. Капитализм forever?

Я не собираюсь рассматривать варианты вселенской катастрофы, типа падения астероида, смещения земной оси, таяния антарктических льдов и угасания Гольфстрима. Хотя уверен, что капитализм, как система, основанная на махровом эгоизме, покажет себя в этих случаях не лучшим образом. Я хочу рассмотреть лишь вариант спокойного гладкого роста капитализма, проходящего на его же условиях…

Капитализм, в принципе, устойчивая система. Например, городская капиталистическая культура Вавилонии протянула более полутора тысяч лет. Приходили и уходили этносы, переправляясь через Ефрат — аккадцы, амореи, касситы, хурриты, арамеи, халдеи — но цивилизация существенно не менялась. В Вавилонии корни практически всего того, что есть в современном капиталистическом обществе. Кредит, ипотека, безналичные расчеты, оплата чеков и даже мультикультурность. Само слово «капитал» — это латинский перевод вавилонского термина, который, скажем откровенно, звучал непрезентабельно, «какка-ду». Но вавилонский капитализм не обладал технологиями массового производства…

2. Код изначальный

Если копнуть глубоко, то любому материальному объекту предшествует программа. Камушек, цветочек, птичка, весь мир — всё это возникает и развивается на основе определенной информации. Назовём ли мы такую информацию Законами Природы или же Божественным Замыслом, в любом случае мы имеем В НАЧАЛЕ осмысленную информационную модель, единую программу, которую я на программистский лад назову Кодом.

Код, исполняясь в нашем материальном мире с помощью интерфейсов пространства и времени, претворяется во множестве материальных объектов с различными свойствами и состояниями. И из-за этого наблюдатели вроде нас перестают воспринимать единство Кода.

Но точно так же одна-единственная компьютерная программа выводит на экран (или даже несколько экранов) множество графических объектов, по разному реагирующих на наши действия с клавиатуры и мыши.

Если бы изначального Кода не существовало, то наш мир, даже появившись неким случайным образом, прошествовал бы по пути энтропии в сторону термодинамической смерти, являющейся, увы, состоянием с максимальной вероятностью. Исполнился бы завет великого физика Клаузиуса.

3. Код культурно-технологический

И в нашей человеческой жизни есть связная совокупность знаний, которую я также назову Кодом. Этот Код пополнялся и пополняется бесчисленным количеством творцов, начиная от безымянных изобретателей колеса, упряжи и плуга, от первых волосатых художников, освоивших наскальную живопись, и первых композиторов, выводивших мелодии на дудочке, сделанной из берцовой кости, вплоть до всем известных изобретателей лазера, транзистора, до Кандинского и Шостаковича.

Код реализуется в бесчисленном множестве вещей и процессов. Благодаря этому уже порядка семи тысяч лет существует человеческая цивилизация, число наше беспрерывно множится, мы осваиваем и заселяем все новые пространства, проникаем во все новые измерения, а не скатываемся по пути энтропии в каменный век и не превращаемся в кучку троглодитов, гвоздящих друг друга дубинами по черепу, как того хотел бы другой немецкий ученый на букву «К» — Клаузевиц.

Несмотря на то, что Код является единым ресурсом, создаваемый общими усилиями, на протяжении большей части истории мы видим некоторое человеческое меньшинство, которое пытается присвоить хотя бы часть этого Кода, огородить ее и использовать в своих частных целях. Проделав эту операцию раз, приватизаторы и огораживатели повторяют ее снова и снова. И с каждым столетием их активность нарастает.

Код стали огораживать еще в глубокой древности. Например египетские и шумерские жрецы пользовались астрономическими знаниями тайно, выдавая научные результаты, как следствие божественного откровения. Однако бритоголовые жрецы огораживали преимущественно то, что сами создали. Да и вообще эти «скинхеды» использовали тайные знания лишь для поддержания своего духовного авторитета, не более того.

А вот систематический захват и присвоение Кода в целях материального обогащения — это характерно для более позднего капиталистического периода человеческой истории.

4. От Вавилона и дальше

Капитализм поствавилонский, капитализм массового производства — есть открытая система, зацикленная на расширении. Расширением она спасается от роста энтропии и самопереваривания. Именно этот маниакальный экспансионизм делает капиталистов похожими на членов тоталитарных сект (да, кстати: из сект перешло в капиталисты немало маньяков, взять хотя бы английских пуритан, «круглоголовых»).

Наверное, символическим началом современного капитализма можно считать знаменитые «огораживания» и «сгон с земли» в Британии. До этого момента лорды по-своему любили крестьян, считая их опорой своего социального статуса и материального благополучия. Но овцы (такие живые машины по производству шерсти на экспорт) «съели» людей, а тех, что не съели, превратили в бродяг, воров, пиратов, толпой сыпанувших за моря и океаны, подальше от королевских виселиц. (Одна только благонравная королева-девственница отправила на эшафот девяносто тысяч из двух миллионов своих подданных)…

Присвоить чужое, пометить как свое и идти дальше. Эта схема поведения, появившаяся вероятно еще у динозавров в Юрском периоде, у любого капиталиста является основным инстинктом. Ну, а девушки, а девушки потом…

Захват общественных ресурсов и получение от них ренты — вот мотор капитализма. Этот мотор работает на эгоизме и порождает все остальные формы розни, от социальной до национальной. До капитализма «отсталое» человечество не знало и не ведало, что такое национализм, расизм и фашизм.

Капитализм всегда расширялся, искал новые рынки для всё растущей массы произведенных товаров, искал точки на глобусе, где можно производить товары с минимальными издержками и максимальной прибылью. Нередко он натыкался на естественные ограничения в виде исчерпания ресурсов, к которым относятся и полезные ископаемые, и резервуары дешевой рабочей силы, и сами потребители. (Потребители, их количество и качество, то есть желание потреблять — такой же ресурс, как и все остальные). И все ограничения капитализм до сих пор успешно преодолевал, причем, как правило, за чужой счет.

Напрасно существует мнение, что капитализм предпочитает чисто экономическое принуждение. Не надо предписывать такое милое вегетарианство профессиональному тираннозавру. Например, когда еще собирались средства на проведение индустриализации и осуществлялся переход на товарное производство в сельском хозяйстве, силовое мышление у капиталистов преобладало. Именно поэтому буржуазный гений Кромвель отправлял ирландцев «в ад или Коннаут»; джентльмены с ружьями прочесывали австралийский буш, отстреливая аборигенов как вредных животных; бизнесмены из вест-индской компании торговали неграми, с учетом большой убыли человеческого товара; а ловкие коммерсанты из ост-индской компании тащили всё, что плохо лежит, из дворцов махарадж, доводили до голодной смерти миллионы бенгальских ремесленников и погружали в наркотическую зависимость миллионы китайцев.

Английская промышленная революция отнюдь не случайно совпала с ограблением Индии и опиумными войнами в Китае.

Капитализм шагал по планете, разбивая закрытые общества, выкорчевывая локальные культуры, уничтожая бесперспективных аборигенов, заставляя перспективных туземцев работать на него, вовлекая целину за целиной в хозяйственный оборот, вытравливая религиозные, социальные, сословные, моральные и прочие ограничения на рост капитала…

Капиталист юридически может быть связан со своими работниками трудовым договором. А может и не быть. Тогда их соединяют отношения неэквивалентной купли-продажи. Ковер, который выткала пакистанская девочка, принес ей заработок в двадцать долларов, в то время как цепочка торгашей наварит на её труде еще тысячу долларов. То же самое относится и к команде китайских программистов, создавших компьютерную игру, от движка до графики. Они получат за свой подвиг пару тысяч долларов, в то время как американская фирма, которая растиражирует эту игру и упакует её в пестрые коробочки, разбогатеет на несколько миллионов. Особый случай — это экономическая конкиста, когда капиталисты напрямую захватывают плоды общественного труда. Наиболее яркий примеры такой конкисты в новейшее время мы имеем на просторах России, где к каждой нефтекачке времен двадцать седьмого съезда был незримо добавлен финансовый насос, перекачивающий нефтедоллары в западные банки.

Взаимоотношения между эксплуататором и эксплуатируемым как будто различны, а вот результат один и тот же. Синяя птица по имени «какка-ду» всегда поможет капиталисту присвоить прибавочную стоимость, созданную чужим трудом, чужими мозгами и чужими руками. (Справедливости ради отмечу, что капиталист тоже может лично поучаствовать в созидательном процессе, но это будет лишь единичный, пусть и квалифицированный, вклад в систему общественного труда)…

И вот капитализм практически дошел до так называемой постиндустриальной или информационной фазы…

Вкалывать всерьез — это уже, как правило, занятие для туземцев, проживающих на периферии, за пределами капиталистических метрополий. Одни туземцы применяют самый минимум знаний, не больше, чем требует утренняя гимнастика: вставил, вынул, закрутил, завинтил. Другие, напротив, ворочают пластами многолетнего образования. Но, в любом случае, стоимость рабочей силы составляет все меньшую часть от конечной стоимости продукта. Стоимость потребляемых материалов и износа «железа» существеннее, но тоже не слишком значительна. Все большую стоимость, в абсолютном и относительном значении, имеет Код.

А в перспективе, ничто, кроме Кода, не будет иметь ценности. Ведь Всемогущий Код отменит любые ресурсные ограничения, найдет выход из любого положения.

Как часть Кода можно рассматривать и схемы по присваиванию Кода. Это лицензии и прочие способы «огораживания» технологической информации. К самой важной информации относятся секреты использования массовой психологии. С недавней времени потребитель узнает о том, что ему требуется, не от самого себя, не от своего желудка или, предположим, гениталий, а от фирм-производителей. «Тебе — твое мнение» (Dir Deine Meinung) значится на рекламных щитах массового немецкого таблоида «Бильд». Лучше не придумаешь… Экономика удовлетворения естественных потребностей превращается в экономику разжигания низменных наклонностей. Большая часть продаваемого программного обеспечения относится к играм, подавляющая часть игрового софта ориентируется на рефлексы, которые нам достались в лучшем случае от рептилий. Догнать, убить, трахнуть… К Коду относятся и политтехнологии. Стадо потребителей надо не только приучить к постоянному «жеванию» вне зависимости от реальных потребностей, но и удовлетворить морально, имитируя всеобщее участие в принятии государственных решений. Поэтому во время отправления «демократических процедур» не ожидайте дискуссий по поводу равного доступа к Коду и другим общественным ресурсам. Элита, владеющая Кодом, устроит замечательный цирк, будут клоуны, называемые «кандидатами в президенты», будут аттракционы типа партийных съездов…

И вот, где-то на этом пути в рыночную бесконечность на радость капиталу появляются нанотехнологии.

5. Там, за рекой, в тени деревьев

Это сладкое слово «нанотех» сегодня применяется по отношению к технологиям, которые манипулируют материей как минимум на молекулярном уровне, задавая её свойства и функции.

Нетрудно предвидеть вопрос от публики. Ну как тут может пострадать капитализм, если ведущие капиталистические страны и транснациональные корпорации сосредотачивают у себя исследования и разработки в этой области, энергично высасывая все подходящие интеллектуальные ресурсы из стран второго и третьего эшелона. (Та же элитная образовательная система России бесплатно готовит мозги для американского нанотехнологического сообщества уже на протяжении последних 10–15 лет).

Вопрос на сто долларов. Придется покопаться в сущности нанотеха.

Нанотехнологии — это жемчужины современных знаний, тщательно защищенные от постороннего глаза и способные принести огромную прибыль.

Рассмотрим лишь несколько практических решений «ближнего прицела».

Углеродные нанотрубки, кремниевые нити, алмазные волокна и другие гибкие материалы с огромной прочностью на разрыв сделают возможными лифты на орбиту и висячие мосты через проливы и моря. С помощью диамантоидных наноплёнок можно будет надувать в одночасье целые города. Растянутые на орбите пленочные зеркала-солетты будут собирать и направлять солнечную энергию в районы холодного климата (чтобы продлить навигацию или увеличить сельскохозяйственный сезон).

Умная одежда будет снабжена бесчисленным количеством наноактуаторов и наносенсоров. Родственные умной одежде силовые экзоскелеты многократно увеличат возможности человека. Представьте дедулю, который, застегнув молнию на своем «внешнем» скелете, мигом превратится в Клода Ван-Дамма. Экзоскелет будет не только на два порядка увеличивать его дедовскую силу, но и давать необычайный диапазон чувствительности, например на электромагнитные поля (от рентгеновских лучей, скажем, «мурашки забегают»), спасать от агрессивной химии, радиации и прочих поражающих факторов.

Интеллектуальный дом, прошитый наноконвейерами и нанокомпьютерами, станет строить и ремонтировать сам себя, обеспечивать своих обитателей теплом и электричеством с помощью бесчисленных нанотрубчатых устройств, преобразующих энергию солнца, ветра и волн.

На небе мы увидим аэрозольные дисплеи размером с приличную тучу. Станет возможной реклама пива и зубной пасты размером с половину небосвода. Телевизоры-пузыри, никогда не лопающиеся благодаря нанотехнологическим поверхностно-активным веществам (ПАВ), будут летать по комнатам и улицам. Программируемые ПАВ сделают возможными «жидкие вещи». Сверхпроводящие наноразмерные транзисторы перенесут мощности мэйнфрейма в компьютер, размером с зубную пломбу. Отсутствие трения у шарикоподшипников превратит любой драндулет в болид. Мириады наносенсоров и наноботов будут охранять вашу жизнь и имущество, обладая распределенным интеллектом не ниже, чем у птичьей стаи или рыбьего косяка.

Из медицины и биологии стоит упомянуть искусственные молекулы-абзимы, соединяющие свойства антител и энзимов, способные адресно поражать раковые клетки (от смерти будет спасать одна единственная таблетка). Патрульные наноустройства будут обнаруживать любые вредные факторы в тканях тела, информировать об этом мозг через нервные волокна и принимать немедленные меры по устранению вреда, включая отстрел бактерий, демонтаж грибков, глистов, больных клеток и холестериновых залежей. Наномаркеры, прилипающие к больным клеткам, сделают болезни видимыми в оптическом диапазоне. Роботы-васкулоиды и роботы-респироциты, постоянно находящиеся в крови, будут поддерживать жизнедеятельность человека, даже в самой экстремальной ситуации (ранение, шок, кома). Наноботы-энзимы будут проводить необходимые генные модификации в конкретных тканях и органах.

Не за горами и нанотехнологические чудеса биостазиса. За счет перекрестного связывания белка и замещения внутриклеточной воды можно будет консервировать замечательных людей, а в светлом будущем их расконсервацией займутся уже потомки. Станут доступными многовековые космические полеты и выживание в неблагоприятной среде некоторых планет.

Осуществится, на радость хирургам-трансплантологам, и выращивание органов с заданным генотипом в живых и здравствующих существах без их последующего умерщвления — прямо в нанопленочной упаковке с имуннорегулирующими свойствами…

Впрочем открываются тут и новые возможности для мясников — точно такое выращивание упакованных мясопродуктов в живой скотине. Вырастил — срезал — съел — снова вырастил… На космических станциях — это самое то.

В не таком уж далеком будущем мы выходим на искусственные атомы (квантовые точки) и искусственную материю с невообразимым диапазоном программируемых свойств, включая мгновенную трансформацию из одного агрегатного или структурного состояния в другое…

Я намеренно упускаю из рассмотрения боевые нанотехнологии, в принципе они готовы уничтожить человечество с еще большей гарантией, чем ядерное оружие. (Самый простые способы: истребление растительной биомассы или вмешательство в климатические процессы). Для предотвращения катастрофы предстоит выпустить на охоту стаи дизассемблеров, которые будут уничтожать наноустройства, содержащие преступный античеловеческий софт…

И разве такие сокровища капиталисты выпустят из своих объятий? Нет и нет. Однако для них есть одна плохая новость. В какой-то прекрасный момент нанотехнологии выйдут из под контроля корпораций и правительств. Достигнув с помощью капитализма определенного уровня развития, нанотехнологии начнут гулять сами по себе.

Нанотехнологический Код — это первый код, который невозможно удержать защитными системами, «огненными стенами», периметрами безопасности и так далее.

Нанотехнологический Код, в отличии от просто-технологического кода, существуют не только на бумаге или компьютерном диске, он реализуется не только в виде ограниченного числа материальных макрообъектов.

Нанотехнологический Код овеществляется в бесчисленном множестве нанообъектов, способных к самокопированию. Собственно, место его обитания — весь мир.

6. Освобождение Кода

Донанотехнологические технологии — это длинные цепочки и высокие пирамиды, в которых вовлечены десятки предприятий, тысячи машин и множество людей.

А вот нанотехнология может уместиться в наперсток, на острие иглы, в зубной пломбе, в жировом слое на животе у вашей бабушки. Достаточно один раз этой технологии пробиться через защиту и она станет достоянием всех. Более того, благодаря своим атрибутам (невидимость, самовоспроизводство) — она способна сделать себя неотъемлемой частью природного окружения и со временем даже заместить собой природу.

Давайте взглянем на несколько примеров из области развитой нанофабрикации.

Сухие технологии. Это нанофабрики, состоящие из каскадов наноконвейеров, способны производить механохимическим способом всё, что угодно, в том числе и самих себя.

Мокрые технологии. Выражаясь на классическом научном языке, это ультрадисперсные системы с жидкой дисперсионной средой. Для них не нужно ничего, кроме ближайшего мутного водоема, где будут резвиться наносерверы («зародыши вещей») и прочие малыши с приставкой «нано»: репликаторы, ассемблеры, компьютеры, сенсоры, маршрутизаторы. Такая система наиболее дешева, потому что для нее ничего собственно не понадобится, кроме «приручения» свободно плавающих наноустройств. Все эти резвящиеся наноустройства способны производить не только самих себя, но и вполне макроскопические объекты. На это потребуется не так уж много времени, учтем способность наноассемблеров агрегироваться для выполнения «грузоподъемных» операций. Так что, бросив как-то вечерком в пруд тонну лома черных и цветных металлов, где-то через месяц готовьтесь вытянуть из него свеженький мерседес.

К мокрым технологиям близки несколько более затратные пылевые технологии: здесь дисперсионная среда — воздух, в котором рассеяны унифицированные наноустройства, соединяющиеся с помощью вандерваальсовых сил в макрообъекты любой формы.

На третье у нас гибридные нанофабрики, которые сочетают сухие и мокрые технологии. Физически это — твердые эмульсии или пористые тела. Через канальцы, мембраны, поры такой фабрики будет протекать жидкость, содержащая строительные вещества. Из помоев на входе мы получим большой ассортимент изделий на выходе, но преимущественно в аморфном состоянии. Думаю, что это окажется одна из наиболее сильных ветвей нанофабрикации. Тем более, что со временем, в результате эволюции таких систем, появятся квазиживые нанофабрики, которые будут целенаправленно поддерживать свое функционирование, защищать себя от неблагоприятных факторов, перемещаться в поисках новых источников энергии и питательно-строительных материалов. Ну, а размножаться (самовоспроизводиться) они без излишней скромности начнут с самого начала…

Нанофабрики будут потреблять солнечную и другую электромагнитную энергию, энергию расщепления мертвой органики, энергию ветра, волн, энергию безкислородного брожения и окисления водорода, который сами же будут производить электролизом воды. В меню у них окажется песок, соли и оксиды, вода, атмосферный азот и углекислый газ. Они будут развиваться, конгломерироваться, соединяться в системы, в которых будут сочетаться микроскопические и макроскопические устройства (такие, как накопители общей информации или генераторы энергии).

Ну, а что человек? Как «общественное животное» будет взаимодействовать с новыми технологиями? Человек будет делать то, что он любит больше всего. Он будет потреблять, только ему уже не понадобятся корпорации с их назойливой рекламой и просьбами заплатить по счетам.

Человек постепенно перейдет на натуральное хозяйство, где всё или почти всё, что ему нужно, он будет создавать сам. Или вернее, всё для человека будет создаваться практически само, на нанофабриках и прочих сборщиках материи.

Человек, так сказать, будет жить за счет природы, только эта природа будет искусственного происхождения.

А натуральное хозяйство — это уже, извините, совсем другой общественный строй.

Так когда же нанотехнологии вышибут дух из капиталистического строя? Следя за нынешним графиком экспоненциального роста нанотеха, можно сказать, что примерно через поколение. Хотя и ближайшие двадцать пять лет не окажутся для капитализма спокойными.

Глобальный кризис начнется с растущего разрыва между богатыми слоями мирового населения, которые будут пользоваться благами нанотехнологии, увеличивая качество и продолжительность своей жизни (например, за счет нанодокторов, плавающих в крови) и массовкой, которая никакого доступа к нанотехнологиям иметь не будет, отчего жизнь их останется серой, беспонтовой и короткой.

Корпорации постараются защитить патентами весь объем потенциально прибыльных нанотехнологических знаний. (Так же как они сегодня защищают серьезные лекарства, спокойно обрекая на смерть миллионы тяжело больных людей.) Но на раскрытие нанотехнологий для urbis еt orbis будет постоянно работать три фактора.

Их нарастающая интеллектуальность, особенно с тех пор, как появятся нанокомпьютеры для наносистем.

Их невидимость. Попробуйте-ка поискать конкретную песчинку в Сахаре, а в случае с наноустройством это еще сложнее.

Их неуловимость. Нелегко поймать умную молекулу-интелллекулу, ударившуюся в бега. Ловить-то придется с электронным микроскопом наперевес.

Ну и нарастающая активность нанохакеров. Они каждый божий день будут находить новые уязвимости в защите нанотехнологий, которые и сами ломают эту защиту с другой стороны. Хакнутый нанотехнологический код станет со скоростью света распространяться по пиринговых сетям, превращаясь в обычный «опен-сорс»…

Появятся регионы, которые с помощью нанотехнологий будут выходить из системы глобального хозяйства и глобального разделения труда, столь выгодного крупному капиталу. С каждым днем будет расти число регионов, замкнувшихся на самодостаточное местное производство и местный обмен и изрубивших зеленую валюту в капусту.

Капитализм быстро расслышит колокол, который звонит по нему. Но вести военные операции сразу в десятках регионах — это не под силу даже самым великим и ужасным. Тем более, что с каждым днем все слабее будут работать финансовые насосы, качающие средства из капиталистической периферии. Побегут в разные стороны компрадоры, приватизаторы, чиновники-коррупционеры и прочий персонал, обслуживающий финансовые каналы.

Капитализм возможно и мог бы спастись, если бы после потери контроля над нанотехнологиями, просто спустился на уровень ниже, замкнувшись в своих исконных англосаксонских вотчинах. Но это психологически невозможно для капиталистов. Потеря конкурентоспособности и снижение нормы прибыли — это хуже смерти. Так что капиталисты будут с отчаянием обреченных метаться эскадрильями из одного конца земного шара в другой, истребляя хакеров и прочих врагов демократии. Но мощь капитализма будет уже подорвана исчезновением спроса на его продукцию. Захиреет капитализм без прибыли, утратит лоск и джентльменские повадки.

А тут и внешний толчок подоспеет, со стороны великой периферии, за счет которой всегда существовал капитализм. Беспощадный негритянский бунт, переход сетей под контроль латиноамериканских революционеров, китайские боевые наноботы (на которых однако не написано, что они китайские), просачивающиеся через вентиляцию даже в наглухо забаррикадировавшиеся Пентагон и штаб НОРАД.

В результате комбинированного давления изнутри и снаружи капитализм рассыплется, как рассыпались когда-то Вавилон и Рим…

Итак, преобладание натурального хозяйства — это явный признак докапиталистической формации. Впрочем, нанотехнологическую формацию можно назвать и посткапиталистической. Так или иначе, очень многие общественные структуры нового мира станут напоминать старый добрый феодализм. Если точнее, феодализм ранний, довассально-сениориальной эпохи, когда основную часть населения составляют свободные общинники, крестьяне, которым не нужны города.

Сойдет на нет разделение труда, исчезнет разделение на производителей и потребителей, ведь основная часть населения будет универсальными работниками, сам произвел и сам потребил.

Деньги утратят роль всеобщего эквивалента, исчезнут финансовые потоки и банки. Единственное что останется — это натуральный обмен нанотехнологиями и продукцией нанофабрик.

Будут ремесленики-демиурги. Также, как и их средневековые предшественники, они объединятся в гильдии и займутся творческой работой, такой, как тонкая настройка нанотехнологий. Будут информационные маги (напоминающие сегодняшних админов), которые будут отбивать атаки хакеров и сидеть на репозиториях, где сохранятся бесполезные информационные сокровища предшествующих эпох, миллионы строк вымершего кода.

Я даже не исключаю, что для значительной части крестьянского населения интеллектуальные наносистемы станут чем-то вроде сверхъестественных сил. А наиболее смышлённые нанотехнологи постараются в этом случае сыграть роль колдунов и шаманов.

Будет и аристократия, куда ж без нее. Настоящие рыцари, доблестно защищающие нанокрестьян от кочевых орд, воровских шаек и разных отморозков, которые любят отнимать и грабить, вместо того, чтобы трудится самим. (Естественно, что благородные рыцари будут получать от благодарного крестьянства часть урожая, собранного с наноогородов.)

При развитии местного самодостаточного производства естественно расцветут локальные культуры и уклады жизни. Пиджин-инглиш будет вытеснен местными языками, стихнет MTV и люди вспомнят бабушкины песни, взамен рекламных слоганов снова потекут стихи и даже эпос возродится, вместо «гарри-поттеров» с их миллиардным тиражом будет написано миллиард разных книжек, а вместо голливудских штамповок, лезущих в каждый дом, в каждом доме будет делаться свое кино. На место секс-туристов придут отцы семейств. На смену автомобилям явятся детишки. На смену унификации общественного сознании и глобальному промыванию мозгов придет плюрализм — ведь унификаторов давно пошлют на…

Итак, да здравствует (нано)феодализм, светлое будущее всего человечества.

Тюрин А.В., 2005