Вожделение Бэнкс Майя
— Да, представь себе.
Она, подражая Гейбу, завладела его ртом, не дала ему говорить. Миа целовала Гейба, пока тот не стал задыхаться. Его грудь беспорядочно вздымалась, и Миа это очень нравилось.
Гейб обезумел и весь напрягся. Он трясся под нею. Его глаза сверкали, но он не пытался пошевелиться, и даже когда Миа осторожно убрала ладони, руки Гейба остались лежать там, где были.
Сегодня он с радостью позволял ей рулить.
Ликуя, Миа расцеловала его в грудь. Она развела ему ноги и устроилась у него на коленях. Ее руки снова коснулись члена и на мгновение замерли, сжимая возбужденную плоть.
Миа встретила его взгляд, полный жгучей похоти.
Довольно улыбнувшись, она нагнулась и провела языком по головке; затем облизала весь член. Гейб издал протяжный вздох и выгнулся под ее ласками.
— Боже, Миа.
Его голос был тих и крайне напряжен.
Она улыбнулась озорно и уверенно, с сознанием захваченной власти. Гейб сделался таким, как ей хотелось, — податливой глиной в ее руках. Он отчаянно хотел Миа и как будто готов был позволить ей все.
Решительно все.
Как будто перед женщиной с ПМС разложили шоколад.
Она заглотила член, почти затолкав себе в горло. Затем обхватила и сдавила дрожащими губами.
Гейб изнемогал. Его руки взметнулись к ее волосам, и Миа улыбнулась. Недолго же он терпел, но ей понравилось это своеволие. Она любила, когда он вцеплялся в ее гриву.
Однако Гейб по-прежнему разрешал ей диктовать правила. Он не натягивал ее на свой прибор. Он просто хотел занять руки, рискуя иначе сойти с ума.
Миа продолжала сосать, но в своем ритме. Она сама запихивала член глубоко в рот и сама выталкивала, оставляя на шелковой коже влажный след.
— Твою мать, — шептал Гейб. — Господи, Миа. Так, малышка, так. Бери глубже. Я люблю, когда ты кружишь языком.
И она брала. Глубоко. Настолько, что упиралась носом в мошонку. Она самозабвенно замычала, и звук задрожал у корня члена. Гейб схватил ее за волосы и впервые за все время дернулся вверх. Он был напряжен, как стальной канат, и Миа видела игру его мышц.
Ей не хватало воздуха. Она выпустила член изо рта и принялась судорожно хватать воздух, но продолжала сжимать его в руке, работая кистью и пристально глядя на Гейба.
Его глаза курились синим дымом, полные жара и одобрения. Да, ему очень нравилось. Миа с улыбкой устремилась вверх, работая бедрами и не выпуская член, пока не зажала его между ног.
Тогда она приподнялась и ввела головку, а затем без всяких пауз оседлала Гейба, одним плавным движением протолкнув член во влагалище.
Гейб сдавленно вскрикнул. Его руки потянулись к ее бедрам, пальцы впились в кожу, и Миа устроилась поудобнее.
— Как ты прекрасна, — пробормотал Гейб, шаря глазами по ее телу.
Он потянулся к грудям и схватил их, нажимая большими пальцами на взбухшие соски. Миа было приятно, но она поняла, что он затеял не ласкать ее, а доставлять с ее помощью удовольствие себе и только себе.
Она же хотела перевернуть его мир. Укоренить в его сознании, что он не смеет передавать ее никому.
Откинув волосы, Миа принялась гарцевать на его члене, раскачиваясь взад и вперед, поднимаясь и опускаясь. Она чувствовала возраставшее напряжение Гейба, видела это собственными глазами: сведенные мышцы, стиснутые губы, остановившийся взгляд.
Потом Гейб закрыл глаза.
— Глаза! — хрипло велела она, повторяя знакомую команду. — Когда ты кончаешь, я хочу видеть твои глаза.
Он подчинился, его зрачки были расширены. Гейб раздул ноздри, продолжая стискивать зубы, но не сводил взгляда с Миа.
— Как скажешь, малышка.
Она ликовала. Она была счастлива. Вздох долгожданного удовлетворения сорвался с ее губ; Миа таяла и плыла.
Она увеличила силу и скорость движений, все ближе подводя его к оргазму. Гейб выпятил челюсть. Его глаза сверкнули, и он издал не то стон, не то возглас, которого она не разобрала. Она видела, как он кончил. За миг до взрыва она поняла это по его глазам. Они ярко вспыхнули, затем подернулись пленкой. Он сдавил ее талию, оставляя следы.
Но потом рука Гейба скользнула ниже, к клитору. Он привычно надавил пальцем на бугорок, ходивший ходуном вместе с Миа.
Ее глаза начали закрываться, и тут впервые раздался его приказ:
— Глаза! Смотри на меня, Миа. Я должен видеть, как ты кончаешь.
Она покорно сосредоточила взгляд на нем. Ее оргазм нарастал, надвигался, как штормовая волна. До сих пор Миа несло через бурю, и вот настал черед Гейба поставить ее на якорь. Гейб погладил ее по спине, продолжая массировать клитор.
Миа накрыло. Ей было не усидеть прямо, как будто она разваливалась на части. Она напряглась, затем обмякла, подалась вперед и послушно позволила Гейбу обнять ее и прижать к себе. Оргазм сотрясал ее, подобный торнадо.
Гейб крепко держал ее, мысли роились. Он благоговел. Смирялся. Но прежде всего он был несказанно благодарен Миа.
Он не знал, как выразить словами все, что она сейчас подарила. Она любила его после всего, что он ей причинил, и по-прежнему доверяла ему, бескорыстно вручая себя.
Гейб был захвачен сокровищем, которое сжимал в объятиях. Он жаждал абсолютной власти и в то же время ненавидел себя за вчерашний вечер. Но Миа — нет. Вынести это было выше его сил.
Миа затронула недоступную часть его существа, которую Гейб ревностно охранял годами; она же проникла туда без усилий. Она вошла в его жизнь и сердце, как родная.
Кошмар был в том, что Гейб убедился: так и есть.
Глава тридцать третья
Париж стал испытанием, однако последняя ночь явилась поворотным пунктом в отношениях Миа с Гейбом. Теперь он еще яростнее стремился защитить ее от всего на свете, но главное — он начал проявлять нежность… эмоциональную нежность, которой не было прежде.
Миа растрогалась. Она осмелилась мечтать, что со временем их свяжет не только контракт. Она любила Гейба и с каждым днем все сильнее подпадала под его чары. Любовь наполняла ее терпением и надеждой.
Удручало одно: необходимость скрывать их отношения. От мира. От Джейса. Особенно от Джейса.
По возвращении Миа из Парижа брат сразу заметил ее подавленность и поинтересовался, в чем дело. Она сослалась на легкое расстройство желудка и смену часовых поясов. Дай бог здоровья Кэролайн за виртуозный макияж. Ссадину удавалось скрывать, пока она не исчезла.
Приближался День благодарения. Родители Гейба пригласили его к себе. Еще недавно он с трудом привыкал к их разрыву, однако привыкнуть к воссоединению оказалось намного труднее. Глядя на отца, он не мог забыть о его предательстве и продолжал всячески оберегать мать.
У Миа не было четких планов на праздничные дни. Гейб разрывался между нею и родителями. Миа настаивала, чтобы он ехал к ним — всего-то на день. Если Джейс останется в городе, она будет с ним, а если уедет — отпразднует с Кэролайн, которая звала ее к своим родным.
Гейб не хотел покидать ее, но что он мог сделать? Пришлось бы заявить об их связи, а он был по-прежнему категорически против.
— Ты вбила заявки в план презентации для встречи с Джеймсом и Эшем? — спросил он.
Миа подняла голову. Гейб ласково смотрел на нее. Да, его отношение к ней разительно изменилось. Он стал более… человечным. Таким он мог ее полюбить.
— Заканчиваю, остались две. Как только получу данные, сразу внесу.
Гейб одобрительно кивнул.
— На этой неделе мы окончательно определимся с подрядчиками. Возможно, перед Рождеством мне снова понадобится слетать в Париж. Хочешь со мной?
Это была еще одна новая черта в поведении Гейба. Прежде он никогда не спрашивал о ее желании, касалось ли это обыденных дел или поездок. Он просто говорил, что она должна делать или где должна быть, не оставляя ей никакого выбора.
А теперь? Теперь он перестал требовать. Как правило, Миа догадывалась, чего он хочет, но приказам пришел конец.
— Париж в Рождество? С удовольствием, — ответила Миа, захваченная перспективой.
Гейб улыбнулся с нескрываемым облегчением:
— Тогда я распланирую дела так, чтобы у нас был лишний день посмотреть все, что не успели.
Если раньше его потакания выглядели забавными, то сейчас они превратились в абсурд. Не мужчина, а сказка — заботливый и чуткий к любому ее чиху.
Миа была счастлива. Она наслаждалась каждым его нежным прикосновением, каждым обеспокоенным взглядом, вниманием ко всем мелочам ее жизни.
Телефон Гейба зазвонил, и тот ответил. Миа сразу поняла, что это мать, так как, беседуя с ней, Гейб разительно менялся.
Эти разговоры не бывали короткими. В последнее время она звонила ему чуть ли не ежедневно. Примирение с мужем давалось ей нелегко, и она рассчитывала на моральную поддержку Гейба.
Миа взглянула на часы. Время ланча уже прошло. Гейб трудился все утро не разгибаясь. Она не знала, устроит ли он обеденный перерыв или будет работать до самого совещания.
Приняв решение, Миа встала и взяла сумочку. Гейб поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.
«Ланч, — проговорила она беззвучно. — Я принесу тебе чего-нибудь».
Он кивнул, затем прикрыл трубку и напомнил:
— Свитер надень, там холодно. Может быть снег, не поскользнись.
Она улыбнулась, тронутая заботой. Вернувшись к столу, она надела припасенный свитер и послала Гейбу воздушный поцелуй. Тот просиял.
Погода бодрила, отчетливо пахло снегом. Серое небо дышало холодной сыростью — идеально для праздника.
Миа чуть не вприпрыжку миновала квартал и дошла до закусочной, где они с Гейбом часто брали еду навынос. Ей нравилась эта пора, когда одно время года сменялось другим. А Рождество она вообще всегда ждала с нетерпением.
До Дня благодарения оставалась всего неделя, но многие магазины уже украшали свои витрины рождественскими гирляндами и выставляли товары к Рождеству.
Ветер забрался под свитер; Миа поежилась и быстро скользнула в двери.
Через пять минут она протолкнулась сквозь толпу и вышла с двумя пакетами. На нос ей тут же упала крупная дождевая капля. Миа прибавила шагу. Начало моросить. Зонтик она не взяла, рассчитывая, что не успеет промокнуть.
Дождь все усиливался. Не мог подождать, пока она вернется в офис?
Она пошла быстрым шагом, втягивая голову в плечи. Завернув за угол и будучи почти у цели, Миа налетела на прохожего и выронила пакет. Извинившись, она нагнулась в надежде, что еда уцелела. Когда она выпрямилась, прохожий стоял и смотрел на нее.
При взгляде на его лицо Миа затошнило. Чарльз Уиллис. Человек, ударивший ее в парижском отеле. То, что они столкнулись именно здесь, едва ли было совпадением.
Миа попятилась. Чарльз схватил ее за руку и оттащил к стене. До входа было несколько шагов. Миа беспокойно огляделась, прикидывая, куда бежать.
— Не трогайте меня! — выпалила она. — Гейб вас убьет.
Лицо Чарльза скривилось в отвратительной гримасе.
— Из-за твоих воплей Гейб совсем рехнулся. Он пытается выкинуть меня с конкурса. Не желает иметь со мной дело, а это подрывает мою репутацию. Мне нужен этот контракт, и я бы его получил, но ты все изгадила.
— Я изгадила? — взвилась Миа. — Ах ты, кобель! А кто меня ударил? Это я все испортила, да? Хрен моржовый!
— Заткнись! — прошипел Чарльз, притискивая ее к стене и крепче держа за руки.
— Уберите руки! — предупредила Миа. — Немедленно отпустите меня!
Его руки напоминали тиски, и было ясно, что останутся синяки. Единственным желанием Миа было вырваться от этого мерзавца и вернуться к Гейбу. С ним было безопасно, он мог защитить ее от чего угодно.
Дождь хлестал по лицу, и Миа моргала, чтобы лучше видеть. Свитер намокал, и ей становилось все холоднее.
— Нам есть о чем поговорить, — возразил Чарльз. — Мне нужна служебная информация по заявкам. Я знаю, у тебя есть к ней доступ. Мой единственный шанс — предложить свои услуги дешевле, чем конкуренты, и тогда «ХКМ» клюнет и отдаст подряд мне. Я потеряю деньги, но сохраню репутацию. Мне нужна эта сделка, Миа, и ты мне поможешь.
— Вы что, спятили? Я не скажу ни слова. Я никого не предам, тем более Гейба или своего брата ради такой мрази. Пустите меня, или я закричу на всю улицу.
— На твоем месте я бы не стал этого делать, — негромко ответил Чарльз.
Он вытащил из кармана мобильник. Миа мотнула головой, стряхивая капли, мешавшие смотреть. На дисплее был снимок… У нее перехватило дыхание. Такого не могло быть. Такого просто не могло быть!
— Боже мой, — прошептала она.
Ее сейчас стошнит. Она не хотела верить своим глазам. На снимке была она. Связанная, стоящая на коленях, с членом Гейба во рту, с раздувшимися щеками, поскольку тот был засунут почти до упора.
Чарльз нажал кнопку. Другой снимок запечатлел ее разложенной на кофейном столике и связанной, с закрытыми глазами. Над ней стоял Чарльз, положивший руку ей на голову. Другой рукой он пытался запихнуть ей в рот свой прибор. Значит, снимал кто-то другой? Какая сволочь посмела это сделать?!
Миа собралась с силами, чтобы ее не вывернуло прямо на тротуар.
— Ну ты и сволочь! — прошипела она.
Можно было не спрашивать, где он взял эти снимки. Хуже всего было то, что их уже наверняка кто-то видел.
— А теперь, Миа, поговорим о нашей сделке, — сказал Чарльз и крепче стиснул ей руку, чувствуя, что она готова вырваться. — Либо ты снабдишь меня информацией, либо я пущу гулять по миру эти картинки. Представляешь, как отреагирует твой братец, увидев в Интернете успехи своей сестренки? Ты прославишься, но не так, как хотела бы.
Холод пробрал ее до костей, и тело превратилось в ледышку. Миа оцепенело смотрела на Чарльза и понимала: он это сделает. Об этом говорили отчаяние и решимость в его глазах.
— Сукин ты сын! — прохрипела она. — Ты угрожаешь мне снимками, на которых сам меня насилуешь?
— Обдумай это, — отозвался он мрачно. — Жду твоего звонка не позднее пятницы. Иначе я постараюсь, чтобы эти картинки увидел весь мир.
Чарльз выпустил ее руку и зашагал прочь, быстро смешавшись с толпой прохожих под куполами зонтов. Все спешили поскорее убраться с улицы.
А Миа продолжала стоять, шокированная увиденным. Дождь хлестал ее по лицу, но она уже ничего не чувствовала и думала только о жуткой ситуации, в которой вдруг оказалась.
Если она предаст Гейба, то потеряет его навсегда. Гейб без сожаления вышвырнет ее из своей жизни. Если нет — Чарльз выполнит угрозу. Снимки вырвутся в мир. Их увидит Джейс и еще многие. Все. Это не только погубит дружбу Джейса и Гейба, но и, скорее всего, положит конец их деловым отношениям. Репутация Гейба вновь окажется под ударом. Его обвинят в жестоком обращении с женщиной. Однажды он выпутался, но как ему быть теперь? Люди скажут, что дыма без огня не бывает.
Миа прижала к груди намокшие пакеты и побрела к входной двери. От паники она сделалась неуклюжей. Сердце колотилось так быстро, что мешало думать.
Она с нарастающим ужасом вошла в лифт. Что же ей делать?
Да, она имела доступ к тем сведениям. Передать их Чарльзу было легко, однако этим ее беды не кончатся. Даже если Чарльз предложит свои услуги по демпинговой цене, Гейб не захочет иметь с ним дело. В итоге Чарльз все равно придет в бешенство и почти наверняка отомстит Гейбу, опубликовав эти гнусные снимки.
И все-таки как ей быть?
Когда Миа вернулась в кабинет, Гейб уже не говорил по телефону. Едва увидев ее, он вскочил на ноги и бросился к ней. Лицо у него было встревоженным.
— Миа, где тебя носило? Ты вся промокла! Почему не взяла зонт?
Он выругался при виде мокрого свитера, взял пакеты и отложил не глядя.
— С тобой все в порядке? На тебе лица нет, как будто увидела привидение.
— П-просто з-замерзла, — стуча зубами и запинаясь, ответила Миа. — Не подумала о дожде. Ничего страшного. Успокойся, Гейб.
— Да ты же продрогла, — пробормотал он. — Сейчас отвезу тебя домой, переоденешься в сухое. Так и заболеть недолго.
Миа замотала головой и попятилась столь решительно, что Гейб пришел в недоумение.
— У тебя важная встреча, — сказала она. — Вовсе незачем ехать со мной.
— Да плевать мне на встречу, — не выдержал Гейб. — Ты важнее.
Она стояла на своем:
— Пусть отвезет шофер. Я приму горячий душ и переоденусь, честное слово. Смогу вернуться через полтора часа.
Теперь уже Гейб замотал головой:
— Нет. Возвращаться не нужно. Отправляйся домой и грейся. Жди меня. Я вернусь сразу, как закончится встреча.
Миа кивнула. Холод не только не покидал ее — он проникал еще глубже. Оказавшись после промозглой улицы в тепле кабинета, она начала дрожать. Надо скорее успокоиться, иначе Гейб заподозрит неладное.
Она заставила себя улыбнуться и указала на пакеты:
— Еда не пострадала. Гейб, тебе обязательно нужно поесть, ты весь день голодный.
Гейб погладил ее по мокрой щеке и поцеловал в холодные губы:
— Обо мне не беспокойся. Пакеты отвезешь домой, грейся и отдыхай. Я скоро приеду.
У Миа защемило сердце. Слова были добрыми, участливыми, но они не могли избавить от ужаса перед грядущим выбором. Ей нужно было подумать.
У нее заболела голова. Тупая ноющая боль в висках в сочетании с ознобом подкашивала Миа медленно, но верно.
Гейб накинул Миа на плечи свой пиджак и стал растирать ей озябшие ладони.
— Давай иди, — сказал он мрачно. — Я провожу тебя до машины. Если что-нибудь понадобится, обязательно позвони. Договорились?
Ее улыбка была слабой и натянутой.
— Со мной все будет хорошо.
Ей было ненавистно ему лгать.
Глава тридцать четвертая
В прихожей было темно, и Гейб нахмурился. Может, Миа неправильно поняла и поехала к себе?
По возвращении из Парижа они все ночи проводили вместе, не считая той, когда Джейс снова пригласил сестру на обед и после отвез домой. Всего одна ночь без Миа повергла Гейба в подавленное состояние, и он пришел на работу мрачнее тучи.
Он вошел в гостиную и облегченно вздохнул, увидев Миа, крепко спавшую на диване. Газовый камин был включен. Миа лежала, укутавшись в несколько одеял.
Гейб снова нахмурился. Может, она подцепила грипп? Он стал вспоминать прошедший день. Все было прекрасно, пока Миа не отправилась за этим чертовым ланчем. Веселая, довольная, бодрая. Прекрасная, как всегда. Гейб с ужасом думал, что больше не в силах обойтись в офисе без Миа. Она стала неотъемлемой частью рабочего дня. Люди начинают утро с кофе, а Гейб нуждался только в ней.
Он склонился над Миа в поисках лихорадки и увидел покрасневшие, припухшие веки. Это не грипп. Как будто она… плакала. Что за черт?
Что могло случиться? Что она скрывала? Гейбу хотелось немедленно разбудить Миа и потребовать ответа, но он не решился нарушить ее сон. Она выглядела усталой, под глазами залегли круги. Ночью так не было. Может, он был груб и требовал слишком много? Не в этом ли причина ее недуга?
Ужас сковал его изнутри. Вдруг она устала от него? Он даже не обещал ей «сбавить обороты». Когда люди привыкают друг к другу, они отдаляются и чувства притупляются. С Миа все было наоборот. С каждым днем Гейб нуждался в ней все больше. Время лишь обостряло эту потребность. Он был идиотом, когда решил, что чужие руки докажут его эмоциональную независимость и он не взовьется.
Он все еще хотел молить о прощении всякий раз, когда вспоминал тот постыдный парижский вечер. Миа уже простила его, но чувство стыда не отступало, и Гейб был готов валяться у нее в ногах.
Он ее не заслуживал и знал это. Но будь он проклят, если ему хватит сил признаться и отпустить ее. Тогда ему конец.
Гейб посмотрел на часы. Он вернулся позже обещанного, время обедать. Поела ли Миа? Пройдя на кухню, Гейб мигом получил ответ. Пакет стоял нетронутый. Коробка с едой не распечатана. Гейб тихо выругался. Ей нужно было поесть.
Он принялся шарить в кухонных шкафчиках в поисках консервированного супа. Закупкой продуктов ведала приходящая экономка. По пятницам Гейб вручал ей список и говорил, что приготовить на выходные, но в будние дни он обычно обедал вне дома. Запаса продуктов у него не было. Сам Гейб об этом не думал, а экономка выполняла лишь то, что он ей велел.
Не найдя ничего приличного, Гейб позвонил дежурному консьержу и передал заказ. Получив заверения, что все будет сделано, он повесил трубку и взялся за аптечку в поисках градусника и лекарств.
Беда была в том, что он не знал, чем больна Миа. Возможно, у нее не грипп, а обычная простуда или что-то желудочное. Неужели придется ее будить и спрашивать?
Решив обождать, Гейб вернулся в гостиную. Одеяла съехали, и Миа наполовину раскрылась. Гейб поправил их, подоткнул, потом осторожно поцеловал ее в лоб, проверяя, нет ли жара.
Тот был теплым, но не пылал. Дышала она тоже нормально.
Гейб прибавил огня в камине, переоделся в домашнее и стал ждать, когда доставят заказанный для Миа суп.
Ему было чем заняться. Он поехал домой сразу после совещания, так до конца и не прояснив все вопросы финансирования, а это требовалось сделать до встречи с Джейсом и Эшем, где будут обсуждаться тендеры на строительство. Но Гейб не стал забивать этим голову. Взяв планшетный компьютер, он сел на диван напротив того, на котором лежала Миа.
Она благотворно действовала на Гейба, вдохновляя на мысли не только о работе и бизнесе. Ему нравилось просто быть с ней, занимаясь чем-то приятным, например читать в тишине.
Миа пришла в детский восторг, когда Гейб подарил ей электронную читалку последней модели, закачав туда коллекцию ее любимых книг. Она бросилась ему на шею, крепко обнимая и награждая поцелуями. Во всем этом было столько детской непосредственности, что Гейб смеялся от души.
Ей невозможно было противостоять, она очаровывала, была для Гейба… светом в окне. Гейб не привык к сантиментам и поежился. Он думал и действовал с преувеличенным драматизмом, словно подросток. Слава богу, никто не мог прочесть его мысли, иначе он бы и пикнуть не смел на деловых совещаниях.
Мужчины его уровня должны вызывать трепет. Их боятся. Они холодны и недосягаемы. Узнай кто-нибудь, что его «криптонитом»[5] является хрупкая брюнетка с улыбкой на миллион долларов, Гейб Хэмилтон стал бы посмешищем.
Услышав сигнал мобильника, Гейб полез в карман за телефоном и прочел сообщение от консьержа. Тот уже поднимался с супом. Гейб поспешил в прихожую. Поблагодарив консьержа, он понес суп в кухню.
Тот был обжигающе горячим, и греть его было незачем. Гейб наполнил глубокую тарелку, добавив пару тостов. Затем полез в холодильник за любимым напитком Миа — это был лимонад с черной смородиной. Миа его обожала, и экономке было велено регулярно пополнять запасы.
Теперь у Гейба было полно продуктов, любимых Миа. Он все запоминал и припасал — только бы она чувствовала себя как дома и не имела повода уйти.
Гейб вернулся в гостиную, поставил на кофейный столик поднос: суп, тосты, газировку. Он и сейчас не хотел будить Миа, но ей нужно было поесть, а ему — выяснить, что с ней творится, и в случае нужды связаться с личным врачом.
— Миа, — тихо позвал он. — Миа, дорогая, просыпайся. Я принес тебе поесть.
Она дернулась, сонно отказалась и повернулась на другой бок.
Гейб хмыкнул. Обычно Миа не капризничала и сразу же просыпалась.
Он погладил ее по лицу, наслаждаясь шелковистостью кожи.
— Миа, малышка, вставай. Хватит лежать. Открой свои красивые глазки.
Миа открыла глаза. Ее блуждающий взгляд натолкнулся на Гейба. К своему удивлению, он заметил в нем страх и что-то еще, чему не мог подобрать названия. Тревога? Беспокойство?
В чем дело, черт побери?
Миа зевнула, протерла глаза и села, стараясь не смотреть на Гейба. Она завернулась в одеяла, соорудив из них защитный барьер.
Гейб еле сдержался, чтобы не потребовать ответа немедленно. Сейчас она выглядела на удивление ранимой. Такой он ее не видел с того самого вечера в Париже. Ему стало дурно, едва он вспомнил.
— Ну-ну, соня, — мягко сказал Гейб. — Я заказал горячий суп. Вижу, ланч ты не тронула.
— Я сильно замерзла и хотела согреться, — поморщилась Миа. — Аппетита не было.
— А как ты себя чувствуешь? Тебе нездоровится? Я могу позвонить своему врачу.
Миа облизала губы и покачала головой:
— Все хорошо. Честное слово. Ты же знаешь: стоит согреться — и сразу тянет спать. Вот я и прилегла. Ты не думай, я не простыла. Все в порядке.
Гейб не поверил ей и сам не мог понять почему. Даже если Миа не простудилась, с ней было что-то не так. Судя по лицу, она плакала. Или ему мерещится? Может, просто терла глаза, пока не заснула.
— А сейчас есть хочется?
— Ужасно, — кивнула она.
Миа нацелилась на поднос. Гейб протянул руку, помогая ей. Их пальцы переплелись. Миа уселась на краю дивана.
— Спасибо, — хрипло произнесла она. — Ты очень заботлив, Гейб.
Она не впервые так говорила, но всякий раз Гейба одолевало чувство вины. Если бы он по-настоящему заботился о ней, как она этого заслуживала, он ни за что не позволил бы постороннему дотронуться до нее.
Гейб смотрел, как она ест, и ему все сильнее хотелось обнять ее, прижать к себе и защитить от всех горестей. Желание было неодолимым, неотступным и неуправляемым. Сила его влечения не подчинялась логике. Рядом с ней он терял рассудок, и ни о какой дистанции не могло быть и речи.
Закончив есть, Миа отбросила одеяла. К восторгу и удивлению Гейба, она потянула его на себя и прижалась к нему, как только он лег.
Гейб приобнял ее одной рукой, а другой потянулся к сваленным на полу одеялам. Он укрыл их обоих и обнял Миа как следует, зарылся в ее волосы, довольный, что Миа рядом и ей уютно.
— Спасибо за обед, — сказала она. — Обними меня крепче, это все, что мне нужно.
Ее слова отозвались у него в сердце. Они были сказаны совершенно искренне и с удивительной простотой. Миа никогда ничего у него не просила. Она была на редкость неприхотливой. Ее совершенно не волновали ни деньги, ни вещи. Все ее просьбы были бесхитростны. Обнять ее. Приласкать. Успокоить.
Мысль о подобной власти над Миа должна была тешить мужское тщеславие Гейба. Не этого ли он добивался? Полного контроля над нею. Полного подчинения его воле. Но вместо этого Гейб все яснее понимал, что может сломать Миа.
— Хочешь сидеть у камина или отнести тебя в постель? — спросил Гейб, гладя ее волосы.
Миа что-то сонно промычала, потом сказала:
— Давай побудем здесь. У огня здорово. Наверное, уже снег пошел.
— Если и пошел, то с дождем, — усмехнулся он. — Для зимы еще рано.
— Голова болит, — вдруг призналась Миа, утыкаясь ему в подмышку.
— А что же ты раньше не сказала? — мягко упрекнул ее Гейб. — Сильно болит?
— Противная такая боль, — пожала плечами Миа. — Я, когда приехала, приняла ибупрофен. Надеялась, посплю и все пройдет.
Гейб осторожно выбрался из ее объятий, откинул одеяла, встал. Он прошел на кухню, открыл аптечку и достал пузырек с болеутоляющим.
Увидев, чту он принес, Миа поморщилась:
— Я тупая от этих таблеток.
— Ничего, это временно. Зато голова пройдет, — терпеливо ответил Гейб. — Пей, не упрямься. Мы посидим, пока тебе не захочется спать, а потом ляжем. Если к утру не почувствуешь себя лучше, останешься дома.
— Да, сэр, — сказала она, и ямочки на ее щеках порозовели.
Гейб дал ей таблетку, протянул полупустую бутылку с лимонадом и проследил, как Миа выпила. Сразу после этого он притянул ее к себе и вновь завернулся вместе с ней в одеяло.
Она благодарно вздохнула и уткнулась лбом в его шею.
— Как хорошо, что я с тобой, Гейб. Я ни секунды не жалею о своем решении.
Читать бесплатно другие книги:
