Третий должен уйти Колычев Владимир
– Да нет, просто я в шоке…
Серафима подняла руку, и стоящий неподалеку охранник метнулся к ней. Она велела связаться с какой-то Антониной Петровной, чтобы она подала нам кофе.
Я воспользовался паузой и позвонил Юре Станкову, вкратце объяснил ситуацию и попросил выяснить, кто проживает в сороковой квартире. Выяснить и взять на контроль…
– Вы хоть понимаете, в какой ситуации оказались? – в предвкушении торжества спросил я.
– В какой?
– Я вас не тянул за язык, вы сами все сказали…
– Что я сказала? – Казалось, Серафима действительно не понимала, в какую историю вляпалась.
– Вы признались, что у вас есть любовник.
– Любимый мужчина.
– А есть разница?
– Есть, и большая. Любовник – это стыдно, а любимый мужчина – нет, – совершенно серьезно проговорила она.
Я очумело смотрел на нее. Или она издевалась надо мной, или у нее не все в порядке с головой.
– И ваш муж признает эту разницу?
– Нет, – опустив голову, тихо сказала она. – Поэтому мы не живем вместе. Он ушел от меня.
– То есть он знает о любовнике? В смысле, о вашем любимом мужчине?
– Да, он знает, что я полюбила другого человека.
– Феноменально!
Серафима нахмурилась и обиженно посмотрела на меня, ясно давая понять, что не нуждается в комментариях.
– И ваш муж не пытался набить морду вашему любимому мужчине?.. Э-э, извините, физиономию…
– Он хотел. Но я ему не сказала, кто он такой.
– Почему?
– Вот именно потому и не сказала…
– Ваш муж – страшный человек?
– Мой муж – самый лучший мужчина на свете, – ничуть в том не сомневаясь, ответила Нефедова.
– Вы так считаете?
– Я это знаю.
– И при этом вы ему изменяете?
– Вы кто, психоаналитик? – убивающе спокойно спросила Серафима.
– Боюсь, что психоаналитик понадобится мне самому. А еще лучше, психотерапевт.
Она никак не отреагировала на мою колкость. Ей все равно, в ком и в чем я нуждаюсь. Ей вообще нет до меня дела.
– Значит, ваш муж не знал, кто ваш любовник?
– Нет.
– А сегодня вдруг узнал! И приехал, чтобы набить ему морду!
– Кто вам такое сказал?
– Вашего мужа сегодня видели во дворе сорок седьмого дома. Это было через полчаса после того, как вы, Серафима Платоновна, зашли в этот дом.
Я выдал непроверенную информацию, но в нашем деле – это обычная практика. Неопровержимые доказательства нужны для суда, а в стадии розыска и следствия оправдана любая дезинформация, способная расшатать защиту подозреваемого.
– Я этого не знала, – нахмурилась Серафима.
– И машину его не видели?
– Нет.
– В какое время вы ушли от своего… э-э, любимого мужчины?
– В районе четырех часов… – Она задумалась. – Ближе к половине четвертого.
– Спокойно вышли из тридцать шестой квартиры, сели в свою машину…
– Да, вышла, да, села в свою машину.
– И ничего, что в тридцать шестой квартире в это время находился труп?
– Я этого не знала.
– Но вы же вышли из тридцать шестой квартиры.
– Я вышла из сороковой квартиры.
У меня зазвонил телефон, я сухо извинился и ответил на вызов. Оказалось, что в сороковой квартире никого не было, а проживал там некто Лукьянов Николай Владиславович, семидесятого года рождения, местный пьяница и тунеядец.
– Значит, вашего любимого мужчину зовут Миша? – продолжил я.
– Миша.
– А фамилию его не знаете?
– Нет. Я не спрашивала, он не говорил.
– Но что-то вы про него знаете?
– Да, знаю. У него больная жена, и он не может от нее уйти. И еще его жена не должна знать о наших отношениях, это ее убьет. Поэтому я вам про него ничего не скажу, – спокойно, на одной ноте проговорила Нефедова.
Вид у нее был настолько серьезным, что трудно было не заподозрить неладное. Видно, ее любовник тот еще фрукт. Больная жена, которую нет возможности бросить, страх перед оглаской. А Серафима та самая дурочка, которая способна поверить в эту чушь…
– Ничего?
– Ничего.
– А может, его жена и так все узнает? Может, его уже и в живых нет?
Я достал телефон, вывел на дисплей изображение покойного Чайкова. Зрелище не для слабонервных, и Серафима не смогла остаться равнодушной, глянув на лицо мертвеца. Но узнавания в ее глазах я не заметил.
– Это Миша, – сказал я.
– Нет, – покачала она головой. – Это не Миша.
– Михаил Витальевич Чайков.
– Это не мой Миша.
– Но его убили. В тридцать шестой квартире, где вы встречались со своим Мишей.
– Да, я была в тридцать шестой квартире. Но не сегодня.
– Ну, хорошо, допустим сегодня вы были в сороковой. А почему ваш Миша из тридцать шестой квартиры переехал в сороковую?
– Он не переехал. Он просто сменил место для наших встреч.
– Зачем?
– Я не знаю.
– Это не кажется вам подозрительным?
– Не знаю, я не задумывалась.
– Мне бы хотелось поговорить с вашим Мишей.
– Я не могу вам этого запретить, – покачала головой Серафима.
– Вы скажете, как его найти?
– Нет.
– А если вам нужно алиби?
– Зачем?
Я озадаченно посмотрел на Нефедову. Нежная она, хрупкая, руки тонкие, слабые. Невозможно было поверить, что эта женщина могла ударить ножом – точно и мощно.
– А если алиби нужно вашему мужу?
– Его в чем-то подозревают? – обеспокоенно спросила Серафима.
– Может, это он убил Чайкова?
– Зачем ему это?
– Ну, не знаю…
– А чем ему может помочь Миша?
Я удивленно смотрел на эту Нефедову. Что-то было в ней инфантильное, аутичное, но при этом соображала она четко. Действительно, чем ее Миша мог помочь господину Нефедову, если они сегодня не встречались и не выясняли отношения?.. А вдруг все же выясняли? Может, Нефедов рвался сегодня в сороковую квартиру и был там, пока не попал в квартиру этажом ниже?.. Но Серафима не видела сегодня своего мужа, и я почему-то верил ей.
– И все-таки мне хотелось бы с ним поговорить, – почесав за ухом, сказал я.
– С кем?
– С Мишей.
– С каким Мишей?
– Ну, с вашим любимым мужчиной.
– О чем это вы? – Нефедова смотрела на меня с флегматичным удивлением, в котором нетрудно было различить фальшь.
– Ну, вы же говорили…
– Забудьте о том, что я вам говорила… – с убивающим спокойствием сказала она. – Я не была сегодня в тридцать шестой квартире, и кого там убили, не знаю. А с кем я сегодня встречалась, это мое личное дело.
– Но ведется следствие, рано или поздно тайное станет явным…
– Миша никого не убивал. И я тоже никого не убивала. К этому убийству мы не имеем отношения… Если вы не сможете доказать нашу причастность к убийству, а наша история будет предана огласке, я подам на вас в суд за клевету. И вы очень пожалеете об этом. – Она не угрожала, не топала ножкой, а просто констатировала факт, оставаясь при этом внешне невозмутимой.
Нефедова только с первого взгляда могла показаться простой и даже наивной, на самом же деле это было не так, и я все больше в этом убеждался.
Она запросто могла натравить на меня свору адвокатов, с ее-то деньгами…
– А если докажу вашу причастность к убийству?
– Тогда я вам и слова не скажу. – Похоже, Серафима ничуть не сомневалась в своей невиновности.
– А как же ваш муж? Его видели во дворе сорок седьмого дома.
– Я не знаю.
– Он и раньше бывал там, спрашивал у соседей, показывал вашу фотографию, ему сказали, что вы приходите в тридцать шестую квартиру.
– Я этого не знала, – покачала головой Серафима.
Я чувствовал душевную боль в ее взгляде. За себя она не беспокоилась, а за мужа переживала.
– Может, сегодня он тоже шел в тридцать шестую квартиру?
– Я не знаю.
– Может, он убил Чайкова по ошибке?
– Вадим не мог убить человека.
– Вы в этом уверены?
– Я устала. Вы можете идти.
Глянув на меня с глубокой грустью во взгляде, она поднялась и направилась к дому. А охранник поспешил выставить меня за ворота.
Я чувствовал себя как человек, который, приняв душ, попал вдруг под фекальные брызги. Так все хорошо начиналось, и вдруг облом. И любовник у Серафимы был, и встречалась она с ним в сорок седьмом доме, а потом вдруг тупик. Плевать на суд за клевету, мне и не такими карами угрожали, смущало другое. Варвара Евгеньевна не видела Нефедова в лицо, и номера его машины не заметила, может, это вообще был какой-то другой человек. Если так, то Чайкова убил кто-то другой. Если так, то Серафима не имела к убийству никакого отношения…
Так все хорошо начиналось, но я в результате не получил оснований для того, чтобы заподозрить Нефедова в убийстве. И все-таки нутро подсказывало, что в этом деле не обошлось без него. И Серафимы…
Хотел бы я поговорить с этим человеком, но не будет его сегодня в Архиповке. Ушел он от жены, и где искать его, я не знал. А если вдруг найду, то не смогу подойти к нему… Если, конечно, он не окажется таким же покладистым, как и его жена…
Глава 3
Наступила ночь, и в Стране Дураков закипела работа. Так говорили мы в армии: там в порядке вещей только ночные дежурства и караулы, а боевая и прочая работа должна проводиться днем, если не считать учений и прочих маневров. А в полиции ночная работа – обычное дело. Особенно если произошло убийство.
Шкотов не исключал, что дело об убийстве Чайкова заберет область или даже главное управление внутренних дел, поэтому и торопился, поэтому в его кабинете и ночью горел свет. Мы же как мотыльки слетелись на этот огонек. Как бы крылышки не опалить…
Мигарев и Станков обошли всех жителей дома, но никто из них не видел Нефедова. И фотографию они раздобыли, и работу провели, а все без толку. Я к ним подключился, мы работали допоздна, но смогли найти только одну зацепку. Выудили-таки одного паренька, который не только видел «Мерседес», но признал в нем «шестисотую» модель и даже запомнил три «семерки» в регистрационном номере. Но буквенные обозначения ускользнули от его внимания…
Среди «шестисотых» «Мерседесов», зарегистрированных в Москве и области, нашлось несколько машин с тремя «семерками», одна из них принадлежала господину Нефедову. Уже что-то.
Нефедов не имел приводов в полицию, и дактилоскопическая карта на него не заводилась. Но и отпечатки пальцев, снятые с орудия убийства, не поддавались идентификации. Как и Нефедов, их носитель не проходил по специальным картотекам. Какое-никакое, а совпадение.
– Уланов, что у тебя? – спросил Шкотов, обращаясь ко мне.
О моем разговоре с Нефедовой он знал в подробностях, но я не удивился его вопросу. В нашем деле можно выудить зерно истины даже из пустоты, если пропустить ее через жернова мозговых извилин не один раз.
– Была Нефедова в сорок седьмом доме. С четырнадцати до шестнадцати часов. В сороковой квартире. Семен Анатольевич снял отпечатки.
Прежде чем вскрыть сороковую квартиру, мы попытались разыскать владельца. Бесполезно. Возможно, Лукьянов действительно сдал ее и съехал. Тунеядец он и алкоголик, такой за деньги мать родную продаст.
Квартиру мы вскрыли без соответствующего постановления, но в присутствии участкового и понятых.
Ремонт здесь делали очень давно и на тяп-ляп – обои потемнели от времени, краска на полах отслаивалась, мебель убогая. Но, как ни странно, везде царила идеальная чистота.
– Семен Анатольевич, – выразительно глянул на криминалиста Андрей Иванович.
– А что, Семен Анатольевич? Ну, снял пальчики, и что? Кому они принадлежат, неизвестно…
Бровкин зевнул в кулак, всем видом давая понять, что ему давно уже пора быть дома.
– А пальчики тонкие, женские, – заметил я. – Нефедовой пальчики… И больше никаких следов. Ни-ка-ких!.. Даже постель чистая, без всяких там физиологий…
– Может, она одна в квартире была? – предположил Мигарев.
– А смысл?
– Может, порядок после всяких там, как ты говоришь, физиологий наводила?
– А зачем ей это надо?
– К следующей встрече готовилась. Вдруг она не может с мужиком, когда вокруг бардак? А может, у нее фишка такая? Меня, например, после такого дела на жор пробивает, а она убираться начинает…
– И так чисто убралась, что все пальчики своего любимого мужчины смыла… Странно все это, – пожал я плечами. – И сама она странная. Сначала выложила мне все как на духу, а потом судом грозить стала…
– Защитная реакция.
– Все равно странная… Любовник есть, а кто такой – не скажу. Как это понимать? И почему ее любовник из тридцать шестой квартиры в сороковую перебрался? Что им там, в тридцать шестой, мешало?
– Муж про нее, наверное, узнал, – оппонируя мне, сказал Мигарев.
– В таких случаях квартиру в другом доме снимают. Или даже в другом городе.
– Логично, – кивнул Шкотов.
– И не муж Серафиму искал, кто-то другой, – заметил Мигарев.
– Нефедов человек большой, и служба безопасности у него большая. Там и охрана, и частный сыск, – вслух подумал Андрей Иванович.
– Если охрана у него, почему он сам в этот дом приезжал?
– Почему сам? Если его не видели, то и охрану могли не увидеть.
– Ну, может быть… Может, кто-то из его людей про Нефедову спрашивал, – предположил я. – И охрана с ним была… Кто-то из охраны Нефедова и убил Чайкова…
– Или же не было никакого Нефедова, – покачал головой Шкотов, – только его человек и был. Может, он и убил Чайкова…
– А мотив?
– А мотив у Нефедова имелся. В прошлом у них был серьезный конфликт. Банда Чайкова наехала на его завод… Подробности прошли мимо нас, этим делом занимались руоповцы. Погиб человек Чайкова, его задушили в собственной квартире, киллера искали, не нашли. Возможно, Нефедов его заказал…
– Там в квартире, здесь в квартире, – вслух подумал я. – Там задушили, здесь зарезали…
– Аналогия, конечно, слабая, но что-то есть, – кивнул Шкотов.
– Но киллер не стал бы оставлять пальчики на ноже…
– И это верно.
– И чьи же это пальчики?
В кабинет зашел оперативный дежурный.
– Товарищ полковник, звонили из дома, который на улице Полевого. Там про Нефедова спрашивали, ориентировку на него оставили, в общем, опознали его… – Александров заглянул в лист бумаги, который держал в руке. – Жучков Борис Тимофеевич, вот. Он с работы вернулся и видел Нефедова… Говорит, тот за голову держался, когда к машине шел. Как чумной шел…
– Ну, вот и срослись персики с бубликами… – глянув на Бровкина, бодро произнес Шкотов. – Что ты там, Семен, про арматуру говорил?
– Ну, кровь там… Волос, фрагменты перхоти.
– И кого этой арматуриной ударили? «Засветился» Нефедов, по полной программе «засветился».
– Пальчиков только не хватает.
– Ничего, завтра постановление будет, подъедем к нему, отсканируем пальцы…
– А куда подъедем? – спросил я. – Дома ведь его нет.
– Офис у него в Москве. Туда и поедем.
– В Москве офис? А почему налоги он в Горанске платит?
– Там у него головной офис, а компания зарегистрирована в нашем районе, в Архиповке. Она так и называется – «Архиповский кирпичный завод»…
– И живет он в Архиповке. Может, ему далеко в Москву ездить и он на этом заводе заседает?
– Это ты о чем, Уланов?
– А вдруг они сейчас там? А тут ехать двадцать минут… Если же его нет, то хотя бы пальчики снимем. Может, у него там кабинет свой… в баре бутылка недопитая с его пальцами стоит…
– Тут сигнал поступил, – загадочно улыбнулся Мигарев, – на нефедовский завод пробрался особо опасный преступник. Надо бы территорию осмотреть. И офис обыскать.
– Смотри, Витя, сам напросился! – усмехнулся Шкотов.
Ровно через полчаса Мигарев, я и Станков подъехали к воротам кирпичного завода. Для пущей важности нам на усиление была придана группа быстрого реагирования.
Начальник заводской охраны что-то промямлил, пытаясь перекрыть нам путь на территорию, но его даже слушать не стали. В сопровождении вооруженных бойцов мы прошли в административное здание, чуть ли не силой взяли ключи от кабинета Нефедова.
Огромный кабинет, хоть мебель выноси и баскетбольную площадку здесь разбивай. Но комнаты отдыха как таковой при нем не было, а я на нее рассчитывал, надеялся застать там Нефедова.
Не было здесь Нефедова, давно уже не появлялся. И в кабинете идеальная чистота, на полированных поверхностях столов ни единого «пальчика». Но в баре действительно стояла початая бутылка, с которой Бровкин легко снял два четких отпечатка. Там же на месте он выявил их совпадение с отпечатками пальцев на орудии убийства. Результат предварительный, недостаточно точный, тем не менее…
Возможно, пальчики на бутылке оставил человек Нефедова, например, начальник его личной охраны, который потом и убил Чайкова. В любом случае мы уже располагали основанием для задержания Нефедова…
Домой мы возвращались с чувством исполненного долга, но без желания работать дальше. Хотя бы несколько часов поспать, а потом уже можно и в бой.
К своему дому я подъехал в начале четвертого ночи. Постоял немного у ворот и повернул назад.
У Нефедова еще осталось несколько часов относительно спокойной жизни, и, возможно, он ими сейчас пользуется. Может, он уже в бегах или еще только собирается. Может, он рванул к жене, чтобы забрать ее с собой. Простить и забрать… Или собирается наказать ее за измену.
Возможно, Нефедов находился сейчас где-то в Москве. Если так, мне до него не дотянуться. А до Архиповки рукой подать, и почему бы не съездить к нему домой? Скорее всего, я ничего не добьюсь, но хотя бы совесть будет спокойной. К тому же Шкотов отправлял меня в Архиповку неспроста, он хотел, чтобы я взял дом под наблюдение. И распоряжение это, кстати говоря, никто не отменял.
Одним словом, я смог уговорить себя и отправился в Архиповку.
Когда подъезжал к поселку, навстречу мне по пустынной дороге проехал «Мерседес» представительского класса. Подумав, что в нем, возможно, находится Нефедов, я развернул машину, помчался за «Мерседесом», но догнать его не смог. Автомобиль стал резко набирать ход, и мне пришлось усиленно давить на педаль газа, чтобы хотя бы удержаться у него на хвосте.
Водитель «Мерседеса» гнал как сумасшедший, и мне совсем не просто было выдерживать этот темп. Тем временем преследуемый автомобиль свернул на междугородную трассу и помчался в сторону от Москвы. Ночь – не самое лучшее время для шоссейных гонок, но, видимо, водитель «Мерседеса» этого не знал и гнал как угорелый.
«Мерседес» был быстрей моего «Форда», но сама дорога вносила ограничения в скоростной режим. На сто восемьдесят – двести километров в час любая машина становилась неуправляемой, а тут еще ночь, повороты, неизвестность впереди… Мне было чуточку проще. Преследуемая машина как бы прокладывала мне путь вперед, и пока ее не вынесло за поворот или не врезало в столб, я мог контролировать процесс. Но все-таки мне приходилось нелегко. Очень скоро бешеная гонка вымотала меня морально и физически. И устал я, и злость меня брала – на выбоины и ухабы, которые разрушали ходовую часть моего «Форда». Машина не казенная, и никто не компенсирует мне расходы на ремонт…
Небо уже окрасилось в розовый цвет, а гонка все продолжалась. Наступило утро, а «Мерседес» мчался на сумасшедшей скорости, напрочь игнорируя ограничительные знаки – через населенные пункты проносился как метеор, даже перед стационарными постами ГИБДД не снижал скорости. А гаишники, как назло, пока не выползли из своих нор, для них время еще раннее.
«Мерседес» свернул с шоссе, не доезжая до объездной дороги, и помчался по проселку через поля к виднеющемуся вдали лесу. Уж не заманивают ли меня в ловушку? Не смог Нефедов уйти от погони, поэтому решился на силовую акцию. Возможно, в машине с ним находятся его телохранители с оружием. Заманят меня в лес, а там расстреляют из всех стволов и закопают как собаку.
Дорога жуткая, колдобистая, моя ходовая громко жаловалась на невыносимые условия эксплуатации, а «мерин» даже не думал останавливаться. И на попутные деревеньки ноль внимания. Люди в ужасе выпрыгивали из-под самых колес, кто-то даже запустил камень, но не в «Мерседес», а в мою машину, ведь я тоже был возмутителем спокойствия. Камень ударился в крышку багажника, и я чуть не взвыл от злости…
Дорога пошла в обход леса, снова на пути попался населенный пункт. Чуть позже – еще один… А потом как отрезало. Дорога продолжалась, а сел и деревень больше не было. Это указывало на скорый тупик, хотя дорога, как назло, стала шире и менее ухабистой.
И все же тупик приближался. Во всяком случае, личный тупик для отдельно взятого капитана полиции. Топливная стрелка уже лежала на «нуле», еще чуть-чуть, и я могу нервно петь песню о впустую затраченных усилиях. Какую именно, даже думать не придется. Эта песня сама вырвется из груди и вряд ли обойдется без мата…
Вдалеке показались очертания деревенских изб, слева от дороги пошла полоса темнохвойного леса. И в этот момент машина потеряла ход.
– А-а, козлина!
Это был вопль радости, а не отчаяния. Не мой «Форд» заглох, а «Мерседес».
Машина встала, открылась дверь, и я увидел мужчину в черном костюме, внешне похожего на господина Нефедова. Он растерянно глянул в мою сторону и рванул к лесу.
Я остановил машину, выскочил из нее и бросился в погоню.
– Стоять! Полиция! Стрелять буду!
Пистолет не подвел, и выстрел громко хлопнул в пустоту.
Нефедов не остановился, и я помчался за ним.
Только он и я – вот и все участники марафона по лесистой местности. А это был настоящий лес – с плотным нижним ярусом из кустарника, с поваленным сухостоем. Я бы не сказал, что Нефедов с легкостью брал препятствия, но пер он мощно, как бульдозер. Вернее, как лось, которому нипочем буераки, реки, раки…
Я занимался спортом, в армии на «отлично» преодолевал десятикилометровую дистанцию, но сейчас это не очень мне помогало. Оказывается, физически Нефедов подготовлен был не хуже моего.
Лес закончился, началась мягкая прошлогодняя пашня, в которой ноги увязали чуть ли не по щиколотку. Беглец замедлил шаг, но и я значительно потерял в скорости.
– Нефедов! Стой! – выкрикнул я и снова нажал на спусковой крючок. Но мой крик и выстрел ушли в пустоту. Нефедов продолжал движение…
Читать бесплатно другие книги:
