Поход Командора Волков Алексей
Мы еще поговорили с хозяином о погоде, видах на урожай и прочих животрепещущих вопросах, после чего почтенный эсквайр милостиво предложил подбросить меня до моего поместья.
До поместья мы не добрались. В связи с его отсутствием. Зато подъехали к берегу. Не к самому, понятно. К чему проблемы с патрулями и прочей погранохраной? Но оставшаяся миля для меня, нынешнего, была сущим пустяком. Не на такие дистанции хаживал, и вообще, пешие прогулки полезны для здоровья.
Еще не стемнело. Я подождал, пока коляска с Робинсоном не скроется за деревьями. Потом отошел под прикрытие кустарника, посидел там, выкурил трубочку.
Небо на западе окрасилось в розовые тона. Потом над этими нежными красками загорелась Венера. Прекрасная и одинокая звезда любви. Но почему если любви, то обязательно одинокая? Что-то напутали древние римляне, или кто там называл созвездия на небе.
Зрелище было превосходным. Даже жаль, что, как всегда, были дела поважнее, чем без всяких мыслей любоваться красотами природы. Что в том мире, что в этом.
Солнце скрылось, и немедленно, с чисто южной стремительностью надвинулась ночь.
Небо было ясным, хотя и безлунным. Погода хорошей. Не прогулка – сплошное удовольствие. Почти удовольствие. Все-таки не привык я ходить в одиночку по чужим островам. Так и кажется, будто каждый куст несет угрозу.
Но ведь если плохо вижу я, то и меня плохо видно?
В руке у меня был факел, которым я должен был обозначить место для наших ребят. Но по вполне понятным причинам зажигать его я не спешил. Ночью огонь заметен издалека, и с ним мне было бы гораздо страшнее, чем в темноте.
Эта тьма меня и спасла.
Перевалив какой-то холмик, я поневоле застыл. Сердце ударило в груди тревожным набатом, и что-то, возможно, мифическая душа, провалилось в пятки.
На берегу, там, где растительность переходит в песок пляжа, горел костер. Небольшой такой костерок, показавшийся мне в первый момент погребальным кострищем.
Застыл я ненадолго. На пару мгновений, не больше. Затем повалился в траву, стараясь при этом ненароком не нашуметь.
Из травы с моего места было ничего не видать. Как бы ни билось сердце, пришлось на четвереньках перебраться чуть в сторону. Туда, откуда можно было разглядеть огонь и людей рядом с ним.
Расстояние было невелико. Сам я для тех, у костра, терялся во мраке. Они, конечно, тоже не стояли передо мной поясными мишенями, однако через какое-то время я уже мог с уверенностью сказать, что у огня расположились шестеро. Чуть в стороне паслись кони.
Оставалось выяснить, кто же это внаглую устроился на том самом месте, куда должна была подойти за мной шлюпка.
Подобраться вплотную к неизвестным, имея в союзниках только ночную тьму… Легко сказать! Я же не Командор, не Сорокин, не Ширяев… Только…
Только не выяснять было еще хуже. Как ни тянуло уползти прочь, бегство, ладно, не бегство, тактический отход означал мою задержку на острове. Со всеми возможными последствиями. Пусть я не легендарный Санглиер и за мою голову вряд ли назначена большая награда, однако при моей поимке британский королевский суд, отнюдь не самый гуманный суд в мире, с радостью добавит мне еще одну деталь туалета. Пеньковый галстук. А я и простые не особенно любил. Носил как дань сложившимся традициям и определенный знак общественного положения.
Страшно или нет, только выбор настолько небогат, что я зачем-то набрал в грудь побольше воздуха, медленно выдохнул и осторожненько двинулся к костру.
Помимо темноты, у меня было еще два союзника: ветер и море. Ветер шелестел травой, а море рокотало прибоем. Поэтому меня вполне могли не только не заметить, но и не услышать.
Я подползал с наветренной стороны. Пусть у неизвестных не было собак, однако осторожность еще никому не вредила. Напротив, помогала жить.
Ползти было трудно и непривычно. Я попробовал по-пластунски, насколько помню этот способ, однако так оказалось слишком медленно и нудно. Мне очень не хватало сноровки, поэтому мое ползание больше походило на передвижение на четвереньках.
Сам виноват, что не научился иначе. Обвинять некого.
Потихоньку я сумел подобраться ближе. Настолько, что до меня стали доноситься сначала отдельные слова, затем – фразы, а еще спустя какое-то время – почти весь разговор. Кроме тех кусков, которые говорились тихо.
– Кому-то померещился фрегат под веселым кабаном, а нам из-за этого торчать тут целую ночь, – жаловался один из сидевших у костра.
– Как же! Сможем мы справиться с целым фрегатом! – насмешливо протянул другой. – Говорю: надо потихоньку уходить отсюда. Все равно никто не проверит, были мы здесь или нет. А то пропадем без толку, и кому от этого польза?
– Не паникуй, Джейкоб. Санглиер увидит костер и в любом случае здесь высаживаться не будет, – возразил первый.
– Какая высадка? Сказано же – ожидают лазутчика! – вступил в разговор еще один.
– Ожидают одного, а как высадятся все! – опять заговорил второй.
Для меня стало ясно главное. Эти горе-вояки сами боятся намного больше, чем я. И костер – лишь свидетельство трусости. Мол, узрят, что кто-то находится на берегу, и перенесут десант в другое место. А не десант – так лазутчика. Не один же он будет в шлюпке! Одних гребцов должно быть порядка дюжины.
Вот что значит слава! У страха глаза велики, и наши противники подсознательно уверены в своем неизбежном проигрыше. Недаром замеченная кем-то бригантина немедленно превратилась во фрегат.
Так какого черта я боюсь, если они нас боятся?
– Тихо! Вроде кто-то гребет!
Вояки, а может, ополченцы, привстали, вглядываясь в тесную морскую гладь.
И тогда я решился. Силуэты противника отчетливо вырисовывались на фоне костра. Я как можно тщательнее прицелился и выстрелил. Один из стражников вскрикнул и послушно упал. Я немедленно выстрелил еще раз, промазал, однако это уже не играло особой роли.
Дозорные мгновенно превратились в беглецов. Они рванули от костра с такой скоростью, что позабыли про своего раненого приятеля. Кто-то с разгона запрыгнул на лошадь, кто-то предпочел удирать так, но в несколько секунд здоровых людей в световом круге не осталось.
Мне не хотелось тратить два оставшихся заряда. Судьба в таких случаях легко может поменять милость на гнев. Поэтому я подбежал к огню, увидел там валяющийся мушкет и выстрелил из него. Не целясь, просто в ту сторону, куда умчались мои противники.
Дальше все оказалось совсем просто. Я торопливо отошел в противоположную сторону, зажег факел, и вскоре ответный огонь замаячил среди мерно вздымающихся волн.
Ребята слышали выстрелы, поэтому гребли изо всех сил.
Правда, на борту бригантины я получил от Сорокина хорошую взбучку. Мол, приказ гласил – действовать тихо, а я… Мои слова, что костер не дал бы шлюпке подойти, а следовательно, забрать меня, оправданием не стали.
– Мы специально забрали чуть в сторону. Хрен бы они что увидели, стоя рядом с огнем, – заявил мне Владимирцев, бывший в шлюпке старшим. – В крайнем случае, справились бы сами. Зачем лезть в одиночку?
А в самом деле – зачем?
После Ямайки мы заглянули в Пор-де-Пэ. Надо было основательно запастись продовольствием да и поставить в известность наших женщин. Иначе еще начнут думать, будто с нами случилось что-нибудь во время шторма. Как остальные, не знаю, а моя Ленка – наверняка.
Стоянка поневоле продлилась три дня. Пока грузили продукты и порох, пока выполнялся мелкий ремонт, пока… Да мало ли что необходимо сделать перед выходом в долгий рейс?
Что он затянется на месяц, а то и месяцы, ни у кого из нас сомнений не было.
Второй по счету день у меня оказался свободным, и я распорядился им далеко не лучшим образом. Как-то так получилось, что ко мне заявился Музон. Именно Музон, а не Муза.
В отличие от прекрасных парящих дев в хламидах, тех дев, которые вдохновляют на творчество поэтов и художников, Музон выглядит отнюдь не живописно. Вечно в грязноватом ватнике, в треухе, небритый, с мятыми серыми крыльями. Он тоже порою летает, только низенько-низенько. Но обычно предпочитает ходить. Вдруг грохнешься с невысокого неба? Больно же будет! Ногами надежнее, особенно когда принято на грудь.
Если после этого запрещено садиться за руль, то как тут летать? Штопором?
Да и вдохновляет сей тип весьма специфически. Не арфой, а гармошкой или балалайкой.
Порой пьянку тоже можно отнести к произведениям искусства. Хотя бы из-за приложенной фантазии. Конечно, не всегда, а лишь когда в гости заявляется тип с крылышками и в телогрейке.
Он не влетает в окно. Нет, обычно Музон терпеливо ждет за дверью, когда наконец его впустят в дом. Но уж если впустили, то тут и споешь, и спляшешь, и покуролесишь, вкладывая в это душу, как другие вкладывают ее в мелодию. Главное – впустить.
Я лишь открыл ему дверь, а потом…
Эх, лучше не вспоминать!..
11
Леди Мэри. Куда плыть?
– И зачем тебе это надо?
В голосе Наташи не было ни капли укоризны. Особого интереса в нем также не было. Такое впечатление, будто спросила, лишь бы спросить.
– А разве плохо получилось? – лукаво отозвалась Юля.
– Нет, с ума ты его свела. Только зачем? Не думаешь же ты, будто он сможет устроить на корабле переворот и потом доставит нас назад, к Сереже?
– Почему бы и нет?
Разговор происходил в той же каюте, куда вновь вернули пленниц после прогулки по острову.
– Хотя бы потому, что, судя по бросаемым на тебя взглядам, он предпочтет владеть тобой сам, – с оттенком раздражения пояснила Наташа.
– Владетель нашелся! – В фырканье Юли было столько презрения, что, услышь ее недавний кавалер, он сошел бы с ума от унижения и злости.
Впрочем, чтобы сойти с ума, надо как минимум его иметь. Крис же по молодости и неопытности давно его потерял под властью женских чар.
– Я серьезно, Юленька! Думаешь, что-нибудь помешает ему изнасиловать тебя за ближайшим кустом или прямо здесь, в каюте?
– Угу. Тоже мне, маньяк сексуальный! Не говори глупостей, Наташенька. Его тогда свои на части разорвут. А перед этим всем экипажем поимеют. Мы же с тобой предмет торга. С нами надо обращаться бережно, дабы получить побольше. Хотели бы чего-нибудь другого, нас бы давно… – Юля многозначительно замолчала.
– Все равно, молод твой офицерик. Никто за ним не пойдет, – зашла с другой стороны Наташа.
– Какой есть. Да нам и не надо, чтобы за ним пошли многие, – несмотря на свою браваду, Юля представила, что будет в случае победы Криса, и содрогнулась. – Нам бы заставить их подраться между собой. Чем меньше останется пиратов, тем легче Сереже будет с ними справиться.
Отвечать Наташа не стала. Внутри заворочался ребенок, и все внимание будущей матери переключилось на него.
– Вам плохо, госпожа? – Толстая негритянка всплеснула руками. – Может, чем помочь?
Наташа отрицательно покачала головой. Не объяснять же, что ей, вопреки всему, сейчас хорошо.
Почти хорошо. Если учесть то, что мешало полному счастью.
Тем временем на острове вовсю кипела работа.
Часть моряков рассыпалась по безлюдным окрестностям в поисках добычи. Время от времени далекие выстрелы извещали оставшихся о том, что необитаемый остров отнюдь не является синонимом слову пустынный. Тем более что в данный момент команде «Кошки» какие-нибудь дикие козлы были гораздо важнее, чем люди.
Но если охоту при всех ее трудностях можно отчасти отнести к удовольствиям, то остальным морякам было гораздо труднее.
Мачта – не самый сложный предмет из тех, что был изобретен человечеством. Это совсем не означает, будто изготовить ее – пара пустяков. Прямых деревьев требуемой высоты не бывает. Приходится заготавливать целый ряд бревен, обрабатывать их, придавать соответствующие размеры, а затем уже собирать из них мачту, наращивать стеньги и прочее. И, конечно же, нужны реи под паруса. Все это требуется делать на совесть, дабы конструкция не переломилась под натиском ветра, а то и от обычной качки, усиленной высотой и собственным весом.
Такие работы проходят под руководством корабельного плотника. Здесь же рядом с плотником в качестве надзирателя над рабочей силой постоянно находился кто-нибудь из офицеров.
Несколько раз приходил Коршун, покрикивал на работающих. А один раз побывал даже Ягуар собственной персоной. Этот не ругался. Постоял, посмотрел, как трудятся его моряки.
В присутствии капитана моряки, конечно же, трудились с удвоенным рвением. Если у кого-то в данный момент не было работы, то он старательно имитировал ее. Вид суетящихся подчиненных гораздо важнее приносимой их суетой пользы.
Ягуар пару раз не спеша прошелся вдоль всего занятого трудящимися моряками участка, внимательно выслушал пояснения плотника, еще немного постоял в сторонке и скрылся молча, как перед тем подошел.
После его ухода матросы какое-то время по инерции продолжали суетиться, кто с толком, кто без, и лишь потом устроили давно желанный перекур.
– Том, послушай. Разговор есть. – Сэм работал на другом конце и только теперь, впервые за весь день, сумел подойти к своему приятелю.
Том заскорузлыми пальцами набивал прокуренную трубку:
– Ну.
– Тут мы с парнями поговорили промеж себя. Ничего путного из нынешнего плавания не получится.
– Почему? – Прикурить Тому удалось не сразу. Зато теперь он мог с наслаждением втягивать в себя табачный дым.
Сэм сплюнул сквозь зубы и пояснил:
– Бабы на корабле – примета верная.
Том машинально кивнул. Куда уж вернее!
Но тут до него дошел тайный смысл предложения. Поневоле стало страшно. Ладно, пойти против капитана, но потом еще можно столкнуться с такой силой, что позавидуешь мертвым.
Дабы уйти от конкретного ответа, Том поискал аргумент и, к своему облегчению, нашел его:
– Это не бабы, а добыча.
– Все равно бабы, – резонно ответил Сэм.
Оспорить последнее утверждение было трудно. Разве тем, что многие суда перевозят не только пассажиров, но и пассажирок и при этом частенько умудряются добраться до требуемого порта.
– А что делать? – буркнул Том.
Мол, не топить же, как слепых котят.
Да и на самом деле – выкуп. Если не деньги, то, возможно, жизнь. Стоит налететь на Санглиера…
Легендарный флибустьерский Командор поневоле наводил на своих коллег с вражеской стороны неописуемый ужас. Казалось, что он в состоянии достать всех досадивших на дне морском. Даже скорее отправить их туда. Без возможности возвращения.
– Оставить их здесь с охраной. Тогда с Санглиером будет договориться легче. Пока он не знает, где его жены. Он нам – деньги, мы ему – место. А там пусть сам с ними возится.
Том поневоле задумался.
Идея приятеля сразу показалась ему неплохой. Чем переться в Кингстон, возможно уже разгромленный Санглиером, гораздо безопаснее оставить драгоценную добычу здесь и уже через посредников связаться насчет выкупа.
Через посредников – так как что стоит Санглиеру под пытками выяснить у действующих лиц, куда они запрятали женщин.
– Надо предложить Ягуару, – промолвил Том.
– Предложим. Все вместе соберемся и предложим.
Лезть к капитану одному с самой дельной мыслью никто бы не рискнул. Мало ли как он ответит! А против всей команды даже сам Ягуар ничего сделать не сможет.
– Кончай перекур! – зычный бас Артура поневоле заставил моряков вздрогнуть. – За работу, собачье отродье!
Спорить и пререкаться было бессмысленно. Разве если очень хочется отведать плетей.
Ни Том, ни Сэм ничего подобного не хотели. Пришлось торопливо выбивать трубки да расходиться по отведенным каждому местам. До обеда оставалось немного времени, и офицеры всячески торопили парней с бака сделать как можно больше из запланированных работ.
Если матросов не подгонять, разве куда-нибудь приплывешь?
Вместе со всеми к уже поваленным деревьям пошел и Лудицкий. Толку от него не было никакого. Бывший депутат или мешал всем, или суетился вокруг да около, не работая, а изображая кипучую деятельность. Про себя Петр Ильич злился, крыл пиратов на чем свет стоит, произносил бесконечный монолог, этакую обличительную речь по поводу коварства британских флибустьеров.
Превращать интеллигентного человека в простого матроса – такого в договоре не было. Более того, тот же Кабанов, при всей своей явной неблагодарности, даже не пытался заставить уважаемого человека вступить на скользкий путь преступника. Очевидно, втайне понимал превосходство своего бывшего нанимателя над собой. Старался унизить, превратив уважаемого человека в слугу и не слушая идущих от души советов, однако в море не брал. И уж подавно не наказывал.
А эти… Обещали с три короба, только помоги вытащить девок к берегу, и сразу получишь некоторую сумму денег, возможность переехать в Англию или здесь, на месте, стать советником лорда Эдуарда.
И что? Превратить в последнего матроса вместо награды за услуги, которые пришлось оказывать, рискуя жизнью? И ведь в суд на них не подашь! Ясное дело, решать будут в пользу своих. А то и вообще не будут. Скажут, заявлений от пиратов не принимаем… Если еще не впаяют срок за соучастие в морском разбое.
Монолог монологом, но, помимо этого, приходилось суетиться. Лудицкого пару раз отхлестали за нерадивость, несильно для начала, но больше подвергаться наказанию Петр Ильич не хотел. Забьют же, словно кабанчика. И никто не ответит за гибель известного депутата.
Точно такой же разговор, как и у приятелей, у офицеров произошел несколько позже. Точнее, после обеда.
Сам обед благодаря отстрелянной дичи был, пожалуй, едва ли не самым роскошным за последнее время.
Нет, разумеется, офицеры питались получше команды. Об ином не могло быть и речи. Только общее состояние припасов было таково, что бедствовать пришлось всем. Вплоть до капитана.
Теперь, насытившись свежим, зажаренным над костром мясом, начальство несколько подобрело. Даже проверять ход работ никто не пошел. Надо же и посидеть немного, отдохнуть перед тем, как браться за тяжелую работу. Да и обсудить не мешало, что делать дальше и куда держать курс.
– Тут такое дело… – Пуснель несколько побаивался Ягуара, однако Коршун еще перед обедом настоятельно посоветовал офицеру начать разговор на конкретную тему. Благо, с выслужившегося из матросов Пуснеля спрос был небольшой. – Мачты мы сделаем, а дальше? В смысле, двинемся куда?
Ягуар взглянул на француза, словно на последнего идиота, и коротко обронил:
– На Ямайку. В Кингстон.
Пуснель покорно кивнул, но встретился взглядом с Коршуном и продолжил, как договаривались:
– Я в смысле: нам туда надо? Сколько времени потеряли да еще пока доберемся! Санглиер давно успел пронюхать, кто мы. И на Ямайке он уже давно побывал.
– Если побывал, остается пожалеть его. – Правда, судя по голосу, никакой жалости капитан не испытывал. – На этот раз его фокусы не пройдут. Там еще до нашего отплытия началась подготовка к встрече. Это будет его последний налет.
– Сомнительно, – буркнул Коршун. Опытный пират испытывал перед Командором прямо мистический ужас. Все никак не мог забыть Санглиера в бою.
– Как – сомнительно? – В глазах Ягуара сверкнул гнев. – По-твоему, целая эскадра и население острова не способны дать отпор паре кораблей?
– Иногда не способны. – Коршун несколько сжался и исподлобья взглянул на остальных в поисках поддержки.
– Тут, в смысле, речь не о том. Утопили Санглиера – и слава Богу. А если он опять задумал хитрость? Вдруг разведал, что мы не пришли, да затаился неподалеку? – пришел на помощь своему бывшему начальнику Пуснель. – Как бы нам тогда самим не оказаться в ловушке!
– Ты думаешь, он дьявол? – Роб, человек в здешних водах новый, негодующе фыркнул. – Больше месяца продержаться у входа в порт, да так, что никто и не заметил!
– Зачем у входа? Если он соберет всех флибустьеров и все-таки захватит Кингстон? – возразил Коршун. – Мы должны учесть все его шаги.
– К чертям вашего Санглиера! Надоел! Что нам теперь, трястись при одном имени? – Роб замысловато выругался, так, что Ягуар покраснел.
Или показалось?
– Трястись не надо. А вот меры принять не мешает. – Глаза Коршуна никак не желали сосредоточиться на ком-нибудь одном из компании и постоянно перебегали с одного на другого.
– Какие меры? – холодно осведомился капитан.
Он явно жалел, что не может вздернуть паникеров с той же легкостью, как какого-нибудь провинившегося матроса.
– Оставить где-нибудь баб и тогда уже подойти к Кингстону, – по-прежнему бегая глазами, сообщил Коршун.
– Где?
– Где угодно. На Барбадосе, еще на каком острове. Пока баб нет, у нас будет крупный козырь.
– Милан верно говорит, – неожиданно встрял Артур. – Без баб будет сподручнее.
– А сколько потом тащиться до вашего Барбадоса?! – в очередной раз возмутился Роб. – К черту! Так и будем шастать по островам? Их здесь столько…
– Можно где поближе, – пошел на уступки Коршун. – На другом конце Ямайки. Выделим охрану, и пусть там сидят.
Ягуар явно хотел сказать что-нибудь резкое, однако подумал и кивнул:
– С другой стороны Ямайки – можно. Дадим знать лорду Эдуарду. Он наверняка давно волнуется, куда мы пропали.
Достигнутый компромисс до поры до времени устроил всех. Даже матросов, целая делегация которых заявилась ближе к вечеру. Только до Ямайки еще надо было дойти. Тоже не так просто, учитывая, куда отнес «Кошку» ненужный шторм.
И снова вечером леди Мэри не спалось. Поневоле терзали мысли о провале так хорошо задуманного похищения. Ну, не совсем провале, однако все-таки…
План был так хорош! Благодаря ему Командор полностью выводился из игры. Более того. Главным выкупом предполагалось потребовать от флибустьера сдаться на милость, а деньги должны быть не более чем довеском.
И ведь так хорошо все началось! Если бы не ураган…
Про себя Мэри была отнюдь не уверена, будто все кончилось. Командор наверняка успел побывать на Ямайке. Если пытался взять Кингстон с налета, то получил свое. Только не полезет же он крушить и громить, пока его женщины (Мэри передернуло в очередной раз от неслыханного разврата) находятся в руках у врага! Должен попробовать как-то договориться. Выкуп – вполне обыденное дело. Сам же брал с лорда и с сэра Чарли.
Только никаких женщин в Кингстоне нет! Нет – по ее вине. И по вине урагана.
А тут еще неожиданное паникерство офицеров! Коршун никак не может забыть провал предыдущего плана, где он должен был сыграть главную роль, да не смог. А теперь трепещет при одном упоминании имени Санглиера. Как только согласился на предложенный план?
О встречном плане Коршуна, связанном с сундуками флибустьерского Командора, Мэри, конечно, не подозревала. Она настолько сильно мечтала наказать противника, что не понимала никаких других желаний.
Ни на кого нельзя всерьез опереться! С виду смелые мужчины, а так боятся Командора!
Мысли в очередной раз перешли в воспоминания, и Мэри наконец-то погрузилась в приятное сновидение.
Из тех, о которых никогда и никому не рассказывают…
12
Кабанов. Знак судьбы
Валера по десять раз за день старательно рассчитывал, куда могло унести «Кошку». Какими предпосылками он при этом руководствовался, не знаю. Однако смог же он отыскать наш первый в этом мире остров, при том, что мы не имели ни малейшего понятия ни о его названии (которого, вроде бы, и не было), ни о точных координатах.
Хотелось верить, что и сейчас таланты нашего шкипера не пропадут втуне, принесут реальные плоды. Очень хотелось бы. Только умом я понимал: даже если Ягуар где-то неподалеку, реальных шансов найти его почти нет. А он ведь вполне может давным-давно стоять на Ямайке, а то и…
Я порою думал: может, надо было не бороздить наиболее вероятные районы, а затаиться где-нибудь у Кингстона? Даже если ураган отнес «Кошку» в сторону, как нас, все равно она обязана вернуться в родную гавань.
Или не должна? Что помешает Ягуару спрятать добычу на любом из островов британской короны? А уж потом через каких-нибудь посредников выйти на меня с требованием или выкупа, или моей головы. С его стороны был бы не худший ход. А уж в уме своему противнику я отказать не мог. Как по предыдущим его налетам, так и по ловкости, с которой были похищены Наташа и Юля.
Я не знал, как долго команда согласится выполнять мои приказы. Одно дело – выйти в погоню, и совсем другое – болтаться посреди моря в тщетной надежде, что судьба на нашей стороне и пошлет нам в руки врага.
Хорошо хоть, что продуктами мы теперь были обеспечены. Да и захваченные ценности весьма способствовали поднятию духа.
Сказал бы мне кто пораньше, что придется убивать не по долгу присяги, не для самозащиты, а в буквальном смысле ради пропитания, не поверил бы. Теперь же не чувствую и тени раскаяния. Точнее – загоняю редкие угрызения совести в такую глубь души, из которой им не выбраться.
За время крейсерства нам дважды попадались купеческие суда. Один англичанин и один испанец. В обоих случаях никакого боя не было. Видно, мой флаг много значит в здешних водах. Небольшая погоня, понимание, что от нас не уйти, а там – добровольная сдача. Мы забирали все самое ценное, допрашивали, не встречали ли кого по дороге, словно невзначай сообщали, что возвращаемся на Гаити, да и отпускали пленных к какой-то матери.
Валера в очередной раз пересчитывал, вводил в формулы новые коэффициенты. Я же все никак не мог решиться прекратить поиски, повернуть к знакомым берегам. Клял себя, назначал сроки: когда пару дней, когда три. Сроки проходили, результата не было, а я уже назначал новые, не надеясь, но будучи не в силах уйти из этого района…
Дул вестовый ветер. Для «Лани», если она шла к нам на рандеву, он подходил едва ли не идеально. Для нас же, пожелай мы взять курс на Ямайку, практически встречный.
Большая часть парусов были зарифлены. Неподалеку виднелся небольшой необитаемый островок, по уверениям Валеры, один из наиболее вероятных пунктов нашей встречи с Ягуаром.
На этом небольшом клочке суши мы провели прошлую ночь. Там же пополнили запасы пресной воды. Желающие помылись. Остальные просто отдыхали на твердой земле.
Сейчас же мы болтались неподалеку от места ночлега и рассматривали только что появившийся на горизонте парус.
Судя по всему, неведомый корабль шел прямо к нам. Ну, ладно, не совсем прямо. Хождение против ветра напоминает ломаную линию. Для команды подобный вид плавания мучителен из-за необходимости постоянно работать с парусами. Скорость же настолько невелика, что любое плавание растягивается на лишние недели.
Вольному – воля. Да и не идти же всегда покорным капризным зефирам.
За неведомым парусом наблюдала вся команда. Невольно гадали: друг или враг, купец или вояка.
Так продолжалось довольно долго. Нынешний век – это век неторопливости. Черепашьи скорости, малые дистанции боя, бесконечные маневрирования, что на суше, что на море. Порою, пока удастся сойтись, можно выспаться. Если кто даст, так как к бою принято готовиться заранее.
С мачты торопливо слетел Жан-Жак с моим биноклем на шее.
– Это «Кошка»!
– Что?!
Гранье был самым глазастым из нас. Канонир никогда на моей памяти не ошибся, но тут светило такой удачей, что поневоле не очень верилось словам.
– «Кошка»! – повторил возбужденный Жан-Жак. – Точно!
Сердце невольно дрогнуло. Может, действительно есть Бог на небе, раз он сделал возможным нашу встречу? Или причина – точный расчет нашего шкипера?
– Все наверх! – мой голос сел. Вместо громогласной команды был какой-то хрип, но повторять не пришлось.
Хлопнули разворачивающиеся паруса. Фрегат рыскнул, ложась на курс, поймал ветер и довольно ходко устремился к маячившему в отдалении кораблю.
Я не жалуюсь на зрение, однако до нашего бравого канонира мне далеко. У него действительно орлиные глаза. Но так хотелось убедиться в его правоте самому!
Даже с биноклем я не был уверен, что передо мной «Кошка». Только и разобрал, что имеем дело с фрегатом. Три мачты с прямым вооружением, паруса наполовину убраны, какой-то флаг, для меня не различимый на расстоянии…
Чужой корабль стал поворачивать. Мачты забелели от торопливо поднимаемых парусов. Он явно старался избежать встречи с нами. Это ничего не значило. В архипелаге не было мира даже в спокойные годы. Кто-то при встрече с незнакомцем рассчитывал на силу, кто-то предпочитал удрать. Пусть в данном случае фрегат встретился с фрегатом, но не обязательно же стремиться в драку! Без особого повода и причины…
Или причина есть?
Так хотелось верить в это!
Жан-Жак вновь слазил на мачту, долго разглядывал удиравший фрегат в бинокль и подтвердил сказанное ранее:
– «Кошка»! Точно!
И такая уверенность звучала в его словах, что я наконец поверил. Окончательно и бесповоротно.
Не только я. Все, находившиеся на «Вепре», убедили себя, что искомый корабль найден. Матросы работали слаженно и вдохновенно. Мы увеличили парусность до предела. По нынешним меркам, наш красавец не шел – летел.
Только по нынешним. Для меня он едва двигался. Век, в котором нас угораздило оказаться, весьма медлительный. Любое движение осуществляется со скоростью улитки. Если повезет – то пешехода.
Мы давали узлов десять, а надо было бы восемьдесят. Хотелось превратиться в ветер, чтобы сильнее дуть в паруса. А еще лучше – чтобы долететь до вражеского корабля и обрушиться на его команду. Более всего – на Ягуара и Коршуна.
Увы, не дано…
– Куда они идут? – спросил я Валеру.
Нашему шкиперу не пришлось гадать над картой в долгих поисках ответа.
– Никуда.
– Как?! – В первый момент я, признаться, не понял.
– Куда ветер несет, – терпеливо пояснил Ярцев. – Прут по прямой, лишь бы удрать, блин!
Если подумать, не самый глупый маневр. Ягуар решил попытаться уйти от нас по прямой без особых затей. Чей корабль быстроходнее, тот и выиграл. Впрочем, фора у «Кошки» была такова, что без особого риска можно было попробовать и другие варианты. Если мы, конечно, сумеем подойти чуть ближе.
А вот сумеем ли?
Читать бесплатно другие книги:
