Бульон терзаний Лукас Ольга
– Да. Ядвига снова нас выручила. Так, а ты почему не в платье?
– Я же в третьем действии только выхожу.
– Кто в третьем действии бабушка – тот весь спектакль бабушка. Переодевайся и учись двигаться. А то наступишь на подол и растянешься на сцене.
Ведьмы-уборщицы повторили свой танец три раза, прежде чем Владимир полностью все одобрил.
Явились Снежана и Дмитрий и заняли свои места между стеной и декорацией.
Федя бродил по залу в черном платье, демонстративно кутаясь в шарф и корча страдальческие физиономии.
В начале третьего действия Ядвига вывела на сцену испуганных гостей бала. Княжны тут же перестали ревновать и посмотрели на них свысока: это не конкурентки.
– Спину прямо! Носок тянуть! И запомните: на спектакле все должны быть в одежде черно-белых тонов! – распоряжалась Ядвига. – По двое. Теперь по трое. Спину прямо, я сказала! Хорошо, хорошо, только дома все повторите перед зеркалом. Вообще, неплохие кадры могут получиться.
– Кстати, о кадрах, – спохватился Петр Светозарович, – Нина, кто у нас фотографирует?
Нина замешкалась. Обычно фотографии мебели для каталогов делал Эдуард Петрович, а если он был в отъезде или творческом кризисе – приглашали специального человека за отдельную плату.
– На фотографа денег не выписали, – сверившись с записями, пискнула Нина, – только на видео.
– Надвигается катастрофа! – страшным голосом сказал Петр Светозарович. – У кого-нибудь есть знакомый бесплатный фотограф?
– У меня друг. Немного фотографирует, – раздался в звенящей тишине голос Молчалина. – Могу позвать.
Его друг, конечно, был не профессионалом, а только любителем. Вдобавок свой старый фотоаппарат он продал, а новый еще не купил. Но Дмитрий знал, у кого одолжить неплохой аппарат. А если он позовет друга, решается вопрос с девушками. Ни одна не посмеет возмутиться, что он не пригласил ее на спектакль. «Понимаешь, единственная, – скажет он, – нужно было спасать ситуацию и срочно искать бесплатного фотографа. Вот я Тараса и приволок. А билет-то мне дали только один!» Это ведь будет даже правда. А то, что он скажет эту правду не одной, а трем «единственным»… Ну не требуйте слишком многого от Молчалина!
Но фотографом дело не ограничилось.
– Значит, на видео деньги у нас есть, – хищно ощерился Петр Светозарович. – И кто же будет производить видеосъемку?
Нина поспешно отступила в тень. Об этом она совершенно забыла. Владимир пару раз взмахнул рукой, пытаясь привлечь ее внимание, и указал на веб-камеру. Но Нина его не поняла. Зато понял Петр Светозарович. По-своему.
– А, ну конечно, Владимир. Нина, записывай, камеру приведет Владимир.
– Откуда, как? – оторопел тот.
– Вы же постоянно снимаетесь в кино. Значит, камеру найдете. Давайте продолжать репетицию. Нина, что ты стоишь, записывай. Дмитрий – фотограф, Владимир – видеокамера. Все за тебя приходится делать!
Нина с сочувствием взглянула на режиссера и развела руками: мол, ничего не поделаешь, пишу.
«Хватит с вас веб-камеры! – зло подумал тот. – Нашли палочку-выручалочку!» И тут же забыл обо всем, полностью погрузившись в третье действие.
На следующий день, в воскресенье, к началу репетиции явились все, кроме Петра Светозаровича. Ядвига сказала, что не знает, в чем дело: сама она с утра ездила в парикмахерскую и до «Арт-Табурета» добиралась на такси, а у мужа был какой-то важный разговор, но он обещался быть вовремя. Не было и водителя босса, и телефоны ни у одного не отвечали, поэтому Владимиру пришлось самому сесть за пульт. Чтобы не терять времени, прогоняли сцены, в которых не был задействован Фамусов.
Вскоре мебельный босс явился – мрачный, в сопровождении Павла Петровича.
Владимир было испугался, что старший директорский сынок выдумал способ сорвать спектакль или того хуже – позавидовал Эдуарду и в последний момент попросит какую-нибудь роль. Но тот тихо устроился в углу и глотал леденцы от кашля. Начали первое действие. Фамусов играл кое-как, и даже Ульяне, которая вилась вокруг него ужом, не удавалось спасти ситуацию. Когда же дошло до сцены, в которой Фамусов призывает Петрушку с календарем, действие и вовсе посыпалось. Деревянный Петрушка выглядел убедительнее, чем Петр Светозарович.
– Нет, нет, давайте с начала эту сцену! – не выдержал Владимир.
Петрушка послушно потрусил за кулисы, встал на изготовку. Петр Светозарович вышел на авансцену. Осветитель, вообразив, что сейчас прозвучит какой-то важный монолог, направил на него луч прожектора. Он, впрочем, не ошибся.
– Да, Владимир, вы были правы. Не очень-то у меня получается. Играйте как-нибудь без меня, – сказал директор и спустился со сцены.
– У вас дела, вы не сможете сегодня репетировать? – спросил Владимир. – Давайте мы с вами…
– Я играть не смогу. Я вот посмотрел на все это… Как оно – хорошо очень получается. Ловко так. А мне медведь на ухо наступил, или как это говорится. Словом – без меня. Я перехожу в зрители.
– Но вы – Фамусов! – еще не осознавая масштабов трагедии, сказал Владимир. – Это главная роль.
– Ну ты видишь же – не получается, – проникновенно сказал босс. – Не тем голова забита.
Повисла драматическая пауза, которую прервал звонок телефона.
– Але, слушаю! – рявкнул в трубку Петр Светозарович. – Я говорю – слушаю!.. Так найди и поговори еще раз! – Он убрал телефон и повернулся к Владимиру: – Найди кого-нибудь помоложе. Кто выучит за неделю все слова. Время еще есть, можно как-то выкрутиться. Я же не в последнюю минуту ходу дал. А мне, к тому же, надо будет встретить и проводить в зал одного очень важного человека с супругой. Сам Он придет!
– Какой еще Самон? – непочтительно переспросил Владимир.
– Ну Он! Сам! Благодетель наш! С супругой. Павлик три часа на морозе около спа-центра их караулил, чтобы билеты вручить лично.
– Два раза от охранников откупался! – прохрипел Павел Петрович. – Не положено стоять рядом с территорией, не имея членства.
– Так что вы тут репетируйте, ищите замену. А мы поедем решать дела поважнее.
Водитель босса, большой безмолвный свидетель трагедии, подошел к шефу и, склонившись, прошептал что-то ему на ухо.
– Ладно. Ядвигу потом домой привезешь, – ответил Петр Светозарович и добавил, уже обращаясь к артистам: – Видите, я вам даже звукооператора от сердца отрываю. Иду на такие жертвы! Вам остается только замену Фамусову найти. За неделю-то. Тьфу, плевое дело. Чтоб у меня так проблемы решались, как у вас.
И ушел в сопровождении простуженного Павлика.
– Мне чего, можно пока расслабиться? – крикнул из-за кулис Петрушка. К нему подбежала Лариса, что-то тихо и зло сказала. Петрушка спустился в зал.
Владимир сел на край сцены и обхватил голову руками. В голове было пусто. Последняя репетиция. Последняя. Впереди неделя, но найти, ввести – кого, и главное – как?
– Он в самом деле играл возмутительно, – нарушила тишину Ядвига. Артисты зашевелились.
– Может быть, вообще без Фамусова обойдемся? – предложила Снежана. – Все-таки это не самая важная роль.
– Давайте все вместе его уговаривать! – хором сказали княжны. – Если долго уговаривать, то…
Ядвига отрицательно покачала головой.
– А вы не можете сыграть? – с надеждой спросила Ульяна. – Владимир, а?
– Это будет выглядеть противоестественно. Совершенно не мой типаж. И кто будет пасти вас за кулисами, если я буду все время на сцене?
Все замолчали. Блестящие идеи кончились. И тут заговорила Елена:
– Владимир, вы же актер. У вас много друзей-актеров. Неужели не найдется среди них кто-то, кто играл эту роль?
Режиссер поднял голову. Огляделся по сторонам, словно впервые очутился на этой сцене. Как будто все его друзья-актеры стояли у него за спиной, в ряд, и он выбирал из них подходящего Фамусова. Но тут и выбирать было нечего. Стакан! Старый добрый Стакан Петрович, с которым они столько лет выходили на сцену в «Горе от ума»! Только бы у него никаких съемок в следующую пятницу не было!
– Перерыв! – объявил Владимир и бодро вскочил на ноги. – Когда я вернусь, будет ясно, играем мы с вами или нет. А пока – молитесь, кто как умеет.
Ядвига сделала знак гостям бала.
– Пока остальные молятся, мы с вами повторим выход, – скомандовала она. – Музыку на гостей третьего действия, пожалуйста. Это первый трек на диске с розовой полосой.
Владимир скрылся за кулисами, вышел в коридор. Открыл дверь пустой комнаты, которой предстояло стать гримеркой. Сел на подоконник, набрал номер.
Стакан ответил почти сразу. У него был выходной, и он на этот день убежал от семейства на дачу. Топил печку на первом этаже, лежал на диване, смотрел в потолок. Обрадовался другу – думал, тому заняться нечем, и он подъедет, составит компанию. Привезет что-нибудь с собой, разумеется.
– Не могу. У нас репетиция.
– А, «Горе от ума» на мебельной почве. Чего звонишь тогда?
– Ты свободен в следующую пятницу?
– В следующую? Это какое… Погоди-ка… Ну свободен. С понедельника по среду – съемки, в четверг – тоже дрянь какая-то, еще не понял какая. А в пятницу – свободен.
– С самого утра?
– Весь день свободен. Вот давай рванем на дачу. Погода – сказка, соседей – ноль. Никого видеть не хочу, а тебя… тебя – могу.
– У нас спектакль. У нас – Фамусов.
Владимир коротко постарался обрисовать ситуацию. Столько готовились. Столько репетировали. Так старались. Так надеялись. И вот.
– Согласен, – перебил его Стакан.
– Только это бесплатно получится.
– Да уж я понял. Но это то, что я тебе говорил. Артист не должен упускать свой шанс. Любую возможность играть. В крайнем случае – бесплатно. Иначе он говно, а не артист.
Владимир ликовал.
– Сможешь с нами на неделе прорепетировать? Я соберу труппу. В любое время, как скажешь.
– Не смогу. День на вас выделяю – и все. Извини. Прогон в день премьеры будет? Там и разберемся. Эх, помнишь, как мы с тобой…
Владимир вернулся к труппе.
– Фамусов найден, – торжественно объявил он.
– Ура! – закричали княжны. Все зааплодировали.
– А кто он – можно узнать? – спросила Евлампия Феликсовна.
– Это сюрприз, – ответил Владимир.
– Заведующей кадрами такие вещи о сотрудниках положено знать заранее.
– Это не ваш сотрудник. Это – мой сотрудник. Ну-ка давайте вернемся к репетиции.
Вечером Владимир снова позвонил Стакану – хотел убедиться, что все это ему не почудилось.
– Так, мужик. Если ты мне будешь всю неделю трезвонить и напоминать – я могу и передумать! – рассердился тот. – И вообще, я уже дома, сижу, восстанавливаю роль, а ты меня отвлекаешь!
Придется поверить в чудо. Тем более что в таких вещах Стакану на слово верить можно.
Так, что там еще? Какой-то «Сам он» с супругой. «ВИП-гости», о которых при нем обмолвилась Нина, но Владимир тогда пропустил это мимо ушей. Лишние зрители на сцене, в роли гостей бала и рабочих сцены, а в зале на их местах – кто? Похоже, Светозарович расхвастался по саунам и ресторанам, и в зале будут не только родственники и знакомые артистов и их коллеги из «Мира Элитной Мебели», но и какие-то посторонние люди. Которых пригласили не на милый домашний праздник, а на самый настоящий спектакль. Ладно, тут уж точно ничего не сделаешь. Об этом он побеспокоится в день премьеры. На сегодня – хватит тревог. Горячий чай, душ и отбой.
И вдруг в голове загорелся красный сигнал. «Владимир – камера». Он, конечно, не обязан камеры искать, его взяли ставить спектакль. Но он не отказался сразу, получается – обещал. «Ну и наплевать, Светозарович тоже обещал играть! Ничего ты не должен!» – жужжал внутренний голос. Но Владимир уже набирал номер дочери. Справился о здоровье Ум-палумпа, впервые без запинки выговорив его прозвище. Поблагодарил за декорации. Аня, в свою очередь, сказала «спасибо» за то, что работу художников оплатили сразу. Они были очень довольны и почувствовали себя востребованными. А для художников это так важно.
– Если ты настоящий художник, – вольно процитировал Стакана Владимир, – ты не должен упускать любую возможность порисовать. В крайнем случае – бесплатно.
– У них слишком много крайних случаев. Практически все случаи – крайние. А кушать тоже надо.
Постепенно перешли к делу.
– Понимаю, что дурацкий вопрос, но, кроме тебя, мне и спросить не у кого, – начал Владимир. – Так получилось, что нам нужен оператор с видеокамерой, который снимет наш спектакль. Деньги есть! Деньги выписаны. Вряд ли, конечно, у вас кто-то свободен. Или как?
– Да, у нас все заняты, конец года. Это когда?
– Следующая пятница. Вечер, где-то так.
– А… Знаешь, есть один фрилансер. Со своим оборудованием. Мы его зовем, если все наши камеры заняты. Вообще, он все снимает. Свадьбы, похороны, чрезвычайные ситуации. Снимет и вашу самодеятельность. Какой бюджет?
– Ой. Я забыл это уточнить. Я сегодня… – Владимир посмотрел на часы, представил, как поднимает с постели Нину, измученную подготовкой к корпоративному спектаклю, – завтра, давай я тебе завтра скажу?
– Отлично. Он во вторник к нам как раз зайдет, я бы поговорила.
– Вообще как – стоит надеяться?
– Ничего не гарантирую, но шансы есть. Конец года, всем деньги нужны.
Через два дня Аня, как и обещала, поговорила с видеооператором-фрилансером. И тот согласился «пработать корпоратив».
Глава тридцать четвертая
Бедный Петрушка
В день премьеры выпал снег. Он укрыл от посторонних взглядов все, что не успели достроить, убрать, подправить новые владельцы «Арт-Табурета». Красное кирпичное здание, одиноко стоящее в снегах, больше походило на декорацию.
Владимир приехал раньше всех: проснулся слишком рано, притом что ночью долго не мог заснуть, а, когда заснул, увидел странный сумбурный сон. Он один стоял на сцене, мебельная труппа сидела в зале. Артисты, предпринимавшие попытки подняться к режиссеру, мгновенно превращались в огромных тряпичных кукол. Потом стали появляться зрители, и Владимир был вынужден рассаживать кукол на сцене, перемещать их с места на место и озвучивать. К счастью, публика в зале сидела к сцене вполоборота, все пили шампанское и хвастались бриллиантами и ничего не замечали. И Елены среди кукол не было: она позвонила и предупредила, что опоздает. И это было даже хорошо, потому что куклы, скорее всего, уже не превратятся обратно в людей. Кое-как спектакль удалось доиграть, но в финале Владимир запнулся о куклу Чацкого, упал и понял, что все пропало. Его карьера рухнула. Он проснулся. Сердце колотилось, как после хорошей тренировки. Он все еще сжимал в руках тряпичную куклу, которая оказалась его собственной, хорошо знакомой подушкой.
По дороге к «Арт-Табурету» режиссер уже наяву, а не во сне представлял всевозможные проблемы и готовился к позору вселенского масштаба. И позор этот будет записан на видеокамеру, в назидание актерам-неудачникам, вообразившим себя режиссерами любительских спектаклей.
У входа в «Арт-Табурет», на свободных стенах и даже на некоторых стеклянных «аквариумах» висели афиши. В центре – Лариса, по краям – остальные княжны. К заголовку «Возвращение Чацкого» хотелось приписать «в город невест». На большом зеркале, которого раньше здесь не было, губной помадой было написано непонятное заклинание: «За самопил – печеньки!»
Владимир поднялся на второй этаж. В «гримерках» появились стулья, зеркала и вешалки. На сцене Нина и Федя по списку проверяли реквизит.
– Козел! – выкрикнул Федя, как будто он был ведущим аукциона.
– Здесь козел! – ответила Нина, обернулась и увидела Владимира. – Извините… Мы про коня для Молчалина.
– Я понял, понял. Продолжайте.
– Шпиц – сидит! Халаты – висят! Часы – стоят! – и так далее.
По залу уже бродили самые ответственные «гости бала» и проникались сознанием собственной причастности к большому искусству.
– Правильно, смотрите прогон и потом скажете мне, насколько это омерзительно, – распорядился Владимир.
Осветитель, словно он ночевал в своей будке, уже выставлял свет. Появился Эдуард Петрович в черном кожаном пиджаке, таких же брюках и в черной футболке с крупной белой надписью «I love London». Причем вместо первой буквы «о» в слове London помещалось знаменитое колесо обозрения, а вместо второй – эмблема лондонского метро, красный круг с надписью «underground».
На первом этаже рабочие со склада под руководством Горюнина разгружали мебель, которую Петр Светозарович велел показать на сцене.
Княжны разминались в коридоре: слышно было, как Ядвига отсчитывает такт, как слаженно стучат об пол каблучки.
Приехал его величество Стакан в сером спортивном костюме. Гости бала, а потом и артисты замерли и повернулись к нему, не веря глазам. Человек из телевизора так запросто расхаживает среди них, простых смертных!
– Знакомьтесь – Степан Петрович Токарев. Будет играть у нас Фамусова, – громко объявил Владимир. – Поскольку главные действующие лица уже в сборе, через десять минут начинаем прогон.
Из-за кулис высунулись любопытные княжны. Водитель Петра Светозаровича занял свое место за пультом. Владимир оглядел друга.
– Ты так и будешь в этом играть? – недовольно спросил он. – Фамусов – в спортивном костюме?
– Это вместо благодарности. Пожалуйста. Всегда рад стараться. Да, в первом действии я буду в этом. Потому что, черт возьми, я барин, и я у себя дома. Возвращаюсь после утренней пробежки и слышу, что у дочки в комнате играет музыка. Мне что, бежать переодеваться? А если честь фамильная под угрозой, но ее еще можно спасти?
Стакан всегда умел обосновать любую несуразность в поведении или облике своих персонажей.
– Допустим. А на бал ты тоже после пробежки?
– Это Чацкий – с корабля на бал. А я привез, между прочим, фрак. И он на мне даже застегивается. Все как положено. И черные лаковые штиблеты. Можешь в гримерную заглянуть, я там повесил.
Владимир проверять не стал – пора было начинать прогон. Рабочие-добровольцы вынесли задник, старинные часы и массивное кресло, в котором тут же угнездилась Елена. На ней был костюм Лизы – свободное хлопчатобумажное платье в широкую продольную черно-белую полоску, в котором она больше была похожа на исполнительницу негритянских блюзов, чем на горничную в доме московского барина.
Заиграл вальс «Hijo de la Luna». Княжны-уборщицы выбежали на сцену, как ночные призраки. Ядвига остановила их почти сразу. Ей все не понравилось! Кто-то начал не с той ноги, кто-то держал метлу не под тем углом, кто-то забыл накинуть синий халат. Она долго отчитывала девушек, одних довела до слез, других запугала до нервной дрожи. Ульяна стояла за кулисами и тоже дрожала. Хоть ее лично никто не ругал, но она приняла все слова и на свой счет тоже. Елена дремала в кресле, не обращая на шум никакого внимания. Княжны, уверенные в том, что из-за них теперь все провалится, тихо покинули сцену. Вновь заиграла музыка, призраки в синих халатах начали свой колдовской танец. На этот раз Ядвига не стала их останавливать, они оттанцевали, исчезли, проснулась Лиза, подкрутила часы – началось!
Владимир с волнением ждал выхода Фамусова. Действительно ли он вспомнил текст? Впишется ли в любительскую труппу?
Зря переживал. Стакан ничего не перепутал, а там, где нужно было быстро вжиться в незнакомую сцену, ему на помощь приходила Ульяна-горничная.
Снежана, украшенная трехэтажной прической с розочкой и бантом, появилась на прогоне в скромном брючном костюме: платья, сшитые для спектакля, висели в отдельной комнате, которую она вытребовала для себя лично.
Графиня-бабушка, с дозволения режиссера, тоже отложила платье до премьеры. Прочие артисты были в костюмах. Стакан, как и обещал, к третьему действию переоделся в свой фрак.
Ядвига с дедулей Тугоуховским договорились одеться парой отдыхающих: на нем был белый костюм и белая шляпа родом из 60-х, а на ней – белое летнее платье, расписанное черными бабочками, легчайшие босоножки, в волосах маленькая черно-белая шляпка на заколке, в руке – гротескный белый лакированный клатч, который она собиралась вручить супругу-графу сразу после выхода на сцену. Молчалин привез деловой костюм, который Владимир посоветовал поберечь для работы в офисе, а через коня прыгать и Софью очаровывать в том, в чем приехал: узких черных джинсах и белой футболке с лаконичной надписью «Я не с ней».
Произошла небольшая заминка со столами и гостями бала: в третьем действии они заняли всю сцену, негде было не то что княжнам развернуться, но даже поговорить Чацкому с Горичем.
Остановили действие, расставили столы и разместили гостей так, чтобы они создавали красивый фон, но не мешались под ногами. Начали снова.
Финальный монолог Чацкого. «Карету мне, карету!» Занавес.
– Ураааааа! – закричали княжны. – Мы сделали это!
– Ура-то ура, – заметила Ядвига, – только нужно еще отрепетировать поклон.
По ее мнению – и тут она была полностью права – на сцену по очереди должны были выйти все участники спектакля. Но чтобы этот выход не превратился в свалку, следовало продумать очередность. Вначале должны выбежать рабочие сцены и гости бала. За ними – княжны. Потом – парами – остальные артисты.
– Самым последним на сцену выходит режиссер, который все это создал, и зал взрывается аплодисментами, – закончила она.
– Нет, – возразил Владимир, – режиссер выходит вместе с хореографом. Без которого не было бы ни танцев, ни этого поклона. И много чего не было бы.
– Мне очень лестно, что ты так высоко оценил мой вклад. Но у меня с самооценкой все в порядке, я спокойно выйду на поклон в числе артистов. А в финале должна быть точка. Точка – это один человек, а не пара.
– Ядвига, у меня тоже все в порядке с самооценкой, но я не хочу присваивать себе то, что создано тобой! – не сдавался Владимир.
– Дети мои, – обнял их за плечи Стакан, – вот чего вы ссоритесь по пустякам? Мир так прекрасен! Давайте финальной точкой поклона буду я. И ничья самооценка от этого не пострадает. Идет?
Владимир крепко пожал ему руку. Да, это будет идеальная точка – при любом раскладе. Даже если спектакль провалится, Батяню освистать не посмеют.
Отрепетировали поклон. Ядвига отпустила артистов, отпустила и княжон – с уговором встретиться всем в коридоре за сорок минут до спектакля и как следует размяться. Гостей бала она оставила на сцене, чтобы немного помучить – заставляла их кланяться, занимать свои места у стенки в третьем действии, проходить по сцене.
Владимир понимал, что после генерального прогона останется около трех с половиной часов до премьеры, и заранее подготовился. Как занять любительскую труппу перед спектаклем, чтобы никто не нервничал и не нервировал других? Пусть гримируются. Он привез несколько коробок грима, раздал княжнам, рассказал, что нужно делать. Главными гримерами тут же самоназначились Снежана и Нина.
Потом было видно, кто из артистов прошел через чьи руки: длинные стрелки, обведенные черным карандашом глаза, яркие тени и помада – работа Снежаны. Бледные лица, темная помада, болезненный румянец, светлые тени – работа Нины. Подкрашивали и мужчин: наносили тон на лицо, самым смелым подводили глаза. Стакан заявил, что будет гримироваться сам, а остальные встали в очередь кто к Нине, кто к Снежане. И только Эдуарда Петровича Лариса не доверила никому. В итоге выбрала для него чересчур темный тон, который к тому же нанесла слишком щедро, и Чацкий получился таким загорелым парнем, словно он только что вернулся не из дождливой Англии, а с Карибских островов.
Вдоль коридора второго этажа, вниз по лестнице, до главного входа и обратно бродил Тугоуховский, мерно повторял слова своей роли: «О-хм, и-хм, у-хм!» и сорил фантиками.
Федю с позором изгнали из женской гримерной. Его доводы относительно того, что он стесняется переодеваться в платье на глазах у мужчин, в расчет не приняли. В итоге Снежана расщедрилась и позволила ему преобразиться в бабушку в своей личной гримуборной.
– Только если хоть пальцем мои вещи тронешь – я тебе счет выставлю с процентами, – ласково улыбнулась она.
– Может, я лучше в коридоре, на глазах у всех? – струхнул Федя, но все же выбрал комнату с платьями.
Тарас, фотограф-любитель и друг курьера Дмитрия, пришел пораньше, чтоб разобраться с чужим фотоаппаратом, настроиться и никого не подвести. Если совсем честно – то в первую очередь его интересовал сам аппарат: как раз такой он и собирался купить и был рад воспользоваться случаем изучить его в условиях, приближенных к боевым.
Снежана следовала за Дмитрием по пятам, уверяя, что им надо прорепетировать еще и еще. Тарас ее даже не заметил: ростом он был выше своего друга, чего немного стеснялся. Поэтому вниз и по сторонам старался не смотреть. Ему казалось, что прочие люди осуждают его за то, что он вымахал этакой каланчой. Заполучив в руки камеру, каланча и вовсе отключилась от внешнего мира.
– Нормально все? Новый год в силе? – спросил его Дмитрий.
– А, да… Нет. Меня же Верка… ну послала, короче. Прикинь, прямо перед Новым годом. Не гадина ли?
– Это же не повод не выпить. Со вспышкой разберешься?
– Хорошая вспышка. Я, главное, столько бабла на нее в прошлом месяце убил, а она…
– Ну. Баланс белого нашел?
– Все нашел. Кла-ассный зум. Зацени! Да, я такой хочу!
– Так и покупай. На сэкономленные от Верки деньги.
Снежана стояла в сторонке. О чем говорят два красавца-спортсмена, ей не было слышно. Но тот, второй, так наклонялся к Дмитрию, так страстно шептал ему что-то на ухо, что сомнений быть не могло.
Когда Тарас, вдоволь нажаловавшись на вероломную подругу, отправился тестировать фотоаппарат, дочка ДСП подошла к Дмитрию и тихо спросила:
– Это твой был, да?
– Да, друг мой. Будет нас фотографировать.
– Вот оно как. Ну понятно.
«Скорей бы уже спектакль, чтобы она от меня, наконец, отвязалась!» – со злостью подумал Дмитрий.
Владимир выглянул в коридор: с минуты на минуту должна была подъехать Аня с видеооператором, но что-то запаздывала. Вместо Ани к нему подбежал запыхавшийся Стакан. За Стаканом гналась немолодая женщина в синем халате – но не таком, как у «слуг» и «уборщиц» в доме Фамусова. Правда, Лариса все равно подкралась к ней сзади, чтобы убедиться: не утащила ли тетя реквизит?
– Спрячь меня, – шепнул Стакан Владимиру, – я гримировался в служебном помещении. Возможно, там хранят сверхсекретную тайну. Эта баба меня сейчас разорвет.
Вид у женщины в халате был совсем не грозный. Скорее – радостный. В руке она держала свернутый в трубочку журнал.
– Я вас узнала! – запыхавшись, сказала она и указала журналом на Стакана.
– Да нет, это другой мужик был, а я просто рядом проходил, вы меня спутали! – попытался выкрутиться тот.
– Да нет же, это вы, Батяня! Я смотрю все серии, не пропуская! Вы такой талантливый! Пожалуйста, подпишите мне на память!
Она развернула журнал и протянула знаменитому артисту.
Стакан приосанился. Наказывать его не будут.
– Та-ак, – сказал он, рассматривая свое фото на обложке, – ну-ка… Я такого и не видел даже. «Как расслабляется знаменитый Батяня – читайте на странице 12». Надо почитать, как я расслабляюсь. Может, расслаблюсь заодно.
Он нашел двенадцатую страницу и тут же захлопнул журнал. Лицо его вытянулось.
– Где вы взяли эту мерзость? – загремел он.
– У метро купила, кроссворды разгадывать. Так вы подпишете?
Стакан огляделся по сторонам в поисках урны, а лучше – пылающей печки, в которую можно было бы швырнуть проклятый журнал, но увидел только Ульяну.
– Стой! – приказал он. Ульяна остановилась. – Возьми вот это. Гадость эту… мерзость. Унеси куда-нибудь подальше и спрячь. Спрячь так далеко, чтобы никто не нашел. Тебе одной я доверяю!
– Хорошо, – невозмутимо кивнула Ульяна и удалилась с журналом под мышкой.
– Но как же… – растерялась женщина в синем халате.
– Я вам компенсирую стоимость вдвое, купите в два раза больше кроссвордов!
– Да я там почти все разгадала, я автограф хотела.
– Автограф напишу, какой скажете, хоть в стихах, где скажете!
– Я на фотографии хотела.
– Сфотографируюсь лично для вас, фотографию подпишу лично вам, пришлю лично вам, с курьером, только давайте больше не будем об этом журнале, а то я очень обиделся, а мне еще играть!
– Ну распишитесь хоть на чем-нибудь, – канючила женщина в синем.
Нашли какую-то рекламную листовку, Стакан оставил на ней замысловатый росчерк и пожелание удачи. Потом поймал Тараса, велел сфотографировать себя «для одной дамы» – и куда-то удалился.
По коридору промчалась Матильда с телефоном, остановилась возле ширмы, перекрывавшей выход на сцену, устало произнесла в трубку:
– Что значит – «не можем»? Вчера могли, сегодня – не можем? Значит, вы с самого начала были… А где мы еще семь рядов кресел возьмем? Вы вообще не мне должны с этим звонить, а директору. Кто возьмется за такой заказ пред Новым годом?
Матильда убрала трубку в карман, достала платок, промокнула лоб.
– Поставщики подвели? – дружелюбно поинтересовалась Елена, давно наблюдавшая за ней.
– Производители. Сначала обещали все кресла в зал к октябрю сделать. Привезли часть, попросили отсрочку до декабря. Теперь на март хотят перенести. А в марте у нас уже все должно работать! Сцена не может полноценно функционировать, если нет половины рядов.
– Да, форменные негодяи, – согласилась Елена. – Лучше бы вы у нас заказали эти кресла. «Мир Элитной Мебели» никогда не подводит клиентов!
– Эх…
– Мы производим мебель любой сложности по индивидуальному заказу.
– Ох…
– Несмотря на конец года, наши работники изготовят кресла нужной конфигурации к указанному сроку. Если, конечно, вам это действительно важно. Звоните мне в любое время… нет, стоп, не в любое. С девяти утра до восьми вечера.
В руках у Матильды оказалась визитка.
– Ух! – воспряла она. – Да, нам это очень важно! Я сейчас сбегаю и выясню, можем ли мы разорвать договор с теми и перезаключить с вами. Я быстро!
«Молодец я, – читалось на лице Елены, – поработала немного, теперь можно в спектакле поиграть!»
– Ухм… Охм… Эхм… – послышалось за спиной. Это Тугоуховский продолжал твердить свою роль.
Владимир снова выглянул в коридор – да где же эта Аня? Неужели в последний момент все сорвалось? Но тогда бы она предупредила…
– У нас авария, – раздался за спиной голос Ульяны.
– Кто-то умер? – подпрыгнул Владимир.
Читать бесплатно другие книги:
