Отшельник Дорофеев Владислав

Глава седьмая

ПОСЛЕДНИЙ УРОВЕНЬ ИГРЫ

Тем утром я ни о чем не размышлял. Я, собственно, никогда по утрам не размышляю. Я либо сплю, либо встаю, чищу зубы, умываюсь, но все равно при этом сплю. Особенно хорошо спится, когда все небо затянуто темной тучей, будто окно плотной шторой, и кажется, что еще ночь. А в оконное стекло тихонечко постукивают бесчисленные легкие пальцы дождя… Этот мерный звук убаюкивает не хуже перестука колес, когда поезд долго-долго везет тебя в неизвестность…

Мне уже начинало мерещиться, будто постель моя покачивается, что на вагонной полке напротив тихонечко спит моя Рита… или Наташа?… неужели Настя?…, но дверь в купе вдруг отворяется и в ней появляется хитрая скуластая физиономия проводника Афанасия:

- Пора, однако, вставать, хозяин!…

- Вовремя ты, однако, - передразнил я его.

- Конечно, вовремя, - согласился таежный Чингачгук. - Тимур уже и чай приготовил. Попьем - и в дорогу.

- Семен ушел?

- Ночью еще. Макар повел в зону, однако. Там и встретимся.

- Чур, меня, чур! - я представил, как все мы - руки за спины - встречаемся на зоне. - Мы уж лучше перед зоной встретимся.

- Как скажешь, хозяин…

Бутербродами с чаем завтракали молча. Рожи были сонные и мрачные, погода - хмурая и сырая. Дело предстояло трудное.

Около часу экипировались.

Портативный, умещающийся в объемном ранце, аэрозольный распылитель новейшей отравы весил не меньше трех пудов. Его с недовольным кряхтением навесил на себя Тимур. В боекомплект входило восемнадцать бордовых баллонов, очень напоминающих стандартные баллончики для дачных газовых плит. Прекрасная маскировка. Такие можно эшелонами хоть в Москву везти.

В Москве, впрочем, таких баллончиков всегда хватало. Именно этот газ использовали спецслужбы во время штурма концертного комплекса на Дубровке, захваченного террористами. Газ был без цвета, вкуса, запаха. Чуть легче воздуха. Ровно настолько, чтобы распыленный газ тихонечко поднимался вверх и расползался в стороны медленно, но неизбежно. Невидимый сон киселем колыхался в воздухе, смежая веки любому, кто оказывался в зоне с достаточной его концентрацией. На Дубровке - в закрытом помещении - хватило четверть боекомплекта. У Знахаря был полный.

Баллоны предстояло тащить скинхедам. Бритоголовое войско Тимур в несколько приемов еще вчера доставил в окрестности фазенды на безотказном «Ништяке». Они, собственно, уже успели переквалифицироваться в скаутов и для ночевки выстроили под руководством следопытов надежные шалаши, не промокшие даже под ночным дождем. Теперь скины вылезали наружу, в утренний полумрак, неловко волокли за собой оружие, протирали пальцами глаза и ежились от капель, падающих с веток за шиворот.

Знахарь скептически оглядел разношерстное войско. Не внушало оно доверия вообще-то. Хотя у человека стороннего толпа агрессивных подростков вполне могла вызвать страх.

Плотные черные джинсы, на которых плохо видны грязь и кровь; тяжелые шнурованные армейские башмаки на толстой подошве, а у некоторых даже классические «Dr. Martens’» с носами, армированными сталью, - удобные для бега и являющиеся оружием в драке (профессиональный удар подошвой в живот может быть смертельным). Короткие куртки- «бомберы» без воротника - чтобы противнику не за что было ухватиться; бритая «под ноль» голова тоже служит тому, чтобы противник не мог схватить за волосы. Ничего лишнего: никаких очков, никаких значков, никаких сумок, погончиков, клапанов - ничего, что мешает увернуться из рук противника. И только на рукавах у многих эмблемы - две, к примеру, восьмерки, означающие «Heil Hitler!»…

Привычная униформа сидит на них, как влитая, а вот автоматы, увы… Армейское оружие на скинхеде - словно на корове седло.

Знахарь машинально поправил на себе подмышечную кобуру с «береттой», сбрую с перевязями крест-накрест, на которых сумочки всякие болтались с магазинами запасными, ножами, гранатами и прочей дрянью. Компактный «кедр» со сложенным прикладом надежно умостился за плечом. Главнокомандующий чувствовал себя Джеймсом Бондом рядом с опасными, но дикими и неорганизованными бушменами.

Много ли, думал он, я с вами, друзья, навоюю, а? Эх, времени бы побольше на подготовку. Знахарь не понаслышке знал, как надо натаскивать настоящих бойцов…

Всего лишь пару лет назад - в одной из давно забытых прошлых жизней - он тоже собирался на зону. Но отнюдь не в качестве грозного нападающего, а бесправным зеком, которого засылал гэбэшный генерал Арцибашев - ныне покойный - выведать тайну колечка покойного же террориста Кемаля. Приятно вспоминать ушедших в мир иной врагов, улыбнулся про себя Знахарь. Но в те дни ему было не до улыбок.

Арцибашев тогда основательно занялся боевой подготовкой Знахаря, понимая, что на зоне для выполнения задания ему необходимо выстоять и выжить.

Для начала генерал привел к нему невзрачного мужика. Возрастом за сороковник, длинного, тощего, кособокого какого-то. Лицо лошадиное, остатки пегих волос стянуты в хвостик. Мятый клетчатый пиджак, коротковатые брюки. Тупоносые ботинки забыли, когда видели щетку. Ему бы еще серьгу да очки-велосипед - и выйдет типичный шестидесятник, бывший хиппарь, ошалевший от перемен и просиживающий штаны в бюджетном НИИ.

Он скучным голосом предложил Знахарю ударить себя.

Ну, ладно, подумал тогда Знахарь, серьезно занимавшийся восточными единоборствами, кто не спрятался, я не виноват. Ударил. И не попал. Промахнуться не мог, но не попал. Хотя до самого последнего момента мужик, которого Арцибашев назвал Инструктором, оставался на месте и не предпринимал попыток защититься. Знахарь тогда разозлился, провел серию абсолютно безуспешных атак, а Инструктор скучным голосом отмечал недостатки его техники и без труда уходил от ударов…

Наука пошла впрок. После трех месяцев занятий с Инструктором бывший реаниматолог, умевший спасать умирающих людей, научился профессионально убивать их одним касанием пальца. И даже теперь, немного растренированный и слегка обрюзгший от чрезмерного увлечения любимым «Грольшем», Знахарь оставался очень опасным бойцом. Чего никак нельзя было сказать об Адольфыче или Платоне, к сожалению.

Нынче же судьбе предстояло испытать, каков из Знахаря военный стратег.

Он поднял глаза к небу и, хоть и был убежденным атеистом, на всякий случай перекрестился. Потом, словно Ленин с броневика, вытянул руку, указуя в самую гущу леса, и зычно скомандовал: «В путь!».

* * *

К вечеру первого дня пути нас снова нагнал дождь. И больше не отставал от нашего каравана до самой зоны. Компактные складные армейские палатки новейшей конструкции, доставленные со всем прочим людьми Митрохина, слава богу, не промокали, и обе ночевки мы провели спокойно, а главное, сухо. Но второй день пути сквозь сплошную водяную завесу дался моему войску нелегко. Только возможность спасти Россию от очередного еврейскокоммунистического заговора не позволяла скинам послать все на хер и разбежаться по тайге. Ну, и обещанные мной премиальные - после успешного завершения операции.

На третий день, спустя два часа после побудки, Афанасий вывел нас к зоне - в аккурат в том же месте, где и в первый раз. Не успел я всмотреться в пространство, окруженное тремя рядами колючки, пытаясь узнать, произошли ли здесь какие-нибудь перемены, как из-под земли возник Макар.

- Все нормально?

Макар кивнул.

- Семен ушел?

Макар кивнул.

- Давно?

Разговорчивый абориген поднял два пальца.

- Два часа назад?

Макар наклонил голову и сомкнул веки.

Меня такая манера ведения диалога начала доставать:

- Номер барака, в котором он обещал нас ждать?

Макар с сожалением покосился на руки, понимая, что пальцев не хватит:

- Четырнадцать.

Это было второе слово, которое я слышал от него за все время нашего знакомства.

Все шло по плану. Капитан ушел в зону в купленной форме офицера внутренних войск, насвистывая фривольный мотивчик и поигрывая небольшим командировочным чемоданом в руке. Здоровый он все же был мужик. Я тот чемодан дома поднимал - перекашивало набок, будто тот кирпичами набит. Впрочем, он и был набит кирпичами - брикетами мягкого, как пластилин, ультратолуола со вставленным в каждый из них взрывателем.

Этот нехитрый маскарад, именно благодаря топорности и прямолинейности, мог ввести в заблуждение привыкшую к абсолютной безопасности наружную дежурную службу зоны. Поскольку до сих пор не гудели сирены, караул не поднимался в ружье, и все было пусто и сонно, я надеялся, что Семен внедрился успешно. Впрочем, я не исключал того, что нас просто могли заманивать в ловушку.

- Пошел теперь я, однако, - обратился ко мне Афанасий. На нем была серая роба - та самая, в которой мы нашли Семена. Хорошо смотрелся. Прирожденный зек. Если Семен прошел удачно, то и Афанасий войдет без помех. А там…

Пора было приступать к делу.

Приближался полдень - но нам с этой зоной следовало разобраться до наступления темноты. И, отправив Афанасия к проходной, мы с Тимуром и Макаром начали разворачивать химическую батарею…

* * *

Дождь прекратился. Тучи, словно нехотя, меняли свой цвет с фиолетово-черного на бело-голубой. Кое-где через плотное пока еще покрывало облаков уже просвечивала яркая синева чистого неба. Становилось душно: от громадной лужи, разлившейся по всему плацу, к небу потянулся водяной пар, иллюстрируя тот самый круговорот воды в природе, изображенный в старом учебнике природоведения за 4-й класс. Потом этот пар соберется в грозовую тучу и прольется на землю вновь, но уже над какой-нибудь другой зоной, которые в здешних краях встречались едва ли не чаще, чем грибы.

В полном соответствии с предварительной договоренностью, Семен, одетый уже в серую барачную робу, с респиратором на физиономии, содрал с ближайшей кровати постельное белье, завернул в нее чемодан с взрывчаткой, схватил узел под мышку, выскользнул из барака и направился в сторону кочегарки.

Но не успел он пройти и десяти шагов, как из-за соседнего барака на него вырулил бодрый вертухай, хотя, по идее, он как раз должен был в это время валяться в том месте, где прежде стоял, и видеть свой последний эротический сон.

Семен резко развернулся и прибавил шаг, но вертухай оказался бдительным и любознательным. Он сообразил, что видит перед собой новенького.

- А ну, курсант, тормозни-ка…

Вертухай ухватил новенького за плечо… Неожиданно для стража порядка тот сам продолжил поворачиваться в заданном направлении, но только одним корпусом. Вертухай тронул правое плечо, и Семен разворачивался вправо. Одновременно он с максимальным ускорением разогнал правую руку, сжатую в кулак, и наотмашь дал вертухаю в зубы.

Главное было в этом фокусе - бить очень резко и очень точно, чтобы ребро ладони шло перпендикулярно зубам, а удар пришелся бы по кончикам верхних передних. Вертухай завалился наземь в полном сознании, но без понимания случившегося. И только когда он стал выплевывать камешки изо рта - увидел: это его зубы… Удивление по этому поводу стало последним в его жизни. Удар ногой в висок навсегда погасил светильник его убогого разума и оборвал довольно прочную ниточку жизни.

Пожалел его Барков. Потому что иначе вертухаю, потерявшему сознание, грозила бы мучительная смерть от огня или от взрыва, от пули или заточки одуревшего от ненависти и крови скинхеда или от его заточки…

А почему это он не спал, кстати?…

Те, кто дежурили на КПП, сейчас дрыхли. И в мирной обстановке проснулись бы отдохнувшими и бодрыми спустя еще два часа. Потому что заснули они, не нанюхавшись газа. Они, действительно, попались на старую, как мир, уловку с переодеванием.

- Здравия желаю, господа дежурные! - гаркнул Семен, ввалившись на контрольно-пропускной пункт. - Старший лейтенант Грум-Гржимайло прибыл для прохождения дальнейшей службы. Как к начальству пройти?

Он поставил у ног чемодан, вынул из внутреннего кармана какие-то корочки и всунулся через широкое окно в комнату, где за столом, рассматривая свежий номер «Плейбоя», склонились два наглых сержанта:

- Вот мои документы!

Бойцы с неохотой вытащили носы из веселого журнала и сунули их к ладоням Семена, в которых лежала ксива. В тот же миг носы их оказались защемленными между большими и указательными пальцами обеих рук Баркова. А еще мгновение спустя, не успев даже удивиться, они тихо посапывали, положив головы на раскрытый журнал. Не те журналы они читали: ни уму ни сердцу. Глядишь, в другом месте могли бы прочесть, что на носу сосредоточены все нервные окончания человеческого тела, отвечающие за физиологические процессы. А так пришлось в том на личном опыте убеждаться.

Семен читал правильные журналы, при этом, хоть и был он в ГРУ сотрудником аналитического отдела, практиковаться ему тоже приходилось…

Теперь Баркову их тоже стало жалко. Лучше бы убил сразу. Но, как бы там ни было, путь Афанасию и безбашенным скинам был открыт. Однако беспокоил Семена тот факт, что по зоне разгуливают бодрствующие вертухаи…

Знахарь ничего не понимал. Они уже больше двух часов назад, спасаясь от ливня под лапами огромной ели, поочередно распылили газ, закачанный под давлением в 150 атмосфер, из всех баллонов боекомплекта. Ветер тянул на зону. По предварительным расчетам всю ее площадь за прошедшее время должно было накрыть огромное облако газа. Концентрация отравляющей смеси в воздухе была такая, что ее хватило бы и на стадо слонов. Но по территории лагеря изредка проходили то курсанты, то вертухаи. И не собирались укладываться. Не зевали даже. И Знахарь ничего не мог с этим поделать.

Отчаявшись ждать, понимая, что страшно рискует, он подозвал Адольфыча, смахивающего на пожарника - с обширным ранцем за плечами, шлангами и раструбом брандспойта в руке.

- Ну, что, фюрер, веди свое войско.

И потеха началась.

Пятеро скинов с Адольфычем во главе, вопя: «бей жидов, спасай Россию!», успели проскочить через будку КПП. Троих, которые задержались там, чтобы отрезать члены у служивых, уткнувшихся носами в «Плейбой», будочка, сложившись от мощного взрыва, похоронила под своими обломками: у обороняющихся, которые наконец разглядели опасность, были управляемые минные поля.

Группа Спайдера ломанулась через колючку, но не совладала с напряжением. Брызнули фиолетовые икры, и вонючее паленое тело одного из лысых лидеров осталось поджариваться на проводах.

Еще один огнеметчик - Платон - пыхнул пламенем на столбы, удерживающие проволоку, и неожиданно добился успеха. Их удалось опрокинуть, освобождая проход, но с вышек, установленных по периметру, затрещали пулеметы. Хотя ни единой живой души там не было. Оставив двух бритоголовых корчиться в лужах собственной крови, десяток разъяренных вояк, паля во все стороны из автоматов, ринулись к баракам.

Скины группами по четыре-пять человек переходили от одного строения к другому. Группа заскакивала в проход с автоматами и заточками наперевес и, разделившись по двое-трое, молча разбегалась по бараку. Редкие «курсанты», лежащие на кроватях, с обычным безразличием смотрели на происходящее из-под одеял - но никто не крикнул, не попытался защититься даже тогда, когда в них в упор разряжали автоматы или резали, как свиней.

Опустошенный барак поджигали из огнеметов. Разгорались гигантские костры. Становилось жарко - в прямом и переносном смыслах.

С вышек по нападавшим строчили пулеметы. Плотный заградительный огонь встретил бритоголовых у каменной казармы роты обслуживания. Вертухаи, свободные от работ и дежурства, устроили грамотную круговую оборону и положили с десяток нападавших, пока Тимур не приспособил портативный миномет, из которого он пулял по площадям, когда началась заваруха, для стрельбы прямой наводкой по окнам. Очаг сопротивления был подавлен.

Но Знахарь ничего не знал о судьбе Семена Баркова и Афанасия Аянова. Они никак не проявлялись. По рации связаться с ними не удавалось - похоже, на КП были включены глушилки радиоволн. Как проникнуть на командный пункт, Знахарь не знал - как не знал и того, где прятались почти три сотни зомбированных заключенных…

Командный же пункт бесстыдно прошляпил нападение. Дежурные вертухаи, наблюдавшие за камерами слежения, как обычно, отвлеклись на свои дела. Кто-то сочинял письмо матери, кто-то карябал стишки, некоторые читали детективы, изредка поднимая взгляд к мониторам. Самые наглые мирно посапывали. Поэтому двух заснувших на КПП сержантов засекли не сразу. Сначала чуть в ружье караул не подняли, решив, что те мертвы; потом приближение включили и увидали, что дежурные на массу давят, положив головы на сисястых глянцевых теток.

Обозвав их козлами, начальник смены - прапор в фуражке таких размеров, что на нее вполне мог приземлиться вертолет - стал вопить на спящих в микрофон. Но даже четырехэтажный мат на этот раз не оказывал должного воздействия. Вся диспетчерская с интересом глядела на бесплатный цирк. И не смотрела на мониторы внешнего обзора. Нападавших заметили, когда вооруженная толпа ворвалась на пропускной пункт…

Остальное было, что называется, делом техники. Два десятка человек бросились по своим местам, вглядываясь в свои зоны ответственности, кто-то управлял пулеметами, кто-то подрывал мины, включили глушители радиоволн во всем диапазоне частот. В общем, стали наконец делать так, как их учили.

Вояк в зоне было даже несколько меньше, чем предполагали Знахарь с Семеном. Три смены операторов командного пункта во главе с прапорами. При этом одна смена отдыхала после дежурства в жилой зоне, куда ее возили на автобусе, другая же находилась для подстраховки в той кирпичной казарме, которую нападавшие только что забросали минами и гранатами, а третья в полном составе дислоцировалась на командном пункте. Кроме того, в штате находились пять компьютерных инструкторов - младших офицеров, над которыми стоял майор-заместитель начальника колонии. И еще два отделения. Отделение обеспечения: повара, шоферы и т. д. И вертухаи, которые могли бы называться разводящими и выводными, если бы заключенные в этой зоне не перемещались самостоятельно. Поэтому отделение неофициально именовалось «наземным» и занималось приемом зеков и охраной ворот. Штабные службы: кадры, финансы, МТО - располагались в жилой зоне в десятке километров от колонии в небольшой деревне Самса на берегу одного из притоков Чулыма.

После гибели Штерна до грядущего назначения нового начальника колонии исполнял эту ответственную должность и командовал всем местным хозяйством пузатый майор Ловушко. У него в подземелье был особый кабинет, доставшийся в наследство от Штерна, и вход в него был заказан всем, кроме Седого, ставшего, опять же по наследству, его заместителем.

Боеспособными к текущему моменту оставались только те из обитателей колонии, кто с самого начала налета скрылся в бетонных бункерах.

Понимая, что газ отчего-то не действует, Семен снял респиратор и сунул его в карман робы, чтобы не привлекать излишнего внимания. И в кочегарку уже заходил принять душ простой советский заключенный Кулак в серой казенной робе, обнимая куль с бельем.

За столом напротив котлов сидели два истопника, один совсем еще юноша, а вторым был мужик, который мыл Семена еще в «первое пришествие». На этот раз он не был таким безучастным. Заметив Семена, он сощурил глаза и поманил того пальцем. Барков подошел медленно, не глядя в глаза мощному кочегару с тяжелым квадратным подбородком. Подумалось, что «ходячие ключи» наверняка были облечены доверием хозяев, а значит, скорее всего, исполняли еще и роль стукачей. А этот, похоже, и ненужную инициативу проявить хочет.

Семен сел на свободный табурет, а кочегар поднялся со стула и встал напротив разведчика, переваливаясь с пятки на носок.

- Та-а-ак… Ты же вроде в бегах.

Семен недоуменно пожал плечами.

- Прикидываешься, сука? Ничего, скоро тебе мозги вправят.

- Не раньше, чем ты, козел, посмотришь вон в тот глазок, - решил форсировать события Семен и кивнул на прибор идентификации личности по сетчатке глаза.

Истопник неожиданно ринулся вперед со всей резвостью, на которую был способен, выбросив кулаки вперед уже в прыжке. Семен, оставаясь сидеть, боком упал на стол и подался навстречу. Правой снизу в живот он притормозил живую торпеду - пудовые кулаки нападавшего и лоб его медный пролетели сверху. Левой ладонью капитан успел поймать квадратную челюсть и резко, на разрыв, дернул вбок и вверх. Все было элементарно и просто, как угол дома: через секунду стукач валялся на цементном полу. Брюхом вниз лежал, а голова была приделана как-то неправильно - мертвые остановившиеся глаза безучастно таращились в потолок…

Из душевой выглянуло морщинистое лицо Гайаваты:

- Круто, однако!

Двое добровольных заключенных взяли под белы рученьки третьего, настоящего, и подтащили его к прибору. Приложили мордой к датчику. Потайная дверца папы Карло стала открываться - золотой ключик подошел. И стал не нужен. Свернуть шею этому цыпленку было делом одной секунды.

Майор Седой был невысок, на вид щупл и по иронии судьбы полностью облысел, когда ему еще не стукнуло и тридцати. Всю жизнь он страдал от наполеоновского комплекса, поэтому с самого детства брал одну вершину за другой.

Школа с золой медалью.

Престижный военный вуз.

Красавица жена - почти на голову выше его, что придавало их интимным отношениям особую пикантность.

Он окончил все мыслимые курсы, где готовили тех, кто умеет воевать. Окончил с отличием. Когда в Вооруженных силах появились первые компьютеры, Седой во второй раз отправился учиться - на этот раз в академию. И так увлекся, что стал путать мир, в который он попал, с реальной жизнью. Забыл, когда приходить домой, что там делать.

Жена, поразмыслив, ушла жить к новому другу - бычаре с цепью толщиной в палец на шее обхватом в слоновью ногу. Года три он бегал от правоохранительных органов, зато теперь числился уже крупным легальным бизнесменом. Но Седому все это было уже безразлично. И когда ему предложили отправиться из Москвы с особой миссией на сверхважный засекреченный объект, он даже не поинтересовался, где тот находится.

Он стал душой всего проекта. Он и в нем был первым. Умный, резкий, владеющий телом и всеми мыслимым видами оружия, он натаскивал заключенных физически и перепрограммировал им мозг. Учил убивать легко, играючи. Собственно, весь реальный мир и становился для них развлечением, игрой…

От занятий с очередной группой майора оторвали взрывы и грохот стрельбы. Нападение на их базу глава виртуального мира зоны и сам воспринял обычной сменой уровня в бесконечной игре. Сняв трубку прямой связи с Ловушко и не получив ответа, он принял ответственность за решение на себя, протянул руку к заветной кнопке - и над зоной полетел почти ультразвуковой сигнал сирены, сдвигавшей миры в головах несчастных зомби. Теперь весь окружавший их мир стал лишь моделью. Раздвинулись створки бетонных ворот, и три сотни людей бросились наперегонки на новый уровень игры. Навстречу собственной смерти. За ними веселыми прыжками мчались два ассистента, помогавшие майору на занятиях.

Сам же Седой, уверенный в полном превосходстве своих учеников над любым противником, не торопясь последовал за ними, надеясь, что на его долю тоже достанется приключение.

Если уж везет - то везет: навстречу попалась шайка бритоголовых придурков в респираторах на мордах. Нахрапа в лысых парнях с автоматами было много, а сноровки и умения не обнаруживалось ни на йоту. Палили они изо всех стволов в белый свет, как в копеечку, и бестолково размахивали руками. Странно, если окажется, что хоть кого-то они зацепили.

Майор длинным шагом в полуприседе сместился влево и убил ближайшего к нему скина быстрым и резким ударом кулака в переносицу. Пока тот свеженьким жмуриком катился под ноги остальным, щуплый Рэмбо уже успел достать в прыжке второго, - пришлось бить каблуком по горлу, очень уж у того руки были длинные. Остальные смешались на секунду, засуетились, забыв про автоматы, толкая друг друга локтями, стволами и заточками.

Майор совсем развеселился - всегда потешно наблюдать за такими неумехами. Он шагнул вперед и левой рукой выхватил пику из рук у зазевавшегося скина. Как черепахи, мать вашу, а туда же - подраться, пострелять… Тык… тык… хлюп - а этому прямо в глаз! Куда ты теперь побежал, дурачок, ты ведь уже мертвый… А ты куда? Последнего из шестерых майор нагнал между бараками. Для разнообразия и пущего наслаждения виртуальный убийца просто сломал ему шею. Весело!

Но, обогнув очередной пылающий барак, он вдруг с огромным удивлением обнаружил десятки своих учеников, вповалку скрючившихся в странных позах прямо на земле. Будто бы их внезапно подкосил глубокий сон. И у него самого мир в глазах стал расплываться, ноги ослабли. Но он успел понять…

Задержав дыхание и прикрыв лицо носовым платком, бросился Седой к последнему убитому им скину. Сорвал респиратор, надел на себя, глубоко вздохнул и расправил узкие плечи. Тут же, неожиданно вылетев из-за угла, на него наткнулся Знахарь.

Майор увидел его на мгновение раньше. И ударил, не раздумывая. Бил наверняка и был уверен в успехе, несколько успокоенный легкой расправой над шестерыми вояками. Забыв об одном: не было у него добавочных жизней, имеющихся у персонажей всех компьютерных стрелялок.

Момент был критический, но именно в такие моменты Знахарь действовал эффективно и быстро. Еле успев блокировать стремительный удар малыша, он чудом удержал равновесие.

Стараясь сохранять вертикальное положение, он скользнул вперед, вплотную придвинувшись к противнику, и, помня уроки Инструктора, провел сумасшедшей силы и скорости квартетный удар: левой в живот, коленом в пах, лбом в падающий навстречу нос и правой сбоку - набитыми костяшками ломая висок. Затем, все в том же вертикальном положении, отпрянул назад. Весь каскад с подходом и возвращением занял не более пары секунд. Знахарь уже стоял на прежнем месте, а Лысый, как за глаза звали майора подчиненные, начинал превращаться в бесформенную кучу…

Солнце. Во всем виноваты дождь и солнце. Льющаяся с небес вода поглотила часть отравы, растворила в себе и рухнула на землю, так и не добравшись до зоны. А та часть газа, которой посчастливилось за колючую проволоку проникнуть, осела в огромной луже посреди плаца. И лишь малая толика усыпляющего средства витала в сыром воздухе, слегка притормаживая рефлексы обороняющейся стороны. Впрочем, и многие нападавшие, видя, что никто из «жидов и комиссаров» спать не собирается, посрывали с себя респираторы и полной грудью вдыхали лесной воздух, который оказался таким коварным. Когда лучи яркого солнца высушили влажную листву и приступили к мелиорационным работам по осушению почвы, та часть отравы, которая не успела впитаться в землю вместе с водой, стала подниматься вверх… И к тому времени, когда схватка на поверхности зоны уже затихала, концентрация инкапаситанта в воздухе достигла боевой нормы. Этого никто ожидать заранее не мог…

Майор Ловушко уже не мог ответить на телефонный звонок Седого.

Когда Семен с тюком под мышкой входил в незапертую дверь, ведущую из бетонного коридора в кабинет временного начальника зоны, Ловушко увлеченно смотрел на монитор, щелкая пультом, переключающим картинку с камеры на камеру.

Вид у майора был абсолютно спокойным, и только побагровевшая складка на затылке выдавала его внутреннее волнение. Волновался он, естественно, не за жизни и здоровье людей. А за то, что теперь, после ЧП, его вряд ли утвердят на постоянной должности начальника. Должность эта была полковничьей и гарантировала майору папаху, приличную пенсию, а до этого - долгие годы безраздельного господства во вверенном хозяйстве. Московские шишки в этот медвежий угол за все время службы майора ни разу не появились. Надо полагать, и впредь не собирались…

А уж когда он станет тут настоящим начальником, крутобедрая Ленка Седая не посмеет ему отказать. И будет он сладко иметь жену товарища, пока тот занимается своей мутью с этими компьютерными шизоидами… Эх!…

Расстегнув китель, толстяк кисло смотрел на экран, где горели бараки, падали пулеметные вышки, взрывались мины и метались странные люди. Зачем они ворвались в его жизнь? Кому в округе помешало исправительное учреждение? С какими целями ворвались сюда нападавшие?…

Было до слез обидно. Какие-то козлы на глазах ломают его карьеру! А где же эти зомби-супермены, мать их?!

Ловушко ткнул пальцем в пластину, служащую считывателем отпечатка пальца. Только он - и никто другой - мог открывать двери, ведущие из кабинета. Сдвинулась дверь, ведущая на КП и в учебные лаборатории. Майор грузно поднялся, намереваясь устроить такой разнос заму, что чертям в аду жарко станет. Почему триста человек, готовых молча умереть, но разорвать горло любому противнику, до сих пор не в бою?

Тихий шум заставил майора обернуться. За спиной, склонив голову набок, стоял беглый зек. У майора челюсть отвисла: войти в кабинет без «ключа» не мог даже он сам. О том, что отмычкой служит сетчатка глаза трех неприметных человек, не знал никто… Измена?!

Можно к майору как угодно относиться, но кем он никогда не был - так это трусом. Не тратя лишних слов, он выбросил мощный кулак по направлению непонятно зачем вернувшегося беглеца, целясь в лицо. Опасность такого удара заключалась лишь в массе, его посылающей: от прямого попадания окочурился бы даже гиппопотам. Семен подставляться под кувалду не стал, отклонился и оглушил Ловушко легким ударом в висок, так, чтобы майор не потерял равновесия и не свалился на пол. Затем нанес два сильных и как можно более резких удара по бицепсам обеих рук - те повисли, как плети. А дальше отставной капитан парным ударом разбил толстяку нос, губы и бровь и полностью переключился на живот.

Он успел нанести пять сильнейших прямых, проникающих ударов, прежде чем Ловушко согнулся и начал падать. Истерзанные, никогда ранее не испытывавшие подобных мучений брюшные мышцы не выдержали и, судорожно сокращаясь, вытолкнули в штаны хозяину все внушительные запасы дерьма, которыми располагали его кишки.

Семен поднял с пола сверток, отбросил одеяло и одной рукой поднял командировочный чемоданчик. В другой у него уже была «гюрза» с лазерным целеуказателем. Он перешагнул копошащегося на полу засранца и осторожно выглянул в открытую майором дверь.

Обгадившийся, униженный майор, с трудом выволок из подмышечной кобуры штатный пистолет. Он лежал на бетоне, кровь стекала по подбородку и пачкала казенный мундир, ужасно воняло дерьмом. Но, привстав на локте, усилием воли продираясь через верчение разноцветных пятен перед глазами, Ловушко вытянул ствол в направлении спины обидчика и потянул пусковую скобу…

Выстрел прогрохотал почему-то сзади. Разноцветные пятна слились друг с другом в одну ослепительную вспышку и померкли навсегда. Майор умер легко: последним его чувством был не страх, не ненависть, злоба или обида. Он умер удивленным.

Таежный следопыт Афанасий опустил дымящийся ствол. Он наконец дождался того момента, когда его извечный мучитель обнажил оружие. И совесть его теперь тоже мучить не станет.

Знахарь шагал по пожарищу с отрешенным видом. Все, что творилось вокруг, происходило не с ним. В очередной раз та земля, на которую он ступил, обагрилась кровью и пылала огнем. В который раз?

Вокруг лежали трупы: уснувшие навек зомби, пожилые вертухаи, окровавленные, истерзанные мальчишки. Вон тот, что просил себе «шмайсер», а вот и теоретик Адольфыч. Обеими руками хватается за лицо, будто все стараясь вытащить застрявшую в глазу пику.

Знахарь присел и выдернул из-под пацана ранец огнемета, повел раструбом, нажав на спуск. Струя пламени лизнула целую до сих пор стену барака номер пять. Когда-то тут, кажется, был кабинет безумного Штерна…

Перевел огонь на валяющиеся тела. От страшного жара кожа трескалась и дымилась, сокращались сухожилия, и уже мертвые парни корчились в невыносимо жестоком брейк-дансе, пока не почернели совсем, превратившись в куцые, обугленные на дьявольском костре поленья.

Ненавидевшему армянского отчима мальчику Ване так и не посчастливилось возглавить всемирный крестовый поход против жидов и коммунистов.

Знахарь безучастно двинулся дальше, уничтожая все улики, все зацепки, по которым могут обнаружить его причастность…

Навстречу ему бежали домашние - Тимур и Макар. За ними на кривых своих ножках поспешал местный Дерсу Узала.

- Пора-а-аха-аха-аха шефффф… - еле дыша, пробормотал Тимур. - Сейчас все взлетит на воздух!

- Стой! Что взлетит? Где Семен?

- Идем, Майкл, однако. - Подоспел Афанасий. - Не будет Семена.

Семен был занят. Он думал.

Думал, что к четырнадцати жизням, которые были на его совести до того, как он впервые попал в эту зону, сегодня прибавилось еще десятка два с половиной, как минимум. Вон они - с аккуратными дырочками во лбах. Некоторые даже вскочить из-за своих мониторов не успели. Хорошая машинка - эта «гюрза»… Обошелся одним магазином…

Кирпичики ультратолуола заложены в стыках бетонных плит во всех помещениях бункера. Командный пункт, кабинет начальника, компьютерные лаборатории… Взрыватели вставлены. Осталось нажать кнопку подрыва на пульте дистанционного управления, что у Знахаря.

Но это необязательно. Покончив с диспетчерами, Семен обыскал бункер и нашел то, что обязательно должно было найтись: замаскированный тумблер включения команды на самоуничтожение сверхсекретного объекта. Неясно было только, сработает ли. Может, разворовали все еще на этапе строительства. Никто ведь самоуничтожаться не пробовал еще…

Рация так и молчит. Белый шум на всех частотах. Хорошие глушилки… Все сгорело, а они все работают…

Ну, что? Пора идти? Куда? Ни одной живой душе он не был нужен, по большому счету. В большом мире его никто не ждал с того времени, как за ним закрылись теперь уже наполовину сгоревшие ворота. Что ж, ему определили пожизненный срок. Этот срок подошел к концу. Штерн говорил, что у попавшего сюда остается лишь одна свобода. И Семен Барков, бывший капитан ГРУ, безжалостный убийца и уставший, несчастный, одинокий человек, собирался этой свободой воспользоваться.

Афанасию он передал: скажи, что нет меня. Все сделал - и погиб.

Знахарь не поверил. Иногда, в минуты тоски и отчаянья, ему самому хотелось раз и навсегда решить все вопросы. Но ему еще было зачем, а главное для кого, жить…

Четыре усталых, измазанных грязью и кровью человека стояли на опушке леса и смотрели на догорающие деревяшки посреди огромной поляны. Стояли и ждали, что произойдет чудо, и в отсвете угасающих костров появится пятый…

Знахарь тянул время, но время не могло растягиваться до бесконечности.

В двух разных мирах два пальца потянулись к двум кнопкам одновременно.

Планету тряхнуло так, что выжившая четверка не устояла на ногах. Воздушный фронт ударной волны повалил весь подлесок километров на пять в округе. Вся поляна огромным черным столбом взлетела вверх и, развалившись на атомы, медленно осела в кажущуюся бездонной воронку.

Все было кончено.

ЭПИЛОГ

Мы с Волжаниным сидели в ресторане томского аэропорта и чинно пили водку. Скажу честно, немногие люди в моей жизни вызывали у меня симпатию, но этот…

Взрослый, поживший мужик, и дай ему бог еще столько же два раза, в прошлом инженер оборонной промышленности (в советское время), награжден за что-то орденом Мужества, а за что именно - молчит, только улыбается… Много где пробовал себя во время перестройки, в настоящее время коммерческий директор питерской радиостанции «Петроград» - «Русский Шансон». Просто пример для подражания. Не то что я, вор в законе, авторитет, беглый каторжник и прочая, и прочая…

Он специально приехал в аэропорт проводить меня.

Когда тебя помнят - это всегда приятно.

За время моей томской эпопеи мне удалось только один раз посидеть с ним как следует, поговорить… Это было на следующий день после того, как мне сдали свежевыструганный дом.