День 21 Морган Кэсс

Глава 12

Гласс

– Ты этого не сделаешь, – сказал наконец Люк, нарушая повисшую в маленькой подсобке тишину. Они сидели в ныне пустующем помещении для охранников, где хранились скафандры, которые Люк и его коллеги-техники использовали для выхода в открытый космос. – Это не просто опасно – это самоубийственно. Если нужно выйти наружу, пойду я. Меня для этого готовили.

Гласс коснулась руки Люка и, к своему удивлению, почувствовала, что того бьет дрожь.

– Нет, – сказала она и впервые после того, как поделилась с ним своими планами, подняла на него глаза. – Незачем тебе рисковать жизнью в открытом космосе только для того, чтобы тебя тут же подстрелили на Фениксе, это безумие.

– Уж наверняка в шлюзовой камере не будет поджидающих меня охранников. Вряд ли они думают, что кто-то может оказаться настолько с приветом, чтобы попытаться пробраться на Феникс снаружи, – сказал Люк.

Кроме него и других членов его высококвалифицированной и хорошо подготовленной команды, в открытый космос не выходил никто; мало того, выходы осуществлялись, только когда это было абсолютно необходимо и только при поддержке изнутри корабля. Кто-то непременно следил за подачей кислорода, давлением, возможными метеоритами и состоянием оборудования. Гласс постаралась не думать о том, что у нее-то такой страховки не будет.

– Когда откроется шлюз, сработает сигнализация. Меня, может быть, и арестуют, но сразу же стрелять в меня никто не станет, – настаивала она.

– Гласс, – хрипло сказал Люк, – я не могу тебе это позволить.

– Я не только из-за нас хочу это сделать. – Заставляя себя сохранять спокойствие, Гласс посмотрела на него. – Когда опустили барьер на крытом мосту, жителей Аркадии и Уолдена обрекли на смерть. Нельзя допустить, чтобы страдали безвинные люди, тем более если я могу им помочь. Я должна убрать перегородку на крытом мосту.

Люк вздохнул и закрыл глаза.

– Хорошо, – сказал он, еще раз вздыхая, – тогда давай начнем. – И Люк принялся методично проверять экипировку, объясняя, как все работает: и скафандр, и крепления, и трос, который не даст ей удалиться от корабля. Он говорил спокойно, деловито, будто убедив себя, что инструктирует новичка-охранника, а не единственного любимого человека во всей Вселенной. Подведя Гласс к большому иллюминатору у шлюзовой камеры, он показал ей на скобы, которые тянулись вдоль всего корпуса корабля.

– Шлюзовой люк Феникса можно открыть снаружи – надо просто повернуть большое колесо. После этого ты сможешь проникнуть в шлюзовую камеру. Когда ты будешь уже внутри, я пойду на крытый мост и там тебя встречу.

– Ты назначил мне свидание, – умудрившись улыбнуться, сказала Гласс.

Люк вытащил один из термокомбинезонов и протянул Гласс со словами:

– Прости, но это самый маленький.

Даже самый маленький комбинезон был явно рассчитан на кого-то гораздо более крупного, но выбора не было. Гласс поспешно сняла штаны и рубашку и поежилась от холода. Натягивая комбинезон, она подняла глаза и поймала взгляд Люка. Он смотрел на нее как никогда прежде, будто пытаясь запечатлеть в памяти каждую линию, каждый изгиб ее тела.

– Надо все выровнять, – сказал он охрипшим голосом. – Комбинезон не будет работать не соприкасаясь с кожей. Вот так.

Гласс стояла абсолютно неподвижно, пока Люк разглаживал ткань, проводя руками по каждой морщинке и складочке. Его пальцы пробежали вдоль плеч, вниз по спине, по бедрам, и Гласс затрепетала. Каждый раз, когда руки Люка перемещались на новое место, она ощущала боль потери. Что, если он дотрагивается до нее в последний раз?

Наконец Люк отступил назад и потянулся к скафандру, чтобы проверить его, перед тем как надеть на Гласс. В полном молчании она облачилась в нижнюю часть скафандра, Люк плотно затянул его на талии и велел любимой поднять руки, чтобы через голову натянуть верх. Когда он соединял между собой обе части, лицо его было бледно. Раздался еле слышный щелчок, и Гласс резко выдохнула.

– С тобой все в порядке? – спросил Люк, беря ее руку.

Она кивнула. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал, взял перчатки и по очереди надел их на Гласс. Теперь оставался только шлем.

– Сперва надо подобрать волосы, – сказала Гласс, намереваясь снять перчатки.

– Я подберу. – Люк полез в карман за резинкой для волос, зашел за спину Гласс и собрал ее волосы в хвост, заправив за уши выбившиеся прядки. Потом он крепко стянул хвост резинкой. – Я думаю, пора. – Он обнял Гласс, и, хотя из-за скафандра она не ощущала прикосновения, на душе стало теплее. – Будь снаружи очень-очень осторожна, ладно? – глухим голосом сказал Люк. – Если что-то пойдет не так, сразу возвращайся. Не рискуй.

Гласс кивнула.

– Я люблю тебя.

Он бессчетное количество раз произносил эти слова, но сейчас они прозвучали по-новому. Гласс слышала в них и эхо всех предыдущих признаний, и обещание вечной любви.

Люк склонился к ней и поцеловал. Гласс на миг закрыла глаза, позволив себе представить, что это обычный поцелуй, а она – обычная семнадцатилетняя девчонка, милующаяся с парнем, в которого влюблена. Гласс нетерпеливо подалась вперед… и ощутила тяжесть громоздкого скафандра, который вернул ее к реальности.

Люк вытащил и поднял шлем.

– Удачи, – сказал он, наклоняясь и целуя Гласс в лоб. Потом он надел на нее шлем и закрепил его.

Гласс задохнулась, когда мир вдруг стал темным и душным. Она будто снова оказалась в камере тюрьмы. Она не могла видеть, не могла дышать. Но потом она почувствовала, как Люк пожимает ее руку в перчатке, расслабилась и сделала глубокий вдох: воздух из баллона поступал прямо в нос. После нескольких дней недостатка кислорода возможность дышать полной грудью вызывала эйфорию. Гласс внезапно совершенно проснулась, готовая действовать. Она показала Люку большой палец, давая знать, что готова, и парень отошел к приборной панели. В шлеме затрещало, а потом в ушах зазвучал его голос:

– Как себя чувствуешь, космическая странница?

– Хорошо, – сказала она, не уверенная, что где-то есть устройство, передающее ее голос. – А ты меня слышишь?

– Громко и четко, – сказал Люк. – Радио работает на полную мощность. Готова прогуляться?

Гласс кивнула, и Люк повел ее к шлюзу. Скафандр оказался легче, чем она ожидала, но идти все равно было очень сложно. Она чувствовала себя будто только-только научившийся ходить ребенок, который на ходу пока еще путается в конечностях. Люк набрал код на панели у тяжелой металлической двери, и та открылась, явив их глазам крошечную шлюзовую камеру. С противоположной стороны была еще одна дверь, которая вела в открытый космос, в вакуум и двухсотсемидесятиградусный мороз.

Люк прикрепил к ее скафандру кабель и еще раз проверил, надежен ли он. Потом показал, где трос крепится к кораблю и как он вытягивается и сматывается при перемещениях.

– Ладно, – сказал наконец Люк, и его голос раздался где-то под правым ухом Гласс, – я вернусь и закрою первую дверь. Когда я дам тебе знать, что уже можно, откроешь вторую дверь. У тебя будет десять секунд, а потом она автоматически закроется. Просто возьмешься за первую скобку и подтянешься наружу.

– Звучит как пара пустяков.

Люк в последний раз проверил экипировку и сжал ей руку.

– Все получится. – Он постучал пальцем по смотровому пластику ее шлема. – Скоро увидимся.

– Скоро увидимся, – эхом отозвалась Гласс.

Он исчез за дверью и оставил ее в одиночестве. Теперь от безграничной пустоты космоса ее отделяли лишь металлическая дверь да скафандр трехсотлетней давности.

– О’кей, – вновь раздался в шлеме голос Люка, – приготовься. Я собираюсь открыть вторую дверь.

На внезапно отяжелевших ногах Гласс поплелась вперед. Сделав восемь самых сложных в жизни шагов, она добралась до двери.

– Я готова.

– Хорошо. Я ввожу код. – Раздался долгий гудок, и дверь перед Гласс поехала в сторону.

В первый миг она могла лишь стоять и смотреть, как перед ней открывается вид на космос. Теперь она поняла, что имел в виду Люк, когда говорил, как это прекрасно. Тьма была насыщенной, как бархат (у ее матери когда-то была бархатная юбка), и в этой тьме сверкали звезды. Они были гораздо ярче, чем в иллюминаторе. Подернутая туманной серой дымкой Земля казалась сейчас скорее загадочной, чем пугающей. Казалось невероятным, что Уэллс сейчас где-то там, на этой планете, ходит, дышит… «Если он все еще жив», – подсказала циничная часть ее сознания.

– Иди, – шепнул возле уха голос Люка.

Гласс глубоко вздохнула и потянулась к первой скобе, заставила свои пальцы сомкнуться вокруг нее и вытянула себя из-за двери.

И вот она уже висит на одной руке в космосе и смотрит на вызывающее головокружение море звезд, которое только и ждало, чтобы поглотить ее. За ее спиной плавно закрылась дверь.

Гласс развернулась, мимолетно ощутив наслаждение от невесомости. Она увидела путь к Фениксу, и во рту внезапно пересохло. Когда она бегала повидаться с Люком, дорога не казалась ей длинной, но сейчас, с этого места, Феникс выглядел бесконечно далеким. Ей придется проделать путь вдоль всей внешней стороны Уолдена, прежде чем она сможет хотя бы увидеть крытый мост.

«Ты сможешь, – сказала себе Гласс, сжимая зубы. – Ты должна это сделать. Постепенно, шаг за шагом». Она потянулась левой рукой к следующей скобе и подтянулась. В отсутствие гравитации для этого не требовалось почти никаких усилий, но сердце отчаянно колотилось.

– Как там твои дела? – раздался из шлема голос Люка.

– Тут так красиво, – тихонько сказала Гласс. – Теперь я понимаю, почему ты всегда вызывался добровольцем в открытый космос.

– Ты еще красивее.

Гласс поймала ритм и теперь перекидывала тело от скобы к скобе.

– Готова спорить, ты говоришь это всем девушкам из центра управления.

– На самом деле, если я правильно помню, эту формулу я использовал только с тобой, – сказал Люк.

Гласс улыбнулась. Раньше, тайком пробираясь на соляные плантации, они смотрели в иллюминатор, и Люк всегда говорил ей, что она куда красивее.

– Гм. Звучит так, будто тебе хочется чего-нибудь новенького, дорогой друг. – Качнувшись к следующей скобе, она рискнула оглянуться назад и спросила: – Далеко еще?

– Ты приближаешься к крытому мосту. Значит, нужно быть очень осторожной, чтобы тебя не увидели. С обратной стороны моста тоже есть скобы, тебе лучше использовать их, так будет безопаснее.

– Поняла.

Гласс продолжала свой путь, стараясь не думать о том, что может случиться, если вдруг откажет скафандр, который неожиданно показался слишком непрочной, эфемерной преградой между ней и космическим вакуумом.

Она могла уже уголком глаза видеть крытый мост. Он был по-прежнему заблокирован: герметичный барьер все так же отделял Феникс от Уолдена. С уолденской стороны на барьер накатывали людские волны, пытаясь снести преграду, но тщетно. Приблизившись, Гласс приметила вторую линию скоб, о которой упоминал Люк, – она тянулась по нижней стороне моста. Расстояние до нее было существенным, просто дотянуться до первой в ряду скобы Гласс ни за что бы не смогла.

Она помедлила. Если достаточно сильно оттолкнуться от борта Уолдена, можно до этой скобы долететь. Даже если она промахнется, в самом худшем случае ей придется несколько секунд проболтаться в свободном полете, а потом Люк притянет ее обратно к кораблю за трос.

– Ладно, я прыгаю к следующей скобе, – сказала Гласс и перевернулась ногами к обшивке корабля, вытягивая вперед левую руку. Потом она глубоко вздохнула, сгруппировалась и оттолкнулась от борта, улыбаясь краткому мигу полета в открытом космосе.

Однако она, вероятно, плохо рассчитала силы, потому что, когда она поравнялась со скобой, ее пальцы схватили лишь пустоту.

– Люк, я промахнулась. Можешь подтянуть меня обратно? – Гласс начала поворачиваться и потеряла чувство направления. – Люк? – Но ответом ей было лишь молчание: единственное, что она слышала, был звук ее собственного дыхания. Продолжая вращаться, она все больше удалялась от корабля, а трос быстро раскручивался за ее спиной. – Люк! – закричала она, взмахнув руками. – Люк! – опять позвала она, тяжело дыша, потому что кислород вроде бы стал кончаться. Она слишком глубоко вдохнула, и теперь нужно было подождать, пока система подачи воздуха перенастроится. Не паникуй, сказала себе Гласс, но потом глянула в сторону Колонии и ахнула. Она отлетела уже слишком далеко: теперь и Уолден, и Феникс, и Аркадия были видны как на ладони и продолжали быстро удаляться. Казалось, трос слишком растянут. Должен он перестать разматываться и притянуть ее обратно к Колонии? Следующий вопрос, который пришел ей в голову, был подобен удару ножом: а что, если трос порвется? Гласс достаточно знала об импульсах, чтобы понимать: если она ни с чем не столкнется, то так и будет, вращаясь, лететь в том же направлении. Через десять минут кислород закончится, и она умрет, а тело ее будет дрейфовать в космосе вечно.

Она поняла, что плачет, и прикусила губу.

– Люк? – Она старалась расходовать как можно меньше кислорода. От беспрерывного вращения разболелась голова. Каждый раз, когда Колония появлялась в поле ее зрения, она становилась все меньше.

Потом она ощутила резкий рывок, и трос натянулся.

– Гласс? Где ты? С тобой все в порядке?

– Люк! – Еще никогда звук его голоса не делал ее настолько счастливой. – Я прыгнула, промахнулась, и теперь… а что случилось?

Трос начал медленно втягиваться, подтаскивая ее обратно к кораблю.

– У нас тут в центре управления нежданные гости объявились, зашли оборудование поискать. Ты не переживай, я с этим разобрался.

– Что ты имеешь в виду?

Люк вздохнул:

– Пришлось их вышвырнуть. Их было четверо, Гласс, и они хотели… – Он помолчал. – Они были не больно-то доброжелательны. Ты была в опасности, а у меня не было времени объяснять, что происходит.

– Да все нормально. И я – нормально.

В поле зрения Гласс появился крытый переход с цепочкой скоб для рук, и она заранее согнула пальцы. Уж на этот-то раз она не промахнется.

– Я почти на месте, – сказала она Люку. Скоба быстро приближалась. Не свода с нее взгляда, Гласс протянула руку, и… – Есть! – воскликнула она, когда пальцы сомкнулись вокруг скобы.

– Умница моя! – В голосе Люка слышалась улыбка.

Гласс шумно выдохнула и вскинула вторую руку, хватаясь за следующую скобу. Путь по обратной стороне крытого моста к шлюзовой камере Феникса не занял у нее много времени. Там она уперлась ногами в борт корабля и изо всех сил крутанула тяжелое колесо, заменявшее дверную ручку. Дверь поехала в сторону.

– Я на месте, – воскликнула она, хватаясь за край и проскальзывая в маленький тамбур, почти такой же, как на Уолдене.

Люк издал радостный возглас:

– О’кей, тогда я выхожу. Увидимся на крытом мосту.

– До встречи.

Гласс дождалась, когда задраится входной люк, отстегнулась от троса и пошла к внутренней двери, которая начала автоматически открываться. Не моргнув и глазом, она сняла шлем и начала сражаться со скафандром. Без помощи Люка снимать его пришлось долго, но она справилась.

В коридорах не было видно никаких охранников. Там вообще никого не было. Радостное возбуждение Гласс сменилось озабоченностью, когда она попыталась представить себе, что делает сейчас ее мать. Сидит и паникует в одиночестве? А может быть, жители Феникса притворяются, что все идет как обычно, игнорируя тот факт, что две трети населения Колонии обречены на верную гибель?

На крытом мосту было только два охранника, и ни один из них не обращал внимания на пульт управления. Пройдя где-то треть пути до барьера, они оба стояли, уперев руки в боки, поближе к кобуре у бедра, и наблюдали за происходящим за прозрачной перегородкой. Со стороны Уолдена у нее теснилось так много людей, что казалось, она сделана из человеческих тел. Мужчины и женщины прижимались к барьеру и кричали, показывая охранникам детишек с посиневшими лицами. Барьер не пропускал ни звука, но их страдание все равно болезненно колыхнулось в душе Гласс. Она смотрела на покрасневшие ладони, колотящиеся о прозрачную стену, на пожилого мужчину, сбитого с ног толпой и с побелевшим от ужаса лицом упавшего на пол, и понимала, что выбора у нее нет. Она должна пустить их на Феникс. Даже если это означает, что ей, матери и Люку не хватит кислорода.

Гласс скользнула в будку, где находился пульт управления. Переключатель казался довольно простым, без всяких технологических нюансов. Мост мог быть либо закрыт, либо открыт. Она глубоко вздохнула и щелкнула тумблером.

Когда сработала сигнализация, было уже слишком поздно. Охранники, резко развернувшись, в потрясении и ужасе уставились на Гласс, а барьер тем временем полз к потолку. Первым под него скользнул старик, которого толкала обезумевшая толпа. Потом несколько худеньких женщин на животах протиснулись в образовавшуюся щель. За несколько секунд перегородка полностью исчезла, и крытый мост заполонили люди, кричащие, вопящие от радости и облегчения, набирающие в легкие как можно больше воздуха.

Гласс приподнялась на цыпочки, выискивая в людском море того единственного, кто что-то для нее значил. Он оказался в последних рядах. Люк шел к ней, на лице его сияла гордая улыбка, и Гласс преисполнилась верой, что они все сделали правильно. Только что она спасла сотни жизней – и еще сотни по ее милости станут куда как короче. В том числе и ее собственная жизнь.

Глава 13

Кларк

К утру хижина почти опустела. После двенадцати часов, проведенных в тесном пространстве, воняющем потом и страхом, все, видимо, решили, что наземники не так уж опасны. Но атмосфера в лагере по-прежнему была напряженной. Большая группа ребят уже надрывалась на строительстве четвертой хижины, которая сделает их убежище чуть более удобным. Уэллса нигде не нашли, поэтому командовал стройкой Беллами. Издалека доносился его голос, отдающий распоряжения относительно фундамента и несущих балок.

Кларк улыбнулась, но, когда она подошла проверить, как дела у Молли и Феликса, ее улыбка исчезла. Они не поправились. Хуже того, у двух других ребят, аркадийского парнишки и девушки с Уолдена, появились те же симптомы: утомление, дезориентация и рвота.

В лазарете, кроме них, была Прийя, поившая водой полубессознательную Молли. Кивнув Кларк, она бережно опустила голову больной обратно на кровать и подошла поближе, все еще держа в руке металлическую кружку.

– Я думаю, для больных нужна отдельная посуда, – мягко сказала она. – На случай, если у них что-то заразное.

– Правильная мысль, – ответила Кларк. – Хотя непохоже, чтоб ты боялась подхватить что-нибудь.

Прийя пожала плечами и убрала за ухо прядь своих густых длинных черных волос.

– Если мы не станем друг о друге заботиться, значит, они были правы.

– Они?

– Те люди, которые осудили нас на смерть в восемнадцатый день рождения. Знаешь, меня вытащили прямо из камеры исполнения приговоров. Врач уже и иглу приготовил, и все остальное. Совсем собрался сделать мне укол, и тут ему пришло сообщение, что вместо этого меня пошлют на Землю.

– За что тебя посадили в Тюрьму? – осторожно спросила Кларк, чувствуя, что сейчас она может, нарушая строгое табу их лагеря, задать этот вопрос.

Однако прежде, чем Прийя успела ответить, дверь распахнулась, и в хижину ввалился Эрик. На его лице читались тревога и крайняя усталость.

– Думаю, надо дать им те таблетки, – сказал он, отбросив всякую вежливость. Кларк открыла было рот, чтобы спросить, о чем речь, но Эрик не дал ей сказать: – Я знаю о таблетках против радиации. Думаю, их надо дать всем больным. Прямо сейчас.

Кларк посмотрела на него уверенно и воодушевляюще. Во всяком случае, она надеялась, что взгляд вышел именно таким.

– Это не лучевая болезнь, – сказала она, призвав на помощь последние остатки терпения, которые еще сохранились у нее после кошмарной ночи. – А эти таблетки убьют каждого, кто ею не болен.

– Как ты можешь быть настолько уверена? Ты ведь даже не закончила учиться на врача. Что ты знаешь о лучевой болезни?

Кларк побледнела, и не от обиды (она знала, что Эрик просто волнуется за Феликса), а от скрытой в душе раны, куда более мучительной и разъедающей, чем любая телесная рана. Только два человека на планете знали, за что была осуждена Кларк. Никто другой и понятия не имел ни об эксперименте ее родителей, ни о детях, которые стали их подопытными кроликами.

Она попробовала зайти с другой стороны:

– Если бы тут был опасный уровень радиации, наземники уже вымерли бы.

– Может, у них иммунитет или еще что-то такое.

На это у Кларк не нашлось ответа. Она жаждала получше расспросить Сашу о тех колонистах, что прилетели сюда год назад. Когда Кларк наткнулась в лесу на обломки их корабля, в мозгу у нее родилась одна теория. Эти железяки были недостающим звеном, она была в этом уверена. Нужно просто найти их побольше.

– Не расстраивайся, – сказала она, кладя руку на плечо Эрика, – мы с этим разберемся. Все с ними будет хорошо. Может, вы с Прийей пока тут присмотрите за больными? Я скоро вернусь.

Эрик кивнул и со вздохом сполз на пол у койки Феликса. Прийя бросила на парня быстрый взгляд, а потом села рядом и взяла его за руку.

– Иди, Кларк. Мы справимся.

Выйдя на свет божий, Кларк прищурилась. Рука уже почти не болела, и голова впервые с того момента, как девушку укусила змея, была ясной. Но хотя физически Кларк чувствовала себя прекрасно, изнутри ее терзала тревога: она искала и не находила Сашу. Может, той как-то удалось улизнуть от Уэллса? Или, хуже того, ее куда-нибудь уволок Грэхем со товарищи?

Кларк осмотрела поляну. На ней кипела бурная деятельность, по большей части связанная со строительством новой хижины. Одна команда дружно таскала здоровенные стволы, другая отесывала бревна и подгоняла их друг к другу. Несколько старших парней загоняли самые толстые бревна в котлован, вырытый под фундамент. Беллами был среди них. Он снял рубашку, и его кожа блестела от пота. Даже издалека Кларк видела, как бугрятся его мускулы, когда он изо всех сил налегал на бревно, чтобы оно встало на свое место.

К Беллами подошла кудрявая девушка в сопровождении двух скалящих зубы подруг. Эта троица дошла до маразма, обрезая свои брюки, и теперь красотки одергивали обтрепанные края шорт, едва прикрывавших ягодицы.

– Эй, – сказала кудрявая девушка, – нам нужен кто-то высокий, чтобы помочь починить крышу северной хижины. Она может рухнуть.

Беллами едва взглянул на них.

– Сделайте лестницу.

Кларк едва сдержала смех, заметив, как по лицу кудрявой скользнула тень раздражения. Потом, правда, жеманная улыбка вернулась, и девушка сказала:

– А можешь показать, как?

Оглянувшись через плечо, Беллами сделал кому-то приглашающий жест.

– Эй, Антонио, подойди-ка! – К нему тут же подбежал низенький, коренастый и прыщавый паренек с добродушной улыбкой. – Этим дамам нужно помочь с хижиной. Может, протянешь им руку помощи?

– С удовольствием, – сказал Антонио, переводя удивленный взгляд с Беллами на девчонок, которые пытались скрыть разочарование. Кому-то из них это удавалось лучше, кому-то – хуже.

Кларк улыбнулась, втайне довольная тем, как мало интереса проявил Беллами к этим весьма, между прочим, симпатичным девицам. Он был таким наглым, а порой, когда на него находило подходящее настроение, и таким очаровательным, и трудно было поверить в то, что он когда-то встречался с девушкой.

Еще сложнее было поверить в то, что лицо этой девушки Кларк видела каждый вечер, перед тем как отойти ко сну. Когда становилось тихо, Кларк до сих пор могла слышать ее голос.

Тряхнув головой, она двинулась к Беллами.

– Вижу истинного джентльмена, – поддразнила она, глядя, как три девицы тащатся прочь в обществе явно довольного Антонио.

– И тебе тоже привет. – Беллами сжал ее в объятиях. – Как ты себя чувствуешь?

– Так, будто мне нужен душ. – И Кларк, смеясь, оттолкнула его. – Теперь на мне вдобавок и твой пот.

– Считай, что это месть за те шесть километров, которые я волок на себе твое бесчувственное тело. Я даже не подозревал, что человек способен так долго пускать слюни и при этом не умереть от обезвоживания.

– Вовсе я тебя не слюнявила, – запротестовала Кларк.

– Откуда тебе знать? Ты же была без сознания! Разве что… – Он сузил глаза и напустил на себя задумчивый вид. – Разве что ты только притворилась укушенной и отравленной, чтобы больше никуда не ходить. У тебя довольно удачно вышло.

Кларк лишь улыбнулась.

– Не знаешь, где Саша?

Лицо Беллами стало жестким.

– Думаю, Уэллс мог куда-то ее увести, их обоих уже несколько часов не видно. – Он потряс головой. – Вот идиот.

– О, – только и сказала Кларк, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал равнодушно.

Какое ей дело до того, зачем Уэллс ушел куда-то с Сашей? У него есть такое же право беседовать с наземницей, как и у нее самой. Но по какой-то причине ей была неприятна мысль о том, что эти двое сейчас уединились где-нибудь в лесу.

– Да, я знаю, – сказал Беллами, ошибочно приняв ее удивление за неодобрение. – Не понимаю, каким местом он думает. Я, значит, не могу заставить ее помочь мне найти Октавию, а Уэллс уходит с ней на пикник. Очень разумно.

– Слушай, можешь пойти со мной? Хочу вернуться туда, где мы были, и взглянуть на обломки.

Беллами нахмурился:

– Я не уверен, что это хорошая идея.

– Мы будем начеку. Все обойдется, – сказала Кларк.

– Я просто… Я не хочу уходить далеко от лагеря, на случай, если вернется Октавия. Не хочется ее упустить.

Кларк виновато кивнула. Пока она тут носится со своими смехотворными теориями, Беллами до сих пор не знает, где его сестра и жива ли она вообще. Их товарищи тем временем, быть может, умирают в лазарете, а у нее есть таблетки, которые, возможно, могут спасти им жизнь.

– Ты прав. Я пойду сама.

– Что? – вскинулся Беллами. – Ну уж нет! Я скорее позволю Грэхему измазать меня слюной с ног до головы, чем разрешу тебе пойти одной.

– Разрешишь мне? Прости, но вроде я ни у кого не должна спрашивать разрешения.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я просто о тебе беспокоюсь.

– Со мной все будет в порядке.

– Да, я знаю, будет, потому что я иду с тобой.

– Ладно, – сказала Кларк, стараясь, чтобы в ее голосе звучало больше раздражения, чем она на самом деле испытывала. Она знала, что Беллами не пытается ее контролировать, а просто о ней заботится. От этой мысли девушка покраснела.

Никому не сказав, куда они направляются, молодые люди улизнули из лагеря, уже через несколько минут углубившись в безмолвную чашу леса. Шли они в основном молча, радуясь тому, что обоим удалось наконец избавиться от бесконечных вопросов товарищей по лагерю. Однако через час Кларк, почувствовав беспокойство, спросила:

– Ты уверен, что мы правильно идем? – Они как раз миновали поросший мхом валун, и вроде бы уже во второй раз.

– Определенно. Вон там я тебя чуть не уронил, – Беллами показал куда-то вперед. – А вот тут я остановился проверить, не захлебнулась ли ты собственной блевотиной. А здесь – погляди-ка – здесь ты на минуточку очнулась, чтобы сказать, что у меня самый большой… – Он, вскрикнув, замолк на полуслове, потому что Кларк заехала ему локтем в живот, потом засмеялся, а потом снова посерьезнел, заметив что-то впереди. – Думаю, мы уже близко.

Кларк кивнула и принялась разглядывать землю, не блеснет ли там что-то металлическое. Она намеревалась выяснить, что это за железяки. Обломки челнока? Или остатки прибежища первой партии Колонистов?

Но вместо металла она заметила нечто другое, отчего ее сердце забилось где-то в горле. Из земли торчало три камня. Может быть, когда-то они стояли прямо, но теперь два из них склонились друг к другу, а третий, чуть в стороне, вообще едва не падал. Камни были примерно одного размера, и их явно кто-то установил там специально. Даже издалека Кларк разглядела у них на поверхности буквы, наскоро выдолбленные какими-то явно неподходящими инструментами. Или, поняла она, присмотревшись, наносивший их дрожал от страха и горя. «ПОКОЙТЕСЬ С МИРОМ».

Кларк никогда не слышала, чтобы эти слова произносили вслух, но прочувствовала их всей душой. Казалось, будто память о них жила в каждой клеточке ее тела. Рука сама потянулась к Беллами, но пальцы схватили лишь воздух. Обернувшись, Кларк увидела, что он сидит возле камней на корточках. Подойдя, девушка положила руку ему на плечо.

– Это могилы, – тихо, не глядя на нее, сказал Беллами.

– Значит, люди из Колонии действительно уже прилетали. Саша сказала правду.

Беллами кивнул, проводя по камню рукой.

– Знаешь, это хорошо, когда можно прийти и навестить тех, кого потерял. Я хотел бы, чтобы в Колонии тоже было что-то подобное. Не такое безличное, как Стена Памяти.

– Кого ты хотел бы навещать? – тихонько спросила Кларк. Интересно, мог он как-то узнать, что Лилли умерла?

– Просто… друзей. Людей, с которыми мне не удалось попрощаться. – Беллами со вздохом поднялся на ноги и обнял Кларк одной рукой.

Прижавшись к нему, она снова посмотрела на могилы.

– Думаешь, они погибли во время посадки? Или позднее, когда у них что-то там стряслось с наземниками?

– Не знаю. А что?

– Просто жаль, что мы не прилетели раньше. Может, помогли бы им чем-то.

Беллами сжал ее пальцы.

– Кларк, – тихо сказал он, – ты не можешь спасти всех.

«Ты даже не догадываешься, как ты прав», – подумала она.

Глава 14

Уэллс

– Аккуратно, – предостерег Уэллс одного из мальчишек помладше, тянущегося к огню, – палку возьми.

– Я уже держу, – отозвался тот, осторожно снимая початок с докрасна раскаленных камней.

Уэллс, по совету Саши, положил их в костер, чтоб испечь.

Кукуруза в буквальном смысле оказалась палочкой-выручалочкой. Теперь в лагере звучали не тихий шепот и жалобы на усталость, а потрескивание пламени и оживленные разговоры. Все сидели вокруг костра, уплетая странную, но вкусную пишу.

После того как Уэллс и Саша вернулись со своей добычей в лагерь, они взяли два пустых контейнера, где обычно держали воду, и отправились в сад за добавкой. Когда молодые люди, улыбающиеся и усталые, снова добрались до лагеря, Уэллс успел почти позабыть о том, что Саша у них в плену. Вынужденный отвести ее в лазарет, Уэллс чувствовал себя на удивление неловко. К счастью, Кларк там не оказалось, а больные спали, поэтому никто не видел, как он извиняется перед Сашей, снова связывая ей руки.

«Ты поймал ее, когда она за нами шпионила», – сам себе напомнил Уэллс, наблюдая, как группа девушек подзуживает парней с Уолдена устроить соревнование по метанию обгрызенных початков. Он собрался было возражать – Саша предупреждала, что кукурузные объедки лучше на поляне не оставлять, чтобы они не привлекли диких животных, – но проглотил все протесты. Воздержавшись от сцен, будет проще отнести Саше еды.

Уэллс осторожно снял с углей несколько початков и понес их в лазарет, обернув ладони рубашкой, чтобы не обжечься.

– Эй, – тихонько прошептал он, подкрадываясь к койке Саши, – вот, принес тебе кукурузы, – и протянул ей початок, который уже достаточно остыл.

Остальные початки он положил возле Молли, Феликса и Тамсин, чтобы они тоже могли перекусить, если проснутся. Найти добровольцев, готовых носить пишу и воду больным, стало трудно. По лагерю ходили всякие слухи, и никто, кроме Кларк, Уэллса, Беллами, Прийи и Эрика, не рисковал заходить в лазарет.

– Спасибо, – сказала Саша. Прежде чем откусить от початка, она бросила на дверь настороженный взгляд.

– Ну как оно? – спросил Уэллс, усаживаясь на краешек ее походной кровати. – Вкуснее протеиновой пасты?