Охотники ночного города Афанасьев Роман

* * *

За ночь Кобылин совершенно измучился. Ворочался с боку на бок полночи — сон не шел, в голове вертелись обрывки предположений о планах оборотней, одно чудней другого. Хотелось действовать. Алексей чувствовал, что время уходит. Утекает по капле, сочится речным песком сквозь пальцы, бежит, летит, мчится. И он бесился оттого, что не мог ничего сделать.

Лишь ближе к утру забылся тревожным сном. Не выспался. Встал, долго болтался по дому, не зная, чем заняться. Потом, поймав себя на мысли, что готов взять оружие и очертя голову броситься на розыски оборотней, просто сел и полчаса сидел на полу, не думая ни о чем. Взяв себя в руки, Кобылин принял контрастный душ, чисто выбрился, позавтракал и занялся домашним хозяйством. Неторопливо и аккуратно перебрал залежи старой одежды, что на время ремонта были свалены в картонную коробку и спрятаны в шкаф. Рассортировав обноски и определив большинство из них в мусорное ведро, Алексей занялся обувью, оставив разбор старых бумаг на потом.

К десяти вся работа в доме кончилась. Алексей вытащил из шкафа купленный еще в прошлом месяце дисковый телефон и сменил свой старый домашний аппарат на новый. Задумчиво постучал по рычажку, дождался гудка. Весь процесс установки занял минут десять, и все, как назло, работало идеально. Постояв над телефоном, Кобылин медленно набрал знакомый номер. Выслушав длинные гудки, положил трубку.

Вадима по-прежнему не было дома. После того как его ранили оборотни — там, в лабиринте подземников — Алексей старался не терять из виду проводника. Подземники обещали его вылечить, не дать превратиться в оборотня. И сдержали свое обещание. Через неделю Вадим вернулся домой — еле живой, ослабевший, но так и не обросший шерстью. Алексей иногда позванивал новому знакомому, проверял, как он там. На долгие беседы Вадима не хватало, силы еще не вернулись к нему, да и раны давали себя знать. Тем не менее и проводник был рад, что его не забывают, и Алексей чувствовал себя не таким виноватым. А пару недель назад Вадим сказал, что ему придется вернуться к подземникам. Появились осложнения, и Алексей догадывался, какого плана. Вряд ли поднялось давление или воспалилась старая царапина. Последние известия о судьбе проводника, что принес в контору всезнающий Гриша, гласили, что Вадиму предстоит провести у подземников не меньше месяца. Но зато подземные жители обещали поставить его на ноги, а им Алексей верил больше, чем всем врачам страны, вместе взятым.

Оставив в покое телефон, Кобылин принялся собираться. Уложив в сумку спортивную форму и обувь, он оделся поприличнее и отправился в спортзал на другой конец города. Абонемент на занятия еще действовал, его Кобылин купил себе сам и старался не пропускать занятия даже тогда, когда тренировался дома. На стрельбища он ходить перестал. Военные игры его больше не привлекали, а тренировать стрельбу из пластмассовых пистолетиков — только руку портить. Правда, один из игроков все обещал провести Алексея в загадочный Бункер, где, по слухам, собирались мужики тертые, далеко не игруны, но Кобылин так и не сподобился выкроить для этого время. Сначала было много работы, а теперь и вовсе не с руки.

Тренировки заняли всю вторую половину дня. Алексей излишне не усердствовал, подходил к занятиям с холодной головой. После физических упражнений заглянул в соседний зал, к борцам. Борцы-вольники, уже заканчивающие дневную тренировку, встретили старого знакомого душевно и, как всегда, не отказались помочь. В качестве дружеской помощи двое невысоких крепышей мяли Кобылина, раскатывали по ковру. Тот и не пытался бороться с ними, лишь старался уворачиваться да уходить от захватов. Он знал, что оборотни во много раз сильнее человека, спасти в бою могла только ловкость. Вот Алексей и ловчил, как мог. Получалось лучше, чем раньше — к концу он загонял двух ребят до седьмого пота и, лишь когда устал сам, оказался на ковре.

Вернулся домой Алексей спокойным и умиротворенным — физические нагрузки всегда успокаивали дух. Больше беспокоиться не хотелось, хотелось — отдыхать. На улице уже темнело, короткий зимний день подходил к концу. Отлежавшись на любимом диване и подождав, пока пройдут два часа после тренировки, Кобылин сделал себе легкий обед, что больше походил на завтрак. Потом почитал почту, проверил все форумы и сайты, по которым отслеживал интересную информацию. Даже немного подремал в кресле. А в седьмом часу в голове что-то щелкнуло. Кобылин встал и начал собираться.

Вычищенное и заряженное оружие отправилось в новую рабочую неказистую куртку, что не стесняла движений. Туфли отправились на полку, а в удобных разношенных ботинках Алексей заменил стельки. Собрал все, что нужно было для ночного дежурства, рассовал по карманам. Задумался. Потом выудил из груды старой одежды старую джинсовую куртку. Отхватил ножом, с которым никогда не расставался, рукава и превратил ее в жилет с карманчиками — ну точно как у Григория. Примерил. Получилось очень удобно. Алексей заново уложил все свое снаряжение, и большая часть его перекочевала в самодельный жилет. Весьма довольный результатом, Кобылин вернулся в комнату, взял кресло, вытащил его в коридор, поставил напротив тумбочки с городским телефоном, уселся в него. И стал ждать, не сводя взгляда с нового, блестящего аппарата.

Звонок раздался ровно в семь.

— Да, — сказал Кобылин в трубку, остро пахнущую пластмассой.

— Записывай, — раздался приглушенный голос Бороды.

Кобылин послушно взял ручку, лежавшую у телефона, и раскрыл чистый лист блокнота.

— Готов, — сказал он.

Под диктовку Алексей записал адрес и словесный портрет нужного человека. И лишь потом Григорий назвал его имя.

— Звать его Тимур, — буркнул он в трубку. — Он дежурил за пультом в тот день, когда планировали операцию… ну, ту самую. Информация пришла через него.

— Понял, — сказал Кобылин. — Точно он? А что, остальных проверил? Может, что упустил…

— Да ты что, — возмутился Гриша. — Их всего трое, работают посменно.

— Всего трое? — изумился Кобылин. — А мне казалось…

— Тише, — оборвал его Борода.

— А что… объект? — осторожно спросил Кобылин. — Удалось узнать, где он сейчас?

— Сейчас он у шефа, — отозвался охотник. — Что содержит, не известно. Но шеф его из рук не выпускает, держит при себе. Складывается впечатление, что в нем нечто ценное. Не пустышка. Намек понял?

— Ну и слава богу, — вздохнул Кобылин. — А то уж совсем оперетта какая-то получалась.

— Но что там внутри — не известно, — неохотно признал Григорий. — Да и вообще дело темное. Ты поговори с Тимуром, в частном порядке. Может, он знает, с чего это все началось.

— А ты?

— Мне нельзя, — сухо отозвался Борода. — И вообще, я в больницу ложусь. Прямо сейчас. А ты через час должен подъехать к Тимуру. Он в это время пойдет на дежурство, а ты встретишь его на улице. Он тебя знает в лицо, проблем не будет.

— Что с ногой? — озабоченно спросил Кобылин.

— Плохо, — отозвался Борода, — лишние нагрузки, говорят, отрицательно сказались. Осложнение.

— Прости, — выдохнул Алексей, сообразив, что в лишних нагрузках виноват он сам, не дававший Бороде лежать дома. — Гриш, мне так жаль, я же не знал, что так выйдет…

— Все ты знал, зараза, — буркнул Григорий. — И я знал. Но дела важнее, да, охотник?

— Да, — помолчав, признал Кобылин, крепко сжимая пластмассовую трубку. — Ты держись там, Гриш. Удачи тебе.

— Это тебе удачи, суета ивановна, — буркнул Григорий. — Тебе ее понадобится еще больше, чем раньше. Ну, все, иди. Потом свяжемся.

— Выздоравливай, — ответил Кобылин и повесил трубку.

Поднявшись из кресла, он вырвал лист из блокнота, сложил и сунул в карман. Потом обулся, накинул куртку — вот и все приготовления. Ему не нужно было собираться, он был готов.

* * *

Тимура Кобылин поджидал у самого подъезда. Сидел на занесенной снегом лавочке и делал вид, что пьет пиво из большой пластиковой бутылки. Здесь, в крохотном дворике между двух девятиэтажек, это было вполне уместно. Чуть дальше, у соседнего дома, стояла стайка подростков, а у последнего подъезда маячил старичок с палкой, выгуливавший крохотную собачку из тех, чья порода не поддается никакой идентификации. На Кобылина никто не обращал внимания — ни взрослые, что спешили домой после рабочего дня, ни ребятня, которой он был совершенно неинтересен. Пожалуй, этой своей особенностью — быть неинтересным — Кобылин был доволен больше всего. Она прятала его от чужих глаз лучше любой маскировки. Что с него взять — тихий доходяга, ничем не приметный. На такого взглянешь и лица через минуту не вспомнишь. А то и вовсе не заметишь, словно это предмет обстановки, и не больше того.

Дежурного Кобылин дожидался четверть часа и даже успел немного замерзнуть. Пива он не пил, — холодное как лед, не хватало еще простуду схватить — лишь делал вид, что прикладывается к горлышку. Но бутылка неприятно холодила руки.

Когда из подъезда выскочил невысокий паренек в коротком распахнутом пальто, Кобылин поднялся с лавочки. Он сразу узнал и курчавую шапку черных волос, и нос с горбинкой. Ошибиться было невозможно. Дежурный проскочил мимо Кобылина, даже не удостоив того взглядом, и Алексей довольно ухмыльнулся.

— Тимур! — бросил он в спину дежурному.

Тот резко обернулся, сунул руку в карман. Густые черные брови поползли к переносице, глаза сузились. Потом Тимур удивленно вздохнул и вытащил руку из кармана.

— Кобылин? — спросил он. — Ты что тут делаешь?

— Разговор к тебе есть, — серьезно сказал Алексей, подходя ближе. — Недолгий. Пройдемся?

Тимур вскинул руку, бросил взгляд на часы.

— Вообще-то я спешу, — сказал он.

— Я знаю, — сказал Кобылин. — Давай я просто рядом с тобой пойду. Ты же к автобусной остановке, откуда тебя заберут. Отсюда до нее минут десять. Мне хватит.

— Ну, пошли, — согласился Тимур и прищурился. — Правда, что ты некромансера поймал, того, что зомби по всему городу поднимал?

— Правда, — не стал отрицать Алексей. — Не то чтобы поймал… Но больше он уже никому вредить не станет.

— Еще бы, — хмыкнул Тимур, медленно шагая по свежему снегу. — Пол-общежития спалил. Мы потом справки навели, там такая чертовщина творилась…

— Спалил не я, — отрезал Кобылин. — Да и не я его порешил. Ну не важно.

— Все равно, молодец, — горячо сказал Тимур. — Охотник что надо! Зря только с Олегом поругался, наши все за тебя переживают…

— Постой, — остановил его Кобылин, немного смущаясь от нежданной похвалы. — Давай о деле.

— А! Давай, дорогой, давай. Чем могу — помогу, обязательно.

— Помнишь Фродо и Сэма?

— Конечно, — кивнул дежурный. — Тоже парни были, настоящий огонь, жаль, что так вышло, ах как жаль!

— Вот именно, — подхватил Кобылин. — Ты вроде сидел за пультом в тот день, информацию собирал, так?

— Ну да, — Тимур нахмурился, словно припоминая что-то. — Да, было такое.

— Ты не помнишь, откуда поступила информация, на основе которой планировалась операция?

— Операция? — Тимур замедлил шаг, прикусил губу. — Да все Олег спланировал, выдал ребятам готовый пакет с инструкциями. Правда, они не очень-то им следовали. Тебя в плане не было, честное слово, Кобылин! Это они сами все придумали, отчаянные головы.

— А что они должны были забрать? — напрямую спросил Кобылин.

— Объект, — тут же отозвался Тимур. — У меня он проходил под номером двенадцать.

— А что в нем было-то?

Дежурный пожал плечами.

— Не знаю. Ты же сам его выносил, наверно, больше меня о нем знаешь.

— Как же так, — удивился Кобылин. — Я думал, у тебя была вся информация — кто, куда, зачем…

— Да ты что, — фыркнул дежурный. — Планировал все координатор. То есть сам Олег и планировал. Я только отчеты от наблюдателей собирал, которые следили за зданием. Ох и влетело им потом. Проворонили сходку, охотники погибли. Мало что наизнанку не вывернули. Но тут и не уследишь — народу много в здание заходит, кто оборотень, а кто нет — на вид и не разберешь.

— А не помнишь, откуда взялась информация о том, что можно идти забирать объект?

— Ну, — Тимур пожал плечами. — Была такая информация в отчете, помню. Стояла дата в документе, пара строчек написано, что объект в здании и можно брать в любое время.

— А от кого информация-то? — насторожился Кобылин.

— От ментов, — отозвался Тимур. — От кого именно, не знаю. Но они иногда Олегу подкидывали информацию, причем даже сами не знали, о чем речь идет. Обычно же как получается — обсуждают они что-то странное. Кто-то из знающих слышит да звонит либо нашим наблюдателям, либо нам, дежурным. А кто посерьезнее, тот сразу Олегу.

— То есть получается, что это Олег сказал, что можно идти и забирать объект, все будет тихо?

— Ну да, — Тимур вдруг остановился и глянул на Кобылина. — Это ты к чему, а?

— Да так, — пожал плечами Кобылин. — Много в той операции непонятного. Вот, пытаюсь понять, что к чему. И при чем тут я.

— Да ты тут ни при чем, — нахмурился Тимур. — А на Олега зря бочку катишь. Это не он виноват, что ребята на сходку напоролись, он тогда аж плакал, когда узнал, все себя винил, да только мы знаем, что Вещий не виноват. Такую ему информацию дали, дело обычное. Рискнули — и не попали. Не повезло.

— Обычное дело? — удивился Кобылин. — Непроверенная информация?

— Увы, — очень печально сказал дежурный. — Пятьдесят процентов — мусор. Слухи. Мы же с чем работаем — с намеками, догадками. Кому-то одно показалось, другому — иное. Тот, кто дал информацию Олегу, он про оборотней и не знал ничего, наверно. Кто-то из ментов проверил — хазы нет, малины нет, стрелки нет. Подозрительные личности не собираются, за дела не трут. Ну и сказал, что, мол, безопасно. И не спросишь его: а оборотни в подвале не собираются ли? Пошлет ведь куда подальше.

— Пошлет как пить дать, — согласился Кобылин, останавливаясь. — Спасибо, Тимур.

— Ну как, помог? — спросил тот, переминаясь с ноги на ногу.

— Помог, — успокоил его Кобылин, натужно улыбаясь. — Все хорошо. Ты иди, вижу, что торопишься.

— Ага! — кивнул Тимур. — Тут еще до остановки далеко, побегу я, пожалуй.

— Давай, — бросил Кобылин. — Мне в другую сторону, к метро.

— Удачной охоты! — дежурный улыбнулся, сверкая белыми зубами. — Ты не пропадай, звони! Помиришься с Олегом, вернешься, вот хорошо будет!

— Может, и вернусь, — отозвался Кобылин, не желая расстраивать паренька. — Хорошего дежурства.

Тимур глянул на часы, махнул рукой и, развернувшись, быстро пошел вдоль дома, к темному проему между домов. Там можно было пробраться к шоссе короткой дорогой, вернее, тропинкой, протоптанной между домом и высоким бетонным забором. Кобылин и сам пришел сюда этим путем, по народной тропинке. И уходить собирался той же дорогой, но сейчас не спешил — не хотел случайно пересечься с другими нулевиками. Решил, что даст время Тимуру спокойно уехать, а сам пока немножко прогуляется.

Развернувшись, Кобылин пошел в другую сторону, к подъезду Тимура. Бутылка с пивом, о которой он совсем забыл, оттягивала карман. Внезапно обозлившись, Алексей выхватил ее и швырнул в сугроб. Все напрасно. Ситуация ничуть не прояснилась. Все еще больше запуталось. По-прежнему непонятно — подставил Олег ребят или нет. Вроде бы чемоданчик не был пустышкой, это выяснил Гриша. А Тимур вроде бы убежден, что Вещему просто дали неверную информацию, потому Кобылин со своими провожатыми и попал в засаду. Тоже может быть — вполне. Если вспомнить, какой бардак творится с планированием заданий в конторе, то удивляться непроверенной информации не стоит. Ладно, даже если предположить, что в смерти Фродо и Сэма никто не виноват, то остается вопрос — что в чемодане и почему оборотни так обозлились?

Кобылин нахмурился. Развернувшись, он со злости пнул ни в чем не повинный сугроб, взметнув фонтанчик искрящегося снега в темноту. В тот же миг он услышал… Даже не услышал, а ощутил всей кожей странный звук, что пришел, казалось, из темного провала между домами. Выхватив пистолет, Кобылин, ничуть не таясь, огромными скачками помчался по следам Тимура.

Скользнув тенью под одиноким фонарем у дома, Алексей нырнул в плотную темноту у подвала. Поскользнулся, проехался на одной ноге по обледенелой дорожке, чуть не влетел в забор. Оттолкнувшись от него свободной рукой, Кобылин бросился в узкий проход между домом и забором. Тропинка, что вела сквозь редкие кусты заледенелой сирени, утоптана, бежать легко — всего лишь нужно уворачиваться от веток, что хлестали по лицу. Алекс за пару прыжков пролетел половину пути и здесь, в самом темном месте, внезапно затормозил, схватившись за ветку.

Прямо под ногами, в глубоком снегу под забором, он заметил большое темное пятно. Сделав осторожный шаг вперед, Кобылин вскинул пистолет, но тут же его опустил. Присев на корточки, он наклонился над телом.

Тимур лежал на спине. В тусклом свете, что падал на тропинку из окон дома, Кобылин не сразу разобрал, что случилось с дежурным. Только нагнувшись, увидел: горло Тимура разрезано, да так сильно, что голова еле держалась на плечах. Из раны густым потоком текла кровь, от которой шел пар. От ее прикосновения снег таял, кровь уходила глубже, и тело постепенно заваливалось набок.

Кобылин протянул руку, пытаясь дотянуться до искаженного смертной гримасой лица, но потом передумал, — отдернул руку и поднялся на ноги. Тимур был мертв, и ему уже ничем нельзя было помочь. Он умер мгновенно, в тот самый миг, когда Алексей услышал странный звук.

Сжав зубы, Кобылин окинул взглядом пустую тропинку. Никаких следов. Нет даже намека на то, что здесь кто-то прошел. Но охотник знал, кто это сделал — оборотень. Выскочил из темноты, хватил по горлу когтем и снова сгинул во тьму. Скорее всего, перемахнул через забор и теперь уже далеко.

Усилием воли Алексей подавил стон. Как же он хотел, чтобы проклятый волосатик хоть на минуту задержался у тела. Хотя бы на секундочку! Тогда можно было хотя бы отомстить за смерть пацана, не подозревавшего, что бежит навстречу смерти.

Взглянув на распростертое в темном снегу тело, Кобылин отвел взгляд. Нет, Тимуру уже ничем не помочь, а он сейчас должен держаться в стороне, чтобы не попасться на глаза милиции. Он и так уже достаточно здесь наследил. Но что делать? В прежние времена Кобылин позвонил бы Олегу, но теперь? У него и телефона-то нет — тот, что остался от службы, не работает, а собственным мобильником он так и не успел обзавестись.

Решившись, Алексей сунул пистолет за пояс, запахнул пальто и бросился бежать вперед по тропинке, к остановке автобуса, туда, откуда дежурного должны были забрать на ночную смену.

* * *

Ввалившись в прихожую, Кобылин сорвал с головы шапку, швырнул ее на пол и выматерился в полный голос. Отведя душу, захлопнул дверь, закрыл на все замки и, не разуваясь, подошел к телефону. Номер, записанный на салфетке, лежал рядом — Алексей так и не успел переписать его в книжечку. Не сводя глаз с бумаги, Кобылин поднял трубку и быстро набрал номер. Затаив дыхание, стал ждать ответа, вслушиваясь в хриплые гудки.

— Да, — наконец раздалось из трубки. — Леха, это ты?

Слышно было плохо, на линии стоял неприятный шум, глотавший слова, но Кобылин с облегчением узнал голос Бороды.

— Это я, — быстро сказал он.

— Ты что, спятил? — возмутился Гриша. — Я же сказал не звонить, если…

— Тимур выбыл из игры, — жестко бросил Алексей. — Никого найти не удалось. Но это были волосатые.

— Как? — Борода тяжело засопел в трубку, заглушая даже помехи на линии. — Как это случилось?

— После нашей встречи. Он торопился и ушел раньше. Я потом пошел по следам и нашел его.

Борода выругался. Его голос то появлялся в трубке, то пропадал, а шум все усиливался.

— Поговорить успел? — наконец прорвался голос сквозь хрип помех.

— Да, — отозвался Кобылин. — Ничего не прояснилось. Никакой уверенности ни в чем нет. Гриша!

— Да?

— Я пытался связаться с остальными. Тимура должны были забрать с автобусной остановки и отвезти на работу. За ним никто не приехал, я прождал полчаса, но так никого и не встретил.

— Они созваниваются перед самой встречей, — отозвался Борода. — Тимур не ответил, машину отозвали. Плохо! Все очень плохо.

— Позвони им, — потребовал Кобылин. — Сообщи про Тимура…

— Я попробую, — отозвался Борода. — Прямо сейчас.

— А ты где? — запоздало спохватился Кобылин. — Почему так плохо слышно?

— Я в поезде, — отозвался Гриша. — Еду в Питер, в больницу.

— Куда? — поразился Алексей. — Почему?

— Отправили отсюда к хорошему врачу, — буркнул в трубку Борода. — Меня не будет неделю или чуть больше.

— А мне что делать? — крикнул Алексей. — Гриша, что мне делать?

— Прятаться, — отозвался Григорий. — Забейся в какую-нибудь гостиницу подальше от центра и отсидись там. Не высовывайся, понял?

— Так нельзя! — воскликнул Кобылин. — Гриша, надо что-то делать. Что-то происходит, понимаешь?

— Сиди тихо! — прикрикнул на него Борода. — Не высовывайся! Ни во что не вмешивайся. Что-то действительно происходит, и пока мы не поняли, что именно — ничего не надо делать. Все, иди, я буду звонить нашим.

Звонок прервался, и Кобылин услышал короткие гудки. Зарычав от злости, он швырнул трубку на аппарат и принялся сдирать с себя куртку.

Раздевшись, Алексей заметался по квартире, как зверь, попавший в клетку. Он никак не мог успокоиться. Чувствовал — что-то нужно делать. Как же так — оборотень напал на одного из охотников, убил его, а никто ничего не делает? Бесила собственная беспомощность. Алексей понимал, что и в самом деле не может ничем помочь другим охотникам. А что, если нападут еще на кого-то? Оборотни, похоже, разошлись не на шутку. Обычно они предпочитали действовать чужими руками, но на этот раз все пошло по-иному. А он даже не может позвонить никому из конторы!

Внезапно Кобылин остановился посреди комнаты. Медленно набрал полную грудь воздуха и так же медленно выдохнул. Потом еще раз. Немного успокоившись, Алексей вернулся в коридор, аккуратно развесил разбросанную одежду. Поднял кресло, что стояло напротив тумбочки с телефоном, и перенес его в гостиную. Аккуратно поставил перед телевизором. Потом пошел на кухню, поставил чайник. Медленно, с чувством и расстановкой, заварил чай. Забрав горячую кружку с собой, вернулся в комнату, включил телевизор и уселся в кресло.

Прихлебывая ароматный и горячий напиток, Кобылин заставлял себя смотреть ту чепуху, что неслась с экрана. Ему хотелось отвлечься от происходящего. Григорий был прав — сейчас нельзя ничего предпринимать. В самом деле, когда не знаешь, что нужно делать, лучше не делать ничего. Иначе можно сгоряча таких дров наломать… Нужна информация, нужна оценка ситуации. А какая там оценка, если сидишь в своей берлоге, словно ослепший и оглохший медведь.

Кобылин скрипнул зубами, переключился на другой канал и постарался вникнуть в суть шуток, которыми обменивались молодые пацаны на экране. Было несмешно. Было страшно — как такое вообще можно показывать людям. Но сейчас это помогало не думать о делах.

Борода прав — нужно спрятаться. Но не сейчас же, на ночь глядя? Или именно сейчас? Кобылин откинулся в кресле, положил ноги на журнальный столик и уставился в телевизор. Нужно взять паузу. Успокоиться. Расставить все по своим местам, разложить по полочкам. А потом уже действовать.

* * *

Проснулся он от телефонного звонка — новенький аппарат зазвенел так громко, что Алексей едва не свалился с кресла, в котором задремал накануне. Едва открыв глаза, Алексей рванулся в коридор, гулко бухая по полу ботинками. Он так и не успел раздеться, задремал перед телевизором, ожидая звонка Бороды. Умная техника, послушная таймеру, отключилась ровно в полночь, но хозяин не проснулся. Теперь же, еще толком не проснувшись, Алексей порадовался тому, что одет.

Вылетев в коридор, он сорвал трубку с надрывающегося телефона, приложил к уху.

— Да, — рявкнул Кобылин в трубку. — Гриша, где ты?

Из шорохов и треска родились тихие слова, едва заметные, похожие на продолжение шума.

— Охотник, это ты?

Кобылин от неожиданности чуть не выпустил из рук трубку телефона. Он так ждал звонка Бороды, что даже не мог представить, что ему позвонит кто-то еще. От странного голоса по спине пробежал холодок. Сон как рукой сняло, сердце заколотилось, разгоняя кровь, с глаз упала пелена. Алексей узнал этот голос, его нельзя было не узнать.

— Треш! — сказал Алексей, пытаясь сообразить, как отвечать подземнику. — Ты откуда? Вадим у вас? Я ему звонил, но никто не брал трубку…

— Охотник, — шипящий голос стал громче, словно подземник поднес трубку к самым губам. — Беги.

— Но… — выдохнул Кобылин и замолчал, когда в ухо ударили короткие гудки.

Он осторожно отнял трубку от уха, посмотрел на нее, словно на диковинного зверя, и осторожно положил на аппарат. Потом машинально взглянул на запястье. Второй час. Что это было? Кобылин похлопал себя по щекам. Уж не приснилось ли? Подземник, с которым он виделся всего-то раз в жизни, звонит ему домой. Зачем? О чем он хотел предупредить?

Кобылин обернулся, окинул взглядом пустую квартиру. Все тихо. На дворе ночь. Соседи спят. За окнами валит снег, переливаясь в желтом свете уличных фонарей. Алексей взглянул на телефон. Тот молчал, сверкая вишневым пластиковым боком. Подземник снизошел до того, что вмешался в дела людей?

Осознав это, Алексей вдруг почувствовал, как ему стало не по себе. От дурного предчувствия засосало под ложечкой. Машинально он снял с вешалки джинсовку без рукавов, что превратилась в жилет, натянул на себя. В карманах глухо звякнули запасные обоймы — вернувшись домой, Алексей так и не удосужился разобрать снаряжение. Потом привычно взял с полки «беретту», сунул за пояс. Все так же автоматически, размышляя о подземнике, Кобылин достал дробовик, проверил заряды, сунул за спину, в крепление на ремне, что шел от плеч к поясу, прямо меж лопаток. Потом снял с вешалки куртку, накинул на плечи, застегнул, проверил — не торчит ли что. Нет, все добро распихано по карманам, все на своих местах, хоть сейчас ступай на дежурство.

И только поняв это, Кобылин опомнился. Сдавленно зашипел, выругался. Вот проклятая крыса! Нагнала страху! Если и в самом деле уходить из дома — а ведь Борода советовал то же самое — надо забрать деньги из тайника, собрать хоть немного еды, взять медикаменты, слава богу, хоть документы всегда в кармане. Выругавшись еще раз, Кобылин расстегнул молнию на куртке, шагнул в коридор…

Стекло разбилось с оглушительным грохотом — в ночной тишине он прозвучал раскатом грома. Кобылин замер, так и не сделав шаг, и в ту же секунду мир содрогнулся.

Взрыв раздался в гостиной, но волна, вырвавшись из дверей, ударила Алексея в грудь, швырнула назад, к входной двери. Влетев в крохотный закуток, что лишь из приличия назывался коридором, Кобылин ударился спиной о дверь, осел на пол и тут же сжался в комок, закрывая лицо руками — прямо над ухом ударил второй взрыв, на кухне.

Кобылин застонал, от боли голова чуть не лопнула. Но так и не услышал своего стона. Уши заложило, в голове звенели колокола. Перед глазами стояла кровавая пелена, а в нос била гарь. Что-то горело. Совсем рядом.

Нащупав руками стенку, Кобылин поднялся. Смахнул рукавом с глаз кровь, что сочилась из порезанной брови, и только тогда осмелился выглянуть из своего закутка.

В гостиной бушевало пламя. Люстра разбилась, и багровые сполохи плясали в темноте, с ревом пытаясь выплеснуться из комнаты в коридор. Кобылин выглянул за угол — с кухни прямо по полу струились ручейки пламени. Зажигательная граната. Две. В оба окна — в гостиную и кухню. Какая сволочь…

Кобылин затряс головой, пытаясь прогнать из ушей звон. Он знал, какая сволочь это сделала. Все стало на свои места с четким щелком, мир стал прост и понятен. Охота началась — охота на охотников. Все стало хуже, чем было. Но проще. Теперь Кобылин знал, что ему делать дальше.

Закрыв рукавом лицо, чтобы не дышать гарью, Алексей снова выглянул из-за угла. Пламя в гостиной бушевало, как на хорошем пожаре. В темной кухне, где тоже разбился плафон, огонь только разгорался, но уже полз горящей волной по столу и полу, облизывая табуреты, и уже смахнул со стола полотенца и салфетки. Быстро оглянувшись, Кобылин достал из-за спины дробовик и обернулся к двери. Надо уходить, пока не прилетела третья граната, а она прилетит, оборотни не будут дожидаться милицию. Так чего же они ждут сейчас? Не знают, что он уцелел? Возможно, для кого-то это будет большим сюрпризом. О, пусть это будет сюрпризом…

Пальцы уже повернули ключ в замке, когда Алексей внезапно осознал простую вещь. Отдернув руку от двери, он медленно попятился. Огонь. Они используют огонь — они, оборотни, что боятся пламени больше всего на свете, как всякое дикое животное, пусть и прирученное. Сердце тревожно стукнуло, на лбу выступил холодный пот. Они ждут его — там, за дверью. На тот случай, если он уцелеет и попробует выбраться из горящей норы. Они так старались походить на людей…

Кобылин оскалил зубы в страшном подобии улыбки. А ведь не решились встретиться лицом к лицу, решили затравить как зверя. И видно слабое место в рассуждениях. Огонь. Но долго ждать они не будут — еще мгновенье, и начнут атаку, чтобы добить.

Алексей переложил дробовик в левую руку, правой вытащил из-за пояса «беретту», глубоко вздохнул и рванулся с места.

Пролетая сквозь море огня, что разлилось по кухне, Кобылин вскинул руки, защищая лицо. Пламя лизнуло куртку, пахнуло гарью, волосы на голове затрещали, готовые вспыхнуть в любой миг… Но Алексей уже выскочил из огня, оттолкнулся от пола и нырнул в разбитое окно, выставив перед собой руки.

Он вылетел из окна в дыму и пламени, подобно метеору. Остатки стекла летели следом, как шлейф из сияющих бриллиантов, куртка дымилась, а обожженные волосы стояли дыбом. Он — летел.

Кобылин увидел оборотня, едва только покинул окно. Тот стоял на дорожке под окном, видимо, готовясь бросить следующую гранату. Увидев летящего охотника, оборотень — молодой длинноволосый парень, похожий на спаниеля — успел лишь открыть рот. Алексей выстрелил из «беретты» точно в правый глаз оборотня и даже успел второй раз спустить курок, уже в упор, падая с неба на мертвое тело.

От второго выстрела голова оборотня разлетелась на куски, его тело повалилось наземь, а сверху, словно коршун на добычу, на оборотня хлопнулся Кобылин. Тут же перекатился в сторону, сел на задницу, прямо в сугроб, и, не теряя времени, вскинул дробовик.

Тень, выскочившая из подъезда, получила заряд картечи прямо в грудь. Удар отшвырнул оборотня назад, к подъезду. Ударившись спиной о дверь, оборотень замешкался на миг, пытаясь восстановить равновесие, и Кобылин дважды выстрелил из пистолета — точно в голову. Оборотень повалился навзничь, цепляясь когтями за дверь. На миг Алексею показалось, что тот удержится, но оборотень все же упал, оставив на двери глубокие царапины. Он провалился в темноту подъезда так, что наружу торчали только ноги в начищенных до блеска ботинках. Ноги еще подергивались, но Кобылин уже загнал в ствол дробовика новый патрон и теперь сидел на снегу, поводя своим оружием из стороны в сторону, выцеливая в темноте подозрительные тени.

Двор хранил молчание. Ни окриков недовольных шумом соседей, ни угроз немедленно позвонить в милицию… После двух взрывов и перестрелки двор затаился, в ужасе ожидая продолжения. Даже автомобильные сигнализации, что выли при каждом сильном порыве ветра, молчали.

Кобылин медленно поднялся на ноги, все еще не опуская оружия. Он знал, что на него сейчас смотрят десятки, если не сотни глаз. Но среди них не было звериных, в этом он был уверен. Оборотней было всего лишь двое. В прошлый раз он уложил троих. Значит, вот почему они решили взять его измором — их было мало. Но откуда они узнали, где он живет… Алексей нахмурился — ответ был проще пареной репы. Конечно, проследили. Причем сегодня. Наверно, от самого дома Тимура.

При мысли о доме Кобылин взглянул на свой собственный. Из окон вырывались багровые отсветы пламени — огненная жижа растеклась по полу и медленно выгрызала квартиру изнутри. С минуты на минуту начнется настоящий пожар, и тогда соседи очнутся от оцепенения, забьют тревогу. Пожар — он похуже бандитских разборок будет. Но что делать? Квартиры больше нет. Да и сюда опасно возвращаться. Куда идти, что делать?

Кобылин медленно опустил оружие. Спрятал дробовик, сунул за пояс «беретту», которую нужно было перезарядить. И в тот же миг в кармане шевельнулся телефон. Потом забился пойманной в сеть рыбой. Не веря самому себе, Алексей судорожно выудил из кармана черную коробочку, с которой никогда не расставался, откинул крышечку.

На экране красовался конвертик, свидетельствующий о том, что пришло текстовое сообщение. Дрожащими пальцами Кобылин нажал нужную кнопку и впился глазами в черные буквы. Это был адрес. Всего лишь несколько строчек, ни о чем не говоривших Алексею. Но отправитель — Два Нуля, подпись — ноль. Кобылин почувствовал, как обгоревшие на затылке волосы становятся дыбом. Полный сбор. Общая тревога — этот код он знал, хотя никогда не сталкивался с такой ситуацией. Значит, дела идут настолько плохо, что сигнал разослали всем, даже тем, кто формально не числился в конторе. Этот тревожный сигнал принял даже отключенный телефон Кобылина. Спасите наши души…

Над головой с треском распахнулось окно, до Кобылина донесся сдавленный спор мужчины и женщины. Заскрипела дверь соседнего подъезда. Одна из машин робко взвизгнула сигнализацией, словно вопрошая — ну теперь-то можно? Мелкие зверьки, спрятавшиеся в норы при виде хищника, осмелели. Еще немного и — загомонят, выбегут толпой на улицу, заохают, заахают, закудахтают…

Кобылин резко сунул телефон в карман и, развернувшись, зашагал через темный двор — к шоссе.