Сто баксов на похороны Бабкин Борис

– Ты вроде мужик крепкий, – проговорил плешивый, – а какой-то… – Подыскивая слово, чтобы не обидеть, замолчал.

– Да я никогда, – правильно понял его Олег, – ни с кем не дрался. В детстве, конечно, бывало. А так все время на людей везло, наверное. Вот даже вы, и то…

– Хорош! – прервал его Бетховен. – Давайте похаваем. Тебе сегодня что-то из жрачки притащили? – Он посмотрел на сидевшего в углу и не проронившего ни слова невысокого толстячка. – С братвой делиться надо, – усмехнулся он.

Худой шагнул к толстяку и поднял набитый пластиковый пакет. Толстяк испуганно взглянул на него и промолчал.

– Вот это да! – Худой вывалил из пакета колбасу, конфеты, шоколад, хлеб и несколько банок консервов. – И не вскрыто ничего. Похоже, с ментами у тебя увязано! – неожиданно жестко добавил он.

– У моей жены знакомый в милиции работает, – испуганно пролепетал толстяк. – Вот он…

– Все путем! – перебил его Бетховен. – Мужика крайним по налогам пустили. Он не стукач.

– Ну что? – нервно спросил Владислав. – Ты связалась с ним?

– Не получилось, – ответила женщина. – Я не знаю, как звонить ему на сотовый. Номер есть, но не знаю…

– Набирай код, – перебил ее он. – Где зарегистрирован телефон и номер его сотового. У него какой? – спросил Владислав.

– Сотовый…

– Впрочем, ладно, я сам попробую на него выйти. – Выматерившись, отключил телефон. – Зря я в это влез, – пробормотал он. – Но не думал, что Свиридова с трассы спихнули. К тому же поддавши он был. Впрочем, мне ничего предъявить не могут. Лапин, правда, о чем-то заикался сегодня. Вот гнида! – проворчал. – Строит из себя черт-те что. Мне надо этих опасаться. На кой я писанулся? Думал, бабок прилично заработаю. Они все-таки нормально на лапу дали. А дело пустячное. Водитель пьян, и вся недолга. А тут эти свидетели появились, мать их! – Он вздохнул. – У меня если и будут неприятности, то от этих крутых. На кой я влез? – Он закурил и взглянул на сотовый. – Номер я не спросил… Вообще-то они ничего не докажут. Какие, на хрен, баксы? Я и в глаза никого не видел. Клавка тоже не вякнет. Ей неприятности не нужны. В общем, пусть будет как получится. Если свидетели номер ихней тачки запомнили, то и цепанут их очень скоро. Но ведь у них наверняка приятели такие же есть. Вот влип. Что же делать?

– Ты чего сидишь? – заглянула в комнату невысокая миловидная женщина. – Я тебе говорила…

– Отстань! – рявкнул он.

Женщина мгновенно исчезла. Он услышал ее быстрые шаги и хлопок двери.

– Влип! – Владислав, жадно затянувшись, подошел к бару, достал бутылку водки. Налил рюмку и залпом выпил. – Нет, звонить не буду. Посмотрим, что за свидетели эти…

– Зря мы, Егорыч, влезли в это, – вздохнул рябоватый мужчина. – Ведь вызовут нас. Ну скажем мы, что видели, как джип «Ниву» сбросил. И дальше что? Спросят: почему сразу не сообщили? Почему номер не запомнили? А если о том, что нас под пистолетом спровадили, заикнемся, то тогда, Егорыч, возникнут проблемы.

– Не бойся, Степка, – усмехнулся его напарник. – Это просто гаврики какие-то. Были бы серьезные преступники, так бы себя не повели. К тому же мы скажем, что видели, как какая-то машина «Ниву» сшибла. Остановились, но там народ собирался, а нам нужно было срочно…

– Нас с тобой за неоказание помощи пострадавшим и упрячут, – перебил Степан. – Или за то, что сразу не сообщили.

– Тогда скажем как было, – решил Егорыч. – Под пистолетом спровадили и номер записали. Жить всем хочется. А подумали и решили: все-таки сообщим о том, что видели. Сейчас, говорят, можно свидетелем быть без дачи показаний перед судом. Да и, знаешь, жалко мужика с «Нивы». У него в машине жена с ребенком были. Я успел заметить, как женщина назад обернулась. Ведь он пойдет как убийца жены и ребенка. Судить, конечно, будут как аварийщика со смертельным исходом. Слышал, как он орал? А может, даст Бог, и живы жена с сыном. Он мальчишку звал. Как? – Пытаясь вспомнить имя, нахмурился.

– Тоня и Димка, – буркнул Степан. – Я до сих пор эти крики слышу.

– Ну вот, – одобрительно проговорил Егорыч, – значит, правильно мы бумагу послали.

– Но все-таки на душе кошки скребут. Слышать слышал об этих крутых. А увидел – и до сих пор в душе…

– Все нормально будет, так что успокойся.

– Да я уже и не волнуюсь особо, – улыбнулся Степан. – Просто сразу как-то страху на себя нагнал, вот и начал. Поехали? – Он поднялся.

– Ладно, – кивнул следователь. – Допустим, что не ты стрелял на Пригородном. Но отпечатки на пистолете твои. – Он посмотрел в глаза сидящему на кровати Зубову. – Значит, по крайней мере должен знать, чей пистолет ты держал в руках.

– Ты во мне чертилу маешь? – вздохнув, устало проговорил Зубов. – Не знаю я ничего. «Дуры» по крайней мере год в руке не держал. Подвязал я. – Поморщившись, коснулся пальцами затылка. – Псы комолые, – проворчал он. – Жбан раскроили. И еще, наверное, за это дельце шить будете?

– Не знаю, – пожал плечами следователь. – Меня это не интересует. Как могли оказаться на пистолете, обойме и патронах твои отпечатки? Вот главный вопрос.

– Да я откуда знаю!

– Тогда пойдешь по делу об убийстве! И будем работать с тобой по полной программе. Как с киллером!

– Да иди ты, мусор! – отмахнулся Зубов и лег на кровать. – Док! – громко позвал он. – Убери этого. Мне покой нужен, а он на нервы капает. Не мог до тюрьмы подождать. – Говоря это, подмигнул милиционеру. – Я кайф ловлю, – прошептал Зубов. – Оказывается, по натуре у нас демократия. Раньше врач тебя хрен бы отослал, а сейчас запросто.

– Ну ты и гусь! – Следователь усмехнулся.

В открытую дверь заглянул охранник.

– Заходи, – кивнул следователь, – я удаляюсь, ибо больной протестует.

– Его не в палате больничной держать, – зло посмотрел на усмехнувшегося Зубова охранник в белом халате, – а в карцере. В наручниках. И бока промассировать дубинками.

– Фашист! – насмешливо заметил Зубов. – Тебе бы, псу, все кому бы по бокам дубинками пройтись. Гнида легавая!

– Погоди, – пообещал охранник, – вернут в отдел, мы тебе устроим лечение.

– Следак, – обратился Зубов к шагнувшему к двери следователю, – слышал? Это же полный беспредел. Покалечили, сучары, а еще и угрожают. Все! – Он рубанул рукой воздух. – Объявляю сухую голодовку, пока этого козла, – он посмотрел на охранника, – не уволят.

– Я ничего не говорил, – насмешливо заявил тот.

– А я ничего не слышал, – не останавливаясь бросил следователь и вышел.

– Вот козлы! – покачал головой Зубов.

– Все, Зуб! – В палату вошел еще один милиционер в штатском. – Здоров ты. Сегодня мы тебя в полное выздоровление приводить будем.

Зубов дернул левой рукой, которая была прикована к пруту спинки кровати.

– Давай правую, – усмехнулся первый, держа наготове еще одну пару наручников.

Зубов выматерился.

– Скорее всего это второй, – кивнул невысокий пожилой мужчина. – Хотя бы потому, – достав сигарету, щелкнул зажигалкой и затянулся, – что на рукоятке пружинного ножа отпечатки пальцев Зубова. Лично мне это кажется странным. Зубов не пьянь и не дурак. И вдруг оставляет отпечатки на пистолете, а теперь и на ноже. Кто-то…

– Зубов опытный бандит, – перебил его подполковник милиции. – В том, что это дело его рук, сомнений нет. Непонятно другое: кому мог помешать Николай Вилов? Он не судим. В связях с кем-либо из криминального мира не замечен. Своего дела нет. Он просто частный извозчик. Имеет лицензию. И вдруг его расстреливают у дома двое киллеров. За что? Из-за чего? Если его хотел кто-то убить, это можно было сделать гораздо проще и легче. Я имею в виду, для убийц. Но его убивают перед домом, словно какого-то коммерсанта. Почему?

– У Вилова красивая жена, – сказал стоявший у окна майор. – По-моему, это единственная причина его убийства. Впрочем, есть и другая версия. Вилов – таксист и мог слышать какой-то разговор. Зарабатывал он не так уж и много. И вдруг привозит жене букет роз и дорогого плюшевого медведя сыну. Где он взял деньги? Наверно, возил кого-то, кто хорошо заплатил. А потом они вспомнили, что в машине о чем-то говорили. Вспомнили номер «Жигулей» и решили заткнуть Вилову рот. Надо прорабатывать именно эти две версии.

– Вторая мне больше нравится, – сказал молодой, спортивного телосложения мужчина, – потому что Вилова действительно переживает. Притворяться так невозможно.

– И тем не менее, – проговорил пожилой, – первую версию надо отрабатывать тоже.

– Сегодня свидетели будут проводить опознание. Повезло, что Зубову не испортили физиономию, – усмехнулся майор.

– Не забудьте снять бинт, – буркнул пожилой. – Кстати, – посмотрел он на подполковника, – кто виноват в случившемся? Только не надо говорить о том, что начали это уголовники. Время не то, чтобы все сваливать на них. С этим будет разбираться отдел…

– Понапридумали черт-те что, – недовольно буркнул майор. – Этих гнид скоро…

– Хватит! – перебил его подполковник.

– Нет! – Всхлипнув, Виктория опустила голову. – Я не узнала никого. Может, кто-то из них и был среди убийц. – Вздохнув, она вытерла слезы. – Но я не узнала никого.

– Тот, который был посредине, – уверенно проговорила средних лет, ярко накрашенная женщина в белом брючном костюме. – Это он. Я как сейчас помню, он бежал справа. Ближе ко мне.

– Подпишите, – подвинул ей лист старший лейтенант милиции.

– Точно он, – кивнул невысокий обрюзгший мужчина в широкополой соломенной шляпе. – Коротко стриженный. Волосы темные. Его я разглядел особенно хорошо. Знаете…

– Вы уверены? – перебил его плотный мужчина в штатском.

– Без сомнения, это был он.

– Нет, – отрицательно покачала головой Инна. – Я не могу в это поверить. Паша не мог…

– Вы никого из этих, – плотный мужчина в штатском выложил перед ней фотографии, – не знаете?

Она стала внимательно рассматривать их. Задержав взгляд на одном снимке, взяла его. Внимательно всмотрелась в фотографию.

– Мне кажется, – вздохнула Инна, – что этот мужчина приходил к Паше. Да, он принес мне цветы. – Она осторожно положила фотографию на стол. – Зачем он это сделал? – тихо спросила она.

Оперативник, пожав плечами, молча собрал остальные снимки и сунул их в конверт.

– А что с этим? – спросила Инна, кивнув на отложенную фотографию.

– Мне нужно было знать, – взяв снимок, следователь вложил его в записную книжку, – виделся ваш муж с ним или нет.

– Что ему за это будет? – тихо спросила Инна.

– Посмотрите Уголовный кодекс, тогда сами сможете ответить на свой вопрос.

– Кто там? – спросила Виктория.

– Это я, – услышала она мужской голос, – Алексей.

Она, шагнув вперед, повернула ключ и, щелкнув другим замком, открыла дверь. На площадке стоял высокий, атлетически сложенный блондин.

– Значит, правда, – увидев ее мокрые глаза, вздохнул он. – Я только сегодня вернулся из Якутии. Мне один знакомый сказал, что Николай… – Не договорив, снова вздохнул.

Вика, не оборачиваясь, пошла вперед. Войдя на кухню, села и безжизненным взглядом уставилась на дверь. Алексей прошел следом.

– Есть хочешь? – тусклым голосом спросила Вика.

– Поел бы чего-нибудь, – смущенно признался он. – Я сам что-нибудь сделаю. – Опередив ее, он шагнул вперед и открыл холодильник. Увидев пустые полки, покачал головой.

– Извини, Леша, – так же тускло проговорила она. – Ничего не хочется. Сейчас схожу в магазин и что-нибудь принесу.

– Не надо. – Алексей подошел к поднявшейся Вике. Положил ей на плечи руки. – Я понимаю, как тебе тяжело. Но ради Бога, не надо так переживать. Может, это звучит жестоко, но слезами горю не поможешь. Николая этим ты уже не вернешь. – Он чуть тряхнул женщину. – У тебя сын, и ты ему нужна. Сейчас тем более.

Вика порывисто вздохнула и уткнулась лицом ему в грудь.

– Ты же сильная, – чуть прижав ее к себе, тихо сказал Алексей. – Ты сможешь остаться опорой своему сыну.

– Спасибо, – прошептала она. – Ты пришел очень вовремя. Знаешь, как мне плохо!.. – Она заплакала.

– Я буду рядом с тобой. – Вздохнув, он погладил ее по светлым волосам. – Вместе мы выдержим.

– Спасибо, Леша, за то, что ты сейчас здесь. Я… Еще немного, и сошла бы с ума.

– А где Антошка?

– Я отправила его со свекровью… сразу после похорон. Я… – Не договорив, она заплакала.

– Перестань! – Алексей снова погладил ее волосы. – Хотя нет, – тут же поправился он, – тебе надо выплакаться. Нельзя всю боль держать в себе. Поплачь.

Вика зарыдала.

– Подожди, – непонимающе посмотрел на следователя Зубов. – Тихон убит? – Покачал головой. – Вот это хреновина, – пробормотал он.

– Убит ножом в спину, – кивнул следователь. – И самое интересное… – Он, усмехнувшись, замолчал.

– На ручке ножика мои пальчики, – продолжил за него Павел.

– Именно поэтому тебе пожизненное светит. Я не понимаю тебя, ведь ты неглупый человек. Все говорит против тебя, а ты уперся, как малолетка, где сознанка до сих пор западло, и все.

– Слушай, начальник! – перебил его Павел. – Не сыпь мне соль на рану. Сейчас время другое. Беспредела, может, и больше стало, но и по совести судить уже тоже начали. Я говорю тебе: не при кухне я. Не знаю, кто и что замутил, но я не при делах. Ты сам прикинь. Выходит, что я чертило по самое некуда. Сделал два трупа и пальчики свои оставил. Мол, мусора, не ломайте уши. И на «дурочке», и на лезвии визитки оставил. Ты только что сам базарил – не лох я. Так какого же хрена я вам след оставил после двух трупов? Можешь мне разжевать так, чтобы я въехал?

– Ничего я тебе жевать не буду, – в его стиле отозвался следователь. – Мне, например, самому интересно, что ты за игру затеял. Все против тебя. Твои показания насчет дачи рассыпались в пух и прах. Продавец Зинаида Гольцова, на которую ты ссылался, заявила, что видела тебя последний раз в прошлом месяце. Твоя жена тоже…

– Погоди, – остановил его Павел. – Инка говорит, что на даче меня не было?

Следователь кивнул.

– Вот сучка! Значит, решила меня под сплав пустить. Шалашовка. А когда Тихона убили?

– Тебе лучше знать. – Следователь пристально смотрел на него.

– Все, – кивнул Павел. – Давай завяжем на сегодня. Устал я. Меня же с больнички забрали эти псы поганые. Хорошо еще не отоварили по новой. Вроде даже и дела не завели. Так что, начальник, давай каждый по своим. Можешь и не вызывать больше. Я своих показаний менять не буду. На даче я был. Так что можешь дома сидеть и бумажки писать. От подписи я тоже отказываюсь. Зови конвой, пусть в камеру ведут.

– Пересчитайте. – Положив на стол дипломат, немолодой подтянутый мужчина с заметными залысинами посмотрел на сидевших перед ним двух молодых мужчин.

– Зачем же? – улыбнулся кучерявый атлет. – Мы вам верим, Константин Федорович. Ведь не в первый раз дело имеем. И надеюсь, не в последний.

– Разумеется, – улыбнулся Константин Федорович. – Но в любом деле деньги счет любят. Потому как вполне может быть, что мои люди ошиблись. Или переложили пару-другую тысяч, либо не доложили. Так что будет гораздо лучше, если вы пересчитаете.

– Хорошо, – согласился среднего роста плотный мужчина. Поднявшись, посмотрел на Константина Федоровича. – Надеюсь, с вашей стороны к товару претензий не имеется?

– Разумеется, никаких. В противном случае я бы не платил вам.

– Папа спрашивает о Саратове, – проговорил атлет. – Вы сумели…

– Конечно, – не дал ему сказать Константин Федорович. – Этим сейчас занимаются мои люди. Очень скоро все будет улажено.

В полуоткрытую дверь заглянула молодая крепкая женщина в короткой кожаной юбке.

– Все готово, – улыбнувшись, сообщила она.

Константин Федорович махнул рукой.

Пересчитав деньги, плотный посмотрел на него:

– Рубль в рубль. Так что вы заставили меня делать ненужную работу. Хотя считать деньги – занятие весьма приятное. – Он улыбнулся.

– А сейчас, молодые люди, – тоном радушного хозяина сказал Константин Федорович, – по русскому обычаю обмоем нашу сделку. Я – за приобретение хорошего товара, вы – за удачную продажу оного.

– С удовольствием, – кивнул атлет. – Тем более у вас такие девушки работают, класс!

– Женщина одним своим видом должна приносить радость, – улыбнулся хозяин.

В кабинет вошла стройная красивая женщина в шортах.

– Моя жена, – представил ее Константин Федорович.

– Нина Петровна. – Улыбнувшись, она протянула руку.

Атлет, нагнувшись, почтительно поцеловал руку.

– Роман.

– Курт, – поклонился плотный.

– Пойдемте обедать, – пригласила Нина.

– Мы как раз собирались, – кивнул Константин Федорович и чмокнул жену в щечку.

– Как здоровье Лорда? – неожиданно спросила она.

Плотный и атлет переглянулись.

– Моя жена – мой верный товарищ, – понял их Константин Федорович. – И она знает абсолютно все.

– Евгений Матвеевич чувствует себя прекрасно, – ответил Роман.

– Я спросила потому, что знаю – Евгений провел в тюрьме около шести месяцев. В его возрасте это очень вредно для здоровья.

Курт и Роман усмехнулись.

– Тюрьма – это что-то ужасное, – заметив это, продолжала Нина. – Я, например, когда даже по телевизору вижу, и то стараюсь не смотреть.

– И зря, – весело сказал Константин Федорович, – ибо всякий человек под приговором ходит. – Хлопнув ладонью по тугим ягодицам жены, он подмигнул гостям. – И поэтому нужно брать от жизни все, что можно. А что нельзя – тем более! – Он рассмеялся.

В дверях появился импозантный мужчина среднего роста.

– А вот и покоритель женских сердец, – махнул на него рукой Константин Федорович. – Руков Илья. Весь его вид выражает уют и комфорт. За что и прозван Уютным, – представил он вошедшего гостям. – Да, давно хотел узнать… Курт – это твое имя или…

– Имя, – кивнул тот. – Мой отец – немец из Поволжья. Вот и назвал…

– Хапнул ты горюшка с имечком! – насмешливо посочувствовал ему Константин. – Наверное, все время фашистом дразнили?

– В детстве – да. Но именно благодаря этому я сумел воспитать себя так, чтобы меня безнаказанно обидеть было нельзя. А теперь мне мое имя даже нравится.

– Молодец! – одобрительно проговорил Константин Федорович. – А с чем ты пожаловал? – обратился он к Уютному.

– В Саратове все сделано, – бросив взгляд на Курта и Романа, ответил тот.

– Вот видите, – удовлетворенно улыбнулся Константин. – Я же сказал, что все решится в самое ближайшее время.

Вячеслав, подойдя к холодильнику, открыл его, достал запотевшую бутылку «Баварии» и не отрываясь выпил.

– Жара, – войдя, зевнул рыжеватый верзила.

– Пивка вмажь, – посоветовал Вячеслав, – холодненького. Самое то.

– После пива потеешь больше, – вновь зевая, отозвался верзила. – Сейчас бы на речку. Может, скатаемся на Волгу-матушку? А то ведь она вот! – Он махнул рукой на окно. – Совсем, можно сказать, рядом. А мы…

– Сейчас высовываться нельзя. Менты запросто прихватить могут. Мы все-таки вчера неплохое представление сыграли. Прямо в жанре боевика! – Вячеслав усмехнулся.

– Точно, – кивнул верзила. – Только вот я не понимаю: на кой дьявол устраивать эти спектакли? Ведь можно выпасти где-нибудь в укромном месте. Или в конце концов просто взорвать вместе с домом. А мы при свидетелях…

– Тактика устрашения. Этим самым мы показываем, что можем казнить любого. И милиция против нас бессильна. Собственно, ради этого мы и устраиваем подобные шоу.

– Мне вот что непонятно, – сказал сидевший в кресле плотный мужчина в очках. – На кой хрен ты этому водиле с «Нивы» сотню зелени сунул?

– На похороны, Филин, – весело улыбнулся Вячеслав. – Мы знаем, что они из-за нас…

– Из-за тебя, – перебив, поправил его четвертый, по пояс голый, мускулистый кавказец. – Ты в лоб «КамАЗу» пошел. Хотя любой бы на твоем месте так же сделал. Так что по натуре из-за нас! – Он коротко засмеялся.

– Меня эти, с «КамАЗа», волнуют, – неожиданно признался Филин. – Зря мы их тогда отпустили. Ведь они, сучары, наверняка наш номер тоже запомнили. И если…

– Ничего не будет, – усмехнулся Вячеслав. – Они никому ничего не вякнут. И вообще забудьте об этой «Ниве». Сейчас надо из Саратова выбираться. Пару-тройку дней отсидимся – и по одному уходим. Лизке надо сказать, чтоб прошвырнулась по городу и послушала, что говорят. К тому же у нее был хахаль из ментов. Вот пусть и возобновит с ним…

– Они расстались навсегда, – усмехнулся верзила. – Хахаля Лизки прирезали полгода назад. Она, говорят, даже в трауре пару дней была.

Все рассмеялись.

– Все равно пусть по знакомым пройдется, – сказал Вячеслав, – и послушает, что говорят.

– Ты нервничаешь, – заметил кавказец.

– Никогда не любил работать на выезде, – буркнул Вячеслав. – Тем более без подготовки. Ведь обычно сначала готовишь надежную «крышу». Уходить сразу нельзя.

– Ты насчет водителей «КамАЗа» мыслишь, – усмехнулся кавказец. – Сам знаешь правило: перед операцией не светиться. А мы срисовались по-крупному. Нужно было не стоять у «Нивы», а догонять и валить их. И тогда сейчас бы мы…

– Тогда мы уже сидели бы, – перебил его Вячеслав. – И еще до того, как попали в тюрьму, были бы убиты в милиции. На нас прокуратура даже не успела бы санкцию дать.

– Нормалек! – усмехнулся рыжеватый.

– Ладно, – прекратил разговор Вячеслав, – закончили. Все будет нормально. Но больше на подобное я не писанусь ни за какие деньги. В каждой работе свои правила. В нашей тем более. Без подготовки я больше не работаю.

– Тогда напиши завещание, – усмехнулся Филин. Сняв очки, протер их платком.

– Хорош тебе, – недовольно посмотрел на него Вячеслав. – Я не мальчик для битья, и не надо на меня…

– Ты и сам это прекрасно знаешь, потому что мы не раз говорили об этом…

– Филин, – перебил его верзила, – хорош! Эта тема уже избита. Сейчас упираться в нее смысла нет. Все началось с облома, с «Нивы», которую мы вышибли с трассы. Потом мы задержались – решили вернуться, чтобы договориться с мусором. А сейчас все думаем о том, что будет, если водители «КамАЗа» вдруг решат дать показания. К тому же нас наверняка запомнили свидетели из останавливавшихся машин. И номер нашей колымаги тоже. Вот о чем думать надо.

– Ты, Медный, давно таким умным стал? – насмешливо поинтересовался кавказец. – По-моему, что-что, а думать ты как раз никогда и не умел. Что ножом бьешь классно – факт. В рукопашном – спец. А насчет мыслить – извини, но…

– И тем не менее, – необидчиво проговорил верзила, – про аварию забывать не следует. И поэтому как только мы свалим отсюда, нужно будет заняться теми, кто может навести на нас милицию. В первую очередь водилами «КамАЗа». И теми, с «шестерки». Мне там баба особо не понравилась. Уж как-то подозрительно она на нас смотрела. И еще, – опередил он собравшегося сказать что-то кавказца, – нужно разобраться с водилой «Нивы». Он наверняка даст показания, – Медный, усмехнувшись, взглянул на кавказца, – что его сбили с трассы. Вот что надо решать.

– Вообще-то Медный прав, – кивнул Вячеслав. – И не дай Бог об этом узнает босс. Кстати, Кость звонил, и, как сказала Клавка, он недоволен.

– Еще бы он был довольным! – усмехнулся кавказец. – Нас послали в Саратов три дня назад, а мы…

– Мы сделали работу, – буркнул Филин. – А сейчас нужно позаботиться о себе. Медный прав. Водителем «Нивы» тоже необходимо заняться.

– Господи! – опустив голову, тяжело вздохнул Свиридов. – Ну неужели вы не понимаете, что я говорю правду? Да, анализ показал, что я был в состоянии слабого опьянения. Но не пил я, честное слово, не пил…

– Как ваша рука? – посмотрел на его правое плечо сидевший за столом молодой мужчина в джинсовой рубашке.

– Нормально, – пошевелил плечом Свиридов. – Просто слегка ноет. Да черт с ней, с рукой! – горячо проговорил он. – Меня, наверное, осудят. Я прошу вас, товарищ следователь, найдите тех, с джипа. Они убили Тоню и сына.

– Скоро должны приехать два водителя «КамАЗа», – сказал следователь. – Мы получили от них письмо, где они подтверждают ваши слова о джипе. Мы выслали им повестки. А вас сегодня переведут в больницу.

– Понимаю, – кивнул Свиридов. – Спасибо. Мне кажется, вы не верите мне.

– Надеюсь, вы не сбежите, – что-то написав на бланке, буркнул следователь.

– Вам сообщили номер джипа? – неожиданно спросил Олег.

– Да, – вздохнул следователь. – Непонятно, почему эти водители раньше молчали и вообще почему уехали. Но они сообщили о себе все и готовы дать показания. Машина из Тамбова. Мы связались с тамбовскими товарищами и попросили записать их показания. Но нам ответили, что оба сейчас в рейсе. Поэтому вас и решили вернуть в больницу.

– Спасибо, – благодарно посмотрел ему в глаза Олег. – Оказывается, есть и в милиции настоящие…

– Вас отвезут сейчас же, – перебил его следователь. – Возьмите в камере вещи. Деньги отдаст дежурный – три тысячи двести пятьдесят два рубля пятьдесят копеек. И сто долларов. Груз, рыба, разумеется, частично пропал, частично растащили. Вы из Волгограда шли? Давно рыбу продаете? – И вдруг удивленно спросил: – Что с вами?

Глаза Свиридова были устремлены в одну, только ему видимую точку. Он, не отвечая, по-прежнему с окаменевшим лицом, стоял неподвижно.

«Правильно медики говорят, – подумал следователь. – С головой у него не в порядке».

Нажав кнопку, вызвал милиционера и только после того, как в кабинет вошел старший сержант, осторожно коснулся плеча Свиридова.

– Эй! – слегка тряхнул его следователь. – Очнись.

– А? – дернувшись, посмотрел на него Олег.

– Отведи его в камеру, – сказал следователь милиционеру. – Пусть возьмет свои вещи.

– Найди его! – резко бросил Владислав. – Этого водителя сегодня снова отвезут в больницу. Пришло письмо двух свидетелей. Они подтвердили его показания о том, что «Ниву» сшиб джип. И поторопись, а то у твоего приятеля будут крупные неприятности.

– Я дам тебе номер, – сказала Клавдия, – сам и позвони. Да ведь я уже давала тебе…

– С ним должна связаться ты! – отрезал он. – И чем быстрее, тем лучше. – Он не прощаясь вышел из небольшого коммерческого магазина.

«Придется звонить Константину Федоровичу, – подумала Клавдия, – хотя Славик и запретил. Но если не передам, то потом виноватой буду. Да, вечером позвоню Константину Федоровичу. Вообще-то завтра за деньгами приедут, вот и скажу».

– Слышь, Свирид, – прошептал Олегу, запихивавшему в пакет зубную щетку, мыло и полотенце, Бетховен, – ты переправь маляву на волю. Тут номерок телефона. Звякни, подойдут – скажи, от Бетховена. Там тебе и помогут, если что.

– Зря, Бетховен, – возразил небритый. – Ему наверняка шмон устроят. Запалят маляву, и хана и тебе и ему. Ты же потом на него сам зуб точить будешь.

– В натуре, – согласно кивнул худой. – На кой хрен мужика под запал пускаешь?

– Короче, вот что, – торопливо проговорил Бетховен. – Запомни номер. Двадцать три. Восемнадцать. Десять. Скажи, что Бетховен насчет хат в Кашире не в сознанку.

– Двадцать три, восемнадцать, десять, – повторил Олег. – Если смогу, обязательно позвоню и скажу.

– Готов? – В открытую дверь заглянул милиционер. – Пошли.

– Отлично! – Довольно улыбаясь, пожилой мужчина в плавках отключил сотовый телефон. – Ерша в Саратове расстреляли, – сообщил он лежавшей рядом в шезлонге женщине. – Его и двух компаньонов. Значит, с саратовскими я в расчете.

– А милиция тебя за это не возьмет? – спросила женщина.

– Я все время на месте, – улыбнулся он. – Тем более милиция знает, что убийство не мой профиль. Как заказчика привлечь меня тоже не смогут. Ведь они не знают, что я догадался, кто меня подставил. И еще одно: золото мне было подложено. Об этом знают все. Просто кто-то попытался меня подставить.

– И все же, Женя, зря ты это сделал. Точнее, рано. Надо было выждать маленько. Хотя бы месяца два. А уж потом…

– И кто из серьезных людей со мной стал бы иметь дела? Если бы я знал, кто меня сдал, оставил бы это на потом. В нашем деле на уважении не держится ничего. Здесь нужно время от времени доказывать, что ты тоже что-то можешь. Так что все сделано очень своевременно и абсолютно правильно. Костя умница, умеет уважить компаньона.

– А ты не задумывался о том, что за более высокую цену он может уважить в отношении тебя кого-то другого?

– В таком случае он потеряет гораздо больше. Имея с ним дела, я прилично теряю в деньгах, но зато выигрываю в остальном. Я говорю про жизнь. А это стоит гораздо больше всего, за что приходится платить. К тому же, зная о наших деловых отношениях, остальные, хоть и смотрят на меня искоса, сделать ничего не могут. Потому что за мной Костя. Его зовут Кость, за глаза, разумеется. Потому как Константин сильно обижается на это прозвище.