Музыкант и Королева Чинихина Мария

А ее жизнь станет пустой и безнадежной.

— Эй! — воскликнул Анри.

Бетт Андре и не заметила, что начала плакать. Анри вытер слезы краем футболки:

— Что случилось? Не понравилась ресторанная еда? Ты в лице переменилась и в настроении.

— Ничего не случилось, — спокойно, чувствуя, как спадает напряжение, ответила Бетт Андре. — Просто я счастлива здесь! И радуюсь, что ты обнимаешь меня, что я могу положить голову тебе на плечо! В студии ты редко вспоминаешь обо мне, а сейчас, в уютной квартире, ты думаешь не о новой пластинке или о предстоящих выступлениях, об остатках ужина или вкусе вина в бокале. Ты думаешь обо мне и принадлежишь мне! Ночь пролетит за мгновение и наступит утро с проблемами и личными делами, а две недели пролетят, как один день…

— Эй! — Анри убрал с ее лица прядь волос. — Я не раз говорил, что предпочитаю жить одним днем.

«Да что он понимает в жизни на один день?» — подумала Бетт Андре, а вслух сказала:

— Ты прав, глупо поддаваться чувствам.

Анри не ответил. Он думал, что она по—прежнему живет мечтами детства.

Королева завтракала в саду в любимой беседке и в полном одиночестве. Светило яркое утреннее солнце, радовавшее Город лучами и теплом вторую неделю. С крыши беседки спадали края ткани, подвязанные лентами. Роза находилась при королеве и добавляла по первому требованию в фарфоровую кружку с синими узорами сливки, сахар или выкладывала еду на тарелку.

Эдвард стоял неподалеку. Во время завтрака в его обязанности входило следить за дорожками в саду и не подпускать к беседке никого, кроме лиц, обозначенных в заранее заготовленном списке.

Эдвард преданно служил своей госпоже. Ее внучка Элизабетта называла его Эдди, именем, которое раздражало. Однажды девятилетней наследнице вздумалось погулять по Городу в полном одиночестве и она сбежала через дырку в заборе. Безответственный поступок девочки довел королеву до приступа.

Спустя девять лет Элизабетта задумала побег «навсегда» и с особой гордостью заявила бабушке, что намерена жить одна. Шеф—редактор, предложивший Элизабетте постоянную работу, понятия не имел о «прошлом» новой сотрудницы. Для него внучка королевы существовала под придуманным псевдонимом «Бетт Андре».

Журналистов бывшая наследница перестала интересовать, как только утратила титул, рейтинг и популярность. Репортеры выслеживали младшего сына королевы. На приемах и церемониях, проходивших в Золотом Дворце, Элизабетта не выделялась среди других обозревателей светской хроники. Она носила бесформенные джинсы, кроссовки и толстовку. Вечернее платье надевала несколько раз в году —на вечер памяти мамы, или в дни, когда ее об этом лично просила бабушка. Эдварду иногда казалось, что если бы не память самой королевы, что Бетт Андре ее внучка и ее зовут Элизабетта, то она давно бы утратила родственную связь с семьей.

Королева жестом поманила Эдварда. Он тут же сорвался с места и предстал перед ней, как всегда, выпрямившись.

Она закончила завтрак, но покидать беседку не спешила. На столе лежал лист бумаги с программой дня. Королева изучала все пункты, надев очки.

Роза в глубине беседки переставляла посуду со стола на специальную тележку, чтобы потом отвезти на кухню. Жена напоминала Эдварду самую настоящую тень. Он никогда не замечал в ней характера и гордости за династию. Роза выглядела абсолютно безликой, в ее глазах не было блеска, который красит любую женщину, даже малосимпатичную, а губы редко смыкались в улыбку. Если бы не отец, он бы никогда на ней не женился, она затмевала образ той, которую он вряд ли сможет выпустить из своего сердца. Она была старше его, выше по общественному положению. И он влюбился в нее, едва был представлен. Та другая ходила с особой грациозностью, легкая походка и скрытая страсть волновала Эдварда. Он не переставал удивляться, как она до сих пор не заметила его чувств к ней.

— Все готово, Эдвард? —спросила королева, — вы сами должны понимать серьезность моих поручений. Один лишний шаг и все пойдет не так, как мы задумали.

— Не беспокойтесь. В понедельник жители Страны Королевы вновь узнают о существовании Элизабетты. Обещаю, мы останемся в стороне, как и планировали. Журналисты ведущих изданий получили приглашения на мероприятие. Их интерес, конечно, в первую очередь связан с повышенным вниманием исключительно к вашей персоне и только самый внимательный, а они будут, уверяю вас, заметит Элизабетту… И начнется… Ее лицо напомнит им кого—то. Затем они соединят в одно забытый скандал и роман в картинках, нынче популярный в желтой прессе. Имя Бетт Андре свяжут с Золотым Дворцом и с музыкантом… Репортеры, жаждущие острого материала, сами сделают вашу внучку героиней первых полос…

— Вы умны и проницательны, Эдвард, — сказала королева и жестом поманила Розу. Роза оставила тарелки и кастрюли на тележке и за три секунды оказалась рядом. Королева вышла из беседки и продолжила говорить:

— Я думаю, Эдвард, что ваш сын и его жена достойны стать хозяевами особняка в Ирвине, просите секретаря подготовить бумаги, сегодня же их подпишу. Напомните, они внимательно следят за внучкой и музыкантом, как я просила? Всегда знают, где они проводят время и с кем? Жизнь такова, дорогой Эдвард, что мы не можем знать, где Элизабетта встретит опасность. Неприятности случаются не только с наследницами, но и с девушками популярных музыкантов, и с молодыми журналистами.

У Эдварда похолодело в груди, Клаус рассказал утром, что Элизабетта отдала им с Энни ключи от квартиры, а сама уехала в неизвестном направлении с музыкантом и пока не звонила.

— Все под моим личным контролем, — тихим голосом убеждал он королеву, разыскивая в кармане брюк записную книжку с номерами телефонов. Эдвард собирался позвонить сыну и предупредить его, как только получит пять минут свободы.

— Надеюсь. Вы знаете, что мое доверие к вам безгранично, как и то, что я не выношу предательства и обман.

— Я вас понял, — сказал Эдвард и наклонился, чтобы она не заметила бледности у него на лице.

«Особняком в Ирвине Клаус существенно улучшит материальное положение…»

— Вот и отлично, — сказала королева и вышла из тени.

Солнечные лучи коснулись ладоней и согрели. Она жалела, что не может позволить себе надеть что—нибудь более открытое, чтобы стареющее тело смогло прочувствовать всю их теплоту. По утвержденному регламенту личный стилист следил за гардеробом и королева не имела права отступать от рекомендаций на сезон.

Роза переглянулась с мужем. Она была чувствительной женщиной и догадывалась, врет Эдвард или говорит правду. Также она желала, чтобы единственный сын не повторил судьбы отца. По ее мнению, Клаус должен был вырасти более разборчивым по отношению к реальности и к выбору спутницы по жизни. Иногда Роза мечтала, чтобы сын обратил внимание на Элизабетту, и она бы стерпела его любовь к королевской внучке, но не к старающейся всем угодить Энни. Саму королеву Роза люто ненавидела. Эдвард испытывал к госпоже более нежные чувства, чем верность и преданность. Он мог искусно ввести в заблуждение друзей, сына, но Розу —никогда. В каждом жесте и слове она чувствовала равнодушие мужа по отношению к себе, его законной жене, и совершенно другим, более мягким и преданным тоном он говорил с соперницей.

— Комнату Маргариты подготовьте к утру, — приказ королевы оглушил Розу и она очнулась. —Утром мисс Элизабетта прибудет в Золотой дворец и проведет с нами несколько дней. На пятницу я назначила официальный прием и заседание Большого Совета, моя внучка станет главной героиней. Вы отправили письмо в Страну Короля секретной почтой? Я просила вас вчера.

Роза утвердительно кивнула. Ей многого не объясняли, как, например, Эдварду, но иногда доверяли секретные поручения. И если королева решилась написать заклятому врагу семьи, то это не было совпадением или актом примирения, она что—то задумала. Эдвард знал обо всем, теперь это хотела знать и Роза.

Он забыл прикрыть штору и солнечный свет, ослепив, разбудил его. Настало очередное утро, как и предсказала Бетт Андре. Анри пытался восстановить в памяти дела, запланированные на сегодня. Не получалось. Мозг слишком расслабился от внезапно нагрянувшей любви, и он понял, что не сможет какое—то время думать ни о чем, кроме Бетт Андре. Он стал наблюдать за ней, как она крепко и сладко спит, положив правую руку под щеку, а вторую на его грудь. Длинные волосы закрывали лицо. Анри Смит убрал с ее лба спутавшиеся пряди и увидел закрытые глаза. Впервые он заметил, насколько она юна, благородна, одинока, красива и с характером. Он крепче обнял ее и решил посвятить ей музыку.

Анри Смит не сомневался, что Бетт Андре примет предложение бабушки, знал, что не сможет давить на нее и не станет уговаривать остаться с ним, а она никогда не узнает, как он будет страдать, чтобы забыть то, что их связывает. Музыка станет спасительным мостиком. И пока в голове рождаются новые мелодии, Анри Смит будет счастлив.

Бетт Андре зашевелилась, перевернулась на другой бок и тихо засопела. Легкая простыня открыла белоснежную кожу спины.

В книгах пишут, будто бы у королей все другое —и тело, и кровь, и руки, Анри начинал верить авторам, особенно, когда касался рук Бетт Андре, нежных и заботливых. У нее было красивое тело и соответствующий положению темперамент. Она была немного сложна для понимания. Могла умело выдавать бесконечное — хочу, а могла вполне мириться с любым его мнением, стоило только направить в нужную сторону.

Ее побег стал не просто капризом, Бетт Андре задыхалась в золотой клетке, как того требовали приличия и Протокол. И только жизнь вне стен Золотого Дворца помогла ей реализовать себя по—настоящему. Бетт Андре стала модным и узнаваемым обозревателем, привыкла работать в редакции по установленному графику. Исполнители популярной музыки мечтали, чтобы она черкнула о них пару строк в постоянной колонке, которую вела. Бетт Андре умела находить совершенство даже в самом безнадежном материале, а также заставила меломанов прислушиваться к своему мнению, позволила им спорить с ней и завела специальный почтовый адрес, на который читатели присылали ей письма.

Раз в неделю, по субботам, Бетт Андре вела двухчасовую передачу на популярной радиостанции. Анри Смит и представить не мог, что его девушке придется уйти из журнала, закрыть радиопередачу и учиться играть в большую политику, позволяя лицемерному и тщеславному окружению удовлетворять личные амбиции, лишь бы от кормушки не отлучили.

Он выбрался из объятий Бетт Андре, потянулся, затем укрыл одеялом до самой головы, решив, что выйдет на минутку, а затем разбудит. Он хотел удивить ее.

Его сосед, потомственный пекарь, был владельцем кофейни на другой стороне улицы. Когда Анри бывал в Городе и заходил к нему, то мистер Орли всегда угощал его булочками и свежим хлебом, а приветливая жена пекаря, миссис Летиция, подавала вкусный кофе, сваренный по семейному рецепту. Анри бывал в разных странах и ни в одной из них не смог найти такого вкусного и бодрящего напитка и пышных булочек.

Он обернулся, посмотрел на Бетт Андре и не поверил, что она здесь, с ним, наяву. Затем тихо, на кончиках пальцев, перебежал из спальни в гостиную через узкий коридор и обругал себя за безалаберность, потому что не смазал петли в прошлый приезд.

Дверь заскрипела мерзким противным звуком, но Бетт Андре даже не шелохнулась, так крепко она спала.

На спинке кресла висели джинсы. Анри потряс ими в воздухе, чтобы разгладились, затем надел. Из шкафа достал чистую футболку и толстовку с капюшоном. На кухне вымыл грязные бокалы, выбросил ресторанные тарелки в мусорный пакет и протер стол чистым полотенцем, стянутым с ручки кухонной плиты. Пакет с мусором взял с собой и выбросил в ближайший контейнер.

День обещал быть солнечным и теплым. Немного пекло в спину, но толстовку Анри снять не решился, не любил, если посторонние начинали подходить, задавать вопросы и хвалить пластинку, потому что случайно встретили лидера Группы, на ходу вспомнив: «я — слышал его песню в итоговом хит—параде!». Он натянул капюшон на лоб, чтобы скрыть лицо и, оглядываясь по сторонам, перебежал дорогу. Машин почти не было, у большего числа горожан суббота выходной день и на улицах они появятся не раньше полудня.

Анри толкнул стеклянную дверь. Услышав знакомую трель колокольчика, снял капюшон и подошел к барной стойке. Сосед—пекарь вытирал бокалы белым полотенцем и изредка поглядывал на экран телевизора. Показывали утренние новости. В кадре мелькало изображение королевы. Бабушка Бетт Андре обещала посетить приют для одарённых детей, а в понедельник провести церемонию открытия Городского медицинского центра с новейшим оборудованием.

Мистер Орли оторвался от экрана и поприветствовал друга.

— Мистер Анри! — воскликнул он. — Рад видеть! Примите благодарность за билеты. Жена и дочь остались довольны. Как вы? Мы видели вас на сцене, а лично, — пекарь задумался, — даже не вспомню…

— Месяцев шесть назад, — напомнил Анри и присел на высокую табуретку. — У меня ничего не изменилось, живу в привычном ритме. Не поверите, но эту ночь удалось провести в собственной квартире. Утром, на восходе солнца, проснулся и вспомнил, что миссис Летиция варит лучший в Городе кофе, а вы печете самые вкусные булки.

В новостях перешли к следующему сюжету и пекарь убрал звук, чтобы лучше слышать гостя.

— Вы льстите, мой друг, — мистер Орли подвесил над стойкой последний бокал и бросил полотенце в пластиковый контейнер. — Летиция поставила в печь первый противень и, возможно, я порадую вас свежей выпечкой. Подождете пару минут, потороплю жену?

— Конечно, — сказал Анри. —Заказ на двоих…, —предупредил он соседа.

Мистер Орли ушел, а Анри Смит заметил на столешнице газету «Желти» — одно из самых читаемых изданий в Городе. Первую полосу украшали кричащие заголовки. В правом углу он увидел собственную фотографию, в левом нечеткий снимок Бетт Андре. И знак амура между ними. Центральный разворот занимали фотографии, сделанные в неожиданных местах. Репортерам удалось сфотографировать, как он целовал Бетт Андре в Городском парке, как дул на ее ладонь в ресторане, как обнимал в фойе театра, как катил ее тележку в продуктовом магазине и как провожал в ложу перед концертом! Чуть ниже были фотографии из машины Фелла. Анри Смит и вспомнить не смог, куда друг подвозил их. Бетт Андре застали и в библиотеке среди полок с книгами. А в самом нижнем углу автор разместил ссылку на дату выхода следующего номера. Читателя ожидали более пикантные снимки.

— Умеют же испортить настроение, — тихо пробормотал Анри.

Из кухни вернулся мистер Орли с двумя стаканами и бумажным пакетом.

— А, — изумился пекарь. — Проходу не дают? Вчера заходили двое. Недовольные. Спорили громко. Сын слышал.

— Вы правы, мистер Орли, и не поверите, утратил способность вычислять их.

— Так у вас в самом деле девушка появилась? — мистер Орли выбросил газету в урну. — И кто она? Уж мне—то можете поведать…

— Внучка королевы, — быстро ответил Анри.

Пекарь непроизвольно дернулся. Анри добавил:

— Шутка… Мою девушку зовут Бетт Андре, она пишет статьи для музыкального журнала и ведет передачу на радио. Столько сил потратили на создание фото—романа, а коллегу третий год признать не могут.

— И то верно, — согласился мистер Орли.

Анри открыл бумажник и рассчитался с соседом обычным способом. Пекарь положил купюру не в кассу, а в специальную коробку на другом конце барной стойки.

— Заглядывайте почаще, мой друг…

— Непременно, — Анри улыбнулся, натянул на голову капюшон толстовки и выбежал на улицу.

На двери подъезда поджидало свежее послание от фанаток —«АНРИ МЫ ЖДЕМ ТЕБЯ». На недавно перекрашенной стене, уже внутри, красовалось трафаретное сердце —точно воспроизведенный неизвестным художником эскиз обложки последней пластинки Группы и надпись —«АНРИ НЕ МОЛЧИ МЫ НАШЛИ».

Анри вздохнул и, перескакивая через ступеньку, поднялся на пятый этаж. Едва кофе не пролил. Он спешил. Бетт Андре могла проснуться, а ему хотелось удивить ее. Но она лежала в том же положении.

Анри оставил стаканы и пакет с булочками на столе, подошел к кровати, наклонился и поцеловал ее, сначала лоб, а когда дошел до губ, Бетт Андре, не открывая глаз, потянула его к себе за капюшон толстовки.

— Который час? — лениво протянула она. — Петер, статья…. Плей — лист и вопросы… Я совсем расслабилась, меня же уволят…

— Половина восьмого, — успокоил ее Анри. — Ты говорила, что в редакции тебя ждут к десяти. Или все напутал? Обещаю лично доставить к проходной. Эй, просыпайся, — он стянул толстовку, затем бросил на пол. — Я принес завтрак, мой сосед — лучший в Городе пекарь, а его жена варит вкуснейший кофе. Один глоток, и ты взбодришься.

Анри подал ей стакан. Бетт Андре сняла с бумажного стакана пластиковую крышку и отпила немного. Затем попробовала булку на вкус:

— Ты прав. Более вкусного кофе я не пробовала, а булочки!.. Ароматные и свежие…

Анри Смит улыбнулся. Бетт Андре грациозно разламывала пропеченную корочку на маленькие кусочки и ела медленно, будто бы с наслаждением. Закончив с первой булочкой, она попросила добавку. Анри Смит отдал ей пакет и угощением мистера Орли теперь распоряжалась она.

Бетт Андре, задумав как следует повеселиться, бросила в Анри Смита несколько кусков, но он успел увернуться, склониться над ней и обнять.

То субботнее утро осталось в их памяти, как самое счастливое и беззаботное.

Гроза пришла намного раньше, чем ожидалось…

Петер не вызывал, как и она не спешила идти в кабинет шеф—редактора. Впервые Бетт Андре не знала, как подать собранный материал читателю. Исполнитель, по ее мнению, был абсолютно бездарен, и она не слышала в песнях Туртана привычных гармоний и ритмов в инструментальной части и трагичного драматизма в вокальной. Она несколько раз начинала слушать пластинку и пыталась уловить хотя бы в одной песне оригинальный мотив, от этого можно было бы оттолкнуться и написать первый абзац. К сожалению, она не смогла расслышать чудо. Все двенадцать песен были абсолютно одинаковыми, со стандартной лексикой, даже ритм повторялся, а коротенькие проигрыши на гитаре между куплетом и припевом только портили впечатление, казалось, их вставили в последний момент, чтобы придать записи товарный звук.

Несколько раз Бетт Андре начинала писать антирекомендацию, затем вытаскивала из машинки лист, мяла и выбрасывала в корзину для бумаг. К полудню урна заполнилась черновиками, и она присматривалась к соседской. Туртан будет красоваться на обложке журнала, хотела она этого или нет. Петер называл его новой звездой современности и не попросил, а приказал написать хвалебную статью.

Бетт Андре собиралась с мыслями неделю, подбирала слова и тут же решала, что мысль банальна и глупа. В четверг она позвонила Петеру и рассказала о трудностях, призналась, что не знает, как описать новую звезду современности.

— Только ты можешь привлечь внимание потенциальной аудитории, — смело заявил Петер и продлил срок сдачи, до которого оставалось менее двух часов, а у Бетт Андре имелось пять фотографий в полный рост симпатичного белозубого Туртана с русыми, прилизанными к макушке волосами, уверенным взглядом небесно—голубых глаз, накачанного, одетого в полу—расстёгнутую белую рубашку, и одно слово в первом абзаце — имя новой суперзвезды в стиле диско.

— Кто же твой спонсор, дорогой, — прошептала Бетт Андре и приставила край карандаша к губе. — Если сумел Петера уговорить поместить твой снимок на обложку.

— Суперзвезда приходится сыном Паркенсону, финансовому магнату, в журналистских кругах ходят слухи, что сама королева доверяет личные средства этому Паркенсону.

Бетт Андре услышала женский голос. На краешек стола присела Жасмин —коллега, ставшая лучшей подругой. Они всегда советовались, если возникали трудности. Жасмин работала в редакции фотокорреспондентом, разбиралась в моде и стиле, была знакома со многими знаменитыми людьми, любила шумные компании и вечеринки. Унылый и пассивный стиль жизни не признавала и не раз выручала Бетт Андре качественными снимками, а Бетт Андре подругу оригинальным текстом. Сейчас снимки не требовались, Туртан прислал сделанные на лучшей студии Города фотографии.

— Что, вообще никаких мыслей? — спросила Жасмин.

Бетт Андре уставилась в белый лист, чувствуя пустоту в голове. Она выглянула из—за перегородки. Пространство длинной комнаты было разделено на четыре отдела с личными кабинками для сотрудников. Каждая секция отвечала за подготовку материала к определенной рубрике.

— Да, — протянула Жасмин. — Про такого если и писать, то о внешности, а не о творчестве.

Бетт Андре вытащила из коробки пластинку.

— Здесь указано, что все песни юный Туртан написал сам и даже выступил в роли продюсера. Может он и есть новый талант? Петер уверен, а я не слышу ни оригинальных мелодий, ни выдающегося вокала. Слушай, может чутье пропало?

— Да нет, — ответила Жасмин. — Бывала на концертах этого Туртана — ни голоса, ни слуха, если бы не живая группа, все было бы просто ужасно и провально. Я сделала акцент в репортаже на отсутствии музыкального вкуса у вышеназванного исполнителя, ты бы видела лицо Петера, когда он читал статью. Петер велел переписать, и я сочинила текст о ярких шариках и падающих с потолка конфетти. Во второй части раздула сахарную вату и заменила неугодный начальству абзац дополнительными снимками, которые мне так же, как и тебе, прислали профессионалы—фотографы.

— И ты, в самом деле, переписала?

— Пришлось, Петер совсем с катушек съехал, только между нами, — Жасмин склонилась над Бетт Андре и зашептала вполголоса. — Туртан не единственный заказной артист. Говорят, у нас большие проблемы, вот и выкручиваемся за счет сахарных мальчиков. Думаю, временные трудности. Наши читатели предпочитают новаторство и стиль, Туртану и всем подобным никогда не подкупить настоящих меломанов внешностью. Тиражи упадут и спонсоры Петера переметнутся в другое издание.

— Слушай, а ты не думала, что «финансовые трудности» спровоцированы Паркинсоном старшим?

Жасмин пожала плечами и вдруг продемонстрировала новое кольцо и модные серьги, купленные в прошлую пятницу. Ей нравилось «украшать» себя, привлекать внимание и любезничать. Она была добродушна, не завистлива и любопытна, любила работу и отрицала одиночество. Бетт Андре похвалила покупку и взяла со стола черный карандаш. Она метила им в звонящий в кабинке соседа телефон.

— Попробую еще что—нибудь придумать, — сказала она, довольная тем, что попала в цель. — Пожелай удачи.

— У тебя получится, — Жасмин театральным жестом приложила руку к груди. — Кстати, кафе новое открыли на первом этаже, пообедаем?

— Если напишу статью и она устроит Петера, то давай сходим. Ты не представляешь, какие я сегодня булочки ела…

— Ты? Завтракала выпечкой?

— Ну да, — обиделась Бетт Андре и напечатала внезапно пришедшее на ум слово о Туртане. — Никогда не думала, что мне понравится слоеное тесто, такое нежное и воздушное, зайди как—нибудь в пекарню мистера Орли. Не пожалеешь.

— Ладно, будет съемка поблизости, загляну. — Жасмин спрыгнула со стола и распрямила черную юбку. В редакции она отдавала предпочтение офисному стилю, а на съемку одевалась более удобно и комфортно и приучала к такому разделению Бетт Андре.

— Я пойду, но в половину второго загляну.

— Давай, — согласилась Бетт Андре и махнула рукой. Появились мысли о пластинке Туртана и она хотела, чтобы Жасмин оставила ее. Подруга ушла.

Теперь у Элизабетты разрывался рабочий телефон. Головы присутствующих в редакции сотрудников повернулись в сторону ее кабинки. Она быстро схватила трубку и сказала:

— Алё.

Голос принадлежал Эдварду.

— Мисс Элизабетта?

— Да, ты попал по адресу, если честно, не понимаю, к чему эти условности, Эдди? Выкладывай, что случилось с бабушкой, потому что без повода ты меня не дергаешь.

Элизабетта пригнулась к столу. Эдвард пропустил мимо ушей вульгарные замечания и мысленно пожелал, чтобы внучка госпожи быстрее вернулась домой. Самостоятельная жизнь не шла на пользу — она безвкусно одевалась в мешковатую одежду, а речь? Королева столько времени посвятила воспитанию этой девочки.

— Завтра, в десять утра, вы должны прибыть в Золотой Дворец. Бабушка считает, что вам необходимо вливаться в общественно—социальную жизнь. Предстоящую неделю вы проведете там, где полагается. Ваша комната уже приготовлена…

— Эдди, замолкни! — Элизабетта повысила голос. — Какая общественно—полезная деятельность? Бабушка не предупреждала. У меня работа, друзья… Анри, — про него она умолчала.

— Не беспокойтесь о работе, мисс Элизабетта. Через пару часов шеф—редактор отправит вас в длительный отпуск. Так что, ожидайте автомобиль. За предстоящую неделю вы должны привлечь как можно больше внимания, запланирована программа мероприятий… Королева желает, чтобы вы сопровождали ее…

— Хорошо, Эдди, я приеду, — Элизабетта вздохнула, повесила трубку и уставилась в глаза Туртана. Певец стал мелочью, а не проблемой. Она не думала о гармониях и музыке, просто писала то, что приходило в голову, когда смотрела на фотографию.

«Неделя! Без Анри! Можно поставить бабушке условие — без него Бетт Андре не станет открывать больницы, разрезать ленточки, сопровождать ее на благотворительные мероприятия и учить Свод Законов».

Через час Бетт Андре вызвал Петер. Она вошла в его кабинет и вручила статью. Бетт Андре жалела, что она не шеф—редактор журнала. Здесь, за стеклянной перегородкой, было относительно тихо и редко беспокоили звонящие телефоны, смех и шум, которые мешали сосредоточиться. Лучи яркого солнца едва проникали сквозь приспущенные жалюзи, но свет в кабинете Петера был всегда.

Сам он стоял у окна. У него были до неприличия белые зубы, Бетт Андре решила, что искусственные. Челка аккуратно зачесана и казалось, что приклеена. Одет он был в обычный костюм с галстуком и испытывал дискомфорт от духоты, но должность обязывала выглядеть представительно. Петер плохо видел, но очки не носил из принципа, предпочитал контактные линзы, которые округляли и без того выпуклые глаза.

Читая статью, Петер позволил себе два раза улыбнуться. Бетт Андре сидела в кресле молча. Звонок Эдварда не выходил из головы. От скуки она принялась пересчитывать черные кружки на ярко—красном ковре.

— Неплохо, — сказал Петер. — Я знал, что могу доверить рассказ о Туртане тебе.

Бетт Андре язвительно улыбнулась, а Петер вложил распечатку со статьей в черную папку, лежащую на заваленной другими бумагами тумбочке—приставке.

— А теперь к делу, — сказал он и положил обе руки на стол. — Звонили представители известного тебе музыканта по имени Анри Смит. Они задумали новый проект — публикацию неожиданных фотографий и сведений, не известных ранее поклонникам Группы, что меня заинтересовало. Они настояли, чтобы я отпустил сотрудника на пару недель на репетиционную базу, заверив, что для точного эффекта требуется непосредственное присутствие обозревателя на месте…

Прогноз Эдварда оправдался и по второму пункту. Бетт Андре вжалась локтями в подлокотники и боялась сменить положение. Петер неуверенно стянул с лотка популярную «ЖЕЛТИ», развернул газету на знакомом месте и бросил раскрытую ей на колени.

— Видимо коллеги вдохновили, — он закашлял, прикрыв рот рукой. Затем встал. Подошел к окну и приподнял немного жалюзи.

Лучи солнца ослепили Бетт Андре. Она отвлеклась от подсчета кружков на ковре. Стала смотреть на фотографии в «ЖЕЛТИ».

— И что ты нашла в нем? — тихо бормотал Петер. — Рядом с тобой ежедневно находятся такие… такие персоны, с положением и деньгами, не испорченные звездностью… и которым ты не безразлична…

Он сделал паузу.

— … Так, на чем я остановился? Представитель Группы просил отпустить обозревателя. Отказать не смог, слишком заинтересован предстоящим проектом. В понедельник на работу можешь не выходить, я уже подписал приказ о командировке. И с нетерпением жду первый отчет, скажем к 16.00. Я поставил четкое условие — мы им Бетт Андре, они нам эксклюзивные кадры и полные права на публикацию.

Бетт Андре отбросила газету на соседнее кресло и не смела перебивать Петера. Она решила приберечь храбрость для последнего слова.

— Анри Смит держится в стороне от прессы! Отчетливо вижу, как фанаты Группы раскупают наш журнал с его фотографией на обложке! — восклицал он.

— Разрешите идти? — вдруг спросила Бетт Андре.

Эдвард мог найти подход к любому человеку, даже к такому, как шеф—редактор музыкального еженедельника…

— Да, да, — велел Петер и сел в кресло, закинув ноги на стол так, что черная папка с распечатками свалилась с тумбочки—приставки на пол, а он и не заметил.

И Бетт Андре покинула кабинет шефа. Анри Смит позволит опубликовать фотографии музыкантов Группы в журнале, она убедит его. Разочарование в обмане от искусного лжеца Эдварда Петер просто не переживет, а унылое настроение шеф—редактора скажется на работе редакции, чего Бетт Андре допустить не могла.

Бетт Андре задержалась на пороге и прошептала:

— У него естественная улыбка, он не носит линз, он живой, а не офисная кукла.

И вдруг пожалела, что не сказала об этом Петеру в лицо, особенно про офисную куклу.

В половину второго в кабинку заглянула Жасмин. Бетт Андре навела порядок на столе, выключила лампу дневного света и неуверенным шагом двинулась за подругой. По дороге Жасмин пересказывала новые сплетни о сотрудниках и много шутила. Бетт Андре удивлялась, что многие события в редакции проходят мимо нее. О романе с Анри Смитом пока никто не знал, кроме Петера, а шеф любил посплетничать, но о статье в картинках молчал, будучи обеспокоенным, что подчиненные уличат в обмане. Недавно Петер сообщил всем, что Бетт Андре почти согласилась встречаться с ним.

— Слушай, а как у тебя на личном фронте? — вопрос Жасмин немного удивил Бетт Андре. Она очнулась и осознала, что сидит за столиком в кафе и пытается есть салат из зеленых листьев. Бетт Андре подавилась. Вот и пришла расплата за три счастливых года беззаботности и свободы:

— Почему тебя заинтересовала моя личная жизнь?

Жасмин спряталась за папкой с меню.

— Да так, — ответила она. — Я же ничего про тебя не знаю, а дружим мы не один месяц. Недавно я засомневалась и подумала, а подруги ли мы? И вспомнила, что в основном говорю я, а ты слушаешь, иногда вставляешь замечание. На обсуждение твоих проблем времени не остается. Ты ни разу не сказала, что устала от болтовни, а я пользовалась твоей молчаливостью и наслаждалась тем, что могу быть в центре внимания… Всегда…

День обещал быть сложным с самого начала… Бетт Андре отложила вилку:

— А если жизнь Бетт Андре скучна, однообразна и она лишний раз не хочет вспоминать, что дома ее никто не ждет, даже голодная кошка. Она одна с девяти лет, и поверь, в одиночестве нет ничего хорошего, оно сводит с ума, Бетт Андре привыкла жить ради себя, а так не должно быть.

— Вот я как раз и одинока, — вставила слово Жасмин и вернула меню официанту. Ее смуглое лицо покрылось румянцем, а длинные серьги в ушах зашевелились. — У меня отец, брат, младшая сестренка, а сердце… там пусто! Чего не скажешь о тебе. Думала, сама расскажешь, а ты три года молчала и ничего… Если мы работаем у Петера, то это совсем не значит, что я способна продать тайны лучшей подруги «желтым» изданиям, как этому, например.

Бетт Андре увидела знакомую обложку, заголовки, фотографии и в смущении отвернулась.

— Вроде приличное место, а кладут подобные газетенки в лоток при входе! Ну и что скажешь, подруга? — Жасмин демонстративно потрясла «ЖЕЛТИ» перед самым носом.

Бетт Андре вздохнула:

— Это правда, мы встречаемся. Глупо лгать сейчас. Поверь, если бы Анри Смит был обычным парнем, рассказала бы о нем намного раньше. Но он не обычный парень. Ты не представляешь, насколько сложно хранить тайну и сдерживаться в публичных местах! Он несколько раз приходил с Группой на радио. Когда я задавала ему вопросы, выводила в эфир его хиты, мне было больно и обидно, что я не могу говорить с ним так, как привыкла. Он сидел на минимальном расстоянии, а казался таким далеким и чужим. Не понимаю, как у репортеров хватило духу и выдержки следить за нами, а потом опубликовать в газетах развернутый репортаж в картинках…

Жасмин принялась за еду.

— За этот репортаж в картинках автор получил столько…, — сказала она. — Мне сложно представить сумму! Публиковать одну нечеткую фотографию не имело смысла. Со снимками, сделанными в неожиданных местах, в разные месяцы уже никак не поспоришь. Лучше расскажи, где вы познакомились? Уж не в Городском парке за кормлением уточек хлебом?

Бетт Андре напряглась. Рассказывать о встрече в гостиной с белым роялем она не хотела. Жасмин прекрасно знает, как сложно попасть в резиденцию королевы журналисту без элитного удостоверения. Подруга прицепится к словам, у нее возникнут ненужные подозрения.

— Нет, мы познакомились не в Парке, — сказала она, — а в более реальном месте, где точно, уже не вспомню, но это было официальное мероприятие. Я поехала по заданию Петера и встретила Анри Смита. Мы быстро поняли, что у нас много общего. Через неделю позвонил менеджер Группы и предложил взять интервью. Я засомневалась, стоит ли продолжать знакомство, а в последний момент собралась и поехала на встречу.

— И? — Жасмин от удовольствия захлопала длинными густыми ресницами. — Признайся, что не было никакого интервью? Романтик Анри Смит предложил руку и сердце? И Бетт Андре сдалась?

— Торопишь события. Мы встретились в ресторане пафосной гостиницы. Для вида я положила диктофон и задала вопросы. Интервью превратилось в свидание. Затем было еще одно, и до бесконечности… Анри Смит понравился мне с первой встречи, но то, что он мой мужчина, поняла позднее. На самом деле он не такой, каким вы его знаете. Соглашусь, у него присутствуют тараканы в голове, но у кого их нет? Месяца через два он уехал на гастроли. Мы виделись крайне редко, или я прилетала к нему, или встречала поздно вечером на вокзале, здесь, в Городе, а утренним поездом Анри Смит уезжал, чтобы успеть отрепетировать программу до выступления. Мы и не подозревали, что за нами наблюдают, фотографируют, сказалось увлечение друг другом. Репортеры умело этим воспользовались! Вот такой роман. В картинках…

— Скажи, а ты не думала о том, чтобы попросить его оставить Группу?

Вопрос Жасмин смутил Бетт Андре. Слишком глубоко она начала копать.

— Подруга, да у тебя же на лице все написано…

— Я хочу, чтобы Анри оставил Группу и тогда он будет рядом всегда, но я понимаю, что он изменится, угаснет. Станет мертвой куклой, и я буду винить себя, что исключительно ради собственных интересов заставила его бросить дело жизни.

— Откровения… Не ожидала… и на сто процентов уверена, что через год мы увидим на мыльном канале сто серийную телевизионную мелодраму по мотивам отношений Бетт Андре и музыканта.

— Издеваешься? — упрекнула подругу Бетт Андре.

— Конечно же, нет. Если хочешь, чтобы я тебя окончательно простила, то устрой личное знакомство с загадочным Анри Смитом. Я делала репортажи с концертов Группы, но пообщаться с музыкантами никогда не удавалось. Если честно, — Жасмин прищурилась. — Подозревала, что у тебя кто—то появился, но думала ты закрутила с Петером.

— Что!? — воскликнула Бетт Андре. — Ленивый, искусственный, амбициозный, расчетливый, зануда и всех в редакции заставил поверить в наши отношения! Знали все, кроме меня!

— Он же шеф—редактор, — Жасмин сделала знак официанту, чтобы он принес счет. — Петеру позволено многое. В том числе и тешить самолюбие.

— Да, Петер шеф—редактор, и если не поторопимся, он вычтет из заработной платы много денег. — Бетт Андре достала из кошелька несколько купюр и бросила в книжку. — Моя очередь платить, — заявила она. Жасмин не стала спорить. Договоренность между ними существовала достаточно давно.

С балкона наследник Ромен наблюдал за матерью, которая вернулась с утренних официальных встреч и выглядела довольной, веселой и улыбалась верному Эдварду. Мать, как всегда, была строго одета, шла по тропинке с высоко поднятой головой и прямой спиной. Счастливой и улыбающейся, Ромен не видел ее давно и чувствовал, что она затеяла игру, опасную для него. За покорностью скрывалась сторонница к активным действиям. Ромен догадывался об этом и волновался. Мать искусно играла смирение, делая вид, что успокоилась, признала правоту и ни разу не коснулась в обсуждениях с ним опасной темы семейного скандала.

Королева заметила сына на балконе, и улыбка тут же исчезла с ее лица, как и счастье, и блеск в глазах. Она остановилась, подняла голову, посмотрела на него странно и задумчиво и пошла дальше, пока не пропала из вида. Ромен вернулся в библиотеку, где устроил временный кабинет для работы и вызвал советника:

— Что случилось с королевой? Давно не видел мать такой веселой.

Советник пожал плечами и пояснил, что на очередную неделю намечено несколько официальных и общественных мероприятий. Он посоветовал Ромену не волноваться, встречи королевы проходят в рамках дозволенной власти и не смогут не повлиять на рейтинг наследника.

— Э, нет, —протянул Ромен. —Моя мать умна, она только кажется старой и беспомощной, той, которую давно не заботят интриги, и той, которая хочет уйти на покой. Это только с виду, маска. Я слишком хорошо знаю ее. Она что—то задумала, дорогой мой Василь. И ваша задача раскрыть ее план.

Ромен подумал о верном и преданном королеве Эдварде, умом и проницательностью которого она восхищалась, и о возможном союзничестве. Затем отверг эту мысль. Таким же Эдвард воспитал единственного сына, Клауса. А Розу, которая была близка к тайным разговорам и поручениям, Ромен намеревался использовать. Он давно заметил, что жена Эдварда служит его матери через силу:

— Поговорите с Розой, Василь, следите за ней и заручитесь поддержкой. Вы же умеете заговорить нужного человека! А я позабочусь о награде.

Василь кивнул:

— Всегда с чувством долга служил вам, и постараюсь снова оправдать ваши надежды.

Советник склонил голову. Ромен улыбнулся:

— Что ж, идите и выполняйте поручение. Вечером жду отчет.

— Все сделаю, —сказал Василь, поклонился и вышел из библиотеки.

Ромен вздохнул и вернулся на балкон. Там он присел в плетеное кресло, чувствуя, как ветерок обдувает шею и освобождает голову от дурных мыслей.

На столе ждали бумаги, за дверью посетители. А Ромену доставляло удовольствие знать, что наследника терпеливо ждут, а когда он пожелает принять посетителя, тот станет делать все возможное, чтобы Ромен подписал прошение. Он обожал, когда исход дела зависел от его подписи.

В год смерти Маргариты Ромен пошел на все, чтобы добиться цели. С пяти лет его задевало, что он младший и что Страна Королевы достанется старшей сестре, безответственной молодой особе, которая с легкостью предала честь семьи и династии. Ошибками в личной жизни Маргариты Ромен тактично и воспользовался. После ее смерти он выступил на заседании Большого Совета, обвинил сестру в искусном манипулировании общественным мнением и представил руководству совета неопровержимые доказательства вины. Официальный муж подтвердил —Маргарита купила его, будучи беременной, чтобы скрыть позор, и что он никогда не приходился отцом ее дочери, его, как и всех, в этом искусно обманули. Большой Совет поддержал Ромена и принял решение сменить наследника. Королева была вынуждена за него поручиться. Ромен пригрозил матери —если она не поддержит его, то он расскажет всем, как она помогала Маргарите в ее нечестных делах.

Ромен вздохнул и вернулся в кабинет. Присел в кожаное кресло и не думал приглашать первого посетителя. Через боковую дверь вошла Софья, его дочь, и с недовольным выражением на лице заняла второе кресло.

— Что случилось, дорогая? —поинтересовался наследник.

Софья едва сдерживала слезы. Ромен любил дочь и был привязан к ней.

— Не томи! Рассказывай, что случилось.

— Неужели ты не в курсе? —воскликнула Софья. —К нам едет она, отец! Четыре года о ней никто не слышал! Завтра утром она явится в Золотой Дворец и будет жить здесь неделю! Слух о возвращении опальной внучки мгновенно пронесся по коридорам. Я шла к тебе и едва сдерживалась, чтобы не разбить кружки наглых сплетников! Представляешь, малышку Бетт жалеют, хотят увидеть и узнать, как она жила четыре года!

— Не понимаю причин беспокойства и слез, Софья! —удивился Ромен. —Какое тебе дело до того, кто приедет утром!

— Не понял? —язвительным тоном спросила дочь. —Надеюсь, не забыл, что в пятницу мой день рождения? Утром обсуждали фасон платья, предполагали, что жених подарит мне и кого из музыкантов ты пригласишь развлекать нас на банкете! После обеда появились первые слухи о возвращении бабулиной любимицы. И о моем празднике забыли!

Ромен не помнил о дне рождения Софьи, но у него не дрогнул ни один мускул на лице. Не купил он и подарок. Этим всегда занимался Василь. Советник отлично разбирался в женщинах, их желаниях и всегда знал, как удивить его жену или дочь.

— Завтра сплетники найдут другую тему, —сказал Ромен. —Зря тратишь силы на такие пустяки. Лучше думай о Джоне Гаммильтоне, о том, как он отреагирует на твои выходки, и как это отразится на твоей репутации. Ты меня поняла?

Ромен заговорил более настойчиво, чтобы запугать дочь.

— Элизабетта явится к нам утром, и это не пустяк, отец! Ее жалеют, и она угроза! Может, я глупа, переживаю из—за каждой сплетни, но я слышала, что о ней говорят. Она ищет путь восстановить честное имя!

«Вот и план!»

Ромен усмехнулся. Он был прав, мать что—то задумала. Она не станет звать опальную внучку просто погостить и на всякий случай сверился с календарем, не день ли памяти Маргариты на неделе. Слезы Софьи больше не интересовали его. Он думал о вечере и новостях Василя, которые советнику сообщит Роза. Жена Эдварда, как любая другая женщина в Золотом Дворце, относилась к категории «болтушка». Если надавить как следует, а Василь это умел, то нужная информация будет в их распоряжении до ужина. Времени на раздумья оставалось достаточно…

— Папа! —напомнила о себе дочь. —Ты слышал, что я сказала?

— Да! Иди Софья, у меня очередь за дверью. Вечером поговорим.

— Неужели ничего не предпримешь? —сказала она и встала.

— Тебя уж точно это не касается! —отрезал наследник и нажал на кнопку на столе. Первый в очереди мог заходить.

Дверь открылась и вошел мужчина невысокого роста с папкой. Софья уступила посетителю кресло и покинула библиотеку тем же путем, каким и пришла. Ромен сложил руки на коленях, готовясь слушать прошение.

Бетт Андре вошла в просторное помещение с высокими потолками и без окон. Охранник знал ее в лицо и даже пропуск не потребовал — она довольно часто навещала музыкантов Группы на репетициях. Кругом царила суета. В затемненном углу рабочие испытывали новейшую аппаратуру, которая отправится верно служить на предстоящие гастроли. Под ногами, на пути от двери до импровизированной сцены, расположенной в самом центре, лежали провода, фонари и инструменты. У дальней стены она увидела мягкие кресла и присела в самое крайнее. Все места в первом ряду были заняты. Льюис Пен прислал сотрудников корпоративного отдела. Их было трое, и они шептались между собой.

Со стороны казалось, что Группа и корпорация существуют в разных плоскостях, при этом «Боссы», так их называл Анри, не вникали в смысл идей и давили на него, принуждая отбросить эмоциональность и никому не нужную глубину. Случалось, что он тратил по шесть часов в надежде убедить их, что новаторские идеи не снизят продажи, а только расширят аудиторию. В данный момент представители Пена нагло и с ухмылкой смеялись, жестами указывали, что справа мощности не хватает, а слева скорее эхом отдает, а не звучит как—то особенно. Анри ушел вглубь сцены —в Группе установилась негласная договоренность — изображать показные репетиции, а на выступлениях играть так, как велит душа.

Бетт Андре приподнялась, чтобы Анри заметил ее. Вспотевший и расстроенный он спрыгнул с верхней ступеньки и, не сказав ни слова «Боссам», прошел мимо первого ряда.

— Привет, — поздоровался он с Бетт Андре, затем зевнул и плюхнулся в соседнее кресло.

Сотрудники корпоративного отдела один за другим покидали репетиционную базу. Анри хмурым взглядом провожал их. Когда дверь за самым последним закрылась, он выругался в адрес каждого и не подумал, что нужно бы извиниться. Бетт Андре предпочла не слышать неучтивых слов. Она не любила грубость, и Анри знал об этом.

— Я скучал, прости, что заставил ждать. — После репетиций Анри Смит всегда начинал разговор этой фазой. — Льюис прислал контроль без предупреждения. — Он указал на пустые кресла. — Они желают, чтобы Группа оставила попытки импровизировать с концертным звуком! Если бы не Фелл, Макс, Дэн, Бун… я бы сорвался и тогда прощай карьера. Удивлен, что сдержался! Но не могу я позволить корпорации делать музыку Группы прилипчиво сладкой…

Анри провел рукой перед безжизненным лицом Бетт Андре.

— Эй, у тебя все в порядке?