Дмитрий Медведев. Человек, который остановил время Башкирова Валерия
Больше всех досталось «Роснано», возглавляемой Анатолием Чубайсом, которой Юрий Чайка поставил в вину то, что из переданных госкорпорации 29 ноября 2007 г. 130 млрд руб. было «освоено» всего 10 млрд, причем из них 5 млрд руб. пошло на обеспечение текущей деятельности. То, что временно свободные средства размещаются на банковских депозитах, Ю. Чайка расценил как использование их не по целевому назначению. В вину А. Чубайсу было поставлено и то, что с момента создания корпорации наблюдательным советом одобрено всего 36 из поступивших 1200 предложений, а профинансировано лишь 8 проектов.
Нецелевое и неэффективное использование средств вместе с «Роснано» было выявлено и в деятельности госкорпораций «Внешэкономбанк», «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ), «Олимпстрой».
А «Роснано», как сообщил генпрокурор, оплатило 130 млн руб. «Тройке Диалог» за работы, которые должны были выполнять ее сотрудники. Также было и в ГК «Ростехнологии» и АСВ. В ГК «Ростехнологии» к тому же было выявлено незаконное распоряжение госимуществом и было заведено 22 уголовных дела. Ю. Чайка также привел примеры неблаговидной деятельности госкорпораций из-за несовершенства законодательства.
Так, в «Роснано» были выявлены «факты принятия решений в интересах служащих корпораций либо аффилированных с ними структур». На госкорпорации не распространяются и требования закона о госзакупках, что, по словам генпрокурора, «усиливает коррупционные риски». «Роснано» и «Олимпстрой» в компании с Фондом содействия реформе ЖКХ и Внешэкономбанком, пользуясь отсутствием в законах норм о зарплатах и бонусах, устанавливали также завышенные зарплаты и «малообоснованные премии и бонусы».
Константин Чуйченко кратко сформулировал предложения: поручить правительству подготовить предложения о преобразовании госкорпораций, работающих в конкурентной среде, в акционерные общества, а для оставшихся определить показатели эффективности. Вместе с этим он предложил усилить госконтроль за этими структурами: распространить на них нормы законодательства о госзакупках, «определить правовой статус работников ГК фактически как госслужащих», создать механизм по урегулированию конфликта интересов по аналогии с законом о госслужбе. Константин Чуйченко предложил также ввести по аналогии с АО контроль со стороны акционеров за сделками с заинтересованностью и крупными сделками, чтобы они не передавались на рассмотрение менеджмента компании{218}.
В мае 2010 г. Дмитрий Медведев обязал правительство согласовывать со своей администрацией назначение госпредставителей в советы директоров всех стратегических АО, директивы голосования госпакетами по назначению и снятию директоров таких АО. То же было рекомендовано и ЦБ для банков.
Кроме того, согласовывать требовалось теперь и директивы на голосование госпакетов в таких АО по вопросам утверждения и снятия «единоличного исполнительного органа» (президента или гендиректора) или управляющей компании. В распоряжении ЦБ было предложено согласовывать с администрацией президента назначение госпредставителей «в коммерческих банках, в уставных капиталах которых допускается федеральными законами участие Банка России» (речь шла в первую очередь о Сбербанке РФ). В сообщении указывалось: «Порядок согласования кандидатур существовал и раньше, однако круг АО, в отношении которых он действовал, не был четко обусловлен особенностями современного этапа социально-экономического развития страны, стоящими перед ней вызовами и угрозами».
С указом Дмитрия Медведева схема окончательно замыкалась: госпредставители в АО оказывались формально подотчетными президенту. Согласовывать директивы должно было экономическое управление президента, а подписывать – глава администрации президента Сергей Нарышкин{219}.
В конце декабря 2010 г. Дмитрий Медведев также подписал ФЗ № 437-ФЗ «О внесении изменений в ФЗ „О некоммерческих организациях“ и отдельные законодательные акты РФ», предусматривающий «повышение эффективности деятельности госкорпораций и госкомпаний». В частности, вводится унификация порядка инвестирования временно свободных средств госкорпораций и компаний, а долгосрочная программа деятельности и развития должна предусматривать выполнение производственных, инвестиционных, финансовых показателей и публичной отчетности по ее выполнению.
Первой изменила форму юридического лица госкорпорация «Роснано», став ОАО 1 января 2011 г. (на ее акционирование потребовалось 8 месяцев).
В феврале 2011 г. на совещании комиссии по модернизации в Арзамасе Дмитрий Медведев пообещал уволить всех руководителей госкомпаний, которые не занимаются инновационными разработками и их внедрением. Он объявил, что они не финансируют НИОКР, что сорвали его поручение по подготовке своих инновационных программ и что ни в одной компании нет ответственных за инновационную тематику. Субъективные причины были обозначены просто: «Госкорпорации и профильные министерства не воспринимают эту задачу как самую приоритетную». Сразу были названы те, кто экономит на НИОКР, – «Роснефть», МРСК, «Совкомфлот» и «Аэрофлот». «Я поручаю администрации президента и правительству подготовить предложения о дисциплинарной ответственности руководителей крупных госкомпаний вплоть до увольнения за эту работу. Срок – две недели», – определил президент.
Он пояснил, что нежелание заниматься инновационными разработками приводит к тому, что в стране почти нет конкурентоспособной высокотехнологичной продукции, а «наша промышленность продолжает внедрять заготовки прошлых лет». В пример он привел западные компании, которые «за те же деньги» приобретают в университетах готовые к запуску разработки и в которых сидят «комиссары от инновационного лобби», формирующие идеи и стратегию развития. «Нам таких людей не хватает. Их надо растить и приглашать из-за границы, – заявил президент и дал следующее поручение: – Корпорации должны радикально повысить расходы на НИОКР, и тогда количество неэффективно потраченных денег будет сокращено».
Затем Дмитрий Медведев обрушился на представителей государства в госкомпаниях, которым надлежит «продавливать инновации». «Госкомпании должны показать пример всему рынку инноваций и озадачиться перспективой завтрашнего дня, – заметил он и подытожил: – Нужно не нормотворчеством заниматься, а переводить все в практическую плоскость».
Глава МЭРТа Эльвира Набиуллина подтвердила, что дела с инновациями в госкомпаниях обстоят плохо, за год 22 госкомпании получили около 1000 патентов – в несколько раз меньше, чем одна крупная западная компания типа IBM или Microsoft. «А международных патентов у нас в 2010 г. было зарегистрировано, просто страшно говорить, всего 5 штук», – сообщила она. «А потом мы обижаемся или начинаем умничать, когда обнаруживаем наши разработки у наших конкурентов, и говорим, что вот они все внедрили, они такие активные, предприимчивые. Значит, у нас не защищено абсолютно ничего», – окончательно расстроился Дмитрий Медведев.
Далее Э. Набиуллина рассказала, что «непонятно, кто будет исполнять инновационные программы», и возможно, придется приглашать специалистов из-за рубежа. Кроме того, трудно оценить, «что является реальным технологическим прорывом». Наконец, она поставила вопрос о том, насколько обоснованно принуждение к инновациям, и сама же на него ответила: «По отношению к госкомпаниям оно обоснованно». «Может, никого не принуждать, а просто людей поменять», – отреагировал президент.
Перед тем как закрыть заседание, он назначил сроки сдачи госкомпаниями инновационных программ. «Ответственным является правительство и представители государства в советах директоров в личном качестве. Обращаю внимание, в личном качестве», – отметил Дмитрий Медведев. Его помощник Аркадий Дворкович после заседания сообщил журналистам, что могут быть уволены главы нескольких госкомпаний{220}.
В марте 2011 г. Дмитрий Медведев обнародовал 10 тезисов об улучшении инвестклимата в России. Президент потребовал практически потрясения основ нынешней экономики, в том числе выхода из советов директоров госкорпораций министров и вице-премьеров и публикации графика массовой приватизации госкомпаний.
Тезисы Дмитрия Медведева на заседании комиссии по модернизации, прошедшем в Магнитогорске, составили бы честь как любой предвыборной программе, так и любому посланию президента Федеральному собранию, хотя формально они были лишь текущими поручениями главы государства кабинету. Прежде всего накануне сезона годовых собраний акционеров Дмитрий Медведев потребовал «устранения избыточного влияния госкомпаний на инвестклимат». В связи с этим необходимо «исключить практику, когда профильные руководители правительства, а именно те, кто отвечает за правила регулирования в конкретных отраслях, занимают места в советах директоров компаний, работающих в условиях конкуренции». «Правительство должно инициировать принятие решений на собраниях акционеров о замене профильных министров и вице-премьеров на независимых директоров в основных компаниях уже до середины этого года», – заявил он.
Таким образом, советы директоров должны были покинуть вице-премьеры Игорь Сечин («Роснефть», «Интер РАО»), Алексей Кудрин (ВТБ), Виктор Зубков («Росагролизинг», возможно, «Газпром»), Сергей Иванов («Роснано»), министры Игорь Левитин («Аэрофлот»), Сергей Шматко («РусГидро», ФСК, «Транснефть», «Газпром»). Практика работы Белого дома всегда предполагала представительство в советах директоров, причем намеки на «новую политику» появились уже в марте 2011 г., когда вице-премьер Алексей Кудрин не стал номинироваться в совет директоров Сбербанка РФ. Но тогда неофициально был объявлен иной принцип: крупные чиновники не должны входить из-за конфликта интересов в советы нескольких конкурирующих госкомпаний. При этом буквальная реализация принципа замены вице-премьеров и министров на независимых директоров в «основных» (термин не раскрывался) госкомпаниях, «работающих на конкурентных рынках», могла привести к потере государством большинства в советах – независимый директор по определению не должен был голосовать согласно директивам Белого дома, даже если он избран голосами госпакета.
Впрочем, и это не так важно. Президент потребовал «зафиксировать, наконец, и объявить график приватизации крупных пакетов акций на ближайшие три года»: напомним, тактикой Белого дома последних месяцев было затягивание вопроса о «большой приватизации» в 2011–2015 гг., а сами госкомпании, в том числе «Транснефть» и «Роснефть», вообще публично сомневались в необходимости сокращать в них госприсутствие. «Уже в этом году необходимо реализовать доли государства в крупных банках, в инфраструктурных компаниях», – пояснил глава государства{221}.
1 апреля 2011 г. заседание Президиума правительства фактически началось с обсуждения «десяти тезисов об инвестклимате» президента Дмитрия Медведева. Пояснения главы Минэкономики Эльвиры Набиуллиной сомнений не оставляли: правительство готово выполнить и это поручение, хотя и без восторга. Владимир Путин бесстрастно подчинился служебной субординации, пояснив, какую именно проблематику работы Белого дома затронут будущие поручения и что в связи с этим предстоит сделать. Но самый чувствительный вопрос – требование до конца 2011 г. исключить из советов директоров «основных» госкомпаний, работающих на «конкурентных рынках», «профильных» вице-премьеров и министров, – премьер удостоил в присутствии телекамер лишь молчанием.
В администрации президента сообщили, что «критичным» является замена профильных вице-премьеров и министров только в тех компаниях, которые работают на конкурентном рынке: «Например, советы директоров „Транснефти“ и ФСК могут остаться в прежнем составе». Технология замены предполагалась такая: для изменения состава кандидатов в советы директоров достаточно будет, «если уже выдвинутый профильный министр или чиновник отзовет свою кандидатуру, написав соответствующее заявление». В Кремле полагали, что, если на это место не найдется замены, «совет просто можно сократить на одного человека».
До появления в формальных поручениях Дмитрия Медведева конкретных требований компании и чиновники комментировали происходящее крайне неохотно и обще. Так, источник в «Аэрофлоте» (председателем совета директоров в компании, как и «Шереметьево», был министр транспорта Игорь Левитин) отметил, поскольку заявление сделал глава государства, которое является основным держателем акций авиакомпании, ставить под сомнение, что смена главы совета произойдет, не приходится. Но произвести изменения раньше июня сложно, лишь в середине года состоится очередное собрание акционеров «Аэрофлота». А источник в Минтрансе уточнил, мол, по поручению государства министр занял этот пост, по его указанию и покинет, если такая необходимость возникнет.
Не комментировали ситуацию и в «Роснефти». Однако источник в окружении Игоря Сечина, близкий к компании, находил решение Дмитрия Медведева «сомнительным».
Этот комментарий поднимал ключевую проблему решения Дмитрия Медведева. Вице-премьеры и министры в советах директоров государственных АО являются частью концепции, согласно которой госкомпании являются де-факто частью правительства и проводниками его интересов в экономике «поверх» обычных функций АО – смысл владения государством контрольными пакетами в госкомпаниях именно в этом. Выполнение поручения Дмитрия Медведева на этот счет – вольная или невольная попытка разрушения вертикали власти в госсекторе экономики.
Сменить председателей советов директоров во всем корпоративном госсекторе экономики вообще приходило в голову многим главам государств, но еще никому до президента России Дмитрия Медведева не казалось хорошей мыслью сделать это в течение полугода. Почти в 3000 компаний РФ с госучастием госслужащие не смогут занимать пост председателя совета директоров ОАО или ЗАО, а из советов двух десятков крупнейших госкомпаний и госбанков должны выйти профильные вице-премьеры и министры. «Госкапитализм 2.0» призван исправить ошибки старой версии госкапитализма, ведь она угрожала скорее государству, чем госкомпаниям.
Хотя с 2009 г. советы директоров крупнейших государственных компаний не платят представителям государства за участие в их управлении (до этого момента выплаты могли составлять абсолютно легальные сотни тысяч долларов в год), в России почти нет сколько-нибудь осмысленной государственной компании или компании с существенным госучастием, в которой пост председателя совета не занимал бы крупный чиновник.
Но Дмитрий Медведев был неумолим: профильные министры и вице-премьеры в крупнейших госкомпаниях, работающих на конкурентном рынке, должны в 2011 г. советы покинуть и туда более не входить{222}.
2 апреля на подпись главе государства ушла письменная версия поручений правительству России. В ней, в частности, с иезуитской дотошностью перечислялись 17 госкомпаний, в совет директоров которых не войдут восемь министров и вице-премьеров, а вместо них войдут независимые директора, а также сообщалось: до 1 октября посты председателей советов директоров во всех АО с госучастием (их сейчас более 2500) госпредставители занимать не должны{223}.
Ответственность за реформы, которые будут стоить восьми вице-премьерам и министрам кресел в советах директоров 17 госкомпаний фактически взял на себя первый вице-премьер Игорь Шувалов. Демонтаж действующей модели корпоративного госкапитализма в теории должен завершиться к октябрю 2011 г. – но Дмитрий Медведев может продолжить и расширить тему.
Напомним, в августе 2010 г. Владимир Путин уже назначил Игоря Шувалова «инвестиционным омбудсменом». Однако интерес к Игорю Шувалову как к политически важной фигуре при определении перспектив Дмитрия Медведева и Владимира Путина на президентских выборах 2012 г. подогрело выступление первого вице-премьера на Гайдаровском форуме 16 марта – тогда Игорь Шувалов позволил себе весьма откровенную речь о перспективах смены власти в России, трансформации институтов и в целом на темы, которые в правительстве затрагиваются обычно с крайней осторожностью{224}.
То, что Дмитрий Медведев серьезен как никогда, стало очевидно уже 11 апреля 2011 г., когда вице-премьер Игорь Сечин неожиданно заявил, что досрочно слагает с себя полномочия и председателя, и члена совета директоров «Роснефти». Поданный пример оценили все: уже на следующий день стало известно, что помощник президента Аркадий Дворкович и министр экономического развития Эльвира Набиуллина отказались от практически гарантированных им еще в январе 2011 г. (когда о корпоративной реформе еще никто не знал) кресел в совете директоров Сбербанка РФ, которого, отметим, в списке 17 госкомпаний не было.
Взаимное переплетение капиталов госбанков, госкомпаний и госбюджета началось еще в 1-й половине «нулевых» и сейчас зашло довольно далеко, во всяком случае совет директоров госкомпании, в котором нет госбанкира, встретишь нечасто. «Госкапитализм 2.0» – это другой по смыслу госкапитализм, нежели строившийся 10 лет. Возможность принимать внеэкономические решения, келейность, непрозрачность, преданность политической вертикали – в ней замещается чистоганом, как в какой-нибудь буржуазной Италии или Франции.
В конце апреля 2011 г. президенту Дмитрию Медведеву были представлены промежуточные итоги выполнения поручений от 2 апреля по исключению из советов директоров госАО вице-премьеров и министров. В процессе работы задача была дополнительно усложнена: топ-менеджменту госАО запрещено возглавлять советы директоров других госкомпаний, в более чем половине госАО председателями предлагается не избирать представителей государства, в Кремле недовольны и занятием госпредставителями директорских кресел в нескольких АО одновременно. По итогам совещания президент потребовал подготовить широкий список потенциальных кандидатов в советы, которые были бы «профессиональны, известны на рынке, некоррумпированы и беспристрастны», – вероятно, собственной «скамейки запасных» для этих целей в Белом доме уже не хватает.
Совещание у Дмитрия Медведева по вопросам исполнений его поручений от 2 апреля собралось в довольно широком составе – так, одним из участников встречи у президента был премьер-министр Владимир Путин, что в последнее время случалось нечасто. Констатировав прогресс в исполнении двух своих поручений (особый порядок рассмотрения антикоррупционных жалоб и личное кураторство вице-премьерами направлений в снятии административных барьеров), Дмитрий Медведев призвал коллег обсудить «резонансную» тему – исключение из советов директоров АО с госучастием вице-премьеров и министров и отказ от занятия госслужащими постов председателей советов директоров в таких АО.
Впрочем, поручение президента не исчерпывалось только министрами и только 17 АО – всего, по данным Минэкономики, в России сейчас 1705 госАО с контрольным пакетом, из которых 950 фигурируют в прогнозном плане приватизации на 2011 г. Кроме этого на совещании у президента уже обсуждалось будущее наблюдательных советов как минимум трех госкорпораций – «Ростехнологий», «Росатома» и «Автодора»: судя по всему, их тоже затронет «реформа госкапитализма» от Дмитрия Медведева.
Было четко определено: вице-премьеров и министров в советах заменят не независимые директора, а «профессиональные поверенные», голосующие по директивам Белого дома по ключевым вопросам АО, в числе которых одобрение крупных сделок и кадровые вопросы.
«Пересечения» списков правлений и советов директоров чрезвычайно популярны. Так, и. о. гендиректора «Роснефтегаза» Лариса Каланда входила в совет директоров трех госАО («Транснефти», «Зарубежнефти» и самого «Роснефтегаза»), президент СПбМТСБ Сергей Маслов – в три совета (МРСК, РАО «ЕЭС Востока», ОЗК), глава «Ростехнологий» Сергей Чемезов – в советы директоров ОАК, «Аэрофлота» и ОСК, президент «Транснефти» Николай Токарев помимо совета директоров в собственной компании – в «Роснефти», «Роснефтегазе» и «Совкомфлоте». Независимые директора, избираемые от государства, также нередко входили в состав нескольких советов: юрист Сергей Пугинский входил в состав советов пяти оборонных госАО, заместитель гендиректора компании «КФК-Консалт» Рашид Шарипов – в советах директоров трех госэнергокомпаний, вице-президент РАН Александр Некипелов – в советах директоров «Зарубежнефти», «Роснефти» и «Транснефти».
Исходя из логики президентских поручений, сеть взаимного представительства и контроля в советах директоров, правлениях госАО и министерствах – это и есть система, разрушить которую призваны поручения от 2 апреля.
Хотя надо признать, что найти в РФ несколько сотен известных на рынке и при этом полностью независимых от государства профессионалов-управленцев, которые при этом легко согласились бы в роли «профессиональных поверенных» управлять государственными АО по прямым директивам из Белого дома, – задача из разряда издевательски сложных: «корпоративный госкапитализм» в России строился достаточно долго, чтобы таких людей в 2011 г. не было слишком много{225}.
Экономическая часть выступления Дмитрия Медведева на санкт-петербургском форуме в июне 2011 г. внешне выглядела революционной – президент объявил курс на демонтаж госкапитализма, выстроенного его предшественником Владимиром Путиным. Однако как будет реализовано заявленное, осталось неясным.
Верный своему имиджу инноватора, в программной части своей речи Дмитрий Медведев вспомнил высказывание Стива Джобса (главы Apple) о том, что «важные решения – это не те, что вы делаете, а те, что вы решили не делать». «Я бы хотел заявить здесь предельно четко, что мы не строим государственный капитализм», – объяснил, чем не занимаются российские власти, президент. Понимая явное противоречие этого тезиса практике последних 10 лет, Дмитрий Медведев поспешил объявить все ранее сделанное правильным: «Надо было стабилизировать ситуацию после хаоса 90-х годов и навести просто элементарный порядок. Однако теперь потенциал данного пути исчерпан»{226}.
Глава 5
Миротворец
«Когда в ночь с 7 на 8 августа мне позвонил министр обороны (я тогда был в отпуске, двигался на теплоходе по Волге, а вся планета была в предвкушении Олимпиады в Пекине) и сказал, что наш грузинский сосед начал активные боевые действия, я вначале очень засомневался. Он что, совсем сумасшедший? Спятил, что ли?.. Но через час министр обороны подтвердил свою информацию. А еще через какое-то время доложил, что уничтожена палатка с российскими миротворцами. И я сказал: открывайте ответный огонь на поражение. Это была самая сложная ночь в моей жизни! Мне больно от того, что произошло тогда. До сих пор больно».
Война в Грузии
«Я считаю, что цель операции по принуждению к миру, которая продолжалась пять дней, была выполнена… Но в мои планы не входило (и я считаю, что правильно поступил) низвержение Саакашвили силовым способом. Хотя это сделать было очень просто» (на этих словах Медведев демонстративно щелкнул пальцами).
5 августа 2011 г., накануне 3-й годовщины пятидневной войны в Грузии, Дмитрий Медведев дал интервью радиостанции «Эхо Москвы», телеканалу Russia Today и первому информационному кавказскому телевидению: «Когда в ночь с 7 на 8 августа мне позвонил министр обороны (я тогда был в отпуске, двигался на теплоходе по Волге, а вся планета была в предвкушении Олимпиады в Пекине) и сказал, что наш грузинский сосед начал активные боевые действия, я вначале очень засомневался. Он что, совсем сумасшедший? Спятил, что ли? Может быть, это просто провокация и он испытывает на прочность осетин и хочет что-то нам показать. Но через час министр обороны подтвердил свою информацию. А еще через какое-то время доложил, что уничтожена палатка с российскими миротворцами. И я сказал: открывайте ответный огонь на поражение. Это была самая сложная ночь в моей жизни! Мне больно от того, что произошло тогда. До сих пор больно».
На вопрос «согласовывал ли Медведев введение российских войск в Южную Осетию с Владимиром Путиным, он сообщил, что они созвонились лишь спустя сутки: «Я уже все приказы отдал. Владимир Владимирович затем просто выступил с заявлением о том, что мы категорически этого не приемлем, и, естественно, правильно поступил… Спустя сутки мы с ним связались, поговорили по закрытой связи, потом он вернулся (из Пекина, где 8 августа 2008 г. открылась Олимпиада. – Ред.), и мы какие-то вещи обсуждали. Но еще до его возвращения я собрал Совбез и объяснил, почему принял решение вступить в конфликт. Совбез меня поддержал… В любом случае я уверен в одном: рано или поздно г-н Саакашвили не будет президентом Грузии, потому что таковы законы политической жизни… Он вообще должен быть признателен мне, что в какой-то момент я просто остановил войска. Если бы они вошли в Тбилиси, то, скорее всего, в настоящий момент в Грузии был бы другой президент! Я считаю, что цель операции по принуждению к миру, которая продолжалась пять дней, была выполнена. Ее целью не был захват Тбилиси или какого-то города. Нужно было просто остановить агрессию, которую развязал Саакашвили. Задача была в том, чтобы в тот момент разрушить военную машину Грузии, чтобы она не могла наносить удары по мирным жителям Абхазии, Осетии и России… Но в мои планы не входило (и я считаю, что правильно поступил) низвержение Саакашвили силовым способом. Хотя это сделать было очень просто (на этих словах Медведев демонстративно щелкнул пальцами)»{227}.
Грузино-осетинский конфликт обострился весной 2008 г. Стороны обменялись воинственными заявлениями, были ужесточены проверки на блокпостах. Грузинская полиция стала задерживать осетин, а осетинские военные – грузин. Начались перестрелки: сначала из стрелкового оружия, а затем с использованием минометов и артиллерии. В начале июля грузинские военные взяли под контроль высоты над Цхинвали. С начала августа интенсивность боевых столкновений и перестрелок резко возросла. Появились погибшие и раненые и с осетинской, и с грузинской сторон. В Цхинвали заговорили о том, что Грузия стягивает к городу войска и бронетехнику и готовит штурм города.
7 августа 2008 г. утром в грузинских СМИ появилась информация о том, что южноосетинский лидер Эдуард Кокойты покинул столицу и приготовился руководить масштабными боевыми действиями из Джавы, куда уже прибыли отряды добровольцев из России. Во второй половине дня президент Грузии Михаил Саакашвили приказал грузинским военным в одностороннем порядке прекратить огонь. Затем по ТВ показали обращение грузинского лидера, в котором он согласился на переговоры в любом формате и предложил России стать гарантом максимально широкой автономии Южной Осетии в составе Грузии.
Командующий Смешанными силами по поддержанию мира (ССПМ) в зоне грузино-осетинского конфликта Марат Кулахметов заявил, что стороны прекратили огонь, однако, по утверждению грузинской стороны, после заявления М. Саакашвили огонь по грузинским селам со стороны Южной Осетии резко усилился. Телекомпания «Рустави-2» сообщила о 10 погибших гражданах Грузии.
В 23.30 грузинская артиллерия открыла шквальный огонь по Цхинвали. Командующий ССПМ М. Кулахметов заявил о начале войны.
8 августа вскоре после полуночи по Цхинвали нанесла удар грузинская авиация и началось наступление пехоты. Одновременно были атакованы осетинские села по всему региону.
В 4 часа утра Россия потребовала экстренного созыва заседания Совета Безопасности ООН и подняла по тревоге части 58-й армии Северо-Кавказского военного округа. В 11 часов утра Михаил Саакашвили заявил, что бои идут в центре Цхинвали. К столице непризнанной республики выдвинулись осетинские формирования из Джавы.
В Пекине Владимир Путин на встрече с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым заявил, что атаки Грузии «будут вызывать ответные действия». К полудню 8 августа через Рокский тоннель в Южную Осетию вошли три батальонные тактические группы из состава 429-го и 503-го мотострелковых полков 19-й мотострелковой дивизии и 135-го отдельного мотострелкового полка 58-й армии Северо-Кавказского военного округа, которые развернулись в боевые порядки в районах Джава и Гуфта. Попытки грузинской стороны блокировать их продвижение, разбомбив мост в районе Джавы, оказались неудачными. По всему Цхинвали тем временем шли бои.
Мэр Тбилиси Гиги Угулава заявил, что Грузия прекратит огонь на три часа, с 15.00 до 18.00, и создаст коридор для выхода мирных жителей из Цхинвали в направлении грузинской территории. Марат Кулахметов назвал эти обещания «враньем».
В 15.00 Дмитрий Медведев заявил на Совете безопасности: «Мы не допустим безнаказанной гибели наших соотечественников». Вскоре после этого Михаил Саакашвили заявил в интервью CNN: «Россия ведет с нами войну на нашей территории». В 15.30 южноосетинские власти сообщили, что российская бронетехника находится на подходе к Цхинвали. Начались боестолкновения российских и грузинских подразделений. Минобороны РФ заявило о 10 убитых и 30 раненых российских миротворцах. Грузинские официальные лица объявили, что сбито несколько российских самолетов.
В 17.45 госминистр Грузии Темур Якобашвили заявил, что Цхинвали полностью контролируется грузинской армией, а Минобороны РФ, в свою очередь, сообщило, что «подразделения 58-й армии СКВО находятся близ Цхинвали». Эдуард Кокойты заявил, что, по его данным, в Цхинвали погибли более 1400 человек.
К исходу дня российские войска очистили объездную дорогу и высоты в районе Квернети, Тбети, Дзари и вышли к западной окраине Цхинвали.
9 августа всю первую половину дня грузинская армия продолжала обстреливать и бомбить осетинские и российские позиции. В Цхинвали шли уличные бои. Российская авиация атаковала военные и стратегические объекты по всей Грузии, а также оказывала поддержку войскам непосредственно в Южной Осетии. Артиллерия обстреливала огневые точки в районе Цхинвали и вела контрбатарейную борьбу.
Помимо переброски дополнительных подразделений в Южную Осетию Россия выдвинула в Абхазию подразделения ВДВ и морскую пехоту. К берегам Абхазии прибыла группа кораблей Черноморского флота во главе с ракетным крейсером «Москва».
В районе боевых действий прошло несколько воздушных боев, СМИ сообщали об уничтожении грузинского Су-25. Вечером в районе Цхинвали была атакована российская армейская колонна, ранен командующий 58-й армией генерал-лейтенант Анатолий Хрулев. В Тбилиси официальные лица продолжали обращаться за помощью к мировому сообществу, одновременно заявляя, что грузинские войска контролируют Цхинвали.
Корабли ВМФ России нанесли ракетный и артиллерийский удары по грузинским катерам, один из них был потоплен.
Владимир Путин прибыл во Владикавказ.
10 августа, воскресенье. Ночью в Южной Осетии продолжался обмен артиллерийскими ударами. Были совершены новые налеты на Грузию: российская авиация бомбила радары, позиции зенитно-ракетных комплексов, военные базы, порты, аэродромы, мосты по всей стране. Грузинская сторона заявила о многочисленных авиаударах по населенным пунктам. Минобороны РФ указывало, что самолеты атакуют только военные объекты.
Россия увеличила свою группировку в Южной Осетии до четырех полковых тактических групп (135-го, 429-го и 503-го мотострелковых полков и полка 76-й Псковской десантно-штурмовой дивизии) и привлекла значительные силы артиллерии. Общая численность войск была доведена примерно до 10 000 человек.
К середине дня грузинские войска были выбиты почти из всех районов Цхинвали и пытались закрепиться на южных окраинах города. Отбиты прилегающие к столице Южной Осетии стратегические Присские высоты. Вместе с тем была разбита большая часть грузинской артиллерии и блокированы грузинские анклавы к северу от южноосетинской столицы. Находящиеся в этом районе грузинские войска оказались отрезаны от основной группировки.
Грузия начала срочное возвращение своей пехотной бригады из Ирака. Войска Абхазии приступили к выдвижению в Кодорское ущелье и Гальский район на границе с Грузией.
Во второй половине дня представители МИД Грузии вручили консулу России ноту с сообщением о том, что грузинская сторона прекращает военные действия в Южной Осетии. Однако перестрелки в зоне конфликта велись всю ночь.
11 августа, понедельник. Минобороны РФ сообщило, что число погибших российских военных возросло до 18, а раненых – до 52 человек. Кроме того, было объявлено о потере еще двух штурмовиков Су-25. Директор ФСБ Александр Бортников сообщил о задержании 9 агентов грузинских спецслужб, которые «вели разведку военных объектов и готовили теракты».
Президент Михаил Саакашвили в присутствии глав МИД Франции и Финляндии подписал документ о прекращении огня.
Российские войска начали продвигаться с территории Абхазии в глубь Грузии. Они без боя вошли в Зугдиди, затем в Сенаки и Поти «с целью недопущения перегруппировки грузинских сил и концентрации дополнительных вооруженных формирований». Дислоцированные на западе страны грузинские войска никак не проявили себя, информации о боях и жертвах не поступало.
В Южной Осетии продолжалось уничтожение грузинских отрядов в селах и на высотах вокруг Цхинвали. После полудня российские войска начали продвижение к границе с Грузией на юг, запад и восток – по направлениям Цхинвали – Никози, Хетагурово – Дидмуха, Приси – Дици. Вечером грузинские войска начали отступление с позиций в районе Гори, бросив боевую технику и имущество.
Президент Саакашвили заявил, что российские войска контролируют большую часть территории Грузии. Вскоре выяснилось, что Российская армия остановилась, взяв село Никози неподалеку от Гори, и не угрожает Тбилиси.
В Южной Осетии российские войска вышли на административную границу с Грузией почти на всем ее протяжении, продолжая выдавливать на юг немногие оставшиеся боеспособными грузинские части.
ВС Грузии сосредоточились на северных подступах к Тбилиси в ожидании российского вторжения в столицу.
12 августа в 12.46 Дмитрий Медведев сообщил, что принял решение о завершении операции по понуждению к миру. Заявление о прекращении военной операции в Грузии Дмитрий Медведев сделал за несколько часов до приезда в Москву президента Франции Николя Саркози, ставшего главным посредником в переговорах между Москвой и Тбилиси.
К огромному удивлению французского президента, его российский коллега не стал дожидаться переговоров и объявил об окончании войны, еще когда Саркози только летел в Москву. Фактически, Медведев лишил Саркози желаемых лавров миротворца. Французские дипломаты уверяли, что их президент был огорчен.
Медведев и Саркози смогли согласовать мирный план из шести пунктов, последним из которых значилось урегулирование статуса Абхазии и Южной Осетии. Именно этот пункт в Москве называли самым принципиальным, поскольку он означал фактическое отторжение непризнанных республик от Грузии. Спустя несколько часов, уже в ночь на среду, этот пункт был вычеркнут по требованию Михаила Саакашвили.
В Цхинвали введен комендантский час. Вокруг города продолжалось уничтожение и пленение разрозненных групп грузинских военных. Проводилась разведка местности.
Информационная война достигла апогея во вторник, когда появилась новость о том, что российские войска взяли Гори и движутся на Тбилиси. Уже на следующий день грузинские власти признали, что это была дезинформация – никаких российских танков в окрестностях столицы не появлялось. Истинной причиной сообщений об этих виртуальных танках была необходимость ведения информационной войны.
13 августа, среда. Ночью российские корабли в районе Поти подверглись атаке грузинских катеров. После этого российские военные взорвали на рейде три корабля береговой охраны Грузии. Никакого сопротивления им оказано не было.
И в России, и в Грузии объявлен траур по погибшим.
Во второй половине дня СМИ сообщили, что над Южной Осетией были сбиты два грузинских беспилотных летательных аппарата. Позже российские военные эту информацию опровергли.
В течение дня грузинские официальные лица неоднократно сообщали о захвате российскими войсками Гори и продвижении танков на Тбилиси. Минобороны РФ опровергало эти сведения и заявляло о начале вывода войск из Южной Осетии и Абхазии. Вечером глава МИДа Сергей Лавров признал наличие войск РФ на территории Грузии – в окрестностях Гори и Сенаки. По словам министра, российские военные охраняют брошенные грузинской армией склады боеприпасов и военной техники, а также оказывают гуманитарную помощь местному населению.
14 августа, четверг. Парламент Грузии отменил все документы о вхождении Грузии в СНГ. Грузинские официальные лица продолжали выступать с заявлениями о продвигающихся в глубь страны российских танках. Российские военные объявили о передаче Гори под контроль грузинской полиции.
Президенты непризнанных республик Северной Осетии и Абхазии Эдуард Кокойты и Сергей Багапш в присутствии Дмитрия Медведева в Москве подписали план урегулирования конфликта. Говоря о статусе непризнанных республик, Медведев заявил, что руководство России поддержит «любое решение, которое примут народы Южной Осетии и Абхазии».
Медведев также встретился с российскими военными и сообщил о подписании указа о награждении участников операции по понуждению Грузии к миру.
Замначальника Генштаба РФ Анатолий Ноговицын заявил, что не готов назвать дату, когда Россия начнет вывод войск с территории Грузии{228}.
Назначение независимых
26 августа 2008 г. Дмитрий Медведев объявил о признании независимости Южной Осетии и Абхазии. Этот шаг осудили все страны Запада. Внутриполитические и экономические последствия этого шага для России были неоднозначными.
Заявление президента Российской Федерации Дмитрия Медведева: «Уважаемые граждане России! Вы, безусловно, знаете о трагедии Южной Осетии: ночной расстрел Цхинвали грузинскими войсками привел к гибели сотен наших мирных граждан, погибли российские миротворцы, до конца выполнившие свой долг по защите женщин, детей и стариков. Грузинское руководство в нарушение устава ООН, своих обязательств по международным соглашениям, вопреки здравому смыслу развязало вооруженный конфликт, жертвами которого стали мирные люди. Эта же участь ждала Абхазию. Очевидно, в Тбилиси рассчитывали на блицкриг, который поставил бы мировое сообщество перед свершившимся фактом. Был выбран самый бесчеловечный способ добиться своей цели – присоединить Южную Осетию ценой уничтожения целого народа. Это была не первая попытка. В 1991 г. президент Грузии Гамсахурдиа с призывом «“Грузия – для грузин”» – только вдумайтесь в эти слова! – приказал штурмовать Сухуми и Цхинвали. Тысячи погибших, десятки тысяч беженцев, разоренные села – вот к чему тогда это привело. Именно Россия в тот момент остановила истребление абхазского и осетинского народов. Наша страна стала посредником и миротворцем, добиваясь политического урегулирования. При этом мы неизменно исходили из признания территориальной целостности Грузии. Грузинское руководство выбрало другой путь: срыв переговорного процесса, игнорирование достигнутых договоренностей, политические и военные провокации, нападения на миротворцев – все это грубо нарушало режим в зонах конфликта, установленный при поддержке ООН и ОБСЕ. Россия проявляла выдержку и терпение. Мы неоднократно призывали вернуться за стол переговоров и не отошли от своей позиции даже после одностороннего провозглашения независимости Косова. Но наши настойчивые предложения к грузинской стороне заключить с Абхазией и Южной Осетией договоренности о неприменении силы остались без ответа. К сожалению, их проигнорировали и в НАТО, и даже в ООН. Сейчас понятно: мирное разрешение конфликта в планы Тбилиси не входило – грузинское руководство методично готовилось к войне, а политическая и материальная поддержка внешних покровителей только укрепляла ощущение собственной безнаказанности. В ночь на 8 августа 2008 г. в Тбилиси сделали свой выбор: Саакашвили избрал геноцид для решения своих политических задач. Этим он собственноручно перечеркнул все надежды на мирное существование осетин, абхазов и грузин в одном государстве. Народы Южной Осетии и Абхазии неоднократно высказывались на референдумах в поддержку независимости своих республик. Мы понимаем, что после того, что произошло в Цхинвали и планировалось в Абхазии, они имеют право решить свою судьбу сами. Президенты Южной Осетии и Абхазии, основываясь на результатах референдумов и решениях республиканских парламентов, обратились к России с просьбой о признании государственного суверенитета Южной Осетии и Абхазии. Совет Федерации и Государственная дума проголосовали в поддержку этих обращений. Исходя из сложившейся ситуации, необходимо принять решение. Учитывая свободное волеизъявление осетинского и абхазского народов, руководствуясь положениями устава ООН, декларацией 1970 г. о принципах международного права, касающихся дружественных отношений между государствами, Хельсинкским Заключительным актом СБСЕ 1975 г., другими основополагающими международными документами – я подписал указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и независимости Абхазии. Россия призывает другие государства последовать ее примеру. Это нелегкий выбор, но это единственная возможность сохранить жизни людей».{229}
В своем выступлении Дмитрий Медведев сослался на три международных документа: устав ООН, принятую в 1970 г. Декларацию о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами, и Заключительный акт Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г.
Устав ООН вопросы провозглашения независимости государств не затрагивает. В нем лишь говорится, что одной из целей ООН является развитие «дружественных отношений между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов». Декларация о принципах международного права указывает, что «все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие». Способами осуществления этого права называются создание суверенного и независимого государства, присоединение либо объединение с другими государствами или «установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом». При этом ««каждое государство»» обязано «содействовать» осуществлению принципа самоопределения народов и «воздерживаться от любых насильственных действий», лишающих народы данного права. Заключительный акт Хельсинкского совещания декларирует аналогичные принципы и предполагает, что государства-участники будут «уважать» право народов «в условиях полной свободы определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус».
Одновременно оба документа провозглашают противоположные принципы. Так, декларация утверждает, что «территориальная целостность и политическая независимость государства неприкосновенны», а акт требует от подписантов «уважать территориальную целостность каждого из государств-участников» и рассматривать как «нерушимые» границы друг друга. Одновременно декларируется отказ от любого вмешательства, в том числе вооруженного, в дела других государств.
Приведенный президентом Медведевым пример Косова также неоднозначен. Западные страны объясняли свою поддержку сепаратистов геноцидом этнических меньшинств со стороны центральных властей. Однако подчеркивалось, что после «горячей» фазы конфликта Косово в течение девяти 9 лет управлялось ООН{230}.
Чуть позже президент дал интервью телеканалу Russia Today, в котором заявил, что Россия полностью выполнила план мирного урегулирования, разработанный президентом Франции Никола Саркози. Впрочем, признав самопровозглашенные республики, Россия фактически объявила, что обсуждать уже нечего, и перечеркивала план Медведева – Саркози.
Впервые в своей истории Россия демонстративно поступилась принципом территориальной целостности, предпочтя ему принцип самоопределения народов. Никогда прежде Москва не признавала самопровозглашенных республик, даже когда речь шла о таких дружественных образованиях, как, например, Сербская Краина. С этих же позиций Россия отстаивала недопустимость признания независимости Косова.
Реакция мирового сообщества на признание была незамедлительной. Примечательно, что первыми о своем неприятии российского демарша заявили именно те европейские страны, которые больше других поддерживали Москву в дни российско-грузинского противостояния: Германия, Италия и Чехия. МИД Германии и Италии еще недавно заявляли, что Евросоюзу необходимо занимать взвешенную и сбалансированную позицию, а не поддерживать исключительно Грузию.
Кстати, президент Чехии Вацлав Клаус, в свою очередь, говорил о недопустимости сравнения пребывания российских войск в Грузии с «пражской весной» 1968 г., в том числе и потому, что «Михаил Саакашвили – вовсе не Александр Дубчек». Однако теперь Берлин, Рим и Прага первыми открестились от имиджа сторонников Москвы.
Канцлер ФРГ Ангела Меркель, находившаяся в то время в Таллине, заявила, что признание Абхазии и Южной Осетии «абсолютно неприемлемо». Она оговорилась, что диалог с Россией надо продолжать, но «это имеет смысл только в том случае, если он основан на общих ценностях».
Глава МИД Италии Франко Фраттини заявил, что поведение России выходит за рамки международного права и он «крайне огорчен односторонними действиями Кремля». «Для нас Южная Осетия и Абхазия остаются частями Грузии», – вторила глава МИД Чехии Зузана Оплеталова.
С наиболее жесткой критикой России выступила Великобритания. Глава Форин-офиса Дэвид Милибэнд сообщил, что решение президента Медведева не может быть ничем оправдано. Более того, он объявил о создании «широкой международной коалиции по противодействию агрессии России против Грузии».
Госсекретарь США Кондолиза Райс назвала решение Москвы прискорбным. А глава МИД Швеции Карл Бильд написал в своем блоге, что «российское правительство выбрало курс на конфронтацию не только с Европой, но и со всем мировым сообществом». Таким образом, с европейской точки зрения, происходящее уже не являлось ни грузино-осетинским, ни грузино-абхазским, ни даже российско-грузинским конфликтом – налицо было противостояние России и Запада.
В европейских дипломатических кругах говорили, что, хотя признание Южной Осетии и Абхазии было ожидаемым событием, оно вызвало шок. По масштабности ожидаемых последствий сравнивали происшедшее с терактами 11 сентября 2001 г., отметив, что мировая политика уже никогда не будет прежней.
«Нас ничего не пугает, в том числе и перспектива холодной войны, но мы, конечно, ее не хотим, и в этой ситуации все зависит от позиции наших партнеров, – заявил Дмитрий Медведев. – Если они хотят сохранить добрые отношения с Россией, они поймут причину нашего решения, и ситуация будет спокойная. Если же они изберут конфронтационный сценарий, ну что ж, мы жили в разных условиях, проживем и так». Ему вторил глава МИДа Сергей Лавров, сказавший, что Россия не боится никаких санкций{231}.
С точки зрения международного права признание независимости Абхазии и Южной Осетии было чревато для России определенными проблемами. Как рассказал информированный источник в правительственных кругах, в Москве не питали особых иллюзий по поводу соответствия своих действий букве международного права. К тому же по ситуации в Абхазии есть резолюция СБ ООН, где написано, что конфликт должен решаться при соблюдении принципа территориальной целостности Грузии. Свою линию защиты Москва была намерена строить на утверждениях о том, что во время нападения на Цхинвали грузинская сторона осуществляла акты геноцида.
О том, что такая позиция в расчет приниматься не будет, заявил заместитель помощника госсекретаря США Мэтью Брайза: «Любое решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии будет нарушением международного права и российских обязательств по соблюдению территориальной целостности Грузии, зафиксированных в многочисленных резолюциях СБ ООН. Напоминаем, что, когда Россия подавляла восстание сепаратистов в Чечне, мы не оспаривали ее право на сохранение территориальной целостности, хотя и выражали озабоченность по поводу подобных операций. Поэтому теперь мы рассчитываем, что Россия будет последовательной, особенно учитывая то, насколько опасно открывать подобный ящик Пандоры», – предупредил американский дипломат{232}.
Дмитрий Медведев же неоднократно заявлял, что российские миротворцы останутся в Южной Осетии и Абхазии в любом случае, а международных миротворческих сил там не будет, так как им не доверяет местное население. Реализовать подобный сценарий можно было только в том случае, если Россия признает независимость обеих республик, а затем заключит соглашение с их правительствами о размещении на территории Абхазии и Южной Осетии российских военных баз. Такие соглашения у России имеются, к примеру, с Киргизией и Таджикистаном{233}.
В сентябре 2008 г. Дмитрий Медведев и главы Южной Осетии и Абхазии Эдуард Кокойты и Сергей Багапш подписали в Кремле договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Согласно документам, Россия будет защищать интересы Южной Осетии и Абхазии в странах, где республики не имеют дипломатических представительств, а также сможет размещать военные базы на территории обеих республик и оказывать им военную помощь в случае возникновения угрозы миру.
Дипломатическая аксиома гласит, что, выиграв войну, необходимо как можно скорее выиграть мир. То есть создать такую юридическую конструкцию из обязывающих договоров и решений, чтобы результаты победы не были преданы забвению. А политическое (а значит, и экономическое) влияние победителя возрастало.
Россия действовала в логике ситуации. После указов от 26 августа «мир стал иным», что признают не только в России, но и на Западе. Занятые российскими войсками территории Абхазии и Южной Осетии если не де-юре, то де-факто отторгнуты у Грузии. И если вскоре эти, по мнению России, независимые государства войдут в состав РФ, никто в мире не удивится.
Непонятно, правда, что с ними делать. На восстановление Южной Осетии только в 2008 г. было выделено 10 млрд руб. из российского бюджета. Но недостаточно только отстроить Цхинвали или, например, полностью отменить налог на продажу абхазских мандаринов.
Потребуются масштабные инвестиции, и это будет уже другая ситуация с другой логикой. Кроме как у России, взять их правительствам новых государств негде, поскольку внутренние источники очень слабы.
Довольно быстро Россия начала ощущать не только политические, но и экономические последствия войны и победы. К тому же ссора с Западом была очевидна{234}.
В феврале 2010 г. президенты РФ и Абхазии Дмитрий Медведев и Сергей Багапш провели переговоры в Кремле и проследили за подписанием десяти межгосударственных соглашений, в том числе о создании в Абхазии российской военной базы на 49 лет с возможностью автоматического продления на 15-летние периоды.
Самым большим оказался блок экономических соглашений, все из которых тоже рамочные. «Российские министерства, ведомства очень много и часто помогали Абхазии. Сегодня мы все это переводим на рельсы закона, – пояснил значение этих документов тогдашний абхазский президент Сергей Багапш. – Абхазию все документы, которые мы подписываем, ко многому обязывают. Нам нужно ко многому привыкать, поскольку у субъекта международного права обязательств гораздо больше, чем некоторых привилегий. Мы готовы к этому».
По словам участников переговоров, подписанные документы закладывали базу под масштабные проекты российских госкомпаний по хозяйственному освоению Абхазии. Таких, например, как согласованных в мае 2009 г. намерений ОАО РЖД получить в концессию на 10 лет абхазскую железную дорогу или планов «Роснефти» получить сеть АЗС в Абхазии и проводить разведку углеводородов на шельфе. Помимо этого российские компании были не прочь поучаствовать в реконструкции абхазских аэропортов и обустройстве морских портов.
Подписанное в Кремле соглашение между Внешэкономбанком и абхазским Универсал-банком открывало дорогу для капитализации банковской системы республики за счет российских госбанков. «Чтобы в Абхазии заработала экономика, нужна система кредитования. А денег в стране нет», – пояснил один из участников переговоров.
Кроме того, Россия будет напрямую выделять деньги на реконструкцию в Абхазии административных зданий, а также объектов инфраструктуры и ЖКХ – на эти цели до 2012 г. Москва готова была потратить 10,9 млрд руб.
Под конец переговоров Дмитрий Медведев напомнил Сергею Багапшу, что их встреча проходит в день важного для Москвы и Сухуми юбилея – ровно 200 лет назад, 17 февраля 1810 г., император Александр I подписал утвердительную грамоту о принятии Абхазии в подданство России{235}.
Весной 2010 г., отвечая на вопросы делегатов после своего выступления на весенней сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) в качестве специального гостя, Сергей Лавров впервые рассказал, как Кремль принимал решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии.
Он поведал то, чего никто из российских чиновников не рассказывал. По словам министра, когда в августе 2008 г. разрабатывался план Медведева – Саркози, Москва предложила вписать в него пункт об обсуждении статуса Абхазии и Южной Осетии. «Это был реальный повод, чтобы продолжить договариваться, – объяснил Сергей Лавров. – Однако президент Грузии отказался от этого предложения, и мы осознали, что у него в голове война еще не кончилась». Тогда, по словам министра Лаврова, и было принято решение признать независимость двух республик. «Я был участником тех событий и глубоко это переживаю», – закончил свою исповедь министр под аплодисменты ассамблеи{236}.
В августе 2010 г. российский президент впервые посетил Абхазию после признания ее Москвой.
Уже в самом начале переговоров с Сергеем Багапшем Дмитрий Медведев обозначил два главных тезиса, которые он хотел донести своим визитом. Первый – решение о вводе российских войск в Южную Осетию в августе 2008-го и последующем признании Сухуми и Цхинвали «было выстраданным, непростым, но, как показало время, правильным». Второй – Россия намерена и впредь развивать «добрые отношения с Абхазией» в области экономики, политики и безопасности. На протяжении нескольких часов пребывания в Абхазии президент РФ не раз возвращался к этим двум тезисам.
По окончании переговоров Дмитрий Медведев и Сергей Багапш уже без галстуков и пиджаков направились к кофейне «У Акопа» на сухумской набережной, где в это время находилось много российских туристов. «Можно присоединиться к вам?» – спросил Дмитрий Медведев и тут же подсел к курортникам. Президент РФ поинтересовался, как им отдыхается в Абхазии. Те наперебой стали рассказывать, как здесь чудесно, какой здесь воздух и вообще как хорошо им живется в санатории «Сухум» Московского военного округа. Сергей Багапш даже рассмеялся: «Конечно, ничего плохого мы сейчас от них не услышим». Но туристы принялись убеждать президентов в том, что они говорят искренне.
Перед тем как покинуть кофейню «У Акопа», Дмитрий Медведев вновь повторил, что Россия не оставит Абхазию, и, обращаясь к сидевшему рядом Сергею Багапшу, заметил: «Но они и сами должны стараться. Будете?» Абхазский президент как будто обиделся: «А мы и стараемся».
После кофейни Дмитрий Медведев и Сергей Багапш побывали в Абхазской госфилармонии и во второй русской школе, которые были восстановлены на российские инвестиции. У Мемориала славы погибшим в 1992–1993 гг. за свободу Абхазии Дмитрий Медведев вновь вспомнил о своем решении двухлетней давности: «Мы правильно действовали: и людей спасли, и не допустили кровавой бани здесь». Эту же мысль он повторил и во время посещения российской военной базы в Гудауте. Если бы не помощь российских военнослужащих, «многих из них (мирных граждан. – Ред.) просто не было бы в живых», сказал президент РФ. «Российские военные в Абхазии и Южной Осетии не дают экстремистским силам навязывать собственные подходы, сеять вражду и ненависть и проливать кровь», – добавил он{237}.
Договорщик
Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3), при всей его неоднозначности, смело можно считать самым значительным успехом Дмитрия Медведева на ниве внешней политики. Но не единственным.
Работа над заменой Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений 1991 г., срок действия которого ограничивался 5 декабря 2009 г., началась 15 декабря 2008 г. в Москве на заседании российско-американской группы по стратегическому диалогу.
Администрация президента США Барака Обамы, откликаясь на российскую идею о переговорах, рассчитывала, во-первых, вдохнуть жизнь в Договор о нераспространении ядерного оружия, во-вторых, возобновить диалог с Москвой, практически прервавшийся в предшествующие годы. Когда Барак Обама и Дмитрий Медведев встречались летом 2009 г., по умолчанию предполагалось, что к моменту истечения СНВ-1 (5 декабря того же года) новый документ будет согласован. Однако переговоры о разоружении – специфическая материя, состоящая из множества взаимосвязанных военно-технических проблем. Каждая из сторон считала, что партнеру по переговорам успех нужнее. Москва полагала, что Обаме, который не может похвастаться достижениями во внешней политике, крайне необходимо предъявить конкретный результат. Тем более что проблематика ядерного разоружения напрямую связана с иранским вопросом, а это – главный приоритет. Вашингтон исходил из того, что России не под силу поддерживать арсеналы на нынешнем уровне, они все равно будут сокращаться, так что Москве выгоднее делать это на обоюдной основе.
Американские неоконсерваторы вообще не видели смысла в подобном договоре. По их логике, после советского коллапса Россия не способна перегнать Америку в военном отношении. А значит, соглашения, ограничивающие свободу действий США, не нужны{238}.
Как бы то ни было, после телефонного разговора, состоявшегося 27 января 2010 г., Дмитрий Медведев и Барак Обама заявили, что переговоры «почти завершены». По словам российского президента, «95% вопросов в новом договоре были согласованы». В ходе январских консультаций сторонам удалось найти развязки по обмену телеметрическими данными и числу носителей, и главной проблемой оставалось отражение в новом договоре темы ПРО, на чем настаивала Москва.
Косвенным подтверждением этого стали заявления Дмитрия Медведева 24 января, подчеркнувшего: «Мы эту тему будем поднимать обязательно, потому что это лукавство – говорить по стратегическим ядерным силам без ПРО». Но стороны все равно демонстрировали оптимизм. По завершении двусторонних переговоров с госсекретарем США Хиллари Клинтон Сергей Лавров сообщил, что российская и американская делегации возобновят переговоры в Женеве с 1 февраля. «Мы рассчитываем, что они буквально в течение нескольких недель работу завершат», – сказал он, отметив, что «предстоит еще техническая, юридическая и лингвистическая чистка» уже согласованных статей договора{239}.
26 марта после очередной телефонной беседы президентов обеих стран было объявлено, что договор будет подписан 8 апреля{240}.
Москва и Вашингтон продумали систему взаимного контроля. Чтобы никто из сторон не вздумал устанавливать противоракеты под видом МБР, наступательные вооружения будут маркироваться специальными опознавательными знаками. По ним легко можно будет отличить ракеты в ядерном оснащении от неядерных аналогов. В частности, согласно договору, на каждую пусковую установку будет нанесен номер, по которому станет возможным отслеживать весь ее жизненный цикл. Но даже столь непринципиальный вопрос, как маркировка, вызвал ожесточенные споры переговорщиков. Они не могли решить, куда именно наносить опознавательные знаки. США были заинтересованы в том, чтобы российские мобильные пусковые установки «Тополь» маркировались таким образом, чтобы их можно было легко отслеживать со спутника. Однако российская сторона, считающая наличие у себя «Тополей» конкурентным преимуществом (на вооружении США нет мобильных наземных МБР), потребовала, чтобы маркировка наносилась на борт машины. Вашингтон с этим согласился. Но в ответ американцы настояли на том, чтобы их подводные лодки тоже маркировались только с боковой стороны.
Стороны заслуженно гордились компромиссами, к которым им удалось прийти за год напряженной работы над новым соглашением. Дмитрию Медведеву и Бараку Обаме часто приходилось лично подключаться к работе над документом. Они 14 раз с глазу на глаз или по телефону договаривались, как решить тот или иной вопрос, ставивший в тупик заседавшие в Женеве делегации{241}.
Вот какую историю рассказал один из участников переговоров: во время долгой и вязкой дискуссии об обмене телеметрическими данными Дмитрий Медведев предложил Бараку Обаме размен – Россия представляет США телеметрию по всем пускам своих ракет в обмен на такую же полную информацию об американской системе ПРО. «Но Обама не согласился. Тогда и мы в ответ решили отдавать им не всю телеметрию. Хотя вариант был интересный. Ведь если доверять, то доверять»{242}.
Лидеры двух стран, пожалуй, еще никогда не общались друг с другом так часто и настолько плотно, как во время подготовки договора СНВ. Они созванивались, улучали полчаса или час во время всевозможных международных форумов, чтобы уединиться и поговорить о ядерном оружии. В последний раз это произошло в Копенгагене на декабрьской конференции, посвященной климату, проходившей в огромном «Белла-центре». Во время саммита Медведев и Обама скрылись от посторонних глаз в пустынных коридорах и около часа совещались среди бутиков и манекенов{243}.
8 апреля 2010 г. президенты России и США Дмитрий Медведев и Барак Обама подписали в Праге Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-3). Президенты выглядели довольными проделанной ими работой. На итоговой пресс-конференции они говорили, что договор СНВ помог реальному сближению двух стран.
– Сегодняшняя церемония в Праге подтвердила, что старые враги могут устанавливать новые взаимоотношения, – сказал Барак Обама, обернувшись к Дмитрию Медведеву.
Тот с радостью принял этот пас:
– Договор помог нам выйти на новую дорогу. Между нами возникло то, что называют личной химией.
Эта фраза российского президента звучала, пожалуй, не хуже, чем сказанная когда-то Джорджем Бушем-младшим о том, как он заглянул в глаза Владимиру Путину. Впрочем, оба президента довольно быстро от сантиментов перешли к делу. Вернее, к делам, которыми они собирались заняться уже в ближайшее время{244}.
Вслед за подписанием договора требовалась еще его ратификация Думой и сенатом. И никто не ожидал, что этот процесс будет простым. При подписании договора Дмитрий Медведев отметил: «Синхронная… дискуссия по этому поводу и последующее утверждение нашими парламентами – вот что нам нужно. За Россией в этом смысле задержки не будет»{245}. В администрации президента РФ не сомневались, что Госдума и Совет Федерации ратифицируют документ, к которому приложил руку лично Дмитрий Медведев{246}.
В американском сенате для ратификации договора демократам требовалось квалифицированное большинство – 2/3 из 100 сенаторов, или 67 голосов. Однако демократы контролировали там только 57 мест. Плюс им симпатизировали два независимых сенатора Берни Сандерс и Джозеф Либерман. Таким образом, для успешного прохождения документа через сенат Белому дому не хватало 8 голосов, которые можно было получить только в оппонирующем Бараку Обаме республиканском лагере (в сенате на тот момент заседал 41 республиканец){247}.
Администрация Барака Обамы внесла договор на рассмотрение в сенат 13 мая, а Дмитрий Медведев на заседание в Госдуму – 28 мая.
Вскоре против договора выступили американские сенаторы-республиканцы, и 6 июля глава комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев заявил: «Мы не будем спешить с ратификацией договора до тех пор, пока не будем лучше представлять себе, каковы перспективы того, что наши американские коллеги сделают то же самое»{248}.
Сенатский комитет по международным делам планировал передать договор на рассмотрение всей палаты 3 августа, но сделал это только 16 сентября. В свою очередь, 3 ноября комитет Госдумы по международным делам отменил принятую им 8 июля рекомендацию ратифицировать договор и решил вновь рассмотреть документ. Причиной стала «глубокая озабоченность» заявлением сенатского комитета к ратификационной резолюции, имеющим уточнения к договору{249}.
А в ноябре Демократическая партия потерпела сокрушительное поражение на парламентских выборах и утратила большинство в конгрессе. Это стало мощным ударом по перезагрузке, и прежде всего по главному ее детищу – новому Договору по СНВ. Так что на ноябрьском саммите АТЭС Барак Обама и Дмитрий Медведев специально обсуждали перспективы ратификации договора в сенате{250}.
В своем послании Федеральному собранию 30 ноября 2010 г. Дмитрий Медведев, по сути, пригрозил новым витком гонки вооружений в случае отказа США от ратификации СНВ-3. Отметив, что Россия готова совместно с заинтересованными государствами работать над укреплением механизмов противодействия ракетному распространению и строить архитектуру ПРО, «сопрягающую потенциалы РФ и НАТО», Дмитрий Медведев описал всего два возможных с точки зрения Москвы варианта развития событий: «Или мы достигнем согласия по ПРО и создадим полноценный совместный механизм сотрудничества, или же начнется новый виток гонки вооружений, и нам придется принимать решение о размещении новых ударных средств. Совершенно очевидно, что этот сценарий был бы очень тяжелым»{251}.
В тот же день, когда президент Медведев выступал перед Федеральным собранием, в Белом доме состоялась встреча президента Обамы с лидерами конгресса, в том числе и от Республиканской партии, противящейся ратификации договора. После встречи Барак Обама заявил: «Я напомнил присутствующим, что договор остается подвешенным уже почти 7 месяцев, что прошло 18 слушаний, что он пользуется широкой двухпартийной поддержкой, что его поддержали бывшие госсекретари и министры обороны». Он также подчеркнул, что соглашение с РФ «абсолютно необходимо для национальной безопасности» США{252}.
22 декабря сенат США 71 голосом «за» и 26 голосами «против» одобрил новый договор СНВ. Последней атакой республиканцев было требование сенатора Джима Деминта зачитать вслух полный текст договора, что могло бы занять 15 часов. После переговоров он от своего требования отказался{253}.
Усилия Барака Обамы по проталкиванию договора через сенат Дмитрий Медведев отметил в ходе прямого эфира «Итоги года с президентом России»: «Барак Обама – действительно молодец. Он сумел в непростых условиях продавить ратификацию важнейшего документа по СНВ. На мой взгляд, на этом будет основываться наша безопасность на ближайшие годы. Он уехал отдыхать на Рождество. Как мне представляется, уехал с чувством выполненного долга. Я ему так и сказал: „Барак, отдыхай!“»{254}
Российские парламентарии выразили готовность приступить к ратификации договора 24 декабря. Изначально Госдума рассматривала возможность ускоренной ратификации «одним чтением», однако 23-го думцы решили пойти по процедуре трех чтений, подразумевающих помимо утверждения текста самого договора принятие к нему поправок и пояснений.
Это решение думцев стало ответным шагом на действия сената США, который перед утверждением соглашения принял две резолюции, предложенные республиканцами. Первая признавала необходимость выделения $85 млрд в течение ближайших 10 лет на модернизацию ядерного комплекса США. Вторая информировала Москву о том, что США намерены и впредь продолжать развивать системы ПРО, и оговаривала, что преамбула договора СНВ не накладывает никаких юридических ограничений на США в области ПРО{255}.
Госдума размышляла над ратификацией договора в течение месяца. Одобрив его в первом чтении 24 декабря, российские парламентарии оставили за собой право выразить к нему свое особое отношение – как это сделал сенат США, принявший ратификационную резолюцию{256}.
14 января 2011 г. Госдума РФ одобрила законопроект о ратификации российско-американского Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений во втором чтении. На сопроводительные резолюции американского сената к этому документу депутаты ответили своими поправками к законопроекту. Главная из которых гласит, что договор может быть расторгнут в случае развертывания США системы ПРО. За последние 10 лет не было случая, чтобы подписанный президентом РФ международный договор принимался депутатами с какими-либо оговорками{257}.
Наконец, 26 января Совет Федерации утвердил законопроект о ратификации вместе с условиями и дополнениями, выдвинутыми Госдумой. Срок, который понадобился для ратификации документа, оказался сопоставимым со временем, которое понадобилось для работы над ним.
В феврале, на 47-й Конференции по безопасности в Мюнхене глава МИД РФ Сергей Лавров и госсекретарь США Хиллари Клинтон обменялись ратификационными грамотами к договору по СНВ, поставив точку в истории, с которой началась российско-американская перезагрузка.
Договор СНВ-3, при всей его неоднозначности, смело можно считать самым значительным успехом Дмитрия Медведева на ниве внешней политики. Но не единственным.
Итог визита российского президента в апреле 2010 г. в Норвегию стал настоящей сенсацией, пусть и регионального масштаба. Особых прорывов никто не ждал. Считалось (и это не опровергалось во время самого визита), что основная тема для обсуждения – совместный проект по разработке Штокмановского месторождения{258}.
Но на итоговой совместной пресс-конференции было объявлено о достижении договоренностей по разграничению акватории Баренцева моря. Сенсационное заявление сделал норвежский премьер-министр Йенс Столтенберг, выступавший первым (правда, сначала, как ни в чем не бывало, он перечислил другие назначенные к подписанию 7 соглашений), и журналисты уже приготовились задавать вопросы о перспективах переговоров по разграничению шельфа.
Накануне визита Дмитрий Медведев в интервью газете «Афтенпост» дипломатично говорил о возможности «разумного компромисса», а его помощник Сергей Приходько четко заявил, что никаких соглашений по поводу разграничения шельфа подписываться не будет – лишь пройдет обсуждение. Но тут премьер Столтенберг выдохнул: «Наша встреча, которая только что закончилась, привела к согласию между нашими двумя странами о проведении линии границы в Баренцевом море и в Северном Ледовитом океане. Это историческая дата, когда разрешена очень важная историческая проблема… Существует согласие обо всех элементах комплексного решения. Это решение говорит о проведении линии границы и также о разработке нефтяных месторождений и сферы рыболовства. Это решение является результатом обширной комплексной работы, которая принимает во внимание как права человека, так и права арктических государств».
Территориальный спор длился 40 лет. СССР с 1970 г. предлагал проводить линию по западной границе своих полярных владений, Норвегия со своей стороны рассчитывала провести границу на равном удалении от архипелага Шпицберген и островов Новая Земля и Земля Франца-Иосифа. Однако в российском МИДе указывали, что это нарушает условия равного доступа к 200-мильной исключительной зоне острова Шпицберген.
Дмитрий Медведев, казалось, был несколько расстроен, что не ему выпало сообщить о сенсации. Дополняя норвежского премьера, он лишь напомнил, что на разграничение было потрачено много времени и что «это осложняло отношения с Норвегией». Норвежские журналисты тут же поинтересовались, что заставило российского президента решить наконец вопрос. «Надо с соседями просто жить в дружбе и сотрудничестве, – пояснил Дмитрий Медведев. – Когда нет окончательного решения вопроса, это всегда напряжно, даже при том, что у нас и до этого были хорошие партнерские отношения с Норвегией, но трудные вопросы надо все-таки обязательно закрывать».
Напоследок окончательно оправившиеся от шока норвежские журналисты спросили у Дмитрия Медведева, как же удалось сохранить в тайне готовящееся решение. «Вы знаете, у нас в России традиции конспирации очень глубокие. Мы это умеем делать», – рассмеялся президент{259}.
15 сентября 2010 г. в Мурманске в присутствии президента РФ Дмитрия Медведева и премьера Норвегии Йенса Столтенберга был подписан договор о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане. Границу в итоге провели вне 200-мильной зоны.
По словам президента России, договор получился выверенным и отразил баланс интересов, поскольку ранее нерешенность вопроса границы мешала реализации энергопроектов. Пафоса хватало и в комментариях премьера Столтенберга, несколько раз назвавшего минувший день «историческим», а подписанный договор «важным», «хорошим», «предсказуемым». После подписания договора, который заключен на 15 лет с возможностью продления на 6-летние периоды, будет прекращен 30-летний мораторий на разработку нефтегазовых месторождений континентального арктического шельфа на очерченной договором территории{260}.
Оптимальными оказались действия Дмитрия Медведева, направленные на улучшение отношений с Польшей, хотя события, подтолкнувшие это сближение, были трагическими. 10 апреля 2010 г. под Смоленском разбился Ту-154, на котором президент Польши Лех Качиньский, его супруга и еще 94 человека летели на мероприятия по поводу 70-й годовщины расстрела польских офицеров в Катынском лесу. В катастрофе не выжил никто.
Президент выступил с видеообращением к польскому народу. «Я и все граждане России потрясены страшной трагедией, – сказал Дмитрий Медведев, – в эти дни мы вместе проводили поминальные мероприятия в Катыни, вместе скорбели о жертвах тоталитарных времен». Президент пообещал, что обстоятельства трагедии будут расследованы «самым тщательным образом в теснейшем взаимодействии с польской стороной»{261}.
Трагедия положила начало сближению двух стран, ранее неоднократно ссорившихся по самым разным поводам и даже без них. Москва и Варшава оказывались по разные стороны баррикад во время «оранжевой революции» 2004 г. на Украине (польское руководство поддерживало Виктора Ющенко в борьбе с Виктором Януковичем). Покойный польский лидер прилетал в Тбилиси в разгар пятидневной войны в Южной Осетии в августе 2008 г. Польша была также в числе стран, которые после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии заговорили о необходимости наказать Россию санкциями. Еще раньше Варшава критиковала РФ за то, что та использует в политических целях зависимость Европы и своих ближайших соседей от российского газа{262}.
После гибели Леха Качиньского в российско-польских отношениях все стало стремительно меняться. Дмитрий Медведев, ни разу за два года своего президентства не посещавший Польшу, принял участие в похоронах польской президентской четы, прилетев в Краков, несмотря на накрывший Европу пепел и смог из-за извергавшегося в те дни вулкана Эйяфьятлайокюдль. А в начале декабря российский президент собрался в Варшаву с первым за последние 8 лет официальным визитом (в последний раз президент РФ посещал Польшу с визитом в 2002 г.), и его подготовка стала главной задачей главы МИД РФ Сергея Лаврова.
«Президентами России и Польши поставлена задача обсудить все имеющиеся проблемы и чувствительные вопросы и наметить конкретные пути продвижения вперед, – заявил министр Лавров. – Мы исходим из того, что планируемый на начало декабря визит Дмитрия Медведева в Польшу должен стать знаковым событием в наших отношениях»{263}.
Апрельская трагедия действительно заставила забыть о прежних размолвках. Во всяком случае, власти двух стран больше о них не вспоминали. «Я очень рад, что за последние месяцы мы приблизились к ситуации, когда действительно можем выйти на новый уровень отношений, на новый характер отношений между Россией и Польшей. Нам не нужно ничего перезагружать. Нам нужно открыть дорогу в будущее, сохраняя при этом все лучшее, что связывало наши страны, и стараясь давать адекватные оценки самым тяжелым страницам этой истории. Если мы таким образом поступим, то у российско-польских отношений будет хорошее и светлое будущее», – заявил Дмитрий Медведев польским СМИ.
После российско-польских переговоров президенты Коморовский и Медведев уже по-другому расставляли акценты. С их слов выходило, что светлое будущее уже наступило.
– Плохой период закончился, – объявил на итоговой пресс-конференции Бронислав Коморовский. – Я благодарю Дмитрия Медведева за выполнение обещаний, за позицию Госдумы по Катыни. Я убежден, что мы сумеем построить нормальные добрососедские отношения.
Дмитрий Медведев в ответ обещал проследить за тем, чтобы один из самых сложных вопросов в двусторонних отношениях – вопрос Катыни – был окончательно закрыт.
– Впервые за долгое время прошли переговоры на высшем уровне, и они прошли в доверительной атмосфере. Мы сконцентрировались на сложностях в наших отношениях, обсудили и трагедию в Катыни. Россия уже пошла на беспрецедентные шаги по расчистке прошлого. Такая линия будет продолжена – она избрана осознанно, и мы не свернем с этого пути. Мы должны знать правду. Это нужно и полякам, и, не в меньшей степени, россиянам, – сказал Дмитрий Медведев.
Чтобы показать, что российско-польские отношения живут не только одной Катынью, официальные лица двух стран подписали пакет документов. Среди них декларацию о сотрудничестве для модернизации экономики, меморандум о сотрудничестве генеральных прокуратур, соглашение о борьбе с загрязнением Балтийского моря нефтью{264}.
Со сменой руководства страны-партнера было связано и улучшение российско-украинских отношений в 2010 г. Приезд в Москву новоизбранного украинского президента Виктора Януковича в марте стал событием хотя бы потому, что в последний раз украинского президента здесь видели больше двух лет назад – в феврале 2008 г. Руководителем Украины в то время работал Виктор Ющенко, а принимал его в Кремле теперь уже экс-президент РФ Владимир Путин. Ничего хорошего из их разговора тогда не вышло: отношения между лидерами двух стран потом только ухудшались Одной из ключевых точек стал день 11 июля 2009 г., когда на официальном сайте Кремля было опубликовано предельно жесткое послание Медведева президенту Украины Виктору Ющенко. В нем он назвал политику Ющенко антироссийской, деструктивной, возложил на него всю вину за кризис в двусторонних отношениях и сообщил, что не пришлет посла (Михаила Зурабова) в Киев до тех пор, пока там не сменится власть. То есть фактически прервал официальные отношения России и Украины{265}.
Однако со сменой руководства Украины начала меняться и политическая риторика.
Частота российско-украинских контактов на высшем уровне весной 2010 г. была беспрецедентной – президенты встречались между собой 7 раз. За последние 5 лет столь плотно с руководством Украины не общался ни прежний президент РФ, ни нынешний. «Такая частота контактов говорит о том, что нам есть чем заниматься, нужно разгребать завалы», – пояснил Дмитрий Медведев{266}.
Предоставив в апреле 2010 г. Украине скидку на газ, Россия выторговала геополитическую уступку, о которой еще недавно нельзя было и мечтать. Во-первых, Россия досрочно и сразу до 2042 г. закрыла вопрос с пребыванием своего флота в Крыму и могла не торопиться со строительством новой мощной базы для него в Новороссийске. А во-вторых, оформленная сделка надолго закрывала Киеву дорогу в НАТО, поскольку в альянс не принимают страны, на территории которых имеются иностранные военные базы. В заключение российский лидер дал понять, что те, кто претендует на особые отношения с Москвой и получение от нее бонусов, должны брать пример с Виктора Януковича{267}.
В конце апреля Виктор Янукович вновь порадовал Москву, на этот раз в Страсбурге. Выступив там на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы, он заявил, что «признавать голод 30-х годов фактом геноцида в отношении того или иного народа неправильно и несправедливо»{268}.
Дмитрий Медведев демонстрировал, что теперь Украина окончательно прощена. После того как Киев старательно поработал над исправлением ошибок, Дмитрий Медведев поехал туда с двухдневным официальным визитом. 17 мая там был подписан целый пакет документов, касающихся возобновления заблокированного ранее процесса делимитации границы, контактов в области культуры, науки, сотрудничества по проекту навигационной системы ГЛОНАСС. Кроме того, президенты подписали три внешнеполитических заявления, касающихся российской инициативы по разработке договора о европейской безопасности (ДЕБ), обеспечения безопасности в Черноморском регионе и приднестровского урегулирования.
Дмитрий Медведев заявил о готовности представлять позицию Киева на международной арене, а именно в форматах G8 и G20. «Нам исключительно важно координировать позицию в СНГ по вопросам будущего финансово-экономического устройства», – сказал Дмитрий Медведев, отметив, что только РФ входит в указанные объединения. «Здесь мы в вашем распоряжении», – подчеркнул президент. Он уже дал понять, что к прошлому возврата нет: «Я надеюсь, что мы с Виктором Федоровичем поговорим с деловым сообществом и дадим все необходимые сигналы о том, что мы открыты для взаимных инвестиций, что эпоха „охоты на ведьм“ прошла…»{269}
Одно из самых неоднозначных политических решений Дмитрия Медведева – голосование на заседании Совбеза ООН по Ливии – вполне можно считать его политическим успехом. Вообще, реагируя на происходящее в Ливии в феврале-марте 2011 г., президент достаточно последовательно придерживался озвученных им на встрече с дипкорпусом в июле 2010 г. принципов внешней политики.
Для начала он осудил уничтожение гражданского населения в Ливии и назвал действия режима преступлениями, которые могут вызвать «вытекающие из международного права последствия». Признание бойни в Ливии, жертвами которой стали не менее 1000 человек, «преступлением» стало самой жесткой оценкой режима Каддафи, которая прозвучала из Москвы. До тех пор МИД РФ осуждал режим в более дипломатичных выражениях, в основном выражая сожаление по поводу гибели мирных граждан и призывая к диалогу{270}.
Далее, Совбез ООН в ночь на 27 февраля единогласно одобрил введение санкций в отношении ливийского лидера Муамара Каддафи и 15 лиц из его ближайшего окружения: дочери и семерых сыновей, двоюродного брата, зятя, начальника личной охраны, министра обороны, главы внешней разведки, руководителя пресс-службы правительства и ряда других чиновников. Кроме того, Совбез ввел эмбарго на поставку любых видов вооружения в Ливию – оружия, боеприпасов, военных машин и иной техники, запчастей к ним и товаров двойного назначения. Запрет касался и предоставления Ливии вооруженного наемного персонала.
Россия согласилась со всеми пунктами резолюции, включая ущемляющее ее интересы эмбарго на поставки оружия, однако настояла на том, чтобы в документе была зафиксирована приверженность принципу суверенитета и территориальной целостности Ливии{271}. Когда Муамар Каддафи попытался расколоть ряды своих противников, призвав Россию, Китай и Индию делать инвестиции в ливийский энергетический сектор и пообещав преференции компаниям из этих стран, ответ Москвы не заставил себя долго ждать. Дмитрий Медведев подписал указ, запрещающий въезд в Россию ливийскому диктатору, его родственникам и другим руководителям Ливии. Также он ввел запрет на осуществление Каддафи и членами его семьи финансовых операций с находящимися в их собственности или под их контролем денежными средствами, финансовыми активами и экономическими ресурсами, имеющимися на территории РФ{272}.
Однако самым драматичным для Дмитрия Медведева стал момент голосования в Совете Безопасности ООН о военной операции против Ливии. Надо отметить, что, планируя операцию против Муамара Каддафи, США учли негативный опыт, накопленный в ходе свержения другого арабского диктатора – Саддама Хусейна. Тогда Вашингтон начал силовую акцию против Ирака, не получив на это разрешения Совбеза ООН. Это вызвало взрыв негодования по всему миру и, несмотря на быстрый разгром иракской армии, серьезно повредило конечному успеху кампании.
На сей раз Вашингтон с самого начала дал понять, что не будет солировать в случае силовой акции против Каддафи. Руководящий комитет совета нацбезопасности США по итогам заседания 9 марта рекомендовал президенту Бараку Обаме воздержаться от военной операции до тех пор, пока ООН и НАТО не выработают согласованную позицию. Тогда казалось, что на силовом варианте свержения ливийского диктатора поставлен крест – представить себе, что Россия и Китай, имеющие в Совбезе ООН право вето, не заблокируют резолюцию, открывающую дорогу военной операции, было трудно. Однако в итоге именно так и получилось: Москва и Пекин воздержались при голосовании по 1973-й резолюции. Тем самым Россия и Китай, по сути, согласились на проведение силовой операции.
Любопытно, что в самый канун голосования в ООН был отправлен в отставку посол РФ в Триполи Владимир Чамов. Причем вопрос с его увольнением был решен не в МИД России, а в Кремле, где действия дипломата сочли неадекватными ситуации. «Вместо того чтобы в конфликтной ситуации защищать интересы собственной страны, которая его туда за этим и посылала, посол транслировал интересы другого государства – Ливии», – возмущались в администрации президента{273}.
Резолюция Совбеза вызвала довольно резкую размолвку между Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным. 21 марта они обменялись жесткими заявлениями относительно ситуации вокруг Ливии. Премьер-министр назвал резолюцию ООН «неполноценной и ущербной» и осудил поведение западных стран. Президент в ответ призвал к осторожности в выражениях и подчеркнул, что резолюция СБ ООН хоть и не идеальна, но отражает позицию российского руководства. И предупредил, что «ни в коем случае недопустимо использовать выражения, которые, по сути, ведут к столкновению цивилизаций типа „крестовых походов“ и т.п. Это неприемлемо. В противном случае все может закончиться гораздо хуже, чем даже это происходит сегодня. И об этом должны помнить все».
Закончил свое выступление Дмитрий Медведев весьма образно: «Если сегодня пытаться бить себя крыльями по корпусу и говорить, что, мол, мы не понимали, что делали, это было бы неправильно: мы сознательно это сделали, и в этом были мои инструкции Министерству иностранных дел. Они были выполнены». В Кремле напомнили, что определение курса внешней политики является прерогативой президента{274}.
«Политическое воздержание» позволило России на какое-то время даже побывать в позиции арбитра-посредника между Западом и Каддафи. Во всяком случае, на майском саммите G8 в Довиле президенты Барак Обама и Дмитрий Медведев уделили приватному общению по ливийскому вопросу отдельное внимание и так увлеклись, что на 25 минут опоздали на общее заседание G8. Как уверял неназванный источник газеты «Коммерсантъ» из российского МИДа, беседа получилась весьма откровенной. «Признав, что конфликт сильно затянулся, а у Запада оборваны все связи с Каддафи и его окружением, российской стороне было предложено выступить посредником на переговорах с ливийским лидером», – сообщил он. Миссия, в которой предложено поучаствовать Кремлю, сводилась к тому, чтобы довести до полковника Каддафи мысль о том, что ему сохранят жизнь, если он добровольно откажется от власти и переберется из Ливии в любое безопасное, с его точки зрения, место.
Такое предложение показалось российской стороне не очень реалистичным, но Дмитрий Медведев не стал с ходу отвергать просьбу Барака Обамы (до него президента РФ об этом же просил Николя Саркози, специально настоявший на двусторонней встрече до начала саммита). Кремлю, судя по всему, даже польстило такое предложение со стороны западных партнеров. «У западных стран есть понимание, что в данной ситуации мы – нейтральная сторона. Именно поэтому на нас рассчитывают. Нам, кстати, выразили признательность за то, что благодаря нашей позиции в Совбезе ООН Китай также не стал ветировать резолюцию по Ливии. И вот теперь впервые поступила просьба выступить в роли посредников. Мы подумаем», – заключил собеседник газеты{275}.