Обратная сторона. Том 2 Вавикин Виталий

– Какого черта ты делаешь? – спросил Уиллер, не понимая, что происходит.

Блуноут поднял на него напуганные глаза. Руки его тряслись.

– Эти люди на фабрике, Генри, они не враги нам. Возможно, они даже более здоровы, чем мы. – Он облизнул сухие губы, поднес иглу к вздувшейся вене у локтевого сустава. – Сейчас я покажу тебе, – руки его задрожали сильнее.

Макговерн посмотрел на Уиллера, затем на Лордса, на остальных собравшихся. Судя по всему, никто не собирался останавливать Блуноута. И эта идея… Неожиданно Макговерн подумал, что этот поступок может решить все вопросы.

– Могу я… – обратился он к Уиллеру, намереваясь помочь Блуноуту совершить задуманное. Уиллер пожал плечами.

Макговерн подошел к Блуноуту, но тот отрицательно замотал головой.

– Нет, док. Я сам. – В его глазах вспыхнула уверенность.

– Но ты не сможешь, – Макговерн глазами указал на его дрожащие руки.

Блуноут пожал плечами, проткнул иглой кожу и попытался отыскать вену. Раза с третьего ему это удалось. Он надавил на поршень и задержал дыхание. Вместе с ним перестал дышать и Макговерн. Прошла одна секунда, вторая, третья.

Блуноут вскрикнул, упал на колени, по подбородку потекла слюна, тело неестественно выгнулось, послышался хруст, словно сломалась какая-то кость. Еще один крик. Блуноут выгнул спину и затих. Мертвые глаза смотрели в чистое осеннее небо. Макговерна вырвало. Он хотел умереть, но знал, что это невозможно, по крайней мере, без чьей-либо помощи.

Джефри Хэлстон попятился, видя, как багровеет лицо Генри Уиллера. Бэт Редклиф упала на колени, склонилась над лицом Эдди Блуноута, вскрикнула, отшатнулась, зажала рукой рот. Уиллер поднял ружье, целясь Макговерну в грудь.

– Вот почему вашей чертовой фабрике не место в нашем городе, – сказал он, и Хэлстону на мгновение показалось, что сейчас громыхнет выстрел. Но выстрела не последовало. – Полезайте в машину, – процедил сквозь зубы Уиллер. – Живо!

– Но…. – Макговерн покосился на залитый кровью салон «Хонды».

– Живо! – крик Уиллера заставил его вздрогнуть.

Кевин Лордс ударил доктора в спину, заставив упасть на колени.

– Помоги ему подняться! – велел Уиллер Хэлстону.

Кевин Лордс открыл дверь «Хонды». Запах крови ударил в нос.

– Они ведь их не убьют? – с надеждой спросила Даяна Данинджера.

Адвокат не ответил, не моргая наблюдая, как Хэлстон и Макговерн забираются в залитую кровью машину.

Где-то далеко снова начали завывать собаки. День медленно переваливался во вторую половину. Возглавляемая Джо Хоганом группа людей с ружьями и топорами подтянулась к палаточному лагерю, окружившему фабрику.

Оставшись за главного, Данинджер велел всем рабочим разойтись по своим комнатам и не оказывать никакого сопротивления.

– Скоро в городе введут карантин и все образуется. Главное – не провоцируйте тех, кто придет на фабрику, – сказал он перед тем, как велел всем разойтись.

– А что будет потом? – Даяна выглядела возбужденной, не похожей на себя.

Факт, что Уиллер и остальные горожане решатся захватить фабрику, уже не оспаривался, а был вопросом времени. Как только соберется достаточно людей, то лавина снесет все баррикады.

– Что будет, когда введут карантин? Думаешь, того, что случилось с Блуноутом, будет достаточно, чтобы отказаться от идеи всеобщей вакцинации? – она долго смотрела на Данинджера, но он так и не ответил. – Я ни в чем не обвиняю тебя, Уэл, – сказала Даяна, беря его за руку. – Я просто не хочу позволять ставить на себе опыты. Не могу позволять, – она встретилась с ним взглядом, надеясь, что он, как и раньше, сможет понять все без слов.

– Мы можем уехать, – подала голос Луиза Маккоун. – Выбраться из фабрики и… – она неожиданно расплакалась, вспоминая смерть Блуноута. Уткнулась лицом в грудь Регу Белинджеру, стараясь не обращать внимания на его уродство.

– Если выбраться за стены фабрики и добраться до моего дома, то можно будет взять мой пикап и уехать из города, – предложил Рег, поглаживая Луизу по голове.

В повисшей тишине было слышно лишь тяжелое дыхание собравшихся да тихие всхлипы Луизы. Даяна нервно сжимала руки, заглядывая в глаза Данинджера. Предложение Рега пришлось ей по душе. Неожиданно все, что она знала прежде, во что верила, потеряло смысл. Лишь бы убраться отсюда, не позволив ставить на себе и ребенке эксперименты. И никто еще не знает, что произойдет, если горожане захватят фабрику. Толпа безумна и способна абсолютно на все.

– Уэл? – позвала она, стараясь не думать о Хэлстоне. Он сможет себе помочь, сможет позаботиться о себе, а вот ребенок, который развивается в ней, всецело зависит от матери. К тому же собравшиеся у фабрики люди почувствовали кровь и вряд ли решат останавливаться на достигнутом. – Что скажешь, Уэл? – поторопила Даяна Данинджера с ответом. – На счету каждая минута.

– Я знаю, – он достал сигарету, прикурил, посмотрел на бывшую жену, улыбнулся. – Ты уверена, что сказала мне все, что я должен знать? – она кивнула. Его взгляд устремился к Регу Белинджеру. – Надеюсь, ты хорошо знаешь город, – эти слова прозвучали настолько решительно, что Рег удивленно поднял брови.

– Так мы бежим? – растерянно спросил он.

– Почему бы и нет? – Данинджер покосился на Даяну и пожал плечами.

«Какого черта? – подумал он. – Его ведь даже не приняли в ряды ФБР, так почему теперь он должен подниматься на эту плаху и вести за собой женщину, судьба которой ему небезразлична?»

Он подошел к окну и посмотрел на собравшихся у фабрики жителей города. Казалось, что с каждым часом их становится все больше и больше. И еще этот далекий собачий вой, словно фабрику окружают не только горожане, но и разгневанные домашние животные…

– Ты слышишь это? – пискливо спросил Макговерн, вжимаясь в залитую кровью дверь «Хонды», чтобы находиться подальше от остывающего тела Неда Бастера.

Хэлстон не ответил. Его взгляд был устремлен к палаткам, туда, где между серо-зеленых брезентовых тентов кралась рыжая кошка с неестественно пушистым хвостом.

– Они ведь не убьют нас? – заныл Макговерн, страдая больше не от осознания близости смерти, а от молчания агента ФБР.

– Не убьют, – не задумываясь сказал Хэлстон. Рыжая кошка ловко взобралась на палатку, пробежала по натянутой веревке, прыгнула на другую палатку. Изящно, грациозно. – Это белка! – вырвалось у Хэлстона. – Ей-богу, это белка! – он обернулся и посмотрел на Макговерна большими, растерянными глазами.

В памяти вспыхнула картина леса, где он недавно был. Рыжая белка смотрит на него маленькими черными глазками. Не может быть, чтобы это снова была она. Белка прыгнула на следующую палатку, на землю, пробежала незамеченной между ног собравшихся людей и, запрыгнув на капот «Хонды», встретилась взглядом с Хэлстоном. Рыжая голова наклонилась набок.

– Это что еще за… – растерялся Уиллер, поднял с земли увесистый камень и бросил его в белку.

Камень чиркнул о капот, ударился в лобовое стекло, родив паутину мелких трещин. Белка спрыгнула на землю и нырнула в ближайшие заросли. Где-то, на этот раз ближе, снова послышался собачий вой. Джо Хоган поднял топор, который за этот день расчленил не одного домашнего питомца.

– Господи, кажется, этим животным нет ни конца, ни края, – сказал он Уиллеру и покосился на стены фабрики. – Может быть, разойтись по домам и позволить монстрам самим разбираться со своими детищами?

– А если рабочие разбегутся, как только мы уйдем отсюда? – предложение Хогана пришлось Кевину Лордсу по душе, но признаваться в этом не хотелось. К тому же… Он поежился, услышав очередной вой. Новая мысль, пришедшая в голову, показалась по меньшей мере логичной. – А как быть с теми, кого шериф отвез в больницу? – спросил Лордс Уиллера. – Кажется, одна из них была с фабрики, хотя по ее лицу на тот момент сложно было что-то сказать, – он хихикнул, но тут же смущенно передернул плечами. – Было бы неплохо проверить, что там. Может, кому-нибудь нужна помощь или… – Лордс замялся, не решаясь выставить свою кандидатуру на роль того, кто поедет в больницу и проверит.

Уиллер смерил его внимательным взглядом, затем тихо что-то сказал себе под нос. – Ну так я поеду, посмотрю, что там? – оживился Лордс. Он забрался в свой старый седан, включил передачу и неспешно направился в больницу, решив, что чем больше потратит времени на этот путь, тем будет лучше.

В какой-то момент он даже подумал заехать домой и узнать, как себя чувствуют родители, но Джо Хоган сказал, что Уилли Лордс, отец Кевина, бродит по городу, возглавляя один из отрядов по ловле домашних животных, так что вариант «заехать домой» отпадал. Вдобавок Лордс вспомнил суровое лицо Генри Уиллера, и желание тянуть с приездом в больницу окончательно отпало.

Он свернул на стоянку и, остановившись, огляделся. У пары открытых мусорных ящиков застыли статуями две тощие бездомные собаки. Лордс пожалел, что не взял оружие, прикинул расстояние от стоянки до входа в больницу и решил, что если придется, то сможет выиграть этот короткий забег у двух бездомных псов.

Он вышел из машины, не сводя глаз с собак. Они наблюдали за ним, но не двигались. Лордс пошел ко входу в больницу, готовый в любой момент побежать. Мышцы его были напряжены так сильно, что когда он наконец-то оказался в прохладном помещении больницы, у него заныли икры. Дверь захлопнулась. Собаки даже не вздрогнули. Выждали несколько минут, затем запрокинули головы и негромко завыли. В ответ им где-то недалеко завыли еще несколько собак. Они выбрались из двора соседского дома и засеменили к сородичам.

Черно-белый пятнистый терьер опустил голову к земле, принюхиваясь к манящему запаху. Он добрался до машины шерифа и тихо заскулил, уткнувшись носом в капли крови, просочившиеся сквозь бинты, когда в отделение привезли Кей Хадди. К терьеру присоединились другие собаки. Пара тощих кошек, выживших после встречи с отрядом Уилли Лордса, остановились, посмотрели на извечных врагов из собачьего племени, но вместо того, чтобы кинуться наутек, приблизились к ним.

Одна из кошек навострила уши и лизнула засохшую каплю крови. Шерсть ее встала дыбом. Безмолвно, почти со скоростью пули, кошка вскарабкалась на дерево и скрылась в открытом окне второго этажа больницы. Еще одна кошка последовала за ней. Терьер запрокинул голову, проследив за ними, подошел к дереву, поскреб его лапами и снова тихо завыл.

Тощая дворняга подошла к входной двери, ткнулась в нее носом, протиснулась наполовину внутрь и недовольно тявкнула, злясь на сородичей за несообразительность. Двери лифта закрылись в тот самый момент, когда в больничный холл протиснулись четыре собаки. Еще мгновение, и Кевин Лордс заметил бы их, но он не заметил. Он вышел на втором этаже, отыскал отделение хирургии, надеясь, что, несмотря на критическую ситуацию, Феламина Снодграсс соизволит соблюсти установленные порядки.

– Какого черта ты тут делаешь? – рявкнул на него шериф. Лордс помялся, решая, с чего начать.

– После того, как вы уехали… – он нервно сглотнул, заставив шерифа почувствовать что-то неладное. Шериф подошел к Лордсу и кивком предложил выйти в коридор и поговорить.

Феламина Снодграсс облегченно выдохнула. Инъекции успокоительного, сделанные Кей Хадди и Ширли Джекоби, превращали их в безразличных кукол, напоминавших пациентов, с которыми Феламина обычно работала в ночное время. Но мертвецы были холодны как лед и ничего не говорили. Эти же иногда двигались, шептали какой-то бред. Феламина с надеждой посмотрела на телефон. Доктор Юджин Тервелиджер обещал приехать, даже если это отнимет у него последние силы, и теперь Феламине начало казаться, что силы эти кончились у хирурга раньше, чем он смог сесть за руль своей машины.

Культю Ширли Джекоби Феламина обработала неплохо, но вот со щекой Кей боялась даже браться за работу. Если бы эта рана была на руке или какой другой части тела, то можно было бы просто зашить, не особенно заботясь о том, останутся шрамы или нет, но здесь было лицо красивой женщины, которая вряд ли была готова добровольно превращаться в дочь Франкенштейна. Поэтому нужно было ждать Тервелиджера.

Феламина еще раз осмотрела рану Кей, убеждая себя, что сама не сможет здесь ничего сделать, и подошла к окну, чтобы проверить, не подъехал ли хирург. Тощая кошка оттолкнулась от облысевшей с приходом осени ветви дерева и, вытянувшись в струну, устремилась к лицу Феламины. Будь на месте выбранной кошкой цели мужчина, то, возможно, острые когти и достигли бы цели – темно-карих глаз с зелеными крапинками вокруг зрачков, но женщина… Женщина машинально закрыла руками лицо. Когти разодрали кожу. Брызнула кровь. Боль обожгла сознание. Феламина машинально тряхнула руками. Кошка упала на пол, зашипела, принюхалась, увидела Кей Хадди и в несколько прыжков добралась до ее койки. Одурманенное седативными препаратами сознание Кей не сообщило хозяйке об опасности.

– Какая милая, – улыбнулась Кей, разглядывая ощерившуюся кошку затуманенными глазами, вытянула руку и попыталась погладить ее. Когти полоснули по ладони, вспороли белую кожу. Кей не почувствовала боли.

– Не трогай ее! – закричала Феламина, шагнула к кровати, намереваясь прогнать взбесившуюся тварь, но тут вторая кошка, прыгнув в открытое окно, вцепилась ей в голову.

Феламина закричала и попыталась избавиться от этого пушистого клубка когтей, которые рвали ее скальп, раздирали спину. Шериф услышал ее крики, когда Лордс почти закончил рассказывать, как умер Эдди Блуноут. Мужчины переглянулись.

– Стой здесь! – велел Кевину шериф, распахнул дверь и проскользнул в операционную.

То, что смог увидеть краем глаза Лордс, убедило его остаться в коридоре лучше, чем слова шерифа. Дверь закрылась. Женские крики усилились. Шериф увидел Феламину с обезумевшей кошкой на затылке, затем увидел еще одну кошку, приготовившуюся к прыжку. И шериф не сомневался, что целью этой кошки будут глаза Кей Хадди. Времени на выбор не было. Шериф бросил свое тело вперед, пытаясь перехватить нацелившуюся на глаза Кей кошку. Его пальцы ударили животное в бок, почувствовали мягкую шерсть, но удержать не смогли. Шериф повалился на кровать, сдвинув ее с места. Загремела упавшая капельница. От падения перехватило дыхание.

Шериф посмотрел на Кей Хадди, желая убедиться, что с ней все в порядке, но она так и не смогла понять, что происходит. Кошка тем временем взобралась на стол с хирургическими инструментами и приготовилась к новому прыжку. Шериф понял, что не успеет подняться, расстегнул кобуру и, выхватив кольт, прицелился, полагаясь скорее на удачу, чем на твердость руки.

Услышав громыхнувший выстрел, Кевин Лордс едва не подпрыгнул. Он покосился на дверь и предусмотрительно отошел от нее подальше. «Почему я должен находиться здесь? – пронеслось у него в голове. – Я ведь никому ничем не обязан!» Взвесив все за и против, Кевин решил, что лучшим будет, если он пойдет и позовет кого-нибудь на помощь. Он услышал еще один выстрел и спешно закивал, соглашаясь с ходом своих мыслей. Третий выстрел заставил его побежать. Неважно куда, лишь бы подальше от этой проклятой палаты.

Он завернул за угол, увидел поднимавшихся по лестнице собак и невольно вскрикнул. Ноги скользнули по кафелю. Кевин схватился за стену, чтобы не упасть. Почувствовав опасность, собаки зарычали. Кевин развернулся и побежал назад. За спиной о кафель лязгали когти собак. Они приближались слишком быстро. Он не убежит от них! Не сможет!

Кевин закричал, навалился на дверь в операционную. Зубы черно-белого терьера сомкнулись на его плече. Собака вцепилась в него, зарычала, пытаясь вырвать теплую, сочную плоть. Кевин пошатнулся, потерял равновесие и повалился на колени. Его собственная кровь из полученной раны полилась по лицу, ее тонкие струйки закапали на пол. Кевин снова закричал, решив, что если сейчас же не освободится от этой проклятой псины за спиной, то жизнь закончится здесь и сейчас. Его жизнь. Ничего другого Кевин не замечал. Разве что где-то далеко призрачным шансом на спасение маячил шериф с зажатым в руке кольтом, который может решить все проблемы и спасти его.

– Шериф! Господи, шериф, помогите мне! – заверещал Кевин. – Я умираю! – его крик заглушил крики Феламины Снодграсс.

Кей в наркотическом бреду гладила тощую кошку, не замечая, что пуля из кольта разворотила животному половину туловища. Другая кошка, вцепившаяся в голову Феламины Снодграсс, почти добралась до ее лица. Шериф машинально шагнул к ней на помощь, неосознанно делая выбор между женщиной и мужчиной в пользу женщины. Тощая дворняга перепрыгнула через распластавшихся на полу человека и своего сородича и устремилась к Кей Хадди. Шериф не задумываясь выстрелил ей в брюхо.

– Да помогите же мне! – запаниковал Кевин.

Еще одна собака пробралась в кабинет. Шериф выстрелил, промахнулся, выстрелил еще раз. Третьей собаке пуля попала точно между глаз, и в отличие от сородичей она затихла сразу, не извиваясь и не скуля, продолжая пытаться добраться до Кей Хадди. Крики Кевина о помощи перешли в истеричный визг.

– Да помогите же ему! – потеряла терпение Феламина.

Шериф приставил ствол кольта к голове терьера и нажал на курок. Кевин вскрикнул и сник, словно пуля разнесла голову не терьеру, а ему. Кошка на голове Феламины добралась до ее уха и вцепилась в мочку зубами. Феламина вскрикнула, ухватила кошку за шею. Шериф подскочил к ней. Кошачьи когти разодрали ему ладони. Держа кошку так, чтобы она находилась подальше от его лица, он выбросил ее в открытое окно. Где-то внизу послышался звук мягкого падения. Алая кровь пропитала синий халат Феламины Снодграсс. Из разорванной мочки уха текли нескончаемые тонкие стройки крови.

– Как ты? – заботливо спросил шериф. Она отмахнулась от него, подошла к Кевину и помогла подняться на ноги.

– Дай осмотрю твою рану. – Она усадила его на край свободной кровати. Ее взгляд скользнул по дохлой кошке в руках Кей Хадди, затем устремился к шерифу. Будьте добры, выкиньте вы это животное отсюда!

Шериф кивнул. Вместе с мертвой кошкой хотелось выбросить и саму Кей Хадди. Эта женщина-монстр мало чем отличалась от животных, которые нападали на мирных жителей тихого города, сошедшего вдруг с ума. Он думал о своей усопшей жене, бессмысленно наблюдая за тем, как Феламина Снодграсс обрабатывает рану Кевина Лордса, не замечая ран собственных. Мир обезумел. Весь этот тихий, спокойный мир.

– Ну хватит с меня! – буркнул Бригс, возвращаясь в патрульную машину.

Взвизгнула резина. Шериф гнал по улицам родного города, не разбирая дороги. Донны больше нет. Женщины, с которой он прожил всю свою жизнь, больше нет. Города, который он любил, больше нет. Людей, которых он считал своими друзьями, больше нет. И тот, кто виновен в этом, находится здесь. В залитом кровью салоне зеленой «Хонды».

Патрульная машина подпрыгнула на ухабе, выбросила из-под колес дерн и остановилась.

– Что-то случилось, шериф? – спросил встревоженно Уиллер.

Бригс не обратил на него внимания. Где-то недалеко плакала девушка, опустившись на колени возле остывающего тела Эдди Блуноута, но шериф не видел этого. Он открыл дверку «Хонды» и забрался в салон на свободное место. Кровь и смрадный запах остались также без внимания. Сейчас он смотрел только на Тони Макговерна. Монстр. Убийца. Он забрал у него все, что он любил. Шериф приставил дуло кольта ко лбу доктора. Хэлстон вскинул руку, пытаясь остановить его, переубедить. Раздался щелчок. Макговерн вздрогнул. К запаху крови добавился едкий запах мочи.

– Господи, – пролепетал Макговерн заплетающимся языком. Шериф выругался, нажал еще раз на курок. Губы Уиллера растянулись в плотоядной улыбке. Он отвернулся от «Хонды» и велел собравшимся поглазеть людям расходиться.

– Послушайте, шериф… – Хэлстон чувствовал, что ситуация вышла из-под контроля – снежный ком сорвался с вершины и теперь катился вниз. – Шериф Бригс! Прежде чем сделать что-то непоправимое, подумайте, что вы делаете, к чему приведет это. – Хэлстон замолчал, жалея, что сейчас рядом нет Данинджера, вот когда бы мог пригодиться хороший адвокат со своим красноречием. А что мог сделать он, Хэлстон?

Шериф побагровел. Глаза его налились кровью. Он что-то заворчал себе под нос, повернулся к Макговерну спиной и начал перезаряжать кольт. Казалось, что сейчас для него не существует ничего кроме оружия и того, кого это оружие должно лишить жизни.

– Это просто случайность, шериф Бригс! – спешно говорил Хэлстон.

Залитый кровью салон «Хонды» сжимался, превращаясь в крохотный мир со своими законами и правилами. Люди, окружавшие этот мир, расходились, оставляли чужие проблемы в стороне.

– Никто не виноват, что ваша жена погибла, – сказал Хэлстон и тут же пожалел об этом. Губы шерифа дрогнули. Костяшки пальцев побелели, сжимая готовое к бою оружие. – Шериф Бригс! – выкрикнул в отчаянии Хэлстон, но время для убеждений закончилось. Слова не помогут. Никакие слова.

Хэлстон перехватил руку шерифа, направляя дуло кольта в сторону от Макговерна, и ударил шерифа другой рукой в горло. От громыхнувшего в замкнутом пространстве выстрела заложило уши. Выпущенная пуля пробила сиденье рядом с Макговерном. Шериф захрипел от пропущенного удара. Попытался высвободить руку с оружием. Хэлстон ударил его еще раз, на этот раз точнее. Казалось, окажись удар еще чуть сильнее, и глаза шерифа вылезли бы из глазниц. Жадно хватая ртом воздух, он повалился на бок.

Хэлстон выхватил у него кольт, затравленно огляделся, ожидая нападения пикетчиков, но, кажется, никто ничего не заметил. А выстрел? Выстрел, скорее всего, прозвучал для озлобленных жителей Форестривер как музыка, оповещавшая, что жизнь одного из тех, кто превратил их мир в кошмар, оборвалась. Сейчас они, должно быть, ждут еще одного выстрела. Ждут, когда оборвется еще одна жизнь ненавистного им человека. Или даже не человека – монстра. А если они узнают, что пуля не достигла цели, а герой, который, согласно их надеждам, вершит правосудие, сейчас беспомощен и может лишь жадно хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба? Нет, ничего хорошего из этого не выйдет.

Хэлстон увидел, что шериф начинает приходить в себя, и еще раз ударил его в горло, надеясь, что это сдержит крик о помощи. Глаза шерифа закрылись. Хэлстон проверил его пульс – жив. Значит, ситуация еще не стала безвыходной. Он обернулся и посмотрел на Макговерна.

– Как ты? Не ранен? – Макговерн отрицательно покачал головой. Взгляд его устремился к кольту в руках агента, словно это было не холодное, бездушное оружие, а ядовитая змея, чьи зубы только и ждут, в кого бы выпустить свой яд.

Хэлстон снова огляделся. Люди оставили машину в сравнительном одиночестве. Наверное, они думают, что зеленая «Хонда» сейчас превратится в плаху для виновных. Стоят и ждут еще одного выстрела. А что потом? Потом они решат, что грань пройдена и нет ничего, что сдерживает их гнев. Сколько людей сейчас на фабрике? Хэлстон пытался вспомнить их число, но вместо этого смог думать только о Даяне и ребенке, которого она носит под сердцем.

Если сейчас выйти из машины и попытаться вступить в переговоры, то станет только хуже. Хэлстон понял это, и по спине его побежали холодные, липкие капли пота. Разгневанная толпа не станет слушать. Они закончат то, что не смог закончить шериф.

– Идти сможешь? – спросил Хэлстон Макговерна. Доктор удивился, но все-таки кивнул. – А бежать? – еще один кивок. На этот раз более решительный, даже в глазах появился азарт. – Когда выйдем из машины, нужно будет бежать так быстро, как только сможешь, – предупредил Хэлстон, решив, что часть плана доктор понял без слов. – Возможно, они будут стрелять в нас. Не оборачивайся. Просто беги и все, – Хэлстон замолчал, осторожно открыл дверку «Хонды». После пропахшего кровью и мочой салона свежий воздух показался божественным. На мгновение даже закружилась голова. – Может быть, нам повезет, и они заметят нас слишком поздно, но не особенно надейся на это. – Хэлстон прикрыл за собой дверь, прижался спиной к холодному железу. Макговерн нервничал. «Если он запаникует, то весь план рухнет», – решил Хэлстон и на какой-то миг подумал, не оставить ли доктора здесь. Но только на мгновение.

Он выглянул из-за капота, пытаясь отыскать взглядом Уиллера. Небольшая толпа окружила Эдди Блуноута. Они подняли его на руки и теперь несли в палатку. Среди них был и Уиллер. Хэлстон попытался разглядеть, у кого еще из собравшихся здесь людей есть оружие. Ему удалось насчитать троих, но их могло быть и больше. Намного больше. Шериф Бригс в машине снова закряхтел. Он открыл глаза и попытался схватиться руками за воздух. Хэлстон уже не видел этого. Никто не видел.

Перед глазами шерифа появился образ Донны. Жена хмурилась и осудительно качала головой. Не та жена, в которую превратили ее годы, а еще совсем времен, когда они только познакомились и робко строили планы на будущее. Шериф хотел протянуть к ней руку, но она начала меняться. Невидимые собачьи зубы вырывали из нее куски плоти, превращая в изуродованный кусок мяса. Шериф застонал. Боль обожгла грудь. Дыхание перехватило.

– Пора, – сказал Хэлстон Макговерну.

Они выскочили из-за «Хонды» и устремились к фабрике. Вопреки опасениям Хэлстона, Макговерн не паниковал, не плелся позади балластом. Он бежал так же быстро, как и агент. – Смотри под ноги! – предупредил Хэлстон.

Осенний ветер принес собачий вой. «Что за безумный день?» – пронеслось в голове Хэлстона. Вены на висках набухли и начали пульсировать. Свист ветра в ушах и собачий вой пополнились странным, неуместным мотивом. Какая-то глупая веселая песня, услышанная, скорее всего, по радио. Одна из тех, которые Даяна всегда напевала стоя под душем. Воспоминание о Даяне прибавило сил.

Уиллер обернулся, встревоженный, что так и не услышал еще одного выстрела. Зеленая «Хонда» одиноко стояла у края дороги, и что-то недоброе полоснуло его сознание. Оставив процессию, уносившую тело Блуноута в палатку, он осторожно подошел к машине.

– Шериф Бригс? – Уиллер наклонился к залитому кровью стеклу. – Шериф… – он распахнул дверку. Пленников в машине не было. Они сбежали, оставив на память о себе смерть.

Старое, изношенное сердце шерифа сдалось, отказавшись от борьбы. Уиллер не сомневался, что шерифа забрал инфаркт. Помнил, как умерла посреди ночи жена восемь лет назад. Кажется, подпись у этой болезни одна на всех. Это лицо…

Уиллер отвернулся, не желая смотреть на шерифа, но водоворот воспоминаний уже затягивал его в свою пучину.

Летний ветер ворвался в комнату, колыхнув шторы. Ночь была наполнена шорохами жизни. Уиллер спешно включил ночник. Так не бывает! Не сразу! Но эта подпись… Инфаркт оставил автограф на лице жены, и ничто не могло исправить свершившегося.

Уиллер снял трубку и сообщил о своей утрате дежурному. На похоронах были друзья из Форестривер. Сын не приехал. Сколько ему должно было быть на день похорон? Двадцать? Двадцать один? Последний раз Уиллер видел сына, когда тому исполнилось восемнадцать. Мать плакала, а отец сидел за столом, сокрушаясь за бутылкой виски о высоких налогах. Он вообще раньше довольно часто обвинял во всем жену. Высокие цены на бензин – виновата жена. Штрафы от пожарных инспекторов – виновата жена. Постоялец звонит и жалуется, что у него не сменено постельное белье в номере – виновата жена. Уиллер пил, и чем больше алкоголя оказывалось в его крови, тем более нелепыми становились его обвинения. А сын…

Последняя их встреча состоялась, когда он вернулся далеко за полночь, увидел избитую мать, и первым, кого в своей жизни Дэмпси отправил в нокаут, оказался его собственный отец. Все произошло так быстро, что Уиллер до сих пор не мог поверить, что родной сын осмелился поднять на него руку. Нет, скорее всего, он просто споткнулся и упал.

В ту ночь Дэмпси предложил матери уйти от отца, но она отказалась, и тогда ушел он. Уехал в Нью-Йорк и никогда больше не вспоминал об отце. Мать получала от него письма и врала Уиллеру, что Дэмпси спрашивает о нем, интересуется, как идут дела, но это была ложь. Ложь, которую Уиллер видел в глазах жены, но хотел верить в нее, готовый врать даже себе, что жизнь идет своим чередом и ничего страшного не случилось. Однако на похоронах, когда Дэмпси так и не появился, врать самому себе стало невозможно.

Оставшись один в пустом доме, он собрался напиться и свести счеты с жизнью, но сколько бы он ни вливал в себя, сознание настырно отказывалось пьянеть, а отправляться в мир иной на трезвую голову оказалось не так просто, как он думал сначала. Он не спал всю ночь, а с утра решил, что завязал с выпивкой раз и навсегда. Нет, он не стал от этого лучше. Не наладил отношения с сыном, не вымолил прощения усопшей жены, но… Но сейчас он чувствовал, что должен, просто обязан сделать хоть что-то важное и полезное в своей жизни.

Уиллер увидел приближающихся к стенам фабрики Хэлстона и Макговерна и громко закричал, желая привлечь внимание собравшихся горожан.

– Шериф Бригс! – голос его дрогнул, перед глазами на мгновение снова мелькнул образ усопшей жены с автографом, оставленным рукой инфаркта, но он быстро смог совладать с собой. – Они убили шерифа! – мысль была внезапной, но казалась Уиллеру самой лучшей из всех, что приходили к нему за последние годы. – Они забрали его жизнь! – его рука вытянулась, указывая на удаляющиеся фигуры Хэлстона и Макговерна.

Ральф Адамс открыл дверь, впуская агента и доктора на проходную. Он наблюдал за происходящим последние несколько часов и, когда увидел, что Хэлстон и Макговерн смогли сбежать, был готов выскочить к ним навстречу и помочь, если один из них будет ранен или если погоня будет висеть у них на хвосте. Но им повезло.

Хэлстон убедился, что Адамс закрыл дверь и, тяжело дыша, повалился на колени. Макговерн уперся руками в стену и закрыл глаза, слыша, как в ушах пульсирует кровь.

Люди за стенами фабрики собирались возле «Хонды». Смерть шерифа была последней каплей. Смерть, в которой был виновен сам шериф, но кому до этого было дело?!

Снова послышался вой, но на этот раз не только собачий. Бэт Редклиф встретилась взглядом с желтыми глазами волка.

– Господи боже мой! – прошептала она и опасливо попятилась назад.

Волк зарычал. За ним показалась остальная стая. Уиллер схватил девушку за плечи и зажал ей рукой рот. Бэт попыталась закричать, увидев, что следом за волком из подкравшихся к фабрике зарослей вышел старый олень с кустистыми рогами.

– Они пришли не за нами! – прошептал Уиллер на ухо Бэт Редклиф, надеясь, что его догадка окажется верной. – Им нужны монстры на фабрике! – последние слова он произнес громче. – Не стреляйте в них! Не провоцируйте! Они не тронут нас! – кричал он напуганным людям, да и самому себе заодно. – Главное – не вставайте у них на пути.

От многообразия хлынувшего потока животных зарябило в глазах. Казалось, что где-то недалеко корабль Ноя потерпел крушение, и теперь все его пассажиры спасались бегством, по крайней мере, те, которые обычно встречались в местных лесах.

Выводок диких кабанов пробежал так близко от Уиллера, что едва не задел его. Кто-то за его спиной вскрикнул. Пара белок лихо вскарабкались на старую зеленую «Хонду», забрались в салон, убедились, что в машине остался только запах, устремились к фабрике. Откормленная собака остановилась возле Стивена Крампа, долго обнюхивала его, словно пытаясь что-то понять, затем недовольно фыркнула и устремилась следом за белками.

– Господи! – раболепно прошептал Ральф Адамс, уставившись на Хэлстона большими, наполненными страхом глазами.

Одна из белок подпрыгнула и ловко начала взбираться на сооруженную у ворот баррикаду. Следовавшая за ней собака прыгнула в окно проходной. Зазвенело разбитое стекло. Острые края вспороли собаке брюхо, остановив прыжок. Собака продолжала клацать зубами, а ее внутренности стекали на пол густой кровавой кашей. Снова послышался вой. Выводок кабанов добрался до двери в проходную. Раздался удар. Один, второй. Дверь затрещала, начала сдавать позиции.

– Уходим отсюда! – первым очнулся от замешательства Хэлстон.

Они выбежали во двор, едва успев захлопнуть за собой дверь в проходную, но дверь не могла остановить хлынувшую живую лавину. Животные пробирались на фабрику. Они чувствовали рабочих, как кошка чует мышь.

«Даяна! Даяна! Даяна!» – стучало в голове Хэлстона.

– В подвал им не пробраться! – крикнул Ральф Адамс, но Хэлстон не собирался спасаться. Он собирался спасать. Спасать женщину, которая обещала сделать его отцом. – Куда ты?! – недоуменно закричал ему охранник.

– Там люди! – махнул рукой Хэлстон в сторону, где находился новый медпункт. – Нужно предупредить их! – он не обернулся, но, судя по шагам, дальше бежал один. Или же нет?

– Лифты не работают! – предупредил Макговерн.

Они взбежали по лестнице, попутно закрывая за собой все двери. Управляющий фабрики Джейсон Герни вышел к ним навстречу, решив вернуть себе статус управляющего, – не самый удачный момент. Хэлстон слышал, как Макговерн на ходу попытался объяснить ему, что происходит. Герни не понял. Он стоял в коридоре, возмущаясь внезапным переполохом. Сейчас больше всего его заботил взрыв в лаборатории Макговерна. Когда он узнал о случившемся, то был слишком слаб, чтобы разобраться в происходящем, но сейчас, когда силы вернулись, он сделает все, чтобы выявить виновных.

Герни спустился по лестнице и вышел во двор. С соседнего здания Ральф Адамс выводил растерянных рабочих, заставляя их спускаться в подвал.

– Какого черта ты оставил рабочее место?! – заорал на него Герни. «Неудивительно, что здесь происходит черт знает что!» – решил он, затем услышал дикий женский крик. Девушка была блондинкой, и Герни удивился, почему не может вспомнить ее имя и кем она работает. Обычно блондинок он запоминал как новые морщины на своем лице – раз увидел, и все, они неустанно стоят перед глазами, пока не увидишь новые. Девушка снова закричала. В глазах ее был ужас. Взгляд устремлен куда-то за спину Герни. Охранник дернул ее за руку, заставляя спуститься в подвал.

– Эй, не смей так обращаться с ней! – прикрикнул на него Герни, решив воспользоваться своим особым положением, чтобы произвести впечатление на блондинку.

В одном он был прав – положение его действительно было особым. Герни вздрогнул, услышав за спиной тихий рык. Он обернулся. Старый седой волк оскалился, приготовился к прыжку. Герни вскрикнул.

– Сюда! – позвал его охранник, продолжая держать дверь в подвал очистительных сооружений открытой, несмотря на то, что со стороны ворот к нему приближалась еще одна безумная процессия когтей и клыков.

Голося во все горло, Герни побежал к спасительной двери. Старый волк нагнал его в два прыжка. Его передние лапы ударили Герни в спину, сбили с ног. Брызнула кровь. Много крови.

Ральф Адамс захлопнул дверь и начал спускаться. Собранные им люди шумели, требуя ответов. Ответов не было. Были лишь крепкие двери. И единственное, что понимал охранник – так это чем глубже они спустятся, тем в большей безопасности будут их жизни. Но он ошибся. Надеялся, что нужно продержаться пару часов, и прибудет помощь, в городе объявят карантин, рабочих спасут, и он уедет в Огайо валить лес, забыв обо всем, что здесь было. Об этом он рассказал и рабочим, когда у них началась паника. Но…

Туда, куда не смогли пробраться лапы и клыки, пробрались змеи. Десятки, сотни змей. Никто не видел их в темноте. Лишь чувствовал. Холодные, скользкие, они обвивали ноги, забирались под брюки и юбки, впивались наполненными ядом зубами в теплую плоть, неся смерть. Крики паники и предсмертные хрипы слились воедино.

Ральф Адамс скользнул к двери, схватился за ручку, решив, что лучше попытать счастье с волками, чем остаться здесь. Он вздрогнул и затаился, почувствовав, как что-то обвилось вокруг его запястья. Змея забралась под рукав рубашки. Еще одна змея обвила ноги. Ральф задержал дыхание. Капли пота покатились по его лицу. Он не может умереть здесь. Его судьба закончится много лет спустя. На мгновение он даже увидел свою старость, детей, внуков. Но мгновение закончилось, и он закричал, почувствовав, как в тело впиваются наполненные ядом зубы. Стены подвала поглотили его крики. Но люди кричали не только в подвале. Крики доносились отовсюду. Казалось, что вся фабрика ожила и теперь стонет в едином порыве боли.

Уиллер поежился и крепче сжал охотничье ружье. Тело и разум онемели. Он, да и все остальные жители, собравшиеся здесь, могли разве что стоять и смотреть на холодные стены фабрики «А-синтез», откуда долетали дикие крики, от которых кровь начинала стыть в жилах. Словно решив дополнить эту чудовищную картину, заходящее солнце окрасило чистое небо в кровавый цвет.

Стоя на крыше фабрики, Хэлстон благодарил Бога, что в округе не осталось ни одной птицы. Впервые за долгие годы благодарил Бога.

Рабочие, которых ему удалось вывести из смертельных объятий фабрики, опасливо жались друг к другу. Не было ни имен, ни лиц. Только тела, только жизни, объединенные сейчас в один клубок надежды.

Хэлстон подошел к краю крыши и посмотрел вниз, во двор. Несколько растерзанных тел лежали в центре. Одно из них принадлежало управляющему фабрики, другое попытавшемуся сбежать рабочему. Где-то все еще раздавались редкие крики. Животные не ставили целью убийство – они хотели охотиться, преследовать своих жертв.

Оружие, которое Хэлстон забрал у шерифа, лежало в кармане, но было давно разряжено. Последнюю пулю он отправил в окровавленную волчью пасть, нацеленную на его горло. Теперь от оружия не было прока. Нужно было ждать и надеяться. Но ждать иногда просто невозможно. Особенно когда знаешь, что пока ты здесь наверху, в сравнительной безопасности, где-то там, под тобой, в утробе наполненной смертью фабрики находится человек, который дорог тебе, без которого ты не видишь дальнейшую жизнь. Хэлстон проверил на прочность подобранную им еще по дороге на крышу стальную трость и направился к выходу, надеясь, что животные не устроили ему западню сразу за дверью.

– Куда ты? – попытался остановить его Макговерн.

Лицо доктора было залито кровью, но кровь эта не принадлежала ему. Единственная рана была на руке – укус белки, – но эта рана казалась просто смешной в сравнении с тем, что довелось ему увидеть в последние часы.

– Не делай этого! – Макговерн схватил Хэлстона за руку, заставляя остановиться. Они посмотрели друг другу в глаза. Странно, но за пару дней они, казалось, стали друзьями. – Ты не найдешь Даяну, – сказал Макговерн. – Она либо уцелела, укрывшись где-то в безопасном месте, либо погибла. Но ты сейчас не сможешь ничего сделать. К тому же… – он посмотрел на сбившихся в кучу напуганных людей. – К тому же ты нужен сейчас здесь. Ты спас их. Они верят тебе. Кто знает, сколько времени придется находиться на крыше? Как думаешь, когда у них снова начнется паника? А если ты уйдешь… – Макговерн покачал головой. – Если ты уйдешь, то я не смогу успокоить их, убедить, что подмога скоро придет.

– К черту! – Хэлстон высвободил руку, скривился, словно Макговерн вдруг стал вызывать у него отвращение. – Если с Даяной что-то случится, то я никогда не прощу себя, – выдохнул он как-то обреченно.

– А если что-то случится с теми, кого ты уже спас? Не думай, что ты не в ответе за их жизни, – Макговерн нахмурился, опустил голову. – Даяна была с Данинджером, а его тела мы тоже не нашли, значит… Значит, они могли спастись. Вместе. Поправь меня, если я не прав, но мне кажется, с Данинджером Даяна в такой же безопасности, как и с тобой. – Макговерн замолчал, но Хэлстон не собирался отвечать, прислушиваясь к далеким предсмертным крикам рабочих, которые все еще разносились где-то на территории фабрики.

– Надеюсь, они нашли где укрыться, – сказал Хэлстон. И не нужно было уточнять, чтобы стоявший рядом с ним Макговерн понял, о ком идет речь. Данинджер и Даяна.

Хэлстон вглядывался в кровавый закат и заставлял себя видеть, как они сидят, прижавшись друг к другу в одной из комнат фабрики, куда не может проникнуть ни одна тварь, несущая смерть. Сидят как брат и сестра. Пусть даже как бывшие супруги, у которых за спиной сотни бессонных ночей. Но живые. Воображение стало настолько сильным, что Хэлстон даже поверил, что эта картина не плод его желания, а реальность.

В одном он оказался прав. Даяна и Данинджер выжили. Но не было ни комнаты, ни объятий. Планы фабрики, которые взял у охранника Данинджер, позволили им выбраться по системе очистки к реке. Час спустя этим путем на фабрику проберутся сотни, тысячи змей, но везение в тот момент было на стороне беглецов.

Рег Белинджер сказал, что его пикап хоть и проржавел немного, но на нем можно проехать через всю страну и вернуться обратно. Никто не хватится машины в ближайшие дни, не сообщит об угоне. Данинджер не возражал. Единственное, о чем он думал, петляя по проулкам, прячась от людей, вооруженных ружьями и топорами в поисках взбесившихся собак, так это о том, стал бы помогать им Рег, если бы с ними не было Луизы? Наверное, нет. Даже точно нет.

Редко когда, вступая в связь с той или иной женщиной, можно ожидать, что это принесет что-то большее, кроме ненужных обещаний или просьб о том или ином одолжении. С Луизой все было с точностью до наоборот. В какой-то момент Данинджеру даже захотелось поблагодарить ее за то, что она делает для него и Даяны, но он все-таки решил оставить это на потом. К тому же если она и Рег поедут с ними, то возникнет еще одна проблема – Рег.

Сколько пройдет времени, прежде чем вирус вернется? Если бы удалось взять с собой Макговерна, то было бы намного проще. Хотя Даяна тоже неплохой доктор, но создать вакцину она не сможет. А Макговерн… Макговерн, возможно, мертв… Сначала с ума сошли птицы, затем домашние питомцы, теперь люди…. Данинджер остановился, наткнувшись на спину Рега Белинджера. Группа жителей, возглавляемая Уилли Лордсом, неторопливо шла по улице. Из убежища, где находились беглецы, можно было разглядеть пикап Рега Белинджера, но до него нужно было еще добраться. Незадолго до этого они увидели, как одна из подобных групп разделалась с парой бездомных собак, которые даже не пытались наброситься на них, лишь стали выпрашивать еду. Топоры расчленили тела животных под громкие, радостные крики.

Данинджер посмотрел на уродливый затылок Рега Белинджера. Если эти люди увидят своего соседа в образе монстра, то станут ли разбираться, кто он и почему они видят его таким? Скорее всего, парня ждет та же участь, что и собак… Но толпа ушла. Улица снова опустела.

Рег вышел из укрытия и, пригибаясь, словно это могло скрыть его исполинский рост, засеменил к своему дому. Луиза шла рядом, держа его за руку. «Смелая девочка», – отметил Данинджер, думая о том, что видит она так же, как и он, не Рега Белинджера, а монстра, который заверяет, что он Рег Белинджер. Хотя возможно, причиной этой смелости является не что иное, как молодость и жажда приключений. Ей кажется, что все впереди, и поэтому нечего бояться, ничто не случится с ней, если она не будет пытаться войти в открытой огонь, а лишь постоит рядом с ним.

Они пересекли улицу и, открыв калитку, оказались на заднем дворе дома Рега Белинджера. Пикап, расхваливаемый Регом всю дорогу, выглядел настоящим мамонтом среди современных автомобилей. С трудом верилось, что эта рухлядь сможет вывести их за зону действия карантина, которая скоро начнет опоясывать Форестривер и окрестности.

– Уэл? – Даяна остановилась и сжала до боли руку Данинджера.

Страх медленно заполнил сердце. Никогда прежде она не видела волка. Даже в зоопарке за решеткой. В детстве она всегда обходила эти клетки стороной, но сейчас… Волк стоял прямо перед ними, и его оскал вызывал немоту во всем теле. Волк тихо зарычал и начал приближаться. Взгляд его был сосредоточен на Реге. Материальный взгляд, плотоядный. Казалось, что его можно почувствовать физически. Рег машинально попятился назад, затем отошел в сторону.

– Только не беги, – предупредила его Даяна, понимая, что это вряд ли сработает. – Не двигайтесь. Даже не дышите, – последнее она уже прошептала.

Волк снова зарычал. Сделал шаг вперед.

– Ему нужны не мы, – Данинджер отпустил руку Даяны. – Думаю, он пришел за Регом, – он отметил, что Рег услышал его и предусмотрительно отошел в сторону.

Даяна вспомнила толпу людей, которую они видели пару минут назад. Если она выстрелит, то эти люди вернутся. Они не позволят им уехать.

Она мучительно поджала губы, пытаясь принять решение. Волк сжался, превратился в комок мышц.

– Бегите в машину! – крикнул неожиданно Рег и побежал в сторону своего дома.

Волк зарычал и кинулся следом за ним. Время как-то замедлилось. Успеет? Не успеет? Данинджер схватил Даяну за руку и потянул к пикапу, надеясь, что ключи будут в замке зажигания. Она вырвала руку из его ладони.

Одним прыжком Рег перемахнул ступени крыльца, схватился за дверную ручку. Зубы волка сомкнулись на его щиколотке. Рег вскрикнул, но, превозмогая боль, распахнул дверь. Волк завертел головой, вырывая сочный кусок плоти. Рег упал на колени, попытался заползти в дом. Волк снова укусил его. Рег перетащил свое тело через порог, перевернулся на спину. Волк хищно оскалился, увидев горло. Рег попытался захлопнуть дверь. Дерево ударила волка в бок. Волк тихо заскулил, отступил назад, готовясь к новому прыжку. Рег поджал ноги и что есть силы ударил в дверь. Волк застрял, лязгая зубами и брызжа слюной. Еще мгновение – и он вырвется. Рег знал это. Смерть смотрела него сквозь волчьи глаза. Дыхание со свистом вырвалось изо рта Рега. Силы почти покинули его. Рег закрыл глаза. Последним, что он услышит, будет рычание волка. Чертова волка. Рег еще раз что есть силы ударил в дверь и приготовился умереть. Но смерть не пришла. Волк неожиданно жалобно заскулил, обмяк. Его голова поникла у ног Рега. Глаза потухли.

Данинджер еще раз поднял топор, расчленяя звериное тело. Он открыл дверь, надеясь, что успел вовремя.

– Я думал, вы сбежите, – признался Рег и слабо улыбнулся. Кровь из разодранной ноги заливала пол. Данинджер снял ремень и затянул его чуть выше раны. – Думаю, придется вам ехать без меня, – Рег снова попробовал улыбнуться, но на бледном лице улыбка больше напомнила оскал мертвеца. Даяна осмотрела рану, невольно прижала руки к своему животу. Она не может оставить этого мальчика здесь и не может остаться с ним.

– Ему нужно в больницу, – сказала Даяна, проклиная кровь, которая продолжала течь из раны. – Если мы оставим его здесь, то он умрет, – голос у нее был сухим и отстраненным.

«Чертов день!» – подумала она, понимая, как же близка была от цели. Она опустила голову и посмотрела на рану, оставленную волчьими зубами. Чего она ждет? Нужно выйти на улицу, подогнать пикап и отвезти Рега в больницу. Все просто и ясно. Но… Взгляд Даяны скользил от раны на ноге Рега к лицу Данинджера, затем мельком к Луизе и обратно к ране.

– Я могу остаться и привести помощь, – сказала Луиза. В голосе ее не было энтузиазма, но и грусти в нем тоже не было. Она посмотрела на Данинджера, затем как-то странно на Даяну. – Вам ведь больше, чем мне, нужно уехать? – спросила она Даяну. Глаза ее на мгновение опустились к ее животу, так, чтобы Данинджер не заметил этого. Даяна кивнула. – Тогда уезжайте.