Командорские острова Волков Алексей
В роли защитника британца неожиданно выступили собственные генералы. Нет, они не искали в его поведении смягчающих обстоятельств, разве что пытались понять суть задуманной интриги, но указали королю на несвоевременность приказа.
Британцы не выдают своих. Любая попытка ареста повлечет неизбежную схватку между английскими и шведскими кораблями. И пусть последних больше, но от потерь не застрахован никто. Как-то глупо терять корабли и людей накануне решительной встречи с врагом. Без того сколько потеряли от налета дирижабля!
Однако теперь приходилось быть настороже. Вдруг англичанин и тут задумал какую-нибудь пакость? Например, в решающий момент штурма нанесет удар в спину? Должна же быть какая-то цель в его появлении при дворе короля после того, как он столь деятельно принял участие в захвате Риги московитами!
Только собрались срочно послать к флоту гонца с приказом следить за британцами, как прибыл вестник от моряков.
Флот приступал к своей части операции. Больше ждать моряки опасались. Пока московиты не предпринимали против них ничего, но вдруг захотят повторить налет? С воздуха корабли беззащитны. Лучше воспользоваться благоприятным ветром и ударить по Динамюнде до очередной выходки противника.
Помимо этого, сообщалось, что британцы покинули эскадру. В кратком пояснении английский адмирал заявил, что в данный момент изгибы политики не позволяют в открытую выступить против московитов и надо дожидаться инструкций из Лондона. После чего все три корабля ушли в направлении на Ирбенский пролив.
С одной стороны, уход англичан даже радовал. В свете их участия в делах московитов. Лучше не иметь союзников вообще, чем иметь таких, от которых поневоле ждешь любой пакости.
С другой – бегство накануне сражения, после того как британский адмирал сам предлагал свои услуги, казалось подозрительным.
Если бы понять интригу! Но времени на понимание не было.
Почти одновременно с моряками прибыли с рекогносцировки кавалеристы. По их донесению, русская армия стояла совсем рядом, у Белого озера. Если точнее, в дефиле между озерами, упираясь флангами в их берега. С расстояния трудно было разглядеть подробности, вдобавок кавалеристы были быстро обнаружены, и пришлось в спешке уходить, потеряв во время погони едва не половину людей, но в главном сомнений не было – московиты решили принять бой и теперь укрепляли выбранную позицию.
Это была самая лучшая новость, которую слышал Карл в последнее время. Пусть позиция русских не давала атакующим простора для маневра, но стоит ли себя утруждать, имея отборную, прекрасно подготовленную армию? Одна решительная атака – и от противника не останется ничего.
К сожалению, позднее время не давало возможности завязать сражение уже сегодня. Даже при самом форсированном марше к моменту соприкосновения наступит темнота. Но ладно, ночь можно и потерпеть. А уж с утра…
Лишь двух вещей опасался Карл. Что московиты уйдут и тогда их вновь придется искать и что они попробуют напасть ночью. Но первое по размышлении показалось маловероятным. Не зря же вражеские полки заняли дефиле!
Что до второго, то часть армии пришлось держать всю ночь наготове. Как выяснилось – совершенно напрасно. Никаких попыток нападения не было. Лишь виднелись вдалеке костры, обозначавшие русскую армию. Да царила предгрозовая тишина.
Командор тоже подумывал о нападении на шведов под покровом тьмы. И быстро отказался от подобной затеи. Одно дело – налет ограниченными силами, и совсем другое – ночное сражение. На практике для нападающих оно не менее трудно, чем для подвергшейся удару стороны. Управление войсками неизбежно нарушается. Слишком многое приходится решать командирам всех звеньев. Если к этому добавить многочисленные случайности…
Ночные удары хороши лишь с прекрасно обученными войсками и подготовленными офицерами. Настолько оптимистично Кабанов созданную армию оценить не мог. Он и в грядущем дневном сражении настоял на оборонительной тактике. Принять шведские атаки на заранее выбранной позиции, использовать против них новые образцы оружия и лишь тогда, нанеся потери, обрушиться на врага всеми силами.
Да и что еще предпринять, когда основная часть армии еще не готова к всецело наступательным операциям? Большинство солдат не обстреляны, многие полки обучены формально, офицерский состав в них довольно посредственный.
Армия – система, на создание которой требуются долгие годы. Или же – тяжелые испытания. Как было в реальной истории. Но как раз тяжелых испытаний и связанных с ними людских и материальных потерь Командору и хотелось избежать.
Официально армией командовал Головин, неофициально – Петр, но во многом – Кабанов, чей военный авторитет почти никем не подвергался сомнению.
Теперь, когда угроза со стороны шведского флота была устранена, можно было не опасаться удара со стороны моря. А остальное должен был решить наступающий день… В самом же крайнем случае можно было отступить под прикрытие рижских бастионов и дать Карлу еще один бой.
Петр с вечера был возбужден. В составе экипажа он вылетал на дирижабле против шведской эскадры. Сравнительно легкий разгром грозного противника кружил царю голову не хуже вина. Сорокин тут же был произведен в генерал-майоры и контр-адмиралы, получил Андрея Первозванного и Георгия третьей степени. Ярцев стал капитаном первого ранга и кавалером Георгия четвертой. Получили денежные награды минеры и артиллеристы, а равно – захватившие остатки флота моряки.
В состоянии эйфории царь хотел немедленно отпраздновать грандиозную победу, и пришлось долго отговаривать его от этого.
– Пир перед сражением недопустим, государь, – твердо объявил Командор. – Флот разбит, зато с армией нам суждено встретиться уже утром. А для таких случаев лучше иметь свежую голову.
Его поддержали почти все. Как-то не с руки веселиться, когда завтра предстоит сойтись здесь же со шведами не на жизнь, а на смерть. В итоге перед войсками был отслужен благодарственный молебен, а само празднование перенесли на день. Вера в очередную победу теперь была крепка, как никогда.
О разгроме флота Карл узнал под утро от случайно уцелевшего и бежавшего из плена офицера. На самом деле побег был умышленно подстроен с вполне понятной целью, и цель эта была достигнута.
Король ожидал чего угодно. Вплоть до гибели от воздушного налета части флота. Но полного уничтожения… Тут поневоле задумаешься и начнешь колебаться: может, лучше повернуть, пока не поздно? Но отступить в виду неприятеля…
Нет! На суше московитам не поможет никакой дирижабль. Как и их артиллерия. Уж непонятно, каким образом им удалось с такой легкостью перетопить корабли, но в каждого солдата не попасть. На земле решает дело обученность армии, а кто может сравниться в том со шведами?
Карл хотел удержать новость в секрете. Но, как всегда бывает, скоро вся армия знала о судьбе, постигшей моряков.
Тайна – это наиболее быстро распространяющаяся информация.
Особенно если эта информация – плохая.
Среди солдат поползли разговоры, что московитам помогает сам дьявол. Чем еще объяснить потрясающую мощь и меткость артиллерийского огня, за несколько минут уничтожившего целый флот? Да и умение московитов летать по воздуху… Разве дано человеку такое?!
Но разве не является долгом христианина бороться с дьяволом везде, где только обнаружатся его следы?
В последнем особо убеждали пасторы. Вот только верили ли они сами в происки нечистого или все же допускали мысль, что на стороне московитов помноженное на некие технические усовершенствования умение да самое натуральное везение?
Карл сам не знал, во что верить. Но все же, стиснув зубы, убеждал себя в грядущей победе. Кто бы ему в данный момент ни противостоял. Моряком он не был, зато считал себя прирожденным полководцем. И уж ни в коем случае не собирался отступать.
Забрезжила заря. Поднимающееся солнце стало разгонять стелющийся по земле туман. День обещал быть жарким. Во всех смыслах. Вдали, там, где расположилась русская армия, виднелся воздушный шар. Еще один медленно поднимался в небо у самого озера.
– А ведь они видят каждый наш шаг, – заметил стоявший рядом с Карлом Шлиппенбах.
– Пусть видят, – отмахнулся король. – Скоро посмотрим, кто кого. Вот только сойдемся вплотную…
Сейчас в нем никто не заподозрил бы недавнего шалопая. Лицо не по возрасту суровое. Губы плотно сжаты. Взор пристальный, волевой. В голосе звучит командный металл.
Короткая молитва. Взмах руки – и ровные шеренги слаженно тронулись под барабанный бой. Следом тихо двинулись драгуны. Еще подальше – пушки. Но все-таки впереди всех ехал король со своей свитой.
Раз нет возможности осмотреть позиции противника с настоящей высоты, приходится это делать с высоты конского седла.
Но разве не так поступали любимые герои Плутарха?
И так тверда была поступь пехоты, что сомнения окончательно оставили юного короля.
– Ну, вот и славно, – хмыкнул Командор. – В обход они не пошли, а в лоб нас не взять.
В корзине кабаньера они были вдвоем с Петром. Царь был серьезен. Ни следа вчерашней эйфории на его лице не было. Да и как иначе, если именно сейчас будет решаться судьба кампании? В поношенном преображенском мундире Петр отнюдь не походил на повелителя самого большого по территории государства Европы.
В противовес ему Кабанов оделся как на праздник. Новый, с иголочки, камзол был украшен голубой Андреевской лентой со звездой, в петлице поместился орден Святого Людовика, галуны и пуговицы сверкали золотом.
Командору было непривычно выступать в бою разряженным павлином, но в глазах солдат генерал на поле битвы должен смотреться эффектно. Кроме того, пусть свои видят: начальство с ними, а не отсиживается на ближнем пригорке. Если же и находится там – так должен кто-то наблюдать за общей обстановкой, чтобы в решающий момент опять-таки оказаться в самом опасном месте.
В корзине были заранее сложены вымпелы. Оставалось лишь написать или начертить самое важное и сбросить вниз, а там стоявшие наготове казаки мигом доставят донесение адресату. Но вымпелы были приготовлены уже тем наблюдателям, которые поднимутся следующими. И Петр, и Командор не собирались проводить сражение, паря над полем боя.
Было видно, как солдаты внизу причащаются и немедленно спешат в строй. Вдали, принимая на ходу боевой порядок, виднелись ровные шеренги шведов.
– Спускаемся. – Кабанов подал условный сигнал, и наземная команда налегла на ручную лебедку.
Кабаньер потянуло вниз.
– Красиво шведы идут. – Петр старался, чтобы голос звучал спокойно, но это давалось ему с явным трудом.
– Главное – не подпустить их сразу для удара, – напомнил Командор то, что уже говорил много раз. – И от всей красоты останется один пшик.
Корзина почти коснулась земли, и сразу в нее полезли двое наблюдателей из отобранных и соответственно подготовленных офицеров.
– Пора! – Кабанов дождался, пока спустится Петр, и лишь затем спрыгнул сам. – С Богом, государь!
– С Богом! – эхом отозвался царь, направляясь к левому флангу построения.
– Как-то странно они стоят, – заметил Шлиппенбах.
В самом деле, вместо привычных линий московиты расположились на поле небольшими квадратами. В промежутках между ними застыли пушки с расчетами. Еще ближе к шведам располагались непонятно для чего предназначенные редкие цепочки солдат в непривычных зеленых мундирах.
– Хотят подражать римлянам, – отмахнулся Карл. – Напрасно. Только лишают себя возможности полноценно стрелять.
Его солдаты, как и положено, двигались трехшереножным строем. Так, чтобы иметь возможность при сближении дать по врагу полноценный залп.
Кавалерия продолжала держаться позади, готовясь добивать сломленного неприятеля.
– Солдаты! – Карл привстал на стременах. – Отомстим московитам так, чтобы навсегда запомнили!
Немногие могли услышать своего предводителя за мерным рокотом барабанов. Да и без перестуков – далеко ли может разнестись человеческий голос? Зато армия была едина в своих чувствах с полководцем. Отомстить за унижение страхом, за беспомощность, которую испытали на кораблях под сыплющимися с небес бомбами, за ночные налеты, за то, что посмели бросить им вызов…
И за барабанным рокотом не сразу услышали рокот мотора проклятого дирижабля…
– Юра! Действуй, как договорились. Удачи! Конец связи!
Командор дождался ответного пожелания, отошел от рации и легко запрыгнул в седло. Конь под ним был белым, заметным издалека. Чуть позади гарцевала неизбежная свита.
Кабанов рысью проехал вперед прямо к цепи егерей и зычно скомандовал:
– Огонь по готовности! Помните, чему вас учили! В первую очередь выбивайте офицеров! Попадете в солдата – тоже не беда.
Кое-кто из штуцерников невольно рассмеялся.
Цепь егерей привычно опустилась для стрельбы с колена. Точно так же поступили стрелковые команды обычных фузилерных полков. А спустя полминуты грянул первый выстрел.
Шведы поначалу не поняли, зачем московиты стали стрелять с дистанции, которую не пролетит ни одна пуля. Но тут упал один человек, другой, третий, и шагать сразу стало неуютно, а в душе непонимание стало тесниться под напором страха. Пока еще легкого, привычно загоняемого внутрь. Потери же все возрастали, и все чаще приходилось смыкать шеренги, заполняя места убитых и раненых.
Пули новых штуцеров были коническими. Такие летят точно и далеко, а заряжаются ничуть не медленнее, чем обычные шаровидные в гладкоствольные фузеи. В известной путешественникам во времени истории они назывались пулями Минье и использовались в середине девятнадцатого века. Как раз во времена Крымской кампании. Но здесь Минье надлежало изобретать нечто другое, если он захочет остаться в памяти потомков. Может, даже что-то вполне мирное, не имеющее отношения к смертоубийству.
– Яков Вилимович! Ваша очередь, – повернулся Командор к начальнику артиллерии своего крыла.
Гранье он, скрепя сердце, отдал Петру. Пусть левый фланг подкрепляют преображенцы и семеновцы, но егеря-то здесь. Значит, недостаток ружейного огня у старейших пехотных полков придется компенсировать более крепкой артиллерией.
– Пли!
Все же Брюс был на редкость способным человеком. Он сполна перенял методы подготовки расчетов, когда каждый человек делает при заряжании одно-два привычных движения. Плюс – заранее подготовленные заряды и стандартный калибр.
Пушки дружно полыхнули дымом, и первая партия ядер полетела к приближающимся шеренгам.
Часть чугунных шаров ударила с перелетом. Другие коснулись земли слишком рано и рикошетом устремились к цели. Некоторые все же пробили бреши среди ровной линии.
Шведы были опытными солдатами. Строй сомкнулся, вновь становясь ровной движущейся стеной, однако через десяток секунд орудия дали новый залп.
Никто из врагов даже не подозревал о том, что возможна такая скорострельность. И все же продолжали двигаться дальше, а в разрывы торопливо выдвигали пушки.
Часть русской артиллерии немедленно обрушилась на вражеские орудия. В небе возник дирижабль. Он зависал ненадолго то в одном месте, то в другом, и небольшие бомбы падали рядом со шведскими канонирами. Порою взрыв выводил пушку из строя. Если же нет, то гибель прислуги делала стрельбу невозможной. Плюс канониры гибли под пулями штуцерников. Наконец, шведам было намного труднее попасть в небольшие русские колонны, которые в другой истории возникли только во время наполеоновских войн и получили название «колонны к атаке».
Барабаны забили чаще. Это было последним шансом – сблизиться с противником как можно быстрее и уже в рукопашной переломить ход сражения.
На этом пути их ждал еще один сюрприз. Местность чуть повышалась, и старательно выкопанный вдоль всей линии ров заметили, когда он был уже рядом. Неширокий, метра три с небольшим, как раз чтобы не перепрыгнуть, и неглубокий, однако с отвесными стенками, чтобы не очень легко было спуститься и еще труднее – вскарабкаться наверх.
Поредевшие шеренги поневоле приостановились и немедленно получили залп картечью. Довеском к нему дружно ударили револьверные ружья. Дистанция для последних была такова, что большинство пуль попадали в цель. Если же учесть, что первым делом выбивались офицеры…
Шведы успели дать один ответный залп. Как было принято, больше дружный, чем прицельный. В ответ первые ряды русских колонн опустились на колени, давая задним возможность стрелять.
Залп, и опускается очередная шеренга. Еще один – и дружно приседает следующая. И так до самых последних. И торопливо посылают пулю за пулей егеря, и покрывают царящую трескотню громом своих пушек артиллеристы…
Шведские пули и ядра тоже сумели нанести противнику потери. Тем не менее происходящее больше напоминало расстрел. Вторая линия подоспела ко рву, когда от первой почти ничего не осталось. Сразу получила свою порцию картечи и пуль и торопливо устремилась в ров. Уже непонятно, с какой целью – все же атаковать или хоть на время укрыться от смертоносного свинцового ливня.
Это тоже было предусмотрено. Небольшие бомбометы, давно пристрелянные как раз для подобной цели, дружно громыхнули. Бомбы описали крутую кривую, упали в ров, и оттуда полыхнуло взрывами, а следом раздались вопли боли.
Тех, кто пытался вылезти на «русскую» сторону, встретили выстрелы ружей егерей, перезарядивших барабаны.
– Вперед! – Командор выхватил шпагу, показывая путь.
Колонны бегом бросились в атаку. Солдаты на ходу передавали вперед заранее изготовленные мостки. Переправа была тщательно отработана и не заняла много времени. Лишь некоторые батальоны развернутыми шеренгами выстроились вдоль края рва и наставили оружие на находившихся внизу.
Шведские солдаты были храбрыми вояками. И кто их упрекнет, что они стали сдаваться в плен? Не помирать же без всякой надежды не то что на победу, но даже на неравный последний бой?
Не все и не везде шло так гладко. В отдельных местах обрывки шведских линий пытались сопротивляться. Им на подкрепление двинулись драгуны. Лишь доскакать не смогли.
Гранье расчетливо выпустил по кавалерии ракеты. Свист, огонь и разрывы напугали лошадей, и вместо стройных шеренг поле покрылось носящимися в беспорядке в разные стороны всадниками.
– Клюгенау! Эта шеренга твоя! – Командор указал своему бывшему заместителю на самый большой шведский отряд.
– Яволь! – Клюгенау махнул своим егерям, и те торопливо двинулись на врага.
Шведы сноровисто вставляли в ружья багинеты, готовясь к рукопашной. Егеря двумя небольшими колоннами сблизились с неприятельским строем. Пользуясь тем, что штык не мешает стрелять, первые шеренги дали залп в упор, фактически без промахов, и лишь затем нанесли направленные удары.
Вражеская линия легко порвалась в двух местах. Колонны, повинуясь призывному взмаху своего полковника, развернулись и принялись методично перемалывать уцелевшие части шеренги.
Кто-то из шведов старался подороже продать свою жизнь, но дух большинства был уже сломлен разгромом.
Лишь местами еще кипела схватка. Вдали виднелся небольшой резерв, наполовину пехотный, наполовину конный. Только никакой роли он уже сыграть не мог. Разве что попробовать прикрыть отход своего короля, если тот попытается найти спасение в бегстве.
В ту сторону галопом помчались драгуны Шереметева. Впереди Кабанов заметил размахивающего шпагой Алексашку. Чуть приотстав, туда же неслись казаки.
Откуда-то выскочил разгоряченный Ширяев. В руке он сжимал повод второй лошади, на которой сидел какой-то полноватый швед без треуголки. Судя по шитью на мундире – какой-то генерал, уже успевший подрастерять былую спесь.
– Мы сделали их, Командор! – восторженно проорал Ширяев. – Сделали! Устроили Полтаву под Ригой! Пусть знают наших!
Кое-где еще слышались выстрелы, все еще неслась к выстроившемуся шведскому резерву кавалерия, но это были уже мелкие штрихи.
Шведской армии как могучей организованной силы больше не существовало. По крайней мере той ее части, которая высадилась в Прибалтике.
И торжествующе звучал над полем крик:
– Мы сделали их, Командор!
Часть вторая
Круги на воде
11. Прибалтийская осень
Деревья теряли остатки листвы. Уже не празднично нарядные, а невзрачные, пожухлые листья обреченно раскачивались вместе с кронами под порывами холодного приморского ветра, слетали то поодиночке, то небольшими группами, падали в грязь, словно норовя прикрыть ее от глаз путников, хоть чуть облагородить пейзаж.
Одни только наклонившиеся прочь от моря сосны стояли уверенные в себе, не боящиеся ни бесконечных дождей, ни зимних морозов. Хотя и под ними все было густо усыпано хвоей.
Впрочем, дождя, к счастью, сейчас не было. Даже солнце порой проглядывало в просветы уносящихся прочь облаков, словно надеясь своим мимолетным появлением немного скрасить довольно безрадостную картину.
Если только смотреть, то унылая, безнадежная пора.
Зато если слушать, то впечатление сразу менялось.
Откуда-то издалека, приносимый ветром, доносился бодрый перестук топоров. Еще подальше уже можно было расслышать взвизгивание пил. Еще дальше – людские голоса. Кто-то покрикивал, кто-то что-то указывал, кто-то просто тянул монотонную песню, некое подобие своеобразной шенги, знакомой каждому, кто хоть раз выходил в море.
Деревья наконец чуть расступились, и лорд в очередной раз поразился кипучей энергии молодого царя.
Здесь, между Ригой и Динамюнде, вырастала новая верфь. И не только верфь. В нескольких местах уже виднелись остовы новых кораблей. Повсюду трудились люди. Судя по одежде, лишь в крайне малой части своей из местных, а в большинстве – присланных или пригнанных сюда из России.
Иногда среди сермяг и зипунов виднелись военные мундиры и просто немецкое платье. Петр не делал особой разницы в положении подданных. Если работать, то уж всем, невзирая на сословие и древность рода. Труженик по натуре, монарх сам старался быть примером во всем. И в трудах, и в гулянках.
– Быстро строят, – заметил, оглядываясь, лорд Эдуард.
– Все равно до зимы корабли спустить не успеют, – с видом знатока отозвался сэр Чарли. – Да и лес, как всегда, наверняка сырой. Спешат так, что не успевают высушивать.
Лорд посмотрел на своего друга и возразил:
– Какие плавания зимой? Зато к новой навигации у Петра уже будет здесь небольшой флот. С лесом серьезнее. Но зато темп…
– Да, энергии у царя Петра хоть отбавляй, – согласился Чарльз. – Вы не считаете, дорогой друг, что подобное возвышение России может нести нам угрозу? Очень уж у них убедительные победы.
– Несомненно. На мировой сцене появился новый игрок. Надо приложить все усилия, чтобы он стал нашим союзником хотя бы на ближайшее время. И заодно спланировать новую стратегию в наших отношениях. Вряд ли нам удастся укоротить их так просто. Значит, надо искать другие средства воздействия.
Карета между тем поравнялась с первыми работающими. Мужики практически не обратили на нее внимания. Мало ли кто может приехать на стройку? Да и какое им дело до снующих господ? Работа намного важнее.
А вот искать царя не пришлось. Может, он заметил сам, может, успел доложить кто из приближенных, однако Петр оказался у кареты достаточно быстро. Разгоряченный, в распахнутом, несмотря на холодный ветер, камзоле, отнюдь не производящий впечатление государя.
– Приехали! – Петр без этикетных экивоков, как старых знакомых, поочередно обнял приехавших дипломатов.
От царя пахло потом и табаком.
– От души поздравляем Ваше Величество с громкими победами над шведской армией и флотом, – освободившись, вежливо склонился лорд Эдуард. – Европа потрясена грандиозными свершениями вашего государства и рукоплещет Вашему Величеству.
Слушать подобное было приятно, и Петр не сдержал улыбки:
– Ничего. В ближайшее время у нас будет флот на Балтийском море. Я уже отдал распоряжение, чтобы товары доставляли в Ригу. Думаю, что это послужит к взаимной выгоде наших стран. Как добрались? Я ждал, что вы прибудете морем.
Государь посмотрел на покрытую волнами реку.
– К сожалению, в последнее время обнаглели шведские каперы. Они не обращают внимания на флаг и нападают на всех, идущих в эту сторону. Не поверите, но, по нашим данным, уже потеряно минимум четыре британских торговых судна. Наше правительство решило, что данное положение несовместимо с интересами подданных короны.
Это было правдой. Политика политикой, а убытки убытками. К последним англичане всегда были особо чувствительны. Горе тому, кто посмеет встать между джентльменом и его прибылью!
Унизительно послам великой державы высаживаться в Кенигсберге, а дальше плестись сушей по непролазному бездорожью. Еще хорошо, что через цивилизованные земли Пруссии и Курляндии. А если бы через кишащую разбойниками дикую Польшу? Но и стать жертвой шведских каперов было недопустимо, а прибытия военных кораблей можно в этом году не дождаться. Их посылка, по сведениям дипломатов, была делом решенным. Однако навигация скоро должна была подойти к концу. Максимум два месяца – и из-за ледостава плавание станет невозможным. Вполне вероятно, что командование задержит корабли до середины будущей весны, чтобы не гонять их понапрасну.
Ждать полгода… Что еще за это время успеет выкинуть неугомонный русский царь со своими талантливыми помощниками?
Нет! За ним глаз да глаз нужен. Не говоря уже о делах сугубо личных, но оттого не менее важных.
– Ничего. – Теперь Петр взирал на строящуюся верфь и растущие остовы кораблей. – К весне спустим на воду флот, тогда всерьез займемся предотвращением этого безобразия. Если до этого времени Карл не согласится на мировую.
Британцы знали, что конница в победоносном сражении подвела. Шведы сумели задержать кавалерийскую атаку, а затем, во время погони, устроить небольшую засаду и даже нанести преследователям некоторый урон.
И уж совсем не показал себя заранее отправленный в обход отряд из двух пехотных полков и многочисленной кавалерии. Отступавшие шведы прошли сквозь него, как раскаленный нож сквозь масло. Пехота не устояла, а кавалерия понесла потери в напрасной атаке и ушла в сторону от места прорыва.
Во всей разыгравшейся суматохе королю удалось ускользнуть. Сейчас он, по имевшимся сведениям, находился в своей столице и лихорадочно собирал новые войска, взамен безвозвратно утерянных под Ригой. Даже в Лондон и Амстердам посылал в надежде на помощь. Только недавние союзники отнюдь не горели желанием влезать в чужие разборки.
– Флот Его Величества будет сопровождать британские корабли. Но приказ четок – при нападении на наших подданных уничтожать всех нападавших без разбора, однако в войну не вступать ни на какой стороне.
– Понятно.
На англичан как на союзников Петр не рассчитывал, поэтому даже подобное заявление выглядело для него дипломатической победой.
Хотя у его собеседников создалось впечатление, что русский царь и на этот раз имеет в запасе какой-нибудь козырь, позволяющий и здесь устроить убедительную победу.
По мнению дипломатов, сделать это было намного труднее, чем на суше. Просто потому, что у Петра пока не было кораблей и, главное, – достаточно опытных моряков. Флот ведь не появляется мгновенно по мановению волшебной палочки. Даже если эта палочка в руках у монарха. А пришедших с Командором не так уж и много. Пакостей противнику они могут натворить, но разбить…
– У нас тут уже заложено два корабля и три фрегата. Как только прибудет лес, заложим еще, – гордо сообщил Петр. – До зимы должны успеть сплавить. Приходится одновременно обустраивать верфь и сразу строить на ней суда. Очень не хватает людей. Особенно – опытных мастеров. Да и простых работников тоже. Здешние крестьяне слишком тупы и ленивы. Приходится вызывать людей из самой России. Там они попонятливее. С мастерами похуже. На два флота их не хватает. Не поможете нанять у себя? Или в Голландии? Я отписал Крюйсу, но ответа пока нет. Прямо не знаю, что и делать.
– Мы со своей стороны готовы помочь Вашему Величеству, – склонился лорд Эдуард. – Но считаю своим долгом предупредить: дело это достаточно непростое. Верфи в Британии загружены. Работы очень много. Сами знаете: обстановка в Европе вновь напряженная. Приходится готовиться к возможной войне. Вот если бы Ваше Величество согласилось выделить в подобном случае некоторую часть своей армии…
– У нас тоже война, – отрезал Петр. Но не грубо, а не пошли бы вы, мол, сами знаете куда, а лишь в значении «не могу».
– Война не вечна, – философски заметил лорд Эдуард. – Рано или поздно закончится. Но хотя бы ваше принципиальное согласие в случае большой европейской стычки занять нашу сторону…
– Давайте не заглядывать так далеко, – ушел от ответа Петр и сразу перевел разговор на другое: – Где остановились? Обедали?
– Пока – на постоялом дворе, – на этот раз ответил сэр Чарльз. – Немного перекусили с дороги.
– Немного – не годится. – Петр посмотрел на небо, как раз сейчас покрытое прилетевшими облаками, словно пытался определить время по положению отсутствующего солнца. – Приглашаю на обед. Заодно и обговорим основные новости. Ничего особого пообещать не могу, но голодными не уйдете. А уже вечером устроим небольшие посиделки.
– Простите, я что-то не вижу тут ни Меншикова, ни Командора, – словно вскользь заметил лорд.
– Их здесь и нет.
– Где же они?
– Гоняют остатки шведов по всей Прибалтике, – с довольной усмешкой сообщил царь. – Сейчас вот под Нарву подались.
– Почему под Нарву? – На бесстрастном лице лорда было написано искреннее недоумение. Мол, где Рига, а где – Нарва.
– Потому что Лифляндия и Эстляндия уже очищены от вражеского присутствия, – весело поведал Петр. – Население дружно присягнуло на верность России, а остатки шведской армии частью пленены, частью уничтожены, а частью бежали в Ингерманландию. Вот Командор их там и добивает. Раз по-хорошему не хотят.
Новость произвела впечатление на дипломатов. Они-то думали, что успехи Петра пока ограничились одним разгромом шведов под Ригой, а оказывается, весь край успел отойти под державную руку нового государя. Тут было над чем подумать. Скорее даже – пожалеть, что какие-нибудь меры принимать уже поздно.
Или тревоги напрасны? В конце концов, победа в одном сражении – это еще не победа в войне. Армия Петра оказалась лучше подготовленной, чем кто-либо мог предположить. Вдобавок использовала новые приемы и новое оружие. Все это можно перенять, было бы время. Если же учесть, что Швеция отделена от захваченных областей морем, то у Карла остается шанс на реванш. Да и денег в русской казне для длительной войны нет.
Но главное не в этом. Исчезнет Швеция с мировых карт как могучее государство – и что? Главное – это перенять опыт русских, получить образцы оружия и затем уже использовать полученное против врагов цивилизованного мира. Будь то Франция или та же Россия.
Одновременно с закономерными в подобном случае сомнениями лорд Эдуард испытывал невольное удовлетворение. Он знал, кто именно являлся косвенным виновником побед, и не мог не одобрить выбор своей единственной дочери.
Петр тем временем отдал какие-то распоряжения и без приглашения полез в карету к британским дипломатам.
– Какой-то части шведов удалось удрать к Ревелю и там погрузиться на корабли, – повествовал царь по дороге. – Большую часть беглецов удалось догнать и пленить, но, увы, не всех. Еще кто-то рассеялся по Лифляндии и Эстляндии и пополнил гарнизоны крепостей. А дороги здесь сами видели какие. Пока подтащишь артиллерию, зима наступит. В основном справились. Но Нарва… Сказывают, там самый сильный гарнизон в Ингерманландии. Плюс – хороший комендант.
Царь сделал паузу, и в нее вклинился сэр Чарльз:
– Позвольте узнать. Какую именно территорию вы собираетесь присоединить к России?
Британцы ничуть бы не удивились, услышав в ответ, что всю Швецию. Но царь был сравнительно скромен. Сравнительно – ибо за пару лет до этого мечтал всего лишь о клочке земли у устья Невы. Аппетиты растут быстро. Был бы стол накрыт.
– Отсюда и немного за Неву. Там бывшие русские земли. Нам много не надо. Иметь выход к морю для торговли с европейскими странами, плюс как-то обеспечить его безопасность, – успокоил дипломатов Петр и рассмеялся. – Король польский Август торчал во время нашей баталии со шведами в Риге, так, узнав о результатах, ажно перекосился весь. А потом долго пытался нас убедить, что Лифляндию мы должны отдать ему. Он, оказывается, на нее тоже виды имел.
Тут позволили себе улыбки даже флегматичные англичане. Где ж это видано, чтобы завоеванное отдавали другим просто так? Сверх того, Польша издавна находилась под влиянием Франции, и уже поэтому ее усиление было нежелательным.
Но хорошая сторона в желании Августа тоже имелась. И весьма неплохая сторона. Вот только как воплотить ее в жизнь?
– Нам не до войн, – перескочил на другое Петр. – Столько всего предстоит сделать! Прежде всего – сломать всю прежнюю систему воспитания дворян и бояр, чтобы были знающими, полезными сынами Отечества. Я своего сына отправил вместе с Кабановым. Пусть учится, как воевать надо.
Собственно, царевича Алексея Кабанов сам упросил отдать ему на воспитание. Командор со своими товарищами помнили о последовавшей за смертью Петра эпохе дворцовых переворотов и старались как-то избежать этого. В том числе – соответствующей подготовкой наследника. В их прошлом этим всерьез не занимался никто, зато спросили с царевича по полной.
Резон был прямой. Государство не может существовать без порядка. Основой же его всегда была преемственность власти. Любой временщик на троне может оказаться вредителем. Что ему до страны, в которой он дорвался до власти? А вот если та же власть дана свыше как тяжкая ноша, то тут поневоле отношение к ней будет иным. Заодно у любых желающих устроить переворот будет выбита почва из-под ног. Стоило Павлу принять строгий и четкий Закон о престолонаследии, и никаких попыток выдвинуть на роль монарха «своего» кандидата больше никем не предпринималось. Исключения – неудавшаяся попытка декабристов создать полицейское государство задолго до большевиков и удавшийся заговор самых разнообразных предателей в феврале семнадцатого.
Но на то, что ниспровергнет Россию спустя двести с лишним лет, напрямую Командор повлиять не мог. Лишь предпринять кое-какие меры, которые, возможно, смогут помешать этому. Например, он постоянно втолковывал Петру о необходимости сохранения патриаршества. Веское слово главы Церкви в смутное время может сделать многое, даже если заколеблется трон. Какие бы модные течения ни завладели верхушкой, простой народ долго, при удаче – навсегда, останется верующим в традиционные русские истины. В том числе – в высшие христианские ценности. Есть такое свойство у религии – объединять. В отличие от поздних материалистических учений, превративших человека в обособленный атом, из отвечающей за свои поступки личности в самодостаточного потребителя.
Все это не было сказано. Да и никто из едущей в карете троицы, в отличие от нечаянных путешественников по времени, не знал о возможном, теперь уже будущем. Их всех интересовало сейчас совершенно другое. Петра – текущие проблемы государства, не только не исчезающие, но нарастающие снежным комом. Лорда Эдуарда – в первую очередь судьба собственной дочери. И лишь о сэре Чарльзе ничего нельзя было сказать точно. Но уж вряд ли он думал о том, что случится лет через двести—триста.
– А леди Мэри? Вашему Величеству неизвестно, где она? – не выдержав, спросил лорд Эдуард.
– Отправилась с Кабановым, – отвлекся от размышлений Петр.
И лишь после сказанного до него дошла собственная бестактность. Существуют вещи, о которых с приличными людьми не принято заговаривать вслух. А уж тем более – с отцами.
– То есть с армией. Ваша дочь живо интересуется всеми новинками, которые используются в военном деле.
– Я хочу ее навестить, – твердо произнес лорд. При этом он никак не отреагировал на невольный неприличный намек Петра.
– Насколько безопасны дороги в присоединенных областях? – уточнил сэр Чарльз. – Не потребуется охрана?
– Охрану я вам дам, – отмахнулся Петр. – Хотя… Есть другой способ. Но придется немного подождать. Все равно так будет намного быстрее, чем плестись по здешним дорогам.
– Быстрее? – Лорд с сомнением посмотрел туда, где должно было лежать море.
Ветер клонил деревья, сообщая о разыгравшемся среди волн шторме. В такую погоду сушей путешествовать намного надежнее. И порою пешком дойдешь быстрее, чем под парусами.
Петр понял ход мыслей британцев и в очередной раз широко улыбнулся:
– Ветер уляжется, и доберемся за день. У нас это быстро.
И с намеком посмотрел на мрачнеющее небо.
12. Командор. То было раннею зимой
Если в той части Прибалтики, что называлась Лифляндией, царила грязь, то в ее северо-восточной части уже выпал первый снег. Ранний, только позавчера был Покров, но здесь были старые русские земли, следовательно, и зима начиналась намного раньше, чем в Европах.
По обочинам снег был девственно белым, каким бывает вскоре после первого снегопада, но на самой дороге уже был перемелен солдатскими сапогами и копытами лошадей, превратился в ту грязь, которую был призван скрыть.
Мороз стоял по российским меркам игрушечный – два-три градуса. Если бы дело касалось прогулки, никто бы не заметил. А двигаться без надежды хоть ночью обрести крышу над головой было уже зябковато. Пальцы, опять-таки, постоянно мерзли.
Мне, как начальнику отдельного корпуса и генерал-поручику, хоть всегда светила какая-нибудь лачуга на ночлег. Равно как и прочим генералам и полковникам. Но уже обер-офицеры зачастую спали вместе со своими солдатами прямо на земле или снегу.
Тут поневоле с ностальгией вспомнишь о вечно теплых карибских берегах.
Под Ригой шведская армия была разбита, как говорится, наголову, но это не значит, что она прекратила свое существование. Я не говорю об одиночках и небольших толпах. Какие-то подразделения сумели вырваться с рокового для Карла поля, какие-то даже не успели прибыть туда. Наш противник так торопился дать сражение, что даже не стал поджидать всех идущих к нему подкреплений. В какой-то степени это здорово ему помогло. Вряд ли несколько лишних тысяч сумели бы вырвать у нас победу. Шведы показали себя прекрасными вояками, они просто не ожидали всех новшеств, которые мы обрушили на их несчастные головы.
Организовать преследование на должном уровне мы не сумели. Наша армия имела еще массу недостатков. В числе их – маневрирование большими силами удавалось далеко не всегда и далеко не гладко. А уж кавалерия вообще показала себя, мягко говоря, не ахти. Если те же дворяне или казаки могли продемонстрировать весьма неплохую индивидуальную выучку, то вместе ставшие регулярными драгуны пока ничего из себя не представляли, а казаки являли собой некий аналог флибустьерской вольницы, и в правильном бою на них рассчитывать было трудно. Догонять шведские отряды они догоняли, но смять стройные линии им не удалось ни разу.
Ничего. Еще научатся.
Большинство уцелевших шведов смогло переправиться обратно в Швецию и Финляндию, часть пополнила гарнизоны крепостей, остальные бродили по всей территории, надеясь непонятно на что.
Им бы завязать против нас партизанскую войну, кусая по частям. Благо лесов здесь пока хватало. Прецедент был. Корпус Шереметева, человека крайне осторожного, раз на марше подвергся неожиданному удару. В корпусе было шесть драгунских полков и четыре пехотных. У шведов – от силы чуть больше полутора тысяч человек. Тем не менее управление было потеряно, солдаты дрогнули, превратились в стадо. Драгуны смешались с пехотой, а затем обратились в бегство. Хорошо хоть Шереметев смог опереться на два не пострадавших арьергардных полка, сумел на какое-то время устоять, а затем невероятным усилием собрал беглецов, привел их в чувство и в свою очередь отбил натиск.
В конце концов шведы довольно организованно отошли, потеряв треть первоначального состава, но наши потери были вдвое больше. Сыграл роль и сам факт неожиданного (дирижабль как раз несколько дней не летал) нападения, и отсутствие заметного преимущества в вооружении, и сыроватость шереметевских полков.
Читать бесплатно другие книги:
