Ведьмин дом на отшибе Селин Вадим

Глава I

Прабабушкино наследство

Виктор Сергеевич сказал, что на оглашении завещания и принятии наследства надо присутствовать всей семье и мне в том числе. Я гордился этим, чувствовал себя по-настоящему взрослым. Я никогда в жизни не был на таких мероприятиях, и мне было жутко интересно, как там все будет происходить. Ночью перед этим я даже не спал, все ворочался с боку на бок, никак не мог заснуть.

И вот наконец наступило завтра, и мы поехали в нотариальную контору. Молодая брюнетка в строгом костюме провела нас в комнату, где стоял длинный стол. Она принесла нам чай и печенье. В комнате был сделан евроремонт в светлых тонах, отчего на душе стало так же светло и уютно.

Мы сели за стол. Мама напротив папы, а я рядом с ним. Едва мы уселись, как появились наши остальные родственники. Они были одеты в черное. Мы все никак не могли поверить в случившееся. Обменявшись горестными вздохами и рассуждениями о бренности жизни, мы все замолчали.

Открылась дверь, вошел Виктор Сергеевич и, положив кожаный портфель на стол, уселся на председательское место и начал:

– Прежде всего я хочу выразить вам, родственникам покойной Валентины Владимировны, свои соболезнования, – обратился он к нам, сложив ладони лодочкой. – Дожив до ста двух лет, она скончалась в собственном доме, сидя в кресле-качалке, с чашкой кофе в руках. Такой смерти можно пожелать каждому, так умереть – везенье.

«Ничего себе везенье – умереть!» – поразился я.

– Подумать только – до последних дней жизни она водила машину, вела себя как молодая. Честно говоря, я очень удивился, когда она пригласила меня для составления завещания. Выглядела она вполне здоровой, несмотря на столь преклонный возраст. Я, как ваш семейный нотариус, знаю, что в вашем роду все долгожители и сто два года это не предел. И тут раз – Валентина Владимировна умерла. Покойная оставила завещание, где распределила все свое имущество между родственниками. Итак, приступим к оглашению.

Виктор Сергеевич выудил из портфеля папку, открыл ее и, обведя собравшихся взглядом поверх очков, начал:

– «Находясь в здравом уме и твердой памяти, в присутствии Виктора Сергеевича Ильина, нотариуса, я составляю завещание. Алисе, правнучке, завещаю свою машину „Ауди-100“ в полное право пользования…»

Тут раздался пронзительный визг – это счастливая Алиска завизжала от радости. Я терпеть ее не могу. Она двоюродная сестра моей мамы, ей уже почти тридцать, но ведет она себя как ребенок.

Бросив на нее неодобрительный взгляд, Виктор Сергеевич продолжил читать.

Наследников оказалось не так уж и много, причиной тому была трагедия, случившаяся несколько лет назад. Семья наших родственников с маминой стороны ехала на море на машине, и неожиданно из-за поворота вылетел грузовик. Погибли все.

Скоро я услышал то, что касается нас:

– «Марине, любимой правнучке, завещаю свой дом со всем сопутствующим имуществом и оставшейся суммой денег. Живите в нем с семьей счастливо. Теперь же я могу спокойно умереть…»

Распределив всю собственность прапрабабушки Валентины между родственниками и вручив документ на владение перечисленной движимостью и недвижимостью, Виктор Сергеевич удалился.

Мама сидела ошарашенная. Ей еще никогда не завещали дом. Огромный дом.

По ее лицу можно было понять, что ее одолевают радость, растерянность и тревога.

Мой папа – военный. Нам приходится скитаться по нашей необъятной Родине вдали от родственников. Мы кочуем, как цыгане, по разным городам. Где мы только не жили: и в Чите, и в Москве, и в Иркутске. Мы не имеем своего дома, живем в казенных квартирах и мечтаем где-нибудь осесть. И вот такая возможность представилась – нам завещали дом в каком-то Залесенске. Прапрабабушка жила в удалении ото всех, поэтому и виделись родные с ней редко. Теперь папа точно выйдет в отставку, и мы наконец заживем в собственном доме.

Все родственники покинули кабинет, в нем остались только я, папа и мама. Никто нам не завидовал, все знали, что дом нам необходим.

– Ну, что делать? – спросил папа.

– Жить, – твердо ответила мама. – Квартиру нам дадут неизвестно когда и где, а тут целый дом. И деньги. Пусть пока полежат в банке. Игорь, ведь ты уже давно подумывал выйти в отставку. Тем более у тебя контракт заканчивается через пару месяцев.

– Все понял, – кивнул папа. – Дом так дом.

С этого дня и началось все то, о чем я хочу рассказать далее.

Вскоре у папы истек контракт, и он вышел в отставку – не стал его продлевать. Мы собрали вещи в узлы, сели в машину и поехали в наш новый дом. Контейнер с остальной утварью должны были привезти через несколько дней. Оказалось, что дом находится в совсем уж небольшом городишке, я его даже на карте найти не смог, и стоит он на отшибе. По старому мосту мы проехали через речку, и вот показался наш будущий дом. Я принялся его рассматривать. Он был невероятных размеров, по-видимому, со множеством комнат и лестниц. За пределами высокой кованой ограды с пиками по всему периметру было лето – летали птицы, светило солнце, а возле дома было все совсем иначе. Его окружала серая атмосфера, повсюду лежали сухие листья и дул ветер. Этот дом стоял как будто в отдельном мире. В мире вечной осени и плохой погоды. Можно даже было заметить границу лета и осени. Границу представляла собой кованая ограда, окружающая участок. Внутри – осень, а сразу за оградой – лето… Этот жуткий каменный дом напоминал средневековый замок.

Во дворе ничего не росло, только стояло почти сухое раскидистое дерево, на котором сидел большой черный ворон и каркал. Впрочем, тут просто ничего не было посажено, кроме этого древнего дерева.

– Как тебе дом, Ваня? – улыбаясь, мама обернулась ко мне. Я сидел на заднем сиденье.

– П-прекрасный, – ответил я. – Только немного жутковатый.

Папа заехал во двор, подул ветер, и за нами, сильно и протяжно заскрипев, захлопнулись ворота.

– Хороший же прабабушка нам оставила дом, я была здесь пару раз, он всегда мне нравился, – восхищенно заметила мама. – Жаль только, что я видела прабабушку всего раза два. Общались мало.

– И как только она тут жила? – поежился я. – Не дом, а какой-то замок с привидениями.

– Хватит лирики, – сказал папа. – Берем вещи и несем их в дом. Скоро приедет нотариус и передаст нам все оставшиеся документы на вечное право владения этим домом.

Почему-то случайно брошенное папой слово «вечное» отпечаталось в моей памяти.

Я открыл дверь в дом, где все окна были занавешены, вошел в него, огляделся и закричал. Передо мной стояло несколько привидений…

– И что ты кричишь? – недовольно поинтересовалась мама, следуя за мной.

– П-привидения…

– Никакие это не привидения, а старые простыни, ими накрыли мебель. Ну, чтобы она не запылилась.

Действительно, это были всего-навсего белые простыни. И как я мог их испугаться?

Внутри дом выглядел хорошо. Зал был громадным, как спортзал в большой школе. В углу у окна стояло кресло-качалка. Наверное, на нем умерла прапрабабушка. Я поднялся на третий этаж, где была уютная комната с диагональными потолками (всегда мечтал о чердачной комнате) и окнами во двор. Ну что, Ваня, давай привыкай к новому жилищу.

Пролетела неделя. Все это время мы раскладывали вещи по своим местам, подметали двор от сухих листьев (но ветер тут же дул, и листья снова покрывали двор), красили забор черной краской. Я уже привык к тому, что толстый слой листьев застилает наш немаленький двор, и мне уже даже начинала нравиться мрачность. Темный дом, темный двор, высокая кованая ограда…

Как-то раз мы поехали на кладбище помянуть прапрабабушку (я буду называть ее так), и, когда уезжали оттуда, я оглянулся (меня как будто что-то толкнуло) и увидел, что нам вслед таращится огромный черный кот, больше похожий на пантеру. Он пристально посмотрел на нашу машину и, резко развернувшись, убежал на кладбище. После этого случая мне стало не по себе. Что это был за кот и почему он смотрел на нашу машину?

Первого сентября я пошел в новую школу, в восьмой класс. Привыкать к новым товарищам и учителям мне было не в диковинку, за свою жизнь я сменил пять школ, эта, стало быть, шестая.

Я выбрал себе место на последней парте первого ряда, около окна, разложил там вещи. Проходившие мимо меня ребята с интересом поглядывали в мою сторону. Я знаю, что они говорили: «Вон, у нас новенький, пацан какой-то. Интересно, кто он? Из какой школы и почему к нам перешел?»

Ребята были какие-то странные. Они не бегали, не кричали как резаные, как это бывает во всех нормальных школах, не переворачивали парты и не рисовали на доске. Они молча ходили, сбившись в небольшие группы. И, главное, все они были… одинаковые. Одни и те же невыразительные лица, глухие платья у девочек, рубашки, застегнутые на все пуговицы, у мальчиков.

«И как они не задыхаются?» – подумал я, расстегнув третью пуговицу от горла.

Подавляющее большинство одноклассников было одето так, будто они явились из середины прошлого века. Словно в этом Залесенске никогда не слышали о современной моде.

Прозвенел звонок, и начался чисто символический урок, ведь первого сентября никто не учится по-настоящему. В класс вошла женщина в старомодной темной юбке и легком темном свитере (по такой-то жаре?!) и, произнеся заученную речь насчет безграничной радости видеть своих учеников, она наконец дошла до главного.

– В нашем классе появился новый ученик – Иван Ткаченко.

Я поднялся с места.

– Надеюсь, Ваня, что тебе понравится в нашем городе и, в частности, в нашем коллективе. Выйди к доске и расскажи о себе.

Я вышел из-за своей парты, прошел к учительскому столу и, обозрев бесцветные лица одноклассников, прокашлялся и выполнил просьбу классной руководительницы.

– Мой папа военный, мы жили во многих городах, я учился во многих школах. Я уже привык к постоянным переездам и новым одноклассникам. Иногда я даже не успеваю запомнить, как кого зовут – так часто я меняю школы. Но теперь папа вышел в отставку, и мы поселились в доме умершей прабабушки моей мамы. Этот дом очень большой, он находится на краю города, и мне он очень нравится…

Вдруг я заметил, как все напряглись, переглянулись между собой и стали меня осматривать.

– Вы что, живете в доме старой ведьмы Валентины? – спросил высокий темненький парень с веснушками на носу.

– Э… – растерялся я. – Да, прабабушку моей мамы звали Валентина. И мы живем в ее доме. А что такого?

– Ненормальные, – присвистнул парень.

– Эдик, успокойся, – одернула его Роза Николаевна (так звали мою новую классную). – Не смей паясничать.

– А я не паясничаю, – произнес Эдик, и все одноклассники стали переговариваться, искоса поглядывая на меня. – Каждому в нашем городе известно, что Валентина – ведьма. Ей было лет пятьсот…

– Не пятьсот, а сто два, – поправил я Эдика.

– Какая разница, – отмахнулся он. – Суть в том, что она была очень старой. Все ведьмы очень старые. Где это видано, чтобы древняя старуха ездила на крутой тачке? А некоторые люди видели, как она ночью летает на метле. И вот теперь в нашем городе появилась ваша семейка. Вы, наверное, тоже нечисть.

– Эдик, замолчи сейчас же! – прикрикнула Роза Николаевна. – Не превращай урок в балаган!

Эдик возмущенно замолчал, а я призадумался над его словами.

Лично я не верю ни в каких ведьм, колдунов, вампиров и все такое прочее. Это все выдумки писателей и режиссеров. На самом деле их не существует. Во всяком случае, так думаю я… вернее, думал.

После самого первого моего урока в новой школе меня стали все сторониться. За спиной я слышал шепот, а когда резко оборачивался, то видел, что многие смотрят мне в спину, показывают на меня пальцем, и, придя в замешательство от моего резкого поворота, делают вид, что рассматривают что-то в моей стороне, или же, просто пристально посмотрев на меня, идут по своим делам.

Глава II

Сочинение на свободную тему

Минуло несколько недель моей учебы в новой школе, я уже привык к тому, что со мной никто не разговаривает, все обходили меня стороной и в столовой старались не садиться за мой столик. Даже если все столики были заняты, а рядом со мной имелись свободные места, ко мне никто не подсаживался, предпочитая завтракать стоя или на подоконнике.

– Ведьмин внук, – часто слышал я слова за спиной.

Я особо из-за этого не страдал, но однажды произошло событие, которое заставило меня всерьез задуматься.

По русскому языку нам задали на дом сочинение на свободную тему, которое потом мы должны были читать вслух всему классу. Я написал о жизни одного писателя, а вот этот вездесущий Эдик…

Когда дошла очередь до него, он вышел в центр класса, посмотрел на меня исподлобья, раскрыл тетрадку и произнес:

– Прежде чем прочитать мою работу, я хочу сказать, что это вовсе не сочинение, не выдумка, а рассказ, основанный на реальных событиях. Информацию я взял из архива, я перерыл кучу подшивок газет, и вот что получилось.

– Ну что ж, давай послушаем, что там у тебя получилось, – сказала учительница русского языка Ольга Витальевна.

И все начали слушать.

– Давным-давно в Залесенске был построен дом. Неизвестно кем и неизвестно когда. Дом окружала особенная атмосфера, вокруг него вечно был туман, над домом сгущались тучи даже в хорошую погоду, и казалось, что этот дом живой. Он жил своей жизнью. Дом окружали высокие кованые ворота, за пределы которых могли попасть немногие. Самое интересное, что на них не висел замок, а они все равно не открывались. Запускали только тех, кого считали нужным. Во дворе ничего не росло, стояло только старое дерево, в которое при грозах всегда били молнии. Дерево горело множество раз, но всегда после этого казалось нетронутым. На толстой ветке все время сидел древний черный ворон, он почти никогда не слетал оттуда.

Как-то раз в этот дом въехала семья. Мать, отец и сын. Жили дружно, счастливо, строили планы на будущее, радовались жизни до тех пор, пока однажды все трое куда-то одновременно не исчезли. Больше их никто не видел. Ни мальчика, ни мать, ни отца. Вот только черный ворон остался. Он до сих пор сидит на дереве, словно охраняя дом. В этот дом въезжали новые семьи, но они там не уживались.

А потом в доме поселилась женщина. Она всегда давала детям яблоки, пирожки, конфеты, но ходили слухи, что она – ведьма. Самая настоящая ведьма. Есть люди, которые видели, как она вылетает из двора ночью в полнолуние на метле и кружит по небу в лунном свете. Однажды, в очередное полнолуние, любопытные дети перелезли через забор и стали следить за ведьмой. После этого дети стали заиками от пережитого страха. Они все время твердили, что видели там нечто такое, от чего они едва не повредились умом. И вот недавно эта ведьма умерла. Иногда по ночам люди видят, как возле дома бродит ее призрак…

Теперь в этом доме живет наш одноклассничек Ваня Ткаченко. Кто он такой? Тоже колдун? Он тоже умеет летать на метле и знает заклинания? С какой целью он явился в наш город? Отвечай же, кто ты!

Глаза Эдика впились в меня, он без конца повторял: «Кто ты?» Казалось, что он сошел с ума. Эти слова подхватил весь класс. Ребята начали скандировать, забрасывать меня смятыми бумажками, самолетиками, ластиками…

– Давай же, колдун, заколдуй нас! – требовал Эдик. – Покажи свою истинную сущность!

Началось что-то невообразимое. Класс стоял на ушах, призывая меня признаться в том, что я тоже колдун. Учительница ничего не могла поделать с этим бесчинством. У меня вдруг промелькнула мысль, что она не хотела ничего делать, она была заодно с ними, и только положение не позволяло ей присоединяться к своим ученикам.

– Я сейчас вызову директора! – пыталась она перекричать беснующихся подростков. Но куда там, они как заведенные твердили «Кто ты?» и не желали ничего слушать.

Я схватил свои вещи и пулей вылетел из класса, услышав напоследок фразу Эдика о том, что меня надо сжечь на костре и что инквизиция в свое время недоработала. Если бы я не убежал, они бы точно устроили надо мной аутодафе.

Эх, знал бы Эдик, что на моем бедре есть родимое пятно в форме круга – во времена инквизиции это считалось отметиной дьявола, за которую сразу же отправляли на костер…

Я стал спускаться по широкой парадной лестнице. Краем глаза я заметил крупную черную кошку, которая пристально смотрела на меня. Мне показалось, что именно эту кошку я видел тогда на кладбище. У нее был странный взгляд, как будто человеческий и разумный. Она словно следила за мной. Я резко бросился за ней. Она спряталась за углом, я рванул туда.

Кошки не было.

Куда она могла исчезнуть, если здесь тупик?

Дома я решил ничего не рассказывать родителям, они бы мне все равно не поверили. Сказали бы, что я просто не могу ужиться с новыми людьми и воображаю себе невесть что.

Наступила ночь, я лег спать. В окно светила полная луна, я встал с кровати и начал ею любоваться. Какая же она красивая. Я как зачарованный смотрел на луну, и вдруг за моей спиной раздался скрип. Меня мгновенно прошиб пот, сердце бешено заколотилось, затылок ощущал чей-то взгляд. Я собрал в себе силы и резко обернулся, посмотрев в проем открытой двери. Мелькнул чей-то светлый силуэт, освещенный луной, и в мгновение ока скрылся. Я даже не успел разобраться, кто это был – мальчик или девочка. Меня волновало только одно – как бы не умереть от страха.

Мой страх сменился интересом. Кто это бродит по моему собственному дому, да еще решается стоять в дверях моей комнаты?

Я отыскал на столе фонарик, включил его. Батарейки были слабые, на последнем издыхании, лампочка еле светила, но все же худо-бедно рассеивала темноту. С полумертвым фонариком я выбежал из своей комнаты в коридор. Осветил его. В нем никого не было, как в принципе и предполагалось.

Обследовав коридор, я уже хотел было вернуться в комнату, как вдруг увидел в другом конце коридора два светящихся глаза.

Я сглотнул сухой ком, появившийся в горле, и моргнул. В следующую секунду никаких светящихся глаз не было видно. Подумав, что мне показалось, я подошел к двери своей комнаты и заметил, что что-то не так. И понял. Луна уже не светила. Небо быстро затянули тучи, где-то прогремел гром, ослепительно полыхнула молния, и начался дождь, постепенно переходящий в сумасшедший ливень. Капли стучали по подоконнику, по крыше, ветки одного-единственного в саду дерева швыряло ветром в мои окна. Посветив фонариком еще раз в коридор (для контроля), я шагнул в свою комнату и тут же услышал скрип в коридоре.

Я обернулся, нацелился на скрип фонариком, как пистолетом, и увидел промелькнувший силуэт. Он пролетел в сторону лестницы на нижние этажи.

Медлить было нельзя. Я рванул по коридору за силуэтом, промчался по лестнице и подбежал к распахнутой на улицу двери. Босыми ногами шлепая по лужам, я летел за тенью и успел ее рассмотреть только благодаря тому, что вспыхивали молнии. Тень была довольно высокой, но опять же, я не понял, кто именно это был – мужчина или женщина. Это усугублялось тем, что тень была одета в бесформенный белый балахон. И скоро я понял, что это за балахон.

Тень была облачена в самый обыкновенный саван. Такой же я видел в Чите, на похоронах нашей соседки, которая выбросилась из окна.

– Стой! – кричал я тени. – Что тебе понадобилось в моем доме? Кто ты?

Мои слова заглушались дождем и громом. Я понял, что мчаться дальше бессмысленно и попросту страшно, ведь тень со всего ходу неслась в сторону школы, неподалеку было городское кладбище, пробегать мимо которого ночью мне как-то не хотелось…

Приближаясь к дому, я вздрогнул – небо осветила молния, и разряд ударил в дерево, росшее в нашем дворе. Оно моментально вспыхнуло. Ринувшись в дом, я разбудил родителей, они хотели вызвать пожарных. Но это делать было бессмысленно – дерево сгорело дотла и, что самое странное, не повредило ничего – ни провода, ни дом, хотя касалось своими ветками моего окна и росло рядом с домом.

Родителям я ничего о ночной вылазке не сказал.

Наутро я проснулся оттого, что ветви дерева стучали в окно. Бросив взгляд на улицу, я с изумлением заметил, что на дереве нет никаких следов копоти и гари. Черный ворон, устроившись на толстой ветке, чистил перья.

Чудеса какие-то…

Я не знаю, повезло мне или нет, но я заболел из-за того, что бегал под дождем. В этом были свои плюсы и свои минусы. Плюсы – я не пошел в школу, где меня все считали колдуном и мечтали сжечь на костре, теперь у меня появилось свободное время, и я мог читать книжки, а также обдумывать то, что происходит, а минусы – горло першило, больно было глотать, поднялась температура.

Днем градусник показывал сорок, и мама вызвала врача, чтобы он сбил мне температуру, иначе она могла подняться выше, и я бы попросту «сгорел». Вместо врача пришла молоденькая медсестра. Оставшись со мной наедине в моей комнате, она попросила меня лечь на живот, расслабиться и не смотреть на нее. Сказала, что не любит, когда «смотрят ей под руку». Ее просьбу я выполнил, откинулся на подушку и стал ждать укола.

И тут я услышал приглушенное мяуканье. Я повернул голову на звук и не увидел ничего, кроме медсестры, которая готовила шприц.

И еще я увидел то, что не должен был видеть.

Она аккуратно рылась на моем столе, что-то ища, осматривала комнату и приговаривала:

– Сейчас сделаем тебе укольчик, милый мальчик, и жар спадет.

Затем, чертыхнувшись одними губами (вероятно, не нашла то, что искала), аккуратно достала из кармана халата ампулу, положила на ее место ту, что держала до этого в руке, и отломила горлышко. Она набирала жидкость в шприц, чтобы вколоть его мне, терла мою кожу ваткой, смоченной спиртом. Спирт испарялся, оставляя на коже ощущение приятного холодка.

И тут я понял, что это не настоящая медсестра. Она даже не спросила год моего рождения, не посмотрела мне горло, в общем, вела себя непрофессионально и, главное, она ПОМЕНЯЛА ампулу. Медсестры так себя не ведут. Она подсадная.

Она решила меня убить.

Глава III

Жил да был черный кот за углом…

– Нет! – завопил я. – Не хочу укол!

Я резко развернулся, вскочил с постели и зашел за стол, где стоял компьютер. Он ограждал меня от медсестры, был своеобразной защитой, баррикадой.

– Ты что, боишься укольчиков? Ты же взрослый мальчик. Это не больно, комарик и то больнее кусает, – сладким голосом пропела медсестра и добродушно мне улыбнулась. – Ну давай же, ложись.

– Вы не настоящая медсестра, – медленно произнес я, пристально глядя на нее.

– Как это не настоящая? – удивилась она. – Очень даже настоящая. Давай же, ложись на кроватку. У меня нет времени, мне надо еще обойти несколько больных. – Было заметно, что она явно нервничала и уже начинала злиться.

– Я видел, как вы поменяли ампулы, – заявил я.

– Я? Поменяла? – театрально изумилась она.

– Вы. Поменяли, – кивнул я. – И рылись у меня на столе. Что вам надо? Кто вы такая?

Она вскочила со стула, сложила в свой медицинский чемоданчик ампулы, шприцы и сказала:

– Да у тебя, ребенок, бред на почве температуры. Сейчас я пойду к твоей матери и дам ей подписать бумагу, что, раз ты отказался от укола, я ни в чем не виновата, если с тобой что-нибудь случится.

И она выскочила из комнаты. Я приготовился к маминому скандалу и подошел к окну. И внезапно увидел, как по дорожке, ведущей от дома к дороге, бежит как угорелая медсестра. Затем она резко остановилась, развернулась и посмотрела на наш дом. После этого она от души плюнула на дорожку и скрылась.

За моей спиной послышался скрип. Я повернулся, ожидая увидеть или кошку или человека в саване, но увидел всего лишь маму.

– А где медсестра? – спросила она.

Я понял, что подставная врачиха не приходила к маме, чтобы та подписала какую-то бумагу.

– Она сделала мне укол и ушла, – солгал я.

– Раз так, то ложись в кровать и не вставай, – наказала мама. – А я пойду на базар, куплю апельсины и лимоны. Тебе нужен витамин C. Но прежде измерь температуру.

Я лег в кровать, мама сунула мне под мышку градусник и выждала десять минут.

– Отлично, – обрадовалась она, – уже только тридцать семь и пять. Чудо, а не медсестра. Надо будет потом поблагодарить ее, купить каких-нибудь хороших конфет, – с этими словами мама вышла из комнаты.

Да уж, знала бы мама правду про эту чудо-медсестру. А то, что температура упала – так тут я не удивляюсь. Видимо, организм перед страхом насильственной смерти решил выздороветь.

Или, может, есть какая-то другая причина, не известная мне.

Находиться в доме мне было страшно. Сегодня ночью сюда приходил человек в саване, а сейчас мне пытались вколоть убийственный препарат. Кроме того, все мои одноклассники настроены против меня, хотя я им ничего плохого не сделал. Во всем виновата репутация моей прапрабабушки. А я за нее расплачиваюсь. Впрочем, неизвестно – правду ли говорит Эдик или же это все выдумки чистой воды. Может, старушка просто была долгожительницей, как все в нашей семье, а не ведьмой, наколдовавшей себе здоровье как у слона. Но… но если она была такой здоровой и чувствовала себя настолько хорошо, что ездила по городу на машине, то почему она так резко умерла? Да, непонятно. Также непонятно и то, с каких таких доходов пенсионерка купила себе крутую тачку, да и денежек оставила нам немало… Да, много таинственного в жизни бабушки Валентины и в ее кончине.

Я сильно переволновался из-за того, что меня едва не убили. И мой неокрепший организм потребовал отдыха. Постепенно я начал засыпать.

Почти уже провалившись в сон, я распахнул глаза. В мою голову пришла замечательная мысль: расспросить мою маму про Валентину, получить о ней достоверные, истинные сведения. Оставалось только подождать, когда мама вернется с рынка.

Мои веки вновь стали закрываться, и тут я услышал, как кто-то скребется по полу. Я снова открыл глаза, определил источник шума и увидел того большого черного кота.

– Кис-кис-кис, – стал я его заманивать.

Вместе со своим «кис-кис-кис» я услышал чей-то тонкий голос. Я замолчал, прислушиваясь. И понял, что этот голос исходит от… кота.

– Ваня, идем за мной, – проговорил кот и повел головой – мол, пошли.

Я встал с кровати, обул тапочки и последовал за котом. Он целенаправленно шел вниз, временами поворачиваясь, чтобы увидеть, иду ли я за ним. Я шел за ним как заколдованный, этот кот вел меня. И привел на улицу, на задний двор. Толстым слоем весь участок застилали листья, они уже подсохли после вчерашнего ливня, но все равно были противно-мокрыми и скользкими. Под листьями, наверное, ползали всякие букашки, черви, жуки.

Кот привел меня к темному углу, заросшему густым диким виноградом (оказывается, все-таки растительность тут была) и стал копаться в листьях.

– Ну вот, – расстроившись, пробурчал я. – Ты себе туалет роешь. Ну что ж, рой, а я пойду в кровать.

Едва я сделал шаг по направлению к дому, как услышал настойчивое, даже с приказными нотками «мяу!». Я развернулся как по команде. Кот укоризненно взглянул на меня и принялся дальше копаться в листьях. Он очистил от палых листьев не очень большой прямоугольный участок и, усевшись посередине, выжидающе посмотрел мне в глаза.

– Умный котик, – похвалил его я и решил лечь обратно в постель. Эка невидаль, кот копается в листьях.

Я снова повернулся, и снова кот настойчиво мяукнул. Я уже намеревался хорошенько пнуть животное, но внезапно по-новому посмотрел на вырытый прямоугольник.

Кот сидел на поваленной могильной плите…

Я проснулся, с ужасом осматриваясь. Это моя комната. Никакой могильной плиты нет. Ну и сон мне приснился. Я был весь мокрый, простыня тоже вымокла. Я пятерней причесался и откинулся на подушку. Слава богу, что это был сон, иначе моя голова просто разорвалась бы из-за вопросов, на которые нет ответов.

Внизу хлопнула входная дверь, послышался топот, и в комнату ворвалась мама. По ее виду я понял, что что-то случилось. Она была взволнованная и раздраженная. Что-то невнятно пробормотав, она выбежала из моей чердачной комнаты и вернулась через несколько минут. В ее руках был поднос с разрезанными апельсинами и лимонами, посыпанными сахаром.

– Ешь, – сказала она.

Апельсины я любил, так что два раза меня не надо было просить.

– Мама, что случилось? – поинтересовался я.

– Ничего.

– Но я же вижу – ты не в себе. Руки трясутся, глаза мечут молнии.

Мама улыбнулась:

– Какой ты у меня наблюдательный. А знаешь, что стряслось? Я сейчас чуть не побила ребенка от злости.

– Как? – едва не подавился я.

– А так. Иду я по базару и вдруг слышу за спиной хихиканье, причем смеялись явно надо мной. Я занервничала, подумала, что я грязная или к юбке что-то прилипло, но оказалось, что дело совсем в другом. Меня обогнала компания подростков примерно твоего возраста и стала показывать на меня пальцами, приговаривая: «Ведьма, ведьма!» Я разозлилась и сказала им, что вызову милицию или пожалуюсь директору школы, и только тогда они от меня отстали. Но все равно я чувствовала их недобрые взгляды до тех самых пор, пока не села в автобус. Ваня, мне в этом городе начинает не нравиться, я уже иногда жалею, что папа вышел в отставку и теперь мы живем тут.

Я внимательно выслушал маму, но пока решил не делиться с ней моими переживаниями и вместо этого сказал:

– Вот гады! В наше время таких пацанов становится все больше и больше. Мама, ты осторожно ходи по городу, носи с собой на всякий случай газовый баллончик.

– Да, я так и сделаю, – кивнула мама. Она уже успокоилась. – Сейчас я принесу тебе еще апельсинов, – проговорила мама, заметив пустое блюдо.

Пока она отсутствовала, я напряженно размышлял.

– Мама, расскажи мне о прабабушке, – попросил я. – Она умерла, мы теперь живем в ее доме, а я даже ничего о ней не знаю и никогда ее не видел.

Мама задумалась.

– Ну, Ваня, если ты ее не помнишь, то это ничего не значит. Она всегда была с тобой.

– То есть? – удивился я.

Мама погладила меня по голове, затем взяла в руку серебряный медальон, висевший у меня на груди столько, сколько я себя помню. Этот небольшой круглый медальон висел на серебряной цепочке. На нем были вырезаны какие-то символы, над значением которых я никогда не задумывался. Две вертикальные параллельные стрелочки, указывающие вверх, и горизонтальная черточка, пересекающая стрелочки почти у их основания. По виду похоже на перевернутую букву «П».

– Бабушка Валентина всегда была крепкой, сильной, моложавой женщиной. Она была очень везучей, деньги к ней лились рекой, часто она выигрывала в лотереи. А этот медальон, Иван, бабушка надела на тебя при рождении и сказала, чтобы его с тебя не снимали. Ну, я и не стала. Зачем обижать бабушку? Она говорила, что ты ее самый любимый праправнук, что на тебя у нее все надежды. Я так и не поняла, что она имела в виду. Еще она все время рассматривала твое родимое пятно на бедре, она его целовала и все время гладила, не могла на него насмотреться. А потом она приехала на твой день рождения, когда тебе исполнилось три года, и все время от тебя не отходила, опять смотрела на родимое пятно. После этого прошло одиннадцать лет, и за все годы я ее не видела. Сам помнишь, как мы мотались по гарнизонам, тут уже было не до прабабушки. Ну, а потом она умерла. Что было дальше – ты знаешь.

Негусто. Ничего существенного мама не сказала. Но все же попытать счастья стоит.

– А почему те мальчишки, что пристали к тебе, обзывали тебя ведьмой?

Мама, признаться, меня разочаровала:

– Откуда я знаю? Наверное, потому что дураки. Ладно, сынок, пойду я готовить обед.

Видно, придется мне самому во всем разбираться. Мама поднялась со стула и собиралась уже выйти из комнаты, как вдруг недовольно спросила:

– Ваня, где ты лазил? Почему твои тапочки все в грязи? Она еще даже не засохла! Ты что, больной выходил на улицу? Хочешь заболеть еще хуже?

– Я… выходил проверить почту, – ошарашенно пробормотал я. – Вдруг мне кто-нибудь из моих старых друзей прислал письмо?

– Понятно. Чтоб ноги твоей не было на улице до тех пор, пока не выздоровеешь! А то, чувствую, снова придется вызывать врача! Теперь мне еще и тапочки твои мыть, – пробурчала мама, выходя из комнаты.

Закрывая дверь, она остановилась, задумчиво и одновременно доверительно произнесла:

– Знаешь, иногда я чувствую в доме ее дух…

Глава IV

«Черный человек! Ты прескверный гость»

Как выяснилось в дальнейшем, все события, описанные до этого, были просто мелкими неприятностями. Самое странное и страшное ждало меня впереди.

Тапки были в грязи. Это значит, что я действительно выходил на улицу вслед за котом и он в самом деле откопал могильную плиту на заднем дворе.

Как только я выздоровел, первым делом отправился на задний двор. Раньше я сделать этого не мог, потому что мама работала дома (она плетет из бисера на продажу всякие фенечки) и неустанно за мной следила. Приближаясь к зловещему углу, я почувствовал, как мое сердце учащенно забилось, предчувствуя что-то необычное. Неужели все то, что я видел во сне, окажется правдой? Или как назвать то состояние, в котором я пребывал? Сон наяву? И все равно мне ничего не понятно – я же проснулся в своей постели, но тапочки оказались в грязи.

Все тщательно осмотрев, я никакой могильной плиты не обнаружил, даже намека на нее; дикого винограда тоже не было и в помине. Вместо него ограду оплетал еле живой плющ. Бедное растение было желтым, полусухим, я удивлялся, как оно вообще тут выросло.

Вздохнув с облегчением, я вернулся в дом, где застал маму.

– С завтрашнего дня ты идешь в школу, – сообщила она. – Наконец-то пообщаешься со своими школьными друзьями. Они наверняка соскучились по тебе.

Знала бы она, какие в школе у меня «друзья».

Я поднялся в свою комнату, да так и застыл на пороге. Посередине комнаты стоял старик в черной одежде. Вся комната была разгромлена. Везде валялись книги, монитор со сломанной подставкой уже впору было выбросить, то, что осталось от моей любимой чашки, покоилось на полу рядом с растоптанным кактусом, занавески сорваны. Я хотел закричать, но мое горло словно сжало тисками, я не мог выдавить ни звука. Я с ужасом взирал на черного незнакомца, моля бога о том, чтобы он меня не убил.

Дверь за моей спиной сама собой захлопнулась.

– Где книга? – прошелестел старик, сверля меня колючим взглядом.

– Какая книга? – тиски разжали мое горло.

– Ты прекрасно знаешь какая. Не смей со мной хитрить, иначе отправишься на кладбище вслед за ведьмой, – пригрозил старик, подойдя ко мне поближе. Его вид не предвещал ничего хорошего.

– Клянусь, я не понимаю, о чем идет речь, – пробормотал я. – И что вы делаете в моей комнате?

Лучше бы я этого не говорил. Старик разозлился, взмахнул рукой – со стола упала ваза с цветами и разбилась вдребезги. Вода потекла по паркету, впитываясь в пушистый ковер.

– Где книга? – Глаза человека в черном от злости вылезали из орбит. – Куда ты ее спрятал?

– Да не прятал я ничего! – возмутился я. – Все книги на полках.

– Тогда мне придется тебя убить, – сказал старик, и в его руке появился нож с красивым кривым лезвием. – Тогда-то ты вспомнишь, где книга. Мертвые сговорчивее живых.

Старик взмахнул ножом, нацеливаясь мне в грудь, но тут будто из воздуха у моих ног появился черный кот и зашипел, сверкая глазами и выгибая спину.

От неожиданности старикан выронил нож. Он посмотрел на кошку и, сказав:

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Новое произведение Э.Успенского – сказочные истории для малышей про овощных детёнышей – Огуречика и ...
Если ты читал книгу «Фрякины бяки», то наверняка помнишь, как Петька со своей подружкой Тишкой помог...
В книге рассмотрены теоретические вопросы построения платежной системы, ее функции и роль в экономик...
На страницах этой книги вы найдете пронзительный рассказ о непростой судьбе маленькой девочки. Глуха...
«Зорин – последний энциклопедист, забредший в наше утилитарное время. Если Борхес – постскриптум к м...
Научно доказано, что некоторые виды продуктов способны благотворно влиять на работу органов человече...