Правила жестоких игр Ефиминюк Марина

ГЛАВА 12. Мой демон

– Садись за руль! – Приказала Лиза, подбрасывая ключи, и сморщилась от боли в обожженных ладонях. Мне было странно видеть ее, похожую на бледную тень по сравнению с яркой картинно идеальной красавицей-ведьмой.

– Куда мы? – Я быстро забралась в большой неловкий внедорожник канареечного цвета, тут же заводя мотор. Показалось, что меня заставили управлять тяжеленным танком.

– В аэропорт, конечно. Филипп прилетает через сорок минут, и он должен оказаться здесь как можно раньше, пока демон не сломал Заку хребет. – Актриса уселась рядом и долго копалась с ремнем безопасности. – Черт, к этому придется привыкать!

– К чему? – Я стала осторожно выруливать из ворот, и фары осветили через открытую настежь входную дверь темный холл с валявшейся на полу дверью и спаленной стеной.

– К человеческой жизни. Езжай осторожнее! – Оговорила она меня, как раз, когда моя нога нажала на акселератор.

Непроизвольно я усмехнулась, резко заворачивая.

– Что ты скалишься? – Буркнула та.

– Я думала, что вы все помешаны на своей силе, а ты спокойна, как апостол. Радуешься?

Лиза внимательно посмотрела на меня и понятливо произнесла:

– Отращиваешь клыки, птичка? – Потом она сердито замолчала и вдруг призналась, в ее словах прозвучало настоящее отчаянное облегчение: – Я ненавидела эту проклятую силу! Она меня убивала изнутри, превратила в живую статую! Для меня важнее, что сейчас я действительно могу скорбеть по Максу, а не делать вид.

Она невесело хмыкнула своим мыслям и резко отвернулась. Я почувствовала себя настоящей сволочью и тихо пробормотала:

– Извини.

– Ничего. Филипп тебя отлично учит жестокости.

В моей голове беспрерывно трезвонил старый телефонный аппарат. Мозги гудели, и ломило виски. Судя по всему, в моем мобильном, забытом дома, давно села батарейка от пропущенных вызовов. Неожиданно звонок стал невыносимо громким, что оглушило.

– Филипп звонит. – Болезненно я потерлась ухом о плечо, чуть вильнув рулем, отчего внедорожник едва не съехал на обочину.

Через долю секунды в салоне заорала мелодия, Лиза удивленно покосилась на меня. Она долго рылась в бардачке в поисках аппарата, потом обнаружила маленькую блестящую трубочку, явно кем-то потерянную уже много времени назад за журналами и корочками с компакт-дисками.

– Ало. – Протянула она жеманно. Видимо Филипп что-то завопил в трубку, но до меня донеслось только яростное бормотание. – Да, успокойся ты, она рядом со мной. У нас случилась маленькая неприятность. – Лиза растянула губы в язвительной улыбке. – Мы уже несемся в аэропорт. Ты знаешь, что в самолете запрещено включать мобильный? Что значит, наплевать? Возьми, – девушка передала мне трубку, стараясь держать ее так, чтобы корпус не дотрагивался до обожженной кожи.

– Привет. – Выдохнула я.

Признаться от его злобного звонка меня зазнобило ничуть не меньше, чем от нападения Зака. Даже становилось дурно при мысли о реакции Филиппа на наши с его сводным братом ночные приключения. В нервном напряжении я прибавила газу, мотор натужно загудел, оглашая спящие окрестности злобным рыком.

– Как ты оказалась рядом с Лизой? – Бархатный низкий голос парня окутывал.

– Я при встрече все расскажу, ничего криминального. Честно. – Выдавила я из себя, прекрасно осознавая, что Филипп и без моей помощи узнает все подробности. Перед внутренним взором встала страшная картинка: братья, поглощенные смертельной схваткой, в которой потеряли человеческий облик. Возможно, именно из-за сегодняшней ночи, превратившейся в кровавый триллер.

Парень помолчал, а потом устало проговорил:

– Попроси Лизу не гнать. Хочу, чтобы ты доехала до меня невредимой.

Он сбросил вызов, и экранчик давно отключенного мобильного аппарата в моих руках потух.

– А вот врать он тебя еще не научил. – Съехидничала актриса и осторожно подула на горящие ладони. – Но не переживай, Филипп и это быстро исправит. Он всю жизнь виртуозно лгал.

У меня внутри нехорошо кольнуло.

Рассвет только-только начинал брезжить, превращая ночь в грязновато коричневые сумерки. Небо светлело, обещая хорошую погоду, и солнце уже едва выкатывалось из-за горизонта, скрытого полоской леса. Мы пронеслись по транспортному кольцу, обгоняя тяжелые фуры и редкие автомобили, и за пять минут до приземления въехали на стоянку.

– Я, пожалуй, останусь в машине, не стоит братца злить заранее. Начнет ворчать – потом не заткнешь. – Предложила Лиза, когда мне удалось припарковаться, буквально притерев дверь с ее стороны к соседнему седану. – Хорошо паркуешься.

– Спасибо. – Буркнула я, вылезая на холод. От дыхания в воздух вырывались облачка пара, а без куртки, потерянной во время погони по Гнезду, сразу же заколотило. Признаться, домашние мятые шорты и растянутая футболка в ранее октябрьское утро смотрелись крайне нелепо.

Зал ожидания, пока я изучала время прилетов, поглядывал на меня с любопытством. Потом взгляд зацепился за строчку рейса из Варшавы, севшего еще десять минут назад, и у меня екнуло сердце. Все случилось неожиданно – я оглянулась, а из ворот уже выходил хмурый осунувшийся Филипп с дорожной сумкой на плече. За часы разлуки он превратился в чужака, отталкивающего и одновременно притягательного мрачной красотой и странной внутренней мощью, наложившей отпечаток на каждое резкое движение.

– Саша! – От незнакомца Филиппа, к счастью, пахло родным теплом и грустью, и он крепко сжимал меня, словно старался найти успокоения от горя, охватывавшего его железные кольцом. На глаза мне выступили слезы, дыхание перехватило.

– Похоже, маленькая проблема не так уж мала? – Прошептал он мне в макушку, и меня как будто парализовало.

– Что? – Пролепетала я, начиная дрожать, как испуганная ручная собачка.

– Ты в шортах.

В следующую секунду он сжимал мое лицо ладонями, без зазрения совести копаясь в воспоминаниях прошедших часов. С каждым мгновением его лицо мрачнело, а глаза сужались от злости.

– Что я еще должен сделать, чтобы Зак не приближался к тебе? – Процедил он, отделяя каждое слово. Большой палец почти сердито стер с моей щеки высыхающую соленую дорожку.

– Лучше в машине. – Фальшиво улыбнулась я.

Филипп прочистил горло и сдержано кивнул, стягивая с себя короткое пальто и набрасывая его мне на плечи. Кажется, до внедорожника я бежала за ним в припрыжку. Его горячие пальцы так сильно сжимали мою ладонь, будто хотели раздавить.

Когда парень увидел криво припаркованный автомобиль, то только закатил глаза и легко махнул рукой. Внедорожник сам собой стал выезжать с места стоянки и открыл двери у передних сидений. Не задумываясь, я скользнула за руль, заставив Филиппа недовольно сморщиться и усесться рядом.

Сзади развалилась Лиза, закинувшая ногу на ногу, она с наслаждением курила, выпуская дым в щелку приоткрытого стекла, отчего в салоне сильно пахло табаком. Филипп повернулся, чтобы бросить рядом с ней саквояж.

– Привет, братец. – Протянула она жеманно и широко улыбнулась, ехидно прищурив глаза.

Его лицо вытянулось, на высоких скулах вспыхнул румянец. Он задумчиво кашлянул, отвернулся и скрестил руки на груди. На лице заиграли желваки. Испуганно я покосилась на актрису через зеркальце заднего виденья, и та только пожала плечами, выбрасывая окурок в окошко. Моя рука дорожала так, что не получалось завестись. Филипп щелкнул пальцами, заставляя мотор исправно загудеть. Я тронулась.

– Пристегнись! – Рявкнул парень, и ремень сам собой обнял меня, прижав к креслу.

От страха, кажется, даже нога на педали газа истерично затряслась.

– Аида осталась в Варшаве? – Беспечно поинтересовалась Лиза, стараясь заполнить повисшую в салоне предгрозовую паузу.

– Нет, решила пожить с прежней семьей и вернулась в Киев. Ей сейчас тяжело. – Отрезал он, не собираясь поддерживать светскую беседу, жалкую в подобной тяжелой атмосфере.

Филипп злобно разглядывал мелькавший за окном яркий пейзаж из дорогих коттеджей, похожих на дворцы, и ярких амбаров, превращенных в торговые центры. Он о чем-то глубоко задумался, нахмурившись и потирая подбородок.

– Не гони! – Буркнул он, и автомобиль сам собой замедлился, стрелка спидометра поползла вниз. Нервно и неожиданно даже для себя я снова прибавила газу, и Филипп гаркнул, окончательно разражаясь: – Я сказал тебе, не смей гонять! Не быстро ли осмелела? Гонщица. Мне достаточно одной аварии!

Я покраснела, прикусив губу. Ладони повлажнели.

– Эй, полегче! – Осекла его Лиза, ткнув пальцем, и сморщилась от боли.

Неожиданно руль в моих руках перестал слушаться, словно зажил собственной жизнью. Он упорно проворачивался, заставляя автомобиль съехать на обочину. Педаль тормоза сама вдавилась в пол. С мягким толчком мы остановились, и рядом с нами по дороге проносились автомобили.

– Филипп, ты сам все видел! – Быстро затараторила я, поглядывая в зеркало на Лизу. – Это был демон, Заккери не соображал, что делал.

– Как Максим. – Поддержала меня актриса.

– Не смейте сюда примешивать Макса! – Процедил тот. – Лиза, вселился в Заккери демон или нет, не важно. Из-за него ты лишилась силы! Он едва не убил вас обеих! Черт возьми, он бросился на Сашу с ритуальным кинжалом!

– Фил, – неожиданно девушка мягко улыбнулась, – мы обе целы, слава богу. А что до силы? Разве ты не видишь? Я абсолютно счастлива! Я чувствую – это прекрасно. Меня переполняют эмоции, они вырвались из этой проклятой консервной банки. Ты лучше других знаешь, как я мечтала чувствовать. Не притворяться, не ощущать, а чувствовать! Мне остается только поблагодарить Заккери за щедрый подарок. Я не боюсь быть человеком. Хотя, признаться, я не решилась остаться с нашим братцем тет-а-тет в одном доме. – Она ласково потерла пальчиком рукав черной водолазки брата. – Филипп, смотри на это проще.

Парень скрипнул зубами, отвернувшись, темный от гнева.

– Трогайся. – Приказал он мне, кажется, сдаваясь.

Лиза нахально подмигнула в зеркальце, явно довольная эффектом от произнесенного трагического монолога. Я завела мотор, отъезжая от обочины и едва не врезалась в несущийся на бешеной скорости седан, ловко увильнувший от столкновения.

– А поворотник кто будет включать? Водительница. – Прошипел Филипп, потом дал последние указания: – Лиза останешься пока у Саши, а я поеду в Гнездо.

Он бросил машину во дворе и буквально взбежал через открытую настежь дверь в разгромленный холл. На усеянном деревянными щепками и землей полу валялись осколки от цветочных горшков. Одна стена чернела обожженным черным пятном силового удара, и в ней утоп, как замурованный, разодранный без рамы портрет деда Луки. Филипп осторожно заглянул в гостиную через зияющий дверной проем, комната оказалась разгромленной и перевернутой вверх дном. Вокруг валялась дробленая крошка стекла, старинная хрустальная люстра, сорванная с потолка, разнесла журнальный стол, и одиноко торчал ржавый крючок. Занавески на всех распахнутых окнах яростно раздувались сквозняком, леденящим помещение.

Из столовой пошатываясь, как пьяный, вышел Заккери с разбитым лицом и потеряно оглядывал творившийся бардак. Он недоуменно заморгал, когда увидел Филиппа, между ладоней которого тут же налился прозрачный воздушный шар боевого удара. Зак смущенно почесал затылок и пробормотал хриплым сорванным голосом:

– Что произошло?

Сводный брат впился взглядом в его зрачки, перелистывая страницы воспоминаний. Подрагивающий силовой шар медленно всасывался в пальцы, и их кончики загорелись голубоватым свечением. Филипп приготовился к атаке и демонстративно удерживал удар, не очень-то по-родственному.

– Ты когда вернулся? – Зак, стараясь не замечать агрессии, исходившей волнами от сводного брата, проковылял к единственному целехонькому в разгромленной комнате дивану, но споткнулся о ножку перевернутого кресла и чертыхнулся под нос. Филипп молчал.

– Слушай, кажется, у меня ребра поломаны. – Проговорил Заккери и нехорошо кашлянул, схватившись за грудь. – Ни черта не помню. Где Кошка?

– У Саши. – Сквозь зубы пробормотал сводный брат, на его шее ходил кадык, а руки сжались в кулаки.

– Когда они успели подружиться? – Заккери хохотнул собственной глупой шутке, побледнев от накатывающей тошноты. Даже предположение о приятельстве ведьмы и рыжей звучало пошло.

– Когда прошлой ночью ты гонялся за ними с ритуальным ножом. – Получил он сдержанный ответ.

– Что?! – Вытаращился Зак и подавился воздухом.

– Ты пытался убить Сашу.

– Сашу?!

– Ты лишил Кошку силы!

– Кошку?!

– Черт возьми, Зак, ты просто ублюдок!!! – Заорал Филипп, багровея от гнева, и ткнул в брата пальцем. В воздухе проплыли круги, как от камня брошенного в тихую водную гладь. – В тебя вселился демон, убивший Эмиля, и теперь он пытался убить Сашу! Слышишь? Мою Сашу!

– Это все сделал я? – Всклокоченный блондин кивнул на люстру, отчего та на мгновение приподнялась и рухнула обратно, искалечив последние невредимые висюльки.

В ответ Заккери получил презрительное молчание и тихо прошептал:

– Демон. Твою мать…

– Ведь это ты его выпустил, Зак? – Неожиданно обвинил Филипп. – Ты подставил Макса! Ты!

– Нет!!! – Заорал тот и закашлялся, хватаясь за ребра.

– Тогда кто?! Только ты был помешан на наследовании!

В одно мгновение от догадки оба брата содрогнулись и одновременно уставились на старинные напольные часы. Несмотря на то, что стекло вылетело, открывая почерневший от времени механизм, стрелки продолжали исправно бежать по кругу. Наступил последний сороковой день, а, значит, сила должна была перейти к Заккери. Больше не к кому – Макс погиб, Лиза превратилась в человека, Снежана только-только стала ведьмой и еще толком не научилась пользоваться знанием. Заккери застонал и откинулся на спинку дивана, закрывая разбитую физиономию руками:

– Черт, что же ты еще можешь подумать?

Внезапно до них донесся стук каблучков, разлетавшийся по пустому темному дому мрачным эхом.

– Эй, есть кто живой? – Раздался певучий голосок Снежаны. – У вас ураган прошел?

Она появилась на пороге, юная, свежая, с ярко-синими глазами, невероятно красивая и до неприличия повзрослевшая, и, с изумлением вытаращившись, остановилась.

– Вы что подрались?!

Парни молчали, уставившись на нее. Девочка вернулась в Гнездо в самый неподходящий момент.

– Ты одна? – Коротко спросил Филипп.

– Я сбежала от родителей. – Призналась она, переводя встревоженный взгляд с одного брата на другого.

– Мы можем вместе попробовать его поймать. – Вдруг невпопад предложил Заккери. – Снежана какая-никакая ведьма. Ее сила не помешает.

– Вы о чем? – Вмешалась девочка, но ее вопрос проигнорировали.

– Нам бы не помешала сила Лизы, но ты лишил ее силы! Нам бы не помешала сила Макса, но его нет в живых! – Зло выплюнул Филипп, прожигая брата презрением. – Ты теперь счастлив, наследничек?

Зак усмехнулся и покачал головой:

– Мне хуже, чем ты думаешь.

– Сомневаюсь. – Буркнул тот в ответ, и едва не толкнув недоуменную девочку, по-прежнему в нерешительности переминающуюся на пороге, устремился в кабинет, где хранились старинные талмуды о демонах.

В гневе Филипп свалил с полок книги, стараясь найти единственный нужный томик. Старинные бесценные фолианты парили в воздухе, подобно птицам, шуршали страницами, и от них летела многолетняя пыль. Некоторые корешки не выдерживали и подстреленными утками падали на кучу уже просмотренных и ненужных сочинений. Под потолком правильным кругом вертелись выдранные картинки старинных гравюр с изображением всевозможных демонов, начиная от домового и заканчивая клыкастым чудовищем с именем «Ужас Ганга».

Дверь в кабинет приоткрылась, и заглянула Снежа, явно смущенная. Сцепив руки в замок, она произнесла с несмелой улыбкой:

– Тук-тук.

– Чего тебе? – Филипп, сидевший за столом отчима, недовольно зыкнул в ее сторону. Всклокоченный с потемневшими глазами он выглядел диковато. Изменения, произошедшие в нем за несколько часов, пугали.

– Я решила, что смогу помочь и повыдирать оглавления. – В девочке как раз стала просыпаться черта, отличавшая всех молодых Вестичей – злой сарказм, доводивший окружающих до нервного тика.

– Не нужно. – Буркнул парень.

– Ты на меня злишься? – Вкрадчиво спросила девочка.

– Да.

– Ладно, насчет твоей, – она запнулась и с видимым трудом заставила себя произнести: – Саши я взяла лиху. Мне стыдно.

– Не стыдно. Я устал от твоих истерик. – Опроверг он и пожал плечами, демонстрируя свою осведомленность обо всех приемах подростков, делавших неловкие попытки утвердиться в жизни. – Ты перестала быть милым ребенком, Снежа, и превращаешься в весьма навязчивую особу.

Правда обидела, резанув по живому, и девочка раздосадовано фыркнула, не зная, как подступиться к сводному брату. Она сделала очередную попытку:

– Зак себя отвратительно чувствует. Похоже, у него переломана половина костей, я помогла ему улечься в кровать. Ты знаешь, что Гнездо закрыло почти все комнаты, остались только наши спальни? Все цветы завяли, свет не работает, окна открыты настежь! Дом выветривает дух семьи и засыпает. Филипп, почему?!

Тот промолчал, перед ним завис очередной старинный талмуд в обложке из человеческой кожи с выжженной старинными рунами печатью. Наверное, он являлся самой старой книгой в семейной библиотеке, и пришел в Гнездо вместе с первыми Вестичами. Знаки на страницах сильно размылись, картинки, будто нарисованные рукой несмышленого ребенка, побледнели. На парня с листа как раз смотрела страшная рожа со звериными клыками и черными точками глаз, призванных изображать горящие угли демонической силы.

Снежа и не думала уходить, оставшись стоять на пороге. Парень, не сводя с нее взгляда, щелкнул пальцами, рядом с книгой завис мобильный телефон. Нарисованные на экране кнопки быстро набрали номер Саши. Похоже, Филипп даже не осознавал, сколько силы неожиданно закипело в нем.

– Эй, привет! – Тут же отозвалась рыжая. Ее голос прозвучал долгожданным глотком свежести, лицо парня мгновенно смягчилось.

– Александра? – Криво усмехнулся он.

Снежана кашлянула и опустила голову, разглядывая туфельки с острыми носами.

– Что с Заком? – Спросила Саша быстро.

– Он выжил и даже очнулся. – Недовольно ответил парень. – Демон отпустил его, но все равно успел разгромить большую часть комнат. У Зака лицо разбито, и ребра помяты.

– Лицо – моя вина. – Нехотя призналась Саша. – Я огрела его сковородкой.

Из динамика донесся ехидный смешок Лизы. Снежа наливалась багрянцем, не в силах справиться с ревностью, всегда слишком сильно утомлявшей Филиппа.

– Ты помнишь, как выглядел демон? В твоих воспоминаниях он слишком размыт. – Он разглядывал старинную гравюру.

– Ну. – Замялась Саша. – У него были большие клыки, звериная морда. Когтистые такие лапы, человеческий торс, – она в точности описывала нарисованное чудовище, – копыта вместо ног. Знаешь, как у сатиров из мифов. И еще он все время отставал от Зака. Как будто догонял его и возвращался в тело.

– Ясно. Как вы там? – Нежно спросил он.

– Киснем от тоски! – Заорала Лиза в трубку. – Мы хотим погоняться за демонами, но людям это, знаешь ли, противопоказано!

Снежа вскинулась, испуганно округлив глаза. Филипп серьезно кивнул, отвечая на ее немой вопрос.

– Я перезвоню. – Он отключился, телефон громыхнулся о стол, задев золотой миниатюрный глобус, и повалил его.

– Почему Лиза сказала… – Снежана осеклась.

– Демон высосал из нее силу. – Пояснил Филипп, а потом покрутил указательным пальцем.

Книга резко развернулась, поворачиваясь лицом к девочке, чтобы та сумела разглядеть черно-белую картинку на желтоватом мягком листе, стремившемся отлететь от корешка.

– Вот он. Дух-захватчик. Он не демон как таковой, поэтому дом не трогает его, и его может видеть обычный человек, такой как Саша, к примеру. Тот, кто выпускал духа, понимал, что у него получится уничтожить всю семью. С каждым новым вселением он будет сильнее, пока не напьется нашей энергии и не сотрет с лица земли Гнездо.

– Гнездо?! – Пролепетала девочка испуганно.

– Конечно, и тогда наступит конец роду Вестичей.

– Но ведь сегодня сороковой день. Зак… – Она запнулась, заметив за скептическое выражение на лице парня. – Он станет Хозяином…

– Если доживет эти часы.

– Черт, почему ты спокоен?! – От злости она оттолкнула книгу, зависшую перед ней. Томик отлетел на несколько шагов и скособочено замер.

– Я не Вестич. – Усмехнулся Филипп. – По какой-то причине дух жаждет убить Сашу, и уже попытался один раз это сделать. Я лишь хочу, чтобы он не причинил ей вреда. Считай это местью.

– Тебе наплевать на семью! – Обвинила его девочка, бледнея от гнева, и ткнула пальцем в парня. Неожиданно кончик остренького ноготка засочился голубоватым свечением, и по фалангам пальца пронеслись электрические дуги разрядов.

– Малышка, – насмешливо сморщился Фил, поднимаясь из-за стола. – Тебе пора учиться управлять эмоциями, иначе ты никогда не станешь настоящей ведьмой. Сними удар, а то поранишься, детка.

От неожиданной иронии девочка сдулась, как воздушный шарик, обиженно поджав губы, и спрятала руки в больших карманах платья.

– Я не собираюсь оставаться в семье после того, как вы поступили с Максом. – Бросил Филипп, и с громким щелчком по его приказу книги выстроились, подобно солдатам-новобранцам, и строго по очереди стали возвращаться на полки. Талмуды, валявшиеся на ковре, открыли темно-бурое пятно засохшей крови, которое так никто и не удосужился стереть после убийства.

– Если дух в доме, то он появится, как только почувствует кровь девственницы. Ты хотела мне помочь? – Филипп изогнул бровь, не желая задавать сводной сестре главного вопроса. Та покраснела, как вареный рак, и нервно застучала каблучком по полу, следя за тем, как старинные фолианты, шурша страничками, собираются на пыльных книжных полках шкафов.

– Малышка, если уже поздно… – Непрозрачно намекая, подталкивал Филипп к ответу. – Я пойму. Мы найдем другой способ.

– Знаешь, Фил, – процедила Снежа, окинув его гневным взглядом, – я теперь понимаю, почему тебя мог терпеть только Максим! Ты невыносим! Режь! – Она протянула руку, сердито вздернув длинный рукав трикотажного платья. На узком запястье с прожилками вен болталась ярко-алая нитка, завязанная узелком. Она походила на тонкую кровавую ранку, прочертившую бледную кожу.

– Что это? – Филипп ловко поймал нож для резки бумаги, стремительно сорвавший со стола и смахнувший на пол добрую часть писем покойного Эмиля.

– Напоминание кое о ком. – Нехотя промычала девочка.

– Я рад, что ты выкинула меня из головы. Самая правильная вещь, которую ты могла сделать.

Парень изогнул губы в кривой улыбке, от которой у Снежаны на одно мгновение замерло сердце, так преобразилось мрачное лицо сводного брата. В нем не осталось ни тени юности, скулы чуть заострились, подбородок стал четче, и на щеках проявилась щетина, намека на которую не было прежде. Ясные синие глаза отчего-то потемнели, затаив в себе непривычную угрозу. Филипп по-настоящему пугал, превращаясь в сильного ведьмака.

От резкого, грубого касания наточенного лезвия девочка испугано дернулась, кожу закололо, и по руке побежали тонкие струйки темной крови.

– Черт, больно. – Поморщилась она.

– Извини, – хмыкнул Фил, – не хирург, знаешь ли.

Бордовые капли падали на ковер, смешиваясь со старым засохшими следами убийства Эмиля. Кляксы вспыхивали желтоватым пламенем, и затухали. Филипп крепко перехватил запястье девочки, вслушиваясь в тишину дома. Книги, не успевшие убраться на полки, замерли вместе с ним. Даже Снежана затаила дыхание, судорожно сглотнув, она неотрывно следила за ранкой. Кровь от прикосновения пальцев парня тут же прекратила сочиться, и на месте пореза образовывался тонкий аккуратный шрам. Он мгновенно белел, пока не исчез совсем, лишь рука перепачкалась кровью. Она видела такой фокус – его проделывали с рыжей Александрой посланники…

– Ну, где же ты? – Процедил Филипп, не выпуская руки Снежи и только сильнее ее сжимая.

Дух не торопился появиться, чтобы вкусить жертвенной крови девственницы.

– Малышка? – Парень быстро заглянул девочке в глаза, тут же находя ответ на собственный вопрос в ее воспоминаниях.

– Не обязательно копаться в моей голове! – Буркнула та, вырываясь. – Мог бы и спросить! Я тебя не обманула! Наверное, его просто нет в Гнезде!

– Тогда где он?!

Родители мгновенно узнали гостью, и отчаянно делали вид, что утреннее кофе со звездами кино для них привычнее самого утреннего кофе. Лиза нацепила маску очаровательной милашки, для которой завтрак с людьми в девятиметровой кухне стандартного панельного дома привычнее самого завтрака, который она обычно пропускала (как обед и ужин). Забываясь, она пыталась щелкать пальцами, чтобы заставить ложку размешать крупинки быстрорастворимого кофе в кружке, или же махнуть рукой, чтобы заплести длинные спутанные волосы в косу, и родители, ловившие каждое ее движение, затаив дыхание, удивленно гнули брови. Залив в себя чашку чая, я старательно справлялась с накатывающим после сумасшедшей ночи сном, присутствие актрисы странным образом вселяло необъяснимое спокойствие. Глядя на меня, Лиза непроизвольно зевнула, прикрыв рот обожженной ладошкой. Мама с папой испуганно переглянулись, боясь задавать вопросы.

– У вас руки обожжены. – Пробормотала мамаша.

– Да. – Лиза, сморщившись, посмотрела на красные ладони с некрасивыми белыми пузырями. – Болит.

– Разве Шурочка не говорила, что мы врачи? – Засуетилась мамаша, вскакивая и кидаясь к аптечке.

– Нет. – Актриса покосилась на меня, и в ее зеленых глазах промелькнул испуг.

«Ты хотела бояться, возмущаться и конфузиться? Поздравляю, ты выиграла приз – мои родители обеспечат тебе самые неловкие пятнадцать минут жизни!» – Вложила я в ответную ухмылку.

– А где вы познакомились? – Все-таки полюбопытствовала мамаша, доставая из коробки из-под обуви, призванной быть семейной аптечкой, стрептоцидовый порошок.

– Лиза сестра Филиппа. – Тут же объяснила я и, перехватив изумленный взгляд отца, поправилась: – Сводная.

Она шипела, как настоящая кошка, когда мамаша осторожно посыпала ранки лекарством и накладывала бинты. Лиза разглядывала перевязанные руки, а в ее глазах стояли слезы от жалости самой к себе. Широко зевнув, я сдалась:

– У меня глаза слипаются.

– Да, я бы тоже подремала. – Подхватила актриса, желая поскорее убраться с кухни.

Она долго изучала мою маленькую комнатку, присматривалась к портрету Эйнштейна на стене. Здесь творился настоящий бардак – постель была смята, одна подушка валялась на полу. На рабочем столе рядом с монитором в беспорядке лежали тетради и учебники по философии, стояли чашки с засохшими пакетиками заварки на дне.