Поход Командора Волков Алексей
Нет ничего хуже, чем оставаться в стороне в решающую минуту и гадать, как происходит дело.
Все-таки лунного света не всегда достаточно для сложных маневров. Или достаточно?
Оба оставшихся на фрегате офицера долго ходили в море. Оба понимали возможный риск. И оба были готовы на него пойти. Только бы не оставаться в пассивной роли даже не зрителей, а лиц, вообще не допущенных на спектакль.
– Билли! – позвал штурман.
– Здесь. – Бывалый боцман вырос рядом.
– Как настроение команды?
Боцман степенно провел рукой по бородке, которую обычно называют шкиперской, и доложил:
– Люди рвутся в бой. Говорят, надо попробовать войти в гавань сейчас, не дожидаясь дня.
Офицеры переглянулись.
– Судьба! – Гранье широко улыбнулся.
– Судьба, – повторил за ним Ярцев и добавил: – Риск, ядрен батон, дело благородное.
Людей на фрегате не хватало. Все-таки недавние потери сказались не лучшим образом, да и среди оставшихся было много канониров. Матросы уже были на берегу.
Но корабль все равно осторожно двинулся к берегу. Парни с бака не меньше начальников желали скорее присоединиться к товарищам.
Шли при слабом свете, почти без парусов, старательно пялясь в окружающую тьму.
Берег надвигался. Разожженный на форту костер служил единственным ориентиром, указывающим вход в гавань. Он был уже совсем близко, этот ориентир, равно как и вход, когда слух резанул крик впередсмотрящего:
– Бурун прямо по носу!
– Лево на борт! – Шкипер остро пожалел, что рядом нет Кузьмина. Вот кто виртуозно управлял любым судном, совершая порой невозможное! И в противоречие с предыдущей командой: – Отдать якорь!
Фрегат стал поворачивать, но, увы, поздно.
Якорь вообще заело, и корабль продолжил свое самоубийственное движение к берегу.
Моряки почувствовали удар так, словно подводный камень врезался не в корпус корабля, а в их тела. Но корабль для моряка – это больше чем тело. Это жизнь.
Сейчас этой жизни угрожала опасность. Вода жадно устремилась внутрь корабля, стараясь заполнить его, утащить к себе. Никаких водонепроницаемых переборок не было, их время еще не настало хотя бы потому, что не из чего было изготовить, поэтому бороться с поступающей водой было исключительно трудно. Чтобы не сказать – бесполезно. Точно так же нельзя было использовать пластырь, о котором моряки «Некрасова» прекрасно знали. Как подвести его под пробоину, когда на бортах натянуты ванты, и провести что-то вдоль корабля элементарно не получается?
Спасла близость берега. Та самая, которая перед тем едва не погубила.
Пока матросы лихорадочно откачивали воду, Валера каким-то чудом успел воспользоваться инерцией, и резкий толчок, сваливший многих, известил о том, что фрегат выбросило на песок пляжа. Еще несколько ударов, крен, а дальше то, что в народе частенько именуется одним емким словом: приплыли.
В прямом и переносном смысле.
Утро принесло флибустьерам и радости, и огорчения.
Город был захвачен легко, без потерь со стороны нападавших. С противоположной было убито несколько пытавшихся оказать сопротивление горожан. Кое-кому из жителей удалось бежать. Штурм осуществлялся со стороны гавани, и все выходы из города были свободны. Но сбежавших было немного. Надо было сообразить, что, собственно говоря, происходит, успеть собраться или хотя бы оседлать лошадь. А многие ли способны отреагировать настолько быстро, да еще спросонок, ночью?
Да и имущество бежавших оставалось на месте. То есть с добычей все обстояло нормально. Надо было только собрать ее, оприходовать, а затем поделить в соответствии с правилами.
Вот только… Ох уж это «но»!
Увозить сокровища было решительно не на чем. «Вепрь» приткнулся к берегу у самого входа в бухту. Пробоина в кормовой части фрегата была настолько велика, что ни о каком плавании не могло быть и речи. Оставалось загадкой: как корабль вообще смог дотянуть до берега, когда по всему он должен был затонуть еще на подходе?
Ремонт обещал быть долгим, да и то, если непогода не прикончит поврежденный корабль раньше, чем его удастся залатать и спустить на глубокую воду. Волны с легкостью разбивают любой корабль, выброшенный из родной стихии на берег.
Возникла дилемма. Для ремонта корабль необходимо было разгрузить. Снять с него артиллерию, освободить трюмы от груза, а крюйт-камеру – от запасов пороха и ядер. Все это требовало немало рабочей силы и времени. Но, спасая корабль, приходилось оставить город без присмотра. Отказаться от добычи, не обращать внимания на горожан, многие из которых по любому счету не относились к беднякам. Сбор причитающейся мзды тоже требует людей. Людей опытных, безжалостных, не способных купиться на лицемерные жалобы и искренние слезы. Жители прибрежных городов почему-то не любят расставаться со своим имуществом, даже если в противном случае им грозит смерть.
И, разумеется, лишиться положенной доли богатств тоже было невозможно. Ради чего тогда шли на риск? Да и жить после похода на что-то надо…
На счастье, выручили чернокожие рабы. Они так ненавидели своих хозяев, что рады были досадить им хоть чем-либо. Дать им волю – они бы вырезали местных жителей подчистую, не считаясь с дальнейшими последствиями. Такую волю дать ни один флибустьер им не мог и не собирался. А вот использовать на физических работах – дело другое.
Еще до полудня невольники под руководством команды приступили к разгрузке аварийного фрегата. При помощи талей спускали на песок орудия, по импровизированным сходням свозили на берег многочисленные бочки с порохом, водой, ромом, солониной… Работы продвигались медленно, сказывался недостаток опыта, да и труд был действительно тяжел, но все-таки…
Другая группа приступила к сооружению волнолома. Перед кормой фрегата в воду забивались тут же изготовленные сваи. Благо, глубина была невелика, и это было реально. Потом их можно соединить горизонтальными бревнами, как следует закрепить получившуюся конструкцию, и защита будет готова.
Идея волнолома целиком принадлежала Ярцеву. В здешние времена она была практически неизвестна. Хотя что может быть проще? Волны обрушиваются на преграду, теряют при этом большую часть своей силы и уже безопасными достигают корабля.
Разве что при сильном шторме наскоро изготовленное сооружение устоять однозначно не сможет, и бревна, призванные защищать, хуже любых волн обрушатся на оберегаемый ими корабль. Но тут уж оставалось только рисковать да молить богов, чтобы никакого шторма не было. Без того ветер оставался достаточно крепким, затрудняющим любые работы. Лодки едва удерживались на месте. В конце концов, одна опрокинулась, и еще чудо, что обошлось без человеческих жертв.
После этого волнолом делали лишь со спасательных шлюпок. Те еще как-то выгребали при помощи своих дизелей, удерживались на месте, хотя со снятым по необходимости верхом, грозили перевернуться ничуть не хуже своих весельных подруг.
Не меньшая работа кипела в городе. Группы флибустьеров старательно, квартал за кварталом, прочесывали дома, проводили ревизию вещей и денег, отбирая из этого самое ценное, то, что реально можно вывезти, не перегружая сверх меры корабль. При том, что и корабля-то не было. Его еще предстояло починить. В противном случае сокровища рисковали остаться на месте. Вместе с теми, кто их себе только что присвоил.
А Командор тем временем при помощи Калинина допрашивал местное начальство. Собственно говоря, его интересовала одна группа вопросов. Что делала здесь «Сан-Изабелла», когда и куда ушла и не сходил ли кто-нибудь с ее борта?
Если бы удалось подойти к городу на несколько часов раньше!
Черт знает что! Похоже, судьба в самом деле здорово ополчилась на своего недавнего любимца, в который раз устроив ему опоздание.
Похищение, утренняя встреча с «Кошкой» и «Изабеллой», теперь вот опять…
Ругать было некого. Разве что шторм, доставивший хлопоты «Вепрю» по дороге. Но погоду ругать бесполезно. Как и городское начальство, у которого не было ни малейших оснований задерживать судно союзной державы, к тому же снабженное всеми положенными документами.
Тем не менее Командор вполне мог выместить избыток отчаяния на пленных. Убивать бы не стал, но выкуп наложил бы такой, что по уплате впору идти по миру.
