Взгляд со второго этажа Щуров Евгений

Я подставила ему губки для поцелуя.

– Нет, всю-всю, – нежно прошептал Док.

Он начал целовать меня с шейки, опускаясь всё ниже. Отдельное внимание уделил моим грудкам.

– Ты маньяк, – ласково ответила я. – Иди ко мне!

Я вернулась домой около одиннадцати. Поужинала с Доком, так что от предложенного Леной запечённого карпа отказалась. Только чай!

У себя в комнате переоделась в халатик и позвонила сыну. У Ванечки всё было в порядке, как всегда. Я рассказала ему, что мы с Доком решили жить вместе, на что сын отреагировал весьма положительно.

– Может, поменьше будешь своих котов лялькать, – сказал он.

Мы посмеялись и пожелали друг другу спокойной ночи. Лена принесла чай. Я её спросила, как идёт строительство зимнего сада. Уже заканчивают? Вот это скорость! Ну, спокойной ночи!

– И вам спокойной ночи!

Лена ушла. Наташе звонить не стала – поздно. Веронике – бесполезно, сегодня суббота. Да и правда пора спать. Со мной в постели лежал только Марсик, Студент дрых в кресле. Я погасила свет, набрала Дока.

– Привет! Добралась нормально, уже в постели.

– Хочу к тебе! – сказал Док.

– Хватит на сегодня! – засмеялась я. – Завтра уже переедешь?

– Конечно! Что тянуть?

– Давай, спокойной ночи, люблю, целую!

– Спокойной ночи, любимочка, целую, – ответил Док.

Я моментально уснула.

Глава седьмая

Не всё так просто!

Док жил у меня уже полгода. Он официально развёлся. Всё у нас было замечательно! Вместе ездили на работу, вместе возвращались, ходили в гости, принимали у себя. Я сама каждое утро готовила Доку чистое бельё и одежду, частенько готовила завтрак. Когда Док возвращался с работы позже, всегда привозил мне букет моих любимых лилий.

На католическое Рождество, в свои зимние каникулы, прилетали Ванечка с Викторией. Вместе с ними чудесно встретили Новый год. Сынуле Док понравился, они часто подолгу беседовали по вечерам, сидя в столовой или в нашем с Доком кабинете. Виктория говорила по-русски уже очень хорошо, только с акцентом. Когда мои мужчины разговаривали, мы с ней уходили в зимний сад и там возились с цветами.

После новогодних праздников дети улетели к себе, в Лондон, а мы с Доком отправились на несколько дней в Швейцарию на горнолыжный курорт. Он прилично катался, да и я от него не отставала, только чаще падала.

Потом снова работа, интересная, затягивающая.

В начале лета отпраздновали мой день рождения. Док подарил мне очень красивый гарнитур с бриллиантами: серёжки, колечко и цепочку с кулоном. Вообще он частенько дарил мне какие-нибудь украшения.

Я уже не боялась летать, и после моего дня рождения, по совету Виктории, мы посетили Сейшелы. Там познакомились с родителями Виктории, которые оказались очень весёлыми и гостеприимными людьми. Док не отходил от меня ни на шаг, вообще вёл себя так, будто мы только познакомились. И постоянно наговаривал мне всякие нежности. И как он меня любит. Мы купались, загорали, ужинали в ресторанчиках, любили друг друга, и я кончала, любовались закатом, гуляли поздно вечером по пляжу. Я пребывала в немом восторге от всего, что происходит! Это было сказочно! По окончании учёбы к нам на Сейшелы прилетели Ваня с Викторией. Мой сын понравился её родителям, и они устроили по поводу приезда детей большой праздник в огромном доме Сэма, отца Виктории. Нам надо было уже возвращаться домой, как Ваня сказал мне, что хочет остаться здесь, на островах, на все каникулы. Я этого не ожидала, хотя могла бы догадаться. Макс доказывал, что Ванечке пойдёт на пользу климат курорта, а перед учебой они на пару недель заедут к нам. Что мне было делать? Хотя я надеялась, что пробуду с сыном два летних месяца.

Дома мы снова с головой окунулись в работу. Я стала замечать, что Док чаще задерживается на работе и подолгу просиживает за компьютером дома, да ещё с кем-то общается по скайпу, да ещё по-английски или по-французски. Спросила папу, что там происходит, на фабрике, он ответил, что замышляет грандиозную реконструкцию, потому работы чрезвычайно много. Судя по объёму моей работы, я этого не заметила. Но реконструкция касалась производства, а моё направление – реклама и продажи – реконструировать не требовалось. Я много времени проводила в зимнем саду, с цветами, под открытым воздухом. Николай, как обычно, помогал мне. Они с Леной поженились и жили вместе в комнате Лены, которая была больше.

Однажды я зашла в кабинет. Дока не было, он вышел покурить. Машинально я заглянула в компьютер. На экране в Facebook’е сияла морда молодой красотки, и было много чего понаписано на французском языке. Когда он вернулся, я спросила его внешне равнодушно:

– Что это у тебя? Что за красотка?

– Это менеджер одной базельской компании. Мы обсуждаем планы поставки нового оборудования. А что?

– Да ничего! – меня бесило, что я ничего не понимаю по-французски.

Лицо моё, видимо, выражало всю мою внутреннюю злость. Док это заметил.

– Любимка моя, не надо, – ласково сказал он. – Ничего личного! Смотри, включаю переводчика.

– Не надо мне ничего включать! Да! – уже истерически проговорила я. – Что, с бабами по интернету переписываешься?

Док всё же включил программу перевода, и я через силу посмотрела на экран. Там действительно шёл обмен мнениями по поводу поставок фильтров, отстойников и смесителей. Я успокоилась. Погладила Дока по голове.

– Ладно, прости! Я что-то сегодня устала, – уже спокойно произнесла я. – Ты скоро?

– Минут пять, не дольше, – ответил он.

– Пора спать, уже начало двенадцатого.

– Иду, радость моя! – и Док опять повернулся к компу.

Сексуальная активность его, надо сказать, не снижалась. Мы любили друг друга почти каждый день, он был так же ласков ко мне в постели, так же болтал всякие нежности. Но я заметила, что, когда мы обедали на работе или вечерами садились в столовой за ужин, его лицо немного выражало уныние, когда я ему что-нибудь рассказывала. Точно! Я ему не интересна! Его интересует только секс со мной! Это открытие подтверждалось и тем, что, когда к нам приходили гости, он увлекался беседой с интересным собеседником и мог часами что-то обсуждать. На работе стал реже бывать у меня в кабинете, хотя звонил часто. Я даже как-то сказала ему, что хватит так часто мне звонить, когда я работаю. Он ненадолго обиделся.

Я пыталась с ним поговорить на тему семьи, что это далеко не один секс, а гораздо более широкое понятие. Он соглашался со мной, но всё оставалось по-прежнему. Он стал много писать своих картин, какие-то нереальные пейзажи в основном. Конечно, много он писал и меня, но всё реже.

На две недели приезжали дети, загорелые, поправившиеся. Мы все вместе в выходные ходили в лес, жарили мясо. Я несколько успокоилась, когда рядом был сын. Впрочем, и он был больше занят своей сейшелкой-креолкой. Не оставляли меня только мои любимые котики, которым я уделяла не меньше внимания, чем прежде. Они меня любили бескорыстно!

Две недели пролетели незаметно. Ванечка с Викой улетели в Лондон. Наступала осень. Скоро год со дня гибели мужа.

Странное дело, Док терпеть не мог, когда я вспоминала Семёна. Я даже ему как-то заметила, что глупо ревновать к мертвецу. Он промолчал, но всякое упоминание о погибшем муже вызывало у него внутреннюю душевную боль, я это заметила. Не понять этих мужчин!

Как-то я сказала Доку, что у меня задержка месячных уже больше недели. Тест показал беременность. Съездили к гинекологу, который подтвердил беременность ранних сроков. Док был рад, чего не скажешь обо мне. Я пребывала в постоянных раздумьях. Ванечка ещё не доучился, мне уже сорок один год, я не совсем здорова, да и сам Док меня настораживал своим поведением по отношению ко мне и своей внутренней отстранённостью. Хотя с виду продолжал любить меня.

Я твёрдо решила сделать аборт! Док расстроился и отговаривал меня за два или три дня до операции. Я была непреклонна, не объясняя своего решения. В больницу мы поехали вместе, но в этот день Док не проронил ни слова о том, что, может, я передумаю.

Я сделала аборт! Уже который по счёту? Третий или четвёртый? Четвёртый. Вот грешница! Но мне было страшно за своё здоровье, за сынулю. Как он будет без меня, если я вдруг погибну в родах или стану всё внимание уделять родившемуся ребёнку? Глупо, конечно, но тогда я о другом не думала.

После аборта Док продолжал оставаться внимательным и любящим мужем, каким я его считала, но отдаление наше продолжалось. Я часто наблюдала за ним, как он бродил по саду, дымя сигаретой, задумчивый и как бы отсутствующий. Как отрешённо он писал картины, подолгу стоя у мольберта и о чём-то думая. Так же подолгу просиживал у компьютера, с кем-то переписывался и переговаривался по скайпу. Настала какая-то рутинная жизнь. Я не могла понять Дока, чего ему не хватает. Мне перестало хватать семьи.

Однажды Док исчез. Он не приехал вечером домой. Предупредив на работе, что едет по делам, мне не сказал ни слова. Телефон его был недоступен. Встревоженная, я позвонила Фролову и попросила его через знакомых выяснить, улетал куда или уезжал сегодня такой-то. Вовка позвонил через полчаса и сказал, что Якушев Максим Андреевич вылетел сегодня в Брюссель через Москву. Телефон Дока молчал.

Я позвонила папе и всё рассказала, обливаясь слезами. Папа успокаивал, мол, Максим самостоятельный руководитель и может предпринимать решения по своему усмотрению. И если ему срочно надо было лететь в Брюссель, значит, это не требовало отлагательств. Но почему он не позвонил мне?! Как это называется? Я была в тревоге за него и в то же время в бешенстве! Какой гнусный поступок! Но всё-таки я больше волновалась за Дока.

Половину ночи я проревела в нашей спальне, забылась только под утро. Меня разбудил звонок с незнакомого номера.

– Привет, это я, – раздался голос Дока.

– Ты где? Что с тобой? – я устала волноваться и говорила ровным голосом.

– Всё в порядке, не волнуйся! Прости меня за столь неожиданный отъезд, – голос Дока действительно был виноватым.

– Ты вернёшься? – спросила я, ожидая услышать страшное «нет».

– Конечно, вернусь! Через пять-шесть дней, – ответил он убеждённо. – Я в Брюсселе. Приеду – расскажу. Я люблю тебя больше всех на свете! Целую!

– Приезжай! – обессиленно ответила я. – И я тебя люблю.

Он звонил каждый день по вечерам, коротко, не вдаваясь в подробности, чем он там занимается.

Действительно, Док прилетел на шестой день. Я обняла его, мы поцеловались.

Он рассказал, что его срочный вылет был необходим, чтобы опередить Калиненко в подписании договора на поставки нового оборудования, потому всё надо было сделать быстро и в тайне.

– Но мне-то ты мог позвонить? – не понимала я. – Я под пытками бы никому ничего не сказала! Или папе!

– Вот теперь ты понимаешь, как мучился я, когда ты не звонила или не отвечала на звонки?

– Ты так никогда со мной не поступал!

– Прости меня! Я никогда больше так не поступлю! Прости меня, Христа ради! Олечка, я не могу без тебя! Я так тебя люблю!

Я прижала его к себе.

– Прощаю! Не делай так больше!

– Никогда! – поклялся Док.

Жизнь наша стала налаживаться. Я пришла в себя от потрясения, но впервые ясно ощутила, что на первом месте в моей жизни – сын. Раньше я тоже задумывалась обо всём таком, но Док и Ванечка как бы вместе стояли приоритетами в моей жизни. Сейчас я поняла, что какая-то частичка моей дикой любви к Доку превратилась в пепел. Эту частичку я выплакала в подушку – по ночам и днём, втайне от всех. Потом подумала, что в семейной жизни будет достаточно, если любит кто-то один, а другой позволяет себя любить. Док продолжал быть сексуально активным, постоянно дарил цветы, подарки и говорил о своей любви ко мне.

– А ты меня ещё любишь? – часто спрашивал он.

– Пока ещё люблю, – отвечала я, улыбаясь. И он засыпал счастливым.

Мне было его жаль! Он всё равно выглядел каким-то потерянным, будто у него отобрали нечто в жизни. Мне всё время казалось, что причиной всему его дети, что он сильно тоскует по ним. Однажды за ужином я его об этом спросила.

– Нет, родная! Дети взрослые, самостоятельные личности. Конечно, я их люблю! Но почувствовать жизнь, добиться всего самому и остаться хорошим человеком – вот предел моих мечтаний по отношению к собственным детям.

– Они же у тебя ещё учатся, какие же они самостоятельные? – удивлялась я.

– Они уже учатся, а не ещё! – твёрдо ответил Док. – Учатся жизни. Нельзя их постоянно опекать. Знаешь, почему женщины живут дольше? Потому что до глубокой старости они считают своих детей детьми. А мужчины логично рассуждают, что ребёнок раньше или позже должен перестать быть ребёнком, а стать самостоятельным человеком.

– Я не понимаю тебя. Да пусть Ванечке хоть пятьдесят исполнится, я всё равно буду любить его, как в детстве!

– Вот в этом и есть разница между мужчиной и женщиной, – сказал Док. Потом игриво добавил: – Ну и не только в этом! Пойдём-ка в спальню, посмотрим, в чём разница между мужчиной и женщиной.

Я засмеялась.

– Пойдём, мой маньяк!

Однажды вечером в гости приехали папа с Люсей. Док попросил его переговорить об одном деле. Мужчины скрылись в нашем кабинете. Мы с Люсей пили белое сухое вино с пирожными и болтали. Наши с ней отношения становились всё теплее. В уме я даже перестала называть её «римской волчицей» и «козой».

Папа и Док спустились к нам только через час. Казалось, они были удовлетворены долгой беседой. Но я видела, что папа несколько озабочен, а Макс явно доволен. После наливочки папа развеселился, а когда я спросила в шутку, что они там за проблемы решали, он ответил, что Максим сам мне всё расскажет. Что это занятная идея. Но надо всё как следует обмозговать.

Когда гости уехали, мы с Доком пошли в спальню. Приняли поочерёдно душ и завалились в постель. Док взял книгу с тумбочки.

– Я почитаю маленько, дорогая моя? – он всегда спрашивал разрешения, боясь, что свет мне помешает спать, и я всегда ему разрешала, лишь бы не уходил к своему компьютеру.

– Ой, забыла спросить, о чём там вы с папой так долго беседовали?

Док отложил книгу, потёр глаза.

– Понимаешь, рано ещё об этом говорить, но мне друзья из Стокгольма сообщили по секрету, что мои последние разработки по химии заинтересовали Нобелевский комитет. В любом случае, солидная премия обеспечена, которую мы с папой хотим вложить в наш концерн, но для этого надо переехать работать в Сорбоннский университет во Францию. Как ты на это смотришь?

– Навсегда? – удивлённо спросила я.

– Ну что ты! Года на два-три.

– Не знаю, что и ответить. А в английский какой университет нельзя? – я засмеялась. – Туда, где Ванечка учится?

Док улыбнулся.

– К сожалению, нет, только Сорбонна.

– Ой, не знаю! Как я на две-то недели уехала во Францию! А тут на три года, даже и на два! И что я там буду делать? Дома сидеть?

Док задумался.

– Придумаем тебе какую-нибудь работу! К примеру, сначала начнёшь учить французский, месяцев пять, а там – придумаем.

– Не знаю, – я задумалась. – Ну и задал ты мне задачку!

– Милая моя, любимка! А что тут думать? – он воодушевился. – Зарплата профессорская, своя лаборатория, лекции, исследования на высочайшем уровне! Да об этом только мечтать можно! В перспективе – Нобелевская премия!

Я молчала. Вот плод всех его переписок, разговоров! Хочет уехать от меня! Всё кончено!

– Ты пойми, здесь мой дом, моя родня, а с папой что случится, не дай бог! – начала я.

– Это ты пойми, милая, какие мы упускаем возможности! – перебил меня Док.

– Ладно, давай спать, утро вечера мудренее, – сказала я и отвернулась.

Док встал с постели.

– Я покурить, спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – ответила я, пряча текущие из глаз слёзы в подушку.

После работы мы возвращались домой вместе, за весь день перебросившись парой-тройкой фраз за обедом. В машине я сказала Доку:

– Не знаю, почему так вчера получилось. Я переживаю, но тебе по фигу всё, я смотрю, – я немного собралась с мыслями. – И вчера ты мне даже не дал выговориться, я это так редко делаю, да мне некому даже!

Док сделал попытку что-то сказать, но я перебила его.

– Тебя-то можно понять, ты сейчас мыслями во Франции, но и я живой человек! – я готова была снова разреветься.

– Олечка, ну успокойся! Что ты говоришь? – казалось, он тоже готов расплакаться. – Мы же ещё ничего не решили!

– Ты уже всё решил, я смотрю!

До дома доехали в молчании. Предательские слёзы всё-таки катились из глаз. Но я сильная! Я себя возьму в руки!

Ладно! Уезжай, работай, я буду тебя ждать. Так я решила для себя. У меня есть сын, есть папа, мои коты, мои цветы, моя работа, наконец. Не пропаду!

Больше на эту тему мы не говорили. Только однажды Док спросил, как бы мимоходом:

– Как ты решила, любимочка, едешь со мной?

– Пока нет. Ты устроишься, а там посмотрим, ладно? – спросила я в ответ, улыбаясь.

– Хор! Я тебя очень люблю!

– И я тебя люблю, – ответила я.

Док должен был лететь через неделю.

Однажды после секса я пошла в кабинет и написала ему в записную книжку:

«Мне очень жаль, что у нас так было всё хорошо, а потом – так всё ужасно! Я днём и ночью задаю вопрос: что произошло? У меня нет любовника, у тебя – не знаю, это только ты знаешь. Что повлияло на нас? Не могу понять! Но мы с тобой такие одинаковые – ранимые, и многое другое у нас общее. Когда тебя нет дома, мне очень плохо, не знаю, как тебе без меня. Ты взрослый человек, и я думаю, ты определился, как жить дальше, определился по отношению ко мне, просто не хватает смелости мне сказать в лицо, а наверняка напишешь мне письмо перед тем, как уезжать. Что не вернёшься. У меня душа – просто чёрная дыра! Да! Так и будет! Макс, мне очень больно, но что поделаешь… Я нужна была тебе на время, оно пришло…»

Когда он её прочитает – неважно. Что скажет мне в ответ? Если до отъезда, конечно, успокаивать начнёт, что это всё ерунда, что мы будем вместе. Но я никуда не поеду!

Всю неделю я не подавала виду, что сильно скорблю. Мы отметили его день рождения – наконец вместе. Я подарила ему удивительной работы серебряные браслет, перстень с рубиновой накладкой и дорогущие наручные часы. Док очень любит серебро. Папа презентовал ему набор ручек с золотыми перьями. Док, видимо, письмо моё ещё не читал. Ладно! Прочтёт в своей Сорбонне!

Перед его отъездом мы провели бурную ночь любовных утех. Мне было хорошо, как никогда!

В аэропорт провожать его я не поехала. Долгое расставание – долгие слёзы. Садясь в такси, Док сказал:

– Через два месяца прилечу. В договоре учтено, что раз в два месяца я смогу отдыхать неделю. К тому времени, надеюсь, ты соберёшься с мыслями, и мы улетим вместе! Я тебя очень люблю! Жди меня!

– И я тебя пока люблю! – засмеялась я, с трудом сдерживая слёзы.

Док уехал.

Звонил мне каждый день, рассказывал о работе, о том, как сильно устаёт, как обо мне скучает. Как сильно любит и ждёт встречи на новогодние праздники. Я забывалась, работая как вол.

Он прилетел в один день с Ванечкой и Викой. На их европейские рождественские каникулы. Вместе встретили Новый год. Каждая ночь у нас была полна страстной любви. По его активности сразу было понятно, что он мне верен, не изменяет. В моей же душе всё равно что-то стало надламываться. Док умолял меня ехать с ним! Ванечка тоже предлагал мне ехать. Я всё говорила, погоди, посмотрим ещё. Я сейчас не могу бросить работу.

Улетели они тоже в один день. Я была морально уничтожена! Я осталась одна. Док продолжал звонить каждый день, я звонила сынуле, коты меня успокаивали. И зимний сад. Папа хвалил за работу. Он нашёл нового управляющего, молодого и перспективного.

Через месяц боль потери моей притупилась. Я стала реже отвечать Доку на звонки. Мне надоело мучиться, я устала страдать. Слёз не было, я их все выплакала.

И вот, за пару недель до приезда Дока я послала ему СМС: «Не приезжай больше сюда». «Ты, что ли, меня разлюбила?» – спросил Док в ответном сообщении. Я ничего ему не ответила. Начались бесконечные его звонки. Я не брала трубку. Однажды всё-таки не выдержала, ответила ему.

– Привет, – тихо сказал он. – Что случилось? Почему мне не надо ехать? Ты меня разлюбила?

– Док, всё гораздо сложнее, давай не будем!

– Любимая моя, я ничего не понимаю! Что происходит? У тебя кто-то появился?

– Макс, я сказала, не будем об этом! Не приезжай больше, и всё!

– Ты меня разлюбила! – печально констатировал он. Сквозь огромное расстояние я чувствовала, что он плачет.

– Я повторяю, всё гораздо сложнее, чем ты думаешь, – я старалась говорить спокойно.

– Ты мне только скажи, ты меня ещё хоть немножко любишь? – Док говорил очень тихо.

– Завтра скажу, пока!

Я отключилась. Странно, даже слёзы у меня не потекли. Всё нормально! Я буду жить для сына и ни о чём, ни о ком другом не буду думать! Всё!

Док ещё несколько раз пытался до меня дозвониться. Я не брала трубку.

Назавтра я отправила ему СМС: «Давай расстанемся без проблем. Скажи, что тебе отправить из вещей». Больше он не отвечал. Только через неделю стали ежедневно приходить от него сообщения, что он меня всё равно любит и будет ждать сколь угодно долго. Я хранила молчание.

Прошло три месяца. Я работала не покладая рук. Приходила домой уставшая и почти сразу ложилась спать.

Как-то в выходные я решила прибраться в своем гардеробе. Открыла шкаф со своей одеждой, постояла, задумавшись. Потом перешла к соседнему шкафу, открыла его. Там висела и лежала одежда Макса, моего любимого Дока. Любимого? Я сказала «любимого»? Да! И это было, кажется, правдой!

Я бросилась к компьютеру, узнала про ближайший рейс в Париж. С посадкой где? В Москве? Пусть! В десять вечера вылет. Из Москвы в семь двадцать пять? Один билет! Только туда.

Я оплатила билет и стала собирать вещи не торопясь.

Я не могла больше терпеть! Всё-таки он, Док, занимает моё сердце, как любимый мужчина! Других нет! Раз пять в гостях появлялся Вовка, но дальше приветственных объятий и дружеских поцелуев в щёчки дело не шло. Мне никто не был нужен. Если мужчина – только он, Макс, мой Док! И сегодня я улечу к нему! Что бы ни произошло!

Я собрала чемодан. Заказала такси на восемь часов вечера. Позвонила папе.

– Привет, папа! Как ты?

– Привет, дочка! У меня всё хорошо! Что звонишь?

– Ты прав, как всегда, – сказала я. – Я улетаю к Максу, в понедельник на совещании меня не будет.

– Когда ты вернёшься? – обыденно спросил папа.

– Не знаю. Наверно, скоро, – ничего определённого я сказать не могла. – Папа, дорогой, всё будет хорошо! Я вернусь. Скоро.

Папа молчал, молчала и я.

– Ну, ты глупостей не делай, решишь остаться – оставайся. У Максима серьёзная и нужная нам работа. Он – жертва! Представляю, как ему тяжко одному! А ты – дурочка! Бросить такого мужика!

Я представила, как папа покачал головой.

– Откуда ты решил, что я его бросила?

– Он мне звонил и рассказал о твоём сообщении.

– Папа, это моё дело! Со мной тоже не надо так поступать! Да! Я тоже человек! А он со своей работой!.. Совсем меня забыл!

– Что «забыл»? Не спал с тобой? Цветы не дарил? Грубил? Избивал? – папа накалялся. – Чего ты о себе возомнила? Богиня? Царица парфюмерии?.. Нормальный мужик, настоящий мужик!

Я молчала и чувствовала, что папа прав.

– Папочка, прости, я всё исправлю! Я лечу к нему сегодня же! Билет купила…

– Вот и ладно! Молодец! Удачи!

– Пока, папа! Я тебя люблю!

– Удачи, доченька!

Такси подошло вовремя. Николай положил чемодан в багажник. Лена в пальто стояла на крыльце. Они пожелали мне хорошей дорожки. Я подошла к ним и обняла Лену и Николая. На глазах моих стояли слёзы.

– Вы мои хорошие! Я люблю вас!

– Ну что вы, Ольга Борисовна! Мы же увидимся! Всё будет хорошо! – сказал Николай.

– Мы вас тоже очень любим! – Ленка расплакалась. – Удачи вам!

Я села в такси. Стояла темнота, разбавленная скупым светом фонарей усадьбы. Мы выехали за ворота.

Весь полёт до Москвы я спала, но без транквилизаторов. Мне снились сосновый лес, папа с Люсей, Ванечка.

Войдя в аэропорт, я получила багаж и думала, что делать до своего рейса на Париж. Почти девять часов! Пошла пока в зал ожидания. Свободные места были. Я выбрала место недалеко от окон, напротив телевизора, присела и расслабилась. Прикрыла глаза и стала думать о том, как приеду в квартиру Дока, как он округлит глаза и приподнимет брови от удивления. Как бросится ко мне! И будет любить меня, не скидывая одежды. Хорошо бы, если он вообще разорвёт мои одеяния и набросится!.. О чём я думаю? Боже, какая дурочка! Может, я приеду, а он скажет: «Извини, у меня сейчас другая женщина…» Не хочу об этом думать! Но не могу думать ни о чём, кроме него!

Надо позвонить сыну.

– Привет, сынуля! Угадай, где я? – лукаво спросила я.

– Ма, ты в каком-то аэропорту и летишь к Доку!

Я обалдела совершенно!

– Ваня! Откуда ты знаешь?!

– Мама, это давно надо было сделать! И если ты только сейчас хотя бы это осуществляешь, то честь тебе и хвала!

Я закашлялась.

– Ма, ты больна? – спросил Иван.

– Нет, пойдёт! Просто вы с дедом как будто всё видите вперёд меня.

– Это естественно, мы же мужчины и понимаем друг друга лучше, чем вы, женщины.

– Ну знаешь! – я ничего не могла больше ему сказать. – Ладно, пока, сынуля! Я в Шереметьево, жду рейс на Париж. Ты прав!

– Ура! Мама выбрала правильный путь! – сказал Ваня. – Привет Доку, бедняжке! Пока, ма!

Я засунула мобилу в карман шубки. Они всё шутят! А я не уверена, ждёт ли меня ещё мой любимый Док! Нашёл себе француженку какую, умненькую, красивую, и шлёт мне по привычке СМС-ки, что любит только меня. Плевать я хотела на всё! Я его люблю! И он будет моим! Хоть тысяча француженок у него!..

– Оля! Олечка! – раздался крик в зале ожидания.

Я подняла голову кверху, откуда кричали. На балконе второго этажа стоял он. Док!

Я вскочила с сиденья и бросилась к нему навстречу. Мы встретились и обнялись на середине лестницы. Док покрыл моё лицо страстными поцелуями, я не сопротивлялась, только подставляла под его губы открытые участки моего тела. Как сквозь сон, услышала голос Дока, такой родной!

– Ты что здесь делаешь?

– Я лечу к тебе! – проговорила я чуть слышно с закрытыми глазами. – Рейс в 7:25. А ты что здесь делаешь?

– А я лечу к тебе, рейс ночью.

– Что же делать? – спросила я.

– А чего ты больше всего хочешь?

Я немного задумалась.

– Больше всего я хочу тебя, любимый мой Док!

Аплодисменты со стороны наблюдавших за нами скучающих пассажиров чудесной музыкой разлились по всему моему телу!

Москва, 01.08.2014.

Страницы: «« ... 1011121314151617

Читать бесплатно другие книги: