Стратегия. Возвращение Денисов Вадим
— А как же, командир! Во Львове есть струнный квартет, два аккордеона и пианино. Зато у донецких — духовой оркестр, дудки новые, блестящие!
Бесполезно с ним разговаривать.
— Денег нормально?
— И даже больше.
— Ну да, ты ж на огонек… Драпать надо, пока она тебя не нашла. Еще братьев приведет. Пошли за рацией.
Радиостанции у оружейника на продаже имеются, ламповые вообще без проблем, тут многие пользуются радиосвязью, на хуторах и кордонах стоят базовые станции. Мне же нужна — именно цифровой трансивер, чтобы можно было наладить передачу со своей малышки. Такой всего один, очень дорогой, вот и стараемся, бабло рубим.
Что-то еще хотел сказать… А! Тут работают «шоколадки», к бабке не ходи. В Сесимбре такой терминал точно появился, уж больно они зажиточные. Дело в том, что здесь продается горючее. Дороговато, однако что-то мне не верится, что в Канони его возят из Мадрида… Обидно — терминал под боком, а нужное, в том числе и авиатопливо, не закажешь, глупое палево. И еще у кого-то имеется — ведь примерно половина приезжих владельцев техники местного топлива не берут, люди морщатся от прайса. У кого?
Лишь бы не у Львова.
Если во время кинжального удара с фланга противнику в глаза светит закатное солнце, значит, место и время для засады выбраны грамотно, со всем тщанием. На закате низкое, уже красное, но еще достаточно яркое светило, висящее над кронами деревьев, не просто слепит — глушит.
Мы это местечко выбирали долго, вчера почти целый день угробили. Пришлось поездить. Вымеряли расстояния, заставляя Жана проезжать отрезки под секундомер, прикидывали углы, высоту деревьев, слышимость на дорогах. «Виллис» должен встать так, чтобы, с одной стороны, удобно выскочить на трассу, а с другой — надежно спрятаться от шальной пули: не хватало только битой техники в самом окончании сложнейшей командировки… Тем более что на заднем сиденье джипа лежит трансивер, элементы антенны, аккумуляторы, и все это мне теперь дороже джипа.
Француз был уверен: бандеровцы на первой крупной ярмарке появятся обязательно. В прошлые выходные они уже пробовали его перехватить, но Жан сумел следопытов обмануть. Его уверенность передалась и мне, поэтому и готовились основательно.
Я не исключаю, что произошел случайный слив. Допустим, кто-то с земли видел, как вертолет садился где-то к северу от Канони. Давно. Заблудший охотник-одиночка, например. Кому-то рассказал в свое время… Информация могла сохраниться.
Есть шанс, и немаленький, что «первая сотня» начала охоту самостоятельно, не поставив в известность руководство Львова. Волчатам хочется авторской работы, хочется отгрести добычу в свою сторону, заиметь персональный потаенный схрон. А уж если такие орлы подгонят руководству целый геликоптер, то их статус в стае резко возрастет! Медали, почет и уважение, деньги и карьера.
Домыслы, конечно, но подумать о таком стоит заранее. Сегодня, Олесь, если я ничего не накосячил, твоя мечта почти сбудется, кто-то отправится в Края Вечной Охоты… Хочу, чтобы это был ты. Вместе со своей «сотней».
Колонны начали формироваться заранее, приезжие, решившие уехать из Канони именно сегодня, торопились покинуть ярмарку до вечера. Бандеровцам туда не втиснуться. Они не могут банально напроситься в колонну, в которой едет Жан, даже под предлогом дальней разведки и обещания в случае чего подстраховать мирных жителей огнем. Здесь не принято брать в группу незнакомых людей, не имеющих жилья по пути следования.
Остальные гости останутся до утра — мест для отдыха в городке хватает, все предусмотрено. Наиболее состоятельные осядут в комнатках второго этажа таверны, остальные пойдут по съемным хатам или к знакомым. Самые же скромные улягутся на стоянке возле своего транспорта, на рогожках. Неуютно, жестко, зато под охраной. В основном это владельцы гужевых повозок, ослики, хоть ты тресни, быстро не идут.
Решившиеся торопятся вернуться домой до темноты: путешествовать ночью желающих нет. В этих краях, как теперь ясно, разбойники периодически лютуют на больших и малых дорогах. И неизвестные, типа тех, что подходили к португальцам, и местные, зарекомендовавшие себя дурными нравами. Тут косовары и баски, отметились косовские цыгане. Люди боятся и отшельников-одиночек, считая их людьми странными, непредсказуемыми и опасными. Французу, мирному даже внешне, такой репутации удалось избежать.
А дорожного патруля нет. Как без патруля… Придется самим.
Для зависти: мы все-таки успели немного посидеть во «Втором дыхании»! Перед операцией хорошенько не вмажешь — ну да хоть чуть-чуть расслабились.
Настало время, план начал выполняться. «Виллис» первым ушел на север. Домой.
Как и положено, для участия в ярмарке я предъявил прописку — анонимов тут не любят, — рассказал, что приехали мы издалека, сунулись было в Каир, но там нам резко не понравилось, вернулись к перекрестку и нашли заброшенную хижину возле Семерки, озера, сверху так похожего на эту цифру… Теперь осматриваемся, думаем, где обосноваться капитально. О существовании Китая здесь не знают. Представители Альянса появляются очень редко, в контакты, им ненужные, не вступают. А я тем более не собираюсь выбалтывать лишнее.
Отъезд спецгруппы не понравился «сотне» Олеся, но дергаться он не стал: француз ему важней, будет выслеживать. На то и расчет.
Северная колонна большая: набитый под завязку синий «Логан» с багажником наверху, два квадроцикла, старинный «Харлей Дэвидсон» с двумя седоками и солидным багажом и три велосипедиста — это хиппи. Да, да, есть и такие, самые настоящие! Мечтают создать общину, однако проклятый прагматизм фронтира на корню рубит любые наивно-романтические инициативы. Наш Эдгар тоже пробовал, но он человек очень умный и быстро понял, что не замутненную пошлым потребительским бытом общину ему не сотворить. Поправил внутреннюю политику развития, и все начало получаться… Где логово этих фантиков, неизвестно, даже львовских скудное имущество странных нищебродов не привлекает. Жаль ребят, долго не проживут — они, видите ли, противники любого оружия, как и насилия.
Новый, надеюсь, ненадолго, владелец Presto-98 едет с ними. До определенной точки.
Вывернув за воротами Канони направо, я с удовольствием втопил педаль газа, и армейский джип, подскакивая на ухабах молодым козленком, помчался в сторону пункта временной дислокации группы. И почти все это время Сомов, вцепившись в металлическую дугу, оторопело молчал — он привык, что я почти всегда управляю машиной без агрессии.
Место, где предположительно от колонны отстанут хиппи-велосипедисты, прошел на полной скорости. Первая остановка — на самом важном в операции перекрестке.
Если смотреть на север, то пути-дороги таковы: вот тут налево, в сторону гор, отсекающее эту трассу от прибрежной, уходит ответвление. Где-то там стоят два кордона, хозяину одного из которых и принадлежит «рено», — здесь колонна свернет, и Жан останется один. Здесь же по левую руку начинается густой смешанный лес, десяток километров — и будет наша локалка, Маленький Париж, Примерно там же начинается еще одно ответвление, уже направо — это путь на Каир.
— Сопки рядом, должны выстрелы заглушить, — еще раз сказал спрыгнувший на землю Гоблин, протрясло его конкретно.
— Если успеют отъехать подальше. Жану придется немного постоять тут.
— Как бы в штаны не навалил…
Я прикинул, каково будет бедолаге Ренггли стоять одному на пустом перекрестке вкусным живцом, пропадая в тревогах и раздумьях, оглядываться на трассу и смотреть, как солнце неуклонно опускается все ниже и ниже. А до убежища еще минут сорок ходу.
— Мишка, ну что теперь делать, буду его по рации поддерживать… Колонна должна уйти в сопки. Тогда не услышат.
Мишкина коробочка вместе с гарнитурой сейчас у француза. Ладушки, можно не стоять, большего все равно не сделаем. Мы поехали дальше, тут недалеко. Место для засады тоже справа, через два километра. Этот участок очень важен, он прямой, как стрела, позволяет наблюдать за всем происходящим на трассе. И сразу небольшой изгиб, за ним и встанем. Я лично таких мест всегда боюсь — тебя фиксируют издалека, ты же не видишь ни хрена. А за поворотом ждут…
Посмотрим, насколько командир «первой сотни» силен. От ответвления, на котором Жан расстанется с колонной, прямой участок продолжается еще на километр к югу. Думаю, что они обрадуются — можно наблюдать за дичью, не высовываясь! А потом, как только он скроется за изгибом, на всех парах помчатся в нашу сторону, открытые всем ветрам и взглядам, как на взлетной полосе.
Какое-то время мы прятали джип за грунтовый гребень — рельеф здесь еще не гладкий, сказывается близость сопок.
— Я на дорогу, — сказал Гоблин, вытаскивая бинокль.
— Вместе пойдем. Машину не сопрут.
Могут быть неприятные сюрпризы, если операция согласована. Вдруг кто-то появится еще и с севера — в подмогу «сотне»?
Пш-ш-ш…
— «Престо», ответь «Кастету».
Несмотря на то что обмен идет через скремблер, я использую позывные — это дисциплинирует, не дает расслабиться. Если у противника есть хоть одна рация с функцией сканера, бульканье схватят. Могут насторожиться, могут решить, что это переговоры колонны с домом. Как повезет.
— «Престо» на связи.
— Рассказывай.
— Идем нормально, велосипедисты только что отошли влево. Там кусты какие-то, даже непонятно…
— Не суть, дальше.
— Автомобиль поехал быстрей.
Колонна всегда ориентируется на скорость самого медленного транспорта. Отвалились педалекруты — и скорость движения сразу возросла.
— Преследователей видел?
— Нет. Но я их чувствую, всем телом…
— Успокойся. Ты что, последний в колонне? Поменяй позицию.
— Все равно. — Теперь он отмахнулся.
Рука напарника легонько толкнула меня в бок.
— Костя, я их вижу.
— Все идет по плану, есть визуальный контакт, ты у нас на прицеле! — тут же сообщил я подопечному. — Конец связи, до перекрестка.
Оставив в покое рацию, я достал бинокль. Пока что слабый свет фар был заметен лишь в тени деревьев. Колонна спускалась с пологого холма, заросшего высоким кустарником. Быстро доедут — ишь, как «реношка» вжала! Торопятся товарищи с кордона.
Нервно мне что-то. Через несколько минут колонна была видна уже очень хорошо. На развилке головная машина колонны останавливаться не стала, сразу пошла домой, остальные потянулись за ней.
Кроме нашей приманки.
— Командир, наблюдаю силуэт на дороге! Один человек, стоит, машина пока в стороне, ее не видно.
— С биноклем?
— Лишнего требуешь, говорю же, только силуэт! Рук не различить!
Свершилось, Жан Ренггли остановился и тут же замер, превратившись в чугунную статую, такие было модно устанавливать на тротуарах.
Пш-ш-ш…
— «Престо», оживи! Что ты как замороженный… Слезь с машины, присядь, потрогай чего-нибудь, покачай головой, помни колесо.
— Да, сейчас сделаю!
— Не волнуйся, мы почти рядом, видим тебя очень хорошо. А ты их видишь?
Он торопливо повернулся.
— Нет!
— Без наблюдения! Веди себя естественно. Все, садись и езжай в нашу сторону.
Глядя, как он торопливо взбирается на железного коня, я вспомнил полную драматизма знаменитую сцену из «Собаки Баскервилей», где трясущийся от страха будущий владелец поместья торопливо шагает в темноте, стараясь как можно быстрей попасть под защиту двух знаменитых авантюристов. А за ним по тропе летит зловеще светящееся фосфором Древнее Проклятие… Чуть не сожрали, кстати.
— Прибавляй ходу.
Сразу после изгиба дороги он остановился и побежал к нам.
— Куда, транспорт забери! — крикнул я. — И прячься вон туда. Не высовываться, Жан! Мы быстро.
— Едут, — спокойно предупредил Гоблин.
Осторожно высунулся из-за дерева. Что же ты, Олесь, без фар идешь? Солнце сбоку уже мешает, а вот в тени, что бросает на дорогу стена леса, ничего не видно, так ведь и в кювет улететь недолго. Даже заволновался.
— К бою, — приказал я коротко, и мы встали на позиции.
Свернув за поворотом с дороги, француз, как и было предусмотрено, укрылся в кустах за нами. Все произошло быстро, и это хорошо, потому что никакого удовольствия от процесса нейтрализации я не получил.
Уазик перед поворотом предусмотрительно сбросил скорость и неторопливо выкатился к нам. Скорее всего, Олесь тоже выбрал бы это место: отсюда удобно следить за удаляющейся жертвой. Но следить было уже не за кем, а времени у него не оставалось. Не знаю, успели ли они что-то разглядеть с левой стороны, — солнце висело прямо над вершинами деревьев. Яркий свет в глаза.
И мерцающая крестообразная вспышка немецкого пулемета.
Гоблин дал четыре короткие очереди, этого хватило…
— Мишель, они мертвы?! — крикнул Жан позади с истерикой в голосе.
— Они летят, — холодно ответил Гоблин, доставая из кобуры пистолет. — Дуэли не вышло. Пошли, посмотрим.
— Жан, подключайся! — приказал я. — Оттаскиваем, прячем как можем. Брать целое оружие, патроны, если есть — рации и записные книжки… Что, Мишган, как думаешь, завтра их начнут искать?
— Стопудово. По крайней мере одна рация у них была, сам видел.
— Тогда к избе. Немного очухаемся — и за работу, за ночь нужно собрать передатчик. Жан, давай на дорогу, наблюдаешь, рацию у Михаила возьми.
Что за жизнь такая… Не хочется мне идти к парящему автомобилю, в котором лежат мертвенно расслабленные тела. Французу — тем более, на место бойни смотрит с ужасом. Ничего, брат, привыкай, ништяк на Платформе не бросают. Сейчас тебя Гоблин научит.
ГЛАВА 12
Возвращение
Непростые решения сложных вопросов
Дикая природа — лучший строитель. В условиях Платформы той степени надежности, с которой она спрятала и защитила от посторонних глаз поляну с локалкой, рукотворно не добьешься. Можно, конечно, городить охранные системы, монтировать объемные датчики, изгороди, ставить вышки с охраной, тем самым выдавая себя с головой. А ведь закон контрразведки прост: сделай так, чтобы твои враги не захотели узнать. Что узнать? Да что угодно, касающееся тебя. Главное, чтобы не заинтересовались. Потому что если заинтересуются, то достаточно скоро вызнают все.
Природная маскировка надежней.
К поляне не продраться, кругом заросли, бурелом. Я уже говорил, что голодного хищника это не остановит. Но только в том случае, если он почует добычу. Лесные звери не любят ломиться через дебри, это напрасная трата калорий. Они ходят по набитым тропам или сидят в засаде возле них. Если же медведь или рысь захотят подобраться к нам поближе, они сделают это без шума и пыли, встречайте с танцами.
Человек, если он не подготовлен специально, так не сможет.
Давно мечтаю создать школу сталкеров — Сотников не выделяет ресурсов. С грустью понимаю, что он прав, сталкер — спец штучный, много ли их надо. Обучение стажеров всем премудростям нашего дела проводится в индивидуальном порядке. А вот скаутам нужные науки преподают — даже Гоблин одно время повыпендривался в преподах… Все мальчишки Замка умеют тихо проходить через валежник. Хитрость заключается в постановке ноги, как это делает хищник. Правую выставляешь вперед и начинаешь прощупывать — что под ней, хрустнет? Вес остается на левой. Еще и ступней покачать стоит, так можно раздвинуть предательские ветки. И только осознав, что под ногой есть надежная опора, переносишь вес тела. Любой котяра это делает на автомате с рождения, присмотритесь. Человеку приходится привыкать. Долго.
На курумнике или галечнике — наоборот, лучше сразу ставить ногу, под ветром и дождем камешки притерлись, и бередить их не стоит, будут шуршать, а ночью этот звук слышен. В наклонную мокрую поверхность ступню надо буквально впечатывать, тогда даже дешевые резиновые сапоги не будут скользить, удерживая тебя на залитой палубе.
Обучают пацанов и хождению по-индейски.
В лесу нормальные люди не бегают, а быстро ходят. Бег — случай экстремальный, лучше им не злоупотреблять: запросто можно если не сломать, то вывихнуть сустав, упасть, повредить оружие. В рейде это порой смерти подобно. При таком способе передвижения вам придется косолапить, идти валко, шаг начинать с мизинца, перекатывая ступню по всем пальцам, до большого и соответственно полной опоры. При сноровке вваливаешь по лесу бодренько, частично исполняя ощупывающий принцип «хищник на сухих ветках». И долго не устаешь.
И вот еще, важное: как и при передвижении по валежнику, для индейской ходьбы требуется простая мягкая обувь, я уже в который раз рекламирую мастеровых Замка… Кожаные сапоги с достаточно гибкой подошвой. Или вообще аутентичные мокасины. Сколько ни старайся повторить это в берцах, все едино будешь выглядеть слоном в посудной лавке.
Все, доклад закончил.
Уже под утро сработал самострел, установленный почти у торца просеки, неподалеку от магистрали. Оружия в группе теперь навалом, на просеке заряжен еще один гладкий ствол, второй живописно висит у камина. Четыре трофейных «форта» лежат в избе, а автомат в дуршлаге оказался один, и разбил его Гоблин, как и командирскую рацию, чисто в хлам… Записных книжек не обнаружили. У двух бойцов при себе были севшие смартфоны, молодняк по старой памяти какое-то время таскает девайсы, пытаясь их как-то использовать. Заметки, тексты книг, а больше игрушки… Зарядок у меня нет, так что оживлять и, при необходимости, ломать эти телефоны будут спецы Вотякова.
Заслышав отдаленный звук дуплета, мы с Мишкой подскочили. Я в это время работал на связи, пару секунду думал, что делать, потом дал отбой. Мы, схватив оружие и наказав французу оборонять цитадель до последней капли крови, пошли разбираться. Оказалось, тревогу подняла молодая сова, почти совенок. Кинулась к земле за мышью, дурочка, и налетела на проволоку. Крылья целые, но ушиблась, а больше напугалась.
— Ну вот, а ты еще и гранату хотел поставить на растяжку… Жалко.
— Еще бы! — кивнул Сомов. — Маленькая совсем.
— Я про гранату.
— Гы! Дуней назову! — неожиданно сказал Мишка, поднимая перепуганную птицу. — Я птичак люблю.
— Какие еще Дуни? Очухается немного — и полетит.
И тут эта самая Дуня неожиданно протянула крылья вверх, натурально обнимая Гоблина за шею, после чего принялась легонько постукивать клювом по подбородку орнитолога. С ума сойти, никогда такого не видел!
— Дуней! — подтвердил Мишган. — Подлечу, обогрею, накормлю. Давно, понимаешь, хотел завести себе домашнее животное.
— Это не животное. Да и дома у тебя нету.
— Какая разница? Думает, хищник, все боятся. У нас с ней много общего! А дом будет, пора строить.
Я офигел. Гоблин собрался обзаводиться приличным жильем. Да… Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
Домой хочется.
Сколько можно мотаться по лесам и полям без нормального питания, полноценного отдыха, теплой постели. Каждый день — чужое, неродное… Надоела мне эта поножовщина. В голове мешанина образов, голосов, запахов. Вот мы стоим на стартовой платформе. Легкий толчок, тошнота, марево вокруг, секундное отрицательное ускорение, как на лифте, — это уже Земля, странный дом на территории гостиничного комплекса. Первые впечатления, стрельба, бандиты, новые знакомые. И все это под пугающий камнепад со взбесившихся небес… Мимо пронеслось Черноморское побережье Кавказа, избитое небесами и залитое холодными дождями, предгорные равнины Краснодарского края, похожие на швейцарский сыр с дырками, загадочные дольмены в узком ущелье. Немного грустный волшебный лес северного берега Хуанхэ, суматошный, шумный, пропитанный резкими запахами Пекин — скоро от всего останется лишь избранное. Как в браузере.
В памяти останутся поиски, таинственные пропажи людей, похищение небесными силами авиационного специалиста, дальний рейд. Встречи и еще раз встречи, пугающие рассказы, безнадежность бытия… Разрушенные города по пути, заброшенные поселения… Редкие общины, пытающиеся выжить самостоятельно, конфликты, будто их не хватило в прошлой жизни!
Тяжело будет вспоминать.
Часа два назад случилось странное: у меня возникло стойкое ощущение, что командировка окончена. Как когда-то на Земле, оно же возникало за пару-тройку дней до окончания отпуска. Правда, я, как и многие из друзей и коллег, частенько в отпуске зависал в Нижнем и около, на дядиной даче или в Городце. Но и выезжать доводилось. В новой обстановке время летит всегда быстро. Смотришь на календарь — бах! — а уже того… Пора назад. Последние два дня проводишь уже не в том праздничном настроении, что было вначале. Как-то вдумчиво. В Черногории хорошо, а домой охота, соскучился по знакомым с детства местам, сил больше нет, впечатления не удерживаются, вываливаются из памяти — хватит!
К своим хочу, к родным. Нервным стал, дерганым. Чувствуется износ.
Француз ждал нас у порога.
— Никто не звонил?
Комендант крепости испуганно оглянулся. Что-то я игривый какой-то, надо завязывать с приколами. Так ведь какое хорошее дело сделано, есть связь!
Антенну мы установили быстро. Столб был подготовлен, оставалось лишь закрепить на нем две антенны: направленную типа «двойной квадрат» и штырьевую, протянуть кабель к трансиверу. На крышу мне лезть не пришлось; конструкцию подняли, прислонили к козырьку крыши и вкопали в землю, закрепив на расчалках. Дальше повозились — столб должен поворачиваться вокруг своей оси, ставили довольно сложный хомут. Хорошо одно: если в вашем распоряжении есть такой человек, как Гоблин, подобная операция не представляет хотя бы физических трудностей.
Первый сеанс проходил напряженно.
На дворе шалил ветерок, он подвывал в трубе, пугал, предупреждал… Наверное, подобное чувство, сидя на льдине, испытывал легендарный советский радист Кренкель и партизаны Великой Отечественной войны, самолетами заброшенные в леса под Ровно. Достанет или не достанет? Мы одиноки или в компании?
Большие опасения вызывал горный хребет Этбай — он стоит на прямой линии с Замком. Поэтому я больше надеялся на то, что мой сигнал услышит берлинская станция, и здесь в первые минуты контакта могли возникнуть сложности: ведь по сути наших проблем можно говорить только со скремблированием. Скремблер — шифратор или маскиратор речи в канале — прибор в виде встраиваемой платы, кодирующий передаваемую речь при отправке сигнала и воспроизводящий при получении. Если коротко, то Гоблин меня поймет. Вотяков поймет. А остальные, если скремблер хороший, услышат непонятное бульканье, барботаж, как мы говорим, резкое снижение разборчивости и узнаваемости речи. У нас скремблеры хорошие, вместо голоса гонят цифровые пакеты. Через свою рацию, подключив ее к трансиверу, сожравшему все гроши, честным трудом заработанные коллективом, я и собираюсь вести радиобмен.
Дело было в три часа ночи.
— «Шпандау», здесь «Кастет», шифр 0043, прием.
Эту фразу мне пришлось повторить раз пятьдесят, не меньше. И все это время несчастный Мишка стоял на улице и крутил за толстые ручки проклятый столб, подстраивая антенну. Проходит ли вызов в рубку, где радист спит на рабочем месте, либо сам сигнал слаб, не угадаешь без ответки… Берлинская станция вспомогательная, там напряженки нет.
Наконец меня схватили, и совершил этот героический подвиг Корнелиус Герхард, молодой начрадиоузла Берлина по кличке Корень.
Шифр 0043 означает, что спецгруппа находится к северо-востоку от Замка Россия, достаточно далеко от него. В соседях есть недобрые люди, и они активны. Однако мы живы-здоровы, с трудом, но пробираемся домой, имеется срочное дело. От волнения Герхард заговорил по-немецки, да с такой скоростью, что разобрать что-либо возможности не было. Я махнул рукой Жану, чтобы он остановил Гоблина: луч на Берлине, крутить не надо.
И тут связь рухнула, причем не по моей вине, бывает же такое! Минут пять после облома я приходил в себя. Проверил рацию, кабель — нет, не моя вина. Постучавшись несколько раз, взял паузу.
Тут Дуня и прилетела. Теперь сидит на лавке, смотрит, знакомится. На удивление спокойная птица.
— Загадит все кругом, знаешь, как они умеют?
— Уберу, не вопрос, — ответил мне Мишка, давая понять, что от совы он не избавится, потащит домой. — Чего ждешь?
— Пусть немчура спокойно починится, свяжется с Замком, доложит. Через сорок минут попробую.
Он прилично устал, да и я тоже, самое время для кофе, сохраненного теплом нагретого камина. Пара лепешек, полкруга копченой колбасы типа краковской пробудили новые силы. Нервы разгладились, ум прояснился, и я сообразил, что две боковые расчалки вполне можно было закрепить за углы дома. Для двух колья удалось забить. К этому времени непогода утихла, ветер шевелил верхушки деревьев, еле видимые в темноте. Мы немного повозились с антенной, для подстраховки поставив еще один трос как дополнительную расчалку. Устало оценивая итоги проделанной работы, Гоблин кивнул — крепеж выглядел надежно, тросики и колья достаточно жестко держат конструкцию. Но задержался, чтобы отлить.
Можно идти внутрь, передохнуть в тепле и уюте. И стучаться заново.
Станция работала на приеме. Стукнулся — безрезультатно. Постоянно светиться стремно, мощность большая. Если случайный перехватчик окажется в конусе направленной антенны, то инфаркт схватит — что это за неизвестная радиостанция уровня радиоточки селективного кластера заработала поблизости?
— Цигель-цигель, камрад! Что скажешь, порадовал кого-нибудь? — мрачно усмехнулся вернувшийся Сомов. — Или мне придется одному бежать вдоль Сены? Слушай, Костя, а трансивер точно работает?
Не собираясь отвечать на три вопроса сразу, просто сделал звук погромче. Реального «pile up» — столпотворения в эфире — на Платформе не услышишь, но активность была: несущие, неразличимая болтовня на непонятном языке, щелчки входов…
— Ясная песня, эфир скорее жив, чем мертв, — сказал напарник.
А я бросил гарнитуру на стол и пошел к камину за чайником. Подождем, ничего.
Сжигая время, в который раз после получения информации от прибалтов задумался об украинском вопросе. На этот раз в неожиданном ключе.
Факт: за период нашего, так сказать, отсутствия на Земле с Украиной что-то произошло.
Очень нехорошее, может, даже страшное. Точно не скажешь, выясним позже. Но предположить могу — случилась какая-то большая драка между западом и востоком страны, к тому шло. А повод? Революция? Переворот? Румыния напала, Польша? НАТО? Но не война же с Россией, уж о таком повороте истории мичман БПК «Адмирал Юмашев» нам бы точно сообщил.
В былые времена Украина меня не интересовала вообще, как и друзей-знакомых.
Что там происходит, как они живут на своем глобусе и как собираются жить дальше — по барабану. Помню единичные всплески интереса во время первого Майдана, потом пошли свирепые, удивляющие внезапными вспышками ненависти ко всему русскому интернет-ругачки из-за какой-то косы Тузла, тогда украинцы проявляли полную решимость двинуть на Россию всю мощь своей армии для защиты этого песчаного островка… Так и не знаю, чем там дело закончилось.
Единственные впечатления от соседства с бестолковым родственничком: системное воровство газа как способ жизни, постоянная пропаганда анархии, неуважение к институтам власти, готовность к бунту и клич: «Во всем виновата Россия». Я воспринимал это почти без эмоций, как болезнь роста. Все надеялись на здравый смысл, на практичность, святость бизнес-интересов и просветление коллективного разума нации. Пусть тешатся. Это не наша страна. Из всего украинского мне был интересен лишь по-идиотски потерянный Крым, неплохая группа «Океан Эльзы» и яркая отдушина досуга — «Сталкер» вспомнился. Наверное, многие помнят эту легендарную игру, сделанную на Украине… В свое время мы крепко на нее присели, разрабатывали сценарии для полевых пострелушек, старались не пропускать ни одной схватки в заброшенных цехах. Дома играли по сети, соревновались. Книги читали, один бог знает, сколько их наштамповали…
И меня всегда занимало: отчего в эту игру вшито критическое неуважение к любой власти? Ну вспомните же! Зона с обширным паноптикумом монстров, с аномалиями, артефактами, выбросами и небольшими группами людей. Внутри Зоны все приключаются. И это мистическое пространство охраняет и не пущает несчастная украинская армия, стоит по периметру и на внутренних блокпостах. Она же — главный враг сталкера. Именно так, армия, а не монстры или бандюки! В армию положено стрелять, и я долго не мог привыкнуть: зачем, почему? Нормальные государевы люди, копия наших, в такой же форме, с такими же уставами и оружием, дети СССР, делают свое дело, у парней приказ. Зачем в них стрелять? А это условие игры. Вдумайтесь.
Родные вертушки Ми-24 положено сносить из граника. Вопрос: а почему не «Апачи»? Почему страшную Зону, угрожающую существованию всего цивилизованного мира, охраняют не войска ООН или паскудной НАТО, по которым я бы и в реале шмальнул с превеликим удовольствием, а назначенные крайними в этой ситуации украинские вояки? И их же послушно убивали, валили со всем старанием.
Других силовых структур в игре нет, ментов и эфэсбэшников создатели словно специально выкусили. Есть различные сообщества сталкеров и бандиты. Группировки откровенно мутные. Вот, например, «Свобода» — анархисты нечистой воды, идеология неясна. «Долг» — военизированная правая организация, старающаяся установить в Зоне свои понятия, остальные цели тоже непонятны, во всяком случае, для их осуществления не стоит ехать в Зону. «Монолит» — секта безмозглых фанатиков. Позже появилось какое-то «Чистое Небо» — фракция уютно устроившихся сидельцев на Болоте. Больше-то негде.
А бандиты, между прочим, изъясняются на псевдоуральском уголовном бодрячке, а не в харьковском или одесском стиле, как должны бы по идее.
И вся эта орава живет по старым добрым принципам — «Моя хата с краю» и «Каждый сам за себя». Никто не собирается ходить групповыми рейдами — очень редкая тема действовать по плану, вырабатывать стратегию, предпочитают отсиживаться на базах и зависать в кабаках, на карте оперируют одиночки-аферисты.
Всем плевать на Украину, Россию и остальной мир. Интересует только хабар, ништяк.
Черт, даже такая мелочь, как компьютерная игра, падая в незрелые умы, способна вбить в голову юнца далеко не самые правильные установки. Это воздействие нивелируется, если общество способно к самоорганизации и самообучению. А если нет?
— Мишка, ты в Дагомысе, в Аше или еще где что-то об Украине слышал?
Он перестал гладить птицу и смешно наморщил лоб.
— Ни разу… Сам подумай, Костя, люди не знают, кто за ближайшим углом стоит, какая Украина? Слушай, а может, у них еще раз ЧАЭС бабахнула? Обан-бобан, точно! — Гоб быстро разгорячился, аж вскочил, напугав заснувшую сову. — Сразу несколько, внутренняя диверсия, война и раскол страны! Подозрение пало на Россию, на кого же еще! Киев в руинах, а тут и метеоритная атака подоспела.
— Ну да, версия на загляденье. — Я глянул на часы. Мишка тоже.
— Пора, — сказал он, смутившись. — Зови свой «Шенхаузен».
— «Шпандау»… «Шенхаузен» — позывной восточного блокпоста немцев. Миш, как только они починятся, сами выскочат в эфир.
Словно в воду глядел. Через несколько минут Берлин прорезался, взволнованно начав многократный вызов. Зацепились. Мишка вскочил опять, готовый рвануть к столбу антенны в качестве поворотного механизма, не я покачал головой: сигнал на четверку, работающую систему лучше не трогать.
Пока включался Замок, немец успел рассказать мне о событиях последнего часа. В Берлине была гроза, ветер северо-западный, порывами до двадцати пяти метров в секунду, повредило блок антенн. Наладили. В Замке на ноги подняты все!
Когда Корнелиус Герхард брякнул в Башню «общий подъем, наши на связи», Юры Вотякова там не было. Обычно он спит в личном закутке радиоузла, допоздна задерживаясь на работе. В этот же раз начрадиослужбы анклава ночевал в общаге, где ему выделена холостяцкая комнатка. На смене был радист из новеньких, парень немного растерялся от таких новостей и под аккомпанемент смачных немецких матов, несущихся из динамиков, побежал лично будить начальника, вместо того чтобы катапультировать шефа по проводному телефону. Бывает. Уже через десять минут о нашем появлении на родной планете знали все причастные к командировке.
Поняв, что в переговорах с давно пропавшими хочет участвовать Штаб операции в полном составе, Юрка хотел было организовать сеанс связи в президентском зале, дело-то несложное, однако Сотников дал отбой, и в результате в радиорубку Башни народу набилось по самую пимпочку.
Одновременно начался процесс грандиозного шухера. После команды Игоря Фокина по тревоге были подняты гарнизоны погранзастав «Западная» в степном районе возле Сены и «Тортуга», что на Волге, а также погранпоста в Березовом. Каир предупрежден о вероятности проведения в районе срочной спецоперации, египтяне тут же предложили поддержку. Из Берлина под моторами выходит «Нерка» с шестью спецназовцами из подразделения егерей Рольфа Холландера, задача: выдвинуться по реке вверх по течению и встать на траверзе Каира. Мы с Михой хорошо знаем этих зверей…
Любо-дорого! Приятно, черт возьми, осознавать, что ради двух сталкеров Россия поднимает такую движуху. Это они еще ничего не знают о вертолете.
Пш-ш-ш…
— «Кастет», ответьте «Шпандау».
— «Кастет» на связи, готов к сеансу.
— Как слышите?
— На четверку.
— «Кастет», «Башня» в канале ретрансляции, готова к сеансу, связь устойчивая, оператор «Эфир». Говорите.
Сам Вотяков у аппарата, такого дела Юрка никому не доверит.
Поздоровались коротко, сдержанно, хотя трудно было скрыть радость — друг на связи! Я и не собирался долго расшаркиваться. Насколько могу предположить, штабные на бегу заготовили целый список вопросов, листа на два. Поэтому пресек сразу, нагло заявив, что времени очень мало, а дело не терпит отлагательств.
Рассказал о находке вертолета и о ситуации по теме.
— Командир, их там по стенам разметало, — тихо сказал Гоблин, пальцами отщелкивая длительность возникшей в эфире паузы.
— «Шпандау», связь есть?
— Ждите. Канал работает.
Ну, и пошла плясать губерния… Я торопился, нервничал. Список требуемого Сотников должен получить до начала сеанса работы на терминале поставки, иначе целый день будет потерян, и что случится с нами за это время, одни Смотрящие знают.
Но сперва я поинтересовался, как дошла посылка с Земли. Оказалось, что все ништяк! Мичман Кизим притащил на Платформу-5 тринадцать человек, включая всех, с кем мы познакомились. Ценный груз тоже дошел в исправности, Юрка весьма образно рассказал, как тщательно уложенные на плиту упаковки валились с терминала-приемника, потревоженные напуганными людьми…
Можете представить, как любопытно было Сомову?
Так вот, он встал, взял мой автомат и пошел к двери, коротко бросив, что направляется к просеке — посмотреть да послушать. Настоящий профессионал, учитесь, скауты сопливые. Лишь сказал глухо:
— Может, мышку поймаю, Дуня есть хочет.
Проблема есть. Зачастую только что пойманные хищные птицы отказываются трескать нарезанное сырое мясо. Сидят перед миской, смотрят… и не едят! Не воспринимают как пищу. А принесешь дикого голубя — порвут и сожрут вместе с перьями.
Ну, вы там очнетесь наконец?
— «Кастет», работаем.
— Понял, «Шпандау»… Эй, на барже! Приготовиться к приему списка требуемого для регламента! — Надоела мне субординация, отвык.
Это был очень ответственный момент, все переживал, лишь бы связь, по закону подлости, не рухнула именно сейчас! У них там погода, как и здесь, с запада идет, вроде бы налаживается. Не хотелось бы споткнуться на самом важном.
Рядом с Вотяковым сел Дугин, а я усадил за стол француза, который, чуть заикаясь от волнения, после витиеватого приветствия начал зачитывать собственноручно составленный перечень. По мере поступления данных Евгений Иванович что-то уточнял, советовался с Юркой. Потом я это дело продублировал, уже на русском. Что характерно, у меня спецы ничего не уточняли, понимали — бесполезно. Зачитывал: датчик такой-то, еще один… карбюратор в сборе, шланги, переключатель, лампочки, жидкости, муфта, опять датчик… и ловил острое дежавю, не понимая, почему оно возникло. Елочки острые, так ведь вся командировка прошла под знаком авиации! Эти термины и аналогичные названия еще при подготовке к рейду надоели хуже горькой редьки!
Я сразу предупредил ребят, что «виллис» не оставлю. Во-первых — жалко автомобиль, ценная вещь. Во-вторых, мы выдвинемся совместно. Гнать толком не обкатанную вертушку через Этбай я не позволю. Если случится вынужденная посадка, я должен оказаться рядом, и максимально быстро. В случае необходимости займем круговую оборону, будем дожидаться подкрепления.
Потом начали оговаривать способы и сроки доставки, нюансы технические и организационные, применение средств усиления, сопровождения и контроля. А жизнь-то налаживается, наши вписались! Ух, что сейчас начнется… Или вы думаете, что сталкеры спят и видят гордое оперативное одиночество в пампасах?
Напоследок микрофон взял Сотников.
— Костя, привет, родной!
— Приветствую, Алексей Александрович!
— Как ты, как Михаил?
— Живее всех живых! А вертушка годная, новая.
— Да перестань ты о вертолете, его мы заберем, не волнуйся, тут без вариантов, надо будет, все силы брошу… Ранения были, травмы?
— Никак нет.
— Берегите себя, мальчики. Мы тут все переживаем за вас. Константин, прошу обойтись без ненужного риска. Вы рядом, живы, и это самое главное.
Наконец дело было сделано, я вытер со лба холодный нервный пот… Ага! Это мне только показалось, что все! Вотяков заставил переключиться на штырь, для надежной пеленгации — полевые станции служб анклава одновременно начали ловить протяжный сигнал. Вот теперь действительно все, покеда, други, до следующей связи!
Еле скрипнула тяжелая входная дверь, из тьмы ночного леса в избу огромным привидением бесшумно перелился Гоблин, показавший на пальцах, что обстановка спокойная. Он сразу махнул глазами на рацию.
Читать бесплатно другие книги:
