Астма. Освободиться и забыть. Навсегда Малкина-Пых Ирина

Глава 3 Бронхиальная астма: о психологии

Влияние эмоций на функцию дыхания хорошо известно из повседневной жизни. О внезапном прекращении дыхания при сильных переживаниях мы говорим: «перехватило дыхание» или «захватило дух». Вздох – общераспространенное выражение печали. Плач – комплексный экспрессивный феномен, в котором участвует функция дыхания. Дыхание – это еще и важнейший компонент речи.

Значение дыхания известно со времен сотворения мира. Господь, вдохнув в сотворенного из земли человека жизнь, дал ему душу и дух. Индивидуальная жизнь начинается со вдоха (первый рик новорожденного младенца) и заканчивается с последним выдохом, когда умирающий «выдыхает из себя жизнь».

Полярность жизни, непрерывная смена состояний напряжения и расслабления, наступления и движения, становления и завершения, отдачи и приема – все это в процессе дыхания можно увидеть яснее, чем в любой другой функции человеческого организма. При активном втягивании воздуха – состояние напряжения, при выпускании его (обычно пассивном) – расслабление.

Простое возбуждение как элементарная и еще не дифференцированная форма таких состояний, как страх, гнев, ярость и т. д., приводит к учащению дыхания. Длительно сохраняющееся, не находящее разрядки возбуждение (например, сексуальное) может проявляться актерным типом дыхания (гипервентиляцией). Уравновешенное, приятное настроение приводит к спокойному и гармоничному ритму вдоха и выдоха, как это бывает во сне. В состоянии ужаса, внезапного потрясения может наступить кратковременная остановка дыхания. Изменения характера дыхания внешне могут быть почти не заметны. Вдох растягивается, задерживается, наступает вздох. Выдох также может укорачиваться или затягиваться (акцентироваться), пока не наступит чувство облегчения при вздохе.

Таким образом, дыхание не только физиологическая функция, которая осуществляется и регулируется потребностями человека. Это фундаментальное свойство состояния собственного «Я», способ обмена и установления равновесия между индивидуумом и средой.

При отделении новорожденного от материнского организма он должен прежде всего дышать. Первый крик – это первое проявление самостоятельной жизни. Приравнивание дыхания к автономному существованию неразрывным образом запечатлевается в организме.

Поскольку существует тесная связь между дыхательной и экспрессивно-эмоциональной функциями, неудивительно, что в возникновении большинства заболеваний и расстройств дыхательных путей важную роль играют психологические факторы. Роль психологических факторов в развитии бронхиальной астмы изучалась и изучается многими исследователями (Александер, 2002; Бройтигам и др., 1999; Любан-Плоцца и др., 2000; Малкина-Пых, 2003; Менделевич, Соловьева, 2002; Радченко, 2001; Тополянский, Струковская, 1986; Федосеев, 1996)

Бронхиальная астма является классическим примером многофакторно обусловленной болезни, при которой взаимодействуют многочисленные компоненты. Эмоциональные факторы вряд ли сами по себе могут создать достаточные условия для развития болезни, но у человека, биологически предрасположенного к ней, могут привести в действие астматический процесс.

Психологическая метафора бронхиальной астмы: затруднение выживания в связи с неспособностью «дышать полной грудью» в этом сложном мире, во-первых. Наличие способности при помощи симптома (хрипеть, кашлять, хватать воздух, синеть) настойчиво обращать на себя внимание, во-вторых.

Препятствия возникают у беззащитного ребенка, когда любви родителей недостаточно, а самостоятельное дыхание – это единственная функция человека, которая появляется только после рождения. Все другие признаки нашей жизнеспособности формируются еще в материнской утробе, где уютно и безопасно, а все жизненные потребности обеспечены автоматически (Радченко, 2001).

В психосоматической медицине исследование эмоциональных компонентов астмы имеет долгую историю. До того как были открыты явления аллергии, астма считалась в первую очередь нервным заболеванием и в старых учебниках по медицине именовалась «asthma nervosa» .

С развитием современной иммунологии, краеугольным камнем которой является феномен анафилаксии (греч. ana – обратно и phylaxis – защита) – одной из форм аллергии, внимание сосредоточилось на аллергическом компоненте, и прежний взгляд на астму как на нервное заболевание стал считаться устаревшим. Сравнительно недавно, в эпоху психосоматической ориентации, эмоциональные причины возникновения астмы вновь стали предметом изучения (Александер, 2002).

Многие концепции указывают на то, что корни развития защитно-приспособительного значения симптома бронхоспазма заключаются в особенностях ранних отношений матери и больного ребенка.

В нашей культуре такие отношения, когда при сближении мать чувствует раздражение и чувство вины, а ребенок – материнское негодование и отчуждение, можно назвать «люблю и ненавижу». Это порождает у него тревогу и страх, а открытое выражение чувств запрещается матерью («не плачь, перестань кричать») и связано с опасением оттолкнуть ее. Блокирование словесного канала коммуникации вызывает как компенсацию развитие телесных коммуникабельных связей, к которым относится и стремление получить одобрение и теплое отношение матери посредством астматических симптомов. В дальнейшем эти симптомы становятся для астматика способом манипулирования лицами значимого окружения, а для семей с «тлеющим» конфликтом, от решения которого они «уходят» в силу своих невротических черт, способом сохранения семейного равновесия.

Приступ астмы часто предстает в качестве эквивалента подавляемого плача.

Приступ сравнивают с криком и плачем ребенка, протестующего против утраты защищенности. Он является своего рода «сценой плача легких». В пользу подобной интерпретации говорит тот факт, что приступ бронхиальной астмы в ряде случаев может заканчиваться рыданиями. Объяснение психологическому механизму формирования тенденции к подавлению плача находят в тех упреках и отказах, которым подвергались больные в детстве, если хотели позвать мать плачем или криком (Любан-Плоцца и др., 2000).

Повышенная личностная тревожность, часто переживаемая больным как беспричинная, является следствием неосознанного внутрипсихического конфликта между желанием любви и нежности, с одной стороны, и страхом, отвержением их, с другой.

Главным психологическим фактором развития болезни является конфликт, заключающийся в слишком сильной неразрешенной зависимости от матери. В качестве защиты от этой инфантильной потребности могут включаться самые разные личностные свойства. Соответственно, мы встречаем среди астматиков очень разные типы л ичности: агрессивные, амбициозные, бе сша башные, рассудительные, а также свер хчувствительные, эстетические типы.

Некоторые астматики обладают навязчивыми чертами характера, тогда как другие более истеричны. По-видимому, в данной ситуации бесполезно пытаться построить личностный профиль: его просто не существует.

Неосознаваемая зависимость от матери является постоянным свойством, вокруг которого могут формироваться различные типы характера.

Значение этой зависимости заключается не столько в желании быть накормленным, сколько в желании быть защищенным – окруженным матерью или образом матери. В отличие от язвенников у астматиков не замечаются фантазии о еде и пище. Вместо этого достаточно часто встречаются внутриутробные фантазии, появляющиеся в виде водной символики или входа в пещеры, закрытые пространства и т. д. Все, что содержит в себе угрозу разлучить пациента с его защищающей матерью или замещающей ее фигурой, может спровоцировать приступ астмы. Рождение второго ребенка, угрожающего привлечь к себе все внимание матери, часто совпадает с началом астматического состояния (Александер, 2002).

История материнского неприятия становится лейтмотивом жизни астматиков. Ребенок, который пока еще реально нуждается в материнской заботе, реагирует на материнское неприятие усилением чувства незащищенности и начинает сильнее цепляться за мать. В других случаях мать астматического ребенка настаивает на том, чтобы их ребенок раньше времени становился независимым. Подталкивая ребенка к этому, родители достигают совершенно противоположного эффекта: у ребенка усиливается чувство незащищенности, и он начинает зависимо цепляться за мать.

Иногда, в ситуации болезни, человек старается не показывать свое эмоциональное отношение и не проявлять своих чувств. Но бывают ситуации, когда типичный характер переживаний и установок в ситуации заболевания формировался следующим образом: «не хочу с этим иметь никакого дела»; «я хочу, чтобы все они убрались»; «мне хотелось бы поставить стену между мной и ими»; «я не переношу этого, не могу смотреть на это спокойно»; «мне было бы лучше всего улечься в постель и натянуть на голову одеяло» (Бройтигам и др., 1999).

В последние годы вновь получает широкое признание психосоматическая гипотеза о том, что хронические гнев и враждебность могут играть существенную роль в этиологии (от греч. aitia – причина) различных соматических заболеваний, в том числе и бронхиальной астмы. Было выяснено, что в целом астматики выражают и переживают больше негативных эмоций, по сравнению со здоровыми людьми. Поскольку агрессия у астматиков не вытесняется, поскольку переживается как опасная, больной не может ее выразить, «выпустить свой гнев на воздух». Это проявляется в приступах удушья. Иными словами, астматики очень сильно переживают агрессивность, но не позволяют себе ее проявлять.

Рядом исследователей также подчеркивается, что при бронхиальной астме поражаются органы, выстланные гладкой мускулатурой, которая не расслабляется и не напрягается волевым усилием. Гладкая мускулатура спазмируется или расслабляется за счет нашего эмоционального состояния. Таким образом, гормоны, которые внедряются в циркулирующее русло, диктуют ей линию поведения. С этой позиции любой спазм – это реакция, которая нужна человеку для того, чтобы адекватно отреагировать на происходящее. Затаивание дыхания, реакция беззащитного человека, во многом свойственно ребенку, который не может противостоять объекту, вызывающему страх. Появление бронхиальной астмы связывают с запретом на свободу выражения эмоций, подавляющим проявления чувств.

У астматиков часто обнаруживается физиологически не обусловленная сверхчувствительность к запахам. Это относится прежде всего к тем запахам, которые как-то связаны с нечистотами и неаккуратностью, с неряшливым и нечистоплотным поведением. Астматики с повышенной восприимчивостью к запахам также крайне зависимы от суждений и мнения окружающих их людей.

Итак, если мы болеем астмой, возможно, это следствие глубокого страха перед самостоятельной жизнью, неспособностью раскрыться для нее. Мы, скорее всего, зависим от одного из родителей (чаще всего матери) или супруга. Астма показывает, как сложно чувствовать себя беззаботным в этом мире, а окружающая среда не всегда дружелюбна и безопасна. Она также может пр едставлять наше чувство вины из-за тог о, что мы не оправдываем чьих-то ожиданий, чувство страха или одиночества из-за того, что мы недостаточно хороши.

Это говорит о том, что нам необходимо научиться любить и принимать себя до такой степени, чтобы мы перестали нуждаться в чужом одобрении.

В целом психологи считают, что развитие и проявления бронхиальной астмы у взрослых выступают в роли защитного механизма, сформировавшегося из-за различных внутри– и межличностных конфликтов детского возраста. Были выделены четыре основных варианта психологического механизма патогенеза (греч. pathos – страдание + genesis – происхождение) бронхиальной астмы: истероподобный, неврастеноподобный, ипохондрический, «шунтовый» (от англ. shunt – шунтировать, переводить на запасный путь). Внешние проявления каждого из этих конфликтов зависят от личностных особенностей человека, варианта поведения, которое одобряется в данной микросоциальной среде и служит целям адаптации больного (Федосеев, 1996).

При истероподобном механизме больных отличает повышенный уровень притязаний к значимым лицам микросоциального окружения (семья, производственный коллектив, медперсонал) и привычка манипулирования лицами значимого окружения, когда желаемого результата больной достигает с помощью приступа. Рисунок поведения этих больных отличается тенденцией перекладывать ответственность за себя и за то, что с ними происходит в жизни, на окружающих, повышенными требованиями к окружающим и заниженными к себе.

Приступы удушья, провоцируемые по истероподобному механизму, приводят к устранению из поля внимания неприемлемого для больного мотива, отказу от самостоятельного решения трудностей, уклонению от реальной оценки собственной роли в конфликтной ситуации. Предшествующее эмоциональное напряжение при этом снижается, конфликтные переживания смягчаются, развивающиеся по такому механизму приступы удушья приобретают характер «условной приятности», «условной желательности», так как освобождают больного от трудной для него ситуации, точнее, от необходимости ее немедленного разрешения. В таком случае астматические приступы ведут вторично к частичному удовлетворению потребностей или приобретению выгод в жизни больного, что формирует тенденцию «бегства в болезнь».

Приступы часто служат отражением зависимости и жажды любви, с одной стороны, и гнева, в связи с отвержением или лишением автономии, с другой. Астма служит больному для привлечения внимания, признания, для адаптации в семье, являясь мощным орудием управления. Интересы здоровых членов семьи при этом игнорируются или недооцениваются, что может привести к нарастанию озлобления и негодования особенным положением больного в семье, его привилегиями и правами. В таких семьях постоянная суета вокруг больного может служить для подавления чувства вины, обусловленного несовместимостью отвергания больного с морально-этическими представлениями семьи.

В начале заболевания (главным образом у детей) человек почти осознанно, желая уйти от требований окружения, вызывает у себя приступ удушья. «Главное, настроить себя на приступ, взвинтить себя, понервничать, и приступ разовьется сам собой», – отмечают пациенты. Некоторые больные говорят, что выгоды, которые сулит развитие приступа, видятся им краем сознания. В таком случае больные формируют уже якобы спонтанно начавшийся приступ удушья.

Вначале у некоторых больных дыхательные расстройства лишь отдаленно напоминают приступ удушья при бронхиальной астме. Затем, однако, благодаря изолированному подкреплению вниманием со стороны членов семьи и врачей, реакции дыхательных расстройств, внешне напоминающих астматические, оттачиваются. Позже развиваются типичные астматические приступы. Механизм имитации имеет немаловажное значение в развитии приступов дыхательных расстройств в семьях, где уже кто-то болен бронхиальной астмой.

При неврастеноподобном варианте заболевания имеет значение внутриличностный конфликт, сходный с таковым у больных неврастенией. И решается он с помощью приступов удушья, которые можно рассматривать как способ психосоматической защиты. При поступлении внешних или внутренних сигналов, свидетельствующих о неадекватности представления больного о собственной личности, усилении конфликта между чрезмерной требовательностью к себе и недостаточностью личностных ресурсов, отмечается обострение заболевания (приступ удушья). В результате больной уходит от восприятия несоответствия образа «Я» и действительных личностных черт, подводит рациональный мотив под свою пассивность, увиливание от продуктивного разрешения внутриличностного конфликта.

В случае обострения неврастенического типа конфликта (с одной стороны, постоянное недовольство собой реальным, неприятие себя; с другой стороны, вечное стремление к воображаемому блистательному, недостижимому идеалу) болезнь позволяет пациентам уйти от необходимости следовать созданному идеалу собственного «Я». Они полнее принимают себя такими, какие есть, путем смягчения системы невротических требований к себе (фикция того, какими они должны быть, вместо принятия того, какие они есть на самом деле) не из-за ограничения личностных и других ресурсов, а в связи с заболеванием. Другими словами, это больные с заниженной самооценкой, непосильными, завышенными требованиями к себе и тягостным осознанием своей несостоятельности, защитой от которой становится приступ астмы.

Больные с ипохондрическим механизмом (греч. hypochondria – болезненная мнительность) фиксации приступов удушья, как правило, с детства воспитываются в семьях с атмосферой «культа болезни». Сверхзаботливое отношение к ним способствует формированию тревожно-мнительной личности, склонной к ипохондрической переработке соматической патологии. В связи с высоким уровнем тревоги эти больные госпитализируются чаще, длительно находятся в стационаре, принимают более высокие дозы медикаментов, чем того требует их объективное состояние. Появление даже легких дыхательных расстройств привлекает к ним внимание больного и встревоженных членов семьи, ипохондрически перерабатывается.

В случае «шунтового» механизма приступ появляется у робкого, тревожного больного при вовлечении его в качестве арбитра (или «стрелочника» – shunter ) в конфликт родственников. В этом случае приступ необходим для разрядки непродуктивной невротической конфронтации членов семьи и для получения внимания и заботы во время приступа инфантильным и зависимым астматиком.

Шунтовой механизм провокации приступов бронхиальной астмы можно понять с позиций «групповой психосоматической защиты». Часто в семьях больных бронхиальной астмой отрицалось наличие каких бы то ни было внутрисемейных проблем, кроме болезни ее члена, то есть в этих семьях имеются «тлеющие», не всегда осознаваемые конфликты, открытая конфронтация с которыми избегается. При начинающейся ссоре родителей у ребенка (или другого члена семьи) развивается приступ удушья, который уводит родителей от затруднительного для них выяснения отношений путем переключения на проблемы, связанные с болезнью. Вслед за приступом больной получает подкрепление в виде внимания и заботы конфликтующих членов семьи. Роль невольного «миротворца» разрешения конфликта с помощью бронхоспазма автоматизируется и прочно врастает в коммуникативную структуру семьи.

Если вы больны бронхиальной астмой, то у вас, скорее всего, уже возник вопрос: «А как же определить, какой именно механизм лежит в основе именно моей болезни?» Об этом мы поговорим в следующем разделе настоящей главы.

В целом же можно выделить ряд личностных черт, предрасполагающих к развитию и фиксации дыхательных нарушений, то есть бронихиальной астме. Это низкий уровень фрустрационной толерантности (недостаточная устойчивость к стрессам), инфантилизм, склонность к блокированию эмоциональных переживаний, хрупкость и незрелость психологической защиты, неадекватное представление о себе, увеличение коммуникативной значимости «языка тела» (соматические ответы), низкий уровень сознавания – замечания актуально переживаемых эмоций, желаний, потребностей, вследствие нарушения способности к словесному выражению чувств.

Конечно, все ситуации заболевания невозможно привести к общему знаменателю. И все же с относительным единодушием можно говорить о наличии специфичности как характера требований, предъявляемых этими ситуациями, так и характерных шаблонов поведения астматиков в этих ситуациях. Характерными ситуациями, способствующими заболеванию, являются те, которые требуют выражения либо враждебно-агрессивных, либо нежных и преданных чувств.

Закономерен вопрос, не являются ли личностные признаки астматиков вторичными, зависящими от болезни, чертами психики. При длительном течении болезни – годами или даже десятилетиями – влияние самой болезни, госпитализации, профессиональной непригодности, зависимости от семьи и врачей дает основания ожидать вторичных психических изменений, которые включаются в описания, казалось бы, специфических для болезни личностных структур. Но как раз у астматиков, в отличие от многих других психосоматических больных, мы уже с самого начала видим перечисленные выше черты, которые не усиливаются на протяжении болезни.

Давайте попробуем разобраться, каким образом формируются личностные особенности и соответствующая психологическая предрасположенность к бронхиальной астме, ведущие к различным механизмам ее протекания.

Так же, как адекватное снабжение кислородом необходимо для нормального физиологического роста и развития, постоянное и адекватное получение любви необходимо для нормального роста и развития человека. Как уже подробно обсуждалось в предыдущем разделе, материнское отвержение играет центральную роль в возникновении бронхиальной астмы. Установлено, что в ряде случаев материнское отвержение предшествовало не только заболеванию ребенка, но и его рождению. Причины такого поведения могут происходить из собственной эмоциональной незрелости матери, неразрешенных проблем, имевших место в ее детстве.

Момент рождения – это тяжелый труд и сильный страх: «Что за мир там, снаружи?» К счастью, там существуют мама и папа, которые способны обеспечить ту же безопасность и тот же комфорт. Но если их внимания и заботы не хватает, то первая система, которая подвержена риску сбиться и потерять правильный ритм, – это дыхание. Впрочем, бывает и другая причина – забота родителей так велика, что ни один вдох или выдох просто невозможно сделать самостоятельно, все время кто-то помогает. Недостаток заботы и ее избыток в равной мере лишают способности «дышать свободно».

Взрослые пациенты с бронхиальной астмой забывают свою детскую историю, но обострение их заболевания происходит, как правило, когда надо проявить смелость, ответственность, независимость, суметь пережить печаль, одиночество.

Во время зачатия, внутриутробной жизни и особенно в момент рождения и первые несколько часов после него опыт, переживаемый человеком, абсолютно уникален и поэтому, запечатлеваясь, генерирует определенную поведенческую модель. Каковы свидетельства того, что момент рождения так важен для нашего поведения в дальнейшей жизни? Мнение З. Фрейда на этот счет таково, что рождение является нашей первой травмой и лежит в основе всех позднейших переживаний и психологических проблем. Он говорил, что поздние травмы оказываются в некотором смысле повторением и подкреплением первого родового переживания. Он утверждал также, что мы приобретаем способность не допускать в сознание это первичное тревожное состояние, что приводит к прерыванию связи с этой первоначальной родовой тревогой, в результате чего в нас остается некий изолированный страх, заявляющий о себе позднее в форме «блуждающего» тревожного состояния (Грэхем, 1993).

Таким образом, это вытесненное переживание, связанное с рождением, становится моделью для более поздних реакций тревоги и беспокойства, которые, соединяясь с упомянутым «блуждающим» беспокойством, превращаются в тормоз нашего развития и делают нас зависимыми от этого беспокойства.

Станислав Гроф, работающий с состояниями глубокой регрессии, в частности, с применением вещества ЛСД, вывел концепцию четырех стадий, или матриц, сознания, возникающих в процессе роста, начиная с внутриутробного существования и собственно момента рождения.

Первую стадию он определяет как «символическое целое». Речь здесь идет о жизни в материнском лоне и связанном с этим ощущении безопасности, защищенности, глубокой удовлетворенности и переживаний единства с космосом.

Вторая стадия носит название «антагонистической». Это реакция на первые родовые схватки и сжатие пространства, в котором располагается плод. На этом этапе возникает ощущение страха замкнутого пространства, физического страдания, экзистенциального кризиса и беспомощности, соединенной с чувством вины. Подобные состояния, заключенные в формулу: «Я должен покинуть это место немедленно», могут возникнуть в любом заполненном людьми месте, где вас подстерегает нечто, на ваш взгляд, опасное, а вы не можете изменить ситуацию. В подобной ситуации возможно также ощущение, выраженное словесной формулой: «Мне не следует находиться здесь» или даже «Я не имею права продолжать жить», могут возникнуть мысли о самоубийстве или острый страх перед неизлечимой болезнью.

Третья стадия получила, в концепции Грофа, название «синергизм» (греч. synergeia – сотрудничество, содружество). Эта стадия начинается с движением плода по родовому каналу. И здесь сталкиваются, с одной стороны, борьба за выживание, а с другой – угроза удушья и страх, что можно застрять в родовом канале.

Каждый момент рождения представляет собой уникальное переживание, соответственно, последствия этого момента в дальнейшем поведении человека различны. Эта стадия может порождить разрушительное чувство: «Они хотят избавиться от меня», – следствием которого является резко негативное поведение ребенка по отношению к матери: «После того, как она пыталась избавиться от меня или, может быть, убить меня, как могу я доверять ей? Но если я не доверяю матери, почему я должен доверять кому-либо еще?» Такие переживания создают классический тип личности, не доверяющей никому и ни для кого не делающей исключений в этом отношении. Если малыш отвергает свою мать в силу тех самых разрушительных чувств, о которых было сказано выше, мать, возможно, никогда не будет нежна с ребенком не потому, что она не хочет этого, а просто потому, что ребенок отверг и ее, и ее ласки. Однако в конечном счете ребенок будет жить, возвращаясь к переживаниям того дня, когда он отверг ее, то есть в результате все будет выглядеть так, как будто мать просто оказалась неспособной любить своего ребенка.

Четвертой стадией родовых переживаний, по классификации Грофа, является «отделение». Это состояние легкости и освобождения, сопровождаемое, однако, страхом одиночества и физической беспомощности. При этом, если ребенок «отсоединился» от своих чувств на предшествующей стадии родов и не почувствовал, что он уже появился на свет, в дальнейшем он будет испытывать потребность в зависимости, что резко ограничит выбор возможностей в его будущей жизни. Последствием этого будет «психологический вампиризм» – постоянный поиск людей, которых можно использовать как своего рода защиту и источник энергии.

Давайте попробуем взглянуть на некоторые поведенческие реакции, связанные с моментом рождения, а также на те органические явления, которые они вызывают. В действительности они оказывают серьезное влияние на функционирование органов, которые «приступают» к работе в первые часы после рождения, и в первую очередь на работу дыхательной системы.

Ребенок в процессе рождения может попытаться подавить сильный страх, который он испытывает, трансформируя его в некоторое напряжение. Это напряжение может «запечатлеться» в органах, которые уже действуют в полной мере в момент рождения, сердце или легких, в результате чего продуцируются астматические явления или речевые трудности.

Не всегда, но часто роды носят травматический характер. И когда это так, в силу полного отсутствия какого-либо опыта, ребенок испытывает предельный страх и тревогу. Травматические переживания при родах в силу своей неожиданности для ребенка несравненно сильнее аналогичных переживаний взрослого, а будучи непонятными, они претерпевают сильное искажение и в таком деформированном виде фиксируются в качестве поведенческого стереотипа. В результате во «взрослом» поведении оказываются унаследованными поведенческие реакции, приобретенные при рождении (в неизменной или модифицированной форме).

Говоря о травмах, связанных с родами, и их возможном воздействии, давайте спросим себя: почему, однако, не все из нас оказываются носителями этих травматических переживаний. Если наши родители вновь дарят нам то чувство любви, с которым мы жили до этого, и дают нам ощущение защищенности в этом большом мире, подобное тому, которое было у нас в материнском лоне, в таком случае последствия пережитого нами минимальны. К сожалению, многие родители не способны сделать это. И что же получается в результате?

Особенности раннего детства, специфика протекания этапов нашего развития, «застревание» на определенном этапе обусловливает особенности характера человека. Характер проявляет себя типичными образцами поведения или направленностью – это устойчивый или структурированный способ реагирования.

В основе большинства психологических концепций развития лежит выдвинутое З. Фрейдом предположение о том, что основные характеристики личности, ее базовая структура формируются в раннем детском возрасте, сохраняясь практически неизменными, на протяжении всей последующей жизни. При этом отношение к людям, окружающим ребенка в первые годы жизни (в первую очередь – родителям), впоследствии проецируется, переносится на других людей, значимых для человека, определяя тем самым его взаимодействия в социуме, семейные отношения и пр.

Другой ведущей современной психологической концепцией периодизации личностно-социального развития является схема Э. Эриксона (Эриксон, 1996), с точки зрения которой психическое развитие человека, формирование идентичности (восприятия самого себя) проходит через ряд психосоциальных кризисов. На каждом из нормативных кризисных этапов происходит выбор позитивного либо негативного варианта развития определенных личностных черт, определяющих в дальнейшем жизненную позицию человека, его отношения в социуме. Если внутренние конфликты, свойственные определенной стадии развития, остаются неразрешенными (негативный вариант развития), то в зрелом возрасте они могут проявляться в виде инфантилизма. При этом новые выборы накладываются, наслаиваются на уже произведенные в прошлом и закрепленные в структуре личности.

Теоретически общепринятыми считаются три фазы развития в детстве, предложенные З. Фрейдом:

1) первый год и половина второго года жизни;

2) промежуток от полутора-двух лет до трех;

3) время между тремя-четырьмя и примерно шестьюгодами.

Приблизительная периодизация этих стадий отражает индивидуальные различия детей, последовательность всегда одна и та же, даже если ребенок опережает или отстает в развитии.

На первой фазе (первый год и половина второго года жизни) основное значение имеет радость получать от других, эмоциональное принятие себя, доверие к миру. Потребности организма приводят к динамическому контакту с другим через область рта, как моторного центра. Согласно периодизации Э. Эриксона (1996) на данном этапе на основе коммуникации с матерью (или лицом, осуществляющим уход за ребенком) происходит формирование базового чувства доверия к окружающим, к миру (позитивный вариант развития) либо изначального недоверия, изолированности, сопровождающихся ощущением «отлученности», «разделения», «брошенности» (негативный вариант). Нерешенные внутренние конфликты данного периода могут позднее, в зрелом возрасте, приводить, по мнению Э. Эриксона, к аутизму, депрессии, «депрессивным формам страха пустоты и покинутости».

Следствие нарушений развития на этой фазе: в результате эмоционального отвержения не вырабатывается потребность в эмоциональных контактах (развитие речи обгоняет развитие моторики, чувствительность к себе, сухость к другим, склонность к «мертвому» коллекционированию, замещающему контакты). К другим последствиям нарушения данной фазы относятся страх за свою жизнь и жизнь близких, боязнь нового; ограничение контактов со средой немногими привычными условиями и совершенствование средств защиты от мира; невроз базального страха (базального уровня беспокойства) – страх быть, страх разрыва единства, страх эмоциональных отношений.

Во второй фазе роста (промежуток от полутора-двух до трех лет) у ребенка развив ается все больше способностей. Возникаю т дифференциация функций, способность быть разным; эмоциональное доверие, сопереживание; чувствительность к отношениям в семье, идентификация себя со значимыми членами семьи; выделение себя из системы межличностных отношений.

Моторные и речевые навыки помогают становлению воли и автономности. Вопрос регулирования анальной области (приучение к туалету) распространяется на более общие вопросы контроля и отделения, а также на способность исследовать возможные границы между собой и другими.

К этому же периоду относится начало осознания ребенком собственного «Я», развития «Я-концепции» и формирования самостоятельной регуляции деятельности, стремление к самостоятельности – «Я сам». Задача этого периода – борьба против чувства стыда и сильного сомнения в своих действиях за собственную независимость и самостоятельность. Появляются переживания по поводу собственной безопасности (по поводу опасности для чувства «Я»).

Следствия нарушений на данной стадии: представление о полоролевых отношениях, мужчина/женщина, муж/жена, не сформировано. При отсутствии одного из родителей, например отца, ребенок:

не может сформировать адекватный образ мужчины, в результате затруднена идентификация себя со своим полом: у мальчика просто нет прообраза, у девочки нет противопоставления женскому полу;

не может сформировать адекватный образ отношений муж/жена, взрослых отношений между мужчиной и женщиной, в результате формируется искаженный образ как отношений между мужчиной и женщиной, так и семейных ролей.

Результатом нарушения данной фазы является эмоциональная вязкость, напряженность, агрессивность, затяжные эмоциональные реакции (аффект). Устойчивость к негативным воздействиям при отсутствии фиксации на позитивных. Как следствие – агрессивность. Поведение двойственное, например, «люблю – кусаю», то есть стремлюсь удержать то, что уходит. Если же партнер не удовлетворяет потребности собственника, то он отвергается.

Социальный тип, связанный с данной фазой: агрессор, направляющий агрессию на других, преобладает комплекс власти. К другим последствиям нарушения данной фазы относятся: невроз навязчивых состояний (страх быть собой), патология самоконтроля.

По Э. Эриксону, на этой фазе в связи с приучением ребенка к самоконтролю, требующему «автономной воли», формируются такие личностные черты, как автономия, самостоятельность, в дальнейшем перерастающая в ответственность и уверенность в себе (позитивный вариант) либо зависимость, неуверенность, стыдливость (негативный вариант).

И, наконец, на третьей фазе (время между тремя-четырьмя и примерно шестью годами) растет осознание половой идентичности в различных социальных контекстах.

Возможности понимания, уважительных, доброжелательных отношений слишком часто оказываются нереализованными – они отвергаются или используются для манипулирования значимыми взрослыми. Однако если общение проходит в целом благополучно, закладываются основы для интеграции ума, души и сексуальности.

На этой фазе у ребенка ярко выражена демонстративность, стремление проявить свое «Я». Появляются выделение себя из системы коллективных отношений, социальное доверие, уверенность в себе. Проверяется способность быть эффективным, способным к действию: что-то совершать, осуществлять, реализовывать, выполнять. Задача этой фазы – развитие активной инициативы и в то же время переживание чувства вины и моральной ответственности за свои желания.

В схеме Э.Эриксона (1996) этот период связан с самоутверждением ребенка в процессе социализации, в ходе групповой коммуникации, игры. При этом происходит формирование инициативности, если проявляемая ребенком инициатива поощряется (позитивный вариант), либо чувства вины (негативный вариант). На этом периоде ускоряются темпы социализации, начинается осознавание социального «Я» и формирование индивидуально-типологических социальных ролей (социотипов).

Следствия нарушений развития на этой фазе: разнообразные проявления «Я» в социальном мире ограничиваются «маской», что приводит к идентификации себя только с одной социальной ролью; выраженная или подавленная истероидность личности. Истероидность – внушаемость, неспособность к волевому усилию, сенсорная жажда, «жажда признания».

Итак, рассматривая три фазы психосексуального развития человека как фазы, определяющие различные способы взаимодействия с окружающим миром, их можно обозначить следующим образом.

Первая – фаза кормления, основное значение тут имеет «радость получать от других». Нарушения развития на данном этапе могут приводить к возникновению неврастении.

Развитие бронхиальной астмы у человека с таким типом характера, скорее всего, будет реализовано по неврастеноподобному варианту.

Вторая – фаза роста и контроля, где основное значение имеют вопросы контроля и отделения, а также исследования возможных границ между собой и другими. Нарушения развития в этом периоде могут привести к возникновению невроза навязчивых состояний.

Развитие бронхиальной астмы у человека с таким типом характера, скорее всего, будет реализовано по ипохондрическому варианту.

Третья фаза генитальная (лат. genitalis – половой), основное значение тут имеет осознание половой идентичности в различных социальных контекстах. Нарушения развития на данной фазе могут приводить к возникновению истерических черт характера.

Развитие бронхиальной астмы у человека с таким типом характера, скорее всего, будет реализовано по истероподобному вариан ту.

Итак, у каждого из нас есть характер как набор устойчивых способов поведения и эмоционального реагирования на окружающую среду, который формируется в раннем возрасте и потом остается практически неизменным.

Если попытаться совсем кратко выразить суть различий между характером и личностью, то можно ск азать, что черты характера отражают то, как действует человек, а черты личности – то, ради чего он действует. При этом очевидно, что способы поведения и направленность личности относительно независимы, т. е. применяя одни и те же способы, можно добиваться разных целей и, наоборот, устремляться к одной и той же цели разными способами.

Как вы считаете, к какому типу ближе вы? Давайте посмотрим?

Перед вами три геометрические фигуры – круг, квадрат и треугольник. Выберите ту, которая кажется вам наиболее приятной.

Выбрали? Теперь интерпретация.

Если вы выбрали треугольник, то у вас преобладание когнитивного компонента – познавательный тип личности (тип «Мыслитель») – вы ориентированы на познание мира внешнего и внутреннего, на размышления о жизни, науке, искусстве и технике. Любите разнообразные логические задачи, не прочь пофантазировать. Все это заставляет вас сосредоточиваться на мышлении, на внутренних своих рассуждениях, а в результате – малая общительность, часто неумение решать организационные задачи, о таких говорят: «Он не от мира сего». И действительно, вы живете в каком-то особом, сконструированном вами, мире. Задачи интеллектуального характера (проектирование, конструирование, научно-исследовательская работа) вы предпочтете решать самостоятельно, прочтете книжку, сами продумаете варианты решения. Для вас основной ценностью является интеллектуальный, духовный мир. Поэтому наиболее остро вы воспринимаете противоречия в сфере духовных ценностей, идейного родства.

В конфликтной ситуации вы очень осторожны в действиях, тщательно продумываете логику своего поведения, выстраиваете в уме сложную систему доказательств собственной правоты и неправоты своего оппонента, но при этом в отношениях слабо чувствительны. На производстве, в широком кругу общения, вы более дистантны в отношениях, поэтому чаще всего вообще избегаете конфликтных ситуаций. Но зато очень ранимы в близких отношениях. В этой сфере глубина конфликта и степень включенности у вас будет большой. Как руководитель или лидер вы будет успешным в коллективах, чьи функции и задачи связаны с учебной, научно-исследовательской, проектно-конструкторской или любой другой интеллектуальной деятельностью.

Возвращаясь к трем фазам раннего детского развития, можно предположить, что какие-то травмы произошли в вашей жизни либо во время родов, либо на первой фазе развития.

Если вы выбрали квадрат, то у вас преобладание поведенческого компонента – (тип «Практик»), регулятивный тип личности – вы ориентированы на преобразование окружающей действительности, предпочитаете четко поставленные задачи, требующие решительных действий, и не любите незавершенных дел. Не терпите волокиты и рассуждений. Последоательны в своих действиях. У вас сильно развита социальная смелость, которая выражена в способности выступать в больших аудиториях, среди малознакомых людей. Вы, скорее всего, будете успешны в той области деятельности, где требуется беспрекословное подчинение, где используются методы организации поведения (принуждение), в условия технологии производства, жесткой функциональной взаимозависимости членов коллектива (экипаж корабля, воинское подразделение).

Вам всегда необходимы ясные, последовательные задачи, четкое распределение функций в работе, в семейно-брачных отношениях. В решении каких-либо задач вы без лишних размышлений и обсуждений сразу приступите к делу либо организуете для его выполнения других людей. В профессиональном выборе вы, скорее всего, отдадите предпочтение профессиям, связанным с производственной деятельностью, руководством людьми. В этом выражается ваша потребность в преобразовании окружающей действительности, включая и управление людьми.

Чувствительны вы к несправедливым высказываниям по поводу вашей работоспособности, пунктуальности, успешности. Ваша потребность в преобразовании внешнего мира, и в том числе позиций окружающих, может приводить к разнообразным столкновениям. Вступая даже в мимолетный контакт с таким же человеком, вы будете испытывать межличностную напряженность, а в случае совместного решения задачи и заранее не заданных официальной инструкцией отношений «руководства-подчинения» конфликт практически неизбежен. Ваш типичный способ поведения в конфликтной ситуации – «лучшая защита – это нападение». Вы в силу действенности своих побуждений, мотивов, потребностей склонны недооценивать последствия конфликтов, мало восприимчивы к мелким недомолвкам. Поэтому факт конфликта свидетельствует о глубоком нарушении отношений.

Возвращаясь к трем фазам раннего детского развития, можно предположить, что какие-то травмы произошли в вашей жизни на второй фазе развития.

Если вы выбрали круг, то у вас преобладание аффективного компонента – эмоционально-коммуникативный тип личности (тип «Собеседник») – вы в большей степени ориентированы на общение, легко и просто вступаете в контакт с другими людьми, предпочитаете теплые компании, умеете подшучивать над другими и над собой.

При решении какой-либо задачи вы всю необходимую информацию с большим удовольствием и простотой получите в общении с другими людьми. Ваши профессиональные предпочтения – это работа, требующая эффективного общения (например, отбор, подготовка и повышение квалификации кадров). Вы чаще других предпочитаете участвовать в работе различных общественных организаций, редко вступаете в конфликт, так как ваша ориентированность на общение, коммуникативные способности своевременно снимают напряжение. Вы открыты для принятия позиции «соперника», не стремитесь изменить его мнение или поведение. В конфликтных ситуациях вам обычно выпадает роль арбитра. Неслучайно официальными эмоционально-исповедальными лидерами в коллективе становятся именно такие люди, как вы.

Но и вы имеете уязвимые места и чрезвычайно чувствительны к оценке ваших эмоционально-коммуникативных способностей. Если все же вы попали в конфликтную ситуацию, то умеете выйти из нее так, чтобы меньше затрагивались глубинные чувства личности. Вы очень чувствительны к изменениям настроения партнера и своевременно пытаетесь снять недоразумение, напряженность в отношениях. Ваше типичное поведение в конфликте – «Лучше плохой мир, чем хорошая война».

Возвращаясь к трем фазам раннего детского развития, можно предположить, что какие-то травмы произошли в вашей жизни на третьей фазе развития.

А теперь посмотрим, что, собственно, может происходить на тех трех основных фазах детского развития.

Начнем с того, что было обычной практикой еще совсем недавно: если роды были тяжелыми, ребенка забирали у матери в больничную палату для младенцев, чтобы дать матери отдохнуть и нормально выспаться. Младенец исходит плачем, и это неудивительно после трудных родов. К тому же, будучи крошечным созданием, он гораздо более уязвим, более чувствителен, все происходящее является для него полной неожиданностью и, вероятно, недоступно его пониманию. Беззащитному маленькому существу теперь остается полагаться на собственные силы, у него нет выбора, он может избавиться от страха и боли только с помощью крика и плача. Поступая таким образом, малыш закрепляет депрессивное состояние, приобретенное во время родов, усиливается возникшее тогда же чувство катастрофы и ощущение: «мне не место здесь», что в конце концов приводит к постоянному чувству вины, связанному с пребыванием его «здесь», он винит свою мать за то, что произошло. Начинается игра в поиск виновного и, таким образом, усваивается определенный способ поведения.

Впоследствии, когда обстоятельства могут оказаться достаточно суровыми, он снова начнет эту игру с тем же рефреном: «мое место не здесь». На самом деле это означает: «пусть кто-то или что-то меняется, только не я». И поскольку маловероятно, что это что-то изменится, реальность не дает личности никакого выбора, оставляя с возросшим чувством вины и неудовлетворенности. Такое поведение нередко побуждает отвергать собственные потребности, например, потребность быть любимым, поэтому происходит отторжение от матери или же, наоборот, возникает состояние полной зависимости от нее. Таким образом, ребенок не может повзрослеть, поскольку не в состоянии отказаться от этой зависимости (зависимости от матери или кого-то, кто замещает ее в той или иной ситуации).

Когда малыш плачет в своей кроватке или в каком-нибудь другом месте, он сигнализирует о том, что ему чего-то недостает. Он страдает и просит о помощи. Возможно, он просто сообщает, что одинок, но каким бы ни было это желание, если оно не удовлетворено, малыш чувствует себя забытым. Возможно также, что он плачет просто потому, что хочет спать. Это также обычная защита взрослого человека, который в момент стресса нередко засыпает или испытывает сильное желание заснуть. Часто, однако, такая защита оказывается не слишком эффективной (и для младенца, и для взрослого), и малыш испытывает некоторые другие средства, чтобы привлечь к себе внимание. Один из лучших способов – это заболеть. У ребенка может заболеть животик, его может тошнить, он может намочить или запачкать свои пеленки. Это также привлекает внимание и становится «приобретенным» поведением. Итак, чтобы привлечь внимание, следует заболеть. Стоит появиться на его теле какой-нибудь сыпи, мать непременно обратит на ребенка внимание.

Неудовлетворенные потребности маленьких детей проявляются впоследствии либо в неспособности выразить свои чувства и состояния, либо в высокой потребности в сочувствии со стороны других, как в приведенном случае. Пациент не обладает свободой выбора, пока он не стал зрелой личностью.

Если ребенок вынужден регулярно заботиться о своей защите из-за того, что он испытывает постоянный дефицит любви и тепла в период, когда его личность начинает формироваться, он привыкает защищаться также и от своих собственных потребностей и от себя самого.

Нередко следствием появления нового ребенка в семье является то, что предыдущий ребенок, привлекая внимание к себе, которое кажется ему теперь «украденным» его конкурентом, делает это посредством ночного недержания мочи или астматических проявлений. Такая негативная защита, будучи перенесенной во взрослую жизнь, может оказаться весьма обременительной ношей для личности.

Нередко травматическим переживанием оказывается дефицит заботы и нежности, сопровождающийся недостатком внимания к нашим потребностям, а также полным игнорированием со стороны других того разрушительного эффекта, который производят в нас порой те или иные негативные действия.

Унижение является одним из распространенных травматических переживаний, нередко оно связано для нас с самыми болезненными и острыми воспоминаниями. Фактически каждый может с большой степенью ясности вызвать в памяти многие детали того или иного события, пережитого им как нечто унизительное, независимо от давности.

Суровое репрессивное воспитание, которому подвергаются некоторые дети и подростки, порождает в них целый спектр поведенческих отклонений, в основе которых – постоянное чувство вины и страх проявить такие эмоции, как гнев или ярость.

Другим вариантом травмы можно считать последствия, к которым ведут споры между родителями, где ярость проявляется иногда вербально, а иногда и физически, нередко при этом муж бывает пьян. Даже если спорящие родители не подозревают, что дети как-то реагируют на их спор, чаще всего дети понимают это, поскольку атмосфера, в которой происходит спор, ощущается ими как небезопасная. Если вам когда-либо случалось оказаться свидетелем такой ссоры, вы могли заметить, что дети нередко начинают кричать: «Прекратите это, мне больно!» – даже если тема родительских баталий никак не связана с детьми. При этом они часто прячутся под столом, за стулом или за дверью. Если родители не хотят, чтобы дети видели их ссору, и отправляют детей в их собственную комнату или, скажем, выпроваживают в школу, они только усугубляют ситуацию. Воображение детей делает происходящее во много раз страшнее и, если вы их спросите об этом, они ответят, что они «видят», чем это может кончиться.

Другой распространенный пример травмы – соперничество между детьми, своего рода борьба за место «любимца». Не стоит, вероятно, игнорировать и случай «единственного ребенка». Часто «единственный ребенок» вынужден быстро взрослеть, по существу оставаясь ребенком. В результате у него формируются «взрослые мысли» на фоне детского мировоззрения, и впоследствии, когда он становится взрослым, многие его концепции остаются детскими.

Давайте суммируем, какие именно семейные ситуации могут сильно травмировать нас в период от момента рождения до возраста примерно шести лет и спровоцировать бронхиальную астму.

Есть несколько предположений развития у детей этого заболевания:

Недостаток тепла в окружении ребенка – когда малыш таким образом пытается бессознательно привлечь к себе внимание. Как правило, родители очень пугаются, когда у ребенка начинается приступ удушья (зачастую после долгого плача, на который родители не обращают внимания), начинают жалеть малыша, ласкать его, заботиться о нем. Бессознательно срабатывает «защитный» механизм, и в следующий раз приступ удушья может наступить уже после непродолжительного плача. Родители стараются в последующем предотвратить приступы плача ребенка, в некоторых случаях потакая ему, в некоторых – запугивая, формируя таким образом уход от проблем через приступы бронхиальной астмы.

В более позднем возрасте у ребенка может сложиться схожая конфликтная ситуация со сверстниками либо с учителями.

Запрет плакать – очень частая причина возникновения хронических ларингитов, бронхитов, трахеитов и прочих заболеваний дыхательных путей у маленьких детей 2–5 лет. Часто родителей раздражает плач ребенка, и ему запрещают плакать, угрожая наказанием, если тот «не замолчит». В итоге ребенок пытается подавить в себе плач, что сопровождается спазмом мелких бронхов, связок и приводит, в последующем, к этим заболеваниям, а иногда развивается и удушье.