Поведал странник Каэдэ Юми

© М. Похиалайнен, перевод, 2013

© «Время», 2013

От редакции

Японское средневековье, оставив миру замечательные литературные произведения, не всегда сохраняло имена их создателей. В «Кокинвакасю» («Собрание старых и новых песен Японии», Х век) – знаменитой императорской антологии, призванной запечатлеть лучшие образцы поэзии, количество неизвестных авторов более чем в три раза превышает известных. И биографические сведения о тех, чьи творения, по словам академика Н. И. Конрада, составляют «одно из лучших звеньев в блестящем ожерелье мировой куртуазной поэзии», довольно скудные. Что касается женщин, то чаще они именовались званиями ближайших родственников мужского пола или названием провинций, где те несли государственную службу. И ближайшие родственники, и их звания, и места службы могли со временем меняться. Иногда женщина становилась известной по названию своей должности при дворе. Мурасаки Сикибу, Сэй-Сёнагон, Идзуми Сикибу, Исэ… Всё это прозвища, оставшиеся вместо имён. А сколько тех, от которых остались только строки, полные тонких чувств и глубоких переживаний?

О Юми Каэдэ известно мало, обычно её творчество принято соотносить со второй половиной XI века, то есть она была младшей современницей вышеперечисленных представительниц эпохи Хэйан (794 – 1185), подарившей миру бесценные сокровища. И, наверное, не так важно, знаком ли читатель с именем или вехами жизни поэтессы, главное, что её мастерство делает далёкую Японию и давно прошедшие века близкими нам, как тот рисунок в старинной книге, увидев который Юми Каэдэ написала:

Предлагаемые читателю стихотворения Юми Каэде написаны в жанрах «танка»[1] и «сэдока»[2].

Танка

«Цветущей вишней…»

Третий день третьей луны…[3]

Цветущей вишней

Любуешься… Бледнею,

Тебе став лишней.

А состязаться с нею

Не в силах. Не сумею.

«Задула фитиль…»

На следующее утро после того, как человек, которого я ждала, не пришёл…

Задула фитиль.

Солнечный луч осветил

Танец пылинок.

Им любоваться нет сил —

Ночь была слишком длинной.

«Как ночь холодна…»

Глядя на Небесную реку в седьмой день седьмой луны…[4]

Как ночь холодна!

Стрекотали сороки,

Седьмая луна

Осветила дороги.

Не видно моста для нас.

«Раньше подругам…»

Получив письмо от человека, которого любила…

Раньше подругам

Поверяла обиды.

Эту – не выдам

Ни тростинке бамбука,

Ни бумаге. Так стыдно.

«От облака тень…»

От облака тень

Землю старалась обнять.

Грустила весь день.

Могу ли остаться с тем,

Который предал меня?

«За тучей луна…»

За тучей луна

Скрылась. Откуда она,

Хитрая сводня,

Узнала, что не нужна?

Ты не придёшь сегодня.

«С каймою алой…»

С каймою алой

Вчера нашла кимоно.

Пунцовой стала:

Хотя далеко ты, но

Объятья помнит оно.

«Поведал странник…»

По дороге в святилище Кибунэ…[5]

Поведал странник,

Подаяние приняв:

«Сердечной ране

Затянуться за три дня

Поможет померанец»[6].

«Обняв за плечи…»

Тоскуя в полдень…

Обняв за плечи,

Покинул на рассвете,

Как лёгкий ветер.

«Что мне тоску излечит?» —

Спросила. Не ответил.