Конкуренты Лукьяненко Сергей

Кофе меня чуть взбодрил. Я посмотрел на свои часы – если верить им, то было шесть утра. Впрочем, и коммуникатор показывал пять минут седьмого. Ну, логично. Первые люди сюда попали из Москвы, вот и времени придерживались своего.

Я с тоской понял, что уже не пытаюсь убедить себя в розыгрыше, галлюцинации или внезапном умопомрачении.

– Ты ногами-то быстрее перебирать можешь? – спросила Лена.

Инструктор мне достался женского пола. Если верить словам Инны про дефицит женского населения на платформе, то мне повезло.

Но Лена будто задалась целью доказать мне, что везение – понятие весьма относительное. На первый взгляд симпатичная женщина, да и второй взгляд ничего не меняет. Моя ровесница, может, чуть постарше. Не гений чистой красоты, но и вовсе не уродина, определенный шарм в ней был. Может, только фигура излишне спортивная: не стройная, а именно накачанная, как у девушек, профессионально занимающихся плаванием – плечи широкие, руки очень крепкие. Очень короткая стрижка и такой же мешковатый комбинезон, как у Инны… ну вот и все недостатки.

Зато вела она себя так, будто я был нелюбимым провинциальным родственником, внезапно нагрянувшим в ее крошечную столичную квартирку и сообщившим, что намерен провести тут весь отпуск.

– Я всю ночь не спал, – сказал я. – Знаешь, после такого шока…

– Какого еще шока? – спросила Лена, не оборачиваясь.

Мы шли длинным, плавно изгибающимся коридором. Видимо, по окружности платформы – с одной стороны временами попадались иллюминаторы. Я имел возможность вдоволь налюбоваться звездной темнотой.

– Как это – какого? Попасть сюда с Земли!

– Ха. – Лена разве что не сплюнула. – Тоже мне, шок. Вот вернись я обратно, у меня был бы шок.

– Тебе что, тут нравится?

Она даже соизволила обернуться. И покрутила пальцем у виска.

– Ты чего, серьезно? Конечно! Как это может не нравиться?

Некоторое время я плелся следом, изучая стены – металл, пол – решетчатый металл, потолок – металл с белыми плафонами, редкие двери – металлические, закрытые, редкие иллюминаторы – темнота и цветные огоньки. Потом спросил:

– А кем ты была на Земле?

– Таксистом.

– Ага, – сказал я глубокомысленно. – Ага… это многое объясняет. Охота за клиентами – из третьего ряда к обочине, дорогой бензин, да еще и некачественный, хреновая машина, дверцу козлы-пассажиры сломали, кресло раздавили, платить не хотят, жадобы…

Лена помолчала. Потом спросила:

– А ты кем был?

– Я журналист.

– Теперь уже бывший, – с удовольствием поддела Лена. – Ага. Это многое объясняет. Беготня за капризными знаменитостями, статьи об отдельных недостатках нашей жизни, только ни в коем случае не обобщать, немножко «джинсы» – если главный не заметит, перед молоденькими девчонками перышки растопырить: «да меня и „комса“, и „коммер“, и „независька“ к себе зовут, только я по натуре фрилансер!», а на самом-то деле – в штат хорошей газеты не берут, а в плохую идти самолюбие не позволяет… Раза два-три в неделю – надраться с друзьями до поросячьего визга, потом спьяну махать корочкой прессы перед ментами…

– Ну ты и стерва… – пробормотал я, останавливаясь.

Лена сделала еще несколько шагов и тоже остановилась. Повернулась ко мне, с любопытством спросила:

– Чего, все точно?

У меня вдруг резко сменилось настроение. До этого я был обалдевший, слегка похмельный – оттого и взирал на происходящее с удивительным спокойствием, так восхитившим Инну. А теперь, от злой иронии Лены, меня словно наизнанку вывернуло.

– Да ты просто провидица, – сказал я. – Может, еще уточнишь, в каком возрасте я девственность потерял?

– Да лет в двадцать, не меньше, – сказала Лена, заставив меня осечься. А потом вдруг достала пачку «Мальборо» и протянула мне. – Будешь?

Я заколебался.

– Как я понимаю, на вашей железяке с сигаретами дефицит?

– Еще какой. Бери, пока угощаю.

Я взял. И, повинуясь порыву, протянул в ответ свою пачку.

– Ну ты и жук, – сказала Лена с чувством. Сигарету взяла, но спросила: – Что, в курсе наших обычаев?

– Откуда бы?

Мы закурили.

– Ну… у нас вроде традиции такой сложилось… если чем-то редким угостить – это просто жест. Ничего особенного не значит. А если в ответ угостят и ты примешь – то вроде как теперь дружеские отношения.

– Ох и повезло же мне, – сказал я.

– Это мы посмотрим, повезло или нет. Если мы с тобой задружимся, то я тебя дрючить стану в три раза сильнее. Оно тебе, в итоге, на пользу пойдет… – Лена глубоко затянулась, выдохнула дым вниз. Я заметил, как облачко втянулось в решетку пола – вот где здесь вентиляция… – Ты не сердись, если задела. У меня… приятель был, журналист. Я про него в общем-то говорила. Вовсе не хочу сказать, что вы все такие.

– Все, может, и не такие, – сказал я. – А вот я такой. Угадала. Только удостоверением перед ментами не машу, плевать они хотели на это удостоверение.

– А раньше предпочитали не связываться, – сказала Лена. – Мне моего как-то добрые менты на дом привезли. Хохочут, говорят, «забирай, а то уж больно страшен – в газете обещал пропесочить».

– Как ты сюда-то попала? – спросил я. – Мне казалось, тут молодежь должна скапливаться. Игроманы.

– Ну а ты сам игроман, что ли?

– Разве что пасьянс разложить.

– Нет, я поигрывала, – сказала Лена. – Я таксерила не всерьез. Так, если деньги нужны – поработаю денек-другой. Водить я любила, почему бы и не поработать. Женщинам и платят всегда лучше. Всю дорогу рассказывают, что вовсе не против женщин за рулем, вот только молодые дуры на дареных джипах и лимузинах достали, а потом платят не торгуясь. Особенно если с девушкой едут. – Она усмехнулась. – Но в эту контору случайно зашла. Везла оттуда одного перца, тот обалдевший какой-то был. И все рассказал, что там вербуют в звездные пилоты, и вроде как все понарошку, но ощущение какое-то странное… будто и впрямь. А я потом рядом оказалась, настроение было… так себе. Ну и зашла. Интересно, что другая я об этом всем думает… – Она затянулась в последний раз, бросила бычок на пол, затушила подошвой и спихнула в щель. – Мусор прямо на пол кидай. Там сразу и вентиляция, и система уборки. Иногда мощность повышается, пол аж вибрирует. Все куда-то засасывает. Иначе мы бы уже грязью по уши заросли. Никому же не хочется уборкой заниматься, все летать рвутся.

– И ты?

– И я. А чем я хуже? Я хорошо летаю. Пошли, журналюга…

Я не обиделся.

– Пошли, водила…

– Знаешь мое прозвище?

– Какое?

– Водила. Обычно пилот берет себе прозвище. Так удобнее – Лен, Саш, Сереж много… Меня зовут Ленка-Водила. Или просто Водила. Тебе, кстати, тоже придется обзавестись.

– Журналист? – предложил я.

– Долго слишком… – Некоторое время Лена шла молча, хмурилась, покачивала головой, будто отвергая тот или иной вариант. – Акула пера. Акула… Да нет, громко слишком. Смеяться станут. А фамилия твоя? Будем от фамилии плясать, это самый простой выход.

– Сафонов.

– Сафо? – спросила сама себя Лена и прыснула. – Нет, ерунда выходит. Смешно, конечно… Был бы ты грузином, можно было бы звать тебя Сафо. Был бы в этом и здоровый юмор, и созвучие грузинским именам… Фон? Фон-барон… барон фон дер Пшик… – Она вдруг мелодично и негромко напела: – Бай мир бисту шейн…

– Это ты чего?

– Песня про барона фон дер Пшика в оригинале… Значит, вот уже два имени на выбор – либо Барон, либо Бай. Хотя – тоже слишком напыщенно.

– Меня в школе звали Валиком, – вспомнил я.

– Почему?

– А я такой был… упитанный.

Лена пожала плечами.

– Да как хочешь. Будешь Валиком.

– Зачем? Я же не к тому! Еще я иногда статьи подписывал «Я. Седой».

– Хотел, чтобы считали пожилым и умудренным опытом? – насмешливо спросила Лена. – Нет уж. Седой у нас есть. И Рыжая есть. И даже Лысое Колено. Ладно, прозвище само прилипнет. Кстати, а мы пришли.

Она остановилась перед очередной дверью, торжественно посмотрела на меня.

– Ну, нервы у тебя вроде крепкие… Гляди.

Дверь уползла в стену – я невольно отметил, что она куда толще тех дверей, что открывались перед нами раньше.

– Впечатляет? – подталкивая меня вперед, с гордостью спросила Лена. – А? Как тебе, журналист?

Я молчал, озираясь.

Это походило на какой-нибудь исполинский завод. Или атомную станцию. Или, скорее, на машинные залы электростанции.

– Главный ангар, – сказала Лена. – Хотя вообще-то он тут единственный, другого нет…

Длинный – метров триста, зал. В ширину раз в десять меньше, но все равно впечатляет. Потолок высоко над головой – и это при том, что мы вышли не на уровне пола, а на узенький балкончик, тянущийся вдоль стены на высоте трех человеческих ростов. Из стены на балкон выходили двери, вниз спускались лестницы. Все из решетчатого металла, максимально просто и функционально.

Я подошел к невысоким, чуть выше пояса, перилам, посмотрел вниз. И спросил:

– Что это, Лена?

– Корабли, – торжественно ответила она. – Звездные корабли.

Их тут было десятка три, но в пространствах ангара они терялись. Самый маленький был размером с междугородний автобус. Самый большой раза в два превосходил «Боинг-747». В формах, похоже, конструкторы ограничений не знали – зализанные аэродинамические очертания были скорее исключением, чем правилом. Подковы, диски, цилиндры, конусы – все шло в дело, будто ребенку вручили конструктор и попросили фантазировать от души. Вот что-то более или менее напоминающее самолет, разве что с крошечными крылышками, но зато с чудовищными турбинами, равномерно облепившими корпус. Рядом округлая конструкция из трех огромных серебристо-синих подков, вложенных друг в друга и скрепленных по центру дужек каплевидным наростом – кабиной. У этого корабля прохаживался мужчина, оглядывал его, будто придирчивый шофер проехавшуюся по бездорожью машину. Одет он был в джинсы и свитер, что меня искренне порадовало – оказывается, не все тут таскали униформу.

Ко многим кораблям из открытых в полу люков тянулись кабели и гофрированные трубопроводы. В ангаре было прохладно, пахло озоном и чем-то горьковато-терпким, химическим.

Мне хотелось сказать что-нибудь ироническое. Про овеществленную мечту Лукаса или волшебный сон фаната «Вавилона-5». Но рядом с этими махинами – реальными, грубыми, зримыми, кое-где потертыми, кое-где помятыми, мой сарказм скис.

– Это… это впечатляет, – сказал я. – А где мой корабль?

– Сейчас мы тебе его купим, – весело сообщила Лена. – Корабль у тебя будет маленький, хиленький – корпус «Сильвана», минимальное вооружение, снаряжения тоже не густо, но летать будет. Вон стоит похожий. – Она показала на самый, пожалуй, традиционно выглядящий корабль: сигару с короткими крылышками, с двумя узкими консолями, увенчанными тупорылыми двигателями.

– Мне вот тот больше нравится, – сказал я. – Три подковы. Возле которого мужик ходит.

– «Саламандра», – фыркнула Лена. – Простой, но юркий. Дорастешь – будет тебе и «Саламандра»… Кто там с ней возится-то? Эге-гей!

Она помахала рукой, бесстрашно перегибаясь через перила.

Мужчина резко повернулся. Вскинул руку, будто приветствуя Лену.

Над головой у меня прошел тугой порыв ветра, я покачнулся, в ушах загудело.

– Твою мать! – вдруг завопила Лена. Отскочила от перил, дернула меня за плечо. Я не удержался, упал – и над головой снова ударило ветром. Перила, за которыми я только что стоял, завибрировали и загудели, будто по ним ударили металлическим ломом. – Беги! – крикнула мне Лена. – Нет, не назад! Беги по балкону! Не вставай, сквозь пол тебя не заденут!

Упрашивать меня не пришлось. Сквозь решетчатый пол я видел мужчину, который явно целился в нас из какого-то ручного оружия. Если бы проводились мировые соревнования по бегу на четвереньках, то сегодня я показал бы достойный результат.

Несмотря на уверения Лены, мужчина продолжал стрелять – теперь уже только в меня, видимо, бегущие мишени привлекали его больше. По балкончику колотила невидимая кувалда, ударяя то впереди, то за спиной. Как ни странно, но в голове болталась лишь одна мысль – как нелепо я выгляжу, мчась на четвереньках по решетчатому балкону в исполинском ангаре, среди немыслимых звездных кораблей…

Сзади, где стояла Лена, вдруг тоже забухало. Мужчина, которого я пытался удерживать в поле зрения, вдруг раскинул руки, отлетел метров на пять и распластался по полу. Я остановился. Встал – руки болели и были содраны в кровь. Решетчатый пол явно не предназначался для беготни на четвереньках.

Лена стояла, все еще нацеливая на неподвижно лежащего стрелка пистолет. Или как тут у них полагается говорить? Бластер?

– Молодец! – крикнула Лена. – Ты его хорошо отвлек!

До меня начало доходить.

– Ты уверена, что сквозь пол он не мог меня подстрелить? – крикнул я.

Лена спрятала пистолет в кобуре на поясе и неторопливо пошла ко мне.

– Если серьезно, то все-таки мог. При удачном попадании. Но стальная решетка неплохо экранирует вибробластер. – Она виновато улыбнулась. – Пятьдесят на пятьдесят. Все зависит от точки попадания и фазы, в которой пришла волна… Короче – от твоей удачи.

Я еще раз посмотрел на стрелка. Вокруг него растекалась лужа крови, хотя никаких повреждения я с балкончика не видел.

– Ну, спасибо, – сказал я.

– Не сердись, – ответила Лена таким тоном, будто случайно наступила мне на ногу. – Все же хорошо кончилось.

Я хотел ответить, что думаю по ее поводу. Но не успел.

– А ты уверена, что кончилось? – окликнули Лену.

В дверях, откуда мы только что вышли, стояли двое. Рядышком, поскольку держали между собой здоровенный черный контейнер. Но по одной свободной руке у них оставалось, и они не преминули этим воспользоваться. Один, невысокий, очкастый, нацеливал на нас пистолет, вроде того, что был у Лены. Другой – здоровенную бандуру, по-хорошему явно не предназначенную для стрельбы с одной руки. Однако мужик и сам был такой здоровый, что видимых неудобств ему это не доставляло.

Эти тоже не любили комбинезонов и были одеты по-человечески: джинсы, рубашки. Но, пожалуй, это было единственное, что вызывало мою симпатию.

– Не знаю, кто вы, – не делая попыток достать оружие, сказала Лена, – но стрелять в ангаре из плазмомета – самоубийство.

– Это если мой друг промажет, – пояснил очкастый. – Но он редко промахивается. Руки за голову и медленно, неспешно, к нам. Ну?

Лена помедлила секунду. Потом сказала:

– Пошли, Валентин.

– Они убили Костю, – сказал верзила, когда мы приблизились. – Ты видишь? Они его размазали.

– Ваш товарищ первый открыл огонь, – сказала Лена. – Мы оборонялись. Честная дуэль.

– Вас было двое, он один, – заметил очкарик.

Он спрятал свой пистолет, но зато вытащил оружие у Лены из кобуры. У него был очень интеллигентный вид, он напоминал не то шахматиста, не то молодого амбициозного политика. И говорил рассудительно, спокойно, без тени эмоций.

– Оружие только у меня… было, – сказала Лена. – Этот… – кивок в мою сторону, – новичок. Акула пера, виртуоз пишущей машинки. Одна беда – всего пару часов, как на Плюшке. Ни корабля, ни бластера.

– Значит, это ты убила нашего друга? – спросил очкарик.

– Да, – твердо сказала Лена, и мое отношение к ней резко улучшилось.

– Костя был очень нервный. И, как мы убедились, плохой стрелок. – Очкарик кивнул, будто принимая все объяснения. Похоже, к смерти здесь относились очень философски. – Честная дуэль, принимается. Но у нас возникла проблема. Дело в том, что нам надо покинуть платформу.

– И хорошо бы быстренько, – вставил здоровяк.

– Да, и хорошо бы быстренько, – снисходительно согласился очкарик. – А Костя был пилотом. Нас его корабль не примет. Незадача!

– Сочувствую, – кивнула Лена.

– Ты ведь пилот? Не хочешь подработать?

Тон очкарика был деловым и спокойным.

– А в качестве платы жизнь? – Лена ухмыльнулась.

– Зачем же так. Мы готовы и заплатить. Ну?

Лена пожала плечами.

– Все зависит от сроков, ребята. У меня «Мурена». Стоит пятой отсюда.

– Нас вполне устроит, – оживился очкарик.

– Она в цикле заправки.

– Как давно?

– Шесть часов. Подождете три часа? – Лена была само дружелюбие.

Очкарик улыбнулся и не ответил. Посмотрел на меня и спросил:

– А ты, акула? Хочешь подзаработать?

Это походило на театр абсурда. Я посмотрел на лежащего в луже крови Костю. И сказал:

– Нет, чего-то не хочется.

– Неверный ответ, – сказал очкарик.

Верзила прижал свою пушку к поясу, широкому, увешанному сумочками и какими-то устройствами – и пушка с клацаньем прилипла. Верзила неспешно помахал рукой в воздухе, будто разминаясь.

Я как дурак наблюдал за ним.

Ровно до того момента, как кулак верзилы стукнул мне в челюсть. Во рту будто петарда взорвалась и стало солоно. В глазах на миг потемнело.

– Зубы ему не выбил? – спросил очкарик.

– Да не, я аккуратненько, слегонца, – добродушно сказал верзила.

– Хочешь подзаработать, акула? – повторил свой вопрос очкарик.

Я потрогал зубы. Вроде бы не шатаются…

– Почему бы и нет?

– Умница. – Очкарик улыбнулся. – Ты и впрямь акула. Только мелкая. Катран называется. Спускайтесь!

Мы с Леной пошли по балкону к ближайшей лестнице. Сзади волокли свой контейнер очкарик с верзилой.

– Вот и прозвище заработал, – сказала Лена негромко.

Очкарик за спиной весело засмеялся и сказал:

– А у меня язык удачливый. Как скажу, так сразу прилипает. Направо, к терминалу!

Мы прошли мимо корабля, похожего на пассажирский самолет, мимо «Саламандры» – только теперь я окончательно понял, насколько они были огромны. Ближе к углу ангара стоял столбик, увенчанный маленьким экраном – видимо, тот самый терминал.

– Ну давай покупай корабль, – любезно сказал очкарик. Контейнер они опустили – очень бережно. Похоже было, что там что-то нетяжелое, но хрупкое.

– Как?

– Поднеси комм к терминалу.

Я поднес руку к терминалу. Браслет пискнул и экран комма засветился. Дисплей на столбике тоже – его покрыли столбцы пиктограмм, говорящих мне не более, чем китайские иероглифы.

– Машина тебя опознала, – пояснил очкарик. – Если у тебя и впрямь нет корабля… – Он бесцеремонно отпихнул меня и посмотрел на экран. – Увы, и впрямь нет… Нажми левую кнопку.

Я нажал. Пиктограммы сменились.

– Тебе предложили купить корабль. К сожалению, выбора нет, кредитов у тебя только на один-единственный вариант. Нажимай кнопку снова.

– Выбора у меня нет, – согласился я. Но прежде чем нажать, глянул на Лену – та улыбнулась и спросила:

– А далеко собрались лететь?

– Увидишь. – Очкарик подозрительно посмотрел на нее. – Ты о чем?

– Давно не летали на «Сильване», я вижу?

Судя по лицу очкарика, до него стало что-то доходить. Что-то очень малоприятное.

– Это же корабль ближнего радиуса, – сказал здоровяк. – Туда гипердвижок просто не влезает.

– Ну да, – любезно подтвердила Лена, – вокруг станции покружитесь, конечно… А купить корабль уровнем выше Валентин не имеет права.

Очкарик нахмурился:

– Хочешь сказать, не повезло?

Лена пожала плечами.

Очкарик некоторое время изучал экран терминала. Потом коснулся пальцем одного символа – тот погас. Другого… третьего… Пояснил:

– Я снял оружие и щиты. Если оставить один лишь корпус и кабину, то гипердвижок влезает. Вот только деньги…

С видимой неохотой он посмотрел на свой комм. Коснулся кнопок.

– Считай это своей платой, Катран. Нажми кнопку, прими деньги.

Я подчинился.

– С ума сошли, – пробормотала Лена. – Лететь в другую систему без оружия и защиты, с неопытным пилотом?

– Другого выхода нет. – Очкарик оставался спокойным. – Надеюсь, на складе найдется «Сильвана» нужной конфигурации.

– А вдруг не найдется? – спросила Лена. – Конфигурация-то… для самоубийцы.

– Тогда мы влипли, – весело сказал очкарик. – Вряд ли у нас есть три часа, дожидаться, пока твой корабль заправится… Рома, будь человеком, сходи к Косте, принеси его сюда. Нехорошо будет бросить здесь парня.

Здоровяк молча пошел к «Саламандре». Мы ждали.

– Надеюсь, после этого вы нас отпустите? – спросила Лена.

– С чего бы это? Корабль будет слушаться только Катрана. Он нам нужен.

– Хорошо. – Лена не сделала и попытки заступиться за меня. – А я вам зачем? Свяжите и оставьте здесь.

– Мысль хорошая, – кивнул очкарик. – Вот только я не слишком опытный пилот. И совсем плохой учитель – нервный и нетерпеливый. Мой крупный друг – тоже. Ты будешь объяснять своему подопечному, что делать – чтобы он нас не угробил. Тебя ведь назначили его инструктором? Вот и займешься своими делами.

– Парни, я не одиночка. Я из клана Сайлент Стар. За меня вступятся.

– Кто?

– Да кто угодно. Грестер вступится. Кош, Антибиотик. Весь второй альянс вступится.

– Ты сама кто?

– Водила.

– Да, слышал. – Очкарик кивнул. – Говорят, ты хорошо натаскиваешь новичков. Так что я рискну поссориться со вторым альянсом точно так же, как поссорился с хозяевами Плюшки.

– Ты идиот, – брезгливо сказала Лена. – Вы что, ограбили платформу? Утащили что-то из лабораторий?

– Угадала. И это лишний повод взять тебя с собой.

Вернулся Роман, неся на плече тело убитого Леной пилота. Мрачно сказал:

– Скорей бы, Мастер…

– Надо уметь ждать, – наставительно сказал очкарик. – Заказ сделан, от нас теперь… А вот и корабль! Нашелся.

Недалеко от нас на полу ангара вдруг засветился овал красных огоньков. Послышался тревожный звук вроде громкого зуммера. Пол в центре овала стал раздвигаться, как диафрагма в пленочном фотоаппарате.

– Вот и твой первый корабль, Катран, – весело сказал очкарик. – Будешь себя хорошо вести – так и не последний…

В полу уже открылся люк десятиметрового диаметра. И из него медленно поднималась платформа, на которой стояла «Сильвана» – угловатый вытянутый корпус с двумя двигателями на консолях по бокам. От корабля шел белый пар.

– С консервации подняли, – задумчиво сказала Лена. – Полчаса будет разогреваться.

Очкарик посмотрел на свой коммуникатор. И великодушно кивнул:

– Ничего. Полчаса у нас есть. Даже сорок минут есть. А потом придет новая смена, обнаружит тела – и начнется…

– Вы балбесы, – презрительно сказала Лена. – Только полные кретины нападают на Плюшку. Без захода на платформу вам долго не продержаться… никому не продержаться.

– Может, нам долго и не надо? – хихикнул очкарик. – Эй, Катран, чего таращишься на железяку?

Я действительно неотрывно смотрел на корабль, даже их перепалку слушая краем уха.

– Ты чего, Валентин? – спросила Лена.

– А он красивый, – сказал я, глядя на корабль. – Ведь правда?

– Мало того, что он журналист, он еще и романтик. – Очкарик покачал головой.