Вредная утопленница Александрова Наталья

«Кажется, именно это состояние называется счастьем», – подумала Надежда, ленивыми гребками отплывая подальше от берега, где плескались дети и суетились родители.

Перед ней расстилалась сероватая, с мягким матовым блеском, гладь озерной воды. Ветра не было, так что не хотелось эту гладь тревожить ничем. Надежда застыла на месте, лениво пошевеливая руками в воде, как рыба плавниками.

В верхних слоях вода была теплой как… на ум приходило избитое сравнение с парным молоком, но Надежда с детства парное молоко не любила, поэтому насчет сравнения задумалась. Впрочем, чего тут не хотелось делать, так это думать.

Это лето выдалось в кои-то веки удивительно жарким, буквально тропическим, и несчастные работающие граждане проводили выходные в реках и озерах нашей области – после запертых помещений с кондиционерами хотелось вольного воздуха. Нетрудно догадаться, что некультурные граждане превратили берега близлежащих водоемов в самую настоящую помойку, поэтому, когда Надежду с мужем соседи по дому пригласили провести выходные на даче, семья Лебедевых приняла приглашение с осторожностью.

Сидеть на участке в шесть соток, слышать плач детей и истеричный визг электрической косилки, а то еще некоторые включают громко какой-нибудь «русский шансон», и хриплый нетрезвый голос жалуется на все садоводство, как его предали друзья и бросила любимая, а он ни в чем не виноват… И когда вы пьете чай, то обязательно пахнет горелым мясом с соседнего участка, а то еще и чем похуже, потому что по закону всемирного свинства в том уголке, где у вас уютная беседка, у соседа справа – пардон, туалет, а слева – компостная куча… Нет, муж Надежды Сан Саныч решительно отказывался проводить таким образом выходные. Но звали так настойчиво, что пришлось согласиться.

– Поедем, – соблазняла соседка Нина, благодарная Надежде за дочку Милку. У Милки были нелады с математикой, и Надежда Николаевна сумела за год вправить ей мозги, так что девятый класс девчонка окончила с твердыми четверками по алгебре, геометрии и чему-то там еще… А поскольку образование у Надежды Николаевны было обычное, инженерно-техническое, то есть профессиональным педагогом она не была, то денег с соседей она принципиально не хотела брать. В результате Нина мучилась невыраженной благодарностью.

– Надо ехать, – сказал муж, уразумев сложную ситуацию, – а то она еще заболеет от расстройства.

– Не пожалеете, – сказала Нина, – у нас озеро замечательное. Там народу мало, только свои, потому что дороги для машин нету.

Озеро звалось Серебряным и оказалось вправду чудесным. Небольшое, метров двести шириной, почти правильной овальной формы. К одному берегу спускались сосны, и корни их упирались в белый мелкий песок, противоположный берег зарос камышами, изредка попадались там надувные лодочки с рыбаками.

Вода в озере была серебристо-серая, но не прозрачная, как в большинстве озер на Карельском перешейке.

Воскресенье выдалось отличным. Солнце не палило, как в предыдущие дни, а ласково жмурилось, как поет кот Леопольд в своей замечательной песенке.

Народ выбирался на озеро не просто выкупаться, а посидеть со вкусом. Люди несли зонтики, складные шезлонги и надувные матрасы, а также питье, провизию и детские игрушки. Было несколько палаток, но не для ночевки, как заметила вездесущая Нина, а для уединения. В общем, народ подобрался приличный, все свои, из садоводства, не было тут ни громкой музыки, ни нецензурных выражений, так что вполне можно было отдохнуть по-человечески.

Надежда развернулась в воде и посмотрела на берег. Там на прибрежном песочке стоял муж и махал ей рукой.

– Надя! – крикнул он. – Не заплывай далеко, там глубоко!

Надежда была в принципе женщиной компанейской, но купаться любила одна, чтобы никто не мешал, не толкался рядом, не брызгался и не мутил воду. Так и сейчас, она сделала вид, что не слышит, и поплыла в сторону от купающихся.

И правильно сделала, потому что двое мужчин из компании по соседству притащили на берег надувную лодку и начали ее спускать с шумом и криками.

Компания эта обосновалась недалеко от места, где Нина с мужем оборудовали стоянку под раскидистой сосной. Компания была большая, человек десять, все сразу поняли, что на озеро прибыл «корпоратив – бессмысленный и беспощадный».

Во-первых, в компании не было детей, как и семейных пар. То есть пары были, но не семейные. Потому что никто из женщин не пилил никого из мужчин, что тот много пьет, громко разговаривает и ведет себя неприлично.

Во-вторых, на некоторых мужчинах были одинаковые бордовые майки с надписью на груди «Тетрис». Нетрудно догадаться, что это название фирмы.

– Что-то знакомое… – прищурилась Надежда. – «Тетрис»… Игра такая компьютерная раньше была…

– Да эта фирма в доме напротив располагается! – рассмеялась Нина, которая всегда все знала. – Из твоего окна их видно, вот ты вывеску и запомнила. Нормальная такая фирма, Милка носила туда ноутбук чинить. Быстро сделали и денег не так чтобы много взяли…

Надежда пригляделась к компании, поскольку делать было все равно нечего. Женщин там было меньше, чем мужчин, оно и понятно – фирма-то компьютерная. Главный – мужик лет сорока с пивным животом и хорошо просматривающейся плешью на затылке – являлся, по всей видимости, директором фирмы, его называли шефом. Была при нем девчонка, крепенькая, как огурчик, которая все время хохотала, еще парочка молодых женщин.

Вообще все были довольно тихие, кроме одной девицы. Красивая такая девица в ярком, слишком открытом бикини. Не то чтобы Надежде купальник не понравился – напротив, видно было, что дорогой и модный. Просто он был бы уместен где-нибудь на пляже в Турции или Египте, не стоило надевать такую вещь на лесное озеро – не из экономии, а из соображений стиля.

Но молодые девушки рассуждают иначе. Они живут сегодняшним днем. Купили красивую вещь – надо носить, может, следующим летом уже немодно станет, никто и не посмотрит.

Еще у девицы была кепка-бейсболка. Совершенно убойного вида – ярко-синяя, а козырек в шашечку. Этот самый козырек был надвинут так низко, что никто не видел лица девицы. Зато все на берегу отлично слышали ее голос – громкий и капризный. Все время она что-то говорила резким язвительным тоном, и замечания ее были отнюдь не безобидные. Надежда Николаевна еще подумала тогда, что такой человек в любой компании не слишком хорош – никому не дает покоя, создает вокруг себя нервную атмосферу. Куда приятнее та крепенькая хохотушка, хотя не зря говорят, что смех без причины – признак дурачины… Зато гадостей окружающим не говорит.

В общем, компания как компания, ничего особенного, только шумели и возились здорово. Что-то там беспокойная девица сказала, кто-то сдернул с нее кепку и запустил в сторону. Кепка спикировала прямо к Надеждиному шезлонгу. Надежда подняла кепку и успела разглядеть сбоку под козырьком небольшое пятно – чернила или фломастер, кто его разберет.

– Дурак! Козел! – визжала девица на бегу, выхватила из рук Надежды кепку и, не сказав ни слова, снова принялась лаяться со своими.

Потом Надежда отвлеклась на общую беседу, потом пошла купаться. И вот теперь видит, как двое парней спустили надувную лодку и посадили в нее ту самую девицу в синей кепке.

Надежда с неудовольствием отметила, что шум и плеск они подняли страшный, купающиеся отхлынули в стороны, бабушки с детьми даже заворчали. Парни отплыли от берега и вдруг принялись лодку раскачивать. Девица визжала и орала на них, чтобы перестали. Те как с цепи сорвались, видно, обладательница синей кепки успела за этот выходной достать всех по полной программе. И они решили макнуть ее в воду.

Надежда заметила, что муж машет тревожно, чтобы не заплывала далеко, и повернула к берегу. Плавала она неплохо, просто с детства внушили ей правило, что первый раз в незнакомом месте далеко заплывать нельзя – мало ли что может находиться на дне лесного озера. Камень, коряга, или сеть кто-то поставил. Можно запутаться, расшибить голову, ногой на что-то напороться… Как уже говорилось, Сан Саныч Лебедев был заботливым мужем и очень беспокоился за жену.

Плывя, Надежда огибала беспокойную лодку по широкой дуге. И отлично видела все издалека. Парни раскачали лодку, и она наконец перевернулась. Все оказались в воде, причем девица умудрилась не потерять своей кепки. Тем не менее она обругала парней неприличными словами и поплыла к берегу, только забирала от пляжа не влево, как Надежда, а вправо.

Парни перевернули лодку, уселись в нее и поплыли на середину озера. Надежда таки напоролась на корягу, но не ушиблась, только перемазалась тиной.

Когда она явилась к своим, Нина сервировала на пенечке закуску под пиво. Выпили, поболтали и совсем расслабились. На пляже тоже стало тихо: мамы с детками разошлись – обедать и спать, кто-то из взрослых дремал уже в тенечке на надувном матрасе, солнышко мягко грело – в общем, установилось полное и всеобщее благоденствие. Было так тихо, что слышно, как в лесу на сосне стучит дятел. Надежда в прострации загляделась на божью коровку, ползущую по своим делам, и едва не подскочила от истошного крика.

– Аля! Аля!

– Господи, что ж вы так орете-то, – пробормотал Нинин муж, открывая глаза.

Надежда из-под руки смотрела на озеро. Там плавала кругами та самая надувная лодка, а по берегу носились ребята и девушки в футболках с надписью «Тетрис». Потихоньку подтянулся и другой народ – полюбопытствовать и посудачить.

Выяснилось, что пропала та самая скандальная девица в синей кепке. Это ее звали Алей. Хватились ее только сейчас, потому что компания на берегу думала, что она поплыла на лодке с ребятами, а те двое, с лодки, посчитали, что она давно уже сидит на берегу.

Больше всех волновался невысокого роста парень с длинными волосами, он бегал по берегу, потом пошел в воду навстречу лодке.

– Куда она делась-то? – пожимая плечами, спрашивал толстый мужик, сидящий в лодке. Он почесал веслом затылок и уставился на хлипкого парня. – Слушай, ты ей ничего не говорил? Может, она обиделась?

– Да я ее вообще не видел с тех пор, как она в лодку села! – вызверился тот. – Куда вы ее дели?

Толстому не понравилось, что парень так агрессивен, кажется, именно он считался в этой компании главным. Остальные ребята называли его шефом. Он хотел было на парня наорать, но спохватился, что кругом люди смотрят.

– Остынь, Вася, – сказал он спокойно, – никуда твоя девушка не пропала. Ну, пошла в лесочек чернички поесть или еще по какому делу. Явится скоро.

Парень махнул рукой и пошел по берегу в сторону. Надежда подошла ближе, удивляясь про себя. Оказывается, эта скандальная девица была девушкой Васи. Вася был неказист и несуразен. Маленького роста, очень худой, волосы эти длинные болтаются… Ну никак не подходила ему эта видная девица в модном купальнике. Впрочем, тут же одернула себя Надежда, чего на свете не бывает…

Отдыхающие приняли бурное участие в разговоре. Девица в синей кепке была приметная, да еще все время орала и визжала, так что запомнили ее многие. Надежда сама видела, как после того как лодка перевернулась, девица поплыла к берегу. Но в сторону от пляжа.

– Утонула! – безапелляционно заявил дядька в клетчатой панаме и таких же шортах.

– Типун тебе, Виктор, на язык! – всполошилась тетенька в мелких кудряшках и в красном полотенце, обтянутом вокруг могучего торса. – Разве можно такое говорить?

– А чего? – повернулся к ней дядька. – Очень даже возможно! На корягу напоролась, или судорогой ногу свело!

– Ногу свело! – презрительно сощурилась другая тетка, похудее и постервознее с виду. – Тогда бы она кричала, барахталась. Народу в воде много было, кто-нибудь бы услышал…

– Вот! – обрадовался толстый. – Все видели, как она от лодки отплывала, целая и невредимая, стало быть, веслом ее не ударило, и воды не наглоталась, когда лодка перевернулась.

– Поосторожнее на воде надо быть! – не утерпела стервозная тетка. – Вроде бы вы люди взрослые, а ведете себя хуже подростков.

Толстый открыл было рот, чтобы послать тетку по давно определенному маршруту, но решил, что в данный момент лучше ему промолчать.

Посовещавшись, отдыхающие граждане выяснили, что в последний раз девицу в синей кепке видели часа полтора назад – как раз когда лодка перевернулась. Надежда Николаевна прикинула про себя: ну да, пока она обсушилась, пока пиво пили, потом она задремала, часа полтора прошло, это точно.

– Что же вы! – не унималась стервозная тетка. – За полтора часа сотрудницы никто не хватился! Хорошо же вы к ней относитесь!

– Да мы ее знать не знаем! – огрызнулась крепенькая, как огурчик, девчонка.

Сейчас она не смеялась, так что пропали симпатичные ямочки на щеках, и глаза смотрели зло, да еще и ноги оказались короткие.

– Это Васька ее привел, – продолжала она, – да и они-то вроде недавно знакомы. Так что никакая она нам не сотрудница. А что не хватились долго, так только порадовались, что ее нету. Достала всех своими капризами, весь день испортила!

– Дарья! – сурово сказал толстый шеф. – Не болтай попусту!

Девчонка тут же прикусила язык и посмотрела на него виновато.

Прибежала еще одна девушка, сказала, что шмотки Алины все на месте – одежда, и сумка с косметикой, и телефон мобильный.

– Ну куда она голая-то пошла? – взвыл вновь оказавшийся на берегу Вася.

За это время он успел обследовать берега вокруг пляжа и смотаться в лесок, покричать там.

– А отпускать не надо, – наставительно проговорил дядька в клетчатой панаме, – привез девушку, так и сторожи ее, чтобы все время на глазах была, не пускай никуда одну с чужими мужиками! Я бы свою точно не отпустил!

– Да твою, Виктор, никто и не взял бы, – по-свойски сказала тетка в полотенце, – кому она нужна-то?

И мотнула головой в ту сторону, где на надувном матрасе лежала гора в розовом купальнике. Гора спала так крепко, что не проснулась от всеобщей суеты, а только перевернулась на другой бок и всхрапнула. Все рассмеялись, несмотря на тревожную атмосферу.

– Чего делать-то теперь? – растерянно спросил толстый.

– Точно она утонула! – убежденно сказал клетчатый дядька. – Тут не смотрите, что озеро небольшое, оно в середине очень глубокое, и ключи холодные есть. А кто говорит, что оно подземной рекой соединяется с Нахимовским.

– С Нахимовским? – изумленно ахнула Надежда. – Так оно же очень большое!

– Вот и я о том же, – кивнул дядька, – если ее подземной рекой в Нахимовское затянуло, то там труп не скоро всплывет…

– Что ты, Виктор, каркаешь! – Тетка поплотнее завернулась в полотенце, как будто ей внезапно стало холодно. Надежда очень ее понимала.

– Подождите еще немного, а если не появится ваша девушка, то нужно непременно в милицию заявить, что человек пропал! – твердо сказала стервозная тетка, только на этот раз в голосе ее ничего стервозного не было.

– Ну, нечего сказать, погуляли, отдохнули на природе, – сказал толстый шеф и с ненавистью покосился на Васю.

Тот совсем скис.

– А может, ее в лесу кто поймал, когда писать ходила, изнасиловал и убил! – громко разглагольствовал клетчатый дядька.

– Угу, убил и в землю закопал. – Тетка в полотенце махнула рукой. – Совсем ты, Виктор, заговорился! Да кто тут тронет, когда все свои, из садоводства, чужие сюда не ходят! Покричите еще, ребята, может, найдется…

После этого народ начал потихоньку расходиться, причем чем дальше отходили люди от растерянной компании на берегу, тем быстрее начинали собираться. Мигом выловили из воды оставшихся детей, быстро пресекли их нытье на тему, можно ли еще покупаться, споро собирали вещи, и вскоре на пляже стало почти пусто. Да еще солнце зашло за тучку, и стало совсем грустно.

– Пойдем и мы? – озабоченно спросила Нина. – А то как бы дождик не закапал…

– Как думаешь, что могло с той девицей случиться? – тихонько спросила Надежда, когда они шли по лесной дороге к садоводству.

– Понятия не имею, куда она делась, – вздохнула Нина. – Тут лет пять назад одной женщине плохо с сердцем стало прямо в воде, заметили, что странно себя человек ведет, вытащили, а только все равно не спасли. Так это все на глазах было, а тут…

– Я сама видела, как она к берегу плыла, – напомнила Надежда, – а потом отвлеклась и забыла про нее.

– Может, нарочно где-нибудь прячется, чтобы они волновались, – сказал подошедший муж Нины, – есть такие люди, любят, чтобы с ними носились…

Когда они вернулись на дачу, дамы отвлеклись на цветочки, потом начался поздний обед, а потом гости распрощались с хозяевами и поехали домой на электричке. И всю дорогу Надежда думала только о том, какие замечательные у Нинки на участке растут розы, и еще о том, сколько она съела за этот уик-энд, и не устроить ли завтра себе внеплановый разгрузочный день. Но пока решила воздержаться.

Воскресенье прошло в сладостном безделье, а в понедельник Надежда Николаевна встала пораньше, чтобы приготовить мужу калорийный завтрак. По утрам ей не давало спать чувство долга. Хотя на самом деле ей просто хотелось с утра пообщаться с мужем, чтобы он вспоминал весь день, что дома у него есть жена, которая его любит и ждет.

С некоторых пор Надежде Николаевне, инженеру с огромным опытом и стажем, пришлось оставить работу. Не по собственному, разумеется, желанию, а по чьему-то высшему повелению. Расформировали тогда весь отдел, да еще и два соседних в придачу – так звезды расположились. И осиротевший начальник вызвал Надежду в свой пустой кабинет и слезно убеждал, что против нее лично он ничего не имеет и ее опыт и заслуги в институте всем хорошо известны и что со временем, когда все тут устаканится, он обязательно возьмет Надежду назад, потому что как же без нее-то. Надежда Николаевна делала вид, что слушает внимательно, и даже кивала головой в такт, зная в душе, что с институтом надо распрощаться навсегда.

Что и сделала без промедления. И оказалась полностью права в своих предположениях, потому что ничего не устаканилось, начальника самого уволили вскоре, а там и его начальника, и следующего, за исключением самого высокого начальника, которого сделали заместителем управляющего банком. Такое счастье привалило этому начальнику за то, что он умудрился сдать в аренду отличное здание института на двести лет за ничтожно малую сумму.

В общем, Надежда осела дома, потому что муж неприлично обрадовался, когда узнал, что ее увольняют, и сказал, что теперь-то они заживут по-человечески. Надежда будет много гулять на свежем воздухе, заниматься собой и готовить ему вкусные обеды. И коту Бейсику будет не так одиноко, потому что Надежда станет кормить его по часам и воспитывать.

Выслушав последний аргумент, Надежда только хмыкнула. Раскормленный и разбалованный Сан Санычем до полного безобразия рыжий разбойник имел десять лет от роду, так что о каком воспитании может идти речь.

«Поздно пить боржоми!» – протелепатировал ей котище желто-зелеными глазами, он не только понимал человеческую речь, но, по наблюдению Надежды, умел читать ее мысли.

В первое время Надежда не то чтобы заскучала, но приуныла. Как назло, все знакомые и подруги были при деле: кто-то работал – преподавал, готовил абитуриентов в вузы, кто-то бухгалтерствовал, одна бывшая одноклассница заведовала отделом ценных бумаг в крупном банке, другая была владелицей известного модельного агентства, остальных дети прочно и надолго определили в бабушки, так что внуки висели на них гроздями, как виноград.

У Надежды внезапно обнаружились комплексы по поводу своей ненужности и никчемности, хотя раньше она о них слыхом не слыхивала. Но не такой была человек Надежда Николаевна Лебедева, чтобы понурить голову и опустить руки. Она подумала немного и выработала для себя ряд правил, которые не дадут ей превратиться в домохозяйку. Правила эти сводились к четырем «не»: не спать долго по утрам, не болтать часами по телефону, не вылизывать сутками квартиру и не смотреть сериалы. Если не следовать этим правилам, то очень скоро время окажется заполненным всякой ерундой, Надежда не успеет сделать ничего полезного, а вскоре и не захочет.

Следование правилам немедленно дало свои плоды, Надежда успокоилась и вновь обрела уважение к себе. И поскольку голова, привыкшая много думать, размышлять и принимать решения, не хотела оставаться только придатком для прически, то Надежда Николаевна придумала себе интересное занятие.

Точнее, она ничего не придумывала, просто с ней очень часто происходили какие-то криминальные истории. Даже не с ней самой, а с ее многочисленными знакомыми, родственниками, соседями и бывшими сослуживцами. Несмотря на то что все они, несомненно, были порядочными законопослушными людьми. И Надежда всегда оказывалась рядом. И бросалась на помощь.

Даже если ее об этом не всегда просили, как не уставал говорить ее муж Сан Саныч. Он был вежлив и предупредителен, прекрасно относился к своей жене, но не чужд некоторому сарказму. И в конце концов, он просто боялся за нее, потому что истории не всегда заканчивались гладко – все же криминал дело опасное.

Поэтому Надежда взяла себе за правило не рассказывать мужу ничего про свои похождения, чтобы он не волновался. Конечно, врать нехорошо, но есть же ложь во спасение. Надежда Николаевна убедила себя, что с ее мужем именно такой случай.

Итак, Надежда встала рано, и к тому времени как муж вышел из ванной, по квартире распространился аромат свежезаваренного кофе. На столе его уже ждал завтрак: яйцо всмятку и два поджаренных куска хлеба с семенами и орехами.

Сан Саныч густо намазал тосты маслом и налил в кофе солидную порцию сливок. Надежда наблюдала за ним с легкой завистью – муж на шестом десятке был худощав и подтянут, не имел ни грамма лишнего веса. Она-то давно уже отказалась от жирного. Но, честно говоря, это мало помогало.

Надежда отвернулась к плите, Бейсик тут же прыгнул на колени к хозяину, требуя сливок.

– Я все вижу, – не оглядываясь произнесла Надежда.

Рука Сан Саныча, тянувшаяся к молочнику, застыла на месте. Ветеринар давно уже запретил давать коту жирную пищу. И вообще велел перевести животное на лечебный корм и давать ему витамины для котов пожилого возраста.

«Сам ты пожилой! – возмущенно орал кот в клинике. – А я пока что в прекрасной спортивной форме, могу за ночь на даче десять мышей поймать!»

Опытные ветеринары кошачью речь отлично понимают, как, впрочем, и собачью и птичью, это у них профессиональное. Этот в своем деле был дока.

«Да ну? – мяукнул он в ответ. – Десять мышей? Ой, врешь, котяра, кончай хвосты мышиные мне на уши наматывать…»

Кот понял, что попался на вранье, и приуныл.

Сан Санычу было сказано строго: хотите сохранить кота здоровым и крепким – на диету! Но сердце ведь не камень… Попробуйте выдержать взгляд этих желто-зеленых глаз и жалобное мяуканье. И Надежда взяла диетическое кормление кота в свои руки. В общем, ничего сложного, просто всегда следовало быть начеку.

– Я все вижу! – повторила она угрожающим голосом, и муж тотчас отказался от мысли о сливках для кота, развел руками, потом прижал их к сердцу – прости, мол, дорогой, сам видишь, ничего не могу для тебя сделать.

Бейсик негодующе фыркнул и удалился из кухни. Муж вздохнул тяжко, представляя, как кот вечером будет дуться, отказываться от лечебного корма, не даст себя погладить и не станет ласково мурлыкать хозяину на ухо. Надежда только безразлично пожала плечами – ей-то все эти сложности были по барабану, как выражается соседская девчонка Милка.

Муж ушел. Глядя из окна, как отъезжает его машина, Надежда заметила, что уже становится жарко, и решила сходить в магазин пораньше, чтобы не таскаться потом с тяжелыми сумками по жаре.

Благословенно жаркое лето! Надежда натянула легкое платье, сунула ноги в тапочки и в последний момент задержалась, чтобы накрасить губы. С некоторых пор она взяла себе за правило не выходить из дома, не наложив на лицо хотя бы скромный макияж. Это в юности можно вскочить с кровати, поплескать в лицо водой и выскочить из дома, на ходу расчесывая волосы пятерней. А с дамами ее возраста такой номер не пройдет – соседи на лестнице просто не узнают, а кое-кто забеспокоится, могут и милицию вызвать.

Итак, Надежда задержалась и вышла из квартиры как раз тогда, когда соседка Нина нажала кнопку лифта. Надежда мимоходом порадовалась, что лицо у нее в порядке, и поздоровалась.

– Как там, на даче? Погода хорошая была?

– Да погода-то хорошая, жарко, но в озере никто не купался, – призналась Нина, – девушку ту так и не нашли. Милиция приезжала, катер по озеру ходил, всех расспрашивали, а что мы могли сказать? Она, наверное, утонула, а тело в камышах застряло, когда-нибудь выплывет. Представляешь, купается человек, и вдруг такое выплывает? Это же разрыв сердца получить можно!

– Ну, сегодня двадцатое, Ильин день давно был. Скоро вода станет холодная, – успокоила соседку Надежда, – и так в этом году долго купаемся. А там уж что-то прояснится…

– И то верно. – Нина заторопилась к метро, а Надежда свернула к магазину.

Прошло два дня, погода стояла по-прежнему жаркая. Где-то в области горели торфяные болота, иногда ветерок доносил запах дыма.

К вечеру жара спала. Надежда Николаевна вышла на лоджию полить цветы и подышать свежим вечерним воздухом. Бейсик отправился следом за ней с самым невинным видом, но по нервному подрагиванию кончика хвоста и по слишком уж честному взгляду хозяйка поняла, что он вынашивает коварные замыслы.

На лоджии у Надежды была неописуемая красота. Сюда были выставлены на летние квартиры все комнатные цветы и еще два ящика с геранью. У Бейсика с комнатными цветами были сложные отношения. То есть с цветами у него были отношения простые – он их ел. Ел сочную традесканцию, дергал соблазнительные перья драцены, объедал бутоны у азалий и компостировал мясистые листья фикуса. После этого сложные отношения у него были с Надеждой. Отношения, доходящие до рукоприкладства. Однако ничего не помогало. Несмотря на регулярно высаживаемый Надеждой свежий зелененький овес, кот жрал комнатные растения.

Летом было проще, нужно только внимательно следить, чтобы это исчадье ада не оставалось на лоджии в одиночестве. Но попробуйте уследить за кошкой: если она захочет куда-то добраться, то пролезет в любую дырочку! В борьбе за цветы Бейсик Надежду обходил по всем статьям. Мерзкое создание не признавало никаких правил и соглашений, кот нападал на цветы исподтишка внезапно и вероломно, как Германия на Советский Союз, кот плевал на договор с Надеждой, как Гитлер на пакт Молотова – Риббентропа.

Причем норовил ударить по самому больному.

Надежда уже несколько лет выращивала герань. Во время цветения ящики с разноцветной геранью представляли собой феерическое зрелище, все соседи завидовали.

Каждый раз, когда кот проникал на лоджию, он старался улучить момент и откусить листик несчастной герани. Герань от этого чахла, страдала и теряла волю к жизни, поэтому Надежда Николаевна вела с котом непримиримую борьбу.

– Бейсик, даже не думай об этом! – строго проговорила она и погрозила коту свернутой в трубочку газетой.

Бейсик газеты побаивался. Он фыркнул и отвернулся от герани с таким выражением, которое на человеческий язык переводилось словами «не больно-то и хотелось». Чтобы окончательно убедить хозяйку в своих мирных намерениях, он попытался поймать лапой случайно залетевшую на лоджию муху. Муха увернулась.

– Теряешь квалификацию! – сказала Надежда и села в плетеное кресло перед открытым окном.

Политые цветы благодарно запахли, на улице начало темнеть, наступило самое лучшее время суток, а может быть, и всего года.

Действительно, что может быть лучше теплого, благоуханного летнего вечера?

Одно, конечно, огорчало – то, что муж опять задерживался на работе и она делила этот чудесный вечер только с котом.

Бейсик почувствовал настроение хозяйки, вскочил к ней на колени и замурлыкал. Надежда погрузила пальцы в рыжую шерсть и выглянула в окно.

Это окно выходило на зады дома – отсюда не была видна детская площадка, где по вечерам собирались общительные подростки, не были видны цветники, за которыми ухаживала трудолюбивая дворничиха Зинаида. Только глухой высокий забор, окружавший больницу, и чуть в стороне – двухэтажный бетонный коробок флигеля, в котором разместилось несколько офисов коммерческих фирм. В частности – офис той самой компьютерной фирмы «Тетрис», памятной Надежде Николаевне по уик-энду на озере.

Все окна флигеля были темными, что неудивительно в такой поздний час. Надежда с обидой подумала, что все нормальные люди уже разошлись по домам, и только ее муж, закоренелый трудоголик, все еще торчит на работе…

Она снова скользнула взглядом по темному зданию, и тут в одном окне на первом этаже зажегся свет. Судя по расположению, это было окно как раз фирмы «Тетрис».

«Ну вот, какой-то ненормальный вроде Саши, – сочувственно подумала Надежда. – А может, просто человек что-то забыл на работе и вернулся…»

Но обе версии оказались несостоятельны.

Освещенное окно было задернуто портьерой, и на фоне этой портьеры Надежда Николаевна увидела два силуэта – мужской и женский.

Значит, не внезапный пароксизм трудолюбия охватил кого-то из сотрудников «Тетриса», а просто там разворачивается банальный служебный роман.

Настроение у Надежды отчего-то испортилось. Конечно, она не подозревала мужа в чем-то подобном, но все-таки у нее стало нехорошо на душе.

Бейсик почувствовал перемену настроения хозяйки, недовольно фыркнул, соскочил с ее коленей и величественно удалился с лоджии. Неужели он прочитал ее мысли и обиделся за Сан Саныча?

Надежда Николаевна слегка устыдилась и хотела последовать примеру кота – летний вечер больше не доставлял ей удовольствия. Она бросила последний взгляд на освещенное окно…

И замерла на месте.

То, что там происходило, нисколько не напоминало любовное свидание. Конечно, Надежда не видела лиц тех двоих, только силуэты на фоне занавески, что-то вроде театра теней, но резкие жесты, позы, повороты фигур говорили о том, что за окном происходит ссора или бурное выяснение отношений.

«Возможно, – подумала Надежда, – это все же служебный роман, только в самой последней стадии, в стадии разрыва. Сейчас эти двое разругаются вдрызг, он хлопнет дверью и уйдет, она порыдает на письменном столе, возможно, разобьет с горя чужую чашку…»

Но что-то в этой сцене ее тревожило, не давало спокойно уйти. Наоборот, Надежда Николаевна не отрываясь следила за происходящим и даже пожалела, что у нее нет бинокля. Впрочем, следить за соседями и вообще-то неприлично, а уж с биноклем – это вовсе не лезет ни в какие ворота… Не дай Бог, кто увидит, со стыда сгоришь…

И в этот момент мужчина за портьерой шагнул к женщине, склонился над ней и… схватил ее за горло.

Надежда Николаевна не поверила своим глазам. Она протерла глаза, высунулась в окно, чтобы лучше видеть происходящее…

Нет, ей ничего не померещилось: мужчина душил женщину, та отбивалась, махала руками, пыталась сопротивляться, но силы были явно не равны, и скоро тонкие женские руки безвольно повисли вдоль тела, голова запрокинулась. Надежда Николаевна разглядела длинные волосы, свисающие вдоль спины, и тут же опомнилась: на ее глазах убивают человека, а она ничего не делает!

Она кинулась в комнату, схватила телефонный аппарат, дрожащими пальцами нажала нужные кнопки.

Очень долго ей не отвечали (или просто время для нее страшно замедлилось), наконец раздался равнодушный женский голос.

Сбиваясь, путая слова, Надежда Николаевна прокричала, что видела, как в соседнем доме убили женщину. Диспетчер переспросила адрес, потом попросила назвать фамилию.

– Но я не знаю ее фамилию… – пробормотала Надежда растерянно.

– Вашу, вашу фамилию! – раздраженно перебила ее диспетчер. – Свою-то фамилию вы знаете, свидетельница?

Надежда сбивчиво сообщила свою фамилию и адрес, выслушала ответ и бросилась обратно на лоджию.

За то время, что она бегала звонить, свет в подозрительном окне погас. Снова наступил тихий, безмятежный летний вечер, в котором не было места насилию, преступлению, убийству. Снизу доносился аромат душистого табака – дворничиха Зинаида любила эти цветы и всегда высаживала их на маленькой клумбочке под своим окошком на первом этаже.

Надежда с трудом верила, что только что видела в окне такую чудовищную сцену. Она отыскала глазами то самое окно…

Ей показалось, что занавеска на нем колыхнулась, впрочем, она ни в чем не была уверена.

Прошло несколько долгих минут, и наконец к двери флигеля подъехала милицейская машина. Из машины выскочили три человека в форме, стремглав бросились внутрь.

Надежда Николаевна замерла в ожидании.

Она представляла, что сейчас из дверей выведут убийцу со скованными руками, потом подъедет машина «скорой помощи», вынесут носилки с жертвой… возможно, она еще жива, ее еще можно спасти благодаря ее, Надежды, своевременным действиям…

Но время шло, и ничего не происходило.

А когда ей уже надоело ждать, двери флигеля наконец открылись, и оттуда вышли те же три милиционера. Они никого не вели. Они медленно шли, негромко переговариваясь, и бросали недовольные взгляды… в ее сторону! В сторону Надеждиного окна!

Один из них сел в машину, а двое других пошли в обход дома – туда, где находился подъезд.

Надежда Николаевна почувствовала смутное беспокойство.

На всякий случай она сменила простую майку и широкие хлопчатобумажные штаны на темненькую кофточку на пуговичках и длинную юбку в меленький благонадежный цветочек.

В дверь позвонили.

В прихожей уже вертелся Бейсик, впрочем, его рыжая морда выражала некоторую растерянность – кот отлично понимал, что звонит вовсе не хозяин.

– Бейсик, не крутись под ногами! – прикрикнула на него Надежда и открыла дверь.

В дверях стояли два молодых милиционера. Вид у них был очень недовольный.

– Гражданка Лебедева? – процедил один из них, пониже и поплотнее, окинув ее мрачным взглядом.

– Да, это я… – ответила Надежда растерянно и порадовалась, что переодела кофточку с юбкой.

– Нехорошо, гражданка! – произнес второй милиционер, повыше и похудее. – Нехорошо!

– Что… нехорошо? – испуганно переспросила Надежда.

– Ложные вызовы делать нехорошо, – пояснил низенький. – Сейчас, может быть, в другом месте действительно совершают преступление, а мы тут на ложный вызов время тратим! Нехорошо!

– Как – ложный? Почему – ложный? – заволновалась Надежда Николаевна.

– Потому что ложный. Мы по вашему звонку приехали, осмотрели все здание и не нашли там никакого трупа. И живых, кроме охранника, тоже не нашли. А также никаких следов борьбы, насилия… так что нехорошо, гражданка Лебедева!

– Но я… я видела, видела собственными глазами… пойдемте, я покажу вам то окно…

– Покажите, – вздохнул высокий милиционер.

Они протопали за Надеждой через квартиру. По дороге им подвернулся Бейсик, низенький милиционер приостановился и почесал кота за ухом. Что удивительно, кот не возражал.

Все трое вышли на лоджию, и Надежда показала на злополучное окно:

– Вот это окно, видите?

– Видим, что ничего не видим! – ответил высокий милиционер. – Окно же темное! Интересно, гражданка Лебедева, как вы могли в нем что-то видеть?

– Это оно сейчас темное! – зачастила Надежда Николаевна. – А тогда в нем был свет… правда, занавески задернуты…

– Ну, вот видите – занавески задернуты! Нехорошо…

– И вот так – каждый вечер! – вздохнул второй. – Непременно хоть один ложный вызов…

– Может быть, вы чаю хотите? – спросила Надежда виноватым тоном.

– Да нет, чаю не хотим… – протянул долговязый.

– С ватрушкой! – добавила Надежда Николаевна.

– С ватрушкой? – задумчиво переспросил низенький. – То-то я чувствую, вкусно пахнет… ну, с ватрушкой можно!

Ватрушка Надежде Николаевне удалась. Пышная, ароматная, вкусно пахнущая ванилью и корицей. В начинку Надежда добавила изюм и цукаты, творог купила на рынке. Разумеется, пекла она ее для мужа, но сейчас ей важно было задобрить милиционеров, и она пожертвовала для этой цели самым дорогим.

Услышав звон чашек, на кухню, позевывая и приволакивая задние лапы, притащился Бейсик. Он оглядел присутствующих, как будто спрашивая: «А что это вы тут делаете? Наверняка едите что-то вкусное! А почему меня не позвали?»

Забыв на время о строгом ветеринаре, Надежда бросила ему кусок колбаски, чтобы не мешал. Бейсик колбасу лениво съел, но взглянул на хозяйку обиженно, мол, я сюда пришел не за колбасой, а за общением!

– Вкусно! – проговорил низенький милиционер с набитым ртом.

Глаза у него от ватрушки замаслились и подобрели, и Надежда Николаевна решила, что может воспользоваться подходящим моментом и задать пару вопросов.

– Вы говорите, там есть охранник? – осторожно спросила она.

– Ну, есть… – ответил милиционер. – И ничего не видел… ничего и никого…

– Так, может, это его я видела в окне?

– Гражданка Лебедева! – строго проговорил высокий милиционер. – Опять вы за свое?

– Да я ничего, я так просто спросила… – Надежда подложила напарникам еще по куску ватрушки.

Низенький милиционер решил, что ватрушку нужно отработать, и примирительно проговорил:

– Видели бы вы этого охранника! Пожилой отставник, на животе ремень едва сходится… да он не то что задушить кого-то – шнурки самостоятельно завязать не сможет!

– Зачем только таких берут в охрану? – добавил его напарник. – От него в случае чего пользы – как от козла молока…

Надежда Николаевна вспомнила мужской силуэт на занавеске. Нет, у того мужчины не было большого живота, вполне подтянутый и спортивный человек!

Бейсик неожиданно поднял голову, распушил усы и отправился в прихожую. Надежда знала, что это значит, и немного расстроилась: вот-вот придет муж и застанет у нее на кухне милиционеров…

Муж Надежды Сан Саныч Лебедев не ревновал жену к милиционерам. Не ревновал он ее также к сантехникам, электрикам и представителям жилконторы. И вообще ни к кому не ревновал, считая ее женщиной серьезной и положительной. Он просто очень не одобрял ее склонность ко всяким криминальным историям, точнее – к их разгадыванию, и, увидев в квартире милицию, он, несомненно, поймет, что Надежда снова ввязалась в какой-то переплет…