Кукла в примерочной Кристи Агата

— Что? Этот ворох лоскутков?

— Да, этот ужасный, ползучий ворох лоскутков. Потому что, знаешь, она решилась.

— Решилась? На что?

— На то, чтобы все делать по-своему! Я хочу сказать, решила, что это ее комната!

— Похоже на то, — подтвердила Алисия Кумби, оглядываясь по сторонам, — ее, конечно, а разве нет? И всегда была; это сразу становится ясно, так они друг другу подходят, даже по цвету… Сперва мне казалось, что наша кукла очень подходит к обстановке в примерочной, и лишь позже я поняла, что это примерочная подходит ей. Нужно сказать, — добавила она, и в ее голосе почувствовалось волнение, — это просто абсурдно, когда приходит какая-то кукла и запросто вот так завладевает чем хочет. Кстати, миссис Гроувс больше не придет у нас убирать.

— Она так и сказала, что боится куклы?

— Нет. У нее то один предлог, то другой, но это все отговорки. — Помолчав, Алисия задала вопрос, в котором прозвучали панические нотки: — Что делать, Сибилла? Меня угнетает все это. Вот уже несколько недель, как я не могу придумать ни одного фасона.

— А я не могу сосредоточиться и крою из рук вон плохо, — призналась в свою очередь Сибилла. — Делаю всякие глупые ошибки. Может быть, — неуверенно проговорила она, — твоя мысль написать исследователям необычных явлений не так уж плоха.

— Мы просто выставим себя дурами, — возразила Алисия Кумби. — Я предложила не всерьез. Так что ничего не поделаешь. Пусть все идет своим чередом, пока…

— Пока что?

— Ну, я не знаю, — неуверенно проговорила Алисия и засмеялась.

Когда на следующий день Сибилла пришла в мастерскую, она обнаружила, что дверь в примерочную заперта.

— Алисия, ключ у тебя? Ты запирала дверь прошлой ночью?

— Да, — заявила Алисия Кумби, — ее заперла я, и она останется запертой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что я решила от этой комнаты отказаться. Пускай достается кукле. Зачем нам две комнаты. Примерять платья можно и здесь.

— Но ведь эта комната твоя: ты всегда здесь и работаешь, и отдыхаешь.

— Раз так все обернулось, она мне больше не нужна. У меня есть прекрасная спальня. Днем она может служить гостиной. Верно?

— И ты действительно решила никогда больше не заходить в примерочную? — спросила недоверчиво Сибилла.

— Да, именно так я и решила.

— Но… как же насчет уборки? Она придет в ужасное состояние.

— Пускай! — воскликнула Алисия Кумби. — Если этим местом завладела какая-то кукла, прекрасно, пускай владеет — но пусть тогда прибирается в ней сама. И знаешь, — добавила она, — кукла нас ненавидит.

— Как ты сказала? — переспросила Сибилла. — Она ненавидит нас?

— Да, — подтвердила Алисия. — Ты разве не знала? Ты знала об этом наверняка. Не сомневаюсь, что ты поняла это, как только на нее взглянула.

— Да, — проговорила задумчиво Сибилла. — Пожалуй, знала. Кажется, я все время чувствовала, что она ненавидит нас и хочет выжить отсюда.

— Она очень злобное существо, — согласилась Алисия Кумби. — Как бы то ни было, теперь она должна угомониться.

После этого жизнь пошла более мирно. Алисия Кумби объявила всем, кто у нее работает, что она прекращает на время пользоваться примерочной. «И так приходится убирать череcчур много комнат», — объяснила она.

Но все равно ей довелось подслушать, как одна из работниц сказала другой вечером того же дня:

— Она стала совсем тронутая, эта мисс Кумби. Она всегда казалась мне малость странной, вечно все теряет и забывает, но теперь это просто ни в какие ворота, правда? Совсем помешалась на этой кукле в примерочной.

— Ой, ты что, вправду думаешь, она чокнулась? — спросила другая. — И может полоснуть ножом или еще чем?

Они прошли мимо, оживленно болтая, а та, о ком они судачили, с негодованием уселась в кресло. Действительно тронулась! И уныло добавила про себя: «Думаю, если бы не Сибилла, я и сама решила бы, что схожу с ума. Но раз я не одна, а Сибилла и миссис Гроувс чувствуют совершенно то же самое, то, пожалуй, во всем этом действительно что-то есть. Но я не могу себе представить лишь только одного, а именно — чем это закончится».

Три недели спустя Сибилла вновь завела разговор с Алисией Кумби о примерочной.

— В эту комнату нужно заходить хотя бы иногда.

— Почему?

— Понимаешь, я думаю, она не должна быть в отвратительном состоянии. Моль заведется и вообще. Нужно лишь протереть пыль и подмести, потом запрем ее снова.

— Я бы уж лучше держала ее закрытой и не ходила туда, — ответила Алисия Кумби.

— Знаешь, а ведь на самом деле ты даже еще суевернее меня.

— Может, и так, — Алисия Кумби не стала спорить. — Я куда больше твоего готова была во все это поверить. Но все-таки знаешь… мне… как бы это сказать… мне, как ни странно, все это кажется каким-то волнующим. Не знаю. Я просто боюсь, мне страшно, и я бы лучше не стала ходить в эту комнату снова.

— А мне туда хочется, — сказала Сибилла, — и я пойду.

— Хочешь, я скажу тебе, в чем дело? — спросила Алисия Кумби. — Ты просто любопытная, вот и все.

— Ну хорошо, пускай я любопытная. Мне хочется посмотреть, что делает кукла.

— И все-таки я думаю, что гораздо лучше оставить ее одну, — проговорила Алисия. — Сейчас, когда мы оставили ее в покое, она угомонилась. Пусть лучше такою и остается. — И она раздраженно вздохнула. — Боже, какую чушь мы несем!

— Да. Я знаю, мы несем чушь, но если ты посоветуешь мне, как сделать так, чтобы прекратить нести чушь… ну, давай же скорее мне ключ.

— Ну хорошо, хорошо.

— Кажется, ты боишься, что я нечаянно выпущу ее, или чего-нибудь еще в этом роде. Не беспокойся, кажется, она из тех, кто вполне может проникнуть и сквозь запертые двери, и сквозь закрытые окна.

Сибилла повернула ключ в замке и вошла.

— До чего странно, — проговорила она. — Просто жуть.

— Что странно? — спросила Алисия Кумби, заглядывая через ее плечо.

— Комната вовсе не кажется пыльной, правда? Можно подумать, что она не простояла запертой все это время…

— Да это странно.

— Вон она где, — указала на куклу Сибилла.

Та была на диване. Она больше не лежала обмякшая, как всегда. Она сидела прямо, слегка опершись на подушку спиной. У нее был вид хозяйки, готовой к приему посетителей.

— Ну вот, — вздохнула Алисия Кумби, — она словно у себя дома, да? Мне едва ли не кажется, что я должна извиниться за то, что вошла.

— Пойдем, — сказала Сибилла.

Она, пятясь, вышла за дверь, прикрыла ее и заперла снова.

Они пристально посмотрели друг на друга.

— Хотелось бы мне знать, — сказала Алисия Кумби, — почему ее вид нас так сильно пугает…

— Боже мой, да кто бы не испугался?

— Да нет, я имею в виду, что хочу знать, что, в конце концов, происходит. В общем-то, ничего… Что-то вроде куклы-марионетки, которая передвигается по комнате сама по себе. Думаю все же, она делает это не сама, всему виной полтергейст.

— А вот это действительно хорошая мысль.

— Да, но, по правде сказать, мне в это не слишком верится. Пожалуй… пожалуй дело все-таки в кукле.

— Ты уверена, что действительно не знаешь, откуда она взялась?

— Не имею ни малейшего представления, — ответила Алисия. — И чем больше думаю об этом, тем больше уверена, что я ее не покупала и никто мне ее не дарил. Думаю, она… понимаешь, она просто пришла.

— И ты думаешь, она… когда-нибудь уйдет?

— По правде говоря, — заметила Алисия, — мне трудно представить, зачем бы ей… она получила все, что хотела.

Но скоро выяснилось, что кукла получила еще не все. Когда Сибилла вошла в демонстрационную комнату ранним утром следующего дня, то буквально онемела от удивления. Придя в себя, она выскочила на лестницу и принялась звать мисс Кумби, которая почему-то задержалась в спальне.

— В чем дело? — спросила та, спускаясь по лестнице. У нее разыгрался ревматизм, правое колено болело, и в то утро она слегка прихрамывала. — Сибилла, что с тобою случилось?

— Смотри. Смотри, до чего дошло дело на этот раз.

Они стояли в дверях демонстрационной комнаты. На диване, облокотившись на валик, в небрежной позе сидела кукла.

— Она вышла. Она выбралась из той комнаты! Теперь ей нужна эта.

Алисия Кумби присела у двери.

— В конце концов, — проговорила она, — кукла захочет получить все ателье.

— С нее станется, — поддакнула Сибилла.

— Послушай, ты, гадкий, злобный, хитрый звереныш, — проговорила Алисия, обращаясь к кукле. — Ты что, явилась нас донимать? Мы не хотим тебя видеть.

Тут ей, да и Сибилле тоже, почудилось, будто кукла слегка шевельнулась. Казалось, это произошло оттого, что ее руки и ноги расслабились еще больше. Длинная вялая рука лежала на валике, отчасти скрывая лицо, и создавалось впечатление, будто кукла подглядывает из-под нее за происходящим. Взгляд был хитрым и злобным.

— Жуткая тварь, — содрогнулась Алисия. — Не выношу ее! Не могу больше ее выносить.

Вдруг она сделала то, чего Сибилла вовсе не ожидала: стремительно пересекла всю комнату, схватила куклу, подбежала к окну и вышвырнула ее на улицу.

Сибилла сперва онемела от ужаса, затем у нее вырвался слабый крик.

— Ой, Алисия, не надо было этого делать! Честное слово, не надо было!

— Я должна была что-то сделать, — объяснила Алисия Кумби. — Я больше не могла терпеть.

Сибилла подошла к стоящей у окна Алисии. Внизу, на мостовой, лежала кукла лицом вниз, безвольно раскинув обмякшие руки и ноги.

— Ты ее убила, — прошептала Сибилла.

— Не говори вздор… нельзя убить то, что сделано из шелка, бархата, всяческих лоскутков и обрезков. Это невозможно.

— Очень даже возможно, — ответила Сибилла.

Но тут Алисия увидела такое, от чего у нее перехватило дыхание.

— Боже мой! Эта девочка…

На мостовой, склонившись над куклой, стояла маленькая оборванка. Она посмотрела налево, затем направо, окидывая взглядом улицу — не особенно многолюдную в этот утренний час, тишина которой нарушалась лишь проезжавшими автомобилями, — затем, словно удовлетворившись увиденным, девочка наклонилась, схватила куклу и побежала через дорогу.

— Стой, стой! — закричала Алисия.

Затем она обратилась к Сибилле:

— Эта девочка не должна брать куклу. Не должна! Эта кукла опасна, в ней заключено зло. Мы должны остановить ее.

Однако не им суждено было ее остановить. За них это сделали автомобили. Как раз в этот момент по улице друг за другом проезжали три таксомотора, а им навстречу ехали два фургона. Девочка оказалась заблокирована посередине улицы на островке безопасности. Сибилла ринулась вниз по лестнице, Алисия Кумби — за ней. Проскочив между фургоном и легковой автомашиной, Сибилла и следовавшая за ней по пятам Алисия Кумби попали на островок раньше, чем девочка смогла прорваться на другую сторону.

— Ты не можешь взять эту куклу, — воззвала к ней Алисия Кумби, — отдай ее мне.

Девочка посмотрела на нее. То была худющая замухрышка лет восьми. Слегка косящие глаза смотрели дерзко и вызывающе.

— Отчего я стану ее отдавать? — окрысилась она. — Швырнули из окна, я видела, не отпирайтесь. Если вы ее выбросили, значит, она вам не нужна, так что теперь она моя.

— Я куплю тебе другую куклу! — с жаром воскликнула Алисия. — Мы с тобою пойдем в игрушечный магазин, в какой захочешь, и я куплю тебе самую лучшую куклу, какую найдем. Но отдай мне эту.

— Нетушки, — заявила девочка. Она обвила руками бархатную куклу, словно защищая ее.

— Ты должна ее отдать, — настаивала Сибилла, — она не твоя.

И она протянула руки, чтобы забрать куклу у девочки, но тут девочка топнула ножкой, отвернулась и закричала:

— Нетушки! Нетушки! Нетушки! Она моя, совсем моя. Я люблю ее. А вы ее не любите. Вы ее ненавидите. Сразу видно, что ненавидите, а то не выбросили бы из окна. Я люблю ее, понятно, вот чего она хочет. Она хочет, чтобы ее любили.

А затем, ужом проскальзывая между автомобилями, девочка ринулась через улицу, потом бросилась по тротуару и скрылась из виду прежде, чем две немолодые женщины смогли увернуться от автомобилей и последовать за ней.

— Сбежала, — вздохнула Алисия.

— Она сказала, что кукла хочет, чтобы ее любили, — проговорила Сибилла.

— А может быть, — сказала Алисия, — может быть, она как раз этого и хотела все время… чтобы ее любили…

И посреди запруженной автомобилями лондонской улицы две перепуганные женщины обменялись долгим взглядом.

1961