Остро заточенный удар Леонов Николай

Глава 1

Колян Бухрашкин ближе к полуночи возвращался домой в крепком подпитии. Употребил он больше литра первача, что для него было почти нормой. Его железобетонная печень ухитрялась перерабатывать и куда большие объемы всевозможных спиртсодержащих «коктейлей», так что сегодняшнее возлияние было вовсе не рекордным. Кстати, Коляна из-за этого-то и в компании приглашали не очень охотно. Если человек способен перепить лошадь, приглашать такого – себе в убыток. Пока основная масса выпивох опрокидывала всего лишь пару-тройку стакашков, Колян успевал принять на грудь вдвое-втрое больше. Попробуй посостязайся с ним!

Но сегодня он удачно проведал о готовящемся юбилее соседа по улице, отставного пожарного Данилы Фирсова. Зная, что лучше Фирсовых никто не умеет готовить всевозможные настойки на травах, Бухрашкин приложил все свои силы, чтобы напроситься в гости. Данила, крупный мужик, в свои семьдесят выглядящий на полсотни, после очень непрозрачных намеков Коляна, явил-таки сочувствие к страждущему и сказал, что ждет Бухрашкина на застолье.

Колян законченным халявщиком все же не слыл и по мере возможности старался быть взаимно любезным с теми, кто его не пинал и не отмахивался, как от назойливой мухи. Поэтому, придя домой и немного помозговав, он решил подарить юбиляру свой нож-свинорез, который когда-то отковал из обоймы подшипника ныне покойный кузнец Семеныч из соседнего колхоза, что в часе ходьбы от их дачного поселка. На этот нож уже давно зарился Данила Фирсов. Надо сказать, Колян год назад в своем дворе извел практически всю живность, за исключением кота Мурзи и старого барбоса Лоха. И в первую очередь расстался он со всякими там хрюнделями-шмунделями. Кормов-то на них где напасешься? А вот Фирсов – тот совсем другое дело. У Данилы этих самых хрюнделей целый свинарник, денно и нощно голосящий на всю улицу. Так что нож был ему подарком в самый раз.

Гостей у Фирсовых в этот вечер собралось человек около тридцати. Гуднули на всю ивановскую. Хлебосольные хозяева насчет своей фирменной настойки не подвели, и поэтому уже через час почти все гости были если и не вдрызг, то близко к этому. За исключением, разумеется, Коляна Бухрашкина. В знак признательности за приглашение, как самый твердо стоящий на ногах, он или помогал хозяйке подносить блюда, или выводил с веранды на свежий воздух перебравших по части «горючего». И дернула же его нелегкая под конец сопроводить бухгалтершу садово-огородного кооператива «Тучино» Нинку Корюлину!

Коляну однажды кто-то поведал, что Фирсовы, настаивая свой первач на диких травах, среди прочих добавляли в него и какую-то особую травку, которая очень сильно влияла на некоторые функции человеческого организма. Особенно женского. Вроде бы покойная бабка Данилы была знаменитой травницей, которую односельчане даже побаивались, считая ее колдуньей. Но Бухрашкин в это особенно-то и не верил. Мало ли чего люди болтают?! К тому же он не раз дегустировал фирсовскую настойку и по себе никак не мог сказать – влияет она как-то эдак на его организм или не влияет вовсе… И только сегодня он понял – влияет! Да еще как влияет…

Едва они с Корюлиной, крупнотелой дамой лет сорока, оказались в тени большой разросшейся вишни, как вдруг из прежней медлительно-снуловатой, едва стоящей на ногах из-за явного перебора по части тостов она превратилась в подобие персонажа голливудского триллера из жизни оборотней. Прижав Коляна к стенке беседки, она своими накрашенными губами превратила его лицо в подобие крашеной скорлупы пасхального яйца. А потом… Что же было потом-то? Ой, что-то было!.. Когда минут через…надцать, показавшихся ему куда большим сроком, нежели те три года, которые он отбывал на «химии» за кражу магнитолы из «девятки» местного коммерсанта, Бухрашкин с трудом поднялся на крыльцо, его встретил очень недобрый взгляд Швахова, сторожа того же кооператива «Тучино», уже давно неравнодушного к Корюлиной.

Бухрашкин после такого приключения решился выпить всего только пару рюмок и не очень твердо зашагал домой. В его голове все плыло и колыхалось. Он шел по ночной улице размашистой походкой моряка, который передвигался по палубе корабля, попавшего в сильный шторм. Но, несмотря на плотную завесу хмельного тумана в голове, Коляна не отпускало воспоминание о том, что стало апофеозом сегодняшней гулянки. Надо же! Раньше он и не подумал бы, что такое вообще возможно. В смысле, чтобы скромняга и рохля Нина Львовна вот так, без околичностей, учудила что-то эдакое…

Вот только Швахов теперь его возненавидел окончательно и бесповоротно. Рассказывали, что к Нинке тот уже вполне официально сватался, но получил отказ. И теперь всякого, кто даже по каким-то официальным делам встречается с Корюлиной, готов был разодрать в клочья.

Ну вот, кажется, и его калитка… Сейчас он завалится на диван и будет спать, спать, спать. А вот завтра, на трезвую голову, стоило бы встретиться с Нинкой. Потолковать о том о сем… Что, в общем-то, он не против продолжить с ней отношения. Какие? Да можно было бы и сойтись. А что? Его Анька уже год как свалила в Москву с каким-то деловым. Нынешней весной знакомые видели ее с этим торгашом. По их словам, мужичишка – так себе. А вот она… Вся расфуфыренная, в золоте, в мехах. Блин! Колян только после развода вдруг понял, что его «половина» природой была очень даже не обижена и запросто могла быть востребованной кем-то еще. Теперь за свою неосмотрительность он наказан без права на апелляцию – Аньку он потерял навсегда. А одному-то, между прочим, хреновато…

Замысловатый ход его хмельных мыслей нарушил какой-то шум, донесшийся сзади. Колян запоздало решил обернуться, но не успел. Что-то острое вонзилось в его спину. Жгучая боль полыхнула в грудной клетке, отчего сердце мгновенно сжалось в крохотный, трепещущий комочек. В глазах разом потемнело, ноги подкосились, в гортани перехватило дыхание. Бухрашкин рухнул на траву у своего палисадника, даже не ощутив удара всем телом о землю…

– …Ты не поверишь! Там такие подосиновики – обалдеть можно! – бросая руль и размахивая руками при скорости около сотни километров в час, восторженно повествовал полковник Крячко, оперуполномоченный Главного управления угрозыска. – Я их как увидел, подумал, что у меня глюки начались. Ага! Ну, думаю, завтра у нас с Левой выходной, надо его свозить. А то с этой нашей работой можно досрочно крышей тронуться.

– А ты уверен, что они нас еще дожидаются? – покосившись в его сторону, сдержанно поинтересовался полковник Гуров, старший оперуполномоченный того же главка. – Ты когда там был?

– Вчера, перед вечером, – пожал плечами Станислав Крячко. – Ехал со следственного эксперимента и решил на всякий случай заглянуть в лесок. Он от дороги в отдалении, так что насчет экологии можешь не переживать – выхлопы до него не доходят, рядом химпроизводств не наблюдается. Ну, вот, там они и нарисовались. Шляпки диаметром с форменную фуражку – не меньше того, оранжево-красные такие, толстенные, мясистые…

– Ладно… Надеюсь, до нас в тот лесок еще никто не успел наведаться, – улыбнулся Гуров. – Честно говоря, никогда не подозревал, что ты такой заядлый грибник.

– Так где бы нам брать время, чтобы хоть в чем-то преуспеть? – Стас в очередной раз бросил руль, риторически разводя руками. – Хоть в рыбалке, хоть в охоте, хоть по грибам… Как тут сорвешься на природу, если иной раз чихнуть некогда? Не хочу накаркать, но вот чую: только приедем на место, тут же начнет названивать Петр. Мне так кажется, у него в одном месте специальная зуделка вмонтирована, которая, как только у нас выдастся выходной, начинает его донимать. Из-за этого он и сам без конца чешется, и нас чешет, чуть выдалась минутка…

– Интересная теория об особенностях начальственной анатомии, – рассмеялся Лев. – Тогда стоило бы уточнить, каково же происхождение этого самого органа, который ты поименовал зуделкой. Считаешь, он у Петра врожденный или отрос после назначения на начальственную должность?

– Отрос! – уверенно объявил Крячко. – Сам же знаешь, каким он парнем был, когда втроем теснились в нашем кабинете. Тоже, бывало, как и мы сейчас, возмущался всякими висяками, которые ему наваливал Галактионов. Помнишь, был у нас такой начглавка?

– Помню… – Гуров задумчиво кивнул. – Но у того, если по справедливости, изобретенная тобой зуделка была какой-то гипертрофированной. В сравнении с ним Петр, можно сказать, нас балует…

– Так оно и понятно – Петру до пенсии еще трубить и трубить. А того к нам специально спихнули, чтобы дать доработать до увольнения. Ну вот, уже и подъезжаем…

Стас указал взглядом на холм, виднеющийся в паре километров слева от дороги, на котором буйно кучерявилась березовая рощица с примесью осины и дуба. Найдя примыкающий к шоссе съезд на грунтовую дорогу, уходящую в глубь зеленого массива, который тянулся вдоль шоссе, Стас вырулил на крайнюю левую полосу и, выждав момент, нахально пересек две сплошные разделительные линии, уйдя влево и быстро спустившись с откоса. Лев то ли укоризненно, то ли сокрушенно покрутил головой.

– А что? – Заметив этот жест, Крячко нахально ухмыльнулся. – Аварийной ситуации мы не создали. А до ближайшего перекрестка, чтобы там развернуться, еще километра три пилить. Была бы охота круги нарезать! И так уже полдня позади. А нам еще по лесу надо бы хоть немного побродить, так сказать, пообщаться с природой…

Когда они уже углубились в придорожные дебри, откуда-то сзади, со стороны трассы, донеслось характерное подвывание сирены гаишников. Вероятно, те успели засечь нарушителей дорожного движения, но почему-то преследовать их не стали. Может быть, и потому, что не было уверенности – удастся ли догнать «каскадеров» на древнем «мерсе».

– Ну, Стас! Еще немного, и нам пришлось бы выкручиваться, сочинять небылицы про оперативную необходимость, – оглянувшись, резюмировал Гуров. – Как с кого-то требовать соблюдения законов, если сами не соблюдаем элементарного – не хотим считаться с дорожной разметкой?!

– Все под контролем!.. – Стас с суперменским видом лихо рулил по разбитому проселку, с маху объезжая ямы и колдобины. – Не дрейфь, Лева! Где наша не пропадала?!.

– Следи за дорогой, Шумахер! – снисходительно усмехнулся Гуров.

Вырулив из плотной мешанины кленов и тополей, они некоторое время ехали вдоль берега заболоченного озерца, после чего дорога пошла в гору. Вскоре они остановились у высокого дуба, одиноко зеленеющего в окружении молодого осинового подроста. Закрыв машину и захватив с собой пластмассовые ведра, новоявленные грибники углубились под лиственный полог леса. Конечно, по такому случаю следовало бы обзавестись ивовыми корзинами или берестяными кузовами, но, за неимением лучшего, сгодилась и синтетика.

– Какая красота, Лева! – озирая кроны берез и осин, освещенных солнцем, приближающимся к зениту, с ликованием провозгласил Станислав. – А воздух-то, воздух тут какой!

– Воздух – спору нет – исключительный, – согласился Гуров. – Но хотелось бы увидеть и обещанные подосиновики. Они далеко отсюда?

– Сейчас увидишь… – многозначительно уведомил его Крячко. – Еще минута, и…

– Кое-что, кстати, вижу уже сейчас, – с долей иронии перебил его Лев. – Во-о-н, метрах в двадцати, в кустах чьи-то зеленые «Жигули» стоят. Похоже, мы опоздали…

– Блин! – Стас выглядел обескураженным. – Вот зараза! Ну и что теперь будем делать?

– Как что? – Гуров чуть удивленно посмотрел на приятеля. – Искать грибы. Найдем – хорошо, не найдем – тоже не беда. Просто, как ты и собирался, походим, пообщаемся с природой. Между прочим, первый гриб я уже нашел. Узнаешь, что это за творение природы?

Лев указал на выпуклую бурую шляпку, выглядывающую из-под листвы.

– Ух ты! – Глаза Крячко загорелись неистовым азартом. – Настоящий подберезовик! Ты глянь, какая красотища! Ну-ка, срежь – не червивый ли?

Гуров достал из кармана складной ножик и аккуратно срезал у самой земли плотную, толстую ножку гриба. Понюхав его шляпку, он подмигнул Стасу и положил подберезовик в ведро.

– Да, давненько мы не были в лесу… Вообще-то, грибы я больше собирать люблю. А вот остальное – не очень. С ними же столько возни: перебрать, помыть, почистить… А еще надо или солить, или сушить, или жарить…

– А мне их готовить нравится, – Стас мечтательно причмокнул. – Их как нажаришь, да со сметаной, со специями – м-м-м-м! – объедение!..

Они вышли на полянку в центре небольшого осинника и остановились, дружно издав досадливый вздох при виде примятой травы и белеющих кружочков свежесрезанных грибных ножек.

– Да, тут нам делать нече… – начал было говорить Крячко, но осекся, увидев на другой стороне поляны лежащее на боку ведро с выпавшими из него крупными подосиновиками. – А это что такое? – недоуменно спросил он.

– Ты лучше глянь, что вон из того куста торчит, – Лев указал на подошву туфли, чернеющую среди зелени листвы.

– Охренеть! – первым подбежав к кусту дикой смородины, Стас оглянулся. – Да тут, смотри-ка, кто-то лежит. Мужик какой-то… Давай вытащим – может, еще живой?

Они выволокли из недр буйно разросшейся зелени уже начавшее коченеть тело мужчины лет шестидесяти с лишним. Одет грибник был в истертые спортивные брюки и теплую клетчатую рубашку. На его макушке кучерявились довольно редкие рыжеватые волосы с проседью. Под крупным ноздреватым носом топорщились густые рыжие усы. В целом лицо погибшего выглядело отечным, с багрово-синюшными пятнами. При этом на нем восковой маской навеки одеревеневших мимических мышц застыло выражение ужаса и крайнего отчаяния.

Распухшая шея с трудом умещалась в стянувшем ее воротнике. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, Лев развернул воротник и увидел с правой стороны у основания шеи, ближе к яремному желобу, явный след колотого ранения, нанесенного чем-то наподобие толстого шила. Вокруг колотой ранки, из которой мелкими пузырьками выбивалась сукровица, кожа имела бледно-фиолетовый оттенок, в отличие от общего темно-багрового фона…

– Дела-а-а-а! Нашли, называется, «гриб» особо крупного размера, – доставая из нагрудного кармана рубашки незнакомца его водительские документы, прокомментировал Стас. – Так… Это у нас Горшутин Павел Семенович, сорок третьего года рождения, уроженец… Ого! Магаданской области! Надо же, из каких краев прибыл – Колымский край, золотые прииски… А вот проживает он в Москве, на улице Соборной. Права получил в декабре девяносто девятого… Ну, это дата общего обмена. У всех тогда «корочки» поменяли на ламинированные карточки. Как думаешь, что с ним могло приключиться?

– Похоже на удар каким-то острым колющим предметом… – внимательно осматривая шею умершего, негромко прокомментировал Лев. – Обрати внимание: абсолютно никаких признаков борьбы. Впечатление такое, что своего убийцу он увидел в самый последний момент. И очень его испугался.

– Но почему шея так сильно раздулась? Да и лицо, вон, как подушка? – с сомнением заметил Крячко. – Скорее всего, умер он часов восемь-десять назад. То есть, если бы это было из-за заноса инфекции, то ему надо было бы дня три ходить, чтобы запустить воспаление до такого состояния. Может, ему нанесли укол отравленным шилом?

– Я тоже так думаю, – кивнул Гуров. – Похоже на действие боевых отравляющих веществ. Можно предположить, что перед тем, как его ударить в шею, убийца смазал свое оружие чем-нибудь наподобие иприта или люизита. Видимо, не был уверен, что попадет в жизненно важный орган, вот и подстраховался. Тут он явно собирался пробить сонную артерию, но не подрассчитал и промахнулся. Ну что, надо вызывать местных оперов… Пусть займутся этим усопшим. Хотя, вообще-то, стоило бы подключить и нашего Дроздова. Что-то уж очень странная картина, почерк убийцы какой-то слишком уж вычурный, что ли…

Он достал свой сотовый и набрал номер главка. Вызвав дежурного, он попросил того связаться с райотделом, ведающим территорией, где произошло убийство. Поскольку до прибытия опергруппы ждать предстояло не менее получаса, Лев решил самостоятельно провести осмотр места происшествия. Он обошел всю поляну, внимательно всматриваясь в следы, оставленные на мягком лесном грунте подошвами туфель грибника. Их весьма характерный протектор присутствовал везде и всюду, но каких-либо иных следов обнаружить не удалось. Тот же самый результат был и у Стаса, который исходил все прилегающие чащобы, пытаясь найти пути подхода и отхода убийцы.

Лишь в одном месте Гурову удалось-таки найти пуговицу, втоптанную в землю каблуком грибника, которая не была похожа на пришитые к его рубашке. К тому же оторванных пуговиц у убитого не отмечалось, поэтому заведомо было ясно, что найденная пуговица вполне могла принадлежать убийце. Но почему же тот не оставил никаких следов? Не по воздуху же он летал?!

– Слушай, Лева, – выйдя из-за деревьев, окликнул Стас, – кажется, я понял, почему нет никаких следов этого мочилы. Вот, смотри – на сучке зацепился клочочек овечьей шерсти. Помнишь, году в девяносто восьмом мы взяли одного маньяка, который у Истры нападал на отдыхающих. Помнишь?

– Ну, как же! Такое не забывается… – Лев покачал головой. – Было, было… Ты хочешь сказать, что и этот сделал себе «лапти» из мягкого материала, чтобы иметь возможность бесшумно подкрадываться?

– Вот именно! – аккуратно завернув находку в лист лопуха, Стас спрятал вещдок в карман. – Похоже, и этот воспользовался той же методой.

– Да, вполне возможно… – согласился Гуров. – Одно непонятно: тот орудовал в местах, где отдыхающих в любое время суток было много. А тут людей, считай, не бывает. Тут маньяку делать нечего. Скорее можно предположить, что это или случайная, ситуационная мокруха, или убийца специально охотился именно за этим Горшутиным. Скажем, выполнял чей-то заказ, за что-то мстил этому человеку или убитый чем-то ему мешал. Кстати, обрати внимание: карманы убитого явно никто не обыскивал. Безусловно, это убийство не из корысти, а из каких-то других побуждений. Но вот каков его действительный мотив?

– Ну, уж это пусть тутошние опера раскручивают, – решительно отмахнулся Стас. – Нам и своих дел хватит… Сейчас приедут, передадим покойничка, вещдоки… Им и карты в руки.

– Знаешь, Стас, что-то мне подсказывает, что нам-то и придется это дело раскручивать до конца… – задумчиво отметил Лев, поднимая свое ведро.

– Типун тебе на язык! – Стас выразительно постучал костяшками пальцев по стволу березы. – Это же стопроцентный «глухарь»! Не-е-е-т, я не соглашусь! Мне вон еще нужно дорабатывать случай с расстрелом риелторской конторы.

– Так ты же вчера сказал, что уже выявил круг подозреваемых? – Гуров удивленно пожал плечами. – Ты же вчера ездил на следственный эксперимент именно по этому поводу.

– Лева, мало ли что я говорил?! – Крячко возмущенно фыркнул. – Ну, поспешил с выводами. Произошло своего рода головокружение от успехов. Вполне возможно, причастность подозреваемых придется перепроверять дополнительно. А это знаешь сколько времени займет? Так что на меня Петр, в случае чего, пусть и не рассчитывает. Не-е-е-е-т!.. – замотал он головой, как строптивая лошадь при виде ненавистного ей хомута.

Слушая его, Гуров неожиданно рассмеялся.

– Ох, Стас! Легко же ты купился на мой прикол! – Он похлопал расходившегося приятеля по плечу. – Я же просто хотел посмотреть на твою реакцию. А ты прямо с пол-оборота раскипятился… Аж пар из ушей пошел! Ладно, угомонись, не все так печально, как иногда кажется. Пошли встречать коллег.

Они вышли к дороге и услышали доносящийся из-за поворота дороги гул «уазовского» мотора. Пискнув тормозами, невдалеке от крячковского «мерина» лихо притормозил милицейский «уазик» с мигалками на крыше. Из него выпрыгнуло несколько человек в форме и штатском, среди которых приятели увидели и вечно кисловатую физиономию судмедэксперта главка Дроздова. Один из прибывших вывел из багажника машины крупную поджарую овчарку.

– Здравия желаю, старший опергруппы капитан Жулаенко, – молодцевато козырнул плотный подтянутый усач лет тридцати.

– Полковник Гуров, – Лев показал служебное удостоверение, – полковник Крячко, Главное управление угрозыска. Идемте, покажем вам своего «подосиновика»… Вернее, «подсмородинника», раз нашли его в зарослях смородины.

– Вы приезжали по грибы? – быстро сообразил капитан.

– Да вот же, – досадливо подтвердил Станислав, – по грибы. Всего один выходной удалось урвать, и тот насмарку. Вот тебе – здрасьте-пожалуйста – покойничек, как на заказ.

– Такая уж наша сыскарская карма, – рассмеялся капитан. – Я тоже недавно с семьей ездил на природу. И что бы вы думали? Мои пацаны побежали к речке купаться, а через минуту как ошпаренные примчались назад: у самого берега увидели всплывшего утопленника. Тоже выходной был испорчен. А что поделаешь?

Немногословный кинолог потрепал пса по спине и что-то коротко ему приказал. Тот, припав носом к земле, заходил кругами по поляне и подле нее. Криминалист, получив вещдоки – пуговицу и клочок шести, – внимательно рассмотрел их через большую лупу.

– Пуговица от рабочего комбинезона, – уверенно объявил он. – Но, мне так кажется, здесь она валялась уже давно. Вот, края ободка явно потускневшие. Не похоже, чтобы ею пользовались последнее время. А вот шерсть… Ну, это надо будет уточнить в лаборатории. Тут с кондачка не скажешь, давно ли она здесь и каково ее происхождение.

Дроздов, надев тонкие перчатки, занялся убитым. Минут через десять он поднялся с корточек и уверенно объявил:

– Смерть наступила часов шесть назад. Конкретная причина не очень ясна, но ее, скорее всего, вызвало воздействие на организм какого-то сильного яда, занесенного орудием убийства. Удар был нанесен сверху, спереди, наискосок в направлении левого подвздоха. Глубина проникновения орудия убийства – сантиметров шесть-восемь. Ранение по своей локализации тяжелое, но не смертельное. Главную роль здесь сыграл яд… Более точно смогу сказать после токсикологического исследования.

Вскоре прибыл фургон из морга, и двое крупных санитаров, упаковав убитого в пластиковый мешок, унесли его на носилках. Кинолог, закончив обследовать поляну и прилегающее пространство, сдержанно сообщил, что никаких следов убийцы найти не удалось. Не было найдено и орудие убийства.

– Висяк… Еще один висяк на нашу шею, – досадливо констатировал капитан. – У нас их уже и так целая коллекция. Теперь еще один в придачу… Блин! А что ж собачка-то ничего не нашла?

– Можно предположить, что убийца использовал спецсредство, маскирующее его запах, – пожал плечами кинолог. – Жизнь на месте не стоит… Криминал тоже старается идти в ногу с веком.

– Значит, если удар был нанесен спереди, в правую сторону шеи, то, выходит, убийца – левша? – прищурился Крячко.

– Что-то уж больно много среди криминальных элементов развелось левшей… – усмехнулся Гуров. – Этой зимой взяли левшу, который ограбил замминистра финансов, в прошлом году прокаженный левша, мир его праху, вершил суд Линча…

– Вообще, конечно, история эта более чем темная… – озирая поляну, вытоптанную множеством ног, констатировал капитан. – Я даже примерно не могу себе представить картину происшедшего.

– Да что тут особо представлять-то? – чуть пренебрежительно хмыкнул Станислав. – Сценарий, я думаю, примерно был таков. Горшутин спозаранок прибыл сюда по грибы. Скорее всего, тут он бывал и раньше. Некто неизвестный, у которого были намерения убить Горшутина – мотивы тут могут быть самые разные, – хорошо знал, куда тот собирается поехать. Он или прибыл сюда заранее и поджидал свою жертву в чащобе, или прикатил следом. Выждав момент, подобрался поближе, пользуясь специальной обувью, поглощающей шум шагов, и внезапно набросился на Горшутина. Тот в последний момент повернулся к нему лицом, но было поздно – убийца успел нанести удар. Яд тут же подействовал, и потерпевший, ринувшийся убегать, упал лицом в кусты. Убийца скрылся…

– Ну, в принципе, да, картина реальная, – согласился Жулаенко. – Но если убийца нацелился конкретно на этого Горшутина, то почему он не потрудился спрятать тело убитого, почему бросил все, как есть? И еще… Непонятно, на чем он приезжал. На дороге следы всего трех машин – «жигуленка», принадлежащего убитому, «Мерседеса» и нашего «УАЗа».

– Кстати, он прав, – Гуров посмотрел на Станислава. – Я тоже, когда мы еще только приехали, обратил внимание на единственный, тянувшийся сюда след «жигуленка». Тут можно только предположить, что машина убийцы была оставлена им где-то вблизи дороги и сюда он шел пешком.

– А маскировать-то труп зачем? – Крячко развел руками. – Следов все равно никаких. К тому же, если бы мы сюда случайно не заглянули, лежал бы он тут неизвестно сколько.

– Родные, близкие могли знать, куда он ездит по грибы, могли поднять тревогу… – не согласился с ним Жулаенко. – Машина тоже оставлена, по сути, на виду.

– Ну, вот, ребята, вам и карты в руки, – хитро ухмыльнувшись, подмигнул Станислав. – Вот вы и найдите ответы на все эти заморочки. Удачи!

Вздыхая по так некстати загубленному выходному, опера отправились к своей машине. Собирать грибы им расхотелось сразу же, как только был найден убитый. Поэтому о продолжении прогулки по лесу не могло быть и речи. Запустив двигатель, Стас сдал назад и, вырулив на дорогу, покатил в сторону шоссе. В машине царило молчание. У обоих экс-грибников было такое ощущение, как если бы на белоснежную скатерть стола, за который они надумали присесть, кто-то вылил банку густого мазута. До аппетита ли при лицезрении подобного безобразия?

Стас, не глядя, на ощупь включил магнитолу. Потыкав пальцем в кнопки диапазона, он наткнулся на хрипловатый баритон то ли Кутуньо, то ли Челентано (их Крячко не различал), и кабину заполонил звучный итальянский мелос.

– Пай-пай-пай-пай-пай! – чуть прикрыв глаза, с выражением подпевал он. – Ну, что, Лева, куда теперь, как в наше время выражались хиппи, кинем кости? Домой, что ль?

– Да мне домой ехать какой резон? – Гуров чуть поморщился. – Мария на гастролях… На стены таращиться?

– Вот и я о том же! Зачем сидеть взаперти, таращиться на стены, если есть вариант куда боле приятного времяпрепровождения. Скажем, можно было бы закатиться в какую-нибудь кафешку, посидеть за коньячком, шашлычком, полюбоваться красивыми женщинами… А? Ты как? – Стас залихватски подмигнул.

– Коньячок… – Лев постучал пальцем по панели машины. – Ты за рулем, уважаемый. Так что тебе светит только минералочка.

– А я и не собираюсь пить за рулем, – авторитетно заявил Крячко. – Сейчас отвожу тебя домой, отгоняю машину в гараж, а где-то через часок после этого мы встречаемся, скажем, у «Джомолунгмы». По-моему, кабак путевый. Не возражаешь?

– При одном условии, – строго предупредил Гуров. – Никаких выкрутасов! Ты хорошо понимаешь, что я имею в виду – никаких ресторанных знакомств, никаких выпендрежей и тому подобного. Договорились?

– Лева! О чем речь?! Можешь считать, что я – сама скромность. В общем, мы договорились: гуляем, безусловно, по-монашески тихо и кротко, в ресторане «Джомолунгма».

Через час с небольшим Лев подошел к помпезному стеклянному вестибюлю ресторана с нарочито вычурной светящейся вывеской «Джомолунгма». Вскоре из подрулившего к краю тротуара такси вышел Станислав. Принарядившись в добротный, отменно сшитый костюм, он заметно изменился, став куда более респектабельным и даже аристократичным, в сравнении с тем, что являл собой в своей неизменной вытертой кожанке и застиранной футболке. Оценивающе посмотрев на Гурова, он одобрительно кивнул.

– Английские лорды отдыхают… – объявил он. – Да, жаль, что ты у нас однолюб, а то ведь могли бы так загулять, так загулять… М-м-м-м! А, Лева? Ведь могли бы…

– Что-то это мне напоминает… – рассмеялся Гуров. – Ты решил ввести меня во искушение, гражданин лукавый? Зря стараешься – этот номер не пройдет. Программа посиделок такова: чинно, скромно обедаем и до завтра расходимся, как в море корабли. Можешь снимать кого захочешь, или еще там чего, а я лучше махну куда-нибудь типа Третьяковки, Исторического и так далее. Я там уже сто лет не был. А надо бы… Ведь это ж стыд и срам: жить в Москве – и игнорировать историческое, культурное наследие.

– Ну, ты, Лева, сказал! – преувеличенно восхищенно причмокнул Стас. – Прямо как Петр, когда толкает речь «по поводу» на официальном тусняке… Ладно, пошли уж перекусим, правильный ты наш!

Миновав невольно подтянувшуюся при их появлении охрану, приятели проследовали в зал и, заняв столик у окна, окинули профессиональным взглядом присутствующую в ресторане публику. Пара, сидевшая за соседним столиком – молодые мужчина и женщина лет тридцати, – в большей степени походили на представителей вузовской науки. Чуть дальше веселилась компания несколько богемного вида, скорее всего, что-то типа рок-поп-кантри-квинтета откуда-нибудь из Вологды или Тамбова. Еще дальше сидела молодая парочка – типичные «влюбляшки», как именовал таких Крячко. Так он называл сторонников «одноразовой» любви, которые в течение всего одного дня успевали познакомиться, посидеть в ресторане, где-нибудь «покувыркаться» и поздним вечером расстаться без сожалений и обязательств друг перед другом, чтобы наутро спешить навстречу новым, столь же скоротечным встречам.

С другой стороны, сдвинув стулья, за столом теснились, скорее всего, студенты, отмечавшие что-нибудь наподобие удачной сдачи летней сессии. Невдалеке от студентов за богато накрытым столиком неспешно беседовали двое мордастых бритоголовых мужичков в дорогущих костюмах от какого-нибудь кутюрье. Неожиданно зоркое око Станислава уловило у входа в зал двух молодых особ очень даже приятной наружности. Те несколько растерянно озирались по сторонам, судя по всему, не зная, куда направиться. Впрочем, одна из них, худощавая стройная брюнетка, была заметно побойчее своей подруги, светловолосой, круглолицей, типичной тихони. Быстро о чем-то спросив метрдотеля, брюнетка решительно взяла свою не в меру застенчивую подругу за руку и направилась в глубь зала, к столику, за которым сидели Гуров и Крячко.

– Ба! Какие симпатяги направляются к нашей гавани… – быстро известил Станислав. – Надеюсь, ты не станешь возражать, если они кинут якорь за нашим столом?

– Возражать не стану, но ухаживать будешь один сразу за обеими, – столь же быстро уведомил его Гуров.

– Заметано! – Стас жизнерадостно ухмыльнулся, краем глаза наблюдая за девушками.

Те на типичных завсегдатайш ресторана похожи не были. Скорее всего, в таких заведениях они появлялись нечасто. Как предположил Крячко, брюнетка решила вывести в свет свою подругу, которая рисковала засидеться в девках в силу своей чрезмерной закомплексованности. Когда девушки проходили мимо стола бритоголовых, один из них неожиданно схватил светловолосую за руку и, изобразив «суперменскую» улыбочку, нагловато поинтересовался:

– Девочки, вы куда? Места для вас уже приготовлены, все включено…

– А можно без рук? – оглянувшись, неприязненно спросила брюнетка.

– Да ладно ломаться-то… – по-хозяйски, оценивающе глядя на подруг, с пренебрежением обронил другой. – Садись, пока приглашают по-хорошему.

– Эй, любезный! – постучав вилкой по краю пустого фужера, внушительно окликнул Станислав. – А тебе не кажется, что здесь себя так вести не положено?

– Чего?! – переглянувшись, бритоголовые повернулись в сторону оперов. – Это ты кому базлаешь, фраер? – высокомерно изрек первый, не выпуская руки девушки.

– Был ты, Сыч, дурак – дураком и остался… – повернувшись в его сторону, чуть заметно усмехнулся Гуров. – Ну, что вытаращился? В общем, так. Даю вам обоим пять минут, чтобы все доесть и допить. А потом чтоб вашего духу тут не было.

Сыч, ошалело захлопав глазами, растерянно разжал пальцы и быстро отвернулся, нервно наливая в рюмки водку из хрустального графинчика. Второй, пораженный реакцией приятеля, удивленно вытянул шею, указывая глазами в сторону Гурова.

– Это кто? – сдавленно спросил он Сыча.

Тот пробормотал в ответ что-то маловразумительное, после чего они торопливо принялись уничтожать остатки водки и закуску. Девушки подошли к столу оперов, и брюнетка лихо поинтересовалась:

– Позволите? Мы вас не стесним?

– Ни в коем разе! – горячо заверил Крячко, вскакивая с места и пододвигая незнакомкам стулья. – Присаживайтесь! Будем только рады.

– Только сразу договоримся: себе мы заказываем сами, сами и расплачиваемся. Хорошо? – улыбнулась брюнетка.

– Хм… Ну, как вам будет угодно… – Стас пожал плечами. – Будем знакомы: Станислав, можно – Стас. А это – Лев Иванович. Можно просто – Лев.

– Вероника, можно Ника, – охотно представилась та. – А это Юля.

В этот момент к столу подошла официантка. Стас, на правах ресторанного завсегдатая, заказал бутылку коньяка и немалое количество закуси, отдав предпочтение всевозможным недешевым деликатесам. Обычно его заказы бывали куда скромнее. Как понял Гуров, выбор его был продиктован присутствием за столом дам. Ну не мог Крячко не «блеснуть оперением»!..

Девушки заказали второе, мороженое и кофе с пирожными. Поймав его удивленный взгляд, Ника пояснила:

– Следим за калориями – нам толстеть никак нельзя.

– Но вы не из фотомодельного бизнеса, – явил проницательность Станислав. – Хотя могли бы сделать там отличную карьеру. Скорее, вы из медицины, педагогики…

– Хм… – Ника удивленно повела бровью. – Да вы прямо Шерлок Холмс – вам бы сыщиком работать! Да, мы из педагогики. Приехали из Перми на повышение квалификации, на две недели. Вот, знакомлю Юлю с Москвой. Я-то здесь бывала уже не раз, а она лишь проездом. А чем занимаетесь вы, если не секрет?

– Вы тоже почти угадали – мы сыщики, – откинувшись на спинку стула, Стас широко улыбнулся.

– А-а-а, тогда понятно, почему эти двое «фантомасов» так живо вымелись отсюда, – рассмеялась Ника, кивнув в сторону уже успевшего опустеть соседнего столика. – А мы сюда зашли, свободных столов не видно. Спросили метрдотеля, он посоветовал к кому-нибудь подсесть. Ну, вот, мы и решили подойти к вам. Интуиция… Порядочных людей я легко отличаю от тех, кого следует сторониться.

– Вашему мужу, мне так кажется, с вами приходится нелегко. – Крячко снова блеснул улыбкой, принимая заказ у подошедшей к столу официантки. – Ведь стоит ему только запланировать «ходку налево», как вы уже знаете о его тайных умыслах…

– И опять вы попали в «яблочко», – Ника со вздохом покачала головой. – Именно поэтому я и осталась одна… Это я бы назвала «эффектом Кассандры».

– Кассандра, Кассандра… А! Это какая-то предсказательница, если не ошибаюсь, – вспомнил Стас и мельком взглянул на своего друга и соратника.

По всему было видно, что Льву все это не слишком нравилось, поэтому, поспешив наполнить рюмки, Стас провозгласил:

– Предлагаю тост за прекрасных дам! Пью за то, чтобы в их жизни все складывалось наилучшим образом, несмотря на их несравненную интуицию и потрясающую проницательность!

Они с Гуровым чокнулись и выпили. За столом некоторое время царила тишина, нарушаемая звяканьем вилок и ножей.

– Попытаюсь угадать, – наполняя рюмки, вновь заговорил Станислав. – Вы, Ника, преподаете физику или математику. А Юля – историю или литературу.

– Вот здесь вы ошиблись… – почему-то посмотрев не на него, а на Гурова, впервые за все время заговорила Юля. – Все как раз наоборот – я веду физику, а Ника – литературу и русский язык.

– А давайте выпьем вчетвером за то, чтобы никто из нас в жизни никогда не ошибался! Ну, по капельке… – подмигнул он Нике.

Немного подумав, та решительно махнула рукой:

– Ну, по капельке так по капельке! Юль, ты не против?

После третьего или четвертого тоста разговор за столом оживился. Девушки рассказывали о различных курьезах из школьной практики, опера повествовали о своем. Неожиданно у Гурова ожил в кармане его сотовый.

– Уж не Петр ли? – насторожился Крячко.

Извинившись, Лев достал телефон. На мониторе высветился номер Марии.

– Лев, привет! – Голос Марии звучал бодро и жизнерадостно. – Как дела?

– Да ничего, все нормально. – Лев старался говорить столь же оптимистично, но чувствовал, что это получается не очень. – Сегодня у нас со Стасом выходной…

– А, догадываюсь! – Мария рассмеялась. – Вы сейчас в ресторане – шум доносится такой специфический. Ну, раз ты со Стасом, то все понятно – он и медведя уломает выпить. Кстати, вы там одни? – с нарочитой многозначительностью спросила она.

Лев на секунду замешкался. Врать Марии не хотелось, а сказать правду… Сможет ли она понять правильно?

– В принципе, одни… – неопределенно ответил Гуров, чувствуя, что спине внезапно стало горячо.

– А если не в принципе? – чуть растерянно уточнила Мария.

– А если не в принципе, то с нами тут рядом участники одного симпозиума.

– Понятно, – голос Марии вновь повеселел. – Ну, удачи вам, привет участникам симпозиума.

Попрощавшись, Лев спрятал телефон и укоризненно посмотрел на Крячко.

– Лева, ты на меня должен смотреть не с таким явно выраженным упреком, а с благодарностью. Между прочим, я избавил тебя от серьезной семейной разборки. – Стас назидательно воздел указательный палец.

Все снова принялись за трапезу, но едва Стас успел наполнить рюмки коньяком, как в кармане Гурова снова дал о себе знать сотовый.

– Господи пронеси! – Крячко шутовски перекрестился. – Только бы не наш хэнэраль-лэйтэнантиссимус!..

Но, как бы в пику его неприятию, Лев услышал в трубке озабоченный голос Петра Орлова.

– Лева, вы со Стасом где сейчас? В лесу? Небось уже все грибы собрали? Э-э-э… Что-то этот шум не очень похож на шелест листвы… Вы что, в кабак закатились покутить?

– Ну, почему же не похож? – усмехнулся Гуров, заранее понимая, о чем будет следующая фраза Орлова. – Можешь считать, что мы в лесу. Как там у Высоцкого? «…Где-то в дебрях ресторана…» Ты уж давай без дальних закидонов. Что там у тебя опять?

– Лева, заранее прошу извинить, что отнимаю выходной, но вам нужно срочно приехать ко мне. Есть одна тема, надо бы обсудить…

Вытянув шею, Стас вслушивался в то, что говорил Петр, и с каждым мгновением все больше и больше хмурился, недовольно барабаня пальцами по столу.

– Ну что, Лева, вас через сколько ждать? – как уже о чем-то решенном спросил Орлов.

Стас беззвучно прокричал: «Ни через сколько! Фиг тебе!» Лев, глядя на него, невольно рассмеялся.

– Тут вот Стас уж так рад, уж так рад твоему звонку! Прямо-таки рвется в управление, – с сарказмом заметил он. – Скажи уж откровенно: опять приготовил нам очередной «хомут», который на тебя навесили в министерстве?

– Да, Лева… Убит президент крупного банка. Хороший знакомый нашего замминистра. Улавливаешь подтекст? То-то же… – Орлов тягостно вздохнул. – С нас живых не слезут. Поэтому чем раньше засучим рукава, тем раньше от нас отвяжутся и тем меньшие потери понесем. Я думаю, ты понимаешь, о чем речь.

– Ладно, куда ж от тебя денешься?… – Лев безнадежно махнул рукой и спрятал телефон в карман.

– Что, что, что?… – В глазах Крячко как на дрожжах разрасталось безмерное удивление. – Ты согласился? Ну и езжай один! А мне и здесь хорошо. У меня законный выходной!

– А я тебя туда конвоировать и не собираюсь, – Лев пожал плечами. – Вольному – воля…

Он достал из кармана и положил под донышко опустевшего графинчика крупную купюру. Немного помедлив, предложил:

– Ну что, на посошок?

Опрокинув свою рюмку, он поднялся из-за стола.

– Да ладно, пошли уж вместе… – недовольно морщась, следом поднялся и Крячко, тоже доставая из кармана деньги. – Никусь, телефончик свой изобрази? А я тебе сейчас свой оставлю…

Они обменялись номерами телефонов. Неожиданно из-за стола поднялась и Юля.

– Наверное, тоже поедем в гостиницу? – предложила она. – А то вдруг вернутся эти «фантомасы»? Что-то мне с ними встречаться не хочется.

Вчетвером они вышли на уже вечереющую улицу и, взяв такси, помчались в сторону гостиницы, где проживали девушки.

Глава 2

В предбаннике Орлова было пусто – Верочка уже ушла домой.

Без особых церемоний толкнувшись в дверь кабинета Петра Орлова, Гуров увидел своего приятеля-начальника склонившимся над какими-то бумагами, разложенными на столе. Тот поднял голову и «начальственно» улыбнулся, изобразив рукой приглашающий жест.

– Заходите, заходите, присаживайтесь… – приветливо заговорил он. – Сейчас, вот, чайку поставлю. Посидим, потолкуем…

– Ой, только не надо такие ласковые заходы делать! – сердито буркнул Стас, плюхаясь в кресло. – Какой, блин, вечер обломил!

– Что, хороша была соседка по столу? – Петр хитро подмигнул. – Да ладно тебе переживать-то! Ты свое всегда возьмешь… Телефончик-то небось попросить не забыл?

– Не забыл, не забыл! – отмахнулся Крячко. – Рассказывай, что там за «глухаря» нам припас.

– Ну, не совсем это и «глухарь»… – возразил Петр, доставая сигарету. – Ситуация, в общем, такова. Вчера утром в одной из комнат своего загородного дома был найден без признаков жизни президент банка «Мегаполис – Джи Экс Эл» Алексей Толкуновский. Нашла его домработница, которая была обеспокоена тем, что хозяин слишком долго не выходит из спальни.

– Он женат, дети есть? – Стас поморщился, как от зубной боли. – Почему его нашла именно домработница?

– Он женат, жена с детьми отдыхала на Канарах. У него там свой собственный дом, – неспешно дымя сигаретой, пояснил Петр. – Сегодня уже прилетели. А сразу не хватились потому, что Толкуновский сам приказал его не беспокоить. Он увлекался йогой и восточной философией. Преимущественно буддизмом. Медитировать мог часами, если не сутками. Видимо, хотел достичь того же просветления, что и сам Будда.

– Какого еще просвещения… то есть, просветления? У него что, было помрачение и он возомнил себя Буддой? – недоуменно вытаращился Крячко.

– Индийский принц Гаутама Шакьямуни познал все свои былые кармические воплощения и стал зваться Буддой, что означает «просветленный», – без назидательности, но с явной смешинкой в голосе пояснил Гуров. – Вот и банкир, видимо, тоже хотел достичь такой же просветленности, узнав, кем он был в прошлых жизнях. Тема, кстати, сегодня очень модная. С этими кармами и перевоплощениями иные, что называется, на ушах стоят…

– Постой, постой… – Стас вскинул руку, требуя внимания. – А с чего это взяли, что его кто-то убил? Может, он так ушел в этот самый астрал, что и возвращаться не захотел? Там же, говорят, сплошная нирвана. Или, говоря по-нашему, вечный кайф.

– Да нет, у него не вечный кайф, а вечный покой, по причине колотого ранения, нанесенного несколько выше области поясницы… – Петр многозначительно повел головой. – Убийца, который неизвестно как проник в спальню – она была заперта изнутри, – нанес удар сзади, предположительно чем-то наподобие длинного толстого шила.

Гуров и Крячко удивленно переглянулись. Стас даже присвистнул.

– Что? Об этом что-то уже слышали? – насторожился Орлов, пристально глядя на них.

– Не слышали, а видели, – задумчиво ответил Лев, потирая пальцем переносицу. – В том леске, где Стас вчера заприметил уйму подосиновиков, мы сегодня нашли труп грибника с похожим ранением. Удар был нанесен в шею, причем, как считает Дроздов, рана сама по себе не была смертельной. Человек умер от яда, занесенного орудием убийства. Мы его передали местным операм. Они сейчас занимаются этим делом.

– А когда был убит этот грибник? – Петр, судя по всему, был очень заинтригован услышанным.

– Дроздов считает, что сегодня ранним утром, – тоже о чем-то задумавшись, сообщил Стас.

– Ни хрена себе… – Орлов почесал затылок. – Вот это производительность! Один и тот же киллер отправил на тот свет двух человек с разницей в сутки. Причем находящихся друг от друга почти в трех десятках километров. Дела… Тогда я даже не представляю себе, каковы могут быть мотивы этих двух убийств.

– А почему ты считаешь, что действовал один убийца? – Стас с некоторым вызовом посмотрел на него, опершись руками о колени. – А что, если это или какая-то банда или секта? Почему бы нет? Надо проверять областные и городские сводки за всю эту неделю. Может, подобных случаев уже чуть ли не десяток, а на происходящее обратили внимание только потому, что среди убитых оказался банкир. Кстати, время его смерти и обстоятельства происшедшего установлены?

– Вот, изучайте… – Петр протянул тоненький скоросшиватель. – Тут вся исходная документация.

– Что-то наработали жиденько… – Взвесив на руке скоросшиватель, Лев раскрыл его и углубился в изучение подшитых документов. – Так, что тут у нас? Протоколы, справки, акты экспертизы… Ну-ка, ну-ка… Значит, орудие убийства здесь тоже не найдено. Предположительно – полированный, заточенный металлический стержень слегка конической формы длиной около ста двадцати миллиметров. Скорее всего, стержень несколько изогнут, его толщина у основания около семи миллиметров…

– Что-то это мне напоминает!.. – Стас на мгновение задумался. – А! Точно! Зуб от вил. Занятный вариант… Это что же, если булыжник – оружие пролетариата, то колхозные вилы – последний писк киллерской моды?

– Да, действительно, довольно странный выбор орудия убийства… – Петр бросил окурок в пепельницу. – И в самом деле отдает какой-то ритуальщиной. Вы на всякий случай проверьте и эту версию.

– А мы что, уже дали согласие начать расследование по этому происшествию? – Стас искоса воззрился на Орлова. – По-моему, речи об этом пока еще не было.

– Было – не было… – устало отмахнулся тот. – Думаю, это в обсуждении не нуждается. Приказ отдан оттуда! – Петр ткнул пальцем в потолок.

– Интересный момент! – Не слушая их, Лев продолжал изучать документы. – На месте убийства вообще не найдено каких-либо следов или улик. Ничего! Ни отпечатков пальцев, ни следов обуви, ни волоска, ни ниточки. Единственное, что дает повод к размышлению, – открытое окно спальни. Но она на втором этаже, а ни на подоконнике, ни на наружной стене тоже никаких следов.

– Значит, можно снимать очередную серию детского боевика «Карлсон разбушевался», – хохотнул Стас. – А ты говоришь, «не глухарь»… Ну, вот за что тут зацепиться? Ситуация – как бильярдный шар: ни сучка, ни задоринки.

– А вот на то вы и опера, чтобы суметь найти и «сучок», и «задоринку», – Орлов изобразил внушительный жест рукой. – Дерзайте!

– Ну что, пошли, подерзаем?… – Потянувшись, с едкой ухмылкой Стас покосился в сторону Гурова и поднялся с кресла. – В смысле, проявим должную, так сказать, смекалку и инициативу.

– Да пошли уж… – Лев тоже поднялся и, небрежно помахав Орлову рукой, направился к двери.