На свое счастье, кое-кто отметил: «Сан-Изабелла» двинулась на восток почти вдоль берега. Это не означало, будто что-то могло помешать ей свернуть затем в открытое море и направиться к Ямайке. Лишь ветер, упорно дувший от столицы британских колоний, давал надежду, что хотя бы пока Ягуар вынужденно продолжает лежать на прежнем курсе. Ветер был союзником Командора.
Выкуп оказался не настолько велик. Своим Командор коротко сказал, что времени рассиживаться нет. Без того увезти лишнее будет немалой проблемой. И то, если удастся отремонтировать корабль. Те два каботажника, что были захвачены в гавани, доверия не внушали.
И самая плохая новость ждала Кабанова у ставшего родным корабля. Судя по всему, погода вновь ухудшалась настолько, что еще до ночи грозила вновь разродиться штормом.
– Не знаю, успеем ли хоть волнолом поставить. Фрегат мы, как могли, облегчили, но дальше… Блин! И дернуло меня переть сюда ночью! – в сердцах докончил Валера.
– Ты хотел как лучше. – Командор не позволил себе ни одного упрека. Помнил: Валера даже толком не оправился от ранения.
– Мало ли кто что хотел, блин! Главное – что получилось в итоге! – шкипер в сердцах загнул такой оборот, которому позавидовал бы видавший виды боцман.
Билл тоже был здесь. Только несколько в стороне, и за посвистом усиливающегося ветра ничего не расслышал.
Хотя что такое мат? Пустое сотрясение воздуха…
17
Лорд Эдуард. Тревоги
В последние годы сэр Чарльз спал крепко только первую половину ночи. Потом сон плавно перетекал в дрему. Ту, которая находится на грани с явью. Даже порою просыпаешься, видишь тускло горящий ночник и начинаешь задумываться – а может, встать? Зачем лежать, когда уже проснулся?
Только делать в такую рань еще нечего. Разве что шастать по дому неприкаянным привидением да пугать случайно подвернувшихся слуг.
Пугать никого не хотелось. Шляться – тоже. Это же надо выбираться из кровати, одеваться. Ну его! Тогда гораздо полезнее подумать, наметить нечто нужное на следующий день или неделю. Потом закрутят дела, и может элементарно не хватить времени на размышления и планы. Только успевай принимать решения да следи за их претворением в жизнь.
Порой мысли незаметно вновь переходили в сон. Но и во сне, казалось, сэр Чарльз продолжал раздумывать над очередными проблемами. Разве что с некоторым несвойственным яви оттенком. Где-то более-менее здраво, а где-то – на грани сонного бреда.
Потом, выбираясь из кровати, приходилось отсеивать многое. Если, конечно, перед тем удавалось вспомнить.
Сейчас сэр в очередной раз задремал. Только на этот раз в душу внезапно вторглась тревога. Словно откуда-то стала угрожать опасность. Может, незримая, однако незримая – еще страшнее.
Толстяк попытался перевернуться на другой бок, однако немедленно уловил едва слышный скрип открываемой двери. Рука потянулась к столику, на котором в последнее время всегда лежали заряженные пистолеты. Пальцы привычно сомкнулись на изогнутой рукояти, а большой уже потянул собачку.
– Не делайте этого, дорогой друг.
Знакомый голос прозвучал неожиданно, однако пальцы сразу выпустили оружие из рук.
Сэр Чарльз повернулся и открыл глаза.
Перед ним с подсвечником в руке стоял лорд Эдуард. По ночному времени в халате и колпаке и уже поэтому лишенный привычной чопорности джентльмена.
Тени ложились на лицо так, что оно казалось древним. Словно всегда холеный, ухоженный губернатор в одночасье превратился в глубокого старика.
– Простите, благородный лорд, – извинился Чарльз слегка осипшим со сна голосом. – Ваше появление наложилось на кошмар, и я подумал было…
Что именно он подумал, сэр уточнять не стал. Наверное, сам не сумел внятно изложить возникшую внезапно тревогу.
– Бывает, дорогой друг. Вы не возражаете, если я присяду?
– Разумеется. – Чарльз сам изменил положение на полусидящее, дабы не выглядеть невежей перед лицом старого друга.
Эдуард опустил подсвечник на столик и как-то устало погрузился в стоявшее неподалеку кресло.
– Простите за позднее вторжение. Мне подумалось: вдруг вы тоже не спите? – Лорд тяжело вздохнул.
Час был скорее ранним, чем поздним. Но уточнять данный факт сэр Чарльз деликатно не стал.
Он, тяжело кряхтя, выбрался из кровати, облачился в халат, уселся во второе кресло и лишь тогда осведомился:
– Пришли дурные известия?
Лорд отрицательно качнул головой:
– В том-то и дело, дорогой друг. С тех пор, когда у Ямайки видели «Лань», никаких известий ни о Санглиере, ни… – лорд на секунду запнулся, – о Ягуаре.
Чарльз шумно вздохнул. Он сам давно волновался о пропавших без вести моряках «Дикой кошки». Ладно, пусть не о моряках, только о капитане. Матросов всегда хватает, а настоящий капитан – большая редкость. Если же она… он вырос чуть не на твоих глазах, то вообще…
– Вы же сами ходили в море, знаете, сколько там бывает случайностей, – толстяк постарался придать своему голосу уверенность, которую не ощущал. – Был такой ураган, что фрегат вполне могло занести на край света. Да и теперь ветра чаще дуют встречные. А если добавить какие-нибудь повреждения… Объявятся. Надо только подождать еще немного.
– Сколько можно ждать? Все реальные сроки давно миновали. Да и факт появления «Лани» говорит о многом. Причем исключительно плохом.
– Почему обязательно о плохом? Напротив. Меня данный факт весьма обнадеживает, – на этот раз Чарльз не лицемерил.
– Я что-то не понимаю вас, мой друг, – признался Эдуард.
Толстяк закатил вверх глаза, словно призывая в свидетели небо, и терпеливо произнес:
– Посудите сами. Как мы установили, Санглиер покинул Пор-де-Пэ на двух кораблях. У Ямайки же видели только бригантину. Значит, их либо разлучил все тот же ураган, либо «Вепрь» погиб в борьбе со стихией. Я намеренно опускаю вопрос: удалось ли флибустьерам высадить на остров лазутчика? В данный момент это не играет основополагающей роли. Главное – раз Командор пытался выяснить, не здесь ли похитители, то повстречать их в море ему не удалось. То есть страшного ничего произойти не могло.
Оба старых приятеля прекрасно сознавали, что встреча с Командором могла быть последней для любых самых умелых моряков. Тем более произойди она корабль на корабль.
– Хорошо. Они не повстречались, – согласился лорд Эдуард. – Тогда где же «Дикая кошка»?
На этот вопрос никакого ответа у Чарльза не было. То есть вариантов было тьма, и решать, какой из них сбылся, – нечто равносильное гаданию.
О том, что практически все они не сулили команде фрегата ничего хорошего, не стоило и говорить. Море часто забирает корабли и суда и при этом, как правило, тщательно хранит тайну их исчезновения.
Лорд Эдуард прекрасно знал все сам. Не один год ходил в здешних водах и мог при желании рассказать многое. Но желания рассказывать не было никакого.
Так что неизвестно, что хуже – встреча с Командором или капризы стихии. Санглиер хоть не лишен известного благородства.
– Надо что-то делать, Чарли. – Фамильярное обращение обычно сдержанного лорда говорило о многом.
– Что, Эдуард? – вопросом отозвался толстяк.
– Вывести эскадру и попробовать найти «Кошку».
Чарльз вздохнул в очередной раз. Он всецело разделял горе друга, да только не видел способов реально помочь.
– Где мы ее найдем? Архипелаг велик. Фрегат могло занести куда угодно. Будем только зря болтаться по морю.
– Должен быть какой-то шанс, – без уверенности возразил Эдуард. – Нельзя же сидеть сложа руки!
– В первую очередь нельзя оголять Кингстон. Санглиер в любую минуту может попытаться отомстить. Мы уже сталкивались с подобной наглостью нашего знакомца. Еще одного разгрома столицы нам не простят.
Толстяк вновь закатил глаза. Только намекал он уже не на небесных обитателей, а на конкретных людей. Тех, которые сидят повыше, чем любые губернаторы.
Что будет на том свете, не ведомо никому. Зато каждый знает, какое наказание он может понести на этом.
Лорд все понимал. Только его нынешнее состояние не позволяло воспринимать ситуацию полностью адекватно. Казалось, стоит приложить усилия, и пропавший фрегат будет найден. А дальше – победителей не судят.
– Чарли, пойми! На корабле моя дочь! – проникновенно сказал Эдуард.
– Все понимаю. Ты тоже пойми: найти корабль в море невозможно. Нам остается молиться и надеяться, что правда восторжествует не только на небе, но и на земле. Они должны выбраться сами. Такая… такой, как Ягуар, нигде не пропадет. Мы же сами учили ее, – окончательно запутался в родах сэр Чарльз. – Надо только немного подождать, и все обязательно будет хорошо.
Он говорил с другом, как говорят с тяжелобольными. Нечто, похожее на правду, однако не являющееся ею в строгом смысле. Правда порою убивает. Лорд Эдуард очень сдержанный человек, настоящий джентльмен. Но даже у джентльмена порой бывают чувства. Утрата единственного ребенка – разве не горе?
Ничего. Это виновата ночь. Днем, на людях все пройдет. Ночь – пора переживаний.
– Сколько можно ждать? – голос лорда предательски дрогнул.
Он здорово раскаивался, что согласился на авантюру. Тем более раз Командор и так собрался покинуть Карибское море. Жаль, дороги назад уже не было.
– Кто знает? Вспомни, порой люди возвращаются спустя месяцы. Ни за что не поверю, будто фрегат мог утонуть. Но получить повреждения – запросто. Может, вообще ничего не случилось, и Ягуар всего лишь спрятался на время от Санглиера. Такой вариант тебе в голову не приходил?
– Но… – вновь начал лорд.
– Что, Эдди? Все равно мы его не найдем. А здесь каждый корабль может оказаться полезным. Лучше тщательнее будем опрашивать прибывающих. Свяжемся с союзниками, – на последнем слове губы толстяка презрительно дрогнули. – У Ягуара хорошие рекомендательные письма. В случае чего никто не посмеет ему отказать в убежище и помощи. А испанские владения пока куда обширнее наших.
– Да. Надо обязательно связаться. – Лорд Эдуард сейчас был готов схватиться за любую соломинку. – У них и флот пока больше. Могли что-нибудь заметить.
– Вот, – довольно кивнул Чарльз. – С утра напишем соответствующие послания и отошлем с первой оказией.
Оказия могла найтись через месяц, если не позже. Союз против врага отнюдь не означает пылкую дружбу. Контакты происходили несколько чаще, чем в прошлые годы, однако регулярными их не назвал бы ни один оптимист.
– Скоро придут донесения лазутчиков с Гаити. Тогда узнаем, как дела у Санглиера и куда подевался его фрегат, – добавил толстяк, чуть подумав.
Судя по ощущениям, время близилось к утру. Ложиться спать было бесполезно.
Сэр Чарльз поднялся, прошел взад-вперед по спальне и предложил:
– Пойдем в кабинет. Подумаем, что отписать испанцам.
Эдуард посмотрел на старого друга с такой благодарностью, что последнему стало неловко.
Он-то ничего не сделал.
Только черствым считать сэра Чарльза не стоило. Он сильно переживал из-за леди Мэри. Вся разница – в отличие от ее отца головы Чарли не терял. Никогда.
18
Калинин. Верховая прогулка
Город был в панике. Она началась практически сразу после прибытия гонца от соседей. Принесенная новость была потрясающей. Санглиер почти без выстрела под покровом темноты сумел захватить форт, а затем и жилую часть поселения.
Гонец рассказал обо всем только команданте, но весть с быстротой лесного пожара облетела всех, от богатейших донов до последних нищих. Каким образом? Кто знает? Дурные новости порой имеют свойство распространяться сами собой, даже без видимых разносчиков информации.
Прошло немного времени, и случившееся стало известно на застрявших в гавани из-за бушевавшего шторма судах. Выйти в море моряки не могли. Волны не пустили бы их, выбросили на прибрежные скалы. Оставалось надеяться, что тот же шторм сумеет помешать Командору продолжить рейд.
Или для него даже буря не является помехой? Если так, то никто не удивился бы. Молва склонна преувеличивать удачливость тех, кто хоть чем-нибудь выделился из толпы.
Потом в город стали прибывать беглецы. Их было совсем немного. На загнанных лошадях, бросившие дома и имущество, на все вопросы лишь безнадежно махавшие рукой…
И пусть наяву вырвавшихся из лап флибустьеров было больше, просто часть выбрала для бегства другие направления, будь то леса или отдаленные поместья, жителям казалось, будто лишь заявившиеся в город счастливцы и есть те единственные, кто сумел избежать ада.
В том, что у соседей творится ад, не сомневался никто.
Наиболее дальновидные стали готовиться к отъезду сразу после появления гонца. Другие – несколько позже. Одни моряки были в гораздо худшем положении, ибо как бросить судно? Вернее, бросить можно, но на что тогда жить?
И в то же время в горожанах еще жива была вера в чудо. Готовились к бегству многие, уехали пока только единицы. Все остающиеся устремились в многочисленные храмы молить у Бога милости. Милость заключалась в том, чтобы безбожный Командор, по мнению испанцев он не мог быть иным, раз уж являлся исчадием ада, повернул в другую сторону, вернулся к себе на Гаити вместе с добычей. В идеале – сгинул бы в морской пучине где-нибудь по дороге вместе со своими соратниками.
Молились не только горожане. Молились воины гарнизона. Их было не так уж мало, возможно, гораздо больше флибустьеров. Но солдаты прекрасно понимали, насколько переменчиво военное счастье, и не находили в себе достаточно сил, дабы повернуть удачу на свою сторону.
Несколько гонцов унеслись в разные стороны. Они везли даже не сообщение и не просьбы – вопль о помощи. Команданте просил у всех немедленной помощи, говоря: в противном случае жертвой алчного флибустьера будет не один город, а целых два. Или тогда уже не целых два. Пиратские флотилии грабили испанские города столько лет, если не веков, и часто после очередного налета от городов не оставалось почти ничего.
Ночью в городе почти никто не ложился. Надо быть фаталистом и здорово верить в свою удачу и в помощь святых покровителей, дабы предаваться отдыху в какой-то сотне миль от очередного местопребывания Командора. О штурме Картахены были наслышаны все, разве что молва чуть извратила действительность и постоянно говорила о многочисленных жертвах как среди военных, так и среди обывателей.
В свете переживаний и ожидания худшего как-то незаметным остался въезд в город на следующий день благородного дона в сопровождении черного слуги.
Дон был сравнительно молод. Ему не было еще тридцати. Чуть выше среднего роста, темноволосый, одетый в богатый, лишь пыльный после дороги костюм, при длинной шпаге у бедра и паре пистолетов за поясом.
Приехавшие были одвуконь, да еще помимо этого пятая лошадь везла на себе тюки с какой-то поклажей.
Первым делом дон отыскал в городе трактир. А что другое можно искать после долгой дороги? Что дорога была долгой, прекрасно было видно по платью незнакомца, да и потом, все живущие поблизости были известны трактирщику наперечет.
– Обед! – коротко распорядился незнакомец, устало опускаясь на лавку.
И, подтверждая серьезность своих намерений, бросил на стол золотую монету.
Монета исчезла в руках трактирщика так быстро, словно ее никогда не было.
Пока жарилось мясо, хозяин собственноручно принес богатому посетителю кувшин вина.
– Надеюсь, высокочтимый дон соизволит немного подождать. – Трактирщик был самой любезностью.
Еще бы! Сдачи здесь не полагалось, а монета с лихвой перекрывала самый изысканный обед, да еще не на одну персону, а минимум на десять.
– Соизволю, – буркнул незнакомец.
Он смерил трактирщика внимательным взглядом, словно решая, насколько можно ему доверять в таком важном деле, как приготовление пищи.
Попутно незнакомец осмотрел зал. Народу по относительно раннему времени было немного. Компания каких-то забулдыг да с десяток состоятельных горожан, заявившихся сюда не то выпить вина, не то послушать последние новости.
Сразу бросалось в глаза, что среди собравшихся не было ни моряков, ни военных. Моряки по случаю непогоды находились на кораблях. Военных же команданте в предвидении возможных боевых действий не отпускал из форта. Причем не только солдат, но даже офицеров.
– Издалека путь держите, сеньор? – Трактирщик благодаря своей профессии пользовался некоторыми привилегиями и мог задать вопрос, который вертелся на языках у его постоянных клиентов.
– Издалека, – небрежно кивнул незнакомец. – Хотел присмотреть себе участок, но у ваших соседей едва не попался каким-то пиратам, уже захватившим город.
Лица всех посетителей, включая забулдыг, немедленно повернулись к незнакомцу. Никто даже не пытался скрыть мгновенно возникший интерес.
– И как вам удалось выбраться? Или вы узнали о флибустьерах заранее? – осторожно осведомился трактирщик.
– Никто меня не предупреждал, – вздохнул незнакомец. – У самого въезда в город меня остановили трое головорезов и на ломаном испанском с добавлением французских слов потребовали слезть с коня и отдать кошелек.
– И вы… – не удержался кто-то из горожан.
– Я застрелил одного негодяя. – Незнакомец окинул спрашивающего ледяным взглядом, так что напрочь отбил охоту задавать дальнейшие вопросы, но потом вдруг улыбнулся. – Правда, после этого мне пришлось спасаться бегством. На мое счастье, флибустьеры опомнились не сразу. Когда же опомнились, расстояние было велико для прицельной стрельбы. Поэтому их пули просвистели мимо. Иначе я тут бы не сидел.
По залу пронесся гул, в котором явственно сквозили нотки восхищения.
– Спасибо святому Антонию, моему небесному покровителю, который пришел на помощь своему верному слуге в трудную минуту, – словно спохватившись, добавил незнакомец и с чувством перекрестился.
Посетители привычно последовали его примеру. Отчего бы правоверным католикам не перекреститься лишний раз и не вознести молитву Создателю? Тем более он наглядно продемонстрировал свое могущество и спас из рук разбойников одного из своих сыновей.
Те, кто не был спасен, вспомнились по контрасту. Мол, вот что бывает, когда на кого-то не проливается милость Божья.
– Как вы думаете, высокочтимый дон, какие планы у этих исчадий ада в дальнейшем? – спросил какой-то худой горожанин с явным опасением услышать худшее.
– Какие у них могут быть планы? Соберут добычу да и отправятся ее проматывать. Разве бывало иначе?
– Но вдруг они решатся продолжить рейд? – робко высказал предположение другой горожанин, в противоположность первому – с заметным брюшком.
– Бросьте, – презрительно бросил незнакомец. – Вы что, не знаете эту публику? Налетят на один город, ограбят и сразу уходят к себе. Ни разу не слышал, чтобы после этого пираты пытались атаковать что-то другое. Видно, не хотят рисковать награбленными сокровищами.
Мужчина с брюшком с облегчением перевел дух. Словно незнакомец дал ему надежду. Даже не дал, подтвердил то, во что едва верилось.
Тем временем трактирщик наконец принес заказанные блюда. Путник с явным удовольствием принялся за еду. Да и как иначе, после долгой дороги?
Потом незнакомец прервал трапезу, отпил вина и, кивнув за окно, где была видна бухта с полудюжиной болтающихся на якорях кораблей, небрежно поинтересовался:
– А что у вас делает британская бригантина?
Словно один факт пребывания в испанской гавани давних врагов и нынешних союзников оскорблял его чувства.
Сразу несколько голов повернулось к окнам, выглядывая чужой корабль.
– Так это же «Сан-Изабелла»! – произнес мужчина с брюшком.
– И?.. – вопросительно протянул незнакомец.
– Бывшая бригантина дона Карлоса, которую тот продал какому-то знатному англичанину. Англичанин, кстати, имеет каперский патент против французов. Только непонятно, что он думает делать с этаким суденышком против Санглиера? Тот, как мы слышали, успешно громил целые флоты.
Незнакомец скептически взглянул на кораблик. На таком только и идти на легендарного Командора!
Но было в глазах незнакомца и что-то еще, напрочь ускользнувшее от внимания обывателей.
– Долго вы собираетесь терпеть таких союзничков? – осведомился приезжий. – Все флибустьеры одинаковы. Сейчас он против французов, а завтра будет против нас. Разве неясно?
– Они ведут себя довольно мирно, – отозвался горожанин с брюшком.
– Конечно, мирно! Их просто на берег почти не выпускают! – язвительно вставил худой.
– Кто? Команданте?
– Нет. Их капитан. Может, знает своих моряков и не хочет скандала. До ближайших британских владений далеко, – высказал предположение худой.
– Да, до ближайших британских островов не близко, – согласился незнакомец.
Он явно о чем-то задумался, весь ушел в себя.
– Хозяин! Комнаты не будет? – вдруг встрепенулся гость. – Хочу немного отдохнуть с дороги.
– Как же не будет? Есть хорошие комнаты. Пойдемте, я вам покажу на выбор, – засуетился трактирщик.
Да и как не суетиться, если любой постоялец – это в первую очередь твой доход.
Из трех предложенных комнат Аркадий выбрал с видом на порт. Отсюда была хорошо видна небольшая, но довольно удобная гавань, барашки волн на воде, раскачивающиеся корабли, среди которых наметанный глаз давно выделил бригантину под британским флагом. Очевидно, поднимать черный флаг с дикой кошкой в чужом порту показалось Ягуару неуместным.
В прежней жизни Калинин никогда не задумывался, храбр он или трусоват. Не было необходимости. Закончил в свое время иностранный факультет университета, достаточно свободно говорил на трех языках. Вместо работы по специальности занялся бизнесом. Не сразу, но дела постепенно пошли в гору. Появились деньги, хорошая машина, дом, то, что, по мнению многих, является главным составляющим счастья.
А потом был злосчастный круиз. Страх, растерянность, борьба за свою жизнь… Поневоле пришлось научиться каким-то азам морской службы, порой браться за саблю, мушкет, пистолет…
Визит вдвоем с Командором в испанский городок, едва не закончившийся плачевно, был первым случаем, когда Аркаше пришлось действовать не среди толпы таких же, как он, нечаянных путешественников во времени, а всего лишь вдвоем. Правда, с самим Командором.
С этого момента Калинин почувствовал, что первоначальный страх стал куда-то уходить. Уступать злому чувству, которое можно выразить тремя словами: «Нас не возьмешь!»
Уже потом, много позже, превратившись с тем же Командором в пленников Коршуна, Аркаша вел себя достойно во всех отношениях.
Или сказалась вера, что ставший предводителем Кабанов непобедим, а заодно и в собственную удачливость, до сих пор спасавшую там, где порою гибли более умелые?
План примитивной разведки Калинин предложил сам. Раз шторм возобновился, то почему бы не поискать следы Ягуара в следующем порту? Не обязательно же гордый беглец станет рисковать, болтаясь в такую погоду в море? Тем более, историю о том, что «Кошка» в предыдущем шторме уцелела чудом, Аркадий сам слышал от пленников. А бригантина поменьше фрегата.
Отпускать Аркашу Командор не хотел. Но и оставаться в неведении – тоже. Так и получилось, что Калинин нарядился по испанской моде, прихватил с собой показавшегося смышленым негра, а уж в лошадях недостатка не было. Заходи на любую конюшню и бери какую хочешь и сколько хочешь. Хочешь – одну, хочешь – десять. Все равно с собой лошадей не увезешь и придется их оставлять хозяевам.
Дорога была нелегкой. Не в том смысле, что опасной. Просто она была, если так можно выразиться, российского типа. Не столько дорога, сколько намек на нее. Некий набросок пути, служащий не для удобной езды, а как указатель направления. Да и не было нигде еще никаких удобных дорог. Разве что в старушке Европе, как след былого римского владычества.
Ночевать пришлось под открытым небом. Сказал бы кто в той жизни, ни за что бы не поверил, будто можно в чужой, явно враждебной стране расположиться прямо посреди дикого леса и спокойно заснуть.
Ладно, почти спокойно. Все-таки так далеко отвага Аркадия не простиралась. Он спал вполглаза, постоянно прислушивался к ночным звукам. Ладно, люди, однако в лесу могут водиться хищники.
А ветер завывал в ветвях, порождая смутное беспокойство. Порой за шелестом мерещились чьи-то шаги. Тогда Аркадий осторожно приподнимался, пытался осмотреться в темноте. До тех пор, пока не начинал соображать: раз лошади ведут себя спокойно, значит, никакой опасности нет.
Калинин потихоньку погружался в сон, а затем что-то начинало мерещиться опять, и следовала очередная внеплановая побудка. Хорошо хоть, ни разу не начал палить по какой-нибудь тени. Пистолеты-то были заряжены еще перед отправлением в путь.
После такой ночевки Аркаша поневоле проснулся немного разбитым. С другой стороны, за последнее время полубессонных ночей набралось столько, что они стали привычными, насколько вообще может быть привычным недосыпание.
У той же усталости есть положительные стороны. Чувства несколько притупляются, поэтому страх гнездится на задворках сознания, но отнюдь не выходит на первый план.
Читать бесплатно другие книги:
