Охотники ночного города Афанасьев Роман

* * *

Сидеть на диване Кобылин любил. Сесть по-турецки, обложиться подушками, подвинуть поближе тарелочку с заранее приготовленными бутербродами из докторской колбасы — и получится лучший на свете отдых. Если к тому же запустить на ноутбуке кино, а то и просто книжку взять, это уже получится верх роскошества. Но в этот раз экран ноутбука мерцал разноцветными огнями хранителя экрана, а на коленях у Алексея вместо книги примостилась старая тетрадь в темно-синей обложке. От бутербродов тоже пришлось отказаться, не хотелось пачкать и без того желтую и захватанную грязными пальцами бумагу. Да и не до еды сейчас было Кобылину, содержимое дневника оказалось настолько захватывающим, что, будь даже рядом тарелка с любимыми бутербродами — и не вспомнил бы о ней.

Тетрадь была старой, склеенной из полусотни клетчатых страниц, так и норовивших оторваться от корешка да выпорхнуть из плена обложки. Синие клеточки давно выцвели и из голубых квадратиков давно превратились в едва заметные силуэты. Да и чернила в некоторых местах так выцвели, что на их месте остались только вмятины на бумаге. К счастью, чернила были из обычной шариковой ручки, и большинство записей прекрасно сохранились. Тетрадь была старой, но не древней. Гораздо хуже было с почерком.

Едва открыв первую страницу, Кобылин обреченно застонал. Строчки, вившиеся по листу, съезжали то вниз, то вверх, буквы были все разного размера и к тому же наползали друг на друга. Написано все было широко, размашисто, словно автор сильно торопился. Предложения плясали по бумаге, слова свертывались в клубок, словно спутанные нитки, а сокращения, после которых и точек не было, ставили в тупик.

С раздражением пролистывая тетрадь, Кобылин думал, что было бы лучше, если бы текст был зашифрован. Тогда, подобрав ключ, можно было бы узнать наверняка, что имел в виду автор, поставив пять согласных подряд. То ли сокращение. То ли имя. То ли секретное слово…

Сначала Кобылин хотел читать все подряд, как положено, от начала к концу. Но так не вышло — текст не был связным, скорее это были краткие заметки или зарисовки того или иного события, как правило — пренеприятного. Иногда встречались рисунки. Их суть отлично описывал детский стишок — «палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек». Пролистывая страницы с рисунками на полях, Алексей испытывал разочарование. Кладезь тайных знаний о другом мире оказался всего лишь ежедневником, написанным скверным почерком. То, что удалось разобрать с налета, особого интереса не представляло — так, сухие заметки о проведенных операциях. Никаких подробностей, лишь скупые слова сожаления о смерти или благодарность за то, что никто не погиб.

Потеряв интерес к дневнику охотника, Алексей уже собирался отложить тетрадь, чтобы полистать ее позже. Но ради интереса раскрыл ее на середине. И уже не смог оторваться. Здесь были описания существ, рецепты непонятных составов, сухие слова об оружии и его действии на всевозможную нечисть.

Очнулся Кобылин, только когда свело судорогой шею. Разбирая почерк, что ничуть не улучшился, он скорчился над тетрадью, позабыв и про подушки, и про удобную позу на диване. И теперь был вынужден откинуться на спину и массировать затекшую шею. Дневник оказался более интересным, чем казался на первый взгляд. Самыми разборчивыми были скучные строки из жизни — куда ходил, что купил. Но самые интересные моменты были выписаны так заковыристо, что их нужно было разбирать по одной буковке, как древние иероглифы. Но дело того стоило.

Поднявшись с дивана, Кобылин прошел на кухню, пошарил в холодильнике и сделал-таки бутерброды. Поставив кипятиться чайник, присел за кухонным столом, пытаясь осмыслить то, что открылось ему в дневнике.

Охотник. Дневник писал самый настоящий охотник-одиночка, у которого никогда не было поддержки, тот, кто не мог никому открыться. Это накладывало свой отпечаток, многое в тексте было описано иносказательно, так, что случайный человек мог принять фрагменты текста за описание снов или вовсе — придуманные волшебные истории. И только тот, кто сам столкнулся с миром из этих снов, мог понять, что таилось за намеками и как бы случайно оброненными словами. Это мог понять лишь другой охотник. Да и то Кобылин, к примеру, понимал далеко не все. Его опыта не хватало, чтобы полностью осмыслить все прочитанное. Но даже того, что он понимал, хватало с избытком, чтобы относиться к потрепанной тетрадке как к откровению. Это было именно то, что он искал — знания о жизни охотника, такого же одиночки, как и он.

Медленно потягивая ароматный горячий чай, Алексей размышлял о том, чем ему могут помочь новые знания. Мысли невольно вернулись к проблемам настоящего, что было не таким радужным, как казалось раньше. Да, теперь больше никто не указывал Кобылину, что ему делать. Но никто не собирался ему помогать. Это было… непривычно.

Единственная самостоятельная операция прошла из вон рук плохо, все пошло не так, как запланировано. Реальность вообще не имела ничего общего с планами самого Алексея. Борода был прав — в живых Кобылин остался лишь благодаря невероятной удаче. Прав он был и в том, что теперь следовало затаиться и не мозолить глаза Вещему, затаившему, совершенно точно, обиду на охотника-выскочку. Но Кобылин не мог отступиться. Мысли о планах оборотней так и лезли в голову, не давая покоя. Что они замыслили? Почему именно сейчас?

Да, что-то пошло не так. Алексей теперь это знал наверняка — за время работы в конторе он успел наслушаться историй о прежних временах. Самых разных — и невероятных баек, и вполне достоверных отчетов. По всему выходило, что оборотни активизировались совсем недавно — несколько месяцев назад. И сразу же работы у охотников прибавилось, словно кто-то нарочно будоражил нечисть, натравливая ее на людей. Кобылин не сомневался, что это было делом рук оборотней. Но что изменилось за последний год, почему они вдруг воспылали такой ненавистью? Вялотекущая война продолжалась годами, если не веками, и оборотни были лишь одной проблемой из сотен — достаточно агрессивной и опасной проблемой, но вовсе не самой главной. Теперь же, прямо на глазах, они превращались в проблему номер один. Почему?

Вернувшись на любимый диван, Кобылин сделал над собой усилие и отложил тетрадь в сторону. Вольготно устроившись на подушках, он откинулся на спину и принялся перебирать в памяти все разговоры с охотниками, что могли дать хоть какой-то намек на разгадку. По всему выходило, что проблемы начались, когда в некой конторе появился новый сотрудник — Алексей Кобылин. Стоило ему только приступить к работе, как неприятности стали нарастать как снежный ком, несущийся с горы. Так, может быть, проблема именно в нем? Может, это его невзлюбили клыкастые, да настолько, что попытались развязать настоящую войну со всеми охотниками? Лестно. Очень лестно. Есть простор для фантазии. Например, что существует древнее пророчество, которое гласит нечто вроде — придет смертный, лошадиным именем именуемый, да изведет племя оборотней, обратится погибелью неминуемой для всякой нечисти…

Алексей заворочался на диване, перевернулся на другой бок, аж зажмурился от удовольствия. Ах, какая приятная теория. Опять же невероятное везение прекрасно вписывается в древнее пророчество. Ведь такой смертный будет избранным. Ему предначертано совершить великие деяния, и ничто не может помешать ему, ибо сама судьба ведет его за собой…

Хмыкнув, охотник сел и почесал затекший бок. Очень лестно, но невыразимо глупо. Вот только мессии с кликухой Кобыла этому миру и не хватало для полного счастья. И в великие пророчества, что пишутся заглавными буквами, Алексей не верил. Ну ни капельки — потому что никогда с ними не сталкивался. Верил он в злобных оборотней, клыкастых и кровожадных, слишком уж похожих на людей и от того еще более страшных. Нет, Кобылин всего лишь действующее лицо, одна из фигурок на большой игровой доске, и далеко не самая главная. Что-то растревожило оборотней, совсем недавно. И вряд ли — новичок охотник.

Тем не менее в безумной идее было здравое зерно — так или иначе, но проблемы начались действительно тогда, когда некто Кобылин начал свою охоту под крылом Двух Нулей. Алексей помотал головой, пытаясь отогнать мысли о великом пророчестве. Нет, надо перестать думать о себе и подумать о других. Что еще произошло в это время? Ничего такого, о чем упоминали бы другие охотники в конторе. А он сам? С чего все началось.

Фродо и Сэм, вот с чего все началось — признался сам себе Алексей. Два опытных охотника взяли с собой на операцию местного алкаша, чтобы он сыграл роль наживки. А дальше… дальше все пошло кувырком. И все же отправной точкой была операция Фродо и Сэма. Операция против оборотней.

Кобылин почувствовал, как сквозь тучи предположений пробивается лучик понимания. Вскочив с дивана, он заходил по комнате из угла в угол, пытаясь нащупать идею, что ускользала от него.

Фродо и Сэм проводят операцию против оборотней, в результате которой оба погибают, зато у Двух Нулей появляется новый охотник — Кобылин. И оборотни начинают сбиваться в стаю, подобную конторе. Это точно. Да. Они скопировали Два Нуля именно после этого, а вовсе не после того, как на свет из алкаша Кобылы появился охотник Кобылин. Нет, все это случилось после операции Фродо и Сэма, которым на самом деле удалось завершить операцию руками Кобылина и таки увести у оборотней загадочный чемоданчик с не менее загадочными образцами.

Остановившись, Кобылин медленно опустился на диван, боясь вздохнуть. Вот оно. Сэм и Фродо, которых давно списали со счетов, стащили у оборотней странный чемодан. Оборотни немедленно озверели — больше, чем обычно — и пытаются развязать войну. Или уже развязали.

Откинувшись на диван, Алексей заложил руки за голову и начал насвистывать безымянный мотивчик, что преследовал его уже несколько дней. Вот теперь все сходится. Оборотни сильно обиделись на охотников. Видимо, очень дорожили этим чемоданчиком. Вот все и началось. И как раз по времени все это совпало с началом охоты некого Кобылина, который тут вовсе ни при чем, просто оказался не вовремя в ненужном месте. Нет, с сожалением признался сам себе Кобылин. Он тут «при чем», и очень даже. Именно он завершил операцию Фродо и Сэма, что должна была провалиться. Это он вынес чемодан из логова оборотней и отдал его Жене. И Грише. Так все и началось.

Кобылин резко сел, хлопнул руками по коленям. Что было в чемодане? Куда он потом делся? Зачем он нужен оборотням?

Пошарив в кармане джинсов, Алексей достал черный телефон, с которым никогда не расставался — даже сейчас. Экран светился, но был пуст. Индикаторы зарядки и уровня сигнала были в порядке, но в остальном экран был чист, словно сим-карту отключили от оператора. Вздохнув, Кобылин убрал телефон обратно в карман. Он знал, что нащупал правильные вопросы. К сожалению, на них не было ответов. Гриша… Гриша мог бы прояснить ситуацию. Хотя бы ответить на вопрос — куда делся этот проклятый чемодан. Но, к сожалению, Алексей не мог связаться с ним. Борода теперь сам выходил на связь — тогда, когда это было удобно ему. А теперь, когда он собрался лечь в больницу, он мог появиться на горизонте ой как не скоро.

Кобылин глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Сейчас Григорий недоступен. Ладно. Значит, нужно начать все с самого начала. Потянуть за самую первую ниточку. И тогда, быть может, клубочек начнет потихоньку разматываться.

— Вернемся к истокам, — задумчиво произнес Кобылин. — Будем как дети…

Теперь он знал, что ему делать дальше.

* * *

К памятному торговому центру, что не раз снился Алексею в кошмарах, он подъехал на такси. Сунул водиле купюру, отмахнулся от сдачи и, поправив полы пальто, выбрался из машины.

Белый двухэтажный домик, сложенный из множества пластиковых плит, был на месте. Все так же ярко светил огнями и, казалось, ничуть не изменился. Кобылин запахнул пальто, поправил кепку, сделал глубокий вдох и только потом пошел по асфальтовой дорожке к знакомому крыльцу. Было немного не по себе. Прошлое, казалось, прочно забытое, неожиданно оскалилось в лицо. Все началось именно здесь, тогда — сто или двести лет назад. А может, и всю тысячу. Во всяком случае, именно так казалось охотнику, что на страшный миг вновь стал алкоголиком Кобылиным, впервые увидевшим труп, обезображенный выстрелом в упор. Именно тогда в нем что-то щелкнуло и сломалось. Словно предохранитель перегорел — там, в этом проклятом черном подвале. Пьянчужка Алешенька, которого хорошо знал участковый, умер в этой темноте. И наружу вышел новорожденный охотник, — трясущийся от холода и страха, потому что оказался в незнакомом и страшном мире, о котором раньше он и не подозревал. Казалось, это было так давно…

Кобылин поймал себя на том, что топчется у крыльца, не решаясь подняться на ступеньки, и сердито нахмурился. Ерунда. Теперь-то он не тот сопляк, которого загнали сюда охотники в качестве наживки. Он идет сам и знает, что его может там ждать. Тяжелая «беретта» надежно пристроена за широким двойным поясом, в кармане нож, и — самое главное — он готов к неожиданностям.

Запрокинув голову, Кобылин осмотрел здание. Окна светятся, в них мелькают людские силуэты. Зимний день короток, на дворе уже начало темнеть, но рабочий день в самом разгаре. Внутри полно людей, и день — не время оборотней. Все в порядке. Сжав зубы, Кобылин быстро взбежал по ступенькам, ухватился за пластиковый поручень на двери, распахнул ее и решительно шагнул внутрь.

Тут все переменилось — да настолько, что Алексей застыл, не веря своим глазам. Темный зал, уставленный игровыми аппаратами, пропал, словно его никогда и не было. На его месте как по волшебству выросли десятки маленьких павильончиков с прозрачными стенками, выстроившиеся ровными рядами. Сквозь витрины был виден разложенный товар — обувь, одежда, белье. По коридорам медленно, нерешительно, бродили одинокие покупатели, подолгу задерживаясь у витрин. В половине павильонов не было продавцов, некоторые палатки и вовсе были закрыты, но вокруг было чисто и светло. А вдалеке, на той стороне зала, маячил охранник в черной куртке, напоминавшей военную форму.

Кобылин молча снял кепку и медленно пошел по чисто вымытому коридору, похлопывая головным убором по ноге. Разглядывая витрины и товары, он пытался вспомнить, где располагался вход в подвал. Заранее составленный план действий, как обычно, не выдержал соприкосновения с грубой реальностью и разлетелся на мелкие куски. Что делать дальше, Алексей не знал и потому не торопился, пытаясь приспособиться к новым обстоятельствам.

Цель осталась прежней — разведка. Вот только, похоже, разведывать тут особо и нечего. Все переменилось. Чутье охотника подсказывало Кобылину, что тут он не встретит оборотней. Съехали клыкастые, бежали с поля боля. Или отступили на заранее заготовленные позиции, теперь уж это не выяснить. И наверняка позаботились о том, чтобы разные любопытные личности вроде беспокойных охотников не нашли тут никаких следов. Вместо перспективной ниточки расследования перед охотником оказалась пустышка — вскрытая раковина, из которой давно вынули жемчужину и бросили гнить в кучу мусора.

Кобылин, рассматривающий свое отражение в витрине, досадливо поморщился. Все пошло прахом. Развернувшись, он широким жестом надел кепку и собрался уже пойти прочь, как вдруг краем глаза заметил в дальней стене знакомую дверь. Медленно повернувшись, Алексей прищурился. Так и есть — та самая дверь, что вела в подвал.

Медленно, разглядывая кепки да ботинки, выставленные в витринах, охотник прошелся по коридору до стены. Глянул по сторонам — никого. Редкие посетители увлечены разглядыванием витрин, охранник куда-то сгинул. Никто не обращал внимания на еще одного зеваку, что не спеша прогуливался по залу, равнодушно разглядывая опустевшие ларьки.

Пройдя зал насквозь, Алексей остановился напротив двери, поправил воротник пальто, глянул по сторонам. Охранник ушел, рядом — никого. Лишь тихий гул голосов разносится по пустым коридорам.

Кобылин обернулся, осторожно потянул дверь на себя, та слабо щелкнула магнитным замком и приоткрылась. Алекс проскользнул в образовавшуюся щель и очутился на лестничной площадке, освещенной одинокой лампочкой. Осторожно прикрыв за собой дверь, Кобылин привалился к ней спиной и уставился на ступеньки лестницы, уходящие в темноту.

Он прекрасно помнил этот лестничный пролет. Никогда в жизни не забудет его. Там, на нижней площадке, он и принял из остывающих рук Фродо тот самый чемоданчик. Стена, что тогда была вся в дырах от пуль, была теперь ровной. Выкрашена в нейтральный бежевый цвет, ступеньки чистые, тоже крашеные. Ничто не напоминает о бойне, что случилась здесь не так уж давно. Но Кобылин помнил каждую мелочь — каждую капельку крови на полу, каждую дырочку в стене. Помнил запахи и звуки, помнил стук собственного сердца, что заставляло ходить ходуном щуплую грудь алкоголика Кобылина.

Оттолкнувшись от двери, Алексей медленно расстегнул пальто, так, чтобы можно было быстро добраться до пистолета за поясом, и начал медленно спускаться по ступенькам. Он знал, что внизу больше никого нет. Все говорило о том, что здание покинуто оборотнями — мелкие обыденные звуки торгового зала, приглушенный свет, мусор на полу, привычные запахи… И все же память подсовывала охотнику совсем другие картины, от которых волосы на голове становились дыбом. Только сейчас Алексей понял, как сильно он изменился. И даже ужаснулся той пропасти, что отделяла его от прошлой жизни. Она была так велика, что казалось, будто все случилось не с ним. Охотник Кобылин вытеснил из этого тела Лешеньку, словно и сам был оборотнем. Стройбат, Ван Хелсинг, Маклауд — как там его называли охотники? Казалось, так было всегда. Только охота и крики в ночи. И только теперь Алексей понимал, что все это не так. Из полутьмы подвала ему в лицо смотрело собственное прошлое, его старая жизнь, что была у него до того, как он в первый раз спустил курок. Здесь, в темноте, таился самый опасный призрак из всех, что встречались охотнику — он сам.

Шумно сглотнув, Кобылин решительно выпрямился. Прошлое мертво. Давно и прочно. Есть только дело, которое надо завершить. Есть та работа, без которой он снова упадет в темные глубины той слабой личности, что плыла по течению и медленно разлагалась, удобряя своими отходами землю. Нет. Только не это.

Сжав зубы, Алексей положил ладонь на рукоять пистолета и, разом успокоившись от знакомого холодка металла, начал спускаться.

Лестница привела его в знакомый подвальный коридор. Над головой светила тусклая лампочка в дешевом плафоне из пожелтевшего пластика. Алексей остановился. Та часть коридора, что уходила вправо, выглядела неплохо. Стены не так давно выкрашены все той же бежевой краской, пол выложен грубыми плитками, на потолке — ряд пластмассовых плафонов, небрежно прикрученных к грязному потолку. Вдалеке видна белая пластиковая дверь, перекрывающая коридор, — из-за нее доносятся едва слышные голоса. Видимо, там теперь расположились подсобные помещения магазина. Может быть, сейчас там балуется чайком тот самый охранник, что скучал в зале. А может, и не чайком.

Кобылин повернулся и взглянул налево, — это ответвление коридора выглядело более многообещающим. Во-первых, оно вело в абсолютную темноту, в которую, видимо, не решились сунуться даже владельцы помещения. А во-вторых, Алексей помнил, что в тот раз его повели именно сюда. Налево.

Распахнув полы пальто, Кобылин ступил в темноту. Под подошвами новых ботинок захрустела бетонная крошка, и Алексей подобрался, стараясь ступать осторожнее. Он крался по темному коридору, готовясь в любой момент выхватить оружие из-за пояса. В темноте чудились оскаленные морды — воспоминания о прошлом визите в подземелье ожили и казались осязаемыми.

Постепенно свет ламп остался за спиной. Алексей, пытавшийся вспомнить дорогу, пару раз свернул наугад и окончательно потерялся в лабиринте подвала. Остановившись, он обернулся. В принципе, он мог вернуться назад, все повороты были предусмотрительно запомнены. Но сейчас ему не хотелось отступать. Хотелось идти вперед, узнать, что скрыто там, в темноте. Но куда идти?

Почувствовав, что на лбу выступил холодный пот, Кобылин вытер его рукавом. Потом медленно опустил руку и закрыл глаза. Темнота властно задышала в уши, наполняя окружающий мир мириадами шорохов и скрипов. Словно наяву Кобылин увидел перед собой полумрак коридора и тело, распростертое на полу. Он узнал это место. Не открывая глаз, Алексей медленно вытянул из-за пояса пистолет и дал руке свободно повиснуть под тяжестью оружия. Все — как тогда. Страх. Темнота. Испуганно колотится сердце, по лбу ползут холодные градины пота. Вот и поворот — тот самый, из-за которого они вышли вместе с Фродо.

Не раскрывая глаз, Кобылин сделал шаг вперед. Прислушался к темноте и решительно зашагал по бетонной крошке, уже ничуть не скрываясь.

Теперь он шел быстро, уже не плутая, а двигаясь точно к цели. Страшные картины того вечера, что намертво въелись в память и заставляли Алексея просыпаться ночью от собственного крика, на этот раз пришли на помощь. Мельчайшие детали схватки в подвале, что заставляли Алексея зябко ежиться даже при свете дня, теперь вели его за собой подобно указателям на дороге. Ему не нужно было открывать глаз — он видел перед собой тот путь так, словно шел здесь только вчера. Алексей мог пройти этот проклятый коридор с закрытыми глазами, просто по памяти. Так он и поступил.

Когда перед внутренним взором появилась распахнутая дверь, Кобылин остановился. Память показывала ему, что за дверью открывается большая и светлая комната, выложенная белой кафельной плиткой. Там был железный стол, шкафы со стеклянными дверцами, загадочные пузырьки, железный стул и камеры под потолками. Здесь было светло и страшно — как в операционной, готовой принять очередного пациента.

Кобылин открыл глаза. Перед ним расстилалась темнота, в которой с трудом угадывался силуэт открытой двери. Вытянув перед собой свободную руку, Алексей сделал шаг вперед и вошел в темноту. Осторожно ступая по хрустящим осколкам стекла, он дошел до середины пустоты и остановился, разглядывая темноту широко раскрытыми глазами. Повернувшись на месте, охотник постарался представить, как сейчас выглядит это место. Пустое, заброшенное, одинокое. Представив это, Кобылин вдруг рассмеялся. Сунув руку в карман, он достал маленький фонарик и щелкнул выключателем.

Ослепительный луч света наотмашь полоснул темноту, рассекая ее сгустившуюся плоть. Светлое пятно заметалось по сторонам, выхватывая из небытия самые разные предметы. Кафельная плитка — разбита, искорежена, словно ее пытались отодрать и унести с собой. Железные шкафы лишились своих стеклянных дверец, осколки от них разлетелись по всему полу. Железный стол, так похожий на хирургический, лежит на полу исковерканной грудой, словно его пытались разобрать, да так и не смогли. Лишь сломали и бросили умирать здесь, в темноте.

Алексей чертыхнулся, коря себя за глупость. Фонарик, конечно, можно было достать и раньше. Не то что можно — нужно! Но страх тех дней вернулся, выплыл из прошлого, сковал по рукам и ногам. А ведь это прошлое. Это было так давно… С тех пор он побывал в более серьезных переделках, видел более страшные и омерзительные вещи. Но первый раз — да, он запоминается лучше всего.

Хмыкнув, Кобылин медленно подошел к шкафчикам, высившимся у стен. Ему внезапно стало легко, словно с плеч упал тяжелый груз. Страх прошлых дней отступил, вернулся в темноту, растворился в нем без остатка. Алексей тихо рассмеялся своей глупости — надо же, носить в кармане фонарь и при этом со страхом всматриваться в темноту. В этом — весь он. Эти мелочи когда-нибудь его погубят. Когда-нибудь — но не сейчас.

Алексей лениво поворошил стволом «беретты» разбитое стекло на полках шкафчика. Темнота больше не казалась опасной. В ней больше не таились оскаленные пасти и загадки. В этом подвале не было ничего интересного, и приходить сюда было глупо. Оборотни не оставили никаких следов — это следовало понять гораздо раньше. Они вычистили подвал, уничтожив все следы. Разгадку нужно искать не в прошлом, а настоящем.

Развернувшись, Кобылин еще раз обвел пустую комнату лучом фонарика, теперь медленно, рассматривая каждую деталь. Он не надеялся найти здесь что-то, просто решил, что раз уж попал сюда, то надо довести дело до конца. Как он и предполагал, ничего значительного — лишь обломки и осколки, свидетельствующие о том, что все следы своего пребывания оборотни уничтожили на редкость тщательно. Даже выдрали из стен проводку, что вела к камерам наблюдения, когда-то висевшим под потолком.

Окончательно успокоившись, Алексей опустил фонарик и засунул пистолет обратно за пояс. Потом резко обернулся, шагнул к двери, и в тот же миг пистолет, словно внезапно ожив, прыгнул ему в руку.

Кобылин замер — ему почудилось, что там, в темном коридоре, мелькнула чья-то тень. Долгий миг он разглядывал темный дверной проем, а потом выключил фонарь. И тут же сделал несколько шагов в сторону, стараясь не шуметь. Вновь замер, прицеливаясь в темноту и сдерживая дыхание. Ничего. Лишь обычные шорохи, скрипы и далекие людские голоса из другой части подвала.

Он выжидал больше минуты — пока глаза привыкали к темноте. Потом неслышно двинулся к двери, скользя в темноте, как призрак, совершенно автоматически, не прилагая к этому никаких сознательных усилий. Охотнику нужно было двигаться бесшумно. Он — двигался.

Тьма в коридоре пахла сыростью. Она обволакивала лицо тончайшей склизкой пленкой, жирной, неприятной. Кобылин чувствовал на языке ее гнилой вкус.

Осмотревшись, насколько позволяла темнота, он так и не заметил ничего подозрительного. Показалось? Нет, здесь точно было что-то. Оборотень? Нет, они слишком шумные и нетерпеливые, да и пахнут псиной. Нет, наверно, это еще одно непрошеное воспоминание, отголоски прошлого… Кобылин шумно сглотнул.

— Фродо? — тихо позвал он. — Сэм?

Он был готов к ответу. Больше того, он был уверен, что ему ответят. На миг показалось — сейчас. Но темнота промолчала. Она осталась безмолвной и глухой.

Тихо вздохнув, Кобылин опустил пистолет и зажег фонарь. Луч света запрыгал по стенам, покрытым пятнами плесени, лизнул дальний конец коридора, уходящий в темноту, затерялся в пустоте. Ничего.

Алексей медленно спрятал пистолет обратно за пояс, повернулся и побрел к выходу, на этот раз освещая путь фонариком. Да, теперь он мог пройти тут и с закрытыми глазами, но теперь это было бы на редкость глупо. Прошлое мертво, покрыто пылью, забыто. Алексей, чуть сгорбившись, брел по темным коридорам, чувствуя себя так, словно он прошел по тонкому мостику над бездонной пропастью. Напряжение, запоздалый страх и — облегчение. Он окунулся в прошлое и вышел из него, оставив позади все, что не давало ему покоя все это время.

У двери, над которой горела лампочка, Кобылин задержался. Застегнул пальто, спрятал в карман фонарик, отряхнул рукав от побелки. Потом сунул руки в карманы и начал подниматься по лестнице. Через площадку, на которой умер Фродо, он прошел даже не вздрогнув. Картины прошлого отступили, истончились, стали бесцветными, как старые фотографии. Они больше не имели власти над тем охотником, в которого превратился Алексей Кобылин.

Поднимаясь по ступенькам, когда-то залитым волнами теплой крови, он думал лишь о том, что нужно непременно связаться с Гришей. Эта ниточка расследования оборвалась, здесь уже ничего не узнать. Зато Борода должен помнить о загадочном чемоданчике. Быть может, он даже знает, что было в нем. Остается самое сложное — ждать.

Распахнув дверь, ведущую в зал, Кобылин наткнулся на охранника, вернувшегося таки на свой пост. Молодой лопоухий паренек с удивлением вытаращился на незнакомца, выходящего из подсобного помещения, и Кобылин с удовольствием отметил, что выбор одежды был правильным. Не слишком удобно, зато представительно, а значит — менее подозрительно.

— Слышь! — буркнул Кобылин за секунду до того, как с губ охранника сорвался окрик. — Где тут у вас поссать можно?

— Че? — растерянно переспросил охранник, проглотив свой вопрос.

— Ну, сортир у вас тут где? — с досадой бросил Алексей, хмурясь все больше.

— У нас его нет, — отозвался парень и спохватился наконец, — сюда нельзя, это служебные помещения!

— Да уж вижу, — сердито бросил Кобылин, решительно проходя мимо растерянного охранника. — Понастроили черте-те что, приличному человеку поссать негде!

Быстрым шагом он направился к двери, оставив за спиной растерянного паренька. Его никто не окрикнул, никто не остановил. Человек в пальто, спешащий по своим делам, не вызвал у посетителей никакого интереса.

Выскочив на крыльцо, Кобылин сбежал по ступенькам вниз и тут же заметил «шестерку» со значком такси на крыше, — водитель высадил пассажира у торгового центра и теперь собирался уезжать. Алексей замахал рукой таксисту и через минуту удобно устроился на заднем сиденье машины.

Назвав свой домашний адрес, Кобылин откинулся на кожаную спинку. Больше идей на сегодня не было. Оставалось только ждать звонка Григория. Или внезапного озарения, что расставит все по своим местам.

Усмехнувшись, Алексей закрыл глаза и тут же уснул — тихим спокойным сном человека, от которого отступились наконец ночные кошмары.

* * *

Ввалившись в прихожую Алексея, Борода устроил целое представление. Пока раздевался, кряхтел, сопел, ворчал, хмурился — всячески давал понять, что очень недоволен тем, что пришлось приехать в гости к бывшему напарнику. Кобылин стоически вытерпел все проявления неудовольствия Гриши, выслушал его ворчание, предложил тапочки, а потом пригласил на кухню. Он был спокоен, хотя внутри все кипело от нетерпения, ведь звонка Григория пришлось ждать два дня. Разговор получился быстрым, скомканным и прошел на повышенных тонах — Борода не мог взять в толк, зачем ему нужно приезжать в гости к Кобылину, а Алексей не хотел рассказывать о своих предположениях по городскому телефону. И все же ему удалось заинтересовать Гришу и уговорить его приехать.

Сильно хромая и опираясь на трость, Борода прошел на кухню, с кислым видом уселся за стол и скрестил руки на груди. Кобылин немедленно пододвинул ему готовую чашку чая, заваренного с пряностями и фруктами. Гриша настороженно принял чашку, отхлебнул и приподнял бровь в картинном удивлении. Сделав пару глотков, потянулся за печеньем.

— Ну, — сказал он, хрустя крошками, — теперь можешь мне рассказать, зачем вытащил из дома больного человека и заставил его переться на другой конец города?

— Есть разговор, — отозвался Кобылин, присаживаясь на табурет и наливая себе чай. — Серьезный.

— Да уж понял, — буркнул Григорий. — У меня в последнее время все разговоры серьезные. Давай, излагай.

— Ты помнишь, когда начались проблемы с оборотнями? — спросил Алексей.

— Дай подумать, — хмыкнул Борода, — значит, так, в пятом веке до Рождества Христова в Европе жили дикие племена…

— Гриш, я серьезно, — перебил его Алексей. — Оборотни в городе активизировались не так давно. Сколотили нечто вроде группы и принялись раздувать пламя старой вражды. Они объявили войну Двум Нулям, и ты прекрасно это понимаешь.

— Вроде того, — неохотно согласился Борода. — Есть такое мнение.

— Работы у конторы резко прибавилось, потому что клыкастые больше действуют чужими руками. Так?

— Да, работы прибавилось. — Григорий потянулся за следующим печеньем. — И правда год выдался весьма суетным.

— Ну и когда это началось? — напрямую спросил Кобылин.

— Ладно, ладно, — буркнул Гриша. — Давление мы почувствовали после того, как ты стал охотником. Доволен? Только заруби себе на носу, ты тут ни при чем. Не воображай, что вся эта катавасия заварилась из-за тебя.

— Я и не воображаю, — отозвался Кобылин. — Потому что это неверно. Но я на самом деле некоторым образом в этом виноват. Потому что все началось после того, как я вынес из подвала оборотней некий чемоданчик с маленькими пузырьками.

Алексей умолк, ожидая реакции напарника. Тот задумчиво жевал печенье и разглядывал кружку с чаем. Кобылин ждал. Борода был не глуп, и должен был с первых слов догадаться, куда идет разговор.

— Ладно, — наконец сказал он. — Предположим. Это выглядит более правдоподобно, чем предположение о том, что оборотни объявили войну лично тебе. Что дальше?

— Смотри, — Кобылин наклонился над столом. — Контора похищает у оборотней некий предмет, после чего проблем у Двух Нулей резко прибавляется. Тебе не кажется, что клыкастые немного обиделись?

— Кажется, — проворчал Гриша. — Да, это как бы укладывается в тему.

— Думаю, они сколотили активную группу по образцу Двух Нулей, — сказал Кобылин. — Та самая стая, о которой предупреждал подземник. И целенаправленно травят Два Нуля. Думаю, они желают либо полностью нас уничтожить, либо добраться до этого проклятого чемоданчика. А скорее и то и другое вместе.

— Я понял, — сухо отозвался Григорий, отодвигая кружку. — Предположение интересное. Но ты не думал, что они могут так поступать, просто потому что козлы по жизни и любят убивать?

— Причина и следствие, — напомнил Кобылин. — Мы украли чемодан и получили проблемы.

— Ладно, — согласился Борода. — Предположим, что это так. Что это меняет?

— Оборотни явно замышляют очередную пакость, — отозвался Кобылин. — Нам нужно знать, что именно они хотят сделать и как это остановить. Надо прекращать эту войну, потому что мы проиграем. Все будет, как с делом зомби — гоняемся за мелочами, распыляем силы, а оборотни строят свои планы.

— Вообще-то это все вилами на воде писано, — сказал Григорий. — Это все лишь догадки. В конторе не обсуждают… ничего такого. Просто прибавилось работы, и все. Повысилась активность нечисти, надо собраться с силами, выйти на поле боя, и все такое.

— То есть генеральная линия партии остается прежней, — стреляем во все, что движется, и думаем поменьше? — нахмурился Кобылин.

— Вроде того, — сухо отозвался Борода. — И знаешь что? Это работает. И довольно давно.

— Глупо, — нахмурился Кобылин. — Нельзя же не видеть очевидного.

— Кому надо, тот видит, — отрезал Борода, — а наше дело маленькое, стреляй да прячься.

— Ладно, — отмахнулся Кобылин. — Черт с ними, с Двумя Нулями. Пусть делают что хотят, а я этого дела так не оставлю.

Борода задумчиво поворошил пальцем горку печенья, рассыпал ее по тарелке. Потом глянул на Кобылина, что оставался спокойным и невозмутимым.

— Значит, подходим к самому главному, — сказал Григорий. — Что нужно тебе, Леша? Чего ты хочешь?

— Хочу знать, что было в этом чемоданчике и куда он потом делся, — просто ответил Кобылин.

— Да что ты привязался к этой хреновине, — расстроенно буркнул Григорий. — Ну сперли что-то у оборотней, и что?

— Нужна информация, — пояснил Кобылин. — Если я узнаю, из-за чего этот сыр-бор начался, возможно, я узнаю, как это прекратить. Войну нужно заканчивать, Гриша. Я чувствую, как зреет что-то нехорошее. Еще немного, и будет очень плохо. Оборотни явно не в себе и просто так не отступятся.

— Все чувствуют, — отозвался Борода и нахмурился. — Но никто не знает, что с этим делать.

— Гриш, что это был за чемодан? — напрямую спросил Кобылин. — Что Фродо и Сэм умыкнули из подвала? Что это была за операция? И куда ты дел этот чемоданчик — ведь я точно помню, что тогда, на дороге, я отдал его тебе и Жене.

— Куда дел — с этим проще, — задумчиво отозвался Борода, почесывая кончик носа. — Позвонили — надо забрать объект. Выехал, подвез Джеймса, он забрал чемодан, отвезли его в центр, Олегу. Все.

— А операция Фродо и Сэма? — подхватил Кобылин. — Что это было? Гриш, вспоминай, ты не мог не знать, в конторе всегда треплются об операциях охотников, даже если это не касается остальных.

— Да ничего особенного не припомню, — Борода нахмурился. — Сэм и Фродо всегда особняком держались. Порой сами себе задания находили, с Олегом всегда ругались…

— Ругались? — насторожился Кобылин. — Как я?

— Вроде того, — Григорий поджал губы. — Тоже любили своевольничать, романтики, понимаешь, ночного города.

— Так это была их затея, ну, с похищением? — удивился Кобылин.

— Нет! — Григорий вдруг улыбнулся, щелкнул пальцами. — Вспомнил! Был разговор, уже после. Вообще-то тогда все говорили о тебе. Как же, знаменитость районного масштаба, двое охотников сгинули, а случайный человечек уцелел.

— Операция, — напомнил Кобылин, не желая сейчас выслушивать сплетни о самом себе.

— Да. Это была операция конторы, — сказал Григорий. — Было задание. Поручили Фродо и Сэму. Они ребята были крутые, да и фантазией не обижены, тут ведь и выдумка была нужна, в лоб гнездо оборотней не взять.