Обман Инкорпорэйтед (сборник) Дик Филип

Нат не хотел произносить эту фразу, но она сама сорвалась с губ.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Фэй, обняв его сильными руками.

Как только он почувствовал ее руки, ее силу и поддержку, ему стало легче.

– Обними меня покрепче, – сказал он.

– А я что делаю, ослиная задница? – прошептала она ему в ухо.

– Мое положение, – пожаловался он. – Это просто какой-то ужас!

Энтайл отметил, что Фэй почти закончила работу.

В ведре оставалось лишь несколько луковиц.

– Ты втянула меня в судебные разбирательства. Ты поработила меня!

– С чего ты взял?

– Мой брак рухнул. Я разведенный мужчина…

– Бедненький. Не бойся. Ты со мной.

Она еще крепче сжала свои объятия.

– Значит, тебе дали развод? Суд утвердил это решение?

– Да, я получил предварительное постановление. Позже нам придется выслать еще кое-какие документы. Адвокат обещал, что все будет сделано как надо. Он постарается.

– Итак, ты разведен!

– Не совсем. Нам с Гвен как бы дали время одуматься.

Но через год постановление вступит в законную силу.

– А процесс был трудным для тебя?

– Еще бы, – ответил Натан. – Судья не позволил адвокату выступать вместо меня. Мне пришлось самому излагать суть иска.

Он начал рассказывать ей о своих переживаниях о том, как проходил процесс. Но на лице Фэй застыло равнодушное выражение. Она не слушала его. Когда Нат замолчал, она зашептала ему в ухо:

– Я совсем забыла сказать тебе. Девочки пекут печенье. И знаешь, для кого? Для тебя! Сегодня у нас праздник. Мы зажжем одну свечу. Отметим твой первый развод. Представляешь? Они начали спорить о сахарной глазури, но я сказала, что им лучше подождать твоего возвращения. Ведь это ты должен решать все домашние споры, быть глазури или нет, хочешь ты ее или не хочешь.

– Я вообще ничего не хочу, – ответил Натан. – Устал как черт!

– Лично я не пошла бы на суд даже под страхом смертной казни. Меня ты туда не затащишь.

Выпустив его из объятий, Фэй направилась к дому.

– Девочки очень волновались за тебя, – сказала она. – Боялись, что с тобой случится что-нибудь плохое.

– Фэй, выслушай меня!

Она остановилась, лениво повернулась к нему и вопросительно приподняла брови. В ней не чувствовалось никакого напряжения. Он вернулся с вестью о разводе, Фэй немного порадовалась успешному продвижению своих планов, и затем ее интерес угас. Ей было плевать на то, что он говорил.

– Черт возьми! – вспылил Нат. – Ты меня никогда не слушаешь! Мои дела тебе неинтересны. Кого волнует, что я там пережил?! Ты даже не дала мне выговориться! Ну и пусть! Я выхожу из игры. Конец этому кошмару!

– Что ты сказал? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Я помогал тебе, сколько мог. Но твое отношение ко мне не изменилось. Это просто невыносимо! Когда я вышел из зала суда, мне стало ясно, что мы с тобой не пара!

– Бог мой! – прошептала Фэй.

Какое-то время они стояли и молча смотрели друг на друга. Затем она присела на корточки и смахнула комочек грязи с сандалии. Нат никогда не видел ее такой удрученной.

– Как, помогла таблетка? – наконец спросила она.

– Нормально, – ответил Энтайл.

– Ты принял ее при входе в зал? Я рада, что дала тебе транквилизатор. Они хорошо поддерживают, особенно в тяжелых ситуациях.

Овладев собой, она поднялась с корточек и посмотрела ему в глаза.

– Я не понимаю, как ты можешь бросать меня в такое время. Что с тобой, милый? Эти две последние недели ты находился в постоянном стрессе. Но мы прошли через все испытания. Твоя поездка в суд и полученный развод ставят точку на наших неприятностях.

Теперь она проявляла чуткость и внимательность. Взяв Натана под руку, Фэй повела его к дому.

– Ты что-нибудь ел?

– Нет.

Энтайл отдернул руку, отказываясь от ее помощи.

– Ты злишься на меня? – спросила она. – Снова испытываешь ко мне враждебность?

– Совершенно верно, – со злостью ответил он.

– Я знала, что она всегда была спрятана в твоем подсознании. Доктор Эндрюс говорит, что такие эмоции лучше выпускать наружу. Их нельзя сдерживать.

Фэй говорила спокойно, без гнева, как будто уступала ему.

– Я не виню тебя за это, – склонив голову набок, продолжала она.

Ее руки были сложены за спиной. Она стояла в шаге от него. Капельки блестели у нее на лбу. Нат видел, как они появлялись и, испаряясь, исчезали. Он видел, как пульсировали ее вены.

– Давай обсудим ситуацию.

Вместо того чтобы обидеться, Фэй вела себя спокойно и рассудительно.

– Такое серьезное решение нельзя принимать сгоряча. Иди в дом. Я покормлю тебя, ты отдохнешь, а затем, если посчитаешь нужным, мы с девочками уедем отсюда. Это же твой дом. Бог мой! Конечно, мы не можем оставаться здесь, если ты думаешь обо мне подобным образом. Мы переедем в мотель. Не волнуйся, я не доставлю тебе проблем.

Он промолчал.

– Хотя, прервав наши отношения, ты вообще ничего не получишь. Я признаю, что в моем характере есть черты, которые нужно менять. Но, милый мой, ведь я и езжу для этого к доктору Эндрюсу. Разве ты не понимаешь? И если тебе не нравится что-то во мне, просто скажи. Я учту твои пожелания и постараюсь исправиться. Попробуй встать на мое место. Покажи мне, в каком направлении двигаться. Неужели ты думаешь, что я стала бы уважать мужчину, которого нужно все время пинать и толкать?

– Отпусти меня, – взмолился Нат.

– Я думаю, ты достаточно смел, чтобы уйти самостоятельно.

– Возможно, ты права.

Он повернулся и побрел назад к воротам. Фэй догнала его и удержала за руку.

– Я обещала девочкам, что мы отвезем их сегодня в Парк чудес.

Он не поверил своим ушам.

– О чем ты говоришь? Какой еще к черту Парк чудес?

– В Окленде, – с невозмутимым спокойствием ответила Фэй. – Они услышали о нем в передаче «С широкими глазами». Девочки хотят посмотреть на замок короля Фадли. Я сказала им, что, когда ты вернешься, мы обязательно съездим туда.

– Впервые слышу об этом. Ты мне ничего не говорила…

– Я просто не хотела отвлекать тебя перед поездкой в суд.

– Черт с тобой, – сказал он. – Распоряжайся мной, как рабом. Рви меня на части.

– Это займет только пару часов. Окленд в часе езды отсюда.

– Значит, за два часа не управимся.

– Ты никогда не нарушал обещаний, данных детям. Даже если ты собираешься уйти и бросить нас на произвол судьбы, тебе, наверное, захочется оставить о себе приятные воспоминания. Неужели ты согласишься, чтобы их последним впечатлением о тебе стал отказ от поездки в парк развлечений?

– Не важно, каким будет их последнее впечатление обо мне. Ты все равно навяжешь им свое мнение, и я буду выглядеть слабым и противным…

– Тише, – прошептала Фэй. – Они могут услышать.

Девочки выбежали на крыльцо. В их руках были тарелки с горками печенья.

– Смотри! – крикнула Бонни.

Дети счастливо улыбались ему.

– Это чудо, – ответил он.

– Видишь? – сказала Фэй. – Они любят тебя. Неужели ты не выполнишь их просьбу? Неужели уйдешь и заставишь их плакать?

Девочки не обращали внимания на разговоры взрослых. Они весело кричали:

– Скажи, ты какие печенья хочешь? Простые или глазированные? Мамочка велела нам дождаться тебя и спросить.

Энтайл улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:

– А вы хотите съездить в Парк чудес?

Раздался радостный визг. Девочки вприпрыжку побежали к нему. Печенье посыпалось вниз по ступеням. О нем уже забыли.

– Хорошо, – сказал Натан, повернувшись к Фэй. – Мы съездим в парк. Только пусть они оденутся.

Она стояла и смотрела на него. На ее лице появилась странная улыбка.

– Подожди нас минуту, – сказала Фэй.

Она похлопала в ладоши и крикнула девочкам:

– Бегите и наденьте плащи!

Дети с визгом помчались в дом. Нат направился к машине и, хмурясь, сел за руль. Фэй осталась ждать девочек.

Она взяла с подоконника пачку сигарет, закурила и воткнула в землю еще несколько луковиц гладиолусов. «Господи, – подумал Энтайл, – как же меня все достало!»

Крики детей еще больше усилили его усталость. Эти маленькие крикуны были везде. Они вопили и смеялись, носились туда и сюда среди скопища ярко окрашенных домиков, которые власти Окленда назвали Парком чудес. Натан неудачно припарковал машину, поскольку не знал, где находится главный вход. Пешая прогулка утомила его и вызвала новый приступ раздражения.

Бонни и Элси скатились вниз по скользкому желобу, помахали им с Фэй руками и торопливо присоединились к очереди других детей, которые поднимались по лестнице, ведущей наверх.

– Как здесь красиво, – воскликнула Фэй.

В центре Парка чудес на большой поляне ряженые гномы поили молоком из бутылок маленьких овечек Малыша Бо-Пипа. Пожилая администраторша, чей голос был усилен репродукторами, посоветовала детям поспешить туда и посмотреть на это зрелище.

– Ну, разве не смешно? – сказала Фэй. – Мы ехали час из провинции в город, и теперь нам предлагают смотреть, как кормят маленьких овечек. Я одного не понимаю: почему их кормят из бутылок? Еще, наверное, считают это золотой находкой шоу-бизнеса.

Когда девочки несколько раз скатились по желобу, Фэй повела их гулять по парку. Вскоре они нашли Колодец желаний и какое-то время забавлялись со струями воды. Нат лишь смутно ощущал смех и крики детей.

– Интересно, где находится замок Фадли? – спросила Фэй.

Энтайл тяжело вздохнул и посмотрел на часы.

– Ты устал, – сказала она. – У тебя был трудный день. Я думаю, нам нужно посидеть в тени.

Они зашли в летнюю закусочную. Дети съели по хотдогу и выпили по стакану апельсинового сока. Затем Элси увидела билетную кассу на станции детской железной дороги. Эта узкоколейка огибала весь периметр Парка чудес. По пути сюда они заметили ее среди деревьев. Фактически она и привела их к главным воротам, которые, естественно, оказались на дальней стороне от того места, где Нат припарковал машину. Им пришлось обходить почти весь парк.

Пока они шагали вдоль забора, Фэй сказала ему:

– Натан, ты настоящий шлимазл.

– Что это такое? – заинтересовались девочки.

– Шлимазл – это человек, который подходит к кассе после того, как там был продан последний билет, – пояснила Фэй. – И у него всегда не хватает денег на то, чтобы купить резервное место.

– Шлимазл это я, – угрюмо сказал Энтайл.

– Сами подумайте, – продолжила Фэй, обращаясь к девочкам. – Он остановил машину на противоположной стороне от входа, и теперь мы должны идти пешком вдоль забора. А если бы машину вела я, то мы припарковались бы в правильном месте. Прямо у входа. Но шлимазлам всегда не везет. Такова их судьба.

«Да, – подумал Энтайл. – Такова моя судьба. Я все время попадаю в ситуации, которые мне не нравятся. Рок невезения связал меня с Фэй, и я никак не могу вырваться из ее хватки».

– А моя судьба заставляет меня выходить замуж за шлимазлов, – с усмешкой сказала Фэй. – Будем надеяться, что я своей удачей сбалансирую его невезение.

Чтобы купить билеты на маленький поезд, они встали в длинную очередь к кассе. У Натана болели ноги, и он гадал, переживет ли это мероприятие. Люди, купившие билеты, присоединялись к очереди на перроне, ожидая, когда поезд вернется и заберет очередную партию пассажиров. Как назло, локомотив и вагоны отъехали от станции только несколько минут назад. Дети и их родители нетерпеливо толкались на платформе за билетной кассой.

– Это займет не меньше получаса, – сказал Энтайл. – Стоит ли ждать?

– Ты хочешь лишить девочек такого удовольствия? – возмутилась Фэй. – А зачем мы тогда сюда ехали? Они должны покататься на поезде. Это же главное событие.

Он обреченно пожал плечами.

После долгого ожидания Нат добрался до окошка кассы и купил четыре билета. Затем он, Фэй и девочки протолкались на платформу. К тому времени поезд вернулся. Из вагонов выплеснулись толпы детей и их родителей. Кондукторы кричали и указывали им направление к выходу. Через пару минут новая партия пассажиров побежала к поезду, спеша занять хорошие места. Вагоны были низкими и маленькими. Головы взрослых пассажиров упирались в потолок, и при входе в вагон людям приходилось сгибаться, словно немощным старикам и старухам.

– Мне не нравится этот Парк чудес, – сказала Фэй. – Им следовало бы придумать что-нибудь получше. Домики маленькие. Дети могут осматривать их только снаружи. Прямо как в музее на витрине.

Сонная усталость удерживала Натана от язвительных комментариев. Он больше не реагировал на шум и суету вокруг, на пеструю круговерть детей и окрики взрослых.

Кондуктор вышел на платформу и начал собирать билеты, считая вслух их количество. Подойдя к Натану, он остановился и сказал:

– Тридцать три. Остальным придется подождать.

Затем он взял билет Элси и спросил у Энтайла:

– Вы вместе?

– Да, – ответила Фэй.

– Надеюсь, мне удастся впихнуть вас в вагон, – проворчал он, забирая билеты у нее и Бонни.

– А сколько человек туда вмещается? – спросила Фэй.

– Все зависит от количества взрослых, – ответил кондуктор. – Детей можно вместить до полусотни. Но с родителями дело другое.

Он повернулся и пошел к вагону.

– Быстрее, за ним, – подтолкнув Натана, сказала Фэй. – Он же взял наши билеты.

Они оказались последними в этой группе пассажиров. За их спинами семейство из пяти человек разразилось недовольными криками.

«Мы не влезем, – подумал Натан. – Нам нужно было подождать». Он с тоской посмотрел на закусочную и кирпичный домик, построенный тремя поросятами.

Когда началась посадка на поезд, он, Фэй и дети вместе с толпой других пассажиров выбежали на перрон и помчались вдоль путей к вагонам. У дверей образовалась давка. Кондуктор заметил какую-то семью с билетами и преградил проход: солидная дама с двумя мальчиками проникла на перрон без очереди, и их не учли при подсчете пассажиров.

– Нет, ни в коем случае, – закричал помощник кондуктора. – С билетами мы не можем впустить вас в вагон! Вернитесь за турникет!

«Какая дикость», – подумал Натан, глядя на маленького мальчика, который сжимал в ладошке билет. Ребенок все еще надеялся попасть в вагон и жалобно смотрел на мать. «С билетами мы не можем пустить вас в вагон!» А если нет билета, то пассажиров пропускали. Нонсенс! Девочки и Фэй бежали к последнему вагону. Нат отстал от них. Его ноги, казалось, налились свинцом. Мимо проносились дети и их родители. Они вскакивали на ступени, вдавливали телами тех, кто замешкался при входе, и затем протискивались в крохотные купе.

Когда Энтайл добрался до последнего вагона, то увидел, что Фэй и Элси уже заняли места. Проводница опускала заслонку на ступени. Рядом на платформе стояла Бонни. Она нетерпеливо махала рукой Натану.

– Места хватит только для девочки, – сказала проводница вагона.

Энтайл поднял Бонни и передал ее Фэй, которая выбежала в тамбур. Дверь закрылась. Погрузка в другие вагоны еще продолжалась. По перрону метались десятки детей и взрослых. Затем он остался один на платформе. Все уже сидели на своих местах. Кондуктор пошел к турникету и вдруг, случайно оглянувшись, заметил его.

– Черт! – проворчал он. – Вы, значит, не влезли?

Натан с улыбкой развел руками. За турникетами и воротами гудела толпа ожидавших людей. Они махали руками и что-то кричали. Неужели выражали ему сочувствие? Вряд ли. Кондуктор отвел Натана к локомотиву. Он переговорил с машинистом и объяснил, что ненароком пропустил одного лишнего пассажира. Машинист выругался, открыл небольшую овальную дверь и крикнул Энтайлу:

– Эй, вы! Залезайте быстрее!

Нат вскарабкался по лестнице, протиснулся через маленький тамбур в небольшое купе и оказался в компании четырех скаутов, одетых в синюю форму. Они уставились на него округлившимися глазами. Смущенно потоптавшись у скамьи, Энтайл раздраженно спросил у одного из юношей:

– Может, ты подвинешься?

Скаут тут же подвинулся, и Нат сел на крайнее сиденье. Его голова уперлась в покатый потолок, и ему пришлось пригнуться. Он был не выше скаутов, но, казалось, заполнял все пространство. Дверь закрылась. Кондуктор дал сигнал машинисту. После серии громких гудков поезд дернулся и двинулся вперед. Металлический пол под ногами Натана задрожал. Стены завибрировали. Мимо окон промелькнули люди на платформе. Они провожали вагоны криками и взмахами рук. Затем по обеим сторонам потянулись дубовые рощи, поляны и аллеи Парка чудес.

Купе располагалось наверху в задней части локомотива. Со своего места Нат мог обозревать всю местность по ходу движения. Он видел колею перед ними, откосы, покрытые травой, и дорогу, которая петляла справа. За дорогой и дубовой рощей искрилось озеро. Люди на берегу сидели на траве, ели, играли в мяч или прогуливались по тихим аллеям. Они провожали поезд взглядами, и скаут, сидевший рядом с Энтайлом, все время порывался помахать им рукой. Но мальчик явно стеснялся Натана и сдерживал порывы чувств. Все молчали. Шум колес постепенно стал привычным. До остановки было далеко. Все задумчиво созерцали окрестный пейзаж.

А поезд двигался вперед с одной и той же скоростью. Монотонный шум и боковая качка вымыли усталость из тела Энтайла. Несмотря на неудобную позу, он почувствовал, что успокаивается… Впереди тянулась колея – две длинные полоски рельсов. У поезда не было другого выбора, как только ехать по ним вперед дальше… И никто из пассажиров не мог изменить порядка действий: они сидели, набившись битком в небольшие вагоны причудливой формы, за закрытыми дверьми, стиснутые и согнутые, в тех нелепых позах, которые приняли в самом начале. Их колени соприкасались. Головы покачивались из стороны в сторону и едва не ударялись друг о друга. Люди даже не могли повернуться и посмотреть на лица соседей. Но никто не жаловался. Никто не возражал и не отпихивал других пассажиров.

«Какой, наверное, у меня нелепый вид, – подумал Энтайл. – В этом тесном купе, рядом с мальчиками в синей форме. Нахохлившийся взрослый человек там, где ему не полагается быть, в служебном купе детского поезда на кольцевой дороге оклендского Парка чудес. Почему я здесь? Что за ирония судьбы? Похоже, это действительно удел шлимазла».

Какой бы ни была причина, он ехал в печальном одиночестве, а не рядом с Фэй и девочками. Хотя на самом деле сейчас он ничего не чувствовал. Нат испытывал лишь слабость после долгой физической нагрузки. Только покой, и больше ничего. «Неужели все так плохо, – спросил он себя. – Ведь если отбросить тревоги и страхи, навалившиеся на меня в последнее время, то в принципе я прекрасно устроился. И разве может езда в детском поезде рассеять обреченность и освободить человека от безнадежного отчаяния?»

Удивительное дело! Он больше не чувствовал страха при мысли о том, что Фэй использовала его как вещь и насильно загоняла то в одну, то в другую скользкую ситуацию. «У меня просто нет мужества, чтобы отделаться от нее, – подумал Нат. – Это не столько ужасно, сколько смешно. Немного стыдно, но в остальном забавно и легко. Небольшое смущение вызывает лишь то, что я потерял контроль над собственной жизнью, что основные решения принимаются задолго до того, как я собираюсь что-то предпринять.

Все сложилось уже тогда, когда я впервые увидел ее. Точнее, когда она посмотрела в окно машины и заметила нас с Гвен. В этот момент и было принято решение, если только оно действительно имелось. Фэй захотела, и результат стал неизбежным. Ладно, как-нибудь переживем.

Возможно, она окажется хорошей женой. Будет хранить мне верность и помогать в различных начинаниях. Постепенно ее страсть руководить мной уменьшится. Сила воли ослабеет, и я смогу влиять на ее характер. Мы будем постепенно изменять друг друга, и однажды уже невозможно будет сказать, кто кем руководит и чьи желания преобладают.

В конечном счете мы поженимся и будем жить вместе. Мне придется работать полный день. Возможно, к двум девочкам от ее первого брака прибавятся наши собственные дети. Остается вопрос: будем ли мы счастливы? На него ответит только время. Фэй не поможет везение: от нее здесь мало что зависит так же, как и от меня. Даже просчитав все варианты, она рискует остаться несчастной. Я же скоро превращусь в зажиточного домовладельца. И тогда мы посмотрим, что будет дальше». Когда поезд, объехав парк, вернулся на станцию, он увидел людей, стоявших в очереди у турникета. Они ожидали очередного рейса. Скаут, сидевший рядом с ним, набрался храбрости и наконец помахал им из окна рукой. Какие-то люди ответили ему, и тогда другие скауты тоже начали махать руками.

Нат последовал их примеру.