Загул Зайончковский Олег

5

– Здорово, Ниф-Ниф! Ты что, брат, такой сердитый? С Надькой небось поругался?

Игорь облегченно выдохнул.

– Прости, я просто подумал… Тут только что мне звонил… в общем, одна сволочь.

– Как – тебе тоже? – Галя коротко хохотнул. – Ну и дела, в натуре!

– Дела хуже некуда… – мрачно подтвердил Нефедов. – Но… ты, собственно, в каком смысле?

– Я в таком смысле, Гарик, – Галя понизил голос, – что десять минут назад мне звонили и обещались меня замочить. Не знаю, что там у тебя, а я вот в каком смысле…

Удивительное совпадение…

– Тебя-то за что?.. – пробормотал Нефедов. – Что-нибудь по коммерческой части?

– Как бы не так! – Галя опять издал нервный смешок. – Эти козлы требуют, чтобы я им какой-то роман отдал. Прикинь, Гарик, – роман! Я и газет-то отродясь не читал…

– Постой, постой… – свободной рукой Игорь отчаянно тер лоб. – Ты говоришь, роман?..

– Роман или рукопись там какую-то…

– И грозятся тебя замочить?

– То-то что замочить! По коммерческой части куда ни шло, а за роман, Гарик, я погибать не согласен.

– Ну и что ты намерен делать?.. То есть в милицию ты обращался?

– Что я, дурак? – Галя хмыкнул. – У ментов одна отговорка: разбирайтесь сами, а мы приедем, сосчитаем трупы.

– А как же этот ваш… профсоюз? Разве он тебя не защитит?

В трубке послышался сокрушенный вздох:

– Это все в прошлом, Гарик… Наши бойцы кто на пенсии, кто неживой лежит. Хохол и три собаки – вот нынче вся моя армия… Да еще вы с Ксюхой, если, конечно, захотите дружбана выручить.

– Ты зовешь меня биться с киллерами?

– Типа того… Они сказали, не доживешь, мол, до завтрашнего утра… а я так думаю, вчетвером отсидимся.

Игорь представил себе Галину крепость и подумал, что за ее стенами он мог бы укрыть и свое семейство. Почем было знать, насколько опасен был этот чокнутый Живодаров.

– Ладно, Галя, – согласился он. – Я вступаю в твое ополчение. Но ты не против будешь, если я приду к тебе с Надей?

– А хоть бы и с Надей! Соври ей, с понтом вы в гости идете… Но, Гарик… – тут Галя запнулся.

– Что? Говори…

– Ты не подумай только, будто я наложил в штаны или типа этого…

6

В комнате Надя встретила его испытующим взглядом:

– Кто звонил?

Он помедлил с ответом.

– А я слышала! – в дверях опять появилась Катя. – Там кто-то кому-то угрожает. Папа, это те самые убийцы?

Игорь нахмурился.

– Вот что, девочки! – решительно объявил он. – Мы с вами немедленно идем в гости. Собирайтесь, и без разговоров.

Надя с Катей переглянулись и молча направились к платяным шкафам. Давно Нефедов не говорил с ними таким мужественно-повелительным тоном.

– Все-таки что случилось? – уже натягивая колготки, осмелилась спросить Надя.

Но Игорь сурово качнул головой:

– Потом все узнаешь.

«Девочки» даже не наложили косметики. Десять минут спустя нефедовское семейство уже выступило из дома. Глава его шел замыкающим и зорко посматривал по сторонам. Игорь напоминал сам себе одного из тех неулыбчивых субъектов, что охраняют значительных персон от предметов, прилетающих из публики. Он и впрямь был готов закрыть своим телом обе эти вверенные ему самой жизнью персоны, но, к счастью, случая не представилось. Нефедовы без происшествий добрались до Галиного замка.

Однако добраться сюда оказалось еще полдела – нужно было попасть внутрь. В этот раз бронированные ворота были плотно задраены, а из-за них доносился лишь тяжкий брех волкодавов. Игорь долго жал на звонок, демонстрируя свою физиономию висящему на стене одноглазому опознающему устройству. Наконец устройство вдруг ожило и перемигнуло лампочками.

– Ура! – воскликнуло оно искаженным Галиным голосом. – Пополнение прибыло! Обождите, братцы, пока Галка собак привяжет.

Несколько минут еще за забором слышались звериные взрыки вперемешку с певучими украинскими ругательствами. В конце концов ворота загудели и немного отъехали, образовав небольшую щель, достаточную лишь для того, чтобы Нефедовы смогли бочком протиснуться на подворье.

– Проходьте у хату, – буркнула им Галка, все еще сердитая на собак. – Геть вы, бисово отродье!

Псы рвались из вольера и от злости не лаяли уже, а кашляли, словно простуженные львы.

Зато их хозяин встретил Нефедовых радостно и с некоторым даже лихорадочным энтузиазмом:

– Надюшка! Сколько лет, сколько зим! Молодцы, что зашли на огонек! А это кто с вами?.. Катя?.. Умница, Катя… Ну, ступайте пока с мамкой в залу, живопись посмотрите.

Не давая Наде с Катей опомниться, Галя затолкал их в комнату с картинами, а сам, резко переменившись в лице, вернулся к Игорю.

– А мы с тобой, Гарик… – объявил он, понизив голос, – мы спустимся сейчас в подвал.

– Пожалуйста. А зачем?

– Не скажу; там увидишь…

Галя повел Нефедова вниз по лестнице и потом еще через какие-то помещения, оплетенные трубами и пахнущие прачечной.

– А здесь у нас сауна, – Галя толкнул одну из дверей.

Из темноты потянуло сыростью.

– Ты вздумал попариться? – удивился Игорь.

– Не сейчас, а когда все кончится… Покамест идем сюда…

Он отворил еще одну дверь и ввел Нефедова в помещение, где уже пахло железом и машинным маслом.

– Моя мастерская!

– Вижу.

Посреди мастерской на стульчике сидел Толя Хохол и шомполом сосредоточенно чистил двустволку.

– Толя, привет!

Хохол дунул в ружейный ствол и одним глазом, как в подзорную трубу, посмотрел сквозь него на Нефедова.

– Явился на усиление? – усмехнулся он.

– Так точно, – ответил Нефедов.

– Молодец. Тогда тебя надо вооружить. Вот смотри, выбирай…

На верстаке за спиной у Толи Игорь лишь теперь увидел большой серебристого цвета пистолет и две гранаты.

– Э, нет! – предупредил Галя. – Гранату я тебе не дам. Я дом этот три года строил, а ты мне его в секунду разворотишь.

– Тогда из чего выбирать? – Нефедов пожал плечами.

– Волына хвальная, Гарик. Стреляет – в руках не удержишь…

– А нельзя ли… – поежился Игорь, – нельзя ли мне как-нибудь без волыны? Я вот недавно сковородой воевал, и довольно успешно…

Галя презрительно фыркнул:

– Сковородой ты с Надькой на кухне воюй, а здесь у нас дело серьезное.

Он взял пистолет и вложил Нефедову в руку. Игорь хотел еще что-то сказать, но в этот момент в дверь мастерской постучали.

– Приихав! – услышали они Галкин голос.

– Кто? – спросили товарищи хором. – Кто приихав?

– Ну этот, который… Короче говоря, выходьте!

Сообщение из-за двери привело к моментальной мобилизации. Толя с лязгом расправил двустволку; Нефедов, уже не раздумывая, заткнул пистолет за пояс.

– Все наверх! – скомандовал Галя и, секунду поколебавшись, сунул в карман гранату.

С топотом они взбежали по лестнице в дом и бросились в холл, где у двери висел небольшой экранчик, связанный с уличным одноглазым устройством. Столкнувшись у экранчика лбами, друзья увидели стоящий перед Галиными воротами автомобиль. Возле машины нетерпеливо, словно нуждаясь по-малому, приплясывал Ксенофонтов. Время от времени он засматривал в устройство, и тогда весь кадр занимал его нос.

Товарищи облегченно вздохнули. Как и недавно Нефедовым, Галя через микрофон велел Ксенофонтову не прыгать и чуточку подождать. Галка-украинка отправилась опять во двор ловить и усмирять собак.

7

С одного взгляда заметно было, что Ксенофонтов возбужден и чем-то расстроен. Однако первые его слова были обращены к Нефедову.

– Ты вот где, голубчик! – холодно сказал он. – Завтра будешь писать сочинение.

– Какое? – поморщился Игорь.

– Под названием «Как я провел два рабочих дня».

– Пожалуйста, – буркнул Нефедов. – Напишу тебе хоть роман.

– Кстати, о романах, Галя! – Ксюха повернулся к хозяину. – Представляешь, мне после тебя тоже звонили с угрозами. И тоже по поводу какой-то рукописи.

– Да что ты? – удивился Галя. – Откуда она у тебя-то?

– Оттуда, наверное, откуда и у тебя.

– Что-то я не врубаюсь…

Товарищи призадумались.

– А может быть, нет никакого романа? – предположил Толя. – Просто козел этот – псих сумасшедший. Названивает всем подряд…

– Толя прав, – объявил вдруг Нефедов. – Но прав он наполовину.

– Как это?.. Откуда ты знаешь?..

Друзья уставились на него. Из комнаты с картинами выглянули Надя с Катей. Вытирая передником руки, вышла откуда-то украинка Галка. Игорь выступил на середину.

– Я хочу всем сказать… – произнес он значительно, – что рукопись, о которой вы тут судачите, эта рукопись существует. Роман Почечуева «Провозвестие».

– И ты, черт, молчал? – изумился Галя. – И где же она, в натуре?

– У меня в рюкзаке! – вдруг раздался голосок Кати. – Вот, можете посмотреть…

Она сбросила с плеч рюкзачок, без каких не ходят подростки, и достала из него том. Все, кто не видел рукописи, кинулись ее рассматривать.

– Ишь ты… действительно! – восклицали они.

Однако трогать страницы руками Надя никому не позволила.

– Артефакт очень ценный, – пояснила она. – Изучать его могут только специалисты.

Минут через десять, когда вызванный рукописью ажиотаж слегка поутих, присутствующие переместились в комнату с белым диваном. Там, выкатив бар на колесиках, Галя потребовал от Игоря полного отчета: как и почему такой ценный артефакт попал к нему в руки.

Компания, вся поместившаяся на широких диванных подушках, слушала повесть Нефедова, как дети слушают сказку. Сейчас он излагал ее более складно, чем в первый раз, когда исповедовался Наде. Повторение, правда, не добавляло ясности обстоятельствам самой истории, но в голове у Игоря происходило какое-то просветление. В кругу внимающих ему друзей он чувствовал, что его одинокий утомленный мозг как бы соединяется в сеть с шестью другими – свежими, полными нерастраченных умственных сил. Эта беспроводная связь умов продолжилась и даже усилилась по завершении рассказа – в форме общего толковища.

Поначалу присутствующие высказывались одновременно, поэтому понять что-либо в их речах было нельзя. Но потом, как хозяин дома и обладатель самого сильного голоса, председательство взял на себя Галя. Он же и выдвинул свою версию событий, показавшуюся Нефедову самой нелепой из всех возможных.

– Все это устроили немцы! – заявил Галя уверенно. – Они за нашими артефактами еще как гоняются. В натуре, вам говорю!

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда… Лично с ними я не якшался, но по искусству дела имел. Лет десять назад… ну, в общем, по профсоюзной линии, хотели мы обложить художников – тех, что матрешки расписывают. И что бы вы думали? Шиш! Матрики свои тысячные они за копейки сдавали. И знаете, кто скупал? Американцы, вот кто!

– Ну, ты не путай, – заметил Нефедов. – Американцы одно, а немцы совсем другое.

– Такие же иностранцы, – отмахнулся Галя. – Ты с немцами пил и поэтому их защищаешь. Вот помяни мое слово – они и маньяка наняли!

– И Питерского убили, и аспирантку?.. Ты думай, что говоришь. Как слависты могли организовать заговор, если сами только вчера узнали о существовании рукописи?

На этот вопрос Галя ответа не дал, но оставался при своем мнении.

– Не знаю как, но все это они подстроили. С иностранцами шутки плохи… – Он вдруг в сердцах стукнул себя кулаком по колену: – И ведь сколько они этого нашего достояния к себе вывезли – просто немеряно!

– А говорил, газет не читаешь… – усмехнулся Игорь.

– Не читаю и не читал… Но как подумаю про те матрешки, у меня прямо все вскипает!

Игорь вспомнил, как сам бросался со сковородкой на немцев, и примолк.

Обсуждение продолжалось еще довольно долго, но шло уже по затухающей. Оно расшевелило умы, но и только. Сколько-нибудь разумного объяснения всей истории с рукописью товарищи так и не нашли. В итоге коллективный разум постановил: во-первых, во избежание вопросов о трупе в шерстяновской квартире в милицию не обращаться. Во-вторых, держать этой ночью совместную оборону от иностранцев или кого бы то ни было. В-третьих, наутро, как только откроется музей, отвезти туда рукопись под охраной, чтобы Надя ее оприходовала. Галей предложен был и четвертый пункт – выпить как следует «за это самое», но большинством голосов собрание его не приняло.

– Если сидишь на гранате, то лучше быть трезвым, – философски заметил Нефедов.

Пощупав свой брючный карман, Галя пожал плечами:

– По мне, так без разницы…

8

Солнце между тем клонилось опять к закату. Еще не было надобности в фонарях, но они горели уже по всему участку и раньше времени собирали вокруг себя мошкару и бабочек. Собаки, до срока выпущенные во двор, валялись, чесались или просто зевали. Засветло набрехавшись, набегавшись и справив не по разу нужду, они не знали теперь, что делать им дальше. Псы были сбиты с толку: за день в хозяйский дом проникло небывалое число чужих, а укусить кого-либо возможности так и не представилось. Собаки не знали, и им нельзя было объяснить, что все эти люди прибыли сюда под их защиту. Те, кто собрался в доме, хозяину и друг другу чужими, конечно, не были – этим вечером по крайней мере.

Из особняка доносился многоголосый гомон и стук столовых приборов, из открытых окон его выплывали клубы табачного дыма. Было никак не похоже, что здесь ждут неприятеля, – разве что время от времени в галерее второго этажа показывался человек с ружьем и зорко оглядывал окрестности. Это был Толя Хохол, взявший на себя обязанности караульщика. На участке и за его пределами было пока все тихо. Глотнув свежего воздуха, Толя возвращался в дом, ставил ружье в угол и садился опять к столу. Этот стол, изготовленный, по Галиному уверению, из редких пород дерева, имел внушительные размеры. Он был построен специально, чтобы ужинать за ним большой компанией, и долго, наверное, ждал, чтобы сегодня, впервые на его столовьем веку, оказаться целиком востребованным. И впервые за этим столом сидела украинка Галка, взятая с хутора. Она распробовала французский коньяк и, позабыв уговор, принятый по части спиртного, наливала себе рюмку за рюмкой. Толю беспокоило, что его жинка с минуты на минуту могла заспивать. Все остальные, однако, если и приняли рюмку-другую, то исключительно для аппетита. Нефедов и вовсе отказался пить, чем снискал одобрительный Надин взгляд.

Но даже без возлияний собравшиеся за большим столом испытывали дружеское единение. Сильнее, чем алкоголь, их бодрило и сплачивало чувство общей опасности – то древнее чувство внешней угрозы, которое сделало человека существом коллективным.

Правда, их коллектив оставался неполным. С ними не было Шерстяного, чье отсутствие ощущалось, как во рту ощущается нехватка зуба, без которого можно, конечно, говорить и есть, но хуже, чем если бы он был в наличии. Исчезновение Шерстяного беспокоило его товарищей и наводило на мысль, не было ли оно связано с тем, что случилось с аспиранткой из Брянска.

Первым вслух его помянул Галя.

– Где ж эту Шерсть все-таки носит?.. – произнес он, задумчиво ковыряя в зубах мизинцем.

– А шут его знает… – так же задумчиво откликнулся Ксенофонтов. – Думаю, что если он жив, то рано или поздно должен объявиться здесь.

– Почем тебе знать?

– Интуиция…

Возражать ему никто не стал, хотя никакой особенной интуицией Ксюха прежде не славился. Друзья не могли и подумать, что его предсказание сбудется до того еще, как они допьют чай.

9

Входное устройство заиграло тревогу, лишь на мгновение опередив песню украинки Галки. Мужчины вскочили, загремев стульями, и бросились в холл к экранчику.

Первым Шерстяного распознал Игорь.

– Легок на помине… – взволнованно пробормотал он. – Галя, прячь сковородки.

– А?.. Говорю – интуиция! – обрадовался Ксенофонтов.

– Он не один, – насторожился Толя.

Действительно, за спиной Шерстяного показалась фигура женщины.

– Еще одна аспирантка? – предположил Ксенофонтов. – Много их у него, Гарик?

– Шуточки у тебя, – нахмурился Игорь.

Во дворе зашевелились собаки; они снова почуяли для себя поживу и, взбрехивая, стали подтягиваться к воротам. Однако, наученные сегодняшним опытом, псы посматривали на крыльцо: вдруг опять украинка Галка выйдет с говяжьей косточкой и станет заманивать их в вольер. Но повелительница их в эту минуту уже спала в столовой; вместо нее на крыльце показался Толя, а в руках его вместо косточки была двустволка.

– Геть! – крикнул он собакам. – Геть вы, бисово отродье!

Собаки понимали только по-украински, а Толя был хоть и хохол, но мовой практически не владел.

– Ходыть… у туды!.. – он повел на вольер стволами.

Псы в ответ угрожающе заворчали.

– Ах вы, так вас!.. – выматерился Толя и, вскинув ружье, бабахнул в вечернее небо.

Собаки присели на свои хвосты и, повизгивая от страха, мигом убрались в вольер.

– О, це дило, – наставительно сказал Толя, задвигая за псами засов.

Путь через двор был свободен, и минуту спустя новые гости уже входили в дом. Все сразу заметили, что Шерсть здорово нервничает. Он уклонился от дружеских объятий, а увидев Нефедова, отшатнулся и схватил за рукав хозяина.

– Галя!.. – взволнованно прошептал он. – Галя, нам надо поговорить…

Тот переглянулся с товарищами.

– Ладно, пошли побазарим…

Они ушли разговаривать в комнату с белым диваном, а интерес общества переключился на шерстяновскую спутницу. Не представленная впопыхах, она без смущения озиралась и постукивала туфелькой по полу. Нефедов внимательней пригляделся и наконец опознал ее.

– Марыська!.. – воскликнул он. – Друзья, позвольте представить…

Она подала всем желающим ручку. В отличие от Шерстяного Марыська вполне владела собой. Игоря она взяла за пуговицу:

– Мне надо с тобой пошептаться.

Они отошли в сторону.

– Ну, говори… только правду, – потребовала Марыська.

– О чем? – насторожился Нефедов.

– Постарела я, подурнела?

Он поперхнулся.

– Что ты… Точно не подурнела.

Марыська кокетливо наклонила головку.

– Комплимент от убийцы, – сказала она. – Мне даже приятно.

Игорь вздрогнул:

– От какого убийцы?.. Что ты несешь, Марыська?

– Да ты не психуй… – порывшись в сумочке, она достала и сунула в рот сигарету. – Скажи, в этом доме курят?

– Как же не психовать, подумай. Ведь ты меня обвиняешь…

Зажигалка в руке у Игоря никак не хотела гореть. Марыська прикурила сама и, затянувшись, выпустила дым себе в декольте.

– Я тебя вовсе не обвиняю, – сказала она хладнокровно. – Может, оно и к лучшему, что ты эту девку грохнул.

– Да я ее не… То есть как это? Почему ты говоришь, к лучшему?

– А потому… – лицо ее вдруг озарилось женской застенчивой гордостью. – Потому, что в ту ночь… ну, пока ты никого не убивал… в эту самую ночь я и Шерсть… в общем, мы выяснили отношения.

– Прекрасно! Значит, ты приходила к нему в квартиру?

– Вот и нет! Стану я… – с достоинством возразила Марыська. – Он сам приехал ко мне на такси. Ручки жал, слова говорил такие… даже повторить неудобно. Короче, решили мы с ним сойтись. А эту охотницу, что у него поселилась…

– Ее вы решили убить, – договорил Нефедов.

– С ума ты сошел! Достаточно было выгнать… А ты… Ну, ты даешь!.. – Марыська хихикнула. – Представь, какие у нас были рожи!.. Утром заходим в квартиру, а там кавардак полнейший и на кухне труп… Шерстяного, бедного, до сих пор трясет. Я говорю: «Давай милицию вызовем», а он: «Нельзя, мы заложим Гарика». Я ему: «Что будем делать с трупом?», а он: «Есть у меня друг, бандит, он поможет». – Она снова хихикнула: – Чем, спрашивается, поможет? Лучше бы друг был могильщиком…

По ее тону Нефедов чувствовал, что, несмотря на кошмарное недоразумение с трупом, настроение у Марыськи было скорее приподнятое.

10

Разговор Шерстяного с Галей оказался непродолжительным, но для первого явно духоподъемным. Из комнаты с белым диваном Шерсть уже вышел таким, каким его привыкли видеть товарищи.

– Гарик, прости! – он облапил Нефедова. – Я ведь думал, что ты убийца.

– Стало быть, квиты, – суховато ответил Игорь.

Затем Шерстяной приобнял Марыську:

– Нет проблем, старушка! Все будет хорошо…

Парочка взялась за руки. Теперь они оба выглядели такими безмятежными, словно аспирантку уже закопали.

– А по-моему, проблемы есть, – внес диссонанс Нефедов. – Ты, Марыська, сказала, что, когда вы пришли в квартиру, там был полный разгром…

– Конечно! Разгром – не то слово…

– Да! Но с утра ведь разгрома никакого не было. Разве на кухне немного…

Шерсть с Марыськой переглянулись.

– И что это значит?

– А то, что в твоей квартире после меня кто-то был!

– Ага! – сообразил Шерстяной. – Кто-то, кто устроил разгром и кто спер мой мобильник. Мы-то думали, что это ты, Гарик…

– Мобильник?.. – переспросил Нефедов. – Кто-то спер твой мобильник… Ну конечно же! – он хлопнул рукой себя по лбу. – Теперь мне понятно, откуда у них все наши телефоны… Ребята, вы слышали?