Не русские идут Головачев Василий

Европа. Хосово

Тарасов

Тарасов приехал в Хосово через Македонию, имея на руках документы на имя турка Саида Метоху, в начале июня.

Бойцы группы присоединились к нему чуть позже, пересекая границу «наполовину признанной» республики, как жители Албании, Турции, Черногории. В середине июня все были в сборе, устроившись в Приштине, Урошеваце и Гнилане: Нос – Егор Лукаш, Хохол – Серёга Сергиевский, Хан – Резван Темирхан. Не было только Грозы – Ивана Пантелеева, погибшего два года назад, и его место в группе занял Доктор – Кирилл Баргузин, тридцатилетний спецназовец из Красноуфимска, прекрасно владеющий албанским, турецким, сербским и английским языками.

Задача перед ними была поставлена одна: ликвидировать помилованного Гаагским трибуналом Тачима Хаши, лидера албанских сепаратистов, сумевшего отколоть с помощью американцев край Хосово от Сербии. Все материалы, собранные военными Сербии на Тачима Хаши, изобличающие его как преступника, убившего собственноручно десятки сербов, на трибунал не подействовали. А так как Тачим Хаши продолжал свою политику отстаивания интересов США в регионе, изгоняя из края, а где и уничтожая коренных жителей, «чистилище» приняло решение изменить эту тенденцию.

Американцами, имеющими несколько баз на территории Хосова, начали заниматься чистильщики из европейских стран. Тачима Хаши поручили российскому отделению «чистилища», и Тарасов, возглавляющий к этому времени подразделение СОС, отправился в Хосово лично. Операцию надо было провести ювелирно, чтобы никто в Европе и Америке не догадался, кто «зачистил» край от подонка, сумевшего стать президентом.

Тарасов попытался отказаться от задания, получая его от Родарва:

– Я не убийца…

Князь остался спокоен.

– Зато он убийца. Вот досье: по нашим данным он лично убил около сотни человек, сербов, словенцев и русских.

Тарасов помолчал.

– Тогда надо заняться и теми, кто ему помогает.

– Занимаемся.

Отказаться от задания Владислав не смог.

Почему Тачиму Хаши помогали американцы, было абсолютно понятно.

Во-первых, на территории Хосова они понатыкали свои базы, обозревающие локаторами всё западное пространство России.

Во-вторых, несмотря на название – Хосово – с сербского переводилось как «земля чёрных дроздов», – край был богат не только дроздами, но и полезными ископаемыми: свинцом, цинком, никелем, кобальтом, бокситами, имел хорошие запасы индия, германия, таллия и лигнита.

В-третьих, население Хосова, на три четверти состоящее из молодых людей не старше тридцати пяти лет, в основном не работающее, легко было направить куда угодно, хоть работать, хоть воевать, отстаивать интересы «демократии и свободы».

Особенности жизни в Хосовое, её географию, экономику и культуру группа изучила ещё на базе, но всё же несколько дней бойцам пришлось вживаться в свои роли, учиться поведению у жителей городков и сёл, искать работу и собирать информацию о передвижении чиновников из высшего эшелона власти края.

Двадцать первого июня стало известно, что президент республики собирается посетить военную базу американцев в Урошеваце, и группа приступила к разработке плана перехвата президентского кортежа. Приштину, столицу Хосова, отделяло от Урошеваца всего сорок километров, поэтому Тачим Хаши должен был либо ехать на автомобиле в сопровождении охраны, либо лететь на базу на вертолёте.

Обсудили оба варианта.

Первый – автомобильный казался более хлопотным и вязким, поскольку требовал установки на пути кортежа взрывного устройства либо устройства засады с гранатомётчиками.

Второй – вертолётный не требовал особой подготовки и имел очевидные преимущества: выпустил ракету из ПЗРК – и умыл руки.

Но к большому сожалению стрелять из переносного ракетного комплекса отряд Тарасова не имел права, потому что количество жертв при этом было непредсказуемо. И хотя сопровождали лидера «хосовской оранжевой революции» такие же отморозки, как он сам, Тарасов вынужден был отказаться от расстрела вертолёта. Действовать надо было тоньше, изобретательнее, так, чтобы погиб только Тачим Хаши, по которому давно плакала петля.

За сутки непрерывного бдения план с автомобильной засадой был наконец окончательно сформирован, оброс деталями и запасными маневрами, и группа приступила к его реализации.

Климат в Хосове был континентальный, с тёплым летом и холодной снежной зимой, поэтому в конце июня температура в крае держалась на уровне двадцати двух – двадцати шести градусов выше нуля. При этом жители края редко ходили в рубашках с короткими рукавами, что было на руку диверсантам. Носить куртки и безрукавки было удобнее, так как это позволяло иметь при себе много необходимых вещей.

Вечером двадцать шестого июня собрались все вместе на конспиративной квартире в Приштине, в доме на улице Вучи.

– Предлагаю рвануть клиента при подъезде к Яневу, – сказал Хохол, а ныне – македонец Измир Прилеп. Благодаря усам, складу лица и характеру он действительно смахивал на македонца.

Ещё в бытность Тарасова полковником и командиром группы десанта Службы внешней разведки Хохол играл роль водителя и пилота. Продолжал он играть ту же роль и сейчас, но всегда имел свою точку зрения и не боялся её отстаивать.

– Да, Нос? – посмотрел «македонец» на Егора Лукаша.

Подрывник пожал плечами. Он-то как раз чаще отмалчивался, предпочитая давать советы лишь в тех случаях, когда решение проблемы зависело от его профессионализма.

– Взорвать можно кого угодно и где угодно.

– В Яневе есть удобный поворот направо к аэропорту, мимо которого кортеж не проедет, а главное, там очень симпатичный овраг, по которому можно легко уйти к дороге и сесть в тачку.

Тарасов посмотрел на Хана.

– Твоё мнение?

– Любой взрыв повлечёт за собой включение плана перехвата. Далеко мы не уйдём. Перекроют все дороги. Лучше использовать «винторез».

– А выстрел из снайперки лучше? – хмыкнул Хохол.

Оба посмотрели на Тарасова.

Он помолчал, разглядывая на экране ноутбука схему операции.

С оружием проблем не было, хотя с собой группа из России ничего не везла. Оружие свободно можно было купить здесь, на месте, почти любое. Не «винторез» – исключительно надёжный российский снайперский комплекс, но достаточно мощную винтовку западного производства. Однако Хан был прав, быстрый отход группы был практически невозможен. Оставался лишь вариант, при котором группа рассеивалась по местности, бойцы затаивались в схронах, в местных сёлах на какое-то время, а потом поодиночке переходили границу Хосова.

– Есть другое предложение, – сказал молчавший до сих пор Доктор.

– Да? – поднял голову Тарасов.

– Экзотика.

Хохол фыркнул.

– Давайте заглядим его до смерти. Тачим часто выступает перед соратниками. Чем не экзотика?

– Что ты имеешь в виду? – спросил Хан.

– Я участвовал в операции «Укол» в Америке, – остался невозмутимым Кирилл. – В Нью-Йорке. Наших спортсменов стали принципиально отлавливать перед крупными международными соревнованиями в подозрении на допинг. Случаи употребления допинга действительно были, но чаще подозрения заканчивались невнятными извинениями допинг-комитета.

– Ну, насколько я знаю, эта бодяга началась ещё лет десять назад, – сказал Хан, – перед пекинской Олимпиадой.

– Продолжай, – переждал шум Тарасов.

– Надо было выйти на председателя антидопинговой комиссии США, с подачи которого всё это и делалось. Мы применили разработанный американцами же «нокаут» и заставили этого деятеля во всём признаться перед телекамерами и кучей журналистов.

– Помню, скандал получился изрядный, – кивнул Нос.

– «Нокаут» – это что-то психотронное? – уточнил Хан.

– Психотронный генератор, подавляет волю.

– У вас было больше времени на подготовку.

– Около двух месяцев.

– Что ты предлагаешь конкретно?

– Использовать экзотику: «ёрш» с парализующими иглами, инфран «хирург», воздействующий на внутренние органы. Через пару часов у клиента, к примеру, останавливается сердце. Вы разве не применяли такие игрушки?

– Почему не применяли? – сказал Хан. – Тазеры применяли с передачей электроимпульса по лазерному лучу, «крикун», «мыльный» газ, «смирительную рубашку».[5] Но все эти игрушки в основном хранятся в спецхранах ЦРУ и в Лос-Аламосе, где они разрабатываются. Вряд ли мы успеем раздобыть их к сроку.

– Да, инфран нам не помешал бы, – кивнул Нос.

– Хорошая идея, – согласился Тарасов. – Но для того, чтобы инфран сработал стопроцентно, надо подобраться к объекту как можно ближе, метров на десять. Сможем?

Бойцы переглянулись.

– У нас есть инфран? – почесал усы Хохол.

Все посмотрели на Тарасова.

– Допустим, инфран у нас будет, – медленно сказал он, с некоторым удивлением разглядывая нового члена группы. – Как мы подберёмся к объекту?

– Кортеж надо остановить всего на несколько секунд. Я изучал местность на пути следования. Объект поедет в Урошевац по трассе Приштина – Скопье, через Янево и Липлян. Другой дороги просто нет. За Липляном дорога на протяжении километра идёт вдоль речушки…

– Всё равно надо что-то взорвать, – перебил Кирилла Хохол, – чтобы остановить колонну.

– Не надо ничего взрывать, там три моста, можно один разобрать наполовину, сузить дорогу до одной полосы, остальное – дело техники.

Бойцы группы снова дружно посмотрели на командира.

Тарасов помолчал, не спеша с ответом, то укрупняя схему операции на экране ноутбука, то уменьшая. Думал он о том, что у более молодых оперативников мышление креативнее и решения они находят быстрее.

– У нас же есть свои штатные колдуны, – заметил Хохол меланхолично. – Пусть колданут, отведут глаза охране…

– Колдовство необходимо там, где без него просто нельзя обойтись, – покачал головой Тарасов. – Мы и сами справимся, не с такими ситуациями справлялись. Или у тебя задрожала нижняя чакра?

– Обижаешь, командир.

– В таком случае, господа македонцы, албанцы, турки и цыгане, давайте обсосём предложенный вариант со всех сторон.

Бойцы придвинулись ближе к столу.

Тачим Хаши выехал в Урошевац двадцать девятого июня, в девять часов утра, на длинном, чёрном, бронированном «Хорьхе».

Его сопровождали четыре машины с охраной: мощные джипы «Esсalade» – и два сине-зелёных полицейских «БМВ» с белыми полосами и спецмигалками.

На всём протяжении трассы от Приштины до Урошеваца, где располагалась вторая по величине военная американская база, были расставлены посты автоинспекции республики, а в самом Урошеваце кортеж должен был встретить комиссар международных полицейских сил KFOR.

Полицейские посты распределялись по дороге почти равномерно, на расстоянии от двух до трёх километров друг от друга.

Под городком Липляном трасса делала три поворота, образуя латинскую букву «s», пересекала три моста и дальше шла почти прямо до самого Урошеваца. Посты здесь располагались на каждом мосту и не видели соседей из-за холмов и леса.

Полицейские заняли пост на втором мосту, переброшенном через неширокую речку Гниловаце, в начале девятого утра, осмотрелись и стали ждать проезда главного действующего лица.

Через двадцать минут со стороны Липляна показался старый пикапчик «Шкода», пыхтя, поднялся на мост и остановился, чихнув.

Водитель, смуглолицый усатый македонец, вылез из кабины под внимательными взглядами полицейских развёл руками: старьё, мол, что поделаешь, – открыл капот.

Один из полицейских подошёл к нему, хмуро оглядел машину, буркнул на албанском:

– Здесь нельзя останавливаться.

В настоящее время население Хосова на девяносто пять процентов составляли албанцы, поэтому государственным языком, естественно, стал албанский.

Усач, не оглядываясь, ткнул пальцем в мотор.

Полицейский подошёл ближе, наклонился… и получил короткий удар в лицо, отбросивший его к перилам моста.

Напарник полицейского опешил, схватился за карабин.

Но за его спиной возник человек, тенью перемахнувший через перила моста с другой стороны, сжал шею полицейского особым приёмом, и тот, дёрнувшись, затих.

Возник второй человек, в полицейской форме.

– Пакуем, быстро! – Фраза была сказана по-русски.

Вместе с водителем пикапа и первым нападавшим они мгновенно загрузили тела полицейских в пикап, и вовремя: мимо проехали один за другим несколько грузовых и легковых автомобилей.

Пикап уехал, но вскоре вернулся к оставшемуся на мосту «полицейскому». Из него вылез второй «полицейский» – переодевшийся в форму представителя власти Доктор, за ним – Хан и Нос в форме дорожных рабочих. Они начали выгружать из пикапа дорожные знаки и строительные инструменты.

Хохол – «македонец»-водитель взялся за перфоратор и за несколько минут прорубил в покрытии моста несколько канавок.

В течение четверти часа мост преобразился.

Весь транспорт вынужден теперь был пробираться по одной полосе, так как вторая оказалась перегороженной и на ней копались рабочие, затеяв нехитрый ремонт.

Хохол бросил перфоратор, сел в пикап и уехал. Вернулся через несколько минут уже на контейнерном кране, развернулся, выдвинул стрелу и сгрузил с подъехавшего пикапа – за рулём сидел Нос – ограждение и две плиты.

Полицейские – Тарасов и Доктор – смотрели на возню рабочих с философским спокойствием, поглядывая на дорогу и на проезжающие машины, изредка закрывая проезд – для тренировки.

В четверть десятого полицейская рация принесла Тарасову, исполняющему роль старшего, весть о выдвижении колонны президента из Приштины.

– Понял, – ответил он по-албански, подражая манере говора своего визави, в настоящий момент связанного и отдыхающего в кустах под мостом.

Это был самый ответственный момент. Несмотря на то что десантники допросили полицейских и выяснили, что и как они отвечают на запросы начальства, существовал шанс, что ответственный за сопровождение кортежа почувствует неладное и пошлёт подчинённых проверить, почему полицейские в районе моста через Гниловаце бубнят не по уставу.

Однако обошлось. Тарасов скопировал голос полицейского удачно, у командира группы оцепления подозрений не возникло.

Доктор, получивший такое же сообщение, посмотрел на Тарасова со своей стороны моста.

Владислав придвинул к губе усик оперативной – «родной» рации:

– Готовность «раз»!

«Рабочие» развернули ограждение, натыкали в дорогу арматурные стержни, поправили красно-белые конусы ограничителей движения.

Группа приготовилась к команде «начали!».

– Двадцать минут до драйва, – доложила рация.

– Ждём, – отозвался Тарасов.

Им помогали спецы из подразделения информационного обеспечения и целеуказаний СОС, имевшие свои системы разведки, поэтому ударной группе не нужно было отвлекаться на дополнительные мероприятия, требующие большой затраты времени и средств.

– Пятнадцать минут до драйва!

– Принял.

Проехали две финские фуры.

Поток машин нарастал, автомобили стали скапливаться в пробки с обеих сторон шоссе. Но водители не роптали, полагая, что у дорожных рабочих имеется веская причина для перекрытия одной из полос.

– Десять минут до… – Голос в наушнике рации на секунду пропал. – Внимание, директива «ноль в ноль»! Отбой операции!

– В чём дело?! – не поверил ушам Тарасов.

– Секунду… сообщение из центра… броня «Хорьха» ослабляет инфразвук в десять раз. Инфран не сработает. Сворачивайтесь!

Тарасов выругался, ощущая себя как старик перед разбитым корытом из сказки Пушкина.

Заподозривший неладное Доктор подошёл ближе.

– Что?

– «Ноль в ноль»!

– С какого бодуна?! – изумился оперативник.

– Броня «Хорьха» ослабляет инфразвук. Центр отменяет операцию.

Доктор думал ровно две секунды. Он всё понял мгновенно.

– Значит, надо выманить объект из машины.

– С ума сошёл?! Как?

Ещё две секунды размышлений.

– Авария.

Тарасов не понял.

– В смысле?

– Устроим на мосту аварию.

– Вряд ли это заставит Тачима выйти из машины.

– Аварию надо рассчитать так, чтобы она произошла прямо на глазах президента, а ещё лучше – с одним из джипов сопровождения. Главное, чтобы открылась дверца «Хорьха».

– Не успеем.

– У нас есть альтернатива?

Теперь уже задумался на пару секунд Тарасов. Включил рацию:

– «Глаз-один», связь с центром.

– Директива императивная.

– Дайте связь!

В наушнике стало тихо, затем после двух щелчков раздался тихий голос:

– «Дельта», слушаю тебя.

– Степаныч! – разобрал, кому принадлежит голос, Тарасов. – У нас есть шанс.

– Уверен?

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Мало.

– Разреши попробовать.

– Вы не должны рисковать безбашенно.

– Я понимаю. Протяните нам канал «ПВ»,[6] попросите Гостомысла. Мы справимся!

Короткое молчание.

– Хорошо.

Тарасов посмотрел на Доктора:

– Работаем! Конкретика?

– Стрела крана имеет аварийный реверс…

– Плюс струя «жидкого льда»…

– И джип летит в кювет!

– Лучше сбросить «Хорьх». В этом случае Хаши вылезет из машины вынужденно. Лишь бы не начала стрельбу охрана.

– Здесь узко, разоружим первый джип и уедем.

Тарасов стукнул ногтем пальца по усику микрофона, подавая сигнал «внимание»:

– Меняем план! Работаем следующим образом…

Инструктаж длился минуту. Затем группа начала без суеты и спешки действовать в режиме форс-мажора. Бойцы умели приспосабливаться к любому повороту событий и не тратили зря силы и нервы на панику и напрасные переживания.

Когда рация сообщила, что до подъезда кортежа Тачима Хаши остались секунды, десантники СОС были готовы встретить его во всеоружии.

Показалась головная машина полицейского эскорта. Увеличила скорость: полицейские увидели перекрытую полосу и дорожных рабочих в оранжевых робах.

Тарасов – он стоял перед мостом – кинул два пальца к околышу фуражки.

Машина остановилась, из неё выскочил толстенький черноволосый коротышка-полицейский с автоматом через плечо, заорал фальцетом, по-албански:

– Кто позволил?! Что тут происходит?!

Тарасов пожал плечами.

– Они тут с утра, показали наряд-заказ, документы в порядке.

– Какой наряд-заказ?! Трасса должна быть освобождена! Вас что, не предупредили?

– Предупреждали.

Глаза толстяка сузились.

– Серб, что ли? Говоришь с акцентом. Имя, батальон.

– Я татарин, капрал Сабир Набикул, двенадцатый батальон.

– Что-то я не припоминаю там…

Рявкающий сигнал за спиной заставил полицейского оглянуться.

Это подъехал первый джип сопровождения с охраной президента.

– Убирай их к дьяволу!

– Вы проедете, а пока они будут убирать технику…

– Я сказал – всех с дороги!

Раздался ещё один рявк.

Полицейский нервно засуетился, побежал к своей машине, на ходу пообещав «Сабиру Набикулу» выгнать его со службы.

Автомобиль с полицейскими тронулся с места, свернул на освободившуюся полосу мимо стоящих автомобилей, задержанных Тарасовым за несколько минут до этого.

За полицейской машиной тронулся джип, затем вся внушительная колонна президентского кортежа.

«Хорьх» двигался за вторым джипом. Стёкла его были тонированными, поэтому, кто и сколько человек едет в автомобиле, не было видно.

Джипы миновали вытянувшихся в струнку «дорожных рабочих», пикап и контейнерный кран.

«Хорьх» приблизился к крану.

В то же мгновение стрела крана стала падать, грозя ударить по переднему стеклу машины.

Водитель, заметив это опасное движение, вдавил педаль газа и рванул руль «Хорьха» влево, не зная, что аварийный реверс не допустит сброса стрелы крана.

Действительно, стрела резко провалилась вниз всего на полтора метра и остановилась.

Зато не остановился «Хорьх».

Хан, удачно расположившийся за корпусом автокрана, успел выпустить струю «жидкого льда» под колёса «Хорьха», причём так ловко, что никто этого не заметил: ни водитель и пассажиры бронированного чудовища, ни полицейские, ни водители скопившихся по обе стороны моста автомобилей.

Тарасов мимолётно подумал, что волхвы всё-таки согласились протянуть канал «ПВ» в Хосово и фактор везения сработал отменно. Потом думать стало некогда и вредно, пришёл его черёд выходить на сцену.

«Хорьх» занесло влево, так что он ударился кормой о бордюр моста, едва не проломив ограду.

Водитель резко крутанул руль вправо, и это было его ошибкой, потому что передние колёса машины уже проскочили полосу «жидкого льда» на асфальте, а задние только что въехали на полосу, и «Хорьх» снова занесло, теперь уже кормой влево. Правое заднее колесо ударилось о лежащую косо бетонную плиту, и машина грузно перевернулась, пропахав крышей асфальт и сбив ограждение «ремонтируемого» участка моста.

Тарасов метнулся к «Хорьху», нащупывая под полой полицейской куртки рукоять инфрана.

Захлопали дверцы: это из остановившихся джипов начали выскакивать телохранители Тачима Хаши.

Открылась и правая задняя дверца перевернувшегося «Хорьха».

Тарасов подскочил к ней раньше всех, увидел красное злое лицо президента Хосова, нажал на спуск и тут же подал руку:

– Господин президент!