Право на месть Мазин Александр

Глава шестая

День был бледен, как тень отца Гамлета. Вставать не хотелось. Ласковин, впрочем, с детства любил поспать подольше. Или просто поваляться в постели. Слабость, конечно. Но, как говаривал Вячеслав Михайлович Зимородинский, «без слабостей и человека нет – один монумент». Понимай так: не осталось у тебя слабостей-привязанностей-привычек – значит, скоро помрешь. Обратной силы, к сожалению, правило не имело.

Наташа, разумеется, уже была на ногах. Андрей выпростал руку из-под тепла одеяла и потрогал ее половину постели. Там уже не осталось Наташиного тепла. Давно встала. Ласковин втянул руку обратно. Как черепаха – лапу под панцирь. Мысленно представил лежащий рядом меч. Меч, который по ночам отделяет их друг от друга. Все, что можно себе позволить,– это взяться за руки. Добровольная жертва. Такая угодна судьбе. Может, поэтому он еще жив?

Андрей охватил сознанием всю небольшую Наташину квартиру – от одного зарешеченного окна до другого. Теперь это его мир. Его маленький замок. Внутри – люди, которых он должен хранить и оберегать. Кажется, понемногу Ласковин начал осознавать, что имел в виду «двойник», говоря – «мир». Не открывая глаз, не напрягая слуха, Ласковин осязал свое небольшое пространство. Он представлял, как отец Егорий сидит на кухне, в своем углу справа от окна, под резными листьями манстеры. Сидит и молчит, похожий на огромного взъерошенного ворона. «Невермор». И тень старинной решетки на его коленях.

А Наташа, наверное, стряпает что-то вкусное. Или раскрашивает очередную досочку, или… Мысли Андрея вернулись на полшага назад . К дому-замку. К дому-замку. И потекли параллельно.

Звук открывающейся входной двери. Ласковин насторожился… и расслабился. Это Наташа. Значит, ее не было на кухне…

«Блестящее умозаключение»,– подумал Андрей и иронически улыбнулся той, на портрете. Все, подъем.

Замок он действительно купил и поставил в тот же день.

Хороший, германский, с отметкой «не дублировать» на каждом ключе, с цепочкой из специальной стали, какую и автогеном не вдруг разрежешь. Наружную дверь укреплять не пришлось. Сработанная в прежние, добротные времена, она не уступала железной: прочная, тяжелая, идеально пригнанная к коробке.

Закончив с дверью, Ласковин проверил и решетки на окнах. Удовлетворительно.

Наташа против его деятельности не возражала. Хочется – пусть делает. Ее куда больше беспокоил отец Егорий. Разве можно, чтобы человек вот так просидел сутки, словно неживой.

– Я его домой отвезу,– сказал Ласковин.

Вчера Андрей разговаривал с Григорием Степановичем. Смушко, как всегда, показал себя человеком разумным и осторожным. С предложением до времени держать в тайне их «воскрешение» староста спорить не стал. Тоже полагал, что надобно молчать хотя бы до того, как завершится пляска вокруг убийства. Милиция навестила его разок, но и только. Закончится кампания в прессе, расследование теракта перейдет в вялотекущую стадию. А то и вообще угаснет, если не будут трясти сверху. Глядишь, и убийца подвернется.

По закону и Ласковин, и Потмаков обязаны явиться и дать показания. Вот тут Смушко по собственной инициативе подстраховался. В рабочем столе уже лежали заверенные справки о том, что оба пропавших без вести тяжело больны, а следовательно, никуда явиться не могут.

– Я привезу его сегодня,– сказал Ласковин.– Хорошо бы вы нас встретили, Григорий Степанович.

– Встречу,– ответил Смушко.– Как батюшка?

– Неважно, поэтому и привезти хочу. Может, дома отогреется. Да и надежней у вас, охрана и прочее.

– А ты? – спросил Смушко.– Может, тоже переберешься с девушкой своей? Места хватит.

– Нельзя,– отказался Андрей.– Мне свободные руки нужны, а дом ваш – как на ладони. Я же не прятаться собираюсь, а действовать. Так что спасибо, нет.

– Как знаешь. Машину, кстати, сам заберешь? Или пригнать?

– Пока пусть стоит, если не мешает. Не мешает?

– Двор большой.

– Через пару дней ее номинальный хозяин заберет. Я с ним договорюсь, так будет естественней.

– Шпионские страсти! – смешок старосты был не очень-то веселым.

– Отец Серафим не звонил?

– Разок. Выразил соболезнования. Спросил, чем может поддержать, в смысле, не принять ли общину под свое крыло?

– И вы? – заинтересовался Андрей.

– Пусти козла в огород… – с иронией произнес Григорий Степанович.

К отцу Серафиму он относился не лучше, чем Ласковин.

– Когда вас встречать? И где?

– К восьми,– сказал Андрей.– Как стемнеет. Скажем, у метро «Просвещения»?

– Годится. «Просвещения». Без десяти восемь. Встречу вас у эскалатора.

Определившись с отцом Егорием, Ласковин позвонил Вадиму.

– Еще не готов,– сухо сказал тот.– Завтра звони.

– Вадим,– сдержанно произнес Андрей,– у меня нет запаса времени!

– Сожалею.

«Ни хрена ты не сожалеешь!» – сердито подумал Андрей.

С удовольствием послал бы друга покойного Сарычева (если такой человек, как Вадим, мог быть кому-то другом), но – нельзя. Нет у него возможности отказываться от помощи.

– Хорошо,– согласился он.– Завтра. И еще. Я хочу выяснить, по какому адресу зарегистрирован телефонный номер. Это можно?

– Может быть. Диктуй.

Клочок бумаги с телефоном «Михаила» Андрей уже держал в руке.

– Значит, завтра? – сказал Ласковин, прочитав семь цифр.

– Адрес? Нет, подожди. Делаю запрос…

– Есть,– сказал Вадим через несколько минут.– Пиши… Улица Правды…

«Зря взъелся на человека,– подумал Андрей, положив трубку.– Просто манера у него такая… снисходительная».

Прямо над дверью висела табличка: «Опорный пункт милиции». Андрею – не туда. «Опорный пункт» размещался на первом этаже. Второй занимал «Независимый фонд помощи населению», третий этаж принадлежал редакции газеты «Бизнес-ревю», четвертый поделили между собой «Общество любителей старинной музыки „Клавесин“ и негосударственный пенсионный фонд „Содружество“. На последнем висел замок и прилеплена написанная от руки бумажка, извещавшая, что „Содружество“ больше ни с кем дружить не хочет.

«Паноптикум»,– подумал Андрей, поднимаясь еще выше.

На пятом этаже табличек не было, только номер квартиры. И звонок. Андрей нажал кнопку – и дверь открылась. Как просто. Нет, не совсем.

В дверях стоял парень лет семнадцати, облаченный в серую рубашку с латунными пуговицами и такие же штаны. С лампасами, на генеральский манер. На правом рукаве красовался шеврон-птичка. Надо же!

На грозного «Михаила» парень не тянул, но лицом был строг.

– Проводи к командиру,– произнес Ласковин, напуская начальственный вид и по-военному, палкой, выпрямляя спину.

Сыграно было точно.

– Следуйте за мной,– четко ответил парень и двинулся по коридору.

Совсем неплохо. Войти оказалось не трудней, чем в бандитскую хазу на Мастерской в памятные времена.

Они двигались по коридорной кишке мимо дверей, за которыми кипела работа: журчали голоса, гудели ксероксы, тренькали телефоны. По дороге миновали группу из трех парней и девушки, с любопытством поглядевших на Ласковина.

На парнях была такого же замечательного цвета форма, на девушке – плечистая куртка и кожаный пояс, который окружающие могли считать юбкой. Ноги у девушки были кривые. Физиономии парней – юные и несколько быковатые. Но без зажравшейся наглости низовых бандитов.

Искомая дверь, разумеется, оказалась в самом конце.

– К вам, командир! («Надо же – угадал!» – подумал Ласковин.) – доложил парень. И пропустил гостя вперед.

За дверью оказался не один «командир», а целых три. Двое – в полной «мышастой» форме, один – так сказать, в штатском. Этот сидел вольно, на широком подоконнике. Второй расположился в кресле, а третий – за столом, заваленным бумагами. Лица у всех троих были похожие, как у богатырей на распутье. И у всех троих, что примечательно,– по кобуре под мышкой.

На Ласковина отцы-«командиры» посмотрели, как небезызвестный джинн из мультфильма – на барона Мюнхгаузена: не видишь, мы кушаем!

– Вы из Тулы? – спросил тот, что в кресле.

– Из Петербурга,– разочаровал его Ласковин.

– Тогда подождите снаружи, вас вызовут,– буркнул тот, что за столом, лет сорока мужчина, с изрядной плешью и губами, сложенными так, будто он по ошибке откусил кусок дерьма и стесняется выплюнуть.

Ласковин сделал вид, что не услышал. Поскольку стульев в комнате не было, он подошел к столу, сдвинул в сторону кучу папок и уселся напротив плешивого.

Последовала безмолвная дуэль взглядов, и плешивый сдался.

– Ладно,– проворчал он.– Выкладывай, что накипело. Ты из какого филиала, кстати, что-то я не припомню…

– Я – из комиссии по борьбе с грызунами,– усмехнулся Ласковин.– Как, не беспокоят?

– Фрупов,– недовольно произнес плешивый, переводя взгляд с Ласковина на «штатского».– Ты как, мать твою, кадетов школишь? Почему пускают всех подряд, как в бесплатный сортир?

Названный Фруповым лениво потянулся.

– Ты мне на летний лагерь сколько денег отпустил? – осведомился он.– Кто жмотничает на боевой подготовке, тот остается где? Правильно, майор, в жопе. Это я шучу,– пояснил он почему-то Ласковину.– Нет у нас грызунов. Только двуногие. Всего хорошего.

– Ну давайте хоть поговорим,– в той же манере произнес Ласковин.– По-дружески. Может, узнаем что… полезное.

– Дядя шутит,– сказал Фрупов и еще раз потянулся.

– Дядя не понимает,– поправил тот, что сидел в кресле.– Кликни кадета, майор, пусть выкинет дядю на хер!

– Сам кликни,– буркнул плешивый. И Ласковину: – Слезь со стола, парень. Ты не туда попал. Здесь военная организация. Так что двигай сам, пока тебя действительно дежурный не вынес.

– Военная? – Ласковин скептически поднял бровь.– Не вижу погонов, товарищ майор.

– Военизированная,– поправил с подоконника Фрупов.– Но для тебя – без разницы, крысолов. Дежурный! – гаркнул он.– Подь сюда!

– Не надо,– миролюбиво произнес Ласковин.– Зачем парня обижать. Я сам уйду, если на пару вопросов ответите.

– А вот я тебе башку прострелю,– злобно сказал «майор», ловко выхватив пистолет и направив в лицо Андрея.– Вот тебе и ответ, киздюк!

Ласковин, держа лицо, отпихнул пистолет в сторону.

– А разрешение у тебя есть… военизированный? Или трофейный, из Чечни? Итак, вопрос первый: кто из вас Михаил?

Трое переглянулись, «майор» опустил пистолет. В комнату заглянул парнишка, очень похожий на того, что впустил Ласковина.

– Звали, командир?

– Исчезни пока,– не взглянув на него, приказал «майор».– Фрупов, запри-ка дверь.

«Орел» Фрупов соскользнул с подоконника. Ласковину он нравился все меньше и меньше. Высокий, худой, небрежно расслабленный, длинные, по-марионеточьи болтающиеся руки, походка негра-танцора… Держать его в поле зрения, не поворачиваясь, Андрей не мог, а затылком за таким не уследишь. Щелчок запираемого замка, бесшумные шаги…

– Михаил, ты сказал? – произнес «майор», прощупывая Андрея кабаньими глазками.– А зачем тебе Михаил?

– Вот ему я и скажу,– ледяным тоном ответил Ласковин.– А он вам передаст… если захочет.

Пауза. «Орел» Фрупов разместился за спиной. Ждет. Неясно, на что способен третий, тот, что в кресле. Тоже, наверняка, вояка. Жилистый, обветренное лицо, под ногтями – черная кайма, лет под пятьдесят…

– Михаила здесь нет,– сообщил «майор», подумав.– Но я – его начальник. Мне можно говорить все.

Андрей скептически поднял бровь, одновременно прикидывая, удастся ли обезоружить плешивого. Нет, вряд ли. Может, зря он сам пришел без оружия, поосторожничал?

– Откуда вам известно о Михаиле? – вмешался третий.

– Известно,– Ласковин усмехнулся как можно наглее, чувствуя затылком придвинувшегося Фрупова.

– Допустим, я Михаил,– сказал третий.

– Тезка? – усмехнулся Ласковин.

– У нас завелся болтун,– ни к кому конкретно не обращаясь, произнес «майор».– Вопрос – кто? И это мы сейчас узнаем!

Пистолет его уткнулся в бок Ласковину, а ловкие руки Фрупова тут же обшарили Андрея с ног до головы.

«Нет, хорошо, что я не взял пистолет»,– подумал он.

– Без начинки,– закончив обыск, сообщил «орел» Фрупов.

– Включи-ка телевизор,– велел ему «майор».– Что-нибудь побойчее!

Ласковин услышал, как Фрупов направился к телевизору, и решил, что лучшего момента не будет.

Резкий удар ребром ладони, сюто, по предплечью «майора». Рефлекс – пальцы разжались, пистолет, соответственно, выпал и оказался у Ласковина. Левая рука его легла на затылок «майора», вздернула его голову вверх и опустила вниз, физиономией в стол. Ходить «майору» с распухшим носом!

Поворот. Фрупов, мигом оценив ситуацию, уже уходил с линии, одновременно выхватывая пистолет. Третий тоже потянулся к кобуре, но двигался вдвое медленнее.

– Стоять! – крикнул Ласковин, направляя пистолет в голову третьего.

Фрупов (сообразительный, понял, что сказано ему!) остановил движение посередине. Естественно, и взятый под прицел тоже убрал руку с оружия.

– Стреляй! – хладнокровно предложил Фрупов.– И ты трупак!

– Я уже трупак,– поморщился Ласковин.– В некотором смысле. Только рискни – и я его пристрелю. Думаю, что и тебя тоже успею. На бронежилет не очень рассчитывай. Это ведь «тэтэшка», прошьет – и сам не заметишь.

– Мой – не прошьет,– возразил «орел» Фрупов.– А ты глазастый мальчик!

Ласковин видел, как он «обрабатывает» данные, ища выход. И тянет время, естественно.

– Спасибо, что предупредил,– сказал Андрей.– Значит, буду в голову стрелять, если не договоримся. Давай, разоружайся!

– Хрен с тобой,– весело произнес «орел» Фрупов и двумя пальцами, медленно, вытянул из кобуры пистолет, осторожно положил на пол и подтолкнул ногой к столу. Да, понятливый, ничего не скажешь. Теперь, Ласковин, наклонись за «стволом», четыре метра для профессионала – не дистанция. Вернее, оптимальная дистанция для атаки. Ишь, напружинился!

Андрей многозначительно посмотрел на пистолет, потом на Фрупова и показал левой рукой – назад.

«Орел» улыбнулся. И отошел к стене. Они хорошо понимали друг друга.

– А теперь – ты! – сказал Андрей третьему. Тот, похоже, пребывал в растерянности: ожидал от своего коллеги более решительных действий.

– И к стеночке! – приказал он, когда еще один пистолет оказался на полу.– Фрупов,– вежливо попросил Андрей.– Повернись спиной, пожалуйста! Хорошо. А теперь поддерни штанины! Очень хорошо. А теперь сними куртку. И жилет тоже, пожалуйста. Замечательно.

– Нет у меня ничего,– сказал Фрупов,– а «броню» для тепла надел, мерзну!

«Похоже, он получает от всего этого удовольствие?» – удивился Андрей,

– Надень,– разрешил он.

«Майор» начал приходить в себя, замычал, зашевелился.

Ласковив соскочил со стола и перебрался на подоконник, на предыдущее место Фрупова.

– Вот и славно,– резюмировал он.– Рассаживайтесь поудобней, господа командиры!

– Киздюк! – злобно сказал «майор». Из носа у него шла кровь.

– Не надо грубить,– посоветовал Ласковин.– А сейчас мне нужен Михаил!

– Я схожу? – предложил Фрупов, двусмысленно улыбаясь.

«Конечно, ты меня не отпустишь?» – «Конечно, не отпущу».

Обмен красноречивыми взглядами.

– Позвони,– предложил Ласковин.

– Там нет телефона.

– Зря ты это затеял,– пробурчал «майор», осторожно трогая расквашенный нос.– Или тебя наняли?

– Там точно нет телефона,– повторил Фрупов.– Нет, майор, его не наняли. Кто за наши шкуры такие деньги заплатит?

– Тогда за каким хером он приперся? – спросил «майор».

Ласковин почувствовал острое желание врезать ему еще разок.

– Я не люблю, когда убивают моих друзей,– холодно сказал он.– И не люблю, когда меня самого пытаются убить.

– А он мне нравится,– серьезно произнес Фрупов.– У нас похожие вкусы.

– Ты,– Ласковин указал на третьего,– пойдешь и приведешь Михаила. И я задам несколько вопросов. После этого мы разойдемся… или не разойдемся.

– Мы найдем тебя, даже если ты сумеешь удрать,– хмуро пообещал «майор».

– Вы,– с нажимом произнес Ласковин,– уже не будете меня искать. Если ответы окажутся неудовлетворительными. Приведешь Михаила,– сказал он третьему,– а сам останешься снаружи. И – чтобы никаких неожиданностей! Доходчиво объясняю? «Майор»! Запри за ним дверь. И имей в виду: я хорошо стреляю. Можешь проверить.

– Чтоб ты сдох! – буркнул «майор».

– Он тебе верит,– усмехнулся Фрупов.

Когда гонец вышел, Ласковин покинул подоконник. Глупо маячить на фоне окна.

– Вольно, военизированные! – сказал он.– Только чтоб я видел ваши руки!

Ждать пришлось недолго. На негромкий стук в дверь первым отреагировал Фрупов.

– Нет,– пресек Ласковин.– Откроет он! Вошедший, мужчина среднего роста, неопределенного возраста, с малосимпатичным лицом, воткнул в Ласковина бесцветные близкопосаженные глаза, поиграл желваками, потом повернулся к «майору».

– Я его не знаю! – отрезал он. И Ласковину:—Что надо?

Да, это действительно Михаил. Голос его Ласковин узнал сразу.

Андрей выдержал паузу, изучая вошедшего. Михаил был одет иначе, чем остальные: черная рубашка, расстегнутая на груди, мешковатые, заправленные в сапоги брюки защитного цвета. На поясе – кобура. Пустая.

– Повернитесь,– велел Андрей.

– Зачем?

– Цирк! – произнес Фрупов.

Ласковин опустил ствол пистолета.

– Первая пуля – в колено, вторая…

– Делай, что он говорит,– проворчал «майор».– Потом рассчитаемся!

– И наклонись,– приказал Ласковин, когда первая команда была выполнена.

– Может, ему штаны снять? – сострил «орел» Фрупов.

– Интересное предложение,– кивнул Ласковин.– Но – некогда. Можете повернуться обратно. Руки на виду! – крикнул он, увидев, что Михаил собирается сцепить ладони за спиной.

– Значит, вы – Михаил,– сказал Ласковин.

– Допустим.

– Пашеров.– Андрей выдержал паузу.– Пять дней назад.

– Три,– поправил «майор».

– Пять,– возразил Андрей, в упор глядя на Михаила. У того в глазах мелькнула тень понимания.

– Пашеров, что дальше?

– Дальше? – глаза Ласковина сузились.– Ты его убил.

– Да,– последовал лаконичный ответ.

– Ну, брат…– произнес «майор», приподнимаясь.