Дикий глаз Март Михаил
– Но не такая знаменитая.
– Отец вас уже навещал?
– Нет, он в командировке, но один раз звонил. Мама в больнице, в другой.
– Расскажите, как вы оказались в клубе «Боливар». Ваш отец так туда и не приехал. Погиб его брат Николай. Я прав?
– Да. К счастью, папе повезло и мне тоже в какой-то степени. Когда прогремел взрыв, я находилась в дамской комнате.
– Значит, судьба. А почему вы не приехали вместе с отцом?
– Он мне ничего не сказал о вечеринке. Дядя Коля позвонил домой. «Где отец?» – спрашивает. Я ответила, что, наверное, его на работе чествуют. А он мне свое – мол, мы тут сидим, его ждем, на звонки он не отвечает. Сам же нас привез в клуб, обещал скоро вернуться и исчез. Вот тогда я решила к ним присоединиться, спросила адрес, взяла такси и поехала. Папа не знал, что я туда приеду. Экспромт. А вы знаете, кто устроил взрыв?
– Есть несколько версий. Одна из них – шахидкисмертницы. Клуб принадлежит кавказцам, и там находились руководители одной из республик, высокопоставленные чины из тех, кто проросийски настроен. За неделю до этого в Дагестане были убиты прокурор республики и начальник управления МВД. Все это звенья одной цепи. Ваш отец – личность известная и популярная. Столик в клубе заказывал он. В списке жертв значится Константин Вербин, о его брате никто никогда не слышал.
– Дядя Коля с семьей жил в Одинцовском районе Подмосковья. У него там своя ферма. Он, в отличие от папы, человек не публичный, очень скромный и любит землю. В Москве бывает редко. У него большое хозяйство. Старший сын Никита остался дома, приехал только младший и дядя Коля с женой. И то его пришлось долго уговаривать. Вот видите, как все обернулось. Я до сих пор не могу оправиться от шока.
– А как отец отреагировал на ваше несчастье?
– Он даже не догадывается, где я нахожусь. Я ничего ему не рассказала. Он думает, что я дома. Когда он позвонил, то сказал, что ему срочно пришлось вылететь в командировку по неотложным делам. Он же не пришел ночевать в день пожара, думал, я буду волноваться, вот и поспешил успокоить. А я здесь лежала.
Полковник взял мобильный телефон девушки и просмотрел все поступившие звонки.
– Вы извините, Ева, за мою бесцеремонность, но такова у нас работа. По всей вероятности, мы скоро увидим некролог, посвященный безвременной кончине вашего отца. Отнеситесь к этому спокойно. Ваш отец жив, и это главное. Я думаю, ему угрожает опасность. Гибель брата-близнеца может эту опасность устранить. Или же отодвинуть угрозу. Нам нужно время, чтобы мы нашли тех, кто угрожает Константину Вербину, а пока пусть все считают его погибшим. Вы правильно сделали, что не рассказали ему о клубе и взрыве. Вы ничего не знаете. Только так можно ему помочь.
Девушка занервничала:
– Господи, кому же он мог помешать? Люди его любят. Он столько добра сделал.
– Бывает, что для кого-то добро выходит боком. Получается плачевный результат. О моем визите никому не говорите, меня здесь не было. И отцу тоже. У вас есть банковский счет?
– Нет. Нас как-то попытались ограбить, тогда папа открыл для меня банковскую ячейку, и я храню там свои самые ценные вещи.
– Отец имеет доступ к ячейке?
– Да. Он подкладывает мне туда подарки, потом говорит: «Загляни в свой ящик, найдешь в нем сюрприз!» Банк «Юнисфер».
– Мы увидимся после вашей выписки. И помните, о чем я вам сказал. Отец не хочет вас пугать, пока находится в опасности. Вы не в курсе, как до Москвы добирался брат отца с сыном и женой?
– Папа встретил их на вокзале, отвез в клуб на своей машине и сказал, что через час присоединиться к ним, у него срочное дело. Взял паспорт у дяди Коли. Сказал, для оформления машины. Подарок на пятидесятилетие. Дядя Коля таких подарков делать не может, хотел отказаться, но папа настоял. Мы думали, он приедет на новой машине и подарит ее дяде, потому и велел им приехать на электричке.
Полковник встал.
– Отдыхай, Ева. Помни, ты должна нам помочь. И в первую очередь отцу. Продолжай делать вид, что ты ни о чем не догадываешься.
– Я все поняла.
Осипов улыбнулся и ушел.
Посмотрев материал Данилы, Андрей ухмыльнулся.
– Феллини хренов. Зачем нам нужны эти рожи? Любое побоище снимается общим планом. А теперь, имея лица, мы обязаны отдать копию ментам.
– Правильно. Пускай выловят этих подонков. Таких к стенке ставить надо.
– А бегущая собака за «скорой» тебе зачем?
Андрей оглянулся. Пес – обычная дворняга, лежал на заднем сиденье и скулил.
– Я его себе заберу, – сказал Данила.
– У тебя и на себя-то времени нет, зачем тебе дворовый пес?
Андрей вышел, открыл заднюю дверцу, собака тут же высочила из машины и побежала прочь, будто знала дорогу.
– Куда? – крикнул Данила.
– Он знает, где ему лучше. В своем дворе его соседи подкармливать будут, а ты под замок посадишь. Жалостливый нашелся. Не приучены такие псы в домах сидеть. Мы с тобой такие же бродяги, как он. Одинокие волки. А вообще, Данька, чем черт не шутит, может, твое кино и попадет в эфир. Жалостливое зрелище. У нас обожают слезы. Плачущая женщина – главная героиня любого финала, а вот с собакой я еще кадров не видел. Ладно, снимай копию, пора вызывать курьера.
Докладывал оперативник Паша Игнатюк:
– С Вербиным все понятно, никаких вопросов больше нет. Из прокуратуры пришел запрос в городскую думу о лишении его депутатской неприкосновенности. Конечно, парня предупредили, но сдавать не собирались. Он торговал землей в особо крупных размерах и объектами, имеющими статус исторических ценностей и охраняемых государством. Они шли на снос вместо реставрации. Сами понимаете, один Вербин не мог управлять таким делом, без согласования с хозяевами города продать ничего нельзя. Да, он ставил свою подпись, ему грозит лет пятнадцать с конфискацией. Но если его возьмут, он же заговорит! Заказывал Вербина Гургену подставной. Выловили приезжего, заплатили, сказали, куда пойти и что сказать. Он сделал. Не думаю, что его оставили в живых, а может, отпустили и он уехал в свою Белоруссию или Литву. Вопрос в другом – Вербин заказал сам себя и подставил родного брата.
– Это подтверждается тем, что он взял у него паспорт, – добавил Геннадий Осипов. – Надо проверить все счета Константина Вербина. Уверен, что он их уже обнулил, перевел деньги на имя брата.
– А что известно о фирме близнеца? – спросил Сергей Михайлович.
– Я отправил туда двоих ребят, – сказал Осипов. – Там остался сын Николая Никита, он может быть помехой или помощником Константину. Тут надо посмотреть.
– Как Вербин узнал место и время покушения на него?
– Очень просто. Он за неделю всем объявил о торжестве, намеченном в честь своего пятидесятилетия. Мы завербовали его секретаршу и любовницу Катю Кустинову. Мать-одиночка, сыну шесть лет, на таких легко давить. Ребенок для нее все, а начальник – лишь спонсор. Она позвонила нам за два дня до событий. Вербин поручил ей выбрать ресторан и заказать столик на шестерых, чтобы отметить день рождения в узком кругу близких. У нас уже две недели лежит заказ на клуб «Боливар». Мы решили одним залпом убить двух зайцев, и Катя заказала там столик от имени Вербина. Потом либо она раскололась и предупредила Вербина, либо он специально доверил ей выбор ресторана. Если ждал покушения со дня на день, то понимал, что все его передвижения проверяются. За день до взрыва Вербин исчез. Скорее всего, ушел ночью через чердак. Во всяком случае, домой он вернулся поздно вечером, а утром из дома не вышел. Ребята проверили квартиру под предлогом утечки газа. Дочь открыла дверь, ребят впустила, но отца в доме не оказалось. Как теперь мы знаем, он ездил на вокзал встречать брата. Вечером подрывники были в клубе. Тогда же сделаны эти снимки – Вербин на месте, операцию решили не отменять. Пять шахидских поясов распределили по местам. Сработали они все без исключения. Результат известен. Никому не могла прийти мысль, что на месте Константина сидит кто-то другой.
– Такая мысль до сих пор никому не приходит в голову, – согласился Сергей. – Выходит, он всех нас обдурил. Хитер монтер. Теперь прокуратура будет вынуждена закрыть дело. Меня другой вопрос беспокоит. Что об этой истории знают коллеги Вербина в Думе и столичном правительстве? Вряд ли они будут спать спокойно, пока такой свидетель, как Вербин, с его информированностью жив и здоров. Выплывет это дело наружу или нет, меня не трогает. Вербин себя заказал, деньги уплачены, заказ должен быть выполнен. Хороший урок на будущее для умников.
Паша пожал плечами.
– Где же мы его теперь найдем? Он же труп. Забился в щель – не выкуришь.
– Я думаю, его надо искать на ферме брата. Будем ждать доклада ребят. Но боюсь, к нему теперь не подобраться, – покачал головой один из оперативников.
– Я знаю способ, – с ухмылкой произнес Гена Осипов. – Начнем с проверки его мобильного телефона. Мы его вычислим по сигналу. Номер я знаю.
6
На этот раз письмо выглядело необычно:
«Портрет клиента увидите в некрологе газеты „Известия“. Константин Вербин. Он пожелал стать трупом раньше времени. Запомните его. Скоро вы с ним встретитесь. В вашем почтовом ящике лежит номерной ключ и паспорт. Ячейка номер 3276 в банке „Юнисфер“. Нас интересуют только бумаги. Любая документация. Оставите материалы в коробке у машины».
Таня еще раз перечитала письмо. Слишком длинное и с конкретными инструкциями. В качестве воровки ее еще не использовали. Называли имя и сроки исполнения, иногда место, все остальное она планировала сама, а на следующий день видела результаты в новостях. Письмо ее не насторожило и не напугало. Скорее наоборот. В работе появилась загадка. Какое-то разнообразие. Из этой истории может получиться новый сюжет. Интрига начиналась с того, что солидная газета публикует некролог на живого человека.
Таня оделась в скромный наряд, спустилась вниз и заглянула в почтовый ящик. Конверт без надписей лежал поверх другой корреспонденции, значит, положили его совсем недавно. Она его вскрыла. Ключик выглядел необычно, такие используют в сложных замках. В паспорте вклеена ее фотография, но скорее всего спецы сделали удачный монтаж. Такого платья у нее никогда не было, но она не отказалась бы иметь что-то подобное. Ее вкусы были учтены. Таня села в свою машину, заглянула в справочник. Филиалов банка оказалось пять. Пришлось позвонить в каждый и узнать, в каком обслуживается население и предоставляются частные сейфы. Нужное отделение находилось в центре. Теперь предстояло изучить подпись хозяйки паспорта. Переклеенная фотография никого не заинтересует, а подпись будут сравнивать с электронным вариантом. Она достала блокнот и потренировалась. Получилось очень хорошо. Таня даже подумала, что если бы ее фамилия была Вербина, скорее всего, она так же расписывалась бы.
В банке никаких проблем не возникло. Предъявила паспорт, расписалась, ее проводили к ячейке, где клерк вставил свой ключ в ячейку, она свой. Дверца открылась.
– Отнести в кабину? – спросил мужчина в униформе.
– Пожалуйста, если не трудно.
В кабине Таня задвинула за собой шторку и открыла ящик. В нем лежала груда золотых вещей с камешками и без – браслеты, кольца, колье, серьги. Ей очень понравился гребень из золота с изумрудами, от него невозможно было оторвать глаз. От детдомовской клептомании Таня так и не отделалась, да и пятилетний стаж разбойных налетов тоже не прошел бесследно. Таня сунула гребень в сумочку.
В ячейке лежали две папки с бумагами, то, за чем она и пришла. Их она тоже забрала.
Ящик поставили на место, Таня спокойно ушла.
Машину она оставила за квартал от банка, чтобы она не попала в камеры видеонаблюдений. Сев в нее, Таня в первую очередь повернула к себе зеркало заднего обзора и примерила гребень. Шикарная вещь, ей очень шла, золото и изумруды очень хорошо сочеталась с каштановыми волосами.
Документы госпожу воровку не очень трогали, но писательницу Татьяну Снежинскую они не могли не интересовать. Многие бумаги были оформлены на иностранных языках, и она ничего в них не поняла, кроме чисел с огромным количеством нулей. Другие документы представляли собой дарственные и доверенности, выписанные Константином Вербиным на имя Николая Вербина. Таня подъехала к газетному киоску. В «Известиях» был напечатан некролог с фотографией. Сообщалось, что Константин Вербин, депутат и член правительства, недавно ушедший в отставку, трагически погиб при пожаре в элитном клубе «Боливар», случившемся два дня тому назад. Так в чем же фокус?
Таня вернулась домой и села за компьютер. С отставкой в некрологе поторопились – Вербин за два дня до гибели выступал с докладом в Думе. Личность скользкая. Его крыли по матушке многие бюргеры, даже приписали участие в погроме печально известного поселка «Речник». Ну, правильно, на покойника все свалить можно. Один корреспондент, не назвавший своего имени, утверждал, будто Вербина убили и пожар в «Боливаре» не халатность владельцев клуба и не замыкание электропроводки, а покушение на Вербина, у которого врагов было во сто крат больше, чем доброжелателей.
Таня еще раз просмотрела документы. Все доверенности на брата были составлены за неделю до пожара. Из этого напрашивался вывод – Константин знал о готовящемся покушении – вовремя подсуетился.
Но ни на одной странице Интернета не упоминался его брат Николай. Пять строчек о жене. Лежит в больнице с четвертой стадией рака. Таня открыла базу данных Москвы. Николай Вербин в столице не проживал, в базе ГИБДД за ним не значилось ни одной машины. Человек-миф. Но если есть доверенности, должен существовать некий господин Николай Вербин. В полученном послании говорится о Константине Вербине, следующей ее мишени. По всей вероятности, Константин инсценировал покушение на себя и превратил в пепел двойника, а сам будет продолжать жить, но как Николай Вербин. Возможно, у него когда-то был брат. Он или умер, или живет за границей, но не так трудно воскресить человека. За деньги сегодня все делается. Такая версия Таню устраивала. Те, кто хотел уничтожить Вербина, поняли, что промахнулись, но от своей идеи не отказались. Они спугнули жертву, теперь к ней подобраться будет нелегко. Конечно же, Вербин постарался оградить себя от возможных опасностей. Вопервых, его надо найти. Легче всего к нему подобраться женщине, вот почему ставка сделана на нее. Но если этого типа охраняют профессионалы, то уйти ей не дадут, она сдохнет вместе с ним. Неужели Сергей не понимает, какое дает ей задание? Это же стопроцентная подстава. Он всегда прикрывал ее со всех сторон. Она помнила все случаи. Даже когда висела на волоске, Сережа находил выход. Но тут ее направляют в капкан, и она это понимает. Таня давно уже забыла, что такое страх, и ее мучил не страх, а обида. Смешно думать о любви. Вся ее жизнь соткана из предательств, а она, наивная дура, все еще мечтала о настоящем счастье, земном, надеялась, что оно еще возможно на этом свете. А на том, после смерти, ее ждет ад. Ну почему же на земле при жизни, такой короткой, мимолетной, она должна испытывать тот же кошмар?
Никто никогда не видел слез на ее лице. Боли в жизни Тани хватало, но она умела терпеть. Только горькая обида могла выдавить из нее слезу, и тогда она зарывалась лицом в подушку.
7
В больнице Даниле сказали, что Ева Вербина выписалась. Парень растерялся. Он не поверил. Прошмыгнув мимо охраны, со скоростью пули взлетел на третий этаж и бросился к ее палате. Двери были открыты, санитары заносили в палату койки. Из одноместной она превращалась в шестиместную. Букет пришлось подарить дежурной медсестре. Девушка над ним сжалилась и сказала, переходя на шепот:
– Утром здесь были оперативники. Показали удостоверения и увезли ее. Но она может и дома лежать. Ожоги не сильные. Мази ей дали, бинты не проблема, и чувствовала она себя хорошо.
– Адрес. Мне нужен ее адрес.
– Медкарту они забрали. Возможно, осталась запись в приемном покое, но у меня ничего на нее нет.
В приемном покое с ним даже разговаривать не стали, попросту выставили за дверь. Вся надежда оставалась на Андрея. Это он назвал ему имя девушки и номер больницы, куда ее увезли.
Они договорились встретиться в кафе и позавтракать перед очередным рейдом.
Андрей появился в тот момент, когда по телевизору крутили репортаж об убийстве дворника-таджика. К удивлению Данилы, бег собаки за «скорой помощью» показали полностью, а это минута экранного времени, что очень много по телевизионным меркам.
– Доволен? – спросил Андрей, усаживаясь за стол. – Новое слово в жанре репортажа. Телевизионщики полночи думали, что делать с твоей съемкой, но решили пустить. Теперь их одолели звонками. Тысячи звонков. Все хотят получить бедную собачку. Людей никому не жалко, тем более гастарбайтеров. А животные вызывают у народа слезы, так же, как дети. Потому мы обожаем снимать детские дома с протекающей крышей.
Данила уже поел и попивал кофе под сигарету. Андрей подозвал официанта и заказал себе завтрак.
– Почему рожи этих бандюков вырезали? О них не сказано ни слова. Я даже помню, кто из них нанес парню смертельный удар.
– И ты хочешь, чтобы они это увидели и разбежались? Не волнуйся. Менты их вычислят и поймают, а потом доложат о раскрытом деле. Я же тебе говорил, Даня, не лезь в уголовщину, снимай общий план. Один случай из похожих я помню. Тогда никого не поймали. Думаешь, менты виноваты? Нет. У скинхедов есть родители. Богатые высокопоставленные люди. А еще есть фашиствующие организации, у них свои связи. Нас с тобой хорошо прикрывают, но если ты запустишь их рожи в Интернет, то скорее всего тебя найдут первым. Якорь на шею и в болото. А бандюки останутся на свободе. То, что в репортаже показали равнодушных обывателей, выглядывающих из окон, и есть твое достижение. Не наше дело воевать с преступниками. Мы уже говорили об этом.
– Но если я не могу смотреть на этот беспредел?
– И что ты можешь сделать?
– Оставаться в сторонке? Так?
Андрей достал из кармана фляжку с коньяком, налил себе в стакан, выбросив из него салфетки, а Даниле – в кофе.
– Выпей. Успокаивает. Ты должен помнить фронтовых операторов по имени. Ты ВГИК закончил. Они шли в атаку вместе с солдатами, но вместо винтовок держали в руках кинокамеры. Думаешь, им не хотелось стрелять во фрицев? Но они писали историю, составляли летопись войны, и благодаря им мы что-то знаем о том времени. Работа наша незаметная, но мы тоже делаем нужное дело. Все знают, кто водрузил знамя победы над Рейхстагом. А кто хоть раз вспомнил об операторе, который стоял в трех метрах и снимал событие мирового значения? И вместе с героями лез на купол. Как его фамилия? То-то! Тебя нет, меня нет, нас нет, есть камера. Наша стеклянная тень, наш глаз. И больше ничего. Перережут тебе глотку, а кто будет снимать собачек, бегущих за трупом хозяина? Покажи им правду. Ничто так не лечит воображение, как порция реальности.
Андрей принялся есть свою яичницу, бросив на стол конверт.
– Три тысячи за собачку.
Данила деньги взял. В конце концов, он их заработал. Для споров у него не хватало аргументов.
– Послушай, Андрюха, я сегодня в больницу к Еве заезжал. Мне сказали, будто ее оперативники увезли. Ты же все знаешь, я не хочу терять ее из виду.
Андрей дожевал завтрак и заговорил тихо, немного подавшись вперед:
– То, что я скажу, только для твоих ушей. – Он подал стажеру свернутую газету. – Папочка Евы – очень большая шишка. Тогда взрыв в «Боливаре» прозвучал не случайно, это было покушение. Отца Евы перепутали с братом, они близнецы. Сейчас мужика прячут фээсбэшники. Если киллеры узнают, что шлепнули не того, то достать Константина они смогут лишь шантажом. Возьмут в заложники его дочь. Жену трогать не станут, ей жить осталось недолго. Еву спрятали, чтобы она не попала в руки бандитов. На их след уже вышли, и пока их не возьмут, отец и дочь будут находиться под надежной защитой.
Данила увидел некролог.
– Значит, с ней все в порядке?
– Будь спокоен.
У парня стало легче на душе.
Примерно похожую историю рассказали Еве, когда забирали девушку из больницы. Ее отвезли на так называемую конспиративную квартиру, где она находилась под присмотром медсестры и двух оперативников. Ее мобильный поставили на контроль, а номер домашнего телефона перевели на адрес конспиративной квартиры. Но все понимали, что отец не будет ей звонить на домашний номер, который легко прослушивается. Девушка получила строжайшие инструкции. Отец не должен волноваться, а потому ему не надо ни о чем говорить. Лучше всего сказать, что она на даче пишет диссертацию. Ева сама рассказала о трех дачах отца. Об одной из них никто не знал, она была записана на сестру жены, которая жила в Гомеле и даже не догадывалась, что у нее есть дача.
Версия с дачей казалась подходящей. Но была одна деталь: дачу охраняли несколько сторожей, с которыми у отца была связь. Он мог в любой момент проверить, там ли его дочь. Ева ничего не знала о сторожах и не предупредила о них оперативников.
– Вы уверены, что дача – безопасный объект? – спросили ее.
– На сто процентов. Папа никому о ней не говорил, и там никогда не было гостей. Мы сами пользуемся ею очень редко. Там удивительный воздух, в доме вообще не собирается пыль. Всегда идеальная чистота и не пахнет сыростью.
Стало понятно – за домом кто-то наблюдает. Было принято решение проверить объект.
Ева дала оперативникам ключи от своей квартиры и рассказала, где лежат ключи от дачи. Нашли и еще один ключик, от банковской ячейки, а также паспорт Евы. Потом конверт с находками оказался в почтовом ящике Тани.
Ехать на дачу было слишком рискованно. Вербин мог скрываться там, а значит, выстроил кольцо обороны. Шум никому не нужен. Покойник уже есть, некролог напечатан. Константин должен уйти из этого мира тихо и незаметно. А главное, быстро, пока не успел упорхнуть за кордон.
Вечером подводили итоги в кабинете Сергея Михайловича. Главный продюсер выглядел усталым и недовольным.
Докладывал начальник оперативного отдела Геннадий Осипов:
– Вербина на даче можно не искать. Мы получили сводку из Обнинска от наших ребят. Он поехал к брату. Естественно, чтобы занять его место. Факты это подтверждают: старший сын Николая был убит из двустволки в конюшне в день взрыва в «Боливаре». Нам не известно, где в это время находился Константин. Брата, его жену и младшего сына он привез в клуб в половине седьмого, Никита убит в десять тридцать вечера. Константин вполне мог успеть доехать до фермы, убрать Никиту и где-то спрятаться. Он появился на ферме на следующий день, но уже как Николай. Тут все сходится. Фермерам «Николай» рассказал о пожаре в Москве и как чудом остался в живых. Покушение на свою жизнь и убийство сына он свалил на конкурентов. Дело в том, что Николай Вербин третий год ведет тяжбу за землю со своими соседями, и администрация района на его стороне. Мотив убедительный, учитывая цену земли. Сейчас он окружил себя охраной, к нему не подступишься. Милиция потакает ему в организации самообороны, так как сама защитить его не может. Идея блестящая. Ему бы триллеры писать, как нашему автору. Факт второй. Наш агент изъял из банковской ячейки документы, они на столе, и вы их видели. Константин перевел все свои немалые сбережения на имя брата. Если помните, он взял у него паспорт, когда отвез в клуб. Якобы для покупки машины в подарок. Факт третий. Константин, он же Николай, подал документы на оформление загранпоездки. Вот здесь он сделал промашку. Очевидно, не знал, что у брата нет загранпаспорта. Это задержит его в России как минимум на месяц. Бомбить ферму мы не будем. Надо помнить, что все бумаги, а значит и допуск к капиталам в наших руках. Достать Вербина мы сможем, только выманив его в Москву. Без документов он нищий. Его дочь, имеющая доступ к сейфу, в наших руках и сумеет нам подыграть. Главное, чтобы он был за нее спокоен. Она служит ему барометром. С ней все в порядке – значит, афера с клубом прошла чисто. Если дочерью заинтересовались, стало быть, у чекистов возникли какие-то сомнения. Но слава богу, в смерти Константина Вербина никто не сомневается. Его видел метрдотель, который лично обслуживал их столик и успел выбежать невредимым через черный ход. Также сохранились записи бронирования столиков.
– Скорее всего, Вербин попросит дочь достать бумаги из сейфа и каким-то образом передать ему, – сделал предположение Сергей.
– Есть запасной вариант и менее безопасный, – сказал Павел Игнатюк. – Секретарша Вербина Катя Кустинова. Нет сомнений в том, что она его предупредила о возможных неприятностях в клубе «Боливар». Заказ девушка делала по нашей наводке. Надо признавать свои ошибки – мы думали, что запугали девчонку, но не тут то было. Вероятно, она что-то знала о готовящейся комбинации с братом. В общем-то девчонка выполнила наш наказ, мы ее упрекнуть ни в чем не можем.
– Не надо забывать, что Вербин сам себя заказал, и ему оставалось лишь подставить брата вместо себя. У него все получилось. Так он считает. Значит, Кате он может доверять. Нам надо лишь убедиться, что у секретарши также имеется ключ от банковской ячейки. Установите за ней круглосуточный контроль, – приказал Сергей.
8
Вся телефонная связь – и городская, и мобильная – контролировалась. Константин Вербин никому не звонил – ни дочери, ни секретарю. Он затаился на ферме брата, окружив себя добровольной охраной и собаками. По мнению агентов, находившихся в Обнинске, к ферме даже снайпер не подберется. Она располагалась в чистом поле и со всех сторон охранялась сторожами. Сам же Вербин сумел смешаться с толпой, ходил в телогрейке, кепке и сапогах, оброс и теперь ничем не отличался от рабочих, обслуживавших усадьбу. Он выжидал, пока в Москве уляжется шумиха и будет готов загранпаспорт. Противник оказался достойным, и это раздражало контору Сергея. Их обвели вокруг пальца, как мальчишек, оставили в дураках. Первый случай в многолетней практике.
Внимание Осипова привлек один звонок, сделанный с мобильного телефона секретарши «покойного» Константина Вербина. Кустиновой звонил мужчина, говоривший с иностранным акцентом. Они мило поболтали, и она назначила ему свидание, где всегда. Что означало «где всегда», было непонятно. Персона Кати с самого начала привлекла внимание Осипова. После гибели Вербина она тут же уволилась с теплого местечка. Ее ни разу не вызывали на допросы, связанные с личностью погибшего, хотя знали, в каких отношениях они были. В-третьих, проверка показала, что секретарша не числилась в категории матерей-одиночек. За своего сына она выдавала племянника, сына двоюродного брата. Пару раз она приводила мальчика на работу, и он ей подыгрывал. У Кати своих детей не было и быть не могло. Она лечилась от бесплодия, но лечение результатов не дало. По этой причине ее бывший жених от нее отказался. Свадьба не состоялась. Еще один любопытный факт. Катя несколько раз выезжала в западные страны в качестве делегата Общественного совета по правам человека и присутствовала на конференциях и симпозиумах. По данным Осипова, девушка не числилась ни в каких общественных организациях. И наконец, последнее. Кустинова – девичья фамилия ее матери, которую она взяла три года назад. Раньше она жила под фамилией Шмелева и окончила Институт международных отношений. С дипломом МГИМО быстро делают карьеру, а она работала секретаршей, выдавала себя за мать-одиночку и к двадцати восьми годам ничего путного не достигла, несмотря на прекрасную внешность и образование. Если ее роман с пятидесятилетним Вербиным носит серьезный характер, а это возможно, учитывая его состояние, то, вероятно, Катя готовит для него или них двоих почву для отъезда за границу. Иначе ее связь с иностранцем объяснить невозможно.
В семь вечера «Тойота-Камри» подобрала Катю у магазина «Елисеевский» на Тверской, и они поехали в сторону Ленинградского шоссе. Осипов и Игнатюк ехали следом. Гена тут же «пробил» номера машины по базе данных. Автомобиль принадлежал фирме по прокату престижных иномарок, что не позволяло с первой попытки установить личность водителя.
В конце Тверской они свернули на Лесную улицу и въехали в один из дворов. На улице уже стемнело. После того как Катя с кавалером зашли в подъезд дома, за ними последовал Игнатюк, а Осипов остался в машине. Через пять минут Павел доложил:
– Лифт остановился на девятом этаже.
– Свет зажегся в квартире справа от подъезда. Посмотри номер квартиры.
Вернувшись, Паша сказал:
– Семьдесят шестая квартира, замок примитивный, дверь деревянная.
Квартиру тут же проверили по базам. Она числилась как муниципальное жилье, обычная коммуналка, но в ней никто не проживал.
– Надо ее обследовать и установить жучки, – сказал Осипов. – Ехали сюда уверенно, значит, бывают тут часто. Если квартирой пользуется иностранец как любовным гнездышком, то кто ему ее сдал? Даже мы не можем определить хозяина, он тем более. Может, квартиру нашла Катя, тогда вопросов возникает еще больше. У нее своя трехкомнатная квартира, живет одна, зачем ей угол на стороне?
– Не хочет делать из своей квартиры бордель?
– Он звонил ей домой, а значит, знает ее адрес. Мог приехать без приглашения, если у них деловые отношения.
– Деловые отношения? Не будь ребенком, Гена. Тут все понятно.
– А почему они свет не гасят?
– Я бы погасил, если бы привел шлюху с вокзала. Ты видел ее фигуру? Такой красоткой надо любоваться, а не закрывать глаза.
Осипов достал телефон. Он явно был раздражен.
– Катя вернется домой не скоро, я просигналю. Проверьте ее квартиру еще разок, Рома. Мы должны найти ключ от сейфа. Он должен быть там, если она не носит его в сумочке. Но сумочку ее мы уже проверяли. Делай что хочешь, хоть миноискатель бери, но ключ должен быть найден. И пришлите нам в помощь машину слежения, на одной мы обоих под контроль не возьмем.
– Ну что, будем ждать? – спросил Игнатюк.
– Придется. Терпеть не могу гадать на кофейной гуще. Я должен все увидеть своими глазами.
9
Зрелище было потрясающее. Парень взобрался по растяжкам на один из пилонов Крымского моста, установил камеру на штатив.
Андрей и настраивал ее для съемки. По ходу пояснял стажеру:
– Это единственный в Москве висячий мост. Он держится на двух пилонах и растяжках. Высота каждого пилона около тридцати метров. Смотри, как этот псих лезет, да еще при таком ветре и без страховки.
– Самоубийца! – воскликнул Данила.
– Эстетствующий самоубийца. Мог бы прыгнуть через перила и разбиться о воду в лепешку. Нет. Он хочет всему миру показать, на что способен. Видать, довели до ручки. Но он альпинист, это видно. Ишь как ловко карабкается. Такого не догонишь, ни один верхолаз за ним не полезет. Тут пожарники нужны с выдвижными лестницами.
Андрей включил камеру.
– А может, он таким образом выражает свой протест и вовсе не собирается погибать. Завтра о нем все будут говорить, и он донесет свой протест до народа.
– А вот это уже интересно.
Они, как всегда, приехали первыми, получив информацию от диспетчера по рации. Снимать решили с другой стороны моста, иначе растяжка загородила бы верхолаза. Он проделал уже полпути, когда его заметили зеваки, потом появилась милицейская машина. Патрульные выглядели растерянными, не знали, что делать. К таким фокусам никто не был готов.
– Снимай, Данила, чередуй крупный план с общим. Тут нужна игра контрастов.
Андрей вернулся в машину и тут же взялся за рацию.
– Первый, я на мосту. Объект держится уверенно. Если пожарные приедут быстро, они его снимут. Лезет профессионал, таких ветром не сдувает. Нужна вторая камера под мостом, чтобы отснять весь полет, с моей стороны не получится. Идеально снимать с катера или, на худой конец, с набережной. Пришлите Яшку, он сообразит, как поступить. И мне нужен «толкач». Сработать надо в последнюю секунду. Работа авральная, сейчас МЧС очухается.
Бросив трубку, Андрей вернулся к камере. Возле их джипа затормозили гаишники.
– На мосту остановка запрещена! – гаркнул лейтенант из открытого окна.
– Центральное телевидение. Сейчас все движение встанет. Разуй глаза, парень!
К правому пилону начали подъезжать милицейские машины. «Верхолаз» превратился в муравья. До воды ему не допрыгнуть. Зрительно Андрей уже все прикинул.
– Дураку куртку бы сбросить, – не отрываясь от камеры, бормотал Данила. – Она раздувается парусом, его снесет. Ветер наверху гуляет мощный.
– Дай крупный план, – сказал Андрей и заглянул в глазок.
– Похоже, у него есть какая-то страховка, но снизу мы ее не видим. Возможно, магниты.
– Где?
– На ладонях и коленях. Удержаться там без страховки нереально.
Смертник подбирался к верхушке пилона. Андрей не ошибся. Машины останавливались, движение застопорилось. Телевизионщики, как всегда, опоздали, теперь им не просочиться сквозь образующуюся пробку, значит, Андрей и Данила будут единственными обладателями эксклюзивных кадров. Телефонные съемки в счет не идут, слишком большое расстояние, чтобы получились стоящие кадры.
– Держи руку на объективе, Данька. Если этот псих сорвется, тут же дай общий план.
– Сам все вижу. Ну козел! Он вот-вот оседлает верхушку.
Милиция начала что-то вопить в мегафон. Послышался вой пожарных машин. Андрей перебежал на другую сторону моста. Движение стояло, и сотни зевак, задрав голову к небу, разинув рты, следили за крохотной фигуркой на вершине пилона. Андрей подошел к перилам и взглянул на набережную, проходящую под мостом. Яшка уже был на месте метрах в ста от моста и снимал с треноги мощным телеобъективом. Теперь все получится как надо. Андрей обернулся. К пилону пробилась пожарная машина. Выдвижной лестницы хватит на десять этажей. Люлька рассчитана на двоих. Значит, поднимать будут одного спасателя. Проблем возникнуть не должно. Им понадобится минут двадцать на всю операцию. Андрей лихорадочно вглядывался в колоннаду машин, выстроившихся в четыре ряда. Его интересовала противоположная полоса, с которой был виден альпинист-самоубийца. На одной из машин его взгляд остановился. Он поднял бинокль, который всегда висел у него на шее. Машина была та, что нужно. Шофера он узнал, того, кто был на заднем сиденье, разглядеть не удалось из-за тонированных боковых стекол. На крыше находился люк, и он открылся. Пожарная лестница поползла вверх. Спасатель в люльке что-то кричал в мегафон. Когда до вершины пилона оставалось несколько метров, Андрей тихо сказал: «Пора». Не сказал, а прошептал, но те, кому надо, его услышали. Из люка автомобиля появился кончик ствола снайперской винтовки. Андрей побежал на противоположную сторону, петляя между машинами.
– Этот идиот встал в полный рост! – крикнул Данила. – Он точно на магнитах. Они у него на подошвах. Спасатель в люльке почти поравнялся с психом, который смеялся над ним, расставив руки в стороны. И вдруг его снесло. Нет, он не сам прыгнул, все выглядело так, будто кто-то сильно толкнул его в грудь. Андрей повернул ручку, поставив объектив для съемки общего плана. Тело кувыркалось в воздухе. Душераздирающего вопля падающего никто не услышал, его унес ветер. Толпа содрогнулась, ее вопль слышали все.
Тело упало на чугунные перила моста, согнулось. Более тяжелая часть перевесила, и изувеченный труп продолжил падение с моста в реку. Всплеск – и все затихло. Толпа бросилась к перилам, от топота тысячи ног мост содрогнулся.
Милиция разгоняла народ, используя резиновые дубинки. На такую реакцию Андрей Стромов не рассчитывал. Он снял камеру со штатива и продолжил съемку с рук.
– Данила, быстро за руль, включай движок, не то из нас сделают котлету.
– Мост ходуном ходит.
– Выдержит. Он и не такое выдерживал. Уезжай. Жди у метро, я пойду с толпой. Классный финал!
Они перестали друг друга слышать. Гул, сигналы машин, сирены – все смешалось в общем безумии.
Свет в окнах погас около одиннадцати вечера. Осипов связался с коллегами и предупредил, что Катя через сорок минут будет дома и пора убираться из ее квартиры. Минут через пять секретарша с иностранцем вышли во двор, сели в «Тойоту» и уехали.
– Ну, Павел, пора и нам навестить их гнездышко.
– Без проблем. Ромка нашел ключи от сейфа?
– Нет. Здесь поищем. Если у Катьки имеется конспиративная квартирка, то почему бы в ней не хранить важные вещи? После гибели Вербина в ее доме могли провести обыск. Все знали о ее отношениях с шефом. А прокуратура готовилась к аресту. Вряд ли Катя, если они с Вербиным в сговоре, рискнула бы держать в своей квартире что-то важное.
– Но эта квартира могла быть арендована ее дружком, а не самой Катей.
– Согласен. Только не этим дружком, а Вербиным. Мне эта мысль случайно в голову пришла. Где-то им надо трахаться. А если эту квартирку снял Вербин? Главное, с работой рядом. Десять минут на машине.
– Теперь Вербин ушел в подполье, а она сюда водит иностранцев.
– Для дела, Паша, для дела. Им сейчас как никогда нужны связи за границей. Не зря Катька туда моталась, они давно готовят свой отход. Вербин знал, что при его должности он не может стать официальным миллионером в России. Все правительственные чиновники – народ бедный и честный. Но их жены и дети могут на кастрюльках зарабатывать миллиарды. Вербину полтинник стукнул, пора и о хорошей, спокойной жизни подумать. Прокуратура подстегнула процесс.
Бывшие стражи закона вошли в дом, и Паша Игнатюк достал отмычки. Дверь открылась через две минуты. Маленькая кухня и одна большая комната.
– Ты когда-нибудь слышал, Геннадий Иваныч, чтобы однокомнатные квартиры относились к категории коммунальных?
– В базе БТИ указаны только метры. Площадь. О количестве комнат ни строчки. Я не разбираюсь в квартирных аферах, у нас своих дел хватает.
Широкая кровать посредине комнаты, стены увешаны зеркалами, столик, два кресла, недопитое шампанское, бокалы, фрукты, конфеты.
– Вещей нет и шкафа для барахла тоже. Тут никто не живет. Стопроцентный бордель, – осмотревшись, констатировал Осипов. – Чистенько, уютненько, коверчик на полу.
– Я пройдусь по верхам, а ты по низам.
– Это как?
– На четвереньках. Исследуй каждый сантиметр под ковром и осмотри днище кровати, стола и кресел. Нам еще повезло, мебели нет. Здесь должен быть тайник. – Вопрос только – чей. Тут еще тумбочка у кровати, надо глянуть, что в ней, и не забывай о кухне. Ключик можно спрятать в продуктах и заморозить. Старый фокус.
Обыск начался.
– Не тумбочка, а секс-шоп. Чулочки, поясочки, презервативы… Обычный бордель, – комментировал Паша. – Под кроватью несколько пар туфель на шпильках. Тут целые спектакли разыгрывают.
Осипов разглядывал зеркало, висящее на стене напротив кровати, ощупывал раму из золоченого багета.
– Нет никаких крепежей. Не могу понять, на чем оно держится. Вбито так, словно его наклеили.
Он сам не понял, на какой механизм нажал. Зеркало с рамой открылось, как дверца. За ней находилась ниша, соответствующая размеру зеркала. В нише стояла видеокамера на штативе.
Гена осмотрел зеркало с внутренней стороны.
– Здесь порнушку снимают скрытой камерой. Надо проверить другие зеркала, они на всех стенах висят.
Игнатюк подошел к нише.
– Провода идут в сторону двери. Глазок камеры направлен на кровать. Но самое интересное, Гена, что огонек горит – нас с тобой тоже снимают. Под штативом мини-кассеты лежат, но чистые. Они запечатаны. Такой кассеты хватит на час съемки, а парочки не было более двух часов. Если один из партнеров не знает о том, что их утехи фиксируются, то как другой включает технику и меняет пленки?
– Следи за огоньком, Паша.
Осипов подошел к двери и выключил свет. Огонек погас вместе с люстрой. Он вновь нажал на выключатель, и яркая люстра зажглась одновременно с камерой.
– Так, один вопрос решен.
Игнатюк выключил камеру кнопкой управления и достал из камеры кассету.
– Пленка стоит на самом начале, значит, один из них перед уходом вынул кассету с отснятым материалом и вставил чистую для следующего сеанса. Своими рожами мы им испортили картинку. Я заправлю чистую перед уходом, а эту мы заберем с собой, – сказал Осипов.
Они прошли на кухню. На столе стоял кофейник и две чашки. В ванной висели халаты и полотенце. Геннадий их пощупал.
– Вот и ответ на второй вопрос. Полотенца еще не высохли. Думаю, что душ они принимали по очереди. Пока иностранец смывал с себя натруженный пот, Катя меняла пленки, а потом любезно сварила кофе на посошок.
– Если все это не сделал он.
– Вряд ли. Это ей нужен компромат. Ей и Вербину, чтобы в нужный момент нажать на иностранца и потребовать от него необходимые услуги. Сексуальный скандал для дипломата означает конец карьеры. Я думаю, они не одного лоха поймали на крючок. Найти квартиру с нишами или так ее оборудовать мог только Вербин, никак не иностранец. Ладно, все понятно, надо навести порядок и сваливать.
Телефонный звонок застал их в машине, когда они возвращались на базу:
– Докладывает пятый. «Тойота» высадила девушку у метро «Пушкинская», дальше она поехала своим ходом. Машина проследовала до консульства Великобритании и заехала в ворота. Водителя легко пробить по мидовской базе.
– Отлично. То, что я хотел услышать.
Осипов убрал трубку в карман.
– Им нужна английская виза, теперь это ясно как божий день. У Вербина только одна проблема – паспорт.
Впервые Андрей привез Данилу в офис и познакомил с главным продюсером Сергеем Михайловичем.
Сергей похлопал парня по плечу.
– Скажу тебе честно, Данила, твой фокус с собакой мне не понравился, а телевизионщики писали от восторга. Честно признаюсь, нам есть чему у тебя поучиться.
– Посмотри его сегодняшний материал. Клянусь, я не вмешивался. Самоубийца на Крымском мосту! Уникальный сюжет. Такого наш зритель еще не видел. А потом паника, пробки. Мост ходил ходуном. Какие съемки! Кассету мы не стали переправлять, монтаж сделаем сами. Телевизионщики все лишь испортят.
Читать бесплатно другие книги:
