Дикие игры домашних детей Эсса Геннадий

Народу было много. Она купила себе напиток и, толкаясь среди собравшихся, пробиралась к тому месту, где скейтбордисты показывали свое мастерство.

Юлька пролезла вперед, расталкивая толпу, и вдруг заметила Наталью Петровну. Ее можно было увидеть сразу. Она стояла среди молодежи, которая столпилась у ограждения, и растерянно вертела головой. Вокруг молодые люди визжали, размахивая шарами, флажками и шарфами. Строгая учительница стояла среди них как каланча. Юлька решила пробраться к ней и двинулась вдоль ограждения, расчищая себе локтями дорогу.

— Здравствуйте, Наталья Петровна!

Учительница вздрогнула и посмотрела на нее сквозь очки, которые постоянно носила на кончике носа.

— А, это ты, — сказала она. — Решила вот выйти погулять. Погода хорошая. А ты пришла на Карлетова посмотреть? Он, помнится, что-то говорил об этих мероприятиях.

— Я тоже пришла просто прогуляться. Нужно больно на него смотреть. Детский сад какой-то.

— И я о том же. Лучше бы в школе подтянулся, бездельник.

Юлька взглянула на учительницу, и ей стало обидно за Олега.

— А что, давайте посмотрим, раз он приглашал, — предложила она.

— И где он тут? Все в шлемах да в костюмах каких-то странных…

— Вон он, в синей форме и белом шлеме.

Юлька сразу узнала Олега и чуть не проболталась, что узнала по одежде, которую видела у него дома.

Участники стали показывать свое мастерство: змейку, прыжки, переворачивания доски в воздухе...

— Здорово! — восхищалась Юлька.

У каждого участника были свои болельщики. Они выкрикивали их имена и всячески поддерживали.

Олег стоял в стороне и ждал своей очереди. За него никто сегодня почему-то не болел, и когда он вышел на стартовую линию, вокруг было молчание.

Он наклонил голову, устанавливая свой скейт, и посмотрел в сторону соперников.

Юльке стало невыносимо обидно за то, что его никто не поддерживает и он один в этом круговороте разгорающихся страстей. Болельщики затихли, кто-то даже начал свистеть и что-то выкрикивать. У Юльки сжалось сердце, и она взглянула на учительницу, но ее равнодушный взгляд ни о чем не говорил.

Юлька сжала кулаки и что было сил закричала:

— Олег, вперед! Я с тобой!

Он поднял голову, растерянно посмотрел по сторонам, но среди множества посетителей не смог увидеть, кто кричал.

Юлька заметила, как он вдруг воодушевился, набрал полную грудь воздуха и помчался по дистанции, которая представляла собой горки, змейки, узкие пространства и несколько трамплинов, на которых надо было показать свое мастерство.

— Олег, давай! — кричала Юлька. — Ты молодец!

Наталья Петровна посмотрела на свою ученицу, поправила очки и строго сказала:

— Веди себя прилично. Ты в обществе находишься. Допрыгается Карлетов, шею себе свернет… Я такое видеть не могу. Куда только смотрят его родители? Этот самокат я бы сразу уничтожила! Наделают для детей смертельных игрушек, они и рады лихачить. Надо математикой увлекаться. Безопасно, по крайней мере…

Юлька покосилась на учительницу. Она поняла, что Наталье Петровне абсолютно все безразлично, и незаметно скрылась в толпе.

Она поспешила к финишной линии и встала в толпе болельщиков, ожидая Олега.

Он резко остановил перед ней свой скейт, развернулся и от удивления раскрыл рот.

— Я знал, что ты придешь, — сказал Олег, переводя дыхание. — И голос твой слышал.

Он снова направился на стартовую линию. Теперь предстояло задание еще сложнее: надо было разогнаться, взлететь на трамплин и перевернуться в воздухе, не отрываясь от скейта.

Первый участник сразу упал. У второго получилось очень неплохо. Потом еще один, другой, третий…

Олег вышел на старт, взглянул на высокий трамплин, поправил на голове шлем. Он быстро разогнался, взлетел с трамплина в воздух и перевернулся, не отрываясь от скейта. Но приземление у него вышло очень неудачное. Олег не рассчитал и полетел на землю. Он зацепился ногой за доску и плюхнулся всем телом, сбивая расставленные фишки.

У Юльки замерло сердце. Расталкивая всех, она бросилась к нему.

— Ты не ушибся? — спросила она, пытаясь его поднять.

Олег снял шлем и, преодолевая боль, улыбнулся:

— Да нет, все нормально.

— Идем, я тебе помогу, — сказала она, протягивая руку, и Олег, опираясь на нее, отошел в сторону.

Локти были содраны о деревянный настил и кровоточили.

— У меня платок есть, — спохватилась Юлька и стала искать его в сумке.

Перевязав ему руку, она спросила:

— Я думаю, ты на сегодня закончил это убийственное мероприятие?

— Что-то у меня не получилось сегодня, — сказал он. — Теперь Ромка меня обойдет.

— Пусть обходит. Ты бы лучше себя поберег. Зачем тебе все это?

Подошла и учительница.

— Так, Карлетов, — сказала она строго. — Я увидела, чем ты занимаешься, поэтому настаиваю на приходе твоих родителей в школу немедленно. Мне самоубийцы не нужны. Ясно, почему тебе математика не лезет в голову. Ты уже все мозги себе поотшибал. — Она фыркнула и ушла.

— Не обращай ты на нее внимания, — успокоила Юлька. — Она ничего не понимает.

Подъехал Ромка. Он поднял ногой свой скейт так ловко, что Юлька даже удивилась.

— Ну, ты чего сегодня расслабился? — спросил его друг.

— Не знаю. Нога как-то подвернулась, — ответил Олег.

— В выходные идем на стройку?

— Как договорились, — ответил Олег и посмотрел на свою одноклассницу.

— На какую еще стройку? — спросила она.

— Это что, твоя подружка? — Ромка загадочно взглянул на смущенную девчонку.

Олег тоже посмотрел на нее.

— Секрет или как? — засмеялся Ромка. — Ладно, все с тобой понятно. Давай, колись.

— Его, его, — не дав опомниться Олегу, ответила Юлька. — А про тебя он мне как-то тоже говорил. Ты же Ромка?

— Короче, как договорились. Лечи свои раны, потом встречаемся. — Ромка встал на скейт. — До встречи, красавица.

Олег проводил его тоскливым взглядом.

— Облажался я сегодня, — вздохнул он. — С самого утра все не заладилось. Бабка наорала под руку, что я в магазин не успел сбегать. Все надоело…

— А вот так себя калечить не надоело?

— Я люблю экстрим, понимаешь? Мне себя не жаль, и жалеть меня некому. Я живу сам по себе, по своим законам и правилам.

— Зря ты так говоришь. — Юлька присела рядом с Олегом. — Человек не может жить сам по себе. Он же не на острове, где никого нет.

Олег улыбнулся и положил на землю шлем.

— Хочешь пару философских фраз? — спросил Олег.

— Ты их тоже знаешь? Удивительно…

— Вот, например, чтобы человек вырос успешным, важно помогать ему одерживать победы.

— Ну и?

— Меня это не касается. Мне никто не помогает, поэтому я всего должен добиваться сам.

— У тебя рука болит? — спросила Юлька, не желая слушать, о чем говорит Олег.

— Болит.

— Давай я тебя домой провожу.

— Мне еще переодеться надо. Ты меня не жди.

— Иди, переодевайся. Я буду здесь.

Олег поднялся, посмотрел в сторону соперников, которые все еще продолжали соревнования, и, прихрамывая, направился в раздевалку.

Олег нес в одной руке скейт, в другой руке была рука Юльки. За спиной у него висел рюкзак.

Они медленно шли по парку, часто останавливаясь и разглядывая заманчивые аттракционы.

— Я легко мог бы спрыгнуть вон с той вышки, — сказал Олег, указывая на деревянную пирамиду. — Или с карусели на ходу. Не веришь?

— Верю, верю. Что тебя все куда-то тянет? Шею хочешь свернуть? А зачем вам на стройку?

— Мы там с друзьями соревнуемся, кто быстрее на какой этаж залезет, — объяснил Олег.

— По лестнице, что ли?

— Зачем? По лестнице и дурак заберется. По стене.

Юлька даже остановилась.

— Как по стене?

— Очень просто, руками и ногами. А потом еще кто перепрыгнет с одной сваи на другую.

— Вы что, все там сумасшедшие?

— Почему, нет. Ромка разве похож на сумасшедшего? И я вроде тоже нормальный.

— И много вас там таких нормальных?

— Человек десять будет. Даже девчонки есть. Правда, пока только две.

— Короче, вы занимаетесь всем тем, от чего родители хватаются за головы.

— Они об этом не знают, — улыбнулся Олег.

4

Есть категория людей, которым нравятся сильные эмоции и адреналин, они любят пощекотать себе нервы. Обычно они выбирают опасные профессии: спасателей, альпинистов, пожарных. Или довольствуются хобби вроде прыжков с парашютом, горных и водных походов, дельтапланеризма и прочих. Эти люди на самом деле здравомыслящие, они не стремятся создавать себе по-настоящему опасных ситуаций, четко следуют правилам безопасности и умеют рассчитывать допустимый риск.

Однако в пятнадцатилетнем возрасте все просчитать просто невозможно, и молодыми людьми движет неведомая им внутренняя сила и чувство риска — просто ради того, чтобы показать свое «я».

На перемене Юлька стояла в стороне и наблюдала за Олегом. Она удивлялась его увлечениям, о которых узнала вчера, и у нее не укладывалось в голове, как он может все это творить за спиной у взрослых. Но никто его не контролирует, поэтому неизвестно, как далеко он зашел в этих дурацких увлечениях.

Он обзавелся такими же сумасшедшими друзьями, и кто кого там подначивал на эти поступки, было неизвестно. Скорее всего, они сами друг перед другом показывали свои способности. Теперь она понимала, почему Карлетов на уроке физкультуры бегает в трико, а не как все, в шортах. Ему было стыдно показать свои вечно разбитые колени. Другие, может быть, этим гордились бы, но Олег был не из таких. Он никогда не рассказывал о своих «восхождениях», не делился со школьными друзьями, хотя мало чем отличался от всех остальных. Он был всегда сдержанным в эмоциях, но когда чувствовал себя совершенно свободным, в кругу друзей, давал оторваться своим фантазиям.

Юлька стояла у окна, незаметно поглядывая на него, и удивлялась. Только сейчас она начала замечать, что этот мальчишка — довольно привлекательная личность. Он никогда ни с кем не спорил, но всегда придерживался своего мнения. Для него оно было первостепенным. Он не навязывал свои идеи, когда что-то затевали школьные друзья, а если ему что-то не нравилось, он, молча, по-английски, как говорится, уходил и возвращался в свою компанию экстремалов.

Учительница его увлечение не одобрила и при встрече в школе не обмолвилась ни словом об увиденном в парке.

Юлька сказала Олегу, что и Наталья Петровна смотрела их соревнование.

— Значит, приглашение приняла, — улыбнулся он и этим был уже счастлив.

— А что толку? Она стояла, как отмороженная, и только возмущалась вашему мероприятию.

— Самое главное, что она видела, — сказал Олег. — Может, отвяжется от меня с вызовами родителей.

Юлька в ответ пожала плечами.

— А ты зачем ко мне тогда приходила в парк? Снова по ее наводке? — с укором спросил Олег.

Юлька покраснела. Она чувствовала, что поступила в прошлый раз очень неправильно, и уже не старалась оправдываться.

— Зато про тебя многое узнала.

— Вот этого тебе не стоило делать, — сказал Олег. — Если кто в классе узнает, что у меня нет родителей, я сразу переведусь в другую школу или вообще ее брошу.

Юлька вздрогнула и побледнела от такого заявления.

— Карлетов, — сказала она. — Я клянусь, что никто и никогда об этом не узнает, пока не скажешь сам.

— Я об этом не собираюсь никому говорить, — твердо заявил Олег. Он посмотрел с усмешкой на одноклассницу и молча пошел в класс.

Тут к Юле подошли подружки, окружили и стали засыпать вопросами.

— А он ничего. Говорят, экстремал!

— Откуда я знаю, — возразила Юлька. — Мне-то какое до этого дело?

— Вы же сидите вместе.

— Ну и что? Мне он вовсе и не нравится. Это вы всё глаза на него пялите.

— Давай местами поменяемся, — предложила одна. — Лично мне он очень нравится, я б хотела с ним сидеть.

— Смотри на него со стороны. Так лучше видно, — почему-то встревожилась Юлька.

— Ну, девочки, давайте не будем ссориться из-за какого-то парня, — вступилась другая.

— Вовсе он и не какой-то! — тут же возразила Юлька. — Он отличный парень.

— Ха, все ясно — влюбилась!

— Глупые вы. Он не в моем вкусе, — старалась оправдаться Юлька.

— Почему-то все говорит об обратном.

Только звонок на урок заставил их прекратить спор.

— Наталья Петровна пришла мне мораль читать, — прошептал Олег. — Как она уже надоела со своими нравоучениями…

Юлька с удивлением посмотрела на Олега.

— Я сегодня хотела поговорить о поведении ребят вашего возраста, — сказала учительница и поправила на носу очки. — Среди подростков, да что уж, будем честными — и среди взрослых нередка ситуация, когда человека на риск толкает вовсе не сила, а слабость, и неважно, реальная она или вымышленная. Проще говоря, желание доказать, что ты чего-то стоишь. А уж поводов для заниженной самооценки, зачастую, кстати, выдуманных, у подростков хоть отбавляй. Это, можно сказать, возраст такой специальный. А дальше как в детском стишке: «Я пошел бы на руках, чтобы все сказали: «Ах!» Безумные поступки служат средством, которое помогает поднять самооценку. Такая ситуация как раз и является самой опасной. Тихий подросток, которому не хватило силы и ловкости стать первым в футбольной команде, может, казалось бы, ни с того ни с сего решиться пройтись по карнизу многоэтажки, «на слабо» залезть в электрический щиток или совершить особо опасный трюк на скейтборде.

Юлька заметила, как у Олега сжались кулаки. Он опустил голову и его руки задрожали. Положив свою ладонь на его кулак, Юлька улыбнулась.

Олег поднял на нее глаза и встал.

— Наталья Петровна, можно выйти? — попросился он.

— Карлетов, все, что я говорю, касается и тебя тоже.

— Можно выйти? — повторил Олег.

— Ну, выйди, — разрешила учительница.

Олег подхватил сумку и направился к выходу.

— Я так понимаю, то, что я сейчас говорю, тебе не нравится? — спросила она, пытаясь его остановить.

— Нет, не нравится. У каждого на этот счет есть свое мнение.

Олег прикрыл за собой дверь, прижался к ней с другой стороны и закрыл глаза, прислушиваясь к голосу учительницы.

Он вышел на улицу, взглянул на окна — и в одно мгновение ему очень захотелось влезть на стену, на третий этаж, где были окна их класса, и пройтись перед всеми по тому самому карнизу, о котором говорила классная.

Он уселся под деревом прямо на землю и задумчиво посмотрел на школьное здание.

Олег уже тысячу раз пожалел, что пригласил тогда учительницу в парк. Может, и не было бы этой темы на злополучном классном часе.

Он потер лоб, пригладил свои волосы и лениво встал. Домой ему идти не хотелось, но он боялся, что учительница может прийти к ним, и бабушка обязательно откроет дверь. Сам он никогда бы ее не пустил. Олег хотел, чтобы учительница не знала о его семейном положении, а тем более чтобы, не дай Бог, когда-нибудь еще и упрекнула.

Он достал телефон и позвонил Ромке.

Как всегда, его номер был недоступен. Олег уже много раз говорил ему, чтобы тот следил за балансом, но Ромка мало об этом думал, а когда нужно было ему самому и не оказывалось на сотовом денег, он звонил с домашнего.

Олег с досадой сунул телефон в карман и медленно двинулся в сторону дома. По дороге он заходил во все магазины подряд, просто бесцельно поглазеть, и явился домой лишь два часа спустя.

У парадного на скамейке сидела Юлька.

Олег подошел и молча встал напротив нее.

— Так и будешь стоять? — спросила она.

— Буду.

— Чего ты обиделся?

— Я не обиделся. Просто мне не хочется слушать ее рассуждения.

— Ты считаешь, Наталья Петровна не права?

— А ты? — задал встречный вопрос Олег.

— Права.

— Ты тоже хочешь сказать, что я слабак?

— Карлетов, прекрати. — Юлька встала.

— Карлетов да Карлетов... Надоело уже все! — вспылил Олег.

— Ты можешь со мной спокойно поговорить? — тихо спросила Юлька.

Олег опустился на скамейку.

— Я и так спокоен. — Он пытался взять себя в руки.

— Что с тобой творится? Я так за тебя там, на соревнованиях, переживала. Откуда мне было знать, что Наталья придет?

— Да я не про нее… — махнул рукой Олег. — Плохо мне что-то в последнее время. Сам не свой хожу.

— Ты успокойся. Тебе надо отдохнуть. Хочешь, в выходные сходим погулять? — неожиданно предложила она.

— В воскресенье я встречаюсь с друзьями, — ответил Олег.

У Юльки сразу испортилось настроение.

— Тогда вместе сходим к твоим друзьям, — предложила она.

— Ничего не получится. Ты потом меня тоже своими нравоучениями замучаешь.

— Ты собираешься по стенам лазать и по крышам бегать?! — теперь уже вспылила Юлька. — Ты понимаешь, что это ненормально?

Олег взглянул на нее.

— Все ненормально, — ответил он. — А я не хочу, как все…

— Какой же ты еще ребенок…

— Хорошо, пойдем со мной, раз тебе так хочется, — неожиданно для Юльки, согласился Олег. — Только потом мне ничего не говори.

— Нет, увольте меня от ваших затей. Вы там калечитесь, а я что делать должна? То же самое? Или потом тебя по частям собирать?

— Не хочешь — не надо, — уже спокойно ответил Олег. — А мы там не калечимся, и собирать меня не придется.

— Олег, я тебя не понимаю.

— Меня никто не понимает, кроме бабушки.

— Конечно. Она же не знает, чем ты занимаешься. Знала бы — удивилась или сошла с ума от этих твоих увлечений.

Олег пристально посмотрел на Юльку.

— Слушай, что ты вообще от меня хочешь? Перевоспитать? Хватает одной училки. Как она меня уже достала, ты не представляешь! Я вот смотрю иногда на нее, и мне ее просто жалко. Такое убожество. Ты сама посмотри вокруг: люди — как индюки, все надутые, замкнутые. Все о чем-то думают, решают какие-то проблемы. А у меня их просто нет.

— А учеба?

— Если ты считаешь, что учеба — это проблема, ты глубоко ошибаешься. Для меня это — ни-че-го. Положено среднее образование получить — получу. Надо будет работать — буду. Все, что от меня зависит, буду делать, но жить и увлекаться тем, чем хочу, мне никто не запретит. У меня взгляды на жизнь совсем другие.

— Можно тебе вопрос задать? — спросила Юлька. — Можешь не отвечать, если не захочешь, но я хотела узнать, что с твоими родителями случилось?

Олег сразу сник, опустил голову и некоторое время молчал.

— Олежек, прости... Не отвечай...

— Почему же, я могу сказать... Погибли они два года назад. Мне тогда тринадцать лет было, я был в лагере. Они ехали на машине ко мне и разбились. Насмерть разбились из-за одного дурака, который скрылся. Достаточно?

— Извини, что я лезу к тебе в душу, — виновато призналась Юлька.

— Можешь теперь сказать об этом нашей жабе. Пусть пожалеет сироту.

— Никому я говорить не буду, с чего ты взял? Я просто сама хотела узнать о тебе больше.

— Теперь ты знаешь все, — ответил Олег. — В тебе от этого тоже жалость ко мне появилась? Я ни в чьем сочувствии не нуждаюсь, понятно? Зачем тебе все это?

— Мне все понятно, но я не хотела тебя жалеть. Ты и сам за себя можешь постоять.

— Ну конечно, я же для вас всех такое дерьмо…

— Ты просто дурак. — Юлька поднялась и взяла сумку. — Не хочешь меня проводить?

— Пошли, — сухо ответил Олег.

— Понимаешь, я люблю риск, — начал он объяснять Юльке. — Не знаю, почему, но мне кажется, что когда я рискую собой, я самоутверждаюсь.

Юлька шла рядом и старалась его не перебивать, внимательно слушала.

— Когда я чувствую, что мне трудно, или если я в чем-то ошибусь и мне становится больно или страшно — стараюсь назло всем это преодолеть.

— Я понимаю, — поддержала Юлька.

— Ничего ты не понимаешь, — оборвал ее Олег.

— А что ты любишь?

— Я?

— Ну да, ты.

— Не знаю. Пацанов своих люблю из компании, музыку…

— Какую